Текст книги "Одиссея "Варяга""

Автор книги: Александр Чернов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 102 страниц)

       ****

       Григорий Павлович Беляев был в корне не согласен с уверенностью Руднева в неизбежности завтрашнего боя. Может, еще пронесет, выпустят япошки «Варяга» и «Корейца», но на всякий случай к неприятностям подготовиться не мешает, это он признавал. Другой вопрос, что отослать полкоманды на «Варяг» и подготовить носовую крюйт-камеру к взрыву не совсем то, что он полагал единственно верным для подготовки к бою. Но приказ есть приказ...

       В эту минуту размышления Беляева были прерваны вестовым, сообщившим о подходящем катере с "Варяга".

       А, вот и господин Руднев собственной персоной пожаловали.... Чего он тут-то забыл? Обычно к себе на крейсер вызывал, если было надо. И что на него вообще сегодня нашло? Никогда такого шила в заднице за ним не замечалось. Известен как один из самых мягких и сговорчивых командиров на флоте. Сам наместник отмечал его покладистость, может поэтому и перевел на один из лучших крейсеров. А тут – на тебе, вдруг все делает по-своему. Ни на йоту от своего плана не отступает! А уж планчик этот... Как подменили человека...

       – Добро пожаловать на борт, Всеволод Федорович. Вы с инспекцией к нам?

       – Что вы, право, Григорий Павлович, какие еще смотрины на ночь глядя. Хочу еще раз отработать взаимодействие, может вы мне что посоветуете; может я вам. В общем, как говорят наши злейшие друзья англичане, провести коротенько "мозговой штурм".

       – Ни разу не слышал такого заумного выражения, но суть понятна. И что мы с вами штурмовать будем? И главное, где? Позвольте предложить пройти в мою каюту?

       – Да, там любопытных ушей поменьше. А штурмовать мы с вами будем японскую эскадру. Сегодня в уме, конечно, а завтра – по-настоящему. Только давайте заодно посмотрим, что у вас творится в носовом погребе, если не возражаете.

       – Да за ради Бога. Там все готово к взрыву, только детонаторы пока не заложены, от греха. Стеньги к утру срубим, снаряды для 8" выложены, расчеты получили свои чарки и теперь отсыпаются, минеры никак не могут закончить проверять свою ненаглядную мину в...надцатый раз, чтоб не оконфузиться как "Гиляк" на стрельбах у Артура. Я и сам по старой миноносной привычке не удержался, разок к ней в потроха залез.

       – Да уж. ЭТА мина должна завтра до цели дойти обязательно.

       – Должна. Колба держит. Краны в порядке, машина тоже.

       Кстати, с той миной, шаровой, что с катера Вашего ставить будут, что решили? Не очень нравится мне эта Ваша идея с нулевой плавучестью, честно говоря...

       – Да уже переубедили меня минеры, Григорий Павлович. Не с Вашей ли, кстати, подачи?

       – Ну, как Вам сказать...

       – Ага... Чтоб не обидеть, да?

       Короче, мастерят сейчас под катером моим клетку для мины и трубу через днище вводят прямо в машинное отделение. Поэтому мы и тент за борт "для просушки" вывесили, чтоб без лишних глаз боцман с плотниками своими работать мог.

       – А труба?

       – Для страховочного конца мины, силового каната для ее якоря и кабеля от гальванобатареи. Так что ставить подарок для Уриу будем обычным штерто-грузовым способом, а всплыть мине до постановки не даст днище катера и доски клетки-опалубки.

       – Слава богу, Всеволод Федорович. Так оно всяко надежнее будет. А если течением на метр-другой по борту ее и оттянет – то не великая беда.

       Да, кстати, идею с противоосколочными стенками у вас, уж простите, украл без спросу, сейчас на носу матросики мудрят с койками, прикрывают казенники восьмидюймовок. Чехлы на них распороты и сшиты на живую нитку, причем для прицелов и у среза стволов оставили дырки. Орудия заряжены, наводчиков завтра посажу под чехлы, и первый залп для японцев точно будет неожиданным...

       Минут через десять, оценив усилия "корейских" минеров на "отлично", вполне удовлетворенный увиденным Руднев и командир канонерки вновь поднялись на верхнюю палубу.

       – Славно, Григорий Павлович. Стало быть к делу готовы?

       – Я хоть до конца и не верю, что завтра придется с японцами воевать, но они нам тут цирк не в первый раз устраивают, поэтому готов. И сам готов, и "Кореец" тоже подготовил, насколько это вообще для нашего старичка возможно. Так что выкладывайте на чистоту, зачем пожаловали.

       За капитанами соответственно первого и второго рангов закрылась дверь каюты.

       – Ну, на чистоту так на чистоту.

       Я понимаю, что вы на меня сильно обижены, так как я фактически бросаю "Кореец", вас и его команду на растерзание, и прикрываясь вами, спасаю свой "Варяг" и себя. То есть я – распоследний негодяй, и иду против главной традиции нашего Русского флота – сам погибай, но товарища выручай.

       – Ну что вы, я ни единым словом...

       – Ваш взгляд был достаточно красноречив, и что за ним скрывалось, тоже весьма очевидно. Как и за эмоциями наших офицеров...

       А как мне то тяжко... Но понимаете... Мы сейчас фактически единственные, кто может выиграть для России эту войну!

       – Гм. Простите за прямоту, Всеволод Федорович, но кроме нас тут никого нет, и я тоже хочу спросить вас кое о чем. Откровенность за откровенность. У вас никто в роду манией величия не страдал?

       – Нет, Григорий Павлович, я первый, – Руднев тихо рассмеялся, – И, кстати, не страдаю, а наслаждаюсь.

       Вот скажите мне, друг мой, кто может сорвать высадку и развертывание японской армии через Чемульпо, кроме нас с вами? У японцев сейчас под винтовкой треть миллиона, а у нас на всем Дальнем Востоке и в Маньчжурии восьмидесяти тысяч нет...

       – В Артуре, если помните, у нас целая эскадра, включая семь броненосцев, во Владивостоке четыре крейсера, каждый из которых по сумме боевых возможностей превосходит "Варяга" и "Корейца" вместе взятых. Не исключая "Богатыря", тот хоть про идее и практически ваш близнец, но, на мой взгляд, уж простите великодушно, заметно немцами улучшенный.

       – Да, все так и есть. Но давайте поставим себя на место вице-адмирала Того. Что он предпримет со своим боевым опытом и британской выучкой? Не знаю, что первым пришло на ум Вам, а я лично уверен, что Порт-Артурская эскадра как раз сейчас атакована кучей миноносцев. И после подрыва, или, упаси Господи, утопления пары-тройки броненосцев, она не сможет бросить вызов Того как минимум до окончания их ремонта. А значит на войсковые перевозки японцев никак не повлияет.

       Владивостокский отряд крейсеров заперт льдами еще минимум месяц. И этот месяц он тоже на высадку врага и его коммуникации решительно воздействовать не сможет. И потом, учтите, что из Владика сюда надо идти через Цусимский пролив. Пройти-то они, может, и пройдут, а вот на обратном пути их поймают. Короче – не рискнет Рейценштейн...

       – Спаси нас, Господи, от такого... Но, даже, если бы так. Ведь и в Артуре есть крейсера! "Аскольд", "Новик", "Боярин", "Диана" с "Палладой", в конце концов.

       – Согласен. Только еще там есть вице-адмирал Старк, который их никогда в самостоятельное крейсерство не выпустит, пока под Артуром болтается парочка асамоподобных. Да и Алексеев ему не даст...

       Отвлеченный вопрос. Вот как вы думаете, что надо, чтобы вывести из строя обе ваши восьмидюймовки, к примеру? Каково минимальное необходимое воздействие?

       – Ну, я думаю, достаточно одного крупного снаряда. Завтра проверим.

       – А я вот думаю, что хватит горсти песка в смазку.

       – Это само собой, но вы это к чему?

       – Это я к тому, что сейчас песочком в японском военном механизме можем стать только мы. А значит должны! И для этого я готов принести в жертву свое доброе имя, подорвав "Асаму" весьма подлым образом, да слышал я, что вы себе под нос на совещании бубнили, слышал, не надо большие глаза делать, и бросив на верную погибель Ваш "Кореец". Это война и главное теперь – ее выиграть. Появления "Варяга" на своих войсковых коммуникациях Того никак предвидеть не может. Затем он сюда целую эскадру и пригнал, чтобы ни при каких обстоятельствах ему "Варяг" поперек горла не встал. Да и просто утопление "Асамы" – это уже минус один корабль линии, а их у Того всего-то четырнадцать. Вернее, пока даже двенадцать, "гарибальдийцы" еще в пути...

       – То есть вы не в Артур идете?

       – Нет. У меня гораздо более интересные планы... Простите, но даже вам я не могу их раскрыть, так как есть шанс, что вы попадете в плен к японцам. И раненым, в бреду, можете сказать лишнее. Тогда они просто "поменяют смазку", и получится, что "Кореец" погиб зря...

       – Ясно... Ну, тогда удачи вам и Бог в помощь, раз вы все уже твердо решили. Давайте еще раз пройдемся по действиям "Корейца".

       – Давайте.

       Для начала, при приближении к "Асаме" выгоните всех, кого можно, на палубу, пусть глазеют на нее. Тут против пословицы, чем больше народу, тем больше кислороду.

       – Не понял, а зачем, собственно?

       – Чтобы господин Уриу ни секунды не сомневался в ваших невоинственных намерениях. Корабль с кучей ротозеев на палубе никто за противника, готовящего гадость, принимать не будет. А вы как полагаете?

       – Вполне резонно.

       – Далее. По черной ракете с катера расклепывайте якорную цепь, я то же самое планирую сделать, эта тяжесть нам больше ни к чему, даете залп из носовых пушек по мостику и пускаете мину. Только умоляю, сначала поднять боевые флаги и спустить сигнал о переговорах. Тут же из ретирадной шестидюймовки положите снаряд с перелетом по "Сунгари", чтобы стационеры его заметили. Одновременно со взрывом мины подрыв нашего сюрприза, Берлинга я уже проинструктировал. Он потом, когда вы решите топиться, по вашей ракете белого дыма подойдет вам к борту принять раненых. Если его самого к тому моменту не утопят.

       Потом – смотрите по обстоятельствам. Если "Асама" держится на плаву – таран и подрыв, если тонет, то поиграйте в прятки с "Чиодой". Высовывайтесь из-за "Асамы", давайте залп, и полный назад. Так у вас есть шанс ее тоже хорошо поцапать. В прямой бой с ней лезть я бы поостерегся, все же у нее скорострелки, и числом поболе. А у вас брони, считай, что нету. Если случится невероятное, и вы и "Чиоду" выведите из строя, то тогда огонь по следующему крейсеру. Но, думаю, к тому моменту сам "Кореец" уже будет практически небоеспособен. Чудес не бывает.

       Когда вы потеряете способность стрелять из обеих восьмидюймовок, возникнет угроза потери хода, или больших затоплений, сразу, не мешкая, тараньте "Асаму", или, если уже не сможете, топитесь на фарватере. Естественно, после посадки команды в шлюпки. Катер, повторюсь, тоже должен попытаться подобрать уцелевших. По прибытию на берег придерживайтесь нашей версии событий. Мы предъявили японцам ультиматум, они утопили "Сунгари", мы открыли огонь в ответ на это, мины на фарватере – случайность, результат подрыва "Сунгари", вызванный попаданием японского снаряда. Зазубрите это, как "Отче наш", и офицерам то же самое затвердите... Собственно, все. Вопросы, предложения?

       – Что в это время делает "Варяг"?

       – Избавляюсь от становых якорей, кроме одного, даю полный ход, проходя мимо "Асамы", пускаю по ней пару мин, чем дольше ее будут чинить, тем лучше, потом стреляю по "Нийтаке" и прочим, и пытаюсь прорваться в море. Там в темноте меняю курс, может, устрою сюрприз для японцев, если они за мной погонятся, и утром начну ловить транспорты. Обычная крейсерская работа.

       – По этому фарватеру полным ходом? А как руль вам заклинит, что тогда?

       – Ну, волков бояться – в лес не ходить. Как надо будет сбросить ход в узостях, дам полный назад. Заодно пристрелку японцам собью. Бронированную трехдюймовую трубу с рулевыми приводами "Варяга" перебить фугасами – это почти невозможно, знаете ли. Кстати, для того я у вас штурмана и забираю, он этот фарватер получше моего знает. И потом, призы тоже он поведет во Владивосток, если таковые будут. Для этого и часть вашей команды на "Варяг" перевожу...

       – И все это при том, что вы до сих пор не знаете об объявлении войны?

       – Утром узнаем. Не сомневайтесь. По тактике на завтра Вам все ясно?

       – Вполне. Что не ясно до сих пор, так это что на вас нашло, Всеволод Федорович? Вы просто сам не свой! Не скажу, что мне "новый" Руднев не нравится, но откуда он взялся? Никогда бы не поверил, что Вы можете пойти на такую дерзость...

       – Обстоятельства-с вынуждают. И потом, в каждом из нас и наших матросов живут два разных человека, мирного времени и военного. И обычно, как это ни странно, те, кто хорош в мирное время, никуда не годятся в военное, и наоборот.

       – В том-то и дело, что в мирное время Вы, уж простите, были выше всяческих похвал, Всеволод Федорович.

       – Раз так, значит, перед вами мой злой двойник! Давайте на том и порешим. Начальства артурского над нами тут нет, так что хочешь – не хочешь, а отвечать за все мне. Поневоле заведешься. А завтра – или грудь в крестах, или голова в кустах. Но мне лично первый вариант больше нравится...

       Ну, удачи Вам, дорогой мой. От вас и "Корейца", от того как Вы с Берлингом нашим начнете, почти все и будет зависеть. Молиться за Вас будем...

       Командиры допили "адвокатов" [14]14
  «Адвокат» – на флотском жаргоне крепкий чай с лимоном и коньяком.


[Закрыть]и вышли из каюты на верхнюю палубу. Так как главный разговор уже состоялся, лезть в трюмы, крюйт-камеры, машинное отделение и прочие потроха «Корейца» не было смысла. За долгие годы службы Беляев изучил свой кораблик досконально, и вряд ли вероятность что-либо подметить свежим взглядом перевешивала неизбежно потерянное время. Ночь уже перевалила за середину, а список абсолютно необходимых дел упорно не уменьшался, а наоборот, продолжал рости, как снежный ком... С форумной точки зрения все было гораздо проще. Кстати, о необходимых делах!

       – Да, чуть не забыл ведь, Григорий Павлович. Как вы думаете, сколько шестидюймовых снарядов вы успеете расстрелять завтра из свой ретирадной пушки?

       – Если нам очень сильно, безумно повезет, то тридцать-сорок, на самом деле верю в двадцать, а что?

       – Видите ли, у меня в боекомплекте де-факто одни бронебойные снаряды. Причем нового, вредительского образца. А мне для прорыва надо максимально выбить артиллерию противника, тут ваши старые, но стабильно взрывающиеся фугасы были бы гораздо полезнее. Может, оставим вам на борту пятьдесят штук, а за остальным я пришлю катер? Хоть по десятку снарядов на орудие, которые взрываются при попадании в цель, а не делают аккуратные шестидюймовые дырочки в бортах на входе и выходе.

       – А, бог с вами, грабьте! Только, чур, перевозка за ваш счет. Сейчас распоряжусь, чтобы поднимать на палубу начали.

       Но если завтра войны все же не будет, ох и много удачи Вам понадобится, Всеволод Федорович, чтобы объяснить свои действия перед адмиралом и наместником! И что за новый вреди... как Вы, простите, сказали, какой образец?

       – Хотел бы я, чтобы разбирательство (вот ведь черт, чуть не сказал "разборка", следить надо за чистотой речи, следить) со Старком и Алексеевым была сейчас моей самой большой проблемой.

       А по снарядам... Понимаете, мне тут конфиденциально один старый приятель сообщил из артиллерийского ведомства, имени назвать не могу, хоть убейте, просил остаться инкогнито, что трубки для бронебойных снарядов новых серий практически все с дефектом. Какие-то проблемы с излишней чистотой материалов, что ли. Снаряд взрывается только при пробитии достаточно толстой брони, и то не всегда.

       – Да вы что! Это что же, на всех броненосцах и крейсерах эскадры, получается, невзрывающиеся снаряды? А начальство наше артурское в курсе?

       – Да хрен его знает! Если тут кто и в курсе, то до конца войны могут и не почесаться. Российская традиция – гром не грянет, свинья не съест! В исполнении русского чиновника – страшная вещь.

       – Но ведь с этим нужно делать что-то. И срочно!

       – Вот в Питере пусть и думают, как из всего этого дерь... безобразия вылезать. Здесь же на повестке дня задачка иного масштаба, только вот кому проще? Ну, не осрамиться нам с Вами завтра! И да хранит нас Господь!

Глава 7. Карты на стол!

              Рейд Чемульпо, Корея. 27 января 1904 года.

       Расклепав якорные цепи, и тем самым сразу облегчившись на десяток тонн (эта идея вызвала тихую панику у мичмана Черниловского-Сокола, ревизора крейсера, которому за якоря предстояло отчитываться, и никакие уверения командира, что они будут списаны по статье «Утраченные в бою», не могли вернуть ему хорошего настроения), «Варяг» рванулся вперед одновременно с первым выстрелом «Корейца». Пары были подняты с утра во всех котлах, в системе охлаждения подшипников главных валов и в ведрах рядом с ними заранее охлажденное масло, полуторная смена кочегаров – все это должно было позволить держать двадцать два узла до заката, потом, правда, был шанс, что придется выводить машины по одной для профилактики, или, не дай бог, уже для ремонта. Но до этого еще надо было дожить.

       Похоже, что фортуне тоже было любопытно, что может получиться из сумасшедшей идеи экс-форумчанина, и она на этот раз решила немного подыграть русским. [15]15
  Мнение о том, что история РЯВ в нашей реальности была написана злостным японским альтернативщиком, высказывалось неоднократно, вполне компетентными людьми. Причем на полном серьезе. Ну, а как иначе объяснить, что почти все, что могло пойти плохо для русских и хорошо для японцев, шло только так и не иначе? Взять хотя бы попадание русского снаряда в башню главного калибра «Фудзи», которое вызвало возгорание, после которого обязан был последовать взрыв артпогреба. Но тем же попаданием ломает трубу с водой, которая этот пожар и заливает!


[Закрыть]После двух практически одновременных подводных взрывов у борта, крен «Асамы» медленно, но верно нарастал. Действие ее артиллерии главного и среднего калибра кончилось, так и не начавшись, и в ответ «Кореец» получил пока только одно шестидюймовое попадание в надстройку и пару малокалиберных снарядов. С «Варяга» было не разобрать, куда именно.

       Впрочем, само собой, не все прошло так, как хотелось бы, теория вероятности и законы Мерфи вносили свои коррективы. Один из снарядов первого залпа канонерки не пожелал лететь в мостик японца, как было задумано нацеливавшими его артиллеристами. Ему было угодно закончить свой жизненный путь красивым взрывом в кормовой оконечности "Асамы". Вот тут-то и аукнулось японцам интересное конструктивное решение инженеров эльсквикской верфи, разместивших динамо-машины над броневой палубой. И если на ведение огня из казематных шестидюймовок наличие или отсутствие электроэнергии существенно повлиять не могло, хотя заряжать тяжеленные 6" снаряды в дымном мраке казематов малорослым японцам было теперь гораздо веселее, то вот ворочать вручную восьмидюймовые башни при нарастающем крене и масляном душе из разорванных сотрясением шлангов гидравлики, это удовольствие весьма сомнительное.

       Второй залп "Корейца" был направлен в бортовые казематы шестидюймовок "Асамы". Память лже-Руднева услужливо подсказала, что может натворить даже один русский 8" снаряд в нужном месте, пусть даже выпущенный из короткоствольной пушки (длина установленных на "Корейце" и "Рюрике" пушек была тридцать пять калибров, вполне прилично для конца XIX-го века, но на начало XX-го уже немного несерьезно, из-за возросших дистанций боя). Пусть с зарядом слабенького черного пороха, но попавший в цель в аналогичной ситуации при Ульсане снаряд "Рюрика" нанес самые тяжелые повреждения за одно попадание японскому кораблю, однокласснику "Асамы", кстати. А уж что могут натворить два таких подарочка, одновременно взорвавшись в казематах одного борта, лучше всего представить, посмотрев наиболее завлекательные и кровавые моменты "Убить Билла". Цепь вторичных детонаций зарядов и достаточно неустойчивых к близким взрывам шимозных снарядов полностью разнесла оба яруса каземата и практически полностью вывела их из строя...

       Нет, будь у японцев хоть полчаса на разборы завалов, пара комплектов запасных прицелов и еще небольшая кучка более мелких запчастей к орудиям, "Кореец" был бы сметен с поверхности моря мощью одного среднего калибра, который у "Асамы" составил бы честь любому современному броненосцу. Увы, или к счастью, как говорил (или как еще может быть скажет) старик Эйнштейн, все относительно.

       Впрочем, японцы не те люди, которые готовы признать, что что-либо совершить невозможно, особенно если еще есть хоть какой-то шанс! Вот и сейчас с мостика "Варяга" в бинокль можно было разглядеть, что носовая башня ГК "Асамы" медленно начала поворот в сторону "Корейца". Помня о том, что одного залпа пары асамовских монстриков главного калибра хватит русской канлодке за глаза, с него открыли по башне суматошный огонь из всего, что могло стрелять, включая оба пулемета.

       К сожалению, восьмидюймовки самого "Корейца" находились в процессе перезарядки. Вот рявкнула его ретирадная шестидюймовка. Увы, снаряд разорвался на бортовой броне "Асамы", не причинив никакого вреда ничему, кроме краски. Пара неудачников, находившихся в отсеке за броней и получивших серьезную контузию, не в счет в корабельной дуэли, хотя лично они бы с этим не согласились. Больше шансов предотвратить залп у "Корейца" не осталось. Надежному бронированию башни мелкие снаряды, даже попадая в цель, навредить не могли, а попасть в прорези комендорского колпака на крыше башни – слишком уж невероятная удача.

       "Варяг" же находился пока слишком далеко, и рассчитывать на его прицельные попадания даже просто в "Асаму" было самонадеянным оптимизмом. Не говоря уже об отдельно взятой носовой башне неприятельского крейсера. Кроме того, если открыть огонь прямо сейчас, с сорока пяти кабельтовых – это значит рисковать поломать чертовы подъемные дуги и остаться без орудий в момент прохода мимо "Нийтаки". А это приговор уже не только "Корейцу" с его несколькими десятками душ на борту, но и "Варягу", где их скопилось более восьми сотен.

       Вот она – оплачиваемая кровью беспощадная цена тривиальной конструкторской недоработки, помноженной на паршивое качество металла и отсутствие жесткой системы контроля в лице военной приемки советского образца. И никак не объяснить это сейчас милым юным мичманам – командирам носового плутонга, батареи трехдюймовок и орудий правого борта, чьи удивленные глаза видны даже с мостика: ПОЧЕМУ гад Руднев так затягивает с открытием огня!

       Старарт лейтенант Зарубаев, стоящий рядом, сжал бинокль так, что костяшки пальцев побелели, а немного раскосые, татарские глаза превратились в узкие щелочки. Было видно, что обожание командира, ловко избавившего их от самого опасного противника – "Асамы", борется в нем с недоумением и обидой! Мысли его читались по лицу, без слов: "Давно пора открывать огонь, неприятель в зоне действия артиллерии, чего же ждет этот олух с погонами каперанга!? Дистанции выстрела картечью этому пережитку парусной эпохи не хватает"?

       Но молодец, дисциплинированно больше об открытии огня не спрашивает, всего-то двух отлупов ему хватило, особенно хорошо подействовал второй, с упоминанием подробностей интимной жизни с шестидюймовкой системы Канэ [16]16
  6"/45 (152 мм) морское орудие системы Канэ было разработано во Франции в 1890 году. Морское министерство приобрело чертежи на него и аналогичную по конструкции 120-миллиметровую пушку, и с 1892 года эти орудия выпускались Обуховским сталелитейным заводом, а с 1897 – еще и Пермским заводом.
  Орудие раннего образца (до модернизации по опыту Русско-Японской войны) имело ствол, состоящий из трубы, кожуха и муфты. Длина ствола 6860 мм, длина нарезной части 5349 мм. Кожух скрепляет ствол на длине 3200 мм.
  Орудия, выпущенные до 1895 года, имели постоянную крутизну нарезов канала ствола в 30 калибров, все последующие – переменную крутизну от 71,95 клб в казенной части до 29,89 клб к дулу. Число нарезов – тридцать восемь, глубина – 1 мм. Затвор поршневой, весом 120 кг (126 кг модернизированный). Вес ствола с затвором 5815 кг (6290 кг модернизированного).
  Станок на центральном штыре с зубчатой подъёмной дугой. Углы вертикального наведения – от -6 до +20 градусов, по горизонтали обеспечивается круговой обстрел. Накатник пружинный, длина отката – 400 мм. Высота оси орудия над палубой 1150 мм, диаметр окружности по центрам фундаментных болтов 1475 мм.
  Вес качающейся части 8,3 т, щита – 991 кг. Общий вес станка 6290 кг, всей установки – 14690 кг. Предельно достижимая скорострельность – 10 выстр./мин. Техническая скорострельность – 5 выстр./мин., боевая скорострельность – 3-4 выстр./мин..


[Закрыть]в особо грубой и извращенной форме. Может и обидился, но мне сейчас миндальничать некогда.

       А, хрен с ним, наверное, уже можно! На глаз – почти кабельтов сорок до нее. Нирод вон весь извелся уже, чуть не приплясывает уже за своим дальномером.

       «И да свершится воля Твоя...»

       – Сергей Валериянович, скомандуйте открыть огонь носовым плутонгом и всем, что дотягивается с правого борта по «Асаме», в момент нашего выхода из-за Идольми. Снаряды наши. Те, что доставили с «Корейца», беречь до момента прохода мимо «Нийтаки». Только довернем сначала немного, чтобы Беляева не зацепить.

       – Есть! На дальномере!

       – Сорок два кабельтовых! Скорость сближения больше четырнадцати узлов!

       – На штурвале! Пол румба лево!

       – Есть, пол румба лево!

       – Одерживай!

       – Есть, одерживай!

       – Так держать!

       – Есть, так держать!

       Ну, вот... Сейчас... Пора!

       – Носовой плутонг! Залп!!

       На одно, неуловимое мгновение Петровичу показалось, что крейсер даже чуть присел на корму, когда баковые шестидюймовки одновременно ахнув, дернулись своими массивными телами назад, обдав боевую рубку облачками бурого порохового дыма. Снизу, из-под мостика, их почин поддержали бортовые. Парой секунд позже громыхнули еще две с кормы. Внизу вокруг орудий деловито засуетились расчеты...

       – Падение! Недолет!

       – На дальномере!?

       – Сорок кабельтовых...

       Началось. Господи, благослови...

       Приказ на открытие огня "Варягом" совпал с моментом, когда командиру башни "Асамы" показалось, что он наконец-то поймал в прицел ускользающий на циркуляции "Кореец". Увы, не показалось. Поймал-таки, зараза! Один из снарядов прошел впритирку над палубой, второй же... Хорошая точность для первого залпа, впрочем, в упор дело нехитрое, есть одно попадание в борт. С другой стороны, без электричества не так и просто, или все же резервное динамо запустили асамоиды узкоглазые, чтоб их в Бога душу коромыслом!

       Нет, хоть они и враги, но молодцы, воевать умеют... Носовая часть. Вроде прямо под правой восьмидюймовкой, черт... Ну что, минус 50 % от мощности артиллерии и прощай всякие шансы на добивание ожившей башни "Асамы" и повреждение "Чиоды"? Блин, кажется, потому что очень хочется, или на самом деле получилось? Отсюда не разобрать, ну, сколько восьмидюймовок ответит на "Корейце"? Обе??? СРАБОТАЛО!!! Дуракам везет!!!

       Особенно если они сами заботятся о своем везении...

       ****

       Итак, «Корейца» «пронесло»: здоровенная, но надводная пробоина, отперфорированный мелкими осколками борт, заливаемый через три более крупных осколочные пробоины форпик, два члена расчета правой носовой восьмидюймовки убиты осколками на месте, еще трое ранены, плюс куча оспин на щите орудия, пара из них сквозных – это так, мелочи жизни.

       Но еще вернее можно сказать, что "пронесло" "Асаму", причем по-полной. Очередной снаряд из двухорудийного (интересно было бы СЕЙЧАС посмотреть на выражение лица старшего офицера!) залпа восьмидюймовок "Корейца" [17]17
  Ведь были же умные головы среди проектировщиков русских кораблей за пару десятков лет до описываемых событий! В такую малютку всунуть две восьмидюймовки с возможностью стрельбы по носу! А следующее поколение? Додумались уменьшать на «Богинях» (печально известные крейсера российской постройки – «Диана», «Паллада» и «Аврора») при проектировании калибр носовых и кормовых орудий с 8 до 6 дюймов, а потом в процессе постройки вообще разоружать крейсера, сняв с него парочку шестидюймовок, при этом бортовой брони нету. Идиоты сделали из изначально приличного боевого корабля брандвахту водоизмещением 6000 тонн, на большее крейсера данного проекта были не способны. И все ради чего? Для уменьшения перегрузки!!! А зачем вообще нужен идеально разгруженный, но недовооруженный корабль? Для походов и парадов мирного времени? А как доходит до того, для чего боевые корабли и создавались, до войны, то «вдруг» выясняется, что Богини не способны ни догнать более слабые и мелкие крейсера противника, ни, хуже того, убежать от его более крупных броненосных крейсеров.


[Закрыть]все же попал в носовую башню! Пробить броню, правда, ему не удалось, но и просто встряски должно хватить для хотя бы временного вывода башни из строя. Малейший перекос на катках, самый мелкий осколок под мамеринец – и попробуй, проверни эту махину! То же самое относится и к вертикальному наведению орудий, затворам, а про тонкую механику прицелов и дальномеров после такого сотрясения вообще лучше помолчать.

       Минут так...надцать, свободных от смертоносного восьмидюймового душа, у "Корейца" есть. Если кормовая башня не оживет, конечно...

       На напряженно ожидавшем залпа кормовой башни "Корейце" не могли знать, что мина, поставленная с катера и взорвавшаяся у борта крейсера практически напротив нее, намертво заклинила элеватор. Причем Берлинг и Левицкий, с подачи Беляева, все-таки уговорили Руднева на более простой способ ее установки.

       Расчетная глубина взрыва была в 3-4 метрах от поверхности воды, но, судя по всему, течение сильно оттягивало мину, и взрыв произошел почти у днища крейсера. Сейчас там, в полной темноте, а кормовая динамо-машина тоже не пережила сотрясение от взрыва, в заливаемых погребах артиллеристы пытались вручную подать на несколько палуб вверх тяжеленные пороховые заряды.

       Беляев на "Корейце", не дождавшись залпа с "Асамы" и понадеявшись, что с нее пока хватит и ретирадной шестидюймовки, решил обратить благосклонное внимание главного калибра на "Чиоду", пока артиллеристы револьверок продолжали зачистку мостиков и марсов броненосного крейсера.

       Подождав минуту, требуемую для перезарядки восьмидюймовок, канонерка увеличила ход и, не прекращая обстрела "Асамы" всей мелочью правого борта, решительно направилась в обход ее корпуса в сторону "Чиоды". При этом ретирадная шестидюймовка пару раз в минуту посылала горячий сорокакилограмовый привет то в непонятно почему молчащую кормовую башню, то в уже развороченный каземат. А иногда просто туда, где расчету показалось подозрительное шевеление.

       В момент, когда шпирон "Корейца" высунулся из-за кормовой оконечности "Асамы", Беляев отдал приказ рулевому: "Лево на борт до упора и машине полный назад!" На короткую секунду канонерка замерла.

       На "Чиоде" за прошедшие с момента торпедирования "Асамы" несколько суматошных минут успели более-менее разобраться в ситуации и подготовиться к стрельбе. Но вместо того, чтобы расклепать якорную цепь, стали штатно ее выбирать. Действительно, чего дергаться-то? Корабль прикрыт от неприятеля и неприятностей одним из самых лучших броненосных крейсеров мира, мощи и защиты которого должно вполне хватить на то, чтобы раздавить и "Варяга", и "Корейца". [18]18
  В нашей реальности при попытке порыва «Варяг» получил одиннадцать попаданий, три – восьмидюймовыми снарядами, восемь – шестидюймовыми. Все с «Асамы». «Чиода» вела огонь по «Корейцу», попаданий достигнуто не было. Кроме «Асамы» ни один другой японский корабль никуда ни попал, впрочем, «Варяг» с ними не очень-то и сближался. По версии японской стороны НИ ОДНОГО попадания русского снаряда ни с «Варяга», ни с «Корейца» в японские корабли зафиксировано не было.


[Закрыть]

       Поэтому канлодка застала крейсер противника хоть и готовый к бою и с разведенными парами, но не на ходу. Еще минута ушла у удивленных дальномерщиков и артиллеристов "Чиоды" на определение расстояния до высунувшегося из-за "Асамы", непонятно почему еще ею не потопленного "Корейца", и на наводку на него орудий. Добавьте к этому еще и естественный шок от зрелища стремительно нарастающего крена своего флагмана...

       В итоге первый залп по "Чиоде" (и четвертый в бою при Чемульпо) "Корейцу" удалось сделать в полигонных условиях. Было зафиксировано одно попадание. Результат – здоровенная рваная дыра в борту с нижней кромкой на метр выше ватерлинии, при любом движении "Чиоды" грозившая затоплением угольной ямы. Не смертельно, но полного хода лучше уже не давать. Орудие, расположенное над местом попадания, выведено из строя. Второй снаряд лег недолетом...

       Если цель находилась на дистанции десять-пятнадцать кабельтовых, русские комендоры довоенной выучки мазали редко. И, как правило, показывали процент попаданий выше, чем их японские коллеги. Проблема была только в том, что японцы до войны учились стрелять и на большие дистанции. Поэтому когда время предъявило новые требования и дистанции реальных морских боев выросли до тридцати-сорока пяти кабельтовых, лучшие результаты всю войну стабильно показывались именно японцами. Но бой при Чемульпо в новой редакции, проходил для "Корейца" на ЕГО дистанциях и под его диктовку. Старые, недостаточно дальнобойные и недостаточно скорострельные для современного боя пушки? Да! Зато калибр почти в два, а вес снаряда в четыре раза больше, чем у "Чиоды"!

       Кстати, о "Чиоде": ответный залп, одно попадание, снесена и без того обрезанная фок-мачта "Корейца", осколками на мостике убиты рулевой и марсовый, тяжело ранен сигнальщик и пара человек из расчета правой 107-миллиметровки, легко ранены практически все находящиеся на мостике, включая командира. Руль не поврежден, машинный телеграф тоже.

       С учетом предыдущих попаданий с "Асамы", "Кореец" потерял убитыми и ранеными уже более двух десятков человек. Пусть половина легкораненых, не исключая вернувшегося с перевязки старшего офицера, была способна выполнять свои обязанности, но еще пару залпов японского крейсера, и надо будет думать о том, как топить канлодку – красиво, с тараном "Асамы" или тихонько, но стратегически более печально для неприятеля – поперек фарватера, рядом с "Сунгари".