Текст книги "Мауи и Пеле держащие мир"
Автор книги: Александр Розов
сообщить о нарушении
Текущая страница: 9 (всего у книги 81 страниц)
*8. Пушечное мясо революции
1 ноября 1 года Хартии. Восточное (Американское) Самоа.
Чудесный зеленый гористый остров Тутуила, крупнейший в Восточном Самоа, с его причудливо изрезанными берегами, хотя и был объявлен форпостом США в Южном Полушарии, но так и остался тихим и провинциальным. А аэродром, хотя и получил трехкилометровую ВПП и звание «Международный Аэропорт Паго-Паго», оставался провинциальным сооружением с композицией из невысоких домиков типа «бунгало» с двускатными красными крышами. С утра «gate-B» этого аэропорта был закрыт для гражданских пассажиров. Тут в обстановке строжайшей секретности, формировался сводный антитеррористический батальон для операции на Тинтунге.
Операция-то секретная, но не знал о ней на аэродроме Паго-Паго только ленивый или абсолютно нелюбознательный. А бригадир водителей грузовых моторных тележек, этнический сицилиец по прозвищу Дуче, не относился ни к одной из этих двух унылых категорий. Дуче был кругленьким ловким, общительным, и хитрым. Тема с тележками в аэропорту Паго-Паго была для него просто прикрытием. В реальном бизнесе Дуче был лидером маленькой, но автономной семьи сицилийской мафии, осевшей в полосе Самоа – Токелау в короткую эпоху расцвета Великой Кокаиновой Тропы, а сейчас, когда настали трудные времена для мафиозного бизнеса в Океании, занимался разными бизнесами, от пиццерий до шпионажа. Сейчас он был тайным информатором в интересах кое-кого из своих поверенных партнеров, близких к новорожденному «Конвенту Меганезии».
Дуче уже подружился с лейтенантом Филиппом Макфи, отличным парнем из Сиэтла, командиром отдельного взвода 75-го элитного полка рейнджеров, переброшенным на Самоа неделю назад. И вот, сейчас, когда майор Джордж Брокбит, командир сводного батальона, в который раз был вызван куда-то на инструктаж, а батальон, рассыпался и занялся формально «подгонкой эквипмента», а фактически – тупым ожиданием, Дуче появился в формально-закрытой зоне, как добрая фея с ящиком холодного пива.
Рейнджеры встретили его тихим, но восторженным ворчанием. Жестянки за секунды разошлись по рукам, а затем, менеджер логистики и лейтенант элитных рейнджеров уселись на парапет около угла навеса, поболтать о том – о сем.
– Говорят, – произнес Дуче, глядя вдаль, – серьезная будет заваруха.
– Угу, – буркнул Макфи, делая глоток пива, – Наши умные генералы, блин, из охоты на кроликов сделают серьезную заваруху. Сколотят такой батальон хрен знает из кого, и забросят без предварительной притирки на оперативный театр. Получится, что жуткие кролики нанесли спецназу потери в живой силе и технике.
– Это как? – не понял сицилиец.
– А так, – янки хлебнул еще пива, – вот представь, Дуче, что бойцы из разных взводов в батальоне толком не познакомились, а их уже раскидали по точкам оперативного поля. Задача со стрельбой. Один другого не узнал, и готово: потери от дружественного огня. Конечно, потом пресс-служба скажет по TV, что кролики были боевиками Аль-Каеды, вооруженными до зубов, воспитанными Бен Ладеном, и обученными Ким Ир Сеном.
– Но, Бен Ладен и Ким Ир Сен давно там, – Дуче показал пальцем вниз.
– А кого это гребет? – буркнул лейтенант рейнджеров.
Возникла пауза. Сицилиец обдумал последнее утверждение, кивнул и спросил:
– А, правда, что там, на Тинтунге, десять тонн кувейтского золота?
– Не кувейтского золота, а йеменского, – ответил Филипп Макфи, – и не десять тонн, а меньше, но, все равно, это долбанная гора миллионов баксов. Правда, оно может быть фальшивое. Так тоже случается.
– Не фальшивое, – ответил Дуче, – это я точно знаю.
– Откуда ты знаешь?
– Оттуда, амиго… – сицилиец подмигнул лейтенанту, – …что обрезки этих золотых слитков уже продают здесь. Маленькие обрезки, грамм по сто. И кое-кто здесь купил новенькую корейскую тачку-малолитражку «Daewoo Matiz» за один такой обрезок.
– И что? – янки пожал плечами, – от фальшивого слитка тоже можно отпилить кусок.
– Э… – Дуче снова подмигнул, – ты тут недавно, вот и не знаешь, что рядом проходила Великая Кокаиновая Тропа из Колумбии в Австралию и Японию. А назад шло золото с рудников на островах Папуасского моря. Тут народ тертый, химию знает, и фуфло под видом золота здешним коммерсантам не впихнешь. Это я тебе говорю!
– Дела, блин… – проворчал Макфи, – что там, Сэм?
Последняя реплика была адресована приближающемуся сержанту Сэму Пумпкинсу. В отличие от лейтенанта Макфи, выглядевшего образцовым коммандос с атлетическим сложением и квадратной челюстью, Пумпкинс напоминал молодого растяпу-фермера и, казалось, соответствовал своей тыквенной фамилии). А в действительности, Пумпкинс считался одним из лучших сержантов 75-го полка, и, к тому же, самым находчивым.
– Слушай, Фил, – понизив голос, сказал он, – есть мнение, что мы в жопе.
– Какой ты умный, надо же, – с легкой иронией отозвался Филипп Макфи, – а мы, блин, придурки, думали, что мы в шоколаде, на хрен. Хорошо, блин, ты мне открыл глаза.
– Ты не врубаешься командир, – ответил сержант, бросив взгляд на сицилийца.
– Валяй при нем, Сэм, – разрешил лейтенант, – Дуче свой парень, не заложит.
– Ладно, – Пумпкинс кивнул, – короче: первая рота у нас морпехи с базы Оаху, Гавайи.
– Тоже мне новость, Сэм! Вот они, в противоположном углу павильона.
– Я же хочу по порядку, командир!
– Ну, валяй по порядку, – разрешил Макфи.
– …Вторая рота, это мы. Наш первый взвод из спецотряда «Дельта»…
– Ну, блин, это тоже не новость, – проворчал лейтенант. Отношение рейнджеров к 1-му оперативному отряду спецназа «Дельта» было настороженным. За «Дельтой» с момента первой для этого отряда операции «Орлиный коготь» (в Иране в 1979-м), закрепилась репутация «несчастливых». Почему-то этим бравым парням почти всегда доставались либо заведомо-провальные задания, либо мутные и грязные. Попасть в сводную группу с «Дельтой» считалось плохой приметой…
– …А наш второй взвод, – продолжил сержант, – это «морские котики».
Вот теперь Филипп Макфи удивился.
– На хрена там «морские котики»?
– А! – Пумпкинс резко поднял указательный палец вверх, – Фокус в том, Фил, что это долбанное золото лежит на дне лагуны, в фарватере маленького порта Лантон, что на островке Вале, в северном секторе атолла Тинтунг. И глубина там полста метров!
– Полста метров, это до хрена, – оценил Макфи, – а откуда известно?
– Так, от самих «морских котиков». Им только что дали вводную, что за этим золотом придется нырять. Главное: навели сами батаки – мятежники. Они, придурки, каким-то образом утопили маленькую баржу с этим золотом, и теперь пытаются его достать. А нырнуть-то никак. Они вышли на лодках и бросают веревки с крюками, чтобы как-то зацепить и вытащить баржу, а дрон нашей авиа-разведки снял этот онанизм на видео.
– Понятно… – буркнул лейтенант.
– …Это еще ерунда, – продолжил Пумпкинс, – слушай дальше. Там не только батаки.
– Это понятно, Сэм. Там еще какой-то конвент, который показывали по TV.
– Хрен с ним, с конвентом, Фил! Там йеменские боевики из группировки Махди.
– Блин! Откуда, они тут, на хрен? До Йемена двадцать тысяч долбанных километров!
– Оттуда, командир, что это было их золото, которое кто-то украл. И они сейчас за ним пришли. Пропавший золотой запас Махди. Так болтают. Но это еще не главное.
– Сэм, – строго сказал Макфи, – не тяни кота за яйца. Что главное?
– Наша третья рота, вот что! – ответил сержант, – она из Катара, греб его мать!
Лейтенант равнодушно пожал плечами.
– Ну, и что? Парней перебросили из этой арабской сральни сюда, почти на Гавайи. Я искренне за них радуюсь. А они кто? Морпехи? Парашютисты?
– Нет! Это не наш контингент, переброшенный из Катара, это катарский контингент! Долбанные катарцы, которых обучали по нашей программе «Зеленых беретов». А еще говорят, что сюда летит резерв, тоже из Персидского залива. Спецназ эмирата Дубаи.
– Сука, ****ь, ****ец… – прошипел лейтенант, сквозь зубы.
– Вот, – Пумпкинс кивнул, – поэтому, майора Брокбита потянули на новый инструктаж.
– Блин… – выдохнул Макфи, – …Ладно, а кто нас подвезет на танцы?
– С этим все ОК, командир. Нами займутся «Ночные сталкеры».
– Ну… – лейтенант опять вздохнул, – хоть одна конфетка в сплошном говне.
* * *
«Night Stalkers» 160-й авиаполк спецназа был организован в 1990-м для вертолетной поддержки действий коммандос, обслуживал спецоперации 75-го полка рейнджеров, и воспринимался ими, как родной… Вот наступил момент погрузки. Шесть тяжелых двухвинтовых транспортных CH-47 «Chinook» и четыре ударных CH-60 «Black Hawk» стоят на летном поле. Слышны, как обычно, резкие приказы с непременной добавкой трехэтажного мата… Готово. Все на местах. Взлетели. Легли на курс северо-восток… Взвод рейнджеров оказался в CH-47 с взводом «морских котиков» (тактическое подразделение «Sea, Air and Land» – SEAL). Лейтенант «котиков» – веселый, мощный круглолицый парень по имени Джошуа Тенсон сходу пошутил на счет катарской роты:
– Эй, парни, все знают русскую рулетку?
– Ну…
– …Еще бы
– …Все. А что?
– Отлично, парни! А катарскую рулетку кто-нибудь знает?
Возникла пауза, и Тенсон сообщил.
– Это когда союзник равновероятно будет стрелять то ли во врага, то ли тебе в спину.
– Зашибись, как оптимистично, – проворчал Филипп Макфи, и переключил разговор на конкретный вопрос, – Меня вот интересует: как там получилась такая каша. Мне слабо верится, что краснопузые сальвадорцы и филиппинские «хуки» могут оказаться в одной команде с тряпкоголовыми: с йеменскими махдистами и индонезийскими батаками.
– Жизнь, она кривая, – заметил сержант Пумпкинс, – вот, мы оказались в одной команде с тряпкоголовыми, которые в Афганистане воевали против нас за Талибан.
– Не путай, Сэм, – сказал кто-то из рядовых первого класса, – у нас приказ, а у них…
– Что у них, Натан? – отреагировал сержант.
– …Ну… – рядовой неопределенно повертел головой.
– Ты не знаешь, – подвел черту Пумпкинс и хлопнул его ладонью по каске, – и я не знаю, поэтому говорю: жизнь, она кривая, и неизвестно, с кем завтра придется хлебать суп из общего корыта. Но одно я твердо знаю: если той команде хватило мозгов и воли, чтобы загнать в каменный мешок две роты профи-охраны «Groom», то хватило бы мозгов и не утопить несколько тонн своего золота на выходе из порта.
– На что ты намекаешь? – спросил лейтенант Макфи.
– На, то, Фил, что наша вводная – говно. Там все не так, как нам говорят.
– Говори конкретнее, Сэм.
– Хорошо, Фил. Я говорю конкретно: золото утопили специально. Зачем-то это надо.
– Алло, сержант, – включился Джошуа Тенсон, – что ты лепишь? Если бы мятежники утопили баржу с золотом намеренно, то зачем бы они стали пытаться ее поднять?
– …А они пытаются, – добавил сержант «морских котиков», – и это прекрасно видно на съемке с дрона авиа-разведки. Кстати, меня зовут Енох.
– Будем знакомы, Енох, – Пумпкинс пожал ему руку, – я Сэм, ты уже слышал. Так вот, я думаю, золото утопили не те тупые ублюдки, которые сейчас хулиганят на Тинтунге, а другие ублюдки, гораздо более умные, которым зачем-то надо, чтобы парни вроде тебя ныряли за этим долбанным золотом.
– Я ни хрена не понял, что ты сказал, – признался Енох.
– Ты когда-нибудь ловил рыбу на червяка? – спросил сержант рейнджеров.
– Ну, – утвердительно высказался сержант «морских котиков».
– А! Тогда я тебе просто объясню. Баржа с золотом – это червяк. Наживка на крючке.
Енох сдвинул каску, почесал свой загривок и неохотно признался:
– Звучит хреново, но чертовски жизненно.
– Да, – подтвердил лейтенант Тенсон, – звучит жизненно. И, у меня крутиться мысль: почему в этой теме со всех сторон сплошные тряпкоголовые. На атолле Тинтунг что-то строила фирма из Эмиратов. Рабочие у нее батаки, и к ним приехали йеменцы. А к нам прицепили роту из эмирата Катар. И посредине – куча золота, зачем-то затопленного на видном месте, будто, действительно, приманка на крючке.
– И что дальше? – спросил лейтенант Макфи.
– Хрен знает… – Тенсон подвигал мощными плечами, – Надо посмотреть и подумать.
* * *
Через два часа, когда вертолетная группа батальона подошла на 3 километра к рубежу десантирования, посмотреть они ничего не успели, потому что именно в их «Chinook» угодила первая мини-ракета, пущенная из компактного анти-авиационного комплекса «Starstreak» (Британия, модель 1997-го года). Другая мини-ракета задела одну вертушку «Black Hawk» звена огневого прикрытия, но три «Black Hawk», оставшихся в строю, не зевали, и через четверть минуты прошлись огнем по выявленным стрелкам ПВО.
Приблизительно за те же четверть минуты, «Chinook» с взводом рейнджеров и взводом «морских котиков» успел пролететь по круто снижающейся диагонали, одновременно заваливаясь на бок, задеть волны лопастями кормового винта, перевернуться и начать довольно быстро тонуть. Пассажиры в подобной аварии чувствуют себя, примерно как хомяки, попавшие в работающий шейкер для коктейля. Сориентироваться и что-либо предпринять можно только когда машина перестанет вращаться, но это происходит в
момент затопления. Дальше: кто успел выбраться из фюзеляжа – тот всплыл на своем спасжилете, а кто не успел – не всплыл. Обычно промежуточных ситуаций не бывает, однако, не бывает также и правил без исключений. Сержант Сэм Пумпкинс оказался персонажем, на котором Фортуна продемонстрировала принцип существования таких исключений из общего правила. Сержант был затянут в гондолу носового винта, откуда, вроде бы, не было возможности выбраться. Но, там оставался значительный воздушный пузырь, а рейнджеры, как известно, не сдаются. Каким образом сержант умудрился найти и выбить какую-то заглушку, а потом поднырнуть, протиснуться и выплыть наружу – остается еще одной загадкой, связанной с мобилизацией скрытых резервов человеческого организма перед лицом смертельной угрозы. К тому моменту, когда Пумпкинс выбрался из фюзеляжа, глубина погружения была уже не один десяток метров, и парня выбросило на спасжилете, как пробку. На поверхность сержант попал в бесчувственном состоянии, но рефлексы включили дыхание и он постепенно начал приходить в себя. Когда он открыл глаза, море вокруг было затянуто серой дымкой, пахнущей нефтяной гарью, и разглядеть что-либо на дистанции больше сотни метров было решительно невозможно. Издалека раздавались пулеметные очереди и взрывы – где-то продолжалось сражение.
Сержант Пумпкинс не мог знать, что боевики Махди, имея за плечами некоторый опыт столкновений с американскими авиа-десантами, применили простой, но эффективный метод противодействия: подожгли несколько сотен бочек с мазутом, и с асфальтовым гудроном, к тому же, побросали в огонь все автопокрышки, и все рулоны рубероида, которые смогли найти. Остров Вале площадью около полста гектаров, оказался затянут плотным дымом и коммандос вынуждены были десантироваться при «видимости ниже нуля» (как невесело шутят профи в таких случаях). Две с половиной тысячи батаков с дробовиками, заряженными картечью, были в этих условиях реальной боевой силой, а махдисты знали, как использовать такое «неквалифицированное пушечное мясо».
* * *
Болтаясь в спасжилете на слабой океанской волне среди дымовой завесы, сержант мог только догадываться, что дела у сводного батальона идут (мягко выражаясь) не очень хорошо, и о товарище, пропавшем при падении вертолета, вспомнят нескоро, а значит, выкручиваться надо самому. Вопрос: как? Можно плыть в сторону Тинтунга, и где-то к заходу солнца оказаться на берегу, но что там? Есть шанс получить пулю раньше, чем разберешься, где свои, а где противник. А, если не плыть к Тинтунгу, то что? Здесь, по карте, ближайшая альтернативная земля – остров Нгалеву, в 80 км к юго-востоку. Туда доплыть на спасжилете нереально. А если подождать какой-нибудь определенности? Вопрос: какой? Допустим, сражение стихнет – но как узнать, чем оно завершилось?
Неизвестно, на чем остановился бы Пумпкинс, перебирая варианты, если бы в поле его зрения внезапно не возникла снежно-белая яхта с доброй феей на борту. Это было так похоже на глюк, что сержант, на всякий случай, ущипнул себя за нос (проверяя свою включенность в реальный мир). Нос отреагировал штатно, и это означало, что яхта не снится во сне, однако миражи ведь бывают и наяву… Пумпкинс еще раздумывал, чем считать яхту: миражом или реальностью, когда услышал хрипловатый женский голос:
– Эй, мужик, ты там живой, или нет?
– Я живой, но в полном говне, – немедленно откликнулся сержант.
– Я тоже, – сообщила добрая фея, и добавила, – давай, затащим тебя в лодку?
– Хорошая идея, – согласился он.
Яхта при ближайшем рассмотрении оказалась 3-метровой пластиковой прогулочной весельно-парусной лодкой «Walker Bay», а добрая фея – крепкой загорелой девушкой, смешанной европейско-индейской расы. Девушка была одета в шорты, футболку и штормовку с синим логотипом «UAF», с силуэтом белого медведя посреди буквы «A».
– Шарлота Догер, Скагуэй, штат Аляска, – представилась она после того, как помогла сержанту забраться на борт.
– Сэм Пумпкинс, Солт-Лейк-Сити, штат Юта, – ответил он и, приложив правую ладонь к виску, добавил, – спасибо, Шарлота, что вытащила мою задницу.
– Ты рано говоришь «спасибо», Сэм. Твоя задница, как и моя, пока не вытащена. А, ты, случайно, не мормон?
– Вообще-то, мормон, а что в этом такого?
– Ничего, – она тряхнула головой, – просто, я знаю, что в Юте большинство мормоны. Видишь ли, я тоже мормон, хотя, на Аляске мы в меньшинстве. Вот, падла! Надо же! Встретила единоверца посреди океана, и вокруг – жопа. Ты из рейнджеров, верно?
– Да. Я сержант из 75-го полка.
– Ну, и что ты скажешь про здешнюю войну, сержант-рейнджер Сэм?
– Мутно, – ответил он, – слушай, у тебя есть вода?
– Держи, – она извлекла из ящика под сидением пластиковую бутылку и потянула ему.
– Спасибо, – он сделал глоток, – тут, вроде, какой-то бунт сальвадорцев, филиппинцев и батаков, какая-то Меганезия, краденое йеменское золото, и террористы Махди. А нам влепили микро-ракету в брюхо, мы грохнулись, и я чуть не отправился в сундук Дэви Джонса… Слушай, Шарлота, ты не видела наших парней? Кто-нибудь еще выплыл?
– Не знаю. Я тебя нашла по радио. У тебя включенная рация в кармане, верно?
– Да. Должен был включиться режим радиомаяка и передавать «Mayday».
– Вот, – она кивнула, – Сэм, переключись на прием, а то услышит кто-нибудь не тот.
– Ты права, – он достал из кармана рацию, переключил режим, и приложил к уху.
На оперативной частоте интенсивно болтали.
«Рекорд, это Фокстрот! Слева трещотка, нас прижали к земле! Подави ее на хрен!»
«Альфа, Браво, это Рекорд! Отзовитесь, чтобы я не накрыл вас огнем».
«Mayday… Mayday… Mayday…».
«Рекорд, это Браво! Мы прорвались к внутреннему порту, но застряли у ворот!»
«Паго-Паго! Это Игл! Мы несем большие потери, срочно нужно подкрепление».
«Mayday… Mayday… Mayday…».
«Игл, это Паго-Паго, что у вас происходит?».
«Паго-Паго, слушайте, мы тут под хаотичным огнем стрелков, и тут задымление. У противника численный перевес, и тяжелые трещотки на ключевых высотах!…».
Пумпкинс повертел рацию в руке и озадаченно произнес:
– Знаешь, Шарлота, там реально сражение, но я не могу понять с кем. Майор сводного батальона требует подкрепление из Паго-Паго. И куча сигналов бедствия в эфире.
– А что непонятного? – удивилась девушка, – Там у Конвента целая армия. Британские охранники капитулировали, как только увидели это. Падла! Конвент дал им «зеленый коридор», и они слиняли, а гражданских спецов бросили. Я сразу въехала, что если не выскочить из Лантона сейчас, то потом хрен. Нашла эту лодку и тихо сползла в море.
– Так и болтаешься в море?
– Так и болтаюсь. Куда идти – непонятно.
– Остров Нгалеву, – сказал он, – это 80 км на юго-восток.
– А кто там, на Нгалеву? – спросила она.
– Ну, уж наверное не батаки с йеменцами, и не филиппинцы с сальвадорцами.
Шарлота Догер постучала кулаком по скамейке.
– Сэм, ты просто не в курсе! Все гораздо хуже. Знаешь, с чего все началось?
– С чего? – спросил он.
– С того, что позавчера эти мудаки застрелили гавайскую королеву.
– Застрелили королеву? – удивленно переспросил он.
– Да. Она выступала на площади Короля Георга, и параллельно шла потасовка между сальвадорцами и охранниками, а полиция влезла, чтобы угодить арабам из «Alemir», и какой-то тупой коп выстрелил. Может, он случайно так влепил, но Лаонируа умерла, практически, на месте. И мне уже тогда стало ясно, что скоро будет жопа…
– Блин… – пробурчал Пумпкинс, – я слышал про какую-то королеву Лаонируа по TV в дурацком выступлении какого-то Конвента Меганезии, но я думал, это пропаганда.
– Сэм! Ее убили по-настоящему! Я же говорю, падла, тупой коп, выстрелил и…
– Подожди, Шарлота! На Гавайях уже больше ста лет, как нет никаких королей и королев! Последняя королева, Лилиуокалани, умерла в 1917-м, и монархия была упразднена!
– Слушай, Сэм, я не знаю, что было в 1917-м, но я слушаю радио. Туземцы и вообще население атоллов, считают, что Лаонируа была королевой. По туземному обычаю, за убийство королевы объявлена вендетта и, я думаю, соваться на атолл Нгалеву, который управляется туземцами, сейчас чертовски опасно.
– Что ты предлагаешь? – спросил он.
– Я предлагаю идти на юго-запад, на Самоа. До Паго-Паго 600 км. Дня за три, я думаю, можно дойти. Сэм, ты умеешь ходить под парусом?
– Ну… – протянул сержант, – Теоретически…
– Теоретически и я умею, – перебила она, – Я спрашиваю: ты готов идти под парусом?
– Похоже, – ответил он, – у нас нет другого выбора. А значит, мы это сделаем.
– Вот это по-нашему! – одобрила Шарлота, – Ну, давай работать, рейнджер!
* * *
Через несколько часов. Миниатюрный островок Токо-Таоло. 6 км к западу от острова Катава, 10 км к северо-западу от острова Мотуко, 12 км к юго-западу от острова Вале.
Группа бамбуковых рыбацких хижин «fare», стоящих на тонких ножках на мелководье вокруг Токо-Таоло – крохотного клочка суши на длинном западном «хвосте» рифового барьера атолла Тинтунг, было отличным местом для наблюдения за ходом сражения за Лантон и весь остров Вале. Вот почему штаб «Революционного Конвента» разместился именно тут. Офисом штаба стал обычный fare, к ножкам-сваям которого был причален обычный 10-метровый рыбацкий катамаран – проа. Перископ на верхушке мачты проа обеспечивал качественный обзор, хотя, в общем, остров Вале был виден даже просто с крыши, где, под полотняным навесом устроились штабисты. Издалека они выглядели рыбаками, вернувшимися с лова и бездельничающими под навесом у телевизора.
Филиппинский капитан Кресс посмотрел в сторону Вале, прикрыв бинокль ладонью от солнца, чтобы не создавать бликов, после чего объявил:
– Это пат. Янки удерживают четыре плацдарма. Батаки и йеменцы не могут их оттуда вытеснить, и ведут по ним беспокоящий огонь. Так может продолжаться очень долго.
– Не очень долго, – ответил Варлок, – майору Брокбиту обещали с Паго-Паго нечто.
– Нечто? – филиппинец заинтересованно выпучил глаза.
– Нечто, – повторил разведчик, – судя по кодам: бомбовый удар и парашютный десант.
– Предсказуемо, – добавил Пикачу, – янки хотели взять пятно нахрапом, но не вышло. Теперь они завалят все бомбами, а затем выбросят толпу коммандос с парашютами.
– Не своих коммандос, а арабских, – добавил Варлок, – как в войнах за Магриб.
– А наши мины-бочки? – встревожился капитан Кресс, – они не выйдут из строя?
– Нет, – успокоил его Хобо-Ван, – изделия доктора Упира надежны. Детонаторы залиты парафином, и разрушатся только при прямом попадании снаряда. Взрывная волна, или обвал потолка канализационной трубы им не повредит. Ну, пусть, пропадет сто бочек из наших трех тысяч, и что с того? На результат это не повлияет.
Варлок удовлетворенно кивнул, сделал глоток чая из кружки, и произнес:
– Если сейчас все получится, то надо сразу бросить аэро-мобильный отряд на юг и взять Раротонга. А все транспортные задачи на севере Островов Кука лучше решить заранее, чтобы транспорт был свободен. Камрад Ван-Хорн, надо эвакуировать твой остров.
– Эвакуировать Нгалеву? – удивился магистр, – Зачем? Нгалеву в 80 км от Тинтунга, а боевые действия вне Тинтунга противник пока даже не предполагает.
– Да, – подтвердил Варлок, – но если противник, потерпев крах, начнет готовить второй штурм Лантона, то он обратит внимание на Нгалеву, как на хорошую позицию для тыловых частей и для тактической ракетной артиллерии.
– Варлок прав, – добавил Кресс, – любой военный тактик ухватится за такую удачную позицию. Янки займут Нгалеву хотя бы для того, чтобы его не занял кто-то другой.
– Черт побери… – Хобо-Ван вздохнул, – Будет чудовищно жалко бросать Нгалеву.
– Есть атолл Факаофо, – напомнил Пикачу, – ты сам его выбрал на этот случай. Это в формально новозеландском доминионе Токелау, безопасная зона.
– Да, – ответил Хобо-Ван, – хороший атолл, безопасная зона, большая лагуна, но это не заменит нам прекрасной кокосовой плантации. У нас на Нгалеву 20 тысяч пальм…
– Я тебя понимаю, – Пикачу положил ладонь на плечо магистра и крепко сжал, – Но ты объясни людям: это временная эвакуация. Скоро можно будет вернуться. Или, если ты хочешь, я сам поеду утром на Нгалеву и всем объясню.
– Спасибо, amigo, – магистр невесело улыбнулся, – но лучше я сам. Так будет честнее.
Пикачу хотел было добавить что-то еще, но тут у него на поясе пискнул портативный коммуникатор – трубка направленной микроволновой связи.
– Слушаю, – ответил он, прижав аппарат к уху.
– …Я не понял, Альбатрос, что за лодка?
– …Коммандос и девчонка? Всего двое?
– …Ясно, – Пикачу повернулся к Варлоку и сказал, – Махно через дрон ближней разведки засек с воздуха лодку с одним коммандос-янки и одной гражданской девушкой. Они идут под парусом на юго-запад, видимо к Самоа, но, как говорит оператор, у них кривая техника вождения, а через три дня метеослужба обещает шторм. Они не успеют дойти, и шторм утопит их на хрен в такой лодке.
– Надо их спасать в общем порядке, – предложил капитан Кресс, – по этой теме работает Тараи, сын Синклера Мастерса мэра Уилимо.
– Стоп, – Варлок взмахнул рукой, – По легенде Тараи случайно будет проходить мимо Тинтунга, и спасет тех янки, которые уцелеют после момента «Z». Если Тараи начнет вылавливать из океана людей, уже отошедших в лодке на несколько миль, то легенда сломается, и любой человек с мозгами поймет, что мы отслеживаем боевые действия.
– Но бросать людей в море нельзя, – возразил Хобо-Ван.
– Я это и не предлагаю, – сказал разведчик, – но, их должны найти другие спасатели.
– Другие? – капитан Кресс скептически фыркнул, – Какие? Чип и Дейл из мультика?
– Нет. Все проще. Наши друзья сейчас идут на яхте от Сувароу к атоллу Этена, и не откажутся спасти людей, которые уже вне игры.
– Годится, – согласился филиппинец и повернулся к Пикачу, который снова говорил с группой авиа-наблюдения по wiki-tiki. Разговор длился еще минуту, а затем Пикачу проинформировал:
– Махно сообщает, что с видеокамер дронов дальнего рубежа видна эскадрилья FA-16 «Fighting Falcon». Она приближается со стороны Паго-Паго, скорость около 500 узлов. Подлетное время 20 минут.
– А что у них на подвесах? – спросил Кресс.
– Махно считает, что кассетные авиабомбы, продвинутые Mk-20, весом треть тонны.
* * *
Авиабомбы были действительно продвинутые, кассетные, с наведением по лазерной подсветке целей на местности. Теоретически, все должно было выглядеть так: группа десантников, занявшая плацдарм указывает ручным лазером позицию противника, и замечательная бомба, ориентируясь в воздухе, забрасывает эту позицию фугасными осколочными элементами (аналогичными противопехотным гранатам). На полигоне получается именно так, а вот на поле боя… Майор Джордж Брокбит не питал особых иллюзий в этом отношении, и понимал, что фактически вызывает огонь на себя, но у батальона просто не было другого выхода. За первые же часы сражения на пятачке с габаритами около километра, среди плотной хаотичной застройки, затянутой дымом, скороспелая антитеррористическая операция превратилась в размен живой силы. Обе стороны стреляют наугад в сторону, где предполагается наличие противника, и тут преимущества элитных коммандос со штурмовыми винтовками перед необученными батаками с дробовиками сводилось к нулю. А на стороне батаков был многократный численный перевес… В общем, майор принял единственно рациональное решение, и теперь молился, чтобы «умные бомбы» повели себя, как на полигоне…
…Опытным ухом различив на фоне стрельбы и треска пламени, характерное гудение приближающейся эскадрильи, Брокбит закричал в микрофон рации: «Внимание всей команде „Игл“! Быстрый крот! Повторяю: быстрый крот!». На сленге это значило, что коммандос должны немедленно прекратить все действия и вжаться в укрытия.
Когда на маленький клочок земли обрушиваются несколько десятков кассетных бомб, каждая из которых разбрасывает 700 осколочных гранат в радиусе полтораста метров, человек, сидящий или стоящий на открытой местности, не имеет шансов выжить. Это отлично понимали бойцы сводного батальона коммандос, и йеменские боевики. А вот батаки раньше не сталкивались с кассетными бомбами, и из них выжили только те, кто случайно оказался в «баллистической тени». Сейчас, все человеческие организмы, еще сохранившие боеспособность, судорожно кашляя от едкого дыма и известковой пыли, набившейся в носоглотку, приходили в себя и готовились продолжать сражение.
…Майор Брокбит снова обратился к своим бойцам: «Внимание всей команде „Игл“! Не лезьте на рожон! Скоро придет помощь! Просто держитесь, парни!».
…На мелководье у островка Токо-Таоло, четыре штабиста «революционного конвента» выбрались из стального контейнера, спрятанного под нижней платформой бамбуковой хижины, и оглядели окрестности. На сам Токо-Таоло не была сброшена ни одна бомба, вероятно, потому, что американская авиа-разведка не обнаружила тут противника. Но скопище хижин на соседнем острове Катава, в 6 километрах к востоку, горело.
– Там набросали «зажигалок» на всякий случай, – прокомментировал капитан Кресс.
– А вот остров Мотуко «зажигалками» не бомбили, – сказал Пикачу, глядя в бинокль в направлении восток – юго-восток, – Только противопехотными кассетными бомбами.
– Ясно, – откликнулся Хобо-Ван, – янки не хотят спалить стройку, в которую вложено полмиллиарда баксов. Новый воздушно-морской терминал, это не хвост селедки.
– Янки еще надеются продолжить стройку? – с легким удивлением спросил Варлок.
– Не янки, а их дерьмовые друзья из Эмиратов, – поправил новозеландский магистр.
Разведчик чуть заметно пожал плечами.
– Мечтатели…
– Хобо-Ван, – окликнул Кресс, – а как там наш аммонал на лихтере в бухте Мотуко?
– Ты уже вторично спрашиваешь про это, – напомнил ему новозеландец, – я ведь уже объяснил: фирма дока Упира применяет прочные детонаторы, запаянные в парафин.
