Текст книги "Мауи и Пеле держащие мир"
Автор книги: Александр Розов
сообщить о нарушении
Текущая страница: 21 (всего у книги 81 страниц)
– Aloha, комэск, – ответил Бокасса, – мы слушаем.
…
Часом позже. Северный берег Таити.
Три смарт-танка по сигналу Пикачу (который лихо проехал на броне «Жука-первого») остановились на парковке разоренного яхт-клуба. Там, на фоне десятка искалеченных автомобилей красовался жизнерадостно-синий грузовик-автоцистерна производства индийской компании «Tata». На подножке кабины сидела девушка англо-саксонского происхождения (хотя и загорелая до цвета шоколада). Легкая униформа с нашивками лейтенанта-инженера Народного флота была на ней подогнана по росту, а вот по объему висела, как на огородном пугале, сделанном из жердочек. Пикачу дождался, пока три экипажа танкового взвода вылезут из своих машин, и объявил:
– Знакомьтесь, это взвод лейтенанта Бокассы, а это инженер Эпифани Биконсфилд.
– Упс… – сказал мичман Хенгист, – … это не совсем мое дело, мэм, но лучше бросайте фитнесс, пока не поздно, а то вас может унести ветром. Кстати, меня зовут Хенгист.
– Не волнуйтесь, Хенгист, – ответила она, – я жру, как акула, просто сложение такое.
– Ясно, мэм. Тогда я не буду волноваться.
– Биконсфилд… – произнес Бокасса, – …Простите, вы не землячка лорда Бенджамина Дизраэли, графа Биконсфилда, дипломата и премьера Викторианской Англии?
– Косвенно – да, – ответила она, – мои далекие предки происходят из Биконсфилда, но последние несколько поколений жили в Австралии. А вы не родственник Жана Беделя Бокассы, знаменитого людоеда и правителя Центрально-Африканской Империи?
– Нет, в действительности это лишь мое прозвище, а родом я с Гваделупы.
– Я вижу, – вмешался комэск-коммандос, – что вы успешно познакомились. Начинайте работать, а я пойду к своим парням.
С этими словами, он не пошел, а побежал в сторону пирсов по узкой улице, заваленной мусором и обломками техники. Он бежал легко, как будто разминался на треке перед соревнованиями по легкой атлетике.
– Этот Пикачу монстр, и эти его ребята, коммандос, индейцы-ваовао, тоже монстры, – заметила лейтенант-инженер Биконсфилд, – я не хочу сказать про них ничего плохого, однако, они так непринужденно выводят людей в расход, что это немного беспокоит.
– Что-что, Эпифани? – переспросила мичман Либби, командир четвертого экипажа.
– Они, – пояснила ей лейтенант-инженер, – выносят приговоры мародерам, и сразу же исполняют штыками, чтобы не тратить патроны. Просто, удар под левую лопатку…
– Селедкина мать… – тихо выдохнула мичман.
– …Кстати, – добавила лейтенант-инженер, – называйте меня просто Пиф.
– Ясно, Пиф, – сказал Бокасса, – а в чем должна состоять наша работа?
– Надо, – ответила она, – откатить этот грузовик-газовоз как можно ближе к тюрьме, и аккуратно взорвать по определенной технологической процедуре.
– Взорвать? – переспросил механик первого экипажа Рглар, – А что там внутри?
– Там сжиженный пропан, 20 тысяч литров, это по массе примерно десять тонн.
– А при чем тут тюрьма? – спросила Либби.
– Там главная база легионеров, – пояснила Эпифани (или Пиф).
– Легионеры, – проворчал Кмет, механик второго экипажа, – вовсе не идиоты. Они в лепешку расшибутся, чтобы эта цистерна к ним не подъехала.
– Нужна маскировка, – заявила Пэппи, механик четвертого экипажа.
– Какая, например? – живо откликнулся Бокасса.
– Хрен знает, – девушка-механик пожала плечами, – надо поискать вокруг, вдруг что-то подходящее найдется.
Нашелся нейлоновый тент от большегрузного фургона, украшенный известным белым логотипом «Coca-Cola» на красном фоне. Теперь надо было натянуть его на цистерну с пропаном так, чтобы подмена не была заметна беглому взгляду. Оставалось придумать сценарий, убедительный для легионеров, и тут Бокасса использовал свое образование (экономическая психология) и свое университетское хобби (любительский театр). Если посторонний невзыскательный зритель смотрел со стен тюрьмы спектакль, разыгранный через некоторое время под стенами, то счел бы его вполне убедительным.
СЦЕНАРИЙ. Драма в шести актах.
Акт 1. Преамбула. В кварталах города, контролируемых мародерами, уцелевшие гражданские персоны принуждены к обслуживанию «хозяев». Это обслуживание состоит в поиске и отгрузке продовольствия, напитков, и прочих полезных вещей в цитадель (в смысле – в тюрьму). Разумеется, отправляя кого-то из гражданских за припасами, надо оставить в цитадели кого-то из его родных или близких. Схема известна с древних времен. Сейчас обстановка спокойная – морская пехота противника отошла к берегу.
Акт 2. Подготовка к кульминации. К тюрьме едет фургон «Coca-Cola» – вероятно новая партия продовольствия. Фургон сопровождают три легионера на джипе. Они, как все здешние мародеры, одеты в униформу Легиона (мятую, грязную, но узнаваемую), и вооружены штурмовыми винтовками «FAMAS-G2». За рулем фургона, разумеется, тоже легионер, причем (судя по стилю вождения) нетрезвый. На финишной прямой он, не рассчитав скорость, промахивается мимо парковки, и тормозит на зеленой полосе у стены.
Акт 3. Кульминация. Вскоре зрителям становится ясно, что водитель не только пьян, а еще и перевозбужден. Он выходит из кабины, и вытаскивает за собой гражданскую девушку (несовершеннолетнюю туристку, судя по комплекции, и по остаткам одежды). Можно догадаться, что водителя «потянуло на чувственную любовь». Девушка визжит, но он настаивает. Трое легионеров в джипе хохочут, а потом разворачиваются и уезжают за следующей партией добычи. Зрители наблюдают за процедурой «изнасилования на свежем воздухе», кто-то выкрикивает «полезные советы». И вот, сорваны последние тряпочки, девушка уложена на живот и прижата к грунту, как вдруг…
Акт 4. Изюминка сюжета. Девушка ухитряется пяткой пнуть легионера. Удар несильный, зато чудесно-точный. Легионер с криком «putain salope» (гребаная шлюха) хватается за свои гениталии, а девушка, воспользовавшись его растерянностью, вскакивает и бежит, куда глаза глядят, через полосу кустарника на противоположной от тюрьмы стороне дороги. Шансов у нее мало. Она измотанная, а легионер хотя и пьяный, но здоровый. Быстро застегнув штаны, он бросается в погоню. Со стены видно, как «спортсмены», преодолев лесопарковую зону, выбегают из кустов на пустошь. Девушка делает отличный рывок на стометровку, но на этом теряет последние силы. Легионер нагоняет ее у дальнего края пустоши, и молодецким пинком сбивает в дренажную канаву. Все ждут развязки…
Акт 5. Трагический финал. Из фургона с логотипом «Coca-Cola» раздается звук «бум!». Через секунду на его месте вспухает клубящегося туча густого белого тумана. Туча сразу же расползается на полста метров вокруг, достигая по высоте кромки стены тюрьмы…
Акт 6. Занавес. Облако тумана вспыхивает ослепительно-желтым огнем, превращаясь в нечто, наподобие маленького тусклого солнца. Со стороны видно, как непонятная мерцающая оболочка отрывается от поверхности этого солнца, и стремительно проносится сквозь окружающий ландшафт, работая, как раскаленный добела нож гигантского бульдозера. Тяжелый грохот обрушивается с неба. А потом – тишина и слабый треск пламени…
КОНЕЦ.
…Бокасса привстал и сорвал с себя тлеющую куртку легионера. Эпифани Биконсфилд, лежавшая под лейтенантом-танкистом в момент взрыва, теперь тоже привстала, быстро выглянула за край дренажной канавы, что-то сказала, но ее губы двигались беззвучно. Бокасса выразительно дотронулся до своего уха, чтобы объяснить ей: пока не пройдет слуховой шок от взрывной волны, говорить бессмысленно. Она кивнула, а потом так же выразительно обвела пальцем вокруг, приглашая оценить обстановку. Бокасса кивнул, выпрямился во весь рост, и… Вот это эффект! Канава, в которой Бокасса и Эпифани (в соответствии с тактическим планом) укрылись, теперь напоминала оросительный канал в полупустынном ландшафте, после промчавшегося степного пожара. На месте тюрьмы (комплекса, занимавшего примерно гектар), не было вообще ничего, кроме клубящейся черной пыли. Еще метров на полтораста вокруг облака пыли, грунт был покрыт ровным ковром из дробленых угольков. Дальше – частично-выжженная земля, усеянная всяким мусором и тлеющими ветками. Она тянулась до канавы, и за нее, до жилых кварталов, и переходила в полосу вялых очагов огня на месте коттеджной застройки.
…В голове что-то щелкнуло, и мир обрел звуки. Однообразное шипение и тихий треск пламени, лениво пожирающего разбросанную по земле добычу. Бокасса протер глаза и поднял взгляд вверх. Там, в поднебесье расползалась уродливая шляпка исполинского грязно-бурого гриба. Слабый ветер постепенно сносил его на запад, к аэропорту.
– Блин! Это все от одной цистерны с пропаном?!
– Все дело в распылении, – пояснила ассистент доктора Упира.
– Хэх! – произнес Бокасса, – А как получилось нужное распыление?
– Просто, – сказала она, – под дном цистерны мы поставили воздушные бомбы: емкости сверхвысокого давления, которые взрываются по радио-сигналу. Их взрыв разрушил цистерну, и выбросил распыленный испаряющийся пропан вверх. Дальше, зажигание и объемный топливный взрыв. Теоретически, мощность взрыва пропана может достигать эквивалента двенадцать по тротилу.
– Ты хочешь сказать, что обычный бытовой газ в дюжину раз мощнее взрывчатки?
– Да. Это следует из химической теплоты сгорания. У тебя как с физхимией?
– Слабо, – признался Бокасса, – у нас естественные науки были только на первом курсе.
– Достаточно, – авторитетно объявила она, – тут простой энергетический баланс…
Со стороны все выглядело сюрреалистически: в дренажной канаве посреди сожженного пригорода на Таити, голая девушка-австралийка объясняет физхимию карибскому парню-негру, одетому в подпаленные остатки униформы Французского Иностранного легиона. Вспомнив предысторию (те минуты, в течение которых эти двое разыгрывали спектакль с имитацией первой фазы изнасилования и побегом жертвы, и все это на глазах у хорошо вооруженных легионеров), можно сделать вывод, что желание этих двух людей вот так общаться на научную тему, противоречит основам психологии. Но такой вывод будет дилетантским. На самом деле, переход от состояния смертельной угрозы к состоянию практической безопасности, вызывает у людей странные реакции, связанные с мощной вспышкой интереса к устройству этого мира и ко всему, что происходит в мире. Люди искренне (на всех слоях сознания и подсознания) ощущают радость оттого, что живы.
Полчаса Эпифани в популярном формате рассказывала Бокассе о физхимии горения в газовых смесях и аэрозолях. А потом они увидели катящийся к ним джип с Ргларом, Хенгистом и Кметом, которые уже успели поменять легионерскую униформу на свою «родную». Они-то и сообщили свежие новости о результатах фокуса с газовозом.
Масштаб взрыва полностью деморализовал оставшихся мародеров. Увидев огромную огненную сферу, которая буквально стерла с лица земли «базу» (в смысле, тюрьму), и несколько окрестных кварталов в придачу, они бессистемно бежали из Папеэте. Одни попытались прорваться по дороге вдоль северного берега на восток, другие поперлись пешком в горы центральной части Таити. Первые угодили в ловушку, расставленную спецназом комэска Пикачу, и в коротком бою были уничтожены комбинированным пулеметным и минометным огнем. Вторые рассыпались в горах на мелкие шайки, и в данный момент охотники штурм-капитана Ми-Го на автожирах методично отстреливали их.
Это были новости, что называется «обще-тактического характера». А частная новость (касающаяся непосредственно второго танкового взвода) была такова.
– Прикинь, лейтенант, – сказал мичман Хенгист, – мы уже не танковый взвод, а особый мобильный взвод технического центра «Creatori» во главе с графиней Биконсфилд.
– Что за херня? – удивилась лейтенант-инженер Эпифани Биконсфилд.
– Ни разу не херня! – возразил он, – У меня есть телекс приказа: ехать в яхт-харбор, принять фрегантину с каким-то «грузом-341», и идти на атолл Тетиароа, это 60 км на север.
– Хм… Что, мичман, в телексе так и написано: «графиня»?
– Нет, Пиф, если честно, то про графиню я прикололся.
– …А все остальное точно так, я сам читал, – добавил механик Кмет.
– Ладно… – произнесла она. – …А где девчонки?
– Мы здесь, – ответила мичман Либби, появляясь в сопровождении механика Пэппи со стороны шоссе. В руках у девушек были снайперские винтовки жуткого калибра.
– Вы что, нас прикрывали? – догадалась лейтенант-инженер.
– Точно, Пиф, – подтвердила Пэппи.
– Согласно приказу лейтенанта Бокасса, – уточнила Либби.
– Уф, – выдохнула Эпифани, – С вами хорошо, ребята. Ну, поехали, что ли?
– Да, Пиф, – ответил механик Рглар, садясь за руль джипа, – А что такое «груз-341»?
– Это, – ответила она, – пневматический миномет – метатель контейнеров акролеином.
– Акролеин, это, типа, яд? – спросил механик Кмет.
– Типа, суперлакриматор, – поправила лейтенант-инженер, – поэтому, обращаться надо аккуратно, чтобы не захлебнуться в собственных соплях. Акролеин серьезная штука.
Про новый пункт боевых действий они прочли уже на борту 60-футовой фрегантины. Достаточная информация содержалась на сайте «Globe Tour Guide».
*** Атолл Тетиароа (Французская Полинезия, 60 км севернее Таити) ***
Атолл имеет лагуну площадью 30 кв. км, и 13 островков, общей площадью 6 кв. км. Все островки покрыты растительностью. Используется только один: крайний западный моту Онетахи. Последние короли Таити построили там по европейскому образцу пансион для девушек. В начале XX века пансион забросили из-за нашествия крыс, а король Помаре V подарил атолл Тетиароа, своему дантисту, канадцу. Тот привез на Тетиароа 200 кошек, и проблема крыс была решена. В 1960-х годах Тетиароа был продан киноартисту Марлену Брандо, который заложил на моту Онетахи элитный отель с аэродромом. Этот проект не принес успеха и в 2021 году атолл был перепродан сингапурскому концерну UMICON, который построил там новый 7-звездочный отель SPA «Eden-Garden» на 300 номеров.
* * *
Информация была с интересом воспринята взводом.
– И сколько стоит один номер в таком отеле? – полюбопытствовал Рглар.
– Тут написано, – сообщил Кмет, – от 1500 до 2500 баксов в день.
– Ненавижу зажравшихся буржуев, – припечатала мичман Либби.
– Info устарела, – сказал мичман Хенгист, – после захвата мародерами, эта 7-звездочная штуковина не стоит ни цента. Даже если там ничего не разрушать, а мародеров просто затравить газом и зачистить, то по-любому, туристы в этот отель больше не поедут.
– Хм – произнесла Эпифани, тоже просматривавшая страницы сайтов на элноте, – Если отвлечься от паразитической сущности буржуазии, от мародеров, и от негативного PR, посмотреть на все объективно, и посчитать, то выйдет, что отель ценный. Там имеется новейший медицинский комплекс, полуоткрытый океанариум, телецентр, и оранжерея.
– А оранжерея от акролеина не испортится? – забеспокоилась Пэппи.
– Не испортится. В обычной боевой концентрации акролеин безвреден для растений.
– Понятно, – Пэппи кивнула, и повернулась к Бокассе, – что молчишь, лейтенант?
– Так, – ответил он, оторвавшись от своего элнота, – изучаю спутниковые фотоснимки Тетиароа и ТТХ миномета. Прикидываю линию захода на позицию и карточку огня.
– Обманывать не надо, – тихо сказала Пэппи.
Бокасса вздохнул и отложил элнот.
– Ты хочешь честного ответа?
– Да, лейтенант, – она коротко кивнула.
– Так вот, Пэппи, если честно, то я думаю про экипаж «тройки», про Ливара и Зурани. Пытаюсь что-то вспомнить. Вот Зурани говорил, что после войны хочет открыть клуб виндсерфинга. А Ливар что-то говорил про ферму. Что-то в общих чертах. Кокосовая плантация, дом у пляжа, и девчонка, которая любит детей. У него была такая идея, что фермерская жизнь способствует размножению. Места много, есть где детям бегать. А практически вышло совсем иначе, и я не могу это выбросить из головы.
– Лейтенант, – окликнул его Рглар, – это, по ходу, война. С каждым может случиться.
– Может, – согласился Бокасса, – если бы ты вовремя не рванул рычаги, то мы с тобой оказались бы в том же виде. Ты отлично сработал, amigo.
– Профессия, – лаконично ответил механик, – а ты, лейтенант, не зацикливайся, ОК?
– Я не зацикливаюсь. Вот, подумаю об этом еще минут пять и, правда, займусь делом. Прикину линию захода на позицию и карточку огня.
* * *
…Спецоперация на Тетиароа прошла для особого мобильного взвода буднично, почти механически. К закату вышли на позицию, за ночь подготовились, и перед рассветом, в светлеющих сумерках отстрелялись по объекту. Дальше работу доделывали охотники капитана Ми-Го – с воздуха, и коммандос капитана Пикачу – на земле. Вот и все. Потом пришел очередной телекс: «Особому мобильному взводу прибыть к 8:00 в отель „Sun-Pearl-Beach“ на южном берегу Таити (залив Ваиаро), и разместиться для отдыха».
«Sun-Pearl-Beach» стал одним из немногих отелей, уцелевших на острове. Так вышло, что значительная часть персонала происходила из туземного клана Митиата, сохранившего некоторые старинные обычаи в модернизированном варианте. Иначе говоря, персонал защитил свои рабочие места, применив для этого контрабандное вооружение: пулеметы, помповые ружья и «как бы охотничьи» винтовки с оптическим прицелом. Теперь, когда боевые действия завершились, и дым (в буквальном и фигуральном смысле) рассеялся, картина получилась следующая:
* Весь европейский персонал (включая менеджеров) сбежал еще до «заварухи».
* Из туземного персонала не сбежал никто, но двое получили легкие пулевые ранения.
* Главный корпус отеля на 20 номеров получил лишь мелкие повреждения от пуль.
* Ни одно из 40 бунгало на воде не получило повреждения.
* Вместо семи десятков туристов (до «заварухи») теперь был всего один человек.
*19. Вакуумная элита, война в поясе астероидов, и японская бухгалтерия
21 ноября 1 года Хартии. Залив Ваирао, Таити.
Из трех сотен карибских морпехов Народного флота, разместившихся в «Sun-Pearl Beach» с целью короткого отдыха после «горячих» боевых действий, ни один не обратил особого внимания на этого 50-летнего японца. А что? Японец, как японец. Невысокий, тихий, с немного грустной улыбкой на почти круглом, чуть овальном лице. Одет в спортивный костюм с эмблемой отеля (тут такие костюмы в каждом номере, наряду с полотенцами). Личный состав особого мобильного взвода тоже не обратил внимания бы на японца, но поступила новая вводная, и случилось это во время завтрака. Сначала запищал wiki-tiki лейтенанта-инженера Эпифани. Девушка пробурчала короткое ругательство, поспешно проглотила кусочек яичницы с беконом, и вытащила трубку из кармана.
– Биконсфилд слушает.
… – Aloha, шеф…
… – Да, одну минуту… – она убрала трубку и встала из-за столика, – ребята, меня вдруг вызывал коммодор-доктор Упир. Такие дела.
– Коммодор что, здесь? – крикнул ей в спину Бокасса.
– Ага, – лаконично отозвалась лейтенант-инженер, и выскочила под открытое небо.
– Внезапный приезд начальства, это хреново, – авторитетно заявил Хенгист.
– Он же ученый, – возразила Либби, – может, он просто хочет узнать подробности, как взорвалась автоцистерна с пропаном, и как сработали мины с акролеином.
– Ты оптимистка, – сказал Рглар, флегматично пережевывая трехслойный сэндвич.
– …И это правильно, – дополнил Кмет, – я вообще считаю: если симпатичная девушка смотрит на мир с оптимизмом, то это нормально. А если без оптимизма, то в мире что-то испортилось, и надо срочно этот мир ремонтировать.
– Это как ремонтировать? – спросила Пэппи.
– А так. Типа, как мы вчера днем и сегодня ночью.
– Ну, блин… Ты думаешь, все в мире можно исправить пушками?
– Нет, наверное, не все. Но многое – можно. Правда, лейтенант?
– Откуда мне знать? – отозвался Бокасса.
– Лейтенант, – укоризненно произнес Рглар, – все знают, что ты рубишь в этой теме.
– Нет, amigo, в этой теме никто не рубит. Вообще никто, во всем мире. Не собрана даже статистика, когда что пробовали исправлять пушками, и что получалось. А там, где нет статистики, не с чем сравнить теорию. И получаются философские домыслы.
– Эй-эй! – возмутилась Либби, – Почему если философия, то сразу домыслы? Ты что, не признаешь философию наукой?
– Да, не признаю, потому что философия, это метанаука.
– Ага! – Либби хлопнула ладонями по столику, – Значит, метанаука по-твоему не наука! Интересно у тебя устроена логика. Может, по-твоему, комплекс наук не есть наука?
– Да, – снова подтвердил Бокасса, – это очевидно. Пример: рой, это комплекс мошек. Но, согласись, Либби, что рой, это не мошка.
– Э, нет, лейтенант! Давай-ка будем спорить по общим правилам, а не по твоим!
И начался диспут. Вроде бы, у Бокассы было преимущество: высшее университетское образование (хотя, только до бакалавра, а не до магистра). У Либби образование было среднее специальное, зато ближе к философии: она закончила иезуитский колледж. Кто выиграл бы – трудно сказать, но в самом разгаре диспута вернулась Эпифани и сказала:
– Бокасса, с тобой хочет поговорить док Упир. Он в беседке у ближнего угла бассейна.
– Ясно, Пиф. Я иду, а Либби пока может освежить в мозгах энциклопедию философии.
– Сам освежай в мозгах! – успела огрызнуться мичман, пока лейтенант шел к дверям.
* * *
…Доктор Упир, командующий Восточным фронтом, действительно сидел в беседке у бассейна. Кажется, он был увлечен чтением некого текста с тактического гаджета «spin-screen» – планшетника с широкоформатным гибким экраном, разворачиваемым по типу античного свитка. Хорошая штука, но дорогая и капризная по сравнению с элнотом…
– Aloha, сен коммодор, – поприветствовал Бокасса.
– Aloha, лейтенант, – ответил Упир, и похлопал по скамейке, приглашая присесть.
– Вызывали? – уточнил Бокасса, присаживаясь рядом.
– Да, вызывал. Скажи-ка лейтенант: что ты забыл в танке?
– Я ничего не забыл в танке, сен коммодор. Все танки были сданы коннетаблю базы с проверкой комплектации, и с контролем отсутствия посторонних вещей на местах.
– Вот, блин! – буркнул доктор Упир, – Ты, лейтенант, то ли умничаешь, то ли тупишь и, называя вещи своими именами, ты издеваешься. Ты специально запутал в своей анкете вопрос о профессии и образовании, за счет чего попал в танково-десантные войска.
– Сен коммодор, я ничего не запутал. Я там честно написал: провинциальное неполное дополнительное после-школьное образование в не-технической сфере.
– Вот, ты хитрый черт! – произнес Упир, и развернул планшет к собеседнику, – Скажи, лейтенант, тебе знаком автор этой дипломной работы: «Сравнительное жизнеописание Бокассы и Пол-Пота в ракурсе современной социально-экономической мифологии»?
– Да, сен коммодор. Это, как бы, моя дипломная работа.
– А почему ты не отразил в анкете прямо, какое у тебя образование и специальность?
– Я не хотел приземлиться в штабе, пока другие воюют, сен коммодор.
– Блин! Прекрати повторять «сен коммодор». Ты, конечно, артист, но тебе не сыграть образцового рядового армии США, у тебя слишком умные глаза! Значит, ты не хотел приземлиться в штабе? Герой долбанный! А если бы тебя убили? Что тогда?
– Тогда, сен коммодор, я лежал бы убитый.
Секунд пять командующий Восточным фронтом переваривал эту реплику, а потом, со вздохом, покачал головой.
– Знаешь, Бокасса, что самое худшее в таких долбанных героях с IQ под сто сорок?
– Они умничают, и это раздражает, – мигом отреагировал лейтенант.
– Неправильный ответ, бакалавр! Самое худшее в том мудацком примере, который они подают другим! Вчера в стычке с мародерами ты потерял одного отличного агронома и одного блестящего интуитивного специалиста по дизайну ветровых машин! Может, ты считаешь, что в Меганезии избыток талантов, и надо посылать их на передовую?
– Нет, сен коммодор, но я уже сказал, что не хотел приземлиться в штабе, пока…
– …Я слышал, что ты сказал, – перебил Упир, – хорошо, что Пиф с ходу сообразила, из какого контингента сформирован твой взвод! А знаешь, как она догадалась?
– Дайте минуту подумать… – Бокасса энергично потер лоб ладонью, – …Вероятно, она хронометрировала время самообучения, когда мы разбирались с «грузом-341».
– Почти верный ответ, бакалавр. На самом деле она догадалась еще когда вы готовили театральную аферу с фургоном, мародером и девчонкой. Кстати, за эту аферу Пиф уже получила по ушам. Вас же там могли перестрелять на хрен, ты понимаешь? Вижу, что понимаешь. Ладно. Так вот, она догадалась еще тогда. А в эпизоде с «грузом-341» она убедилась в своих догадках, и просигналила мне. Такие дела бакалавр. Ты понял?
– Я понял. И что дальше, сен коммодор?
– А сам-то ты как думаешь, бакалавр?
Бокасса снова потер лоб ладонью, а потом негромко произнес.
– Я думаю, что мы вообще неправильно воюем.
– М-м… – удивился доктор Упир, – …А если подробнее?
– Если подробнее, сен коммодор, то у нас примерно половина контингента такая же по интеллекту, как мой взвод. Это прямое следствие из элементарной теории социальной мотивации. Кто поедет волонтером воевать за такую Хартию? Или те, кто слишком уж восприимчив к левацко-анархистской агитации по версии известного вам Ломо Кокоро, доминиканского торговца шоколадом «Нефертити», кокаином и оружием. Или те, кто самостоятельно разобрался в тексте выступления команданте Угарте Армадилло, где в лаконичной форме была представлена идея вакуумной элиты. Далее, из эмпирического уравнения неформальных транзакций, следует, что эти две категорий волонтеров будут находиться примерно в равном соотношении, с разбросом порядка двух сигма…
– …Можешь не продолжать, я понял, – перебил Упир, – лучше объясни, во-первых, что значит «вакуумная элита», а во-вторых, в каком смысле мы неправильно воюем.
Третий раз потерев ладонью свой лоб, лейтенант ответил:
– Мне придется сильно упрощать, примерно как Пиф упрощала, когда рассказывала мне принцип лимитации скорости реакции при объемном взрыве. В теории транзакций есть непривычные для вас уравнения состояний потоков событий в сетевой структуре.
– М-м… Это что-то из теории массового обслуживания?
– Да, сен коммодор, приблизительно так.
– Ясно, – доктор Упир кивнул, – Ты прав. Упрощай, иначе объяснения затянутся.
– ОК, я буду краток. В социальной сети с числом людей выше критического, начинает формироваться единая оценка. Каждый человек получает оценку, и сеть выгибается в пирамиду. В основании пирамиды оказываются люди с низкой оценкой, или плебс. На верхушке, соответственно, люди с самой высокой оценкой, или элита.
– Это я знаю, – сказал Упир, – критическое число, кажется, несколько тысяч, а оценка соответствует богатству в принятых величинах. Зерно, или золото, или деньги.
– Примерно так, – подтвердил Бокасса, – номинальное богатство в этой модели означает статус человека, уровень его личной власти, соответствующий ярусу пирамиды. Можно проследить, как такая пирамида формируется усилиями людей, рассчитывающих занять верхние ярусы. Пирамида выше двух ярусов – это уже государство.
Доктор Упир кивнул, соглашаясь, и произнес:
– Допустим, так. А к чему относится термин «вакуумная элита»?
– Вакуумная элита, – пояснил лейтенант, – это форма тоталитарной власти, которая из-за особенностей своей структуры не персонифицирована ни в каком человеке и ни в какой группе людей. Но, в своих проявлениях, это именно тоталитаризм, пронизывающий все общество и жестко подавляющий любую оппозицию. Вакуумная элита, подобно любой человеческой тоталитарной элите, не терпит никаких посягательств на свою власть, не признает права на существование каких-либо альтернативных политических сил, и без всякого милосердия расправляется с фигурами, пытающимися создать такие силы. Это классическая диктатура, но без диктатора. Трон в ней занимает социальный вакуум.
– Мне не нравится тоталитаризм, – проворчал доктор Упир.
– Ну, если не нравится, то считайте вакуумную элиту формой демократической власти, которая из-за особенностей своей структуры, не персонифицирована ни в каких людях, занимающих посты в демократической пирамиде. Нет партий, нет парламента, и даже президента нет. На месте институтов демократического государства, опять же, вакуум. Существуют лидеры локальных групп или команд, но авторитет этих лидеров связан с личными качествами, а не с партийным статусом. И существует жеребьевка, как самая демократическая процедура – по ней выбираются, например, судьи. А создание любой политической партии рассматривается, как контрреволюционная тоталитарная измена демократической родине. За это – расстрел. Вот такая демократия без демократов.
– Демократия без демократов, это элегантно, – оценил доктор Упир, – а тебя не сильно затруднит изложить в виде текста то, что ты сейчас рассказал?
– Ну… – произнес Бокасса, – …Даже не знаю. А то, что в пятой главе моей дипломной работы слишком длинно или, по-вашему, там что-то принципиально не так?
– Я еще не дочитал до пятой главы, – признался командир Восточного фронта.
– А я сейчас как раз ее пересказал, – сообщил лейтенант.
– Понятно, – Упир кивнул, – тогда это задание снимается. Давай-ка перейдем к твоему замечанию. Ты сказал, что мы вообще неправильно воюем.
Возникла пауза. Бокасса неопределенно пожал плечами и ответил:
– Это просто мое мнение. Я думаю, мы зря копируем тактику обычной армии.
– М-м… Ты считаешь, что мы действительно это копируем?
– Да, коммодор. Например, вчера. Зачем вообще было штурмовать Папеэте?
– Зачем? – переспросил Упир, – А что, по-твоему, надо было сделать?
– Ну… Видите ли, коммодор, я пообщался с Пиф на военно-технические темы, и она рассказала мне про некоторые виды химического и объемно-зажигательного оружия. Насколько я понял, сжечь Папэте целиком было бы не очень сложно. И тогда мы бы сохранили наших ребят. А так – шестнадцать погибших и более сорока раненых.
– М-м! Бакалавр! Ты всерьез считаешь, что нам следовало просто сжечь Папеэте?
– Да, коммодор. Можно было дать час на капитуляцию, а если нет, то вот так.
– Хм-хм… И ты можешь это обосновать?
– А зачем, коммодор? Вы сами обосновали. В Меганезии нет избытка талантов, чтобы посылать их на передовую. Если вы примете в расчет мое сообщение, что среди наших волонтеров каждый второй – это талант, то получится задачка на неравенство: с одной стороны – какой-то курортный город, а с другой стороны – как минимум, восемь наших талантливых ребят, это если не считать раненых, хотя многих из них надо считать.
– Так-так-так… Значит, ты считаешь, что город менее важен?
– Я в этом просто уверен. Экономически Папеэте уже ноль. Курортный городок, имидж которого убит мародерами. Он на фиг не нужен. И это частности. Я думаю, нам лучше вообще воевать по другой схеме. Не захватывать территории, которые мы все равно не сможем удержать, если враг подтянет новые силы, а уничтожать вражеские структуры, которые попали в наш боевой радиус. Прежде всего, логистику, транспортные узлы и сырьевые добывающие структуры. И еще – кадры. У врага очень мало управленческих кадров в Океании. Если их зачистить, то экономическая сеть врага здесь развалится.
