Текст книги "Мауи и Пеле держащие мир"
Автор книги: Александр Розов
сообщить о нарушении
Текущая страница: 43 (всего у книги 81 страниц)
– Спекулянты, играющие на понижение акций? – спросил Клейтон.
– Не просто спекулянты, – поправил Бергхэд, – а спекулянты, получающие незаконную секретную информацию о будущих событиях, способствующих падению курсов.
– А-а… Правильно ли я понял, сэр, что в данном случае эти медведи заранее знали о не слишком удачном развитии нашей военной операции в Океании?
– Миротворческой операции, генерал-майор. А так, все правильно.
– Э-э… Сэр, а почему вы мне это объясняете? Это ведь явно выше моей компетенции.
– Потому, что в вашем прямом подчинении находится батальон 3A нашего 75-го полка рейнджеров, в частности, рота капитана Теккерея и спецгруппа лейтенанта Макфи. Вы располагаете данными об их местонахождении, или нет?
– Пока нет, сэр. Последний раз Теккерей выходил на связь с острова Та-У в Восточном Самоа, а Макфи – с южного островка Мотуко на атолле Тинтунг. Это соответствовало заданию, которое они выполняли. Но, обе команды были заражены, и я сейчас не могу утверждать, что они живы.
– А я могу, – сказал 4-звездочный адмирал, взял из коробки на столе оптический диск и протянул Клейтону, – посмотрите дома на досуге. Здесь запись: обе команды в полном составе. Съемка сегодняшняя, сделана в 12:00 – 12:15 по Нью-Йорку. Когда ваши парни смотрели сегодняшние полуденные новости CNN по TV. И они явно выглядят если не полностью здоровыми, то уж точно выздоравливающими. Вот такая игра.
– Игра, сэр? – переспросил генерал-майор.
– Да, игра. Не просто же так меганезийцы переслали нам эту запись по E-mail. Вот ваша вторая задача, генерал-майор: подумать, как ваши парни будут действовать, оказавшись неизвестно где неизвестно зачем. Это очень важно. А свою первую задачу вы помните: решить проблему с подъемом B-2, затонувшим на мелководье у острова Косраэ.
* * *
Это же время. Атолл Раваки (архипелаг Феникс, центральное Кирибати).
Атолл Раваки – это известковый треугольник габаритами километр с четвертью. В его центральной части расположена небольшая лагуна, а точнее – соленое стоковое озеро. Растительность: обычная для таких мест трава – суккулент. Кажется, никчемное место, однако, игра природы создала тут родники с пресной водой: единственный стабильный источник пресной воды на всем архипелаге Феникс. Для 59 парней из армии США, эта особенность была существенной. Иначе, им пришлось бы пить конденсационную воду, добываемую «воронкой-холодильником» из воздуха. Не трагедия, но дополнительный дискомфорт. А натуральная, немного минерализованная вода, это наоборот, маленькая радость на фоне (как напрямик выразился капитан Радж Теккерей) «огромного дерьма, в которое мы влипли из-за того, что у кого-то где-то нет ни мозгов, ни ответственности».
Капитан Теккерей был достаточно лояльным американским офицером, чтобы заменять конкретные названия должностей и министерств неопределенным «у кого-то где-то». Подчиненные капитана таким ресурсом лояльности не обладали.
– Знаешь, Радж, – сказал лейтенант 2-го взвода «укороченной» роты, – по-моему, не мы влипли в дерьмо, а нас в него засунули. И не кто-то где-то, а гребаное правительство.
– Ты, Шелт, решил заняться политикой? – спокойно спросил капитан.
– Нет, командир, но ты же видишь, политика занялась нами.
– Не вижу. Говори толком, Шелт.
– Радж, если бы ты смотрел TV… – начал лейтенант Шелт Леймер.
– Я сочинял чертов рапорт, ты же видел, – перебил капитан, – так что, если ты увидел в дурацком ящике что-то толковое, то поделись, черт тебя дери!
– Да, командир. Мы посмотрели сначала CNN про то, как мы несем Океании свободу и демократию, а силы тоталитаризма наносят подлые террористические удары. Но, наша решимость несгибаема, а проблема «гавайской чумы» вот-вот решится, бла-бла-бла.
– Понятно, – сказал капитан, – вот почему я смотрю по TV только бейсбол и хоккей.
Лейтенант пожал плечами, сделал паузу, и продолжил:
– Потом мы посмотрели новозеландское TV. Там без лишних слов, зато понятно. Наши отбомбились по Океании, от Таити до Папуа. Погибли туземцы, туристы, еще какие-то случайные люди. И все без толку! Народный флот остается боеспособным, под шумок оккупировал Новую Каледонию, и атаковал в небе наши стратегические самолеты.
– А что с нашей эскадрой на восточном направлении? – спросил капитан Теккерей.
– Эскадра уже около Гуадалканала, – ответил Шелт, – но киви говорят, что это ничего не решает. Конвент не воюет лоб в лоб. Их стратегия вроде айкидо. Они будут отступать, затягивая нашу эскадру все глубже во враждебные воды. Если наши высадят десант на Гуадалканал, то Конвент отдаст Гуадалканал, как отдал нам Тинтунг и Нгалеву, чтобы ударить в спину, когда подвернется возможность.
– Уже ударил! – встрял сержант Диас Уокер, командир 1-го отделения 1-го взвода, правая рука капитана Теккерея, – Знаете, что случилось с американскими бумагами на бирже? Они пробили дно, так сказал обозреватель «USA-Today». Это дерьмо в Океании обходится Америке в миллиард долларов в день. Мало нам было супер-кризиса, а тут еще это.
– Миллиард долларов в день?! – изумился Теккерей.
– Точно, Радж, – подтвердил сержант.
Тут в разговор вмешался Эйб Доусон сержант 1-го отделения 2-го взвода.
– Наш лейтенант еще очень мягко сказал про атаку в небе.
– Эйб, – строго сказал Шелт, – пока информация не подтверждена, не надо болтать.
– Какая информация? – спросил Теккерей.
– Возможно, Радж, это болтовня репортеров.
– Но, лейтенант, – снова вмешался сержант Эйб, – на фото у репортера четко виден B-2, утонувший у берега Косраэ. А про другой B-2 и «Stratotanker» передало «LantONline».
– Стоп! – Теккерей хлопнул в ладоши, – Я не понял! Потеряны два «невидимки»?
– Очень похоже, что так, – ответил лейтенант Шелт.
– Ни хрена себе… А что такое «LantONline»?
– Это сетевой телеканал информационного агентства Конвента.
– Парни! – Теккерей погрозил кулаком, – Нечего смотреть вражескую пропаганду!
– Радж, – сказал лейтенант, – я не могу с тобой спорить, ты командир…
– …Но, Шелт, – договорил капитан, – ты, все же, намерен поспорить.
– Только если ты разрешишь, Радж.
– Я разрешаю, валяй, спорь.
Лейтенант кивнул, и сосредоточенно произнес:
– Самая сильная вражеская пропаганда, это то, что нези вытащили нас с острова Та-У, а четверку лейтенанта Макфи – с атолла Тинтунг. А ведь они могли просто оставить нас подыхать. Как-то мне после этого не очень верится в их враждебность.
– И мне не очень верится, – поддержал до этого молчавший лейтенант Филипп Макфи.
– Вот, – продолжил Шелт, – они дают нам антидот, и эвакуируют сюда, на Раваки. Они снабжают нас жратвой, чистой одеждой, и прочим туристическим набором. Они даже телевизор с хорошей антенной нам дали. И они повесили в сеть видео про нас, чтобы родные не беспокоились. Как-то это все не по-вражески.
– А что если это толково устроенная пропаганда? – спросил Теккерей, – Ты ведь сам это сказал: сильная вражеская пропаганда. Как по учебнику: подорвать боевой дух солдат противника путем доброжелательного обращения с военнопленными.
– Зачем им это, капитан? – спросил Макфи.
– Как, зачем? Чтобы выиграть войну.
– Выиграть миротворческую операцию, – не без сарказма поправил один из рядовых.
– Ты юморист, Билли, – буркнул Теккерей.
– Знаете, – продолжил Макфи, – мне кажется, что они и так выиграют.
– Ты что, Фил, – откликнулся сержант «SEAL-s» Енох Ханвил, – где это видано, чтобы какие-то бродяги победили Америку? Ты знаешь, это ведь не национальное туземное движение, а пришлые анархисты из разных стран. Их меньше ста тысяч, как говорят.
– Какие они анархисты? – возразил рядовой рейнджер из команды Макфи, – Обычные деревенские парни. У нас в Луизиане точно такие же. Я не понимаю, какого хрена мы против них воюем? Это же не батаки какие-нибудь, и не талибы.
– Ты это прекрати, солдат, – строго сказал Теккерей.
– Да, сэр. Я уже молчу, сэр.
– Лейтенант, – обратился Ханвил к Макфи, – что ты говорил про исход войны?
Филипп Макфи вздохнул, достал из пачки сигарету и покрутил в пальцах.
– Понимаешь, Енох, вопрос не в том, сколько этих меганезийцев, а в том, как они себя ведут. Тебя ничего не удивило на этом их канале «LantONline»?
– Кое-что удивило, – признался «морской котик».
– Значит, удивило. А что именно, Енох?
– Удивило, что там больше про малый бизнес, чем про войну. Странно как-то: вся их анархистская затея под угрозой, а они устроили talk-show про то, как начать бизнес в разных случаях. Один там получил за что-то компенсацию, и купил траулер. А другой купил какой-то трактор-робот, и арендовал землю под ферму. Третий купил какие-то сингапурские станки с ЧПУ, и вот, спорят, не лучше ли было купить китайские. Мол, китайские станки втрое дешевле, но опций вдвое меньше. Будто и не война вовсе.
– А что за компенсации? – поинтересовался капитан Теккерей.
– Хрен знает, – «морской котик» пожал плечами.
– Компенсации, – сказал лейтенант Макфи, – это как раз про войну. Надо было с начала смотреть, Енох. Каждый их гражданин, который что-то потерял из-за бомбардировок и прочих эффектов нашей миротворческой операции, получает компенсацию. Например, разбомбили его дом – он получает двести тысяч фунтов. Цифра круглая, я запомнил.
– Двести тысяч фунтов? – переспросил сержант Диас, – А в баксах это сколько?
– Это четверть миллиона баксов, если пересчитать по мировой цене фунта алюминия.
– Конвент печатает цветные денежные бумажки, как в Зимбабве? – спросил Теккерей.
– Нет, Радж, – сказал лейтенант Шелт, – как я понял, этот Конвент получает через флот заявки от своих граждан, и закупает для них на сумму компенсаций машины, корабли, самолеты, сборные коттеджи, в общем, все для хозяйства.
Капитан Теккерей почесал в затылке.
– Не понимаю, откуда у этого Конвента такая прорва денег?
– От нас, Радж. От тех миллиардов, которые наша экономика потеряла на бирже.
– Кто-то теряет, кто-то находит, – добавил Макфи.
– Подождите, парни, вы хотите сказать, что мы воюем, а они на этом наживают?
– Да, Радж, – подтвердил Шелт, – в этом-то и фокус. И Фил прав. Дело идет к тому, что Конвент выиграет войну, потому что дело ведь не в бомбах, а в деньгах. Когда наших финансовых воротил задолбит терять такие суммы, они надавят на кое-кого в верхах, в Капитолии, и проект будет закрыт, а мы поедем домой. По «LantONline» так, мельком сказали, что это будет сразу после 20 января, когда начнется президентство Дарлинга.
– Вот, дерьмо! А зачем тогда было начинать эту чертову миротворческую операцию?
– Так ты же сам сказал, Радж: у кого-то где-то нет ни мозгов, ни ответственности.
* * *
2 января. Середина дня. Токелау. Атолл Нукунону.
Сейчас было время сиесты, и местная публика, за чашкой чая, смотрела TV, и обсуждала тотальный разгром наемников на Киритимати, Тинтунге и Нгалеву прошлой ночью, а по центральной (и единственной) улице Нувила, шли двое: худощавый мексиканец лет 45, одетый в джинсовые шорты и жилетку, и мальчик года 4 в легком спортивном костюме. На голове у мальчика было сомбреро, а на лице мексиканца – широкие солнцезащитные очки. Эти двое подошли к яркому павильону пиццерии «Чиполлино» (похожему на огромный кристалл цветного кварца) и, толкнув стеклянные дверцы, шагнули внутрь.
– Симпатичное место, верно? – спросил джинсовый мексиканец у мальчика.
– Ну… – неуверенно отозвался тот.
– У нас есть детское меню, – сообщил официант – туземец, одетый в фирменную майку с изображением Чиполлино из мультика.
– Это радует, – ответил мексиканец, – мы сядем в том углу, а вы позовите босса, ладно?
– Менеджера зала? – уточнил парень.
– Нет, не менеджера, а босса.
Сицилиец дон Николо Чинкл, он же Дуче, кругленький, невысокий очень подвижный персонаж, одетый в снежно-белую рубашку и такие же снежно-белые свободные брюки, появился в зале через полчаса, когда мексиканец и мальчик уже перешли от пиццы к десерту и чаю.
– Здравствуй, друг Жерар. Я ждал тебя со вчерашнего дня.
– Здравствуй, друг Николо. Я бы приехал вчера, но дела задержали, – с этими словами,
мексиканец, встал из-за стола и, по старинному обычаю, трижды обнялся с хозяином пиццерии. А официант понимающе цокнул языком и, когда гость и босс устроились за столом, принес две рюмочки охлажденной граппы.
– Per la causa nostra (За наше дело), – произнес дон Чинкл.
– Per la causa nostra, – эхом повторил как бы мексиканец (известный в разных кругах под разными прозвищами: претор Октпо, дон Рулетка, комэск Элболо и т. д.).
Они выпили, и дон Чинкл подмигнул мальчику, заскучавшему над чашкой чая.
– Тебе надоело сидеть на месте, точно?
– Ну… – откликнулся тот.
– Конечно, тебе надоело, – продолжил сицилиец, – А скажи, ты смотришь «Котенка Свитчера»?
– Да, – оживился мальчик, – А откуда ты знаешь, что я смотрю?
– Я очень догадливый, вот в чем фокус! А ты смотрел сегодняшнюю серию? Ага! Не смотрел. Ну, сейчас мы попросим вот того парня, чтобы он включил тебе запись. Ты видишь, у нас вон там уголок с хорошим телеэкраном… Сагро! Наш юный друг не смотрел сегодня «Котенка Свитчера», ты понимаешь? А у нас тут разговор…
… Через минуту, мальчик был уже устроен в другом углу зала, в компании довольно внушительного парня средиземноморского типа, похожего на боксера среднего веса.
– Не беспокойся, друг Жерар, – сказал дон Чинкл, – у Сагро талант общаться с детьми.
– Это ценный талант, – ответил претор Октпо, – но с этим мальчиком особый случай.
– Хм… Особые случаи бывают разные.
– Да, друг Николо. Здесь случай такой: этот мальчик из авиагородка на Киритимати.
– Из того самого авиагородка? – уточнил сицилиец.
– Из того самого. Он был там во время артобстрела, и ни одной царапины.
– Хм… А его семья?
– Там, – негромко сказал Октпо и выразительно посмотрел вверх.
– Эх-эх… – Чинкл вздохнул, – Война страшная штука. Я уже знаю, что на Киритимати погибли многие из семьи Пенанори. Я знаю, что мэр Синклер Мастерс, и судья Помарэ Алинги, который, как говорят, тоже был из семьи Мастерс, погибли при бомбардировке атолла Уилимо. Я слышал: более ста человек из этой семьи погибли. Мы снова теряем друзей. Ты уверен, что Конвент ведет войну в правильном направлении?
– Друг Николо, – ответил Октпо, – я уверен в этом сейчас больше, чем два дня назад. Я уверен, что мы прошли точку перелома. Враг применил все средства террора, которые способен был применить с учетом своих технических и политических лимитов. Он как плохой картежник, использовал все козыри в начале игры, и теперь у него на руках ни одной сильной карты. Еще пара кругов, и он вылетит, оставив на столе все деньги.
Сицилиец подвигал над столом своей пухлой ладонью, и заметил:
– Утром янки высадили десант на Гуадалканал, на Реннел, и на Рифы Неизбежности.
– Да, – Октпо кивнул, – это то, чего ждал проконсул Визард Оз. Теперь янки в ловушке. Теперь логика этой войны с каждым шагом будет затягивать американских оффи все глубже в трясину. Теперь нам надо продолжать то, что мы начали, и мы выиграем тот новый мир, которого мы хотим. Мир, в котором будут жить твои дети, мои дети, дети Мастерсов, дочка Лестаты Пенанори, и вот этот мальчик.
– Этот мальчик… – дон Чинкл бросил взгляд в сторону уголка с экраном, – …Ты же не случайно привез его именно сюда, друг Жерар.
– Да, друг Николо, я ведь редко совершаю случайные поступки. Все знают, что у тебя чудесная семья, и что ты следуешь обычаям hombre и tiki-foa.
– Тамми, – ответил сицилиец, – будет рада еще одному мальчишке в семье. И я тоже.
*35. Все, что может гореть, должно гореть
3 января. Каролинские острова (Федеративные Штаты Микронезии, островное микро-государство в свободной ассоциации с США). Микронезийский штат Йап.
Атолл Волеаи похож на 12-километровую восьмерку, лежащую на боку чуть западнее центра огромного архипелага Каролинские острова. По коралловому барьеру Волеаи разбросаны две дюжины островков – моту, площадь которых в сумме примерно 5 кв. км. Географически и исторически, атолл Волеаи – центр группы более мелких атоллов. Во времена Троянской войны на Средиземноморье, или (если опираться на исторические ориентиры Океании) во времена ariki-roa Мауна-Оро, тут существовала цивилизация со своим языком и письменностью. Но, после всех политических катаклизмов, к XXI веку осталось лишь около тысячи жителей на Волеаи, плюс несколько сотен на окружающих мелких атоллах. Тем не менее, туземцы Волеаи сохранили своего рода «национальную идентичность», и даже в XXI веке традиционные proa тут преобладали над моторными лодками, а традиционные lava-lava – над футболками и штанами. В отношении туристов традиция отличалась полной нейтральностью (ходите хоть в штанах, хоть без штанов). Возможно, опять же, в силу традиции, на Волеаи не прижились отели, а продолжалась практика сдачи туристам пристроек к туземным жилищам – fare.
Из-за крайней редкости рейсов с острова Йап (или Гран-Йап), столицы штата Йап, на Волеаи попадало мало туристов, и этих пристроек хватало. Но, туземцы не возражали против коммерческой авантюры Фреда Нитани, гражданина восточного штата Косраэ, построившего мини-отель для умеренно-экстремальных туристов. Это было бунгало, отличающееся от обычного здешнего fare лишь несколько большим размером и более сложным пирсом, оборудованным 40-метровым ангаром. Не такое уж отступление от традиции. Туристы (в основном, фридайверы, любившие понырять в том месте лагуны, где неглубоко на дне лежали боевые катера и самолеты с японской базы, разгромленной американцами в 1945-м), вызывали у туземцев симпатию. Веселые контактные ребята. Правда, они появлялись довольно редко – малый бизнес Фреда Нитани, известного под прозвищем Форнит, не оказался особенно успешным, хотя, приносил кое-какие деньги.
Поздним вечером 3-го января, на краю пирса мини-отеля сидел основательный креол, наголо бритый, с выцветшими до белизны бровями, смуглый от загара, лет 30 с плюсом. Одет он был в шорты-бермуды, а в руках держал банджо, на котором тренькал, напевая таитянскую фольклорную песенку. Две девушки студенческого возраста, тоже креолки, иногда тихо-тихо подпевали.
Ia orana, ia orana, ia orana e te vahine Tahiti!
Aue, aue, te nehe-nehe te vahine Tahiti.
Tiare, tiare, tiare, Moorea e
Aue, aue, te noa noa te tiare Moorea.
* * *
To fare niau e i Bora-Bora nui e
A here iau ia oe Bora-Bora e
Na te moana e ua reva tau tama iti e
A here iau ia oe tau tama iti e.
* * *
Счастливо-счастливо, женщина Таити,
прекрасная женщина Таити,
Расцветающий цветок Моореа,
Ароматный цветок Моореа.
* * *
Из моего дома на большом Бора-Бора,
Моего любимого места на Бора-Бора,
Будет день, когда через океан, я вернусь к тебе.
Будет прекрасный день, когда я вернусь.
* * *
Можно было предположить, что этот креол успешно «склеил» сразу двух подружек на фридайверской тусовке. Только вид и у него, и у подружек был какой-то невеселый. В данный момент, пятеро молодых мужчин, расположившихся тоже на пирсе, но ближе к ангару, обсуждали негативное настроение этих троих (и повышали свое собственное настроение с помощью коктейля: лайм-джус с самогоном-абсентом). Из пятерых один походил на евро-филиппинского метиса, а четверо – на американцев из южных штатов (причем двое были белыми, а двое – неграми).
– Парни, – произнес евро-филиппинский метис, и сделал глоток коктейля, – если бы вы объяснили толком, что случилось с Корвином, я бы что-нибудь придумал.
– Форнит, – сказал старший из негров, – я объяснил толком: у Корвина эксцесс чувства ответственности за младших боевых товарищей, которых он не сумел уберечь. Это не критическое состояние психики, и сейчас лучше не вмешиваться.
– Ну, Бокасса, и как давно у него такое состояние?
– Примерно 40 часов, с утра первого января, – ответил старший негр.
– С битвы за Новую Каледонию, – добавил старший из белых, мичман Хенгист.
– С после битвы, – педантично уточнил его напарник, механик Кмет.
– Королю Фуопалеле проще, – философски заметил второй негр, механик Рглар, а затем глотнул коктейля и продолжил развивать мысль, – король проводил трех своих парней – коммандос, и других наших, которые погибли, в дорогу к атоллам в Океане Звезд…
– Это типа, как? – спросил Форнит.
– Это типа как у викингов, – пояснил Хенгист, – ну, в смысле, он усадил их в кресла на прогулочном теплоходе. Там стоял такой кораблик у резервного причала в Нумеа. Вот, король Фуо усадил всех мертвых ребят на сидения, с каждым поговорил, потом по всей палубе разложил сухие дрова, и облил все топливом. Потом взял буксир, оттащил этот теплоход подальше от берега, миль на двадцать, и подпалил.
– И, – добавил Кмет, – потом король Фуо взял своих живых парней, и пошел пить пиво с какими-то девчонками из Дивизиона Фрума. Типа, тем ребятам, которые мертвые, уже хорошо, их поит пивом сам ariki-roa Мауна-Оро на берегу Океана Звезд.
Форнит понимающе покивал головой и спросил:
– А кого потерял Корвин?
– Из своего экипажа никого, – ответил Рглар, – но из Лантонской эскадры погибли двое ребят, у которых Корвин был первым летным инструктором, еще до революции.
– У них были прозвища Бонни и Клайд, – добавил Бокасса, – как сказал Гиена Ларсен, у этих имен дхарма ранней смерти в бою.
– Ты знаешь Гиену Ларсена? – немного удивился Форнит.
– Нас познакомил Корвин там, на Новой Каледонии, по дистанционной просьбе Норны, потому что тема «чакраплана» ваша общая с Ларсеном, как я понимаю.
– Верно, тема общая. А Гиена объяснил вам, типа, основы аэродинамики чакраплана?
– Он объяснил, но очень кратко. Мы общались после боя, когда эмоциональный фон не способствовал, если ты понимаешь, о чем я.
– Понимаю. Я читал сводку. 78 наших погибли в бою и еще почти триста раненых.
– Да, – подтвердил Бокасса, – раненых сразу эвакуировали на попутной авиа-технике.
– На Бора-Бора, – добавил мичман Хенгист, – есть очень классная клиника «Floral» при бывшем французском SPA-отеле. Там два супер-доктора Дюбуа и Фанфан. По приказу комдива Гремлина, тяжелораненых отправляли туда, а легкораненых – на Эрроманго.
Все помолчали немного, а потом Рглар сделал еще глоток коктейля и сообщил:
– Штаб-кэп Корвин чудом остался цел. Его звено сделало три вылета за ночь, а он еще полетел в четвертый раз. Ситуация: укрепленный район Пуамбу, который не заметили, поэтому команда капитана Пикачу там застряла. И Корвин полетел обрабатывать это с воздуха напалмом. Взял полста бочек, и скинул на бреющем полете. Раз – и готово. Так рассказывали саперы, мичман Зебра и капрал Экзо. Короче, все ОК. А потом по рации: «Mayday, левый движок сдох, иду на вынужденную в бухте Карикате». Нас, как самых прытких, перенаправили туда. Мы как раз пошли поперек острова, из Сио в Булупари. Горное шоссе там смыкается с шоссе западного берега, и до Карикате 30 км на юг. Мы врубаем на полную, и катимся. Бокасса говорит: Либби и Пэппи, ориентируйте.
Тут Рглар показал стаканом в сторону двух девушек, сидящих на дальнем конце пирса вместе с Корвином и банджо, а затем продолжил рассказ.
– Вот, девчонки говорят: сперва, переедем реку по мосту, там будет резервная авиабаза Тонтута, за авиабазой городок, там поворот направо к берегу. Ага, щас. Мост был уже к хренам снесен взрывом. Хорошо, шокроллеры не тяжелые. Переехали в брод…
– Шокролеры, это что? – спросил Форнит.
– Это, – пояснил Рглпар, – легкобронированные мотороллеры с коляской. Тачка как раз подходящая для таких задач. Ну, вот, едем дальше. На месте авиабазы вообще, будто извержение вулкана, и городка дальше просто не видно. Ночь ведь еще. И Бокасса уже ругается: ну, блин, девчонки, где блин, ваш лоцманский талант, на хрен…
– Я не ругался, – подал голос флит-лейтенант, – я закономерно нервничал, потому что у боевого пилота аварийный лэндинг, а мы тормозим.
– ОК, я делаю поправку. Бокасса уже закономерно нервничает, и тут Хенгист говорит: «врубитесь, foa, мы уже в городке, слышите под колесами скрип – это угли».
– Дедуктивный метод Холмса, – пояснил мичман Хенгист, – если городок не горит, это значит, что он уже сгорел, а если он сгорел, то везде должны лежать угли.
– Тебе хорошо, ты умный, – сказал Рглар, и продолжил, – вот, мы выезжаем к гавани, и наблюдаем «Апельсиновоз», штатно приводнившийся и причаливший, а сам пилот…
– Ну не тяни ты эту актерскую паузу, – сказал Кмет.
– …Сидит в кабине и болтает по трубке wiki-tiki! – триумфально объявил Рглар.
– По ходу, это он со мной болтал, – объявил Форнит.
– Интересное кино… – Рглар почесал свой мощный затылок, – …а как так совпало?
– Потом объясню. Ты рассказывай, что дальше.
Механик Рглар с готовностью кивнул.
– Ну, дальше, мы залезаем на крыло, спрашиваем, все ли ОК, он говорит, что все ОК, и спрашивает, есть ли у нас кофе с абсентом, и что-нибудь пожрать. У нас конечно есть. Расселись мы на берегу, жрем сэндвичи, запиваем кофе, курим, а тут уже рассвет, и к нашей компании подкатывает штабной «морской конек», а там комдив Гремлин, весь черный от сажи, щека заклеена пластырем, левая рука перевязана, Че Гевара, блин…
– Нормальный дядька, между прочим, – сказал Хенгист.
– Нормальный, – согласился Рглар, – но уж очень колоритный. Короче, он подходит к «Апельсиновозу», забирается на крыло, стучит пальцем по фонарю кабины, и говорит Корвину: «Ну, штаб-кэп, ты родился под счастливой звездой». А там в плексигласе две здоровенные дырки от пуль из крупнокалиберной трещотки. Как его не зацепило?..
– Уф… – выдохнул Форнит, – …Какая-то стремная война.
– А где ты видел не стремную войну? – поинтересовался Бокасса.
– Ну, я воевал только один месяц в Папуа, по контракту. Там делили какие-то золотые прииски, и я полетал за полста штук баксов. Это, конечно, не с французами воевать. А, кстати, что дальше-то было?
– Дальше, – ответил Бокасса, – встало солнышко, и мы осмотрелись. Зрелище не очень позитивное. Пэппи еще спросила: «вроде же должны быть пальмовые рощи, а где?».
– Что, вот так жестко? – удивился Форнит.
– На самом деле, не совсем. Сплошное выгорание только там, где была инфраструктура. Шоссе, порты, аэродромы и поселки городского типа. Ну, и сам Нумеа, конечно. А где обычные деревни и нет магистралей, там не бомбили. Многие аборигены только утром узнали, что была война. Удивились, что характерно. А мы занялись нашими потерями. Собрали, кого могли. Эвакуировали раненых, помянули других. Кто-то нашел банджо. Оказалось, Корвин неплохо играет. Рглар тоже. И я тоже немного. Вот и спели. Потом плановый завтрак, а потом новое задание: лететь сюда.
– Блин… – протянул Форнит, – …И Корвин после этого пилотировал «SkyMaster»?
– Он сказал: все ОК, – ответил Бокасса, – я на всякий случай сидел на месте штурмана с дублирующим управлением, но это не понадобилось. Штаб-кэп сам долетел.
– А теперь, – добавил Хенгист, – его снова потянуло на музыку. Такие дела.
Механик Кмет кивнул, соглашаясь со старшим напарником.
– Вот-вот. И девчонок тоже потянуло на музыку. Они переживают из-за всего этого. Но, наверное, к утру это пройдет. А пока, может, мы разберемся, какая у нас теперь новая конфигурация команды? И может, поговорим про задание, про чакраплан, и типа того?
– Если лейтенант-инженер Форнит не возражает, – уточнил флит-лейтенант Бокасса.
– Ну, я не возражаю. Начнем с истории, а? – Форнит обвел взглядом всю компанию, не увидел знаков возражения, продолжил, – Так вот, история чакраплана, как беспилотного летательного аппарата, началась в Индии, в четвертом тысячелетии до Новой эры. Как сообщает Махабхарата, во время битвы на поле Курукшетра…
– Хэй, бро, – перебил мичман Хенгист, – ты что, тоже кришнаит, как Гиена Ларсен?
– Нет, наши философии различаются. Гиена идет путем Веданты, а я путем Тантры.
– Ну, типа… – задумчиво произнес мичман, – …Понятно, извини, что перебил.
– Aita pe-a, – Форнит улыбнулся, – так вот, уже на поле Курукшетры воины применяли «чакру», метательный нож-кольцо. Плоский бублик футового диаметра с заточенной кромкой. Его раскручивали на пальце, и бросали на сто шагов. Эта техника была такой эффективной, что сохранилась надолго, и ее застали даже британские колонизаторы в Индии. Потом, гораздо позже, в 1984 году, инженер Алан Адлер из Стэнфорда создал игрушку «Aerobie», один в один чакру из Махабхараты, только пластиковую. Можно прикалываться, что «Aerobie» была объявлена новейшим достижением аэродинамики. Кстати, классная игрушка. В 2003 году один hombre метнул ее на 406 метров.
– Что, он метнул такую дырявую тарелку просто рукой? – удивился механик Рглар.
Форнит снова улыбнулся и утвердительно кивнул.
– Да, просто рукой. Хочешь, я завтра у тебя на глазах метну эту штуку на 200 метров?
– Хочу, – лаконично ответил Рглар.
– ОК, договорились. А пока про историю. В 1997 году Джек Джонс из Джорджии, по приколу, сделал метровую чакру из пенопласта, и проставил на нее простейшую схему управления и движок с пропеллером, как на авиамодель. Это неплохо полетело. Джек обозвал такую машинку «Geobat», и поднял бум, мол, это авиатранспорт будущего. В реальности, все это годилось только для авиамоделей менее двух метров, а дальше уже требовались серьезные исследования. Джек не стал париться, нажил денег на летучих игрушках, и занялся чем-то другим, но идея моторной чакры попала в ноосферу.
– Куда-куда попала? – переспросил мичман Хенгист.
– Типа, во всемирную сферу, объединяющую мыслящие существа, – пояснил Форнит, сделал многозначительную паузу, и объявил, – В позапрошлом году, Гиена и я, путем медитации, поймали эту идею в ноосфере, и купили на распродаже в Нагасаки самый большой японский оригами-принтер. Ну, вы знаете, такая машинка, которая делает по программе детали из листов любого пластичного материала метровой ширины.
– Типа, как 2D модели самолетиков? – спросил Кмет.
– Точно, бро! Так вот, мы это купили и разработали метровый любительский дрон. Он дешевле, чем все, что вы можете себе вообразить в этом классе игрушек.
– Много денег подняли? – заинтересовался Рглар.
– Пока не очень, – признался Форнит, – прикинь: потребитель игрушек консервативен.
– Потребитель игрушек, – сообщил Бокасса, – обладает определенными доминантами поведения, которые вы не учли. Начать с названия: «чакраплан». Оно логично, но у потребителя слово «чакра» стойко ассоциируется с чакрами человеческого организма, согласно учению аюр-веда. Таким образом, ваш дрон в облаке социальных смыслов, позиционировался не как радиоуправляемая игрушка, а как товар древнеиндийской медицины, что не соответствует его потребительским свойствам. Это проблема, e-oe?
Форнит посмотрел на флит-лейтенанта, как гондурасский фермер на инопланетянина.
– E-o… А ты хорошо рубишь в маркетинге?
– Я закончил Университет Антильских островов по линии экономической психологии.
– Вот, блин! А Норна мне сказала, что ты командовал танковым взводом.
