Текст книги "Мауи и Пеле держащие мир"
Автор книги: Александр Розов
сообщить о нарушении
Текущая страница: 58 (всего у книги 81 страниц)
*46. Приключения фактов, несвоевременных для публикации
Сингапур. 18 января 6:45.
Ночь сменилась серыми предрассветными сумерками, и тот, кто осматривал бы окрестности курортного острова Сентоса с высоты птичьего полета, мог бы обратить внимание на эту 50-футовую моторную яхту, по форме напоминающую старый утюг. Вообще-то, исходно яхта выглядела гораздо презентабельнее утюга, но ударная волна выбила стекла, а осевшая сажа перекрасила нарядный белый корпус в серо-черный цвет. Ходовые качества яхты от этого не пострадали, и ночью она спокойно вышла из парковочной бухты на юго-востоке Сентосы.
Бригадный генерал Леметри, устроившийся в широком кресле рулевого, улыбнулся в сторону скорого восхода солнца, и хлопнул по плечу подполковника Томпсона.
– Мы с тобой хорошо сработали, дружище Томас: мы выжили в этой заднице и спасли пятерых гражданских, включая двух детей.
– Если честно, Сезар, то я бы сказал: четырех гражданских. По-моему, жизни Хамфри Чекселла ничего не угрожало.
– Еще как угрожало, – возразил Леметри, – я видел немало таких тряпичных субъектов, и точно говорю тебе: он бы не увидел этого рассвета. Он бы просто умер от страха.
– Сезар, ты серьезно?
– Да, абсолютно серьезно. Одиночество и страх добили бы его. Помнишь, как он лежал в позе эмбриона, когда мы его нашли в мастер-каюте? Он бы так и сдох на этом шикарном диване.
– Может ты и прав в принципе, – сказал американский подполковник, – но ты зря относишься к бедняге Хамфри с таким пренебрежением. Он человек искусства, и нельзя предъявлять к нему стандарты, по которым ты привык оценивать людей военной профессии.
– Какой он человек искусства? Побойся бога, Томас! Это просто фотограф, который выбился в модный ряд, потому что снимал все политкорректно, и лизал задницы влиятельным ублюдкам. Можешь считать меня грубым солдафоном, но за фото-сессию на конкурсе «мисс Вселенная» в Бахрейне его надо было просто застрелить. Хотя нет. Пуля слишком почетна для него. Всю эту сволочь, включая оргкомитет, модных репортеров и фотографов, надо было утопить в бочке с нефтью. Это было бы справедливо с учетом источника взяток и подарков, полученных ими.
– Сезар, они просто делали свою работу. Это их хлеб.
Французский генерал недоуменно посмотрел на американца, и через секунду заржал.
– Томас! Ты юморист! «Это их хлеб»! Блестяще! Слушай, ты уверен, что яхта за миллион евро должна проходить по разряду хлеба и других товаров первой необходимости?
– Ладно, – Томпсон вздохнул, – пусть я неточно выразился. Просто я имел в виду, что Хамфри занимается своим бизнесом, старается получить за это побольше денег, и никому не вредит.
– Не вредит? Черт возьми, дружище, он мне навредил. Он причинил мне моральный вред, как выражаются адвокаты. Когда я включил по TV тот конкурс, и увидел, как на подиум выходят девчонки в балахонах и в мешках на голове, причем не только эти арабские верблюдицы, но и девчонки из Европы и из Южной Америки, у меня сердце чуть не лопнуло. Говори что хочешь, Томас, но этот Хамфри Чекселл – продажная шкура.
– Слушай Сезар, ну неудобно же. Мы пользуемся его яхтой, и поливаем его помоями.
– Ерунда, Томас, он не слышит. Он вообще проспится только к полудню. Ты видел, сколько он вылакал виски от счастья, что пришли решительные люди, которые смогут вывести это грязное уродливое корыто из бухты, в которой плавают трупы, как шпроты в банке с маслом.
– У тебя чертовски поэтичные сравнения, Сезар.
– Да. Каждый француз вообще-то поэт, просто не всем выпадает шанс это реализовать.
Послышался острожный стук в дверь.
– Войдите, открыто, – откликнулся Леметри.
– Я принесла вам кофе, – сообщила камбоджийка Чау Пуэр, входя в рубку с подносом в руках. Посреди подноса красовался пузатый кофейник и сахарница, а по бокам – две чашки.
– Вот здорово! – обрадовался француз, – Только чашек явно мало. Ты что, не пьешь кофе?
– Само получилось, – ответила она, – я же работаю официанткой. Привычка не считать себя.
– Пуэр, – сказал Томпсон, – давай-ка садись здесь за столик, а я принесу еще одну чашку.
– Но, я и сама могу принести.
– Нет, – возразил он, – лучше это сделаю я, и заодно принесу…
– …Текилу, крекеры и банку лососевой икры, – договорил Леметри, – если тебе не трудно.
– Не трудно. А ты уверен, что лососевая икра хорошо пойдет к текиле?
– Абсолютно уверен. Еще ты можешь захватить три сигары, там в коробке из черного дерева.
– Никаких проблем, – сказал Томпсон и пошел в кают-компанию, где был неплохой бар.
Пока он искал все запрошенное, яхта двинулась. Это не удивило Томпсона. Они собирались с рассветом пойти к уцелевшей восточной части Сингапура. Но когда подполковник вернулся на мостик, то увидел по рулетке компаса, что курс не ост-норд-ост, а на ост-зюйд-ост.
– Куда мы идем Сезар?
– На индонезийскую строну пролива, – сказал Леметри, – на остров Бинтан. Там аэродром, там неплохие отели, там можно привести себя в порядок, отдохнуть, и улететь с пересадкой через Тембилан. А на сингапурской стороне сейчас такое дерьмо, что детям не надо это видеть.
Томпсон бросил взгляд на берег Сингапура, который был сейчас по левому борту и постепенно отдалялся. В посветлевших сумерках уже можно было разглядеть достаточно, чтобы признать правоту бригадного генерала. Тихо выругавшись сквозь зубы, подполковник спросил:
– А почему ты не повернул на юго-восток к острову Батам? Это вдвое ближе, чем Бинтан и там международный аэропорт, а на Бинтане только локальный аэродром.
– Батам слишком близко, – ответил французский бригадный генерал, – наверняка там вылетели стекла в домах, да еще эта вспышка. В общем, там переполох, и нечего там делать.
– Пожалуй, верно, – согласился Томпсон, – хотя, мы так вольно распоряжаемся яхтой Хамфри Чекселла… Ладно, я надеюсь, он не обидится на нас.
– Конечно, не обидится! Наоборот, он будет счастлив, что вокруг него не апокалипсис, а снова цивилизация. Давай, дружище, разливай текилу, выпьем за то, что мы увидели этот рассвет!
– Я могу сделать тартинки из икры и крекеров, – сообщила Чау Пуэр.
– А я могу помочь, – добавила Адели Дюран, без стука входя в рубку, – заметьте, я догадалась принести с собой чашку и рюмку.
– У тебя мощная интуиция, – сделал вывод Леметри, – а как там дети?
– Они замечательно спят, – ответила квебекская канадка, и улыбнулась, – вы здорово придумали сказку о виртуальной реальности. А я смотрела новости по Интернет, и хотела сказать, что нам лучше идти не на восток Сингапура, а на индонезийские острова. Но вы уже сами это сделали.
– Да, мы с Томасом находчивее парни, как и полагается военным, – гордо сообщил Леметри.
– У вас мало таких находчивых военных, – сказала Чау Пуэр, ловко создавая крекеры с икрой.
– Почему ты так думаешь? – поинтересовался подполковник Томпсон.
– Иначе, – пояснила молодая камбоджийка, – флот в Сингапуре не был бы вот так потерян.
– Интересная мысль… – проворчал Томпсон, разливая текилу по изящным рюмкам.
Удивительно: на яхте Хамфри Чекселла имелись рюмки из богемского стекла, и они уцелели, поскольку они, как и бутылки, находились в специальном шкафу бара, призванном защитить вещи от ударов морских волн по корпусу. От удара воздушной взрывной волны, как оказалось, это тоже работает. Стекла иллюминаторов были выбиты все, но ни одна бутылка или рюмка в шкафу не пострадали. Так что маленькая компания на мостике получила возможность эстетично выпить под тост: «за то, что мы увидели этот рассвет». Леметри выпил текилу залпом, закусил крекером с икрой и спросил:
– Адели, а что там такого в новостях Интернета?
– Вы разве еще не посмотрели? – удивилась квебекская канадка.
– Нет, мы с Томасом лихорадочно сочиняли и отправляли рапорты начальству. Я надеюсь, что ноутбук, который мы нашли в мастер-каюте, не заражен каким-нибудь компьютерным червем, изобретенным папарацци, иначе вся эта переписка будет вывалена в желтую сетевую прессу.
– Папарацци охотятся не за военными тайнами, – возразил Томпсон, – другое дело, причина, по которой ни один из четырех наемных моряков не находился на «Афродите» в момент взрыва.
– На «Афродите»? – переспросила Адели Дюран.
– Так называется яхта, – пояснил Леметри, – а причину отсутствия наемной команды мы легко установили по бланку счета, оставшемуся на экране ноутбука. Мистер Чекселл заказал некую интимную услугу с берега, и выпроводил команду, чтобы ему не мешали. Взрыв произошел в интервале, когда матросы уже сошли на берег, но исполнители услуги еще не прибыли.
– Исполнители? Ты хочешь сказать, что он заказал групповой секс?
– Честно говоря, Адели, я не знаю кодов этих услуг, так что может, и один исполнитель.
– Какой код был написан в счете? – спросила Чау Пуэр.
В ответ бригадный генерал четко проговорил короткое корявое слово, похожее на колдовское заклинание из сериала про Гарри Поттера.
– А! – молодая камбоджийка кивнула, – Я знаю. Эту услугу выполняют двое: не совсем взрослая девочка и не совсем взрослый бисексуальный мальчик.
– Интересные сексуальные вкусы у модного фотографа, – без особых эмоций заключила Адели, задумалась, и добавила, – печально. Видимо, эти двое, девочка и мальчик, и четверо матросов, погибли. В голове не укладывается масштаб случившегося. Я посмотрела в новостях Интернет несколько материалов. Пишут, что погибло более ста тысяч, и полмиллиона ранены. Сингапур наполовину разрушен. Спасатели там еще только начали пробираться через завалы и пожары в южную часть города, а международную помощь обещают завтра к утру. Но вот чего я не поняла: везде пишут, что бомба была термоядерной, 400 килотонн, и зоны радиоактивного заражения уточняются сингапурскими военными. А вы говорили, что взрыв химический, и радиации нет.
– Я и сейчас это говорю, – ответил подполковник Томпсон, – и я это написал в рапорте, который отправил в штаб Тихоокеанского флота.
– Я, – добавил бригадный генерал Леметри, – отправил в Париж рапорт, где сказано то же самое. Понимаешь, Адели, существуют четкие признаки ядерного взрыва: сгорают все незащищенные электронные микросхемы, возникает ионизация воздуха, нарушающая всю радиосвязь, а люди получают очень характерные световые травмы. Мы с тобой сидели в пол-оборота к вспышке, а Томпсон был повернут к вспышке почти спиной. Он общался с Соланж, Жак-Ивом и Пуэр. Они, соответственно, смотрели прямо на вспышку. Что у детей с глазами?
– А что может быть? – встревожилась Адели.
– Ничего, если взрыв неядерный. А как у тебя с глазами, Пуэр?
– Обыкновенно, – сказала молодая камбоджийка, – только в первый момент у меня было такое ощущение, как бывает, если посмотришь на яркий фонарик.
Сезар Леметри кивнул и повернулся к американскому подполковнику.
– Скажи-ка, Томас, что бы было с глазами при взгляде на вспышку термоядерного взрыва 400-килотонн ТЭ с дистанции примерно 5 километров, без средств световой защиты?
– Слепота, – уверенно ответил Томпсон, – критическая фото-травма сетчатки.
– Ой… – Чау Пуэр поднесла ладони к глазам, будто хотела убедиться, что видит их.
– Спокойно, – он похлопал камбоджийку по спине, – ты смотрела на простую вспышку пламени, примерно как при газовой сварке. От этого никаких проблем не бывает.
– Но почему тогда в Интернет пишут про термоядерную бомбу? – спросила она.
– Вот-вот, – поддержала ее вопрос Адели, и предположила, – может, мы чего-то не понимаем?
– Мы действительно чего-то не понимаем, – согласился Леметри, – но это связано совсем не с характером взрыва. Это связано с политикой. Кому-то выгодно изображать, что по Сингапуру нанесен термоядерный удар. Конечно, когда прилетят международные эксперты, все это будет опровергнуто, но это – завтра, а сегодня кто-то обстряпает свои грязные делишки.
– Фондовая биржа? – нерешительно предположила квебекская канадка.
– О! – произнес Леметри, – По-моему, Адели, ты угадала точный ответ!
* * *
«Те, кто любит море и солнце, могут смело выбирать курорты индонезийского острова Бинтан. Невероятное разнообразие захватывающих морских спортивных развлечений! Все, что душе угодно: виндсерфинг, яхтинг, сноркелинг, спортивная рыбалка, или пляжный волейбол». Так представляют Бинтанг туристические справочники. Но, компании, прибывшей сюда утром 18 января на яхте «Афродита» требовался просто бытовой комфорт, горячий душ и чистое белье. Кроме того, требовался ремонт самой яхты, помятой взрывной волной. Правда, на пути к этой идиллии стояла бюрократическая проблема: у Чау Пуэр не было с собой паспорта – книжечка осталась у менеджера сети кафе (так в Сингапуре поступают с паспортами гастарбайтеров – на всякий случай). И вот теперь офицер индонезийской полиции поставил молодой камбоджийке условие: либо предъявите паспорт – либо будете арестованы. Чау Пуэр собралась было что-то объяснять и оправдываться – но Томас Томпсон, понимая, что от объяснений в такой ситуации никакого толку не будет, резко вмешался.
– Позовите старшего офицера, – строго сказал он.
– Зачем, сэр? – удивился полисмен.
– Вот зачем, – Томпсон сунул ему под нос карточку с американским орлом.
* Томас Томпсон, подполковник военной разведки флота США *
* Глава миссии правительства США в международном корпусе OCEFOR *
* Полномочия удостоверил: президент США Миджер Кодд (факсимиле) *
Ясно, что младший офицер полиции на курорте Бинтан впервые видел такую штуку.
– Да сэр, конечно, я сейчас позову старшего.
– Очень хорошо, – равнодушно-усталым «формальным» тоном прокомментировал Томпсон и, дождавшись появления на причале старшего офицера (в чине майора), повторил предъявление карточки с орлом.
– Добро пожаловать на Бинтан, сэр, – сказал майор, – чем я могу вам помочь?
– Решите, пожалуйста, проблему с пограничной регистрацией спецагента Чау Пауэр, – сказал подполковник, сознательно произнеся имя камбоджийки на американский манер.
– Да, конечно! – индонезийский офицер кивнул, – Нужен только ID мисс Пауэр.
– Майор, – тем же равнодушно-усталым тоном произнес Томпсон, – я вам вполне ясно сказал: СПЕЦАГЕНТ Чау Пауэр. Как вы думаете, какое ID должно быть у спецагента миссии США в районе, где ведутся боевые действия против крупной террористической группировки?
– Наверное, ID спецагента разведки, вроде как у вас, сэр.
– Нет, майор. У меня при себе ID, потому что я тут официально не как разведчик, а как глава военной миссии американского правительства. А у спецагента не должно быть никаких бумаг, позволяющих потенциальному противнику добыть данные о нем и о его работе. Странно, что приходится это объяснять. У вас же есть инструкции на этот счет.
– А… Ну… У нас много инструкций, но мы должны как-то зарегистрировать мисс Пауэр.
– Так в чем проблема, майор? Найдите соответствующий бланк, и я его заполню. Да, кстати вы обратили внимание на яхту?
– А… Конечно, сэр. Вашей яхте жестоко досталось, но тут есть хорошие ремонтники.
– Майор, это не моя яхта, а яхта мистера Чекселла. Бумаги на нее уже у вашего подчиненного.
Индонезийский майор бросил сочувственный взгляд на Хамфри Чекселла. Модный фотограф, усевшись в тени навеса, страдал от тяжкого перепоя, плавно переходящего в столь же тяжкое похмелье, и глотал минеральную воду прямо из горлышка бутылки, стараясь протолкнуть в организм две таблетки «Antalcexpress». Чертовы таблетки норовили забуксовать в пищеводе.
– Может быть, – предположил майор, – мистеру Чекселлу нужна медицинская помощь?
– С ним все будет нормально, – вмешался Леметри, – а вот на яхту, как сказал мистер Томпсон, следует обратить внимание, поскольку она побывала в зоне действия оружия особого класса.
– Ох… – выдохнул индонезийский майор, только сейчас сопоставив состояние «Афродиты» и прошедшее сообщение о термоядерном взрыве в Сингапуре, – …Так вы прибыли ОТТУДА?
– Да, – сказал Томпсон, – и конечно, мы проверили яхту на предмет радиоактивного заражения. Уровень радиации не превышает фонового. Но протокол нашего дозиметра секретный, и вам следует провести проверку с помощью вашего служебного дозиметра. Таковы правила.
– Точно! – сообразил майор, – Я пойду и распоряжусь, чтобы проверили. Подождите здесь.
– Конечно, майор, мы подождем. И найдите, пожалуйста, бланк для регистрации мисс Пауэр.
– Само собой, – ответил индонезиец и двинулся к домику-офису пограничного контроля.
Через полчаса отсутствие радиоактивного заражения яхты «Афродита» было подтверждено, а молодая камбоджийка прошла въездной контроль, как Чау Пауэр, гражданка США по форме, предназначенной «для малолетних иностранных граждан, путешествующих с родителями или персонами, их заменяющими». Пришлось указать там возраст 13 лет, но это мелочи. Главное – компания с «Афродиты» оказалась в апартаментах отеля «Wave-Splash Resort». А еще через час подполковник Томпсон и «спецагент Пауэр» получили под свое попечение обоих детей Адели Дюран, поскольку ее роман с Сезаром Леметри подошел к точке кульминации…
…«Спецагент Пауэр» (в смысле Чау Пуэр) сразу утащила Жак-Ива и Соланж играть в мяч на мелководье под балконом апартаментов. Томас пообещал присоединиться к ним чуть позже. Сначала он хотел сделать одно доброе дело – по отношению к Чау Пуэр. Ясно было, что когда завтра прилетит команда с американской авиабазы Тапао в Таиланде, фокус со «спецагентом Пауэром» не пройдет. Скорее всего, девушку вышлют на родину в Камбоджу, куда ей вовсе не хочется. Но, до завтра можно кое-что сделать – если позвонить своим недавним знакомым…
* * *
Сразу после рассвета 19 января. Риф Беверидж (240 км к юго-востоку от Ниуэ).
Риф Беверидж является классическим кольцевым атоллом, и немаленьким: 20 километров в диаметре. Площадь его суши условно равна нулю: барьер выступает над водой лишь во время отлива, но лагуна удобна для якорной стоянки. В это чудесное утро в лагуне стояли шесть 18-метровых катамаранов – фрегантин (в конфигурации «канонерская лодка»), два 20-метровых скоростных катера-парома «Атеатеа» на подводных крыльях, и одна 40-метровая плавучая платформа, похожая на канцелярский стол на поплавках. По диагонали «стола» была проведена ярко-лимонная полоса, шириной, как трек на стадионе.
Ориентация этой полосы по сторонам света была очень важна для пилота, который собирался использовать ее для лэндинга. Пилот кричал в шлемофон:
– Алло! Цербер! Это опять Карлсон! По часовой стрелке, блин, доверни на полрумба…
… – Да, на полрумба! Короче: чтоб ветер был точно вдоль полосы.
… – Классно! Мерси! Теперь замри, я сажусь!..
«Летающий краб» с 4-метровым «панцирем», зашел на полосу, двигаясь строго против ветра, поддерживая невозможный для обычного самолета угол атаки (под 45 градусов к горизонту). Практически зависнув в метре над поверхностью «столом», он просел последнюю пару дюймов, несколько жестковато стукнул своими шасси, прокатился всего метров 10, и застыл. Широкие воздушные винты на клешнях пошелестели еще немного, и остановились.
Полдюжины встречающих – палубная команда – начали эмоционально спорить о показанном варианте лэндинга. Одни считали, что все сделано классно, а другие возражали, что пилот зря пренебрег мягкостью касания ради экономии пробега. Вот же, еще 40 метров полосы впереди. Естественно, все ждали появления пилота для оживления дискуссии. Вот, открылся люк, и на палубу… Спрыгнула изящная уроженка Индокитая лет около 20 от роду.
– У-упс… – прокатился дружный вздох, – …А где же Локки Карлсон?
– Здесь, блин! – ответил жизнерадостный мужской голос, и следом за девушкой из Индокитая появился молодой мужчина, европеоид, действительно чем-то похожий на Карлсона, Который Живет на Крыше (в меру упитанный мужчина в самом расцвете сил). Даже одет он был в этом сказочном стиле: короткие синие штаны на подтяжках и клетчатая рубашка – гавайка.
– Как вы там поместились в кабине? – полюбопытствовал кто-то из встречающих.
– С трудом, – отозвался пилот. – Да, познакомьтесь: это Чау Пуэр, как бы, еще одна аборигенка прекрасного острова Ниуэ.
– Aloha, Чау Пуэр! Ты красивая! – поприветствовал ее породистый канак лет 30, массивный, но двигающийся скоординировано и стремительно.
– Это, – пояснил ей Локки, – лейтенант-коммандос Фуопалеле Татокиа, король Номуавау. Он в дружеской компании всегда говорит то, что видит, так что считай, это было признание твоего соответствия локальному идеалу женской красоты.
– Спасибо, Фуопалеле. Я рада с тобой познакомиться.
– Ага, я тоже рад. А когда вы с Локки последний раз жрали?
– Считай никогда, – ответил за нее Локки Карлсон, – короче, Фуо, у тебя есть, что пожрать?
– Да, жратвы тут много. Идем в кают-компанию, – сказал король и, повернувшись к палубной команде, добавил, – Hei foa! Viti-viti, быстро закатите «Крабоид» в ангар, пока журналисты не проснулись. Они не должны увидеть эту машину. Так сказано в сегодняшней инструкции.
* * *
Кают-компания плавучей платформы была достаточно просторна для того, чтобы вместить всех желающих (в данном случае, всю свободную смену экипажа). Появление эксперта-лейтенанта авиации Локки Карлсона с изящной пассажиркой вызвало живой интерес, и поэтому пришлось Карлсону совмещать энергичное питание с рассказом о, своего рода, одиссее.
– …Короче, так. Ходим мы по аэродрому Пелелиу, и прикидываем как чинить ВПП, в которую долбанные миротворцы влепили три бомбы. И вдруг, меня дергает комиссар Норна. Срочное спецзадание в Индонезии на острове Бинтан. Ни хрена себе, а? Пришлось все бросать, и лететь. Территория, конечно, не дружественная, но я знаю кое-кого, а Индонезия такая страна, что если ты знаешь того, кто имеет вес на конкретном острове, то нет проблем. Надо только, чтоб была достаточно толстая пачка баксов. Этим меня, конечно, снабдили.
(Короткая пауза на пережевывание корейского ролла с тунцом)
– …Вот. Прилетаю я на Бинтан 18-го вечером, по тамошнему времени. И встречает меня… Ну, угадайте кто?
– Мэр острова! – предположил кто-то.
– Шеф полиции, – прозвучало альтернативное предположение.
– Крестный отец мафии! – выдвинул кто-то третий вариант.
– Нет! – объявил Карлсон, – Меня встречает американец, подполковник разведки, генеральный представитель США в OCEFOR!
– Ты прикалываешься, Локки!
– У меня есть свидетель, – невозмутимо ответил пилот-лейтенант, – скажи. Пуэр?
– Это правда, – подтвердила девушка, – у меня были проблемы, потому что мой камбоджийский паспорт и миграционная карточка остались у менеджера в Сингапуре, а подполковник Томпсон помог мне найти работу, к которой прилагается хорошее новозеландское гражданство.
– Ух, ни фига себе! Разведка янки что, уже в курсе нашего народно-освободительного плана?
– Нет, – проворчал Локки Карлсон, жуя кусок жареного кальмара, – этот подполковник просто позвонил Норне на удачу: вдруг у нее найдется работа для хорошей девчонки. А у Норны все найдется, вы же знаете. Короче: я сунул индонезийскому полицаю «котлету» баксов, чтоб он почувствовал внезапное помутнение в глазах, и не заметил мой «крабоид», а потом ж-ж-ж… Погнали через Филиппины и примерно через две трети Гавайики, с четырьмя лэндингами.
* * *
Это же время. Каюта – конференц-зал штабного катера-парома.
Доктор Упир, командующий Восточным фронтом, обвел немного ироничным взглядом трех старших офицеров североамериканской, белорусско-израильской и восточноазиатской групп (которыми были соответственно – Одри Паркер, Симхистера Ашкенази и Ясон Дасс). Потом доктор Упир повернулся к шефу разведки фронта – Ксиан Тзу Варлоку и проворчал:
– Хэх! Лидеры штурма выглядят действительно по-студенчески, не правда ли, комэск?
– Да. Этого от нас и ждут западные репортеры, – ответил Варлок.
– Коммодор Упир, – подал голос лейтенант Ясон Дасс, – если вы считаете мой уровень военно-командной подготовки слишком низким, то я прошу сказать мне об этом прямо.
– Ты что, обиделся, лейтенант?
– Нет, сен коммодор, но я хочу это уточнить, – ответил тот, глядя прямо в глаза командующему фронтом. Вообще-то, неподвижного взгляда янтарных глаз 20-летнего бирманца, происходящего из семьи профессиональных армейских офицеров, и воюющего с 16 лет в качестве партизанского военспеца, можно было испугаться. Ясон вовсе не был агрессивен. Просто, взгляд характерный.
– Внушает! – удовлетворенно произнес Упир, – Только не смотри так на репортеров, иначе наша легенда сломается.
– Слушаюсь, сен коммодор. А как быть с моим вопросом?
– Ты неправильно понял мой тезис, лейтенант. Ваш студенческий вид и возраст как раз то, что необходимо для успеха проекта «Эмо Ниуэ». А в твоей квалификации никто не сомневается. Из активно действующих, ты самый молодой военный преступник по версии Гаагского трибунала.
– Обалдеть… – выдохнула Сим Ашкенази.
– Правда, что ли? – спросила Одри Паркер.
– Лейтенант Ясон Дасс, – пояснил Ксиан Тзу Варлок, – получил звание военного преступника в возрасте 17 лет за сражение под Замбоангом, Филиппины. Абсолютными чемпионами являются соотечественники лейтенанта Ясона, близнецы Джонни и Лютер Хту. Они объявлены военными преступниками в 2000 году, в возрасте 12 лет. Но они ушли из военного бизнеса в 2006 году.
Лейтенант Ясон спокойно кивнул и внес поправку.
– Мы не соотечественники, а только сограждане. Братья Хту – карены, а я из народа мйюи.
– Замечательно, – сказал доктор Упир, – благодарю всех за этот исторический экскурс, а теперь займемся текущим проектом. Психологически самая простая задача у лейтенанта Фуопалеле Татокиа, поэтому он остался за старшего дежурного офицера. Его взвод состоит полностью из полинезийцев. Им достаточно не говорить по-английски, чтобы в глазах репортеров выглядеть аборигенами Ниуэ. Задача команд Сим Ашкенази и Одри Паркер сложнее. На Ниуэ по данным переписи было около ста европеоидов. Белорусские евреи и североамериканцы, включая сюда англоязычных латиноамериканцев, внешне соответствуют, но вот язык! Для твоих ребят, Сим, английский не родной, и по их говору легко распознать выходцев из восточной Европы. А что касается шестерых твоих ребят, Одри, то их родной американский английский, это диалект, распознаваемый всеми другими англоязычными субъектами.
– У меня семь ребят, – поправила лейтенант Одри Паркер.
– Да, но среди них Энн Морс, афроамериканка, она проходит по пункту «другие расы». Таких, согласно переписи, в Ниуэ десять человек. Поэтому об Энн Морс отдельный разговор.
Доктор Упир сделал паузу, и повернулся к бирманскому лейтенанту.
– С твоими ребятами, Ясон, ситуация еще сложнее. По данным переписи, на Ниуэ было менее полусотни новозеландцев, этнически происходящих из восточной Азии. Иначе говоря, в твоей штурмовой роте собраны все восточноазиатские ниуэанцы.
– Проблема несовпадения имен, этносов и возрастов? – спросил Ясон Дасс.
– Да, – командующий восточным фронтом кивнул, – поэтому, тебе с ребятами надо показаться репортерам ненадолго, и в ракурсе, неудобном для съемки. Вы появитесь из-под брони, быстро промелькнете, сделаете что-нибудь яркое в эмо-стиле, а потом сразу втянетесь в джунгли.
– А кто будет звездой экрана? – полюбопытствовала Сим Ашкенази.
– Выполняя каноны политкорректности, – произнес доктор Упир, – западные репортеры захотят показать представителей всех рас: европеоидной, негроидной, монголоидной, а также местной полинезийской расы, точнее этноса, поскольку отдельной расой полинезийцы не являются. Мы поможем репортерам. У них будут: магистр Хобо Ван – белый новозеландец, матрос Энн Морс – афроамериканка, Чау Пуэр – камбоджийка, и инженер Ематуа Тетиэво – полинезиец из Тувалу. Сейчас я назвал их фактическое происхождение, но по легенде все они уроженцы Ниуэ.
– Энн Морс классная девчонка, – отозвалась Одри Паркер, – но по первым ее пяти фразам будет понятно, что она техасская афро из Хьюстона. Это факт, док, и против этого не попрешь.
– Нет, – твердо сказал доктор Упир, – поскольку мы дадим ей лизнуть «польского снежка».
– Что? – изумилась Одри, – Это же как LSD! И наша Энн устроит такое, что вообще allez!
– Нет, – повторил Упир, – при минимальной дозе Энн сохранит самоконтроль, но ее речь слегка размажется и диалект не будет заметен.
– Ладно, док, – лейтенант Одри Паркер пожала плечами, – вы ученый, вам виднее.
– Сен коммодор, а кто такая Чау Пуэр? – поинтересовался лейтенант Ясон.
Доктор Упир выпучил глаза и покрутил ладонью над головой.
– О! Чау Пуэр, это удачная находка. Гуманитарный клад, подобранный на эпическом пепелище фальшивого термоядерного апокалипсиса, простите мою помпезность.
– Она настолько красива, сен коммодор?
– Нет, Ясон. Формально в смысле внешности, она просто симпатичная, не более. Но в смысле сочетания характера, склада ума, и жизненных устремлений, она потрясающе типична. В этом заключается ее колоссальная идеологическая сила. И кстати, лейтенант, хватит называть меня «коммодор». Называй по имени, или просто «док». Договорились?
– Договорились, док. Но я не понял этого красивого рассуждения о гуманитарном кладе.
– Я тоже не поняла, – добавила Сим Ашкенази, – это похоже на загадку, а не на объяснение.
– Вот-вот, – согласилась с ней Одри Паркер.
– Еще раз извините мою помпезность, ребята. Я думаю, коллега Варлок объяснит лучше.
– Я попробую, – ответил комэск разведки Восточного фронта, – и начну с постановки задачи. С главной цели, к которой мы стремимся в проекте «Эмо Ниуэ». Вероятно, Ясон согласится, что зачистка острова при имеющейся плотности огневых средств, не представляет сложности.
– Да, – сказал молодой бирманец, – но еще у нас в программе боевой тест-драйв «Гладиолуса».
Ксиан Тзу Варлок утвердительно кивнул.
– Понятно. Мы проведем тест комплекса «Гладиолус». Но это не главная задача.
– Да, – повторил Ясон Дасс, – но еще у нас в программе промывание мозгов репортерам.
– Это важная и непростая задача, – согласился Варлок, – но это средство, а не главная цель. Мы используем репортеров, чтобы транслировать через СМИ принципы нашей страны, принципы Хартии. Но и это не цель, а средство. Настоящая цель – привлечь в нашу страну тех активных, неординарно мыслящих молодых людей, которые хотят жить расковано и создавать будущее. Лучший способ привлечь таких людей – показать им реальный пример. Типичный пример, как выразился коллега Упир. Вот почему так важно выступление Чау Пуэр.
– Типа, реклама? – спросила Одри Паркер.
– Типа, адресная реклама, – моментально поправила Сим Ашкенази.
* * *
Таиланд, Паттайя, база Сукхумвит 7-го флота США. Утро 20 января в местном поясе.
(Послеобеденное время 19 января в часовом поясе Ниуэ, ночь 20 января в Вашингтоне).
Еще вчера вечером Томас Томпсон, сразу после размещения в жилом комплексе базы, влип в длинную процедуру написания объяснений офицеру спецотдела флота. Это было абсолютно предсказуемо (с учетом обстоятельств), и Томпсон ни капли не удивился. Он бы не удивился продолжения сегодня после завтрака. Но на выходе из столовой его встретил не только офицер спецотдела, но еще некая молодая женщина в штатском.
