Текст книги "Мауи и Пеле держащие мир"
Автор книги: Александр Розов
сообщить о нарушении
Текущая страница: 81 (всего у книги 81 страниц)
– Зачем? – переспросил он, и вздохнул, – как я узнал несколько позже, Джеймсу требовался полигон для отработки некой идеи касательно плаферов, выдвинутой Эвери Дроплет, его сотрудницей и младшей коллегой. Эвери 30 лет, тот возраст, когда у молодого ученого уже появляется опыт, но еще остается бездна здорового юношеского авантюризма.
Судья Деми Дарк покачала в руке стакан с вином.
– Я знакома с Эвери. А что у нее за идея, требующая такого полигона?
– Идея локального сообщества, ориентированного на широкопрофильную синтэму.
– Син-что?
– Синтетическую экосистему, – пояснил социальный философ, – в данном случае, построена синтэма из пяти плаферов. Каждый производит некий полуфабрикат, и плюс дает пищу для промысловой фауны. Тут огромное количество рыбы и кальмаров, ты заметила?
– Да, – сказала она, – трудно не заметить. Но почему для полигона требовалась секта Li-Re?
– Дело в том, Деми, что другой коллектив закупал бы извне те товары, которые, в принципе, можно производить на месте, но не очень удобно. А Li-Re, как многие утопии, нацелена на самообеспечение, и то, как они это делают, представляет интерес для прикладной науки.
– А они знают, что являются объектом научного исследования? – спросила судья.
– Да, разумеется. Обе сотрудницы-коллеги Джеймса, в смысле, Упира, при каждом визите на Сувароу, находят момент, чтобы поблагодарить сообщество за помощь в научном плане.
– Обе? – переспросила судья, – Первая, это Эвери, а кто вторая?
– Пиф Биконсфилд, – ответил Лукас, – она занимается внешней торговлей. Видишь ли, Деми, самообеспечение, это не догма, а пожелание. Если что-то производится в излишке, а что-то совсем неудобно производить тут на месте, то организуется экспорт или импорт.
– Понятно. Значит, лейтенант-инженер Пиф. Вот откуда тут подводные кибер-галеоны.
Олив вопросительно посмотрела на судью.
– Деми, в этих грузовых субмаринах-роботах есть что-то опасное?
– Абсолютно нет. Просто, я думала: откуда они взялись? Ладно, это мы выяснили. Но это технический момент, а меня интересует: что такое здешнее Li-Re? Что получилось-то?
– Чтобы объяснить это, – сказал доктор Метфорт, – надо, проследить логику доктора Упира, который столкнулся на Сувароу с изумительно-интересной ситуацией. В начале осени здесь действовали два разных микросоциума. С одной стороны – тинэйджеры Малколм, и команда ребят из этой семейной фирмы, тоже тинэйджеры. С другой стороны – люди из Li-Re, пятеро героев «золотого рейда» и команда умеренно-цивилизованных индейцев ваовао, тоже очень молодых, в среднем лет около двадцати.
– Команда ваовао? – переспросила Деми, – первая группа, переброшенная из Гайаны?
– Видимо, да, – ответил Лукас, – так или иначе, два названных микросоциума работали здесь вместе, в силу обстоятельств. Для ваовао, привычная среда которых – широкие дельты рек в сельве, природа атолла была абсолютно чужой. Первое время креолы-полинезийцы, будем называть так команду Малколм, учили индейцев, как жить в этих условиях. Я замечу: среди ваовао, прибывших сюда, три четверти были женщины, и некоторые с маленькими детьми.
– Сектанты, блин! – буркнула судья, – Придумали, кого взять в свое тыловое обеспечение.
– Это было не очень гуманно, но, благодаря медицинскому мастерству доктора Хейво Хийси Протея и прагматичному подходу ребят из команды Малколм, все обошлось, и сейчас виллы ваовао на Китовом и Якорном островках выглядят вполне благополучно.
– Виллы? – переспросила Деми.
– Здесь так называются все наземные сооружения, – напомнила Олив.
– А, точно, мне уже говорили… Ну, так что происходило дальше, тогда, в начале осени?
Доктор Метфорт сделал паузу, чтобы глотнуть вина, и произнес:
– Ваовао были последователями Джо-Джима, но лишь очень приблизительно понимали его религиозную доктрину. Поэтому, на Сувароу, элементы этой доктрины смешались у них с практическими советами креолов-полинезийцев, и с этническими мифами своего племени. Образовалась виртуальная протоплазма, готовая породить новую социальную структуру. И влиять на процесс порождения могли лишь те, кто регулярно помогал ваовао.
– По ходу, – предположила Деми, – это был доктор Протей и юниоры из команды Малколм.
– Совершенно, верно, ведь остальные занимались подготовкой к революции. Даже Арчи, в смысле, Гремлин, занимался этой подготовкой, хотя только-только пришел в норму после ранений. Вероятно, Арчи задумывался о сохранении ортодоксии, но лишь эпизодически, и времени на соответствующую практику у него не было. А у доктора Упира время было.
– Так, – Деми потерла руки, – Мы дошли до роли доктора Упира.
– Да, – Лукас кивнул, – в тот период, доктор Упир, как я теперь понимаю, дистанционно, по инфосети OYO управлял порученной ему частью приготовлений к революции. Его фирма работала как часы. Он мог позволить себе много времени проводить на Сувароу, и ваовао видели его в роли старшего, который руководит обеспечением быта на атолле. Ясно, что за советами в религиозно-практической области они обращались к доктору Упиру. В простых случаях он отвечал сходу, а в спорных – советовался с доктором Протеем, и Малколмами.
Лукас Метфорт снова глотнул вина.
– Можно было бы сказать, что новая структура Li-Re рождалась как коллективный продукт интеллекта упомянутых персон, но фактически доктор Упир предвосхищал ход их мысли, направляя этот ход в ту сторону, которая была предпочтительнее с его точки зрения.
– Хэх! – судья покрутила головой, – Поясни, пожалуйста, а то я не поняла.
– Я как раз объясняю. Вот главный вопрос: чем заменить Джо-Джима и других пророков?
– Что?! Пророков?!
– Да. Так назывался духовно-аристократический слой секты-общины Li-Re в Гайане.
– А-а… Понятно. Ты говорил про этот слой. Пророки… Уроды, блин…
– Уроды, или нет – вопрос спорный, Деми. Но структурно они были необходимы в секте и, соответственно, требовался какой-то симулятор пророков в общине на Сувароу. Никто из участников общины не претендовал на эту роль, и доктор Упир мягко подвел всех к очень изящному решению: гадальной машине.
– Что за фигня? – искренне удивилась судья.
– Почему фигня? – спокойно возразил социальный философ, – Гадальная машина полезный инструмент для принятия коллегиальных решений. Дельфийский оракул использовался со времен Троянской войны и до Македонской эпохи. Гадания на рунах появились в поздней античности, и используются до сих пор, так же как гадание на табличках «rongo-rongo».
– Я знаю, – буркнула Деми Дарк (вспомнив, как король Улукаи при возникновении любой нетипичной проблемы, вытаскивает из коробочки эти таблички и углубляется в гадание).
– …А в данном случае, – продолжил Лукас, – в качестве элементов гадальной машины была применена нарезка из книги Джо-Джима «Ветер свободы». Такой цитатник со случайным механическим приводом. Замечательная игрушка, выдающая цитату, которая достаточно абстрактна, чтобы подходить к любой жизненной ситуации, и достаточно интересна, чтобы можно было поспорить о ее толковании применительно к данной конкретной ситуации.
– Кто толкует? – спросила Деми.
– Разумеется, – сказал он, – толкует коллегия, собранная из всех лидеров команд.
– Попросту говоря, это прямая родоплеменная демократия, так, док Лукас?
– Нет, это более универсальный магический метод. С его помощью можно не только решать текущие вопросы, но и толковать указания из книги Джо-Джима. Например, такое: «чтобы братья и сестры были на виду друг у друга, в полном доверии, надо жить в общем доме, без перегородок, заслоняющих от взгляда».
25-летняя француженка скептически хмыкнула:
– Хэх! Сортир тоже без перегородок?
– Я не спрашивал. Но, в новых условиях указание истолковано так: общий дом, это атолл, а перегородки, это внешние стены. И ты видела, дома-гнезда тут без стен, как на Самоа.
– Это понятно, – она кивнула, – ну, а как истолковано указание на общность имущества?
– Вот тут получилось любопытно, – ответил Лукас, – сначала Джо-Джим считал, что общим должно быть любое имущество. Но, в Гайане он внес две поправки. Первая: вещи, которые, согласно верованиям ваовао, магически связаны с хозяином – например, лодка, или оружие – считаются частными. Вторая: плоды, которые индеец-ваовао собрал, помогая родичам или соседям вне секты Li-Re, тоже считаются частными. Иначе случилась бы война с соседями. Правда, индеец, работавший на стороне, должен был принести в секту компенсацию, ведь, остальные сектанты во время его отсутствия работали в общую кассу.
– Разумно, – сказала Деми, – но это касалось не всех сектантов, а только индейцев, e-oe?
– E-o, – подтвердил Лукас, – но здесь, толкование распространило это правило на всех. Вот почему ребята из семейной фирмы Малколм спокойно относятся к коммунизму Li-Re. Их заработки в фирме не подлежат внесению в общую кассу – если только они сами не решат притащить сюда что-то купленное на эти заработки. Все, привезенное в общину, согласно правилу, становится общим – кроме магических вещей, о которых я уже говорил.
– Хэх! А яхты, экранопланы, самолеты и автожиры тоже магические?
Доктор Лукас Метфорт наклонил голову в знак того, что она угадала.
– Разумеется, да. Ведь все это, по существу, разновидности лодок.
– Неслабо! Тогда и звездолет, это лодка. Ну, а в чем тогда отличие Li-Re от производящего кооператива с частично-общей кассой? Только «гнезда», и групповые семьи, или?..
– Или! – утвердительно ответил Лукас, – Тут есть несколько уникальных привлекательных особенностей. Во-первых: фестивали в честь подарков. Когда кто-то привозит сюда что-то значительное в общую кассу. Ну, например, мини-телестудию. Видишь, стрателлитарную антенну на вон той барже?
– Вижу, – сказала Деми, – кто-то привез, и что?
– …И, в честь такого товарища устраивается фестиваль. Что-то наподобие древнеримского триумфа, только гораздо веселее, почти как маленький карнавал в Рио.
– Позитивный обычай, – оценила она, – а что еще?
– Во-вторых, – продолжил он, – здесь продолжается развитие инженерии камуфляжа. Такая увлекательная игра, имеющая, как говорят, немалое прикладное значение. В-третьих, здесь реализуются фантастические проекты эндотехнологии. Ты, кстати, упомянула звездолет…
– Было дело, – она кивнула, – как-то к слову пришлось. А что такое эндотехнологии?
– Это, – пояснил Лукас, – технологии, опирающиеся лишь на внутренний ресурс.
– А-а! Принцип самодостаточности, про который ты уже говорил, так?
– Да. Я говорил об этом в связи с идеями Li-Re, но эндотехнологиями интересуются также писатели и сценаристы, работающие на ниве научной фантастики.
– Что-то футуристическое про внеземные колонии? – предположила судья.
– Да, примерно так. И один крупный кино-концерн уже готов серьезно оплачивать работу консультантов отсюда при создании сериала «Terra-Ultimo», если я не путаю.
Деми Дарк подняла стакан с вином и глянула сквозь него на ослепительно-яркое солнце.
– Реализация чудес… Научная фантастика… Я поняла, почему все это нравится ребятам из команды Малколм. Но, нравится ли это пятерым мужчинам из старого Li-Re?
– Мы, – произнес Лукас, – кажется, дошли до главной проблемы. После революции и войны победители задают себе два вопроса: Кто есть кто среди нас, и как жить дальше?
– Второго вопроса быть не может, потому что у нас есть Хартия, – возразила судья.
– Красивая формулировка, – оценил социальный философ, – но первый-то вопрос есть?
– Есть, – неохотно согласилась она.
– …А, – продолжил он, – если есть первый вопрос, то второй возникает неизбежно.
– Трудно спорить, – буркнула судья.
Лукас грустно улыбнулся и развел руками.
– Вот та самая проблема. Ты, в качестве судьи, выясняешь, нет ли у одной из группировок-победителей принципиального недовольства новым положением вещей, и желания что-то изменить по своему усмотрению.
– Да, – коротко и четко ответила Деми Дарк.
– Что ж, – он вздохнул, – вот что я скажу. Эти пятеро мужчин очень разные, и жизнь у них сложилась очень по-разному. Для Протея главным всегда была биомедицина, а не религия, поэтому его не очень волнуют отличия здешнего клона Li-Re. Пикачу относится к религии серьезно, но он индеец, а для индейцев доктрины пастора Джо-Джима всегда были чем-то слишком абстрактным. Про Махно и про Варлока, ты, вероятно, знаешь больше, чем я.
– Да, – снова подтвердила она.
– …И, – сказал Лукас, – остается Гремлин. Он серьезно застрял в прошлом. Но дело тут не столько в религии, сколько в близких людях, которых он потерял.
– Насколько я знаю, – заметила судья, – все пятеро потеряли близких людей в Гайане.
– Видишь ли, Деми, человеческие потери бывают разные, и переживаются по-разному.
– Лукас, а почему ты уверен, что дело не в религии и идеологии, а именно в этих потерях?
– Видишь ли, Деми, по этическим причинам я не могу тебе рассказать этого. Спроси вашу разведку, они точно в курсе, и они обязаны обеспечивать суд информацией по запросу.
Деми Дарк кивнула, и тут ей в глаза ударил солнечный зайчик. Автора она увидела быстро. Примерно 2-летний голый смуглый ребенок играл с зеркальцем, сидя на коленях у очень молодой женщины, тоже голой и смуглой. Располагались оба персонажа на крыше рубки 40-метровой летающей лодки – Ф-джонки молодого проконсула Визарда Оза (Осбера Метфорта). Можно было решить: молодая мама с маленьким сыном развлекаются запуском солнечных зайчиков. Но, в данном случае было иначе…
…Деми Дарк вытащила из кармана свой палмтоп с зеркальцем на задней панели, отправила ответный солнечный зайчик, и сказала доктору Метфорту:
– Рут сигнализирует, что полчаса прошли.
– Я умею рассчитывать время семинара. Опыт, знаешь ли.
– О! Прими мое искреннее восхищение, док. Но я не поняла: чей киндер на руках у Рут?
– Наш внук Слэйн, – ответил он.
– Э… – удивленно протянула Деми, которая, конечно, слышала, что у проконсула как-то появились пять подружек, и все «в интересном положении», но двухлетний ребенок…
– Все просто, – улыбаясь, пояснила Олив Метфорт, – около трех лет назад у Раари, старшей из подружек Осбера, произошел короткий результативный роман с неизвестным австралийским геологом. Многие туземки Вануату рожают первого ребенка в 17 лет, а то и раньше.
– Ага, – Деми кивнула, – значит, Слэйн Метфорт, гражданин Конфедерации Меганезия?
– Да, и сейчас нам его подкинут! – с этими словами Олив указала взглядом на Рут и малыша, которые соскользнули в воду и сейчас спокойно плыли к яхте, – Наш внук настоящий канак, знаете, Раари говорит: он научился плавать раньше, чем ходить.
– Понятно, – ответила Деми, – сказано же: Au oone aha miti. Наша земля это море.
– Хорошая поговорка, – Олив снова улыбнулась, – а у тебя когда?
– Что, уже заметно? – недоверчиво спросила 25-летняя француженка.
– Незаметно, но это вопрос в стиле «как дела»? Ведь в Меганезии начинается беби-бум.
– Что? – Деми сначала удивленно моргнула, а потом, быстро сопоставив в уме наблюдения, которые до этого не догадывалась сложить вместе, согласилась, – Кажется, так оно и есть.
* * *
30 – 31 марта 2 г.х. Атолл Сувароу. Между поздней ночью и ранним утром.
…Противопехотная граната – последний шанс подавить пулеметную точку.
…Выдернуть кольцо. Выждать. Бросок…
Страшный удар, передавшийся через стальные конструкции. Руки соскальзывают с трапа.
Падая, он видит языки пламени, вырывающегося из взорванного пулеметного гнезда.
Значит, удалось.
…И тихий звон, как от лопнувшей струны, последний привет этого мира…
…А потом женский голос, тихий, накладывающийся на шелест волн:
– Гремлин… Гремлин… Проснись, Гремлин…
Вот, он проснулся. И сразу в сознании промелькнули 300 прошедших дней от прибытия в середине прошлого года на Сувароу, и до вчерашнего утра, когда здесь появилась Пилот-инструктор Фоккер с Вануату, сама – типичная австралийка, 30-летняя уроженка северо-восточного Квинсленда, не красавица, но симпатичная, и без комплексов. На Архипелаге Кука она была проездом. Точнее – пролетом с Таити на Вануату. Как сперва подумал Гремлин, она заскочила на Сувароу чтобы похвастаться своим новым 8-метровым самолетом феерического пурпурного цвета. С дилетантской точки зрения Гремлина, этот самолет ничем не выделялся среди уже примелькавшихся реплик «Мустангов», «Зеро», «Яков» и «Спитфайеров», слегка переделанных под аэромобили. Но, как утверждала Фоккер «это идеал дальнего авиа-такси». Было что-то принципиальное в наличии шести пассажирских мест при сохранении скорости 300 узлов, свойственной ретро-истребителям. В общем, это вопрос к профи.
Всю первую половину дня инструктор Фоккер с огоньком распускала хвост перед боевыми пилотами Махно и Пирксом, и перед тремя юными потомственными авиаторами из семьи Малколм. Но к вечеру стало ясно: предмет интереса гостьи – это он, коммодор Арчи Дагд Гремлин. Веселый ужин-фестиваль на борту экологической баржи «Вегетрон» постепенно трансформировался в танцы на палубе, ну и…
…У коммодора Гремлина (здорового мужчины 40 лет с плюсом) почему-то долго не было женщин. Последний раз 28 февраля на фестивале по случаю частичной демилитаризации, бойкая девчонка из Интербригады затащила коммодора в койку. Просто, настроение у всех было такое: «Мирная жизнь начинается, wow!». А потом Гремлин вернулся на Сувароу (он получил отпуск до 1 мая, до дня формирования нового правительства), и пытался здесь перестроиться на мирный лад. Это оказалось сложно. Из-за обилия свободного времени ему казалось, что он бездельничает, а будущее выглядело туманно. Допустим, что останется он коммодором, и что? Будет кататься в офис Генштаба на Факаофо, и иногда инспектировать условный фронт. А остальное время? За предыдущие 20 лет Гремлин привык к графику, но теперь, на Сувароу, вынужден был сам решать, что и когда делать. Это было непривычно и сложно, вот почему надолго пропал настрой на секс. А, вчера Фоккер так «зажгла», что…
…Тут Фоккер толкнула его в плечо.
– Гремлин, ау, ты проснулся и сразу ушел в астрал, что ли?
– Нет, просто я задумался… Что, если я задам такой вопрос… Нетактичный?
– Валяй! С тобой классно! И, типа, в сексе, и типа, просто на твоем пузе поспать. Правда, я почти запрыгнула на потолок, когда ты зарычал во сне, как пещерный медведь. Но, вообще, проснуться под рык пещерного медведя – круто. Короче, спрашивай, aita pe-a!
– Вопрос простой, – сказал он, – скажи, это тебя Махно попросил?
– Э… О чем попросил?
– О том, чтоб ты меня расшевелила.
– Да, а что? Я же расшевелила, правда, Гремлин? Хочешь кофе? Один фиг, весь сон сбит.
– ОК, – Гремлин кивнул, – что, одеваемся?
– Зачем? – удивилась Фоккер, – Я люблю сидеть на палубе, голая, под звездами, пить кофе, болтать о пустяках, и курить эльфийскую сигарету.
– Что-что? Какие, на хрен, эльфы с сигаретами?
– Название у них: «эльфийские», – пояснила Фоккер, – а реально, это электронные японские сигареты с лазерной подсветкой. Брэнд для экспорта в Новую Зеландию.
– А-а, я понял. Но, я лучше простую сигару буду курить.
* * *
Звездное небо – гигантский черный купол с тлеющими белыми искорками.
Шуршание волн.
Зеленые лучики, световые иголочки от лазерного источника в квази-сигарете то дробятся в облачках пара, который поднимается от кружек с горячим кофе, то выхватывают из темноты грациозный торс молодой женщины. Сейчас она и, правда, похожа на сказочного эльфа.
– Фоккер, – окликнул Гремлин.
– А? – откликнулась она.
– Фоккер, а почему Махно так поступил?
– В смысле, попросил растормошить? Ну, он сказал: что-то командир в глубокой печали, не пьянствует, не буянит, не обращает внимания на красивых женщин. Кошмар, точно?
– Мне просто надо осмотреться, и понять свое место в мире, – возразил он.
– А разве это такая проблема? – удивилась она, – Вот, Махно нашел же.
Гремлин вздохнул и помахал в воздухе сигарой.
– Махно авиатор с большой буквы. У него есть небо над океаном в четверть планеты, и две спутницы, Еситори Рини, и Нагэки Агути. Ты их видела, они «ама».
– Ладно, – сказала она, – Махно – авиатор, Протей – медик…
– …Пикачу, – продолжил Гремлин, – это индеец, он видит мир иначе, чем мы, но так же, как индейцы ваовао, составлявшие его отряд коммандос. Теперь они – его племя. А Варлок, это разведчик-профи, тот человек, который нужен на месте мэра Лантона.
– Я не поняла, Гремлин, почему на месте мэра Лантона должен быть разведчик-профи?
– Фоккер, а ты когда последний раз была на Тинтунге и видела Лантон?
– Недавно, когда летела с Вануату на Таити.
– Ну, и что ты там видела?
– Что я там видела? – переспросила она, и задумалась, – Странный городок этот Лантон, как цитадель Мордора из «Властелина Колец». Короче, понятно, там нужен такой мэр. Но ведь такой человек, как ты, тоже много где нужен. Тебе надо только выбрать.
– Вот я и ищу, из чего и как выбирать.
Фоккер замолчала на несколько секунд, и основательно затянулась своей квази-сигаретой. Подсветка отреагировала лазерными лучиками, превратив молодую женщину в зеленую и загадочную эльфийку.
– Хэх! Я не поняла. Ты же работаешь в Народном флоте, ты коммодор, что ты еще ищешь?
– В мирное время, – ответил он, – боевым офицерам установлены огромные отпуска, и я не представляю, что делать с такой прорвой времени. Его же надо как-то распределить!
– Зачем? – удивилась Фоккер, – Оно само распределиться. Есть работа, есть хобби, так?
– У меня нет хобби. В прошлой жизни я был патрульным. Сельва не шутит. Ты же слышала разговоры за ужином про город-деревню Li-Re в Гайане, так что представляешь. А все мои выходные я проводил в семье. Любимые люди, домашние дела…
– Понятно, – она кивнула, – ты очень тоскуешь по ним. Но жизнь продолжается.
– Вот я и думаю, как мне определяться в этой жизни, которая продолжается.
– Ты сам сказал: любимые люди, домашние дела. Может, тебе это и надо искать?
– Тут все иначе, – откликнулся Гремлин.
– Многое иначе, – поправила она, – там была Гайана и сельва, а тут Полинезия и атоллы.
Гремлин отрицательно крутанул головой.
– Не в том дело, сельва или атоллы, а в том, что люди другие. Я попробую объяснить. Там, в Гайане, мы все были одной семьей. Общий дом, общие идеалы, понимание с полуслова.
– А секс был у всех мужчин со всеми женщинами? – невозмутимо спросила Фоккер.
– У молодежи почти так, а у тех, кто постарше, были предпочтения, – сказал Гремлин.
– У тебя, – уверенно сказала она, – была одна любимая женщина, и ваши дети.
– Да. Как ты догадалась?
– Просто, женская интуиция.
– Понятно, Фоккер. А кто у тебя?
– У меня дочка, ей скоро 6 лет. Теоретически, в Австралии существует ее биопапа, но мы не сошлись характерами. Так что мы с дочкой живем на Вануату. А когда я далеко, моя дочка остается с семьей туземцев. Они работают по дому, но скорее это друзья, чем наемные люди. Знаешь, они замечательные, позитивные, и у них четверо своих детей. Как-то так.
– Это здорово, – он улыбнулся, – я рад, что у тебя есть родные люди.
– А я-то как рада. И, знаешь, Гремлин: вся твоя философия подождет, я тебя уверяю. Сейчас середина ночи. Ты мужчина, я женщина, зачем что-то еще в данный момент?
* * *
…Ночь продолжалась, и завершилась, согласно правилам астрономии, рассветом.
Утро. Облака ползут по лазурному небу, как гигантские ленивые улитки-альбиносы.
Завтрак вдвоем за столиком под открытым небом – пока еще солнце не жаркое.
Потом – доеденная яичница, допитая кружка кофе, и…
– …Тебе точно надо так скоро улетать? – спросил Гремлин.
– Да, – Фоккер кивнула, – но мы ведь теперь друзья, так что будет случай, еще встретимся.
– Слушай, – сказала он, – а если мне понадобиться совет, я могу тебе позвонить?
– Хэх, – пилот-инструктор покачала головой, – позвонить-то ты можешь в любое время. Но, пригодятся ли тебе мои советы, вот в чем вопрос. Мы очень разные люди, ты заметил?
– Потому и пригодятся, что мы очень разные, – спокойно пояснил Гремлин.
* * *
Пурпурный самолетик удивительно-легко оторвался от воды, и начал по ровной спирали подниматься в небо, будто стремясь покрутиться вокруг изящной стайки облаков. Фоккер догадалась, что Гремлин проводит ее взглядом, поэтому сначала развлекла его несколькими фигурами базового пилотажа, и только потом ушла на запад, в сторону Вануату. А Гремлин направился в кают-компанию, где доктор Протей без спешки завтракал, и одновременно смотрел свежие новости на экране ноутбука.
Увидев коммодора, вошедшего с палубы, доктор сделал пару глотков изумрудно-зеленого напитка из высокого прозрачного стакана, и произнес такую тираду:
– Странно, Гремлин. Прекрасная дама улетела, кажется, в восторге от проведенной ночи, и кувыркалась в воздухе, как птичка-колибри, а ты тут на грани депрессии. Присядь. Хочешь попробовать новый коктейль из водорослей для быстрого восстановления после стресса?
– Док, у меня не стресс, – буркнул Гремлин, усаживаясь за стол.
– Да. У тебя не стресс, но близко. Что же случилось между тобой и прекрасной дамой?
– Это не так просто объяснить, док. Мне не хватало нескольких деталей, чтобы собрать эту головоломку, и Фоккер мне их подарила.
– Гремлин, не говори загадками. Что за головоломка, что за детали?
– Понимаешь, Протей, мне все время казалось, что в воссозданном городе-деревне Li-Re на Сувароу не хватает чего-то очень важного, необходимого. И мне казалось, что дело в Джо-Джиме. Без его эмоциональной поддержки и без его советов очень трудно, ты согласен?
– Да, пожалуй, – ответил доктор, – а что теперь? Твое мнение изменилось?
– Изменилось. Я понял, что на меня влияет субъективный фактор.
– Уф… Я еще раз тебя прошу: не говори загадками.
– В общем, так… – коммодор хлопнул тяжелой ладонью по столу, – …Это воспоминания, от которых я не могу отвлечься.
– Иоланта и дети? – предположил доктор.
– Да. Иоланта и дети. Их нет, поэтому мир кажется мне неполным. Мир будет казаться мне неполным, даже если станет идеальным. Так что впредь, оценивая что-либо, я буду вводить поправку на эти мои воспоминания, как поправку на ветер при стрельбе, вот и все.
– Что ж, Гремлин, это разумно. А теперь отвлекись от воспоминаний. Есть новость, которая бесспорно касается твоей работы. Я включаю запись.
*** CNN, 30 марта. Новый лидер Конвента Меганезии провел сетевую конференцию ***
Сегодня Сэм Хопкинс, вставший во главе Конвента после отстранения Угарте Армадилло, сделал ряд заявлений на своем блоге, и ответил на вопросы прессы. Он подтвердил, что 1 мая Конвент будет упразднен, а исполнительная власть в Меганзии перейдет конкурсному правительству, выбранному по правилам Лантонской Хартии. Хопкинс также заявил, что оставшегося времени ему достаточно для завершения работ по прототипу «гипер-пушки» с дальностью стрельбы до 7 тысяч миль, способной выстрелом из акватории Меганезии поразить любую точку Земного шара. Как несколько раз повторил Хопкинс, это не оружие агрессии, а оружие сдерживания. Для журналистов его слова не выглядят убедительными, что отразилось в вопросах, которые задавала пресса на прошедшей сетевой конференции.
* * *
Первым стал вопрос о высокообогащенном уране, несколько центнеров которого, согласно неофициальным данным, оказались в руках военных инженеров Народного флота. Хопкинс косвенно подтвердил информацию об уране, однако добавил, что Меганезия не нуждается в обычном атомном оружии, поскольку в ближайшее время будет обладать гипер-пушкой. На вопрос корреспондентов о классе снарядов для гипер-пушки, Хопкинс ответил: «я сообщу только, что при малом размере, эти снаряды могут поражать значительные площади».
* * *
Независимые эксперты не исключают возможности существования гипер-пушки подобной дальности, с малыми снарядами, поражающими значительные площади. Пока основными версиями относительно класса заряда являются: микробиологическая и субатомная. Под «субатомным зарядом» эксперты понимают заряды на принципе холодного атомного генератора Росси. О субатомной реакции Росси известно с 2011 года, но это устройство не признавалась реально действующим. Но, как считают военные аналитики, в ходе военной конфронтации в Океании в начале года, возможно, были применены именно такие заряды.
* * *
Мы продолжаем следить за ходом расширенного совещания Совбеза ООН по обеспечению противодействия меганезийской угрозе миру и стабильности в Азиатско-Тихоокеанском и Американо-Тихоокеанском регионах.
* * *
Доктор Протей дождался, пока собеседник прочтет статью, и подмигнул ему:
– Ты все еще думаешь, что тебе нечем будет заняться в, КАК БЫ, мирный период на посту коммодора Западного фронта?
– Уже не думаю, – ответил Гремлин, пытаясь понять, радоваться ли, что работы хватит, или расстраиваться, что период получается не по-настоящему мирный, а только КАК БЫ. Но главным итогом сегодняшнего утра для Гремлина было другое. Он ощутил радость от того, что задача, поставленная в июле прошлого года, и казавшаяся запредельно-амбициозной – решена. Город-деревня Li-Re построен, и живет. Значит, не зря все было.
Что же касается доктора Протея, то он, конечно, понимал: уверенность Гремлина вызвана иллюзией. Иногда подсознание генерирует картины, которые отличаются от реальности, зато позволяют человеку гораздо комфортнее чувствовать себя в этой реальности, и мыслить адекватнее, чем если бы он видел именно реальность, без иллюзий. Так что, Протей не стал разубеждать Гремлина. Для себя же доктор Протей считал, что у поселка на Сувароу мало общего с исходной идеей Li-Re, но, может, оно и к лучшему? Ведь, когда мечта сбывается в точности, это, как правило, значит, что она беззащитна перед реальным миром. А здесь, на Сувароу, и вообще в Океании мечта СБЫЛАСЬ ЧАСТИЧНО. Получилось что-то наподобие мифического кентавра, у которого хрупкие идеалы гуманизма (человеческая голова и торс) органично сочетаются с разрушительной мощью стихии (полновесным конским «шасси»).
Тут доктор Протей вспомнил сайберский стишок – одну из типичных присказок Махно (касающихся, как раз, сложных взаимоотношений человека и коня в контексте мифа).
Yesli b ya imel konya,
Bil bi molodets.
Yesli b kon imel menya,
Bil bi mne pizdets.
В смысле лингвистического анализа, доктора Протея забавляло последнее слово в данном четверостишье. Оно иногда переводилось в литературе, как «the end», но обладало более широким спектром значений. Этим словом можно было обозначить как финишную черту мотогонок, так и полновесный апокалипсис. Впрочем, это уже совсем другая история.
