Текст книги "Мауи и Пеле держащие мир"
Автор книги: Александр Розов
сообщить о нарушении
Текущая страница: 24 (всего у книги 81 страниц)
– Читал в детстве, – ответил претор Октпо, – А при чем тут Луна?
– Луна, друг Жерар, очень даже при чем. «Пушечный клуб», это в книге Жюль Верна любительская команда, решившая из пушки полететь на Луну. Как далеко видел этот французский фантаст! Первый снаряд из пушки запустили в космос Джералд Булл в середине 1960-х, ровно через сто лет после книги Жюль Верна! Ты чувствуешь?
– Извини, друг Николо, пока я не чувствую. Ближний космос это, все же, не Луна.
– Забудь про Луну! – сицилиец махнул пухлой ладонью, – Мы говорим о студенческих разработках сверхдальнобойных пушек, из которых снаряд выталкивается вспышкой обычного моторного топлива с воздухом.
– О студенческих разработках? – переспросил претор.
– Да. Лет 10 назад в честь «Пушечного клуба», который в книге у Жюль Верна, создан студенческий клуб с таким названием. Наша семья теперь его спонсирует. И это очень полезный клуб. У них есть база данных по всем сверхдальнобойным пушкам, которые находятся у кого-то на руках, и по всем проектам, и еще много чего такого. Дизельное противотанковое ружье из той же серии. Ты видел, что оно может сделать с броней. А представь пушку, несложную и недорогую, которая может прошить снарядом эсминец насквозь, от борта до борта. Я думаю, Конвент мог бы поучаствовать деньгами.
Претор Октпо задумчиво повертел в руке кофейную чашечку. В общем-то переход от реального противотанкового ружья к потенциально-возможной пушке и к денежному аспекту, был ожидаем. Ведь дон Николо Чинкл – мафиозный бизнесмен, а ход мысли мафиозного бизнесмена от найденной идеи до получения денег, это некая вселенская инварианта. Результат выстрела из дизельного противотанкового (или сверхмощного снайперского) ружья впечатлял. Но идея с пушкой была уж очень экзотической.
– Друг Николо, прежде чем докладывать в Конвенте, я бы хотел поговорить с Сюян.
– Конечно, друг Жерар, я познакомлю тебя с ней, только не пытайся ее переманить. Ты напрасно потеряешь время. Практически, Сюян уже член нашей семьи, понимаешь?
– Я и не думал ее переманивать. А как получилась, что эта девушка из Гонконга стала, практически, членом вашей семьи?
Сицилийский мафиози развел ладони в стороны и выпучил глаза:
– Ужасная история о судьбе юного таланта в условиях азиатского империализма. Эта чудесная девушка взяла кредит на образование и на оплату жилья, а потом ей явно не хватало денег, чтобы рассчитаться с банком. Знаешь, друг Жерар, в Гонконге плохие порядки на этот счет. Если девушка в долгах, то ее могут продать, как живой товар. К счастью, я искал такого молодого специалиста, а в Гонконге есть друзья моих друзей.
– Понятно. А не сильно ли я ошибусь, если подумаю, что друг друзей, это Макао Лян, которого считают старшим партнером Ренсина Огэ, основателя академии Занзибара?
– Ты не сильно ошибешься, – подтвердил дон Чинкл.
– А не сильно ли я ошибусь, – продолжил Октпо-Рулетка, – если предположу, что эти гонконгские банкиры иногда посылают особых людей – коллекторов долгов в другие страны, где скрывается должник? Например, в Новую Зеландию, которой формально принадлежит Токелау, и в частности, атолл Нукунону?
– Ты опять не сильно ошибешься. Из Гонконга на Нукунону приехали какие-то люди, четверо китайцев, и что-то хотели, но с ними сразу же случилась беда. Колдуны Вуду скормили их акулам перед видео-камерой, а запись залили на блог в Интернет.
Возникла короткая пауза, потом претор Октпо спросил:
– Зачем так демонстративно?
– Реклама, – сказал сицилиец, – ты же знаешь, друг Жерар, что в Гонконге, Сингапуре, Японии, и Южной Корее много талантливых молодых людей, у которых проблемы с банковскими кредитами. Колдуны Вуду показали: Конвент не шутил, что любой, кто приедет в Меганезию, чтобы применить свои конструктивные таланты, получит здесь иммунитет от рэкета, и что банковский беспредел здесь пресекается ВМГС.
– Но, друг Николо, ты знаешь, Токелау, это пока что Новая Зеландия, а не Меганезия.
– На это, друг Жерар, в декрете Конвента сказано, что свободная Гавайика – Меганезия простирается от Туамоту до Палау. А киви пусть рисуют на карте, что им нравится.
– Разумные слова, друг Николо. А эта девушка, Сюян, занимается у тебя оружием?
– Не только. Она еще занимается планктонным биодизелем. Это проект моей жены. Ты знаешь, моя Тамми училась биотехнологии в Университете Палермо, но важно ведь не только сделать биодизель, а еще и придумать, в каком двигателе его можно применять. Поэтому, Тамми и Сюян очень удачно нашли друг друга.
– Что, ж я рад за них обеих, – заключил Октпо.
– За них троих, – поправил сицилиец, – я скажу тебе по секрету, друг Жерар, что у нас с Тамми будет девчонка. Интересно получается. Старший – мальчишка, потом девчонка, дальше мальчишка, и опять девчонка. Мы назовем ее Алессандра, в честь прабабушки. Тамми говорит, что Алессандра, хотя еще не родилась, но уже участник проекта.
Октпо-Рулетка поднял ладони над головой и бесшумно поаплодировал. Если сицилиец сообщает вам о таких важных семейных делах, то надо выразить свой восторг. И Октпо понимал: это «семейное» сообщение дона Чинкла вовсе не случайный шаг в сторону от деловой темы, а намек, что сицилийский дон уверен в победе Конвента в достаточной степени, чтобы не планировать эвакуацию родных в более спокойный регион.
– …Но, – продолжил Николо Чинкл, – наверное, надо вернуться к военным делам. Нам сейчас надо понять, что будет, когда мы поддержим генерала Тимбера, мэм Тринити, и полевого командира Куа-Кили. Я думаю, что в своих играх с батаками, французы уже поссорились с янки и киви, у которых проблемы с батаками на Самоа и Ниуэ.
– Французские оффи это понимают, – заметил Октпо, – и, по моим данным, уже начали сглаживать конфликт. У них есть, что предложить для янки и киви.
– Да, – согласился Чинкл, – это французы сгладили бы, если бы не проблемы на Фиджи. Французы пока не видят этих проблем, но фиджийские военные недовольны тем, что правительство опять потакает общинам фиджийских индусов и мусульман. Из-за этого раньше уже были военные перевороты, а теперь, когда пришло твое сообщение…
Дон Чинкл сделал паузу и выразительно сжал кулаки. Октпо кивнул и напомнил:
– Это сообщение с переговоров мусульман с королем Сигаве. Оно требует проверки.
– Генерал Тевау Тимбер уже проверил. Все подтвердилось. Президент действительно направил в парламент проект выделения острова Вануа-Леву в автономный регион для мусульман, включая батаков, арабов и исламизированных индусов. И твое сообщение пришло вовремя. Этнические фиджийцы – военные, сторонники генерала Тимбера, уже готовились взять власть на Фиджи, как в 1987-м, как в 2000-м, как в 2006-м… В общем, готовился обычный для этой страны сценарий переворота. Но премьер-министр там не дурак, а он из партии Национальной Федерации, значит, индо-фиджиец. И он быстро договорился с австралийцами о поставке двадцати боевых вертолетов «Кондор». Эти вертолеты переданы индо-фиджийской полиции. Ясно, какую сторону она займет.
– А места дислокации этих вертолетов известны? – спросил Октпо.
– Да, конечно, – дон Чинкл кивнул, – и не только вертолетов. Известна вся диспозиция. Генерал Тимбер привезет тактическую схему для авиа-бомбардировки.
– Подожди, друг Николо. Генерал хочет, чтобы наша авиация бомбила его страну?
– Да. Детали он изложит сам, он профи, а общий смысл в том, что путч начнется после массированного авиа-удара, причем все это будет ночью.
– Интересная мысль… – задумчиво произнес Октпо, – …Выходит, что генерал Тимбер совершенно уверен в нашем согласии, иначе он не сообщал бы нам такие вещи.
– Да, он уверен. Ему есть, что нам предложить. Во-первых, хорошая доля в имуществе иностранных корпораций, поддерживавших антинародный предательский режим, и в имуществе всех этнических предателей. Все это имущество будет конфисковано, а все этнические предатели будут депортированы. Такова программа национальной революции.
– Этнические предатели, это все, кто этнически не фиджийцы? – спросил Октпо.
– Да. Это примерно 40 процентов населения Фиджи.
Претор Октпо постучал ногтем по кофейной чашечке.
– Генерал Тимбер играет в опасную игру. Его ждет обвинение в нацизме.
– Ты прав, друг Жерар. И Тимбер готов к этому. Он прямо сказал мне по SKYPE. Мы окажемся в одной лодке: Меганезия и Фиджи. Но он полон решимости победить.
– Фиджи не сможет жить в условиях экономической блокады, – заметил Октпо.
– Ты опять прав, – ответил Чинкл, – вот почему Тимбер уверен, что мы согласимся. У Меганезии появится большой источник дохода: контрабандная логистика для Фиджи.
– Это хороший бизнес, друг Николо. А кто готов обеспечить такой объем логистики?
– Вот кто, – сицилиец улыбнулся, – Макао Лян с Филиппин, Ренсин Огэ с Гавайев, Ягуар Гигедо из Мексики и Ломо Кокоро с Гаити, из Доминиканской Республики.
– Что ж, – сказал Октпо, – все люди известные на Великой Тропе, настоящие hombre. Я полагаю, есть предмет для договора. Но, ты пока говорил о плюсах. А где минусы?
Дон Чинкл вздохнул и покивал головой.
– Есть минусы. У генерала Тимбера условие: он пока не готов включать Фиджи в состав Конфедерации Меганезия. Он хочет присмотреться к Хартии. Он возьмет власть, затем прочтет внимательно нашу Хартию, и подумает, присоединяться, или просто дружить.
– Пусть будет так, – Октпо кивнул, – Но у Конвента тоже есть одно условие.
– Какое? – спросил дон Чинкл.
– Условие Конвента: никаких сделок с внутренним врагом. Внутренний враг подлежит тотальному физическому уничтожению без каких-либо переговоров и компромиссов. Колониализм всегда возвращается, если у него осталась база. Каждый путч на Фиджи передавал туземцам политэкономические права, а через несколько лет эти права снова исчезали. Надо сделать так, чтобы колониализму было некуда возвращаться. Так что банкиров, биржевиков и концессионных деятелей из транснациональных корпораций следует сразу плюсовать в ту строку, где суммируется объем конфиската.
– Что ж, друг Жерар, условие разумное. Я думаю, Тимберу это даже понравится. А вот вопрос: где взять полный текст Великой Хартии для Тимбера? Я искал и не нашел.
– Foa к ночи разберутся, – расплывчато пообещал Октпо-Рулетка.
*21. Интересанты оскаливают клыки. Где же Великая Хартия
24-25 ноября 1 года Хартии. Северное Самоа (атолл Этена).
Гигантский летучий краб с 4-метровым панцирем и двумя пропеллерами на клешнях, медленно снижался над маленьким аэродромом городка Стимбург на Этена. На последних метрах высоты краб будто завис на миг, и приземлился на площадку почти без пробега.
– Воздушная подушка, эффект экрана, – сообщил один из зрителей, мексиканец лет 30.
– Я думал, этот эффект бывает только на высоте, равной длине хорды крыла, – заметил стоявший рядом с ним крупный, плотно сложенный европеоид, лет 35, выделяющийся выбритой головой, на которой был оставлен хвостик в стиле мифических запорожских казаков, воспетых писателем Гоголем.
– Да, – мексиканец кивнул, – И весь корпус такой штуки работает, как крыло. Поэтому, примерно на высоте 4 метра она уже может почти зависать за счет потока от винтов.
Тем временем, из кабины «краба» выгрузился экипаж: молодой парень, и совсем юная девушка. Оба относились к креольскому (колониально-европейскому) расовому типу. Парень имел непримечательную внешность, если не считать оттопыренных ушей, а вот девушка была ярким образцом креольского био-панка. Она-то и начала разговор:
– Знакомьтесь, это Пиркс с Нукуфетау-Тувалу.
– Рут! – воскликнул мексиканец, – Ты с ума съехала! Твоя мама оторвет тебе уши, если вдруг узнает про ралли на такой штуке. Кстати, привет, Пиркс, рад встрече. Я вижу, ты перешел от классики типа «Мустангов» на экзотику типа летающих тарелок?
– Типа того, Ми-Го. И я рад встрече. Выпьем вечером по кружке пива, e-oe?
– E-o! – мексиканец кивнул, – И пива выпьем. И, может, снова будем летать в паре?
– Вы знакомы? – удивилась Рут.
– Еще бы! – Пиркс кивнул, – Мы с Ми-Го повоевали в Колумбии и окрестностях…
– …Пока ты не стал гуманистом, – уточнил Ми-Го, – Но теперь у тебя это прошло, а?
Пиркс вздохнул, снял каску и очки, и произнес:
– Ни хрена ты не понял Ми-Го. Ни тогда не понял, ни сейчас. Humanifesto, это тебе не какой-нибудь сраный гуманизм из христианских книжек. Это правильный гуманизм.
– Наш, панко-языческий, – добавила Рут.
– Нет, – Пиркс покачал головой, – Не панко-языческий, а социально – сциентистский.
– Ну, ты задвинул, – с уважением произнес «запорожский европеец».
– Это Йожин из Чехии, монстр инженерии стимпанка, – представил его Ми-Го.
– Jozin z bazin? – спросил Пиркс.
– Ха! – Йожин со стуком сдвинул свои внушительные кулаки, – ты знаешь эту песню?!
Пиркс широко улыбнулся и слегка фальшивя, пропел:
– Jozin z bazin mocalem se plizi,
Jozin z bazin k vesnici se blizi…
– Что это значит? – поинтересовалась Рут.
– Йожин из болот крадется по топи, Йожин из болот все ближе к деревне, – сказал он, улыбаясь еще шире, – Йожин, это болотный демон, типа австралийского буньипа.
– Наоборот, – поправил Йожин, – это у австралийцев наш концепт болотного демона.
– ОК, – легко согласился Пиркс, – Тебе виднее. А на чем вы собираетесь воевать?
– Я построил отличные летающие паровозы, – не моргнув глазом, ответил чех.
– Это в каком смысле?
– В прямом, Пиркс. Ты что, не слышал про паровые самолеты?
– Слышал, конечно. Перед Второй Мировой войной в Калифорнии летал неплохой по тогдашним меркам биплан братьев Бесслер на паровом ходу.
– Нет. Я создал более продвинутую машину, – гордо сообщил Йожин, – Это летающая субмарина Ушакова, советский проект 1938-го года. В позапрошлом веке не хватило нужных технологий, но сейчас появилась возможность построить такой 20-тонный подводно-небесный штурмовик! Ха!
– Вы тут лакаете шнапс ведрами, или курите ганджубас? – напрямик спросил Пиркс.
Йожин заржал и толкнул Ми-Го локтем в бок.
– Прикинь, бро! Он прилетел с девчонкой на крабе, и говорит нам про ганджубас!
– А чем плох «Крабоид»? – переспросил Пиркс.
– Ничем не плох, – сказал Ми-Го, – просто, необычная штука.
– Ну, уж не необычнее, чем паровая летучая субмарина, – съязвила Рут.
– Прикинь, гло, – ответил Йожин, – тут обычай: каждого гостя встречать приколом с паровой летучей субмариной.
– Понятно! А реально, какие у вас тут боевые флайки?
– У нас эскадра машин «SkyEgg». Компактные, простые, надежные штуки…
– Знаю, – Рут тряхнула головой, – маленькая летающая рама под разные типы движков.
– Точно, – подтвердил Йожин, и договорил, – И еще, конечно автожиры «Hopi». Их ты точно знаешь.
– Еще бы! Я их вот этими руками делала на фабрике. Я же Малколм, прикинь?
– Прикинул и понял. А теперь, foa, расскажите, что на Кирибати? Говорят, вы вместе с сомалийскими пиратами Ашура и дикими гренадерами Коломбо навели там шороху.
– Навели, – ответил Пиркс, – Мы потом можем рассказать подробно. А сейчас, хочется выяснить важный вопрос. Движение Humanifesto вписалась в войну за Хартию, это вы знаете. Мы полностью зачистили представителей неоколониализма на Тувалу. Но нам требуется полный текст Хартии со всеми артикулами. Мы пока получили только общие принципы, озвученные в выступлении команданте Армадилло.
– Семья Малколм на атолле Тупаи, – добавила Рут, – тоже хочет видеть полный текст.
– Этот вопрос, – сказал Йожин, – будет решаться завтра вечером в ратуше Стимбурга.
– Блин! – буркнула она, – Значит, полный текст Великой Хартии еще не принят?
– Конечно, не принят, – подтвердил лидер стимпанков, – Хартии не растут на пальме. Гуманную хартию может принять только ассамблея соответствующих гуманоидов и, наверное, Пиркс, как представитель движения humi, это подтвердит.
– Как бы, да, – согласился Пиркс, – но прикинь: мы на Тувалу и на Вест-Кирибати уже вывели в расход несколько сотен человек в соответствии с Великой Хартией.
– Мы тоже много кого вывели в расход, и главное: было за что, – ответил Йожин.
– Ну, блин…. – протянул Пиркс.
– Есть общие принципы, ты сам сказал – напомнил Ми-Го, – и по ним ясно, что делать с бандитами и колониалистами. А полный текст мы примем здесь, на Ассамблее foa.
* * *
Древние механические часы на ратуше Стимбурга пробили десять раз. В небольшом зале, расположенном прямо под этими часами, каждый удар отдавался гудением потолка на басовой ноте. Гремлин вышел в центр зала, окинул всех быстрым взглядом и объявил:
– Время пришло, камрады. Вы разрешили мне выполнять функции председателя нашей ассамблеи, но я считаю, что лучше, если председателем будет доктор Лукас Метфорт, который ориентируется в теме и не обременен собственным интересом в нашем деле.
– Хорошая идея, – прокомментировал Йожин.
– Я за, – согласился магистр Хобо-Ван.
– Я тоже, – отозвался Тараи Мастерс.
– И я не против, – сказал Ми-Го, листая тонкую брошюру, озаглавленную просто: «Хартия».
– Мы его не знаем, – произнесла Деми Дарк.
– Здесь многие его знают, и я его знаю – высказалась Рут, – он то, что надо.
– Я читал книги Лукаса Метфорта, – добавил Пиркс, – там много правильных вещей. И, наверное, не случайно наши враги объявили дока Лукаса экстремистом из-за его книг и статей. Это верный признак, что он наш человек.
– Да, – подтвердил Ахоро, лидер движения Реконструкции Tiki, – вообще-то док Лукас олдермен общины Сувароу, и у него те же представительские основания, что и у любого из нас.
– Ладно, – Деми пожал плечами, – пусть будет так. Мы вас слушаем, док Лукас.
Гремлин уселся на скамейку у стены, а Метфорт встал и шагнул в центр зала.
– Aloha, foa, как тут принято говорить. Мне бы не хотелось тратить время на какие-то вступительные слова, поэтому я буду краток. Все революции… Повторяю, все! Были провалены по одной из двух причин. Либо лидеры фракций не могли договориться, и начинали грызню между собой, что сразу же использовал противник…
– Разделяй и властвуй, – буркнул Хобо-Ван.
– Да. Точнее, разделяй и уничтожай. Либо, один из лидеров фракций, путем интриг и скоротечных коалиций, захватывал инструменты революционного насилия, и просто уничтожал всех остальных. Дальше, наступала диктатура…
– …Но, – перебил Йожин, – после диктатуры люди иногда получали более продвинутую социальную систему, чем до революции.
– Совершенно верно, – Метфорт кивнул, – Ключевые слова здесь: «после диктатуры» и «иногда». Мне кажется, такой вариант не устраивает ассамблею.
– Еще бы! – буркнула Рут.
– …Поэтому, – продолжил философ, – в проекте Хартии, текст которого у вас на руках, предусмотрены два типа ограничителей. Один – против любых политических партий и коалиций, а другой – против любой тоталитарной схемы, включая личную диктатуру.
– Это абстрактно, – буркнул Ми-Го, – буквы, нарисованные на бумаге, никого не могут ограничить. Ограничивает всегда сила, и только сила.
– Угу, – буркнул Пиркс, – то-то твой босс, претор Октпо, втащил с Филиппин батальоны красных «хуки» капитана Кресса и капо Коломбо, и еще гаитянскую «Шоколадную дивизию», которую сформировал Ломо Кокоро, давний компаньон Октпо в Доминикане.
Ми-Го улыбнулся своему напарнику по воздушным боям в Колумбии.
– Да, а что? Мы не возражаем против батальонов индейцев-ваовао, которых Li-Re, возглавляемое камрадом Гремлином, привезло в Океанию из Гайаны.
– Типа, силовой паритет? – поинтересовался Йожин, – Может быть, нам имеет смысл привезти сюда наших друзей-фашистов с Большого Самоа?
– Почему бы нет, – спокойно сказал Ми-Го, – вот, семья Малколм, например…
– …Если ты про эскадрон «Нормандия-Неман»… – перебила Рут.
– Нет, эскадрон «Нормандия-Неман» согласован, а я про северокорейский полк.
– Северокорейский полк, – возразила юная Малколм, – это дела Норны.
– Хэх! А объединенный корпус спецназа Вануату, это тоже дела Норны?
– Это моя инициатива, – ответил ему Ахоро, – мы объединили силы Дивизиона Джона Фрума и наших реконструкторских сил самообороны с Армией Тринадцатой Трибы. Я считаю, при всем уважении к присутствующим, что мои ребята не должны зависеть от идеологических ориентиров вооруженных парней из Южной Америки.
– Если спецназ Вануату, это твои люди, то ладно, – отреагировал лидер стимпанков.
– Стоп-стоп! – вмешался Ми-Го, – Слушай, Ахоро! Ты, что, так быстро создал корпус спецназа? Ты гений, если так. Но мне кажется, что ты занялся этим намного раньше.
Лидер реконструкторов утвердительно кивнул.
– Да, я занялся этим, когда Чиполлино занялся переговорами с Огэ, и с Ягуаром.
– Это какой Чиполлино? – спросил Ми-Го.
– Дуче Николо Чинкл, сицилиец, – пояснил Ахоро, – съезди на Нукунону-Токелау, это недалеко, зайди в его пиццерию, и передай привет от своего босса, они же дружат.
– Минутку, – вмешалась Деми Дарк, – я не понимаю, о ком речь.
– Речь, – сказал он, – идет о мексиканской мафии, о гавайской ветке китайских Триад, о полинезийском клоне сицилийской «Cosa Nostra». И речь идет о прикормленных ими рэсколменах, бандитах в Луизиаде, на самом востоке Папуа. И я хотел бы уточнить у Тараи Мастерса, кто финансирует некоммерческий проект семьи Мастерс, известный в официальных кругах, как «Интернациональное Католическое братство моряков»?
– А почему тебя это интересует? – спросил Тараи.
– А потому, – ответил Ахоро, – что «Братство» учредили твои ребята в Новой Зеландии, после чего на банковский счет сразу упали деньги из китайского банка, что в Гонолулу.
– Так, – произнес Тараи, – я не спрашиваю, откуда ты это знаешь, но это не твое дело. Я работаю с Ренсином Огэ – Гавайцем, но с ним также работает и Дуче Чинкл, и твой друг Бри-Янг!
Гремлин громко постучал кулаком по столу.
– Леди и джентльмены! Давайте уважать друг друга! И займемся повесткой дня.
– Это что? – спросил Йожин, – всякие пришлые сектанты будут учить нас уважению?
– Что ты сказал? – холодно отреагировал лидер Li-Re.
– Ну, вот, начинается… – проворчал Пиркс, и в его руке, как по волшебству возник легкий автоматический пистолет. У многих других в зале тоже вдруг оказалось оружие.
– Ребята! Прекратите эту херню! – возмущенно крикнула Деми Дарк.
– Точно, – поддержала Рут, – Давайте все уберем пушки, ОК?
Йожин подумал немного, и убрал карманный пулемет в боковой чехол штормовки.
– Девчонки правы, мы слишком нервничаем. Камрад Гремлин, я извиняюсь, пожалуй, формулировка замечания была хреновая, но все же учить нас не надо.
– Прими мои извинения тоже, – ответил Гремлин, и вернул в ножны гибкий длинный стилет, – но я не понял, почему ты так взъелся? Группа Li-Re честно делится золотом со всеми foa. Так все здесь получают значительную часть экипировки, продовольствия, транспорта, и оружия для бойцов, и реализуют коррупционные программы, о которых, полагаю, известно всем делегатам в этом зале.
– Минутку, камрад Гремлин, – вмешался Ахоро, – никто не сомневается, что ты честно выполняешь договор, который заключен по поводу этого золота, но есть еще кое-что: предыстория в Гайане. Движение «Liberty-Religion», сокращенно Li-Re. Ваша команда приехали в Океанию, чтобы создать клон города-деревни, по образцу тех, которые уже создавались ранее на базе идеологии вашей секты. Вот что внушает подозрение.
– А ты читал нашу программу? – спросил Гремлин.
– Извини, камрад Гремлин, но у всех сект программы, по сути, одинаковые.
– Ахоро! – возмутилась Рут, – Ты зря наезжаешь! Там нормальная программа.
– Это тебе кажется, потому что ты раньше с этим не сталкивалась, – ответил он.
Тут Лукас Метфорт звонко похлопал в ладоши.
– Уважаемая ассамблея! Пожалуйста, дайте мне слово, раз уж пригласили.
– Действительно, – сказал Тараи Мастерс, – давайте успокоимся и послушаем дока.
– Спасибо, – философ коротко поклонился, – здесь оказалась затронута идеология, и я сначала пройду по этой теме. У каждой из групп, на ассамблее, есть своя идеология, религия, субкультура. У одних – панк-концепция, у других – первый гуманистический манифест, у третьих – мифы морских королей утафоа, у четвертых – принципы первого Мастерса, у пятых – кодекс Великой Кокаиновой Тропы, или кодекс Omerta…
– Omerta только у сицилийцев, – поправил Ми-Го, – а если в общем, то re-hombre.
– Благодарю за поправку, hombre. Итак, у каждой группы есть свои взгляды, и каждая группа, считает свои взгляды наилучшими – как же иначе? И концепция Джо-Джима, известная как Li-Re, ничем принципиально не выделяется из этого ряда…
– Еще как выделяется! – возразил Йожин, – это не Tiki, а библейская вера.
– Мы тоже нормально относимся к библии, – заметил Тараи.
– Вы нормально относитесь, но вы не фанаты, и вы tiki-foa, а эти сектанты…
– …Неправда! – перебила Рут, – ты просто не знаешь Li-Re! Они тоже tiki-foa!
– Рут, – возразил Пиркс, – ты не можешь знать точно, что и как в этой Li-Re.
– Блин! – взорвалась она, – Я уж как-нибудь отличу foa от библейского сектанта!
– Стоп-стоп! – доктор Метфорт поднял вверх ладони, призывая к спокойствию, – Мы добрались до волшебного слова «Tiki». Я к этому и вел. Дайте мне договорить!
Наступила напряженная тишина. При всей кажущейся безобидности перепалки, все прекрасно понимали, что за каждым из участников ассамблеи стоит несколько сотен вооруженных людей, готовых жестко защищать интересы своей общины.
– Друзья, – мягко произнес философ, – не смотрите так друг на друга, а то мне станет страшно, и я потеряю мысль.
– Ты не выглядишь испуганным, док Лукас, – заметил Пиркс
– Я немного артист, поэтому могу иногда притвориться смелым, – парировал Метфорт, переждал скептические смешки, в какой-то степени разрядившие обстановку в зале, и продолжил, – что же такое «Tiki»? Если я скажу: Tiki – это идея общества людей, для которых любая несвобода подозрительна, буду ли я прав?
– Хэх! – буркнула Рут, – А почему не сказать просто: общество свободных людей?
– Потому, – ответил он, – что это будет нонсенс. Человек – существо стайное, и вся его деятельность проходит среди других людей, с интересами которых он, так или иначе, вынужден считаться. Человек никогда не бывает свободен от людей. По этому поводу, известный философ и политик Ленин написал: «Жить в обществе и быть свободным от общества нельзя». Казалось, бы, это логический вывод из того, что я сказал о стайной природе человека, но нет! Ленин, в традиции тогдашней социологии, подменил термин «люди» термином «общество», а это разные вещи! Люди – это люди, а общество – это система, в которую люди как-то встроены. Эта система налагает такие ограничения на каждого человека, что свободы у него, как правило, остается не больше, чем у мухи, угодившей в паутину. Идеологи всех прошедших революций заявляли, что проблема в пауке: рабовладельце, феодале, буржуе. Устраним паука, порвем паутину, и станем не мухами, а свободными пчелами. Мы будем свободно летать от цветка цветку, собирать нектар и строить наше общее гнездо. Сказано – сделано. И тут, оказалось, что у пчел не намного больше свободы, чем у мух в паутине. Каждая пчела подчиняется невидимой системе сигналов – приказов, которые она не может не исполнить, так она устроена. И, внимание! Каждая пчела является не только исполнителем, но и источником сигналов, управляющих другими пчелами по определенному регламенту. Пчелы плетут общую паутину, из которой ни одна не может вырваться, а цель – воспроизводство гнезда, или общества, со структурой, застывшей на десятки миллионов лет!
Доктор Метфорт сделал паузу, и вытер пот со лба.
– …У пчел есть социальный инстинкт, сформировавшийся в процессе эволюции. Пчела появляется на свет уже приспособленной для жизни только в этой системе отношений. Совсем другое дело – человек. У людей нет жестких врожденных инстинктов, которые определяли бы единственно-возможную социальную схему, вот почему, человеческие общества могут быть разными. Но, общество воспитывает детей так, чтобы они стали пчелами, чтобы, усвоив некие принципы, они подчинялись определенным сигналам и транслировали эти сигналы. Общество – это не люди, это паразитная система, которая стремиться сохранить воспроизвести себя за счет людей, чья свобода подавлена.
– Ты тоже подменяешь понятия док, – заметил Ми-Го, – ты повесил на общество всякое дерьмо, которым занимается государство.
– Да? – философ вопросительно поднял брови. – А где ты видел общество, которое не создает государственных институтов для своего воспроизводства? И потом: как быть с институтами подавления, которые считаются общественными? Мораль, религия…
– Алло-алло, – перебил пилот с атолла Тепитака, – мораль, религия и все такое, тоже контролируются государством, просто государство делает вид, будто это не оно. А по первому вопросу я тебе скажу так: у туземцев на некоторых атоллах никогда не было государства. Колониальная власть не в счет, это внешняя сила. У нас на Тепитака нет сейчас никакого государства, и колониалистов мы оттуда выгнали.
– Так, – вмешался Пиркс, – у вас же там военная диктатура, разве нет?
– Да. У нас правит претор Октпо, тут все его знают. Но это не государство, так, док?
– Разумеется, – подтвердил Метфорт, – наличие диктатора это не признак государства. Социальный институт военных вождей характерен для до-государственной общины.
– Хм-хм, – проворчал Хобо-Ван, – по-любому, нам такой институт не очень нравится.
– Ваше дело, – спокойно ответил Ми-Го, – мы же давно договорились: вы живете по-своему, мы живем, по-своему, а помощь друг другу оказываем, каждый по своей специализации.
Философ громко похлопал в ладоши.
– Внимание, ассамблея! Давайте не будем уходить в частности! Я специально слегка сместил акценты, чтобы вызвать короткую дискуссию о границах между обществом и государством. Дело в том, что в проекте Хартии речь идет об абсолютном запрете на государство и любые его институты. Но термин «государство» толкуется шире, чем в классике. Так, к государству в нашем проекте относятся любые общие императивные моральные и религиозные стандарты жизни. А обществом в тексте называется только множество людей, связанных отношениями между собой прямо, но не через какие-то специальные институты. Вообще, как вы заметили, в проекте Хартии есть закрытый перечень обще-социальных институтов управления, явно необходимых для общества. Таковыми являются: выборный суд, техническое конкурсное правительство, силовые структуры, и несколько профильных служб жизнеобеспечения.
– Док Лукас, – окликнула его Рут, – ты собирался рассказать про Tiki.
– Я и рассказываю про Tiki. Я объяснил, почему сказать просто: «общество свободных людей», это нонсенс. Жизнь среди других людей требует ограничений для каждого в интересах каждого другого. Если мы, к тому же, хотим совместно действовать, чтобы повысить качество жизни каждого, то вынуждены будем согласиться еще на какие-то ограничения и обязательства, как в любом экономическом партнерстве. Тут важно не допустить, чтобы какие-то ограничения, обязательства и требования к человеку были введены без оснований, понятных из бытового, рационального здравого смысла. Вот почему я определил Tiki, как идею общества людей, для которых любая несвобода подозрительна. Некто предлагает ввести для людей ограничение, обязать их что-либо делать, или обязать их воздерживаться от каких-то действий, а для чего? Какой будет позитивный результат, и когда? Завтра? Через год? Через полвека? Пусть тот, кто нам предлагает ограничение, докажет, что это ограничение принесет конкретную пользу.
