Текст книги "Мауи и Пеле держащие мир"
Автор книги: Александр Розов
сообщить о нарушении
Текущая страница: 69 (всего у книги 81 страниц)
– О! – воскликнула мумия, уставившись на Леметри, – Разорваться мне на части, если это не тот самый генерал Сезар Леметри! Я угадала, ведь правда?
– Правда, – ответил он, – а вы кто, мадам?
– Я Маргарет Блэкчок, и вы даже не представляете, как Адели рассказывала о вас.
– А! Я понял! Вы Марго Блэкчок, новеллистка из Виктории-Ванкувера?
– Да и, знаете, Адели, это не просто литературный агент, это…
– …Это, – перебил генерал, – моя любимая женщина, и она меня покусает, если я позволю вам простудиться. Пойдемте в дом, и я налью вам кружку горячего красного вина с гвоздикой.
– О! Сезар! Вы даже знаете, что я обожаю горячее красное вино с гвоздикой?
– Я догадался, потому что в книжке ваша героиня мечтает о зиме и об этом напитке.
– О! Вы читали мою новеллу «13 футов»?
– Я только позавчера начал. Мне Адели посоветовала. А сейчас, Марго, быстро в дом!
…После нескольких глотков горячего вина «мумия» слегка порозовела под слоем загара.
– Сезар! Здорово, что вы есть! Я позвонила Адели уже из этого аэропорта, сказать, что у меня проблемы, и я здесь, а она сказала «Нормально, Марго, там Сезар, он надежен, как топор».
– Какого сорта проблемы? – спросил Леметри, тоже делая глоток вина, за компанию.
– Вчера вечером, – сказала пожилая новеллистка, – ко мне домой приперлась полиция, у меня устроили обыск, и следователь задавал мне идиотские вопросы про кйоккенмонддингеров.
– Про кого?
– Про девушек – кйоккенмоддингеров. Так называют себя молодые феминистки из Онтарио, взорвавшие над Тихим океаном самолет с банкирами из Эмиратов.
– А-а, – отставной бригадный генерал кивнул, – вчера утром про это было по TF-news.
– Вот-вот, – сказала новеллистка, – потом эти девушки объявились на Маркизских островах, устроили сетевую видео-конференцию, и резко прошлись по фундаментализму, особенно по исламскому, а также по толерантности и проблеме исламского влияния в Канаде.
– Стоп, Марго. При чем тут вы? Вы же пишете приключенческие книжки, а не про политику.
«Мумия», ставшая даже симпатичной под влиянием вина и уютного кресла, улыбнулась, тихо вздохнула и звякнула ногтем по тонкому фужеру.
– При желании, дорогой Сезар, политику можно найти даже в словаре, что и произошло.
– А-а, ну конечно, можно, если паранойя. Но, говорят, от этого лечат какими-то таблетками.
– Думаю, вы правы, Сезар, но департаменту «Гамма» нашей Конной полиции не хватило таких таблеток, и они обвинили меня в создании экстремистской идеологии кйоккенмонддингеров. К середине разговора со следователем, я даже начала понимать ход его мысли. Мой преступный замысел, по его мнению, созрел 30 лет назад. После крушения второго брака, я с тремя детьми уехала в свое родовое гнездо, в Келоуну, на озеро Оканаган и, преисполнившись ненависти к мировым религиям, создала идеологическую бомбу радикально-феминистского толка. Бомба представляла собой медиа-книжку «По следам Огопого». Огопого, это такой монстр из сказок индейцев Оканагана. В книжке есть приложение: «словарь Огопого». Это мое изобретение – я составила словарь упрощенного языка индейцев, чтобы свободнее общаться с ними, и потом включила его в приложение к медиа-книге, чтобы читатели тоже могли пользоваться. Но, по версии полиции, цель составления словаря Огопого была именно экстремистская.
– Какая-то несмешная шутка, – прокомментировал отставной бригадный генерал.
– Очень несмешная, Сезар! По версии следователя, я создала тайный язык для будущей ячейки террористок. Похоже, девушки – кйоккемоддингеры действительно использовали мой словарь. Конечно, как сказал следователь, это лишь косвенное доказательство моей причастности, но в комплексе с главной героиней моего романа «Любовь под Веселым Роджером», изданного год назад, этого достаточно, чтобы запретить мне покидать Канаду на время расследования. Мне подписать такое обязательство. А утром я поехала в аэропорт и улетела сюда, во Французскую Канаду, где у федералов сильно урезаны полномочия.
Сезар Леметри побарабанил костяшками пальцев по столу, будто отбивал сигналы Морзе.
– Вы, Марго, правильно поступили, перепрыгнув к друзьям во французский сектор. Я не буду говорить плохо об англичанах, ведь вы – англичанка, и я вас уважаю, но вы исключение.
– О! Это восхитительно! – Магарет Блэкчок взмахнула руками. – Я запомню этот оборот. Мне кажется, он отлично ляжет в речь одного из героев нового романа… Еще не знаю, какого.
– Я рад, если так. – сказал Леметри, – А что в том романе, к которому привязалась полиция?
– О! Там прекрасная, смелая и порывистая юная гаитянская мулатка по имени Фанни встречает необычного пирата, который обогнул Земной шар вместе с Френсисом Дрейком. Я не буду вам пересказывать, тогда останется надежда, что вы прочтете книгу. Знаете, как это приятно?
– Вот тут я не понял. Пират Дрейк жил в XVI веке. Как это касается современной полиции?
– Ах! – вздохнула пожилая новеллистка, – Все дело в прекрасной мулатке Фанни. Представляя роман читателям, я сказала, что у нее есть прототип, чудесная девушка, дочка доминиканского бизнесмена. Они оба помогали мне на Гаити собирать жанровый материал для этого романа. А теперь выясняется, что у канадской полиции к ним претензии, правда неясно какие, но…
…Договорить она не успела, потому что в гостиную вихрем ворвалась Адели Дюран.
– Привет Сезар! Люблю тебя! Привет, Марго! Здорово, что ты приехала. Я бросила машину на дороге, чтобы не разворачиваться среди сугробов. Давай, пошли быстрее, а то полиция успеет прилепить мне тикет на стекло, там запрещена парковка!
– Подожди, Адели, я не поняла, куда… – начала было Маргарет Блэкчок, но была перебита.
– Слушай, Марго, я договорилась, что тебя включат в Круглый стол сегодня вечером. Я твой литагент, ты помнишь? А это мощнейшая раскрутка твоих книг. И абсолютно даром! Давай, одевайся, мы едем на TV-студию «QUV», нам надо успеть обсудить стратегию!
– А что это за студия?
– Это «Quebec Universal Vision», она транслирует на двадцать стран. Марго! Почему ты еще сидишь? Сезар, любимый, помоги Марго одеться, и сам тоже одевайся. Давай, по – армейски.
– А я-то там зачем? – спросил он, мгновенно вставая на ноги и поднимая Маргарет из кресла с такой же легкостью и осторожностью, как если бы это был пушистый маленький котенок.
– Надо, – лаконично и авторитетно ответила Адели Дюран.
* * *
Ранний вечер. Квебек. Студия «QUV».
Ведущая, одетая в элегантный сине-красный костюмчик, широко улыбнулась в камеру.
– Салют, Квебек и салют, планета Земля! В эфире Сандра Трейси с круглой сковородки. Те, кто смотрят нас регулярно, помнят, что наш круглый стол называется сковородкой, потому что он здорово горячий. QUV не ищет простых вопросов, а берет самые острые и горячие! Сейчас мы собрались, чтобы обсудить дело «Кйоккенмонддингер».
В красном секторе – комиссар-ассистент федеральной полиции Кристоф Шевалле.
В синем секторе – известна новеллистка Маргарет Блэкчок из Виктории-Ванкувера.
В зеленом секторе – Алуэтта Шарден, студентка, художница-авангардистка из Монреаля.
В желтом секторе – французский генерал Сезар Леметри. Он недавно вышел в отставку, и мы надеемся с его помощью разобраться в военно-техническом аспекте этого запутанного дела.
Напомню: 15 юных канадских феминисток взяли на себя ответственность за взрыв самолета, в котором погибла делегация высокопоставленных бизнесменов и чиновников из Эмиратов. По предварительному заключению экспертов, самолет не был заминирован. Его сбили. А сейчас федеральная полиция Канады провела ночные обыски у феминисток по всей стране, и многие опасаются, что это «охота на ведьм». Офицер Шевалле, как вы объясните эту ситуацию?
Комиссар-ассистент федеральной полиции поправил мундир, улыбнулся и произнес:
– Прежде всего, не надо драматизировать ситуацию с обысками. Да, я понимаю, это неприятно, однако, это законная мера, служащая укреплению общей безопасности. Терроризм в наши дни угрожает каждому нормальному человеку, и для борьбы с ним нужны быстрые действия.
– Минутку, – сказала Сандра, – мы много раз слышали эти общие слова, но давайте перейдем к деталям. Я задаю вопрос генералу Леметри, у которого есть опыт настоящей войны, включая и войну с террористами. Скажите, генерал, какими военными средствами надо обладать, чтобы перехватить и уничтожить Boeing-797, летящий над Тихим океаном?
– Для этого, – ответил Леметри, – нужен боевой корабль с ракетной зенитной установкой класса «стратосфера» или истребитель дальнего радиуса действия.
– А если «Стингер» на яхте? – спросила Сандра.
– Никак нет. Высотная граница «Стингера» 4 тысячи метров, а тут надо 10–13 тысяч метров.
– Круто! – воскликнула Алуэтта Шарден, и повернулась к Кристофу Шевалле, – Мсье полисмен! Сколько зенитных ракет и истребителей хотели найти ваши гориллы в моей квартирке?
– Мадмуазель! – с укором произнес тот, – ваш тон не очень хорош для эфира.
– Извините, мсье Шевалле, – вмешалась Сандра, – возможно, тон Алуэтты не самый лучший, но вопрос серьезный: в чем была цель этих ночных обысков? Что конкретно искали ваши люди?
– Видите ли, – пояснил комиссар-ассистент, – террористические организации всегда построены пирамидально. Рядовые участники, которых мы выявили, это молодые люди из бедных слоев общества. Студенты, разнорабочие, люди без определенных занятий…
– Как мило! – произнесла Маргарет, – К 70-летнему юбилею я вновь стала молодой!
– Ваш случай особенный, мадам Блэкчок.
– Правда? И что особенного в моем случае? Расскажите! Телезрителям будет интересно!
Комиссар-ассистент федеральной полиции заколебался, и Сандра Трейси вцепилась в добычу.
– Офицер, это важный вопрос! Зрители подозревают, что полиция творит произвол под видом борьбы с терроризмом. Вот, на стене табло, и на нем данные текущего опроса в Интернете.
– Хорошо, раз вы настаиваете… – Кристоф Шевалле вынул из портфеля и высоко поднял в руке книжку в мягкой обложке, – …Это роман Маргарет Блэкчок «Любовь под Веселым Роджером». Я читаю первый лист: «С благодарностью: мистеру Ломо Кокоро и мисс Амели Ломо, оказавшим неоценимую помощь в знакомстве с местом действия романа: островами Гаити и Тортуга». Но, известно, что Ломо Кокоро это не только хозяин шоколадной фирмы «Нефертити-Гаити», но и крупный контрабандист в сфере наркотиков и оружия. Вы знали об этом, мадам Блэкочок?
– Я и сейчас об этом не знаю! – ответила новеллистка, – Какие у меня основания вам верить?
– Может быть, – вмешалась Сандра Трейси, – есть акт суда по поводу мистера Ломо Кокоро?
– Его деятельность, – ответил комиссар-ассистент, – расследуется международной юстицией а, к вопросу о суде, сообщаю: Амели Ломо, унтер-офицер флота Конвента, 1 февраля этого года по жребию избрана в верховный суд непризнанной Меганезии. Согласитесь, это подозрительно.
– Не соглашусь. Во-первых, роман издан год назад, еще до военного конфликта в Океании. Во-вторых, при чем тут флот Конвента и верховный суд Меганезии? Объясните, офицер.
– Мисс Трейси, я же сказал: случай особенный, и я не вправе отвечать на некоторые вопросы.
Сандра Трейси скептически покачала головой.
– Возьмем другой случай. В чем была цель ночного обыска у Алуэтты Шарден?
– Материалы, пропагандирующие экстремизм, – ответил он, – наши спецслужбы обоснованно предполагали, что мадмуазель Шарден изготавливает и хранит такие материалы, поскольку в прошлом году она уже получала официальные предупреждения за подобную пропаганду.
– Это вы про мою выставку «Меридиан-Зеркало», мсье полисмен? – слегка развязным тоном поинтересовалась Алуэтта.
– Вот видите, – сказал Кристоф Шевалле, – вы все отлично понимаете. И, если бы вы вели себя корректно, то полиции не пришлось бы проверять вашу квартиру. Я ответил на вопрос, и мне кажется, что мы могли бы сделать доброе дело, четко объявив о нашей общей позиции: любые идеологические и социальные споры должны решаться мирно, без экстремизма и террора.
– Не торопитесь, мсье полисмен, – уже откровенно издевательски произнесла юная художница-авангардистка, – на моей выставке полиция придралась к коллажу «Аллегория близнецов».
– Это частный вопрос, мадмуазель, и мне кажется, тут не место для рекламы ваших картин.
– А мне кажется, – вмешалась Сандра Трейси, – что зрителям это будет интересно. Смотрим на экспозиционный экран. Вот тот самый спорный коллаж «Аллегория близнецов».
На большом экране возникала репродукция коллажа, и Сандра стала комментировать.
… – Мы видим всемирно-известное фото удара второго авиалайнера во вторую из двух башен-близнецов на Манхеттене, когда первая башня уже горит. Но, проведена замена, и здесь вместо Всемирного Торгового Центра вмонтированы минареты мечети в Мекке, где находится Кааба, а лайнеры попадают не в башни-близнецы, а в минареты. Что хочет сказать нам художник?
– Я попробую угадать, – подала голос Маргарет Блэкчок, – возможно, то же, что сказал Кристоф Шевалле: споры должны решаться мирно, без террора, иначе террор вернется, как бумеранг.
– Спасибо, Сандра! – сказала Алуэтта, – Я сама не смогла бы выразить это словами так четко!
– Твой инструмент, это образы, – ответила пожилая новеллистка, – а мой инструмент, это слова.
– Замечательно! – объявила телеведущая, – Давайте поаплодируем двум людям искусства, и их мгновенному взаимопониманию! (она включила аудио-запись аплодисментов, и продолжила значительно более холодным тоном). Но наша федеральная полиция заключила, что художник призывает путем теракта разрушить святыню ислама. Почему так, офицер Шевалле?
– Есть общеизвестные вещи, – ответил комиссар-ассистент, – оскорбление религиозных чувств недопустимо, оно провоцирует гражданские конфликты, насилие, и подпитывает терроризм.
– Какие прекрасные слова! – с пафосом произнесла Сандра, – А теперь посмотрим на результат реализации этих слов нашей полицией. Vox Populi! Результат четырех опросов на экране.
Телеведущая сделала паузу пять секунд, и прокомментировала:
– Первый опрос. Половина респондентов уверена: толерантность усиливает экстремизм.
… – Второй опрос. Из списка возможных причин терроризма, ислам получил первое место.
… – Третий опрос. Большинство не верит, что полиция реально борется с терроризмом.
… – Четвертый опрос. Треть респондентов считают произволом обыски у феминисток.
Сандра снова сделала паузу и обратилась к Кристофу Шевалле:
– Беспокоит ли вас, что так много граждан не на стороне полиции в этом деле?
– Давайте поставим вопрос иначе, – сказал он, – допустим, полиция действует неэффективно и неправильно. Искать чужие ошибки и критиковать – легко. А что вы предлагаете делать?
– Я лишь арбитр, – ответила она, – и я адресую ваш вопрос другим участникам. Алуэтта?
– Знаете, – ответила художница-авангардистка, – некоторые районы Торонто уже похожи на Пакистан. Те, кому это выгодно – террористы. Путь полиция борется с ними, а не с нами.
– Жесткое мнение, – оценила Сандра, – а что скажет генерал Леметри?
– Меня, – ответил он, – пригласили только как военного советника. Я даже не канадец, и будет неправильно с моей стороны что-то такое советовать. Но, я могу сообщить свое мнение о деле феминисток. Мне это напоминает русский анекдот: пьяница потерял часы в парке, а ищет под фонарем, поскольку там светлее. Есть 15 девушек, взявших на себя ответственность за теракт. Понятно, что их следует допросить. Но они в темном парке, в Меганезии. Офицерам полиции страшно туда ехать, поскольку там свои обычаи, в чем-то очень либеральные, а в чем-то очень жесткие. Раз, и расстрел за нарушение хартии. Поэтому, офицеры полиции решили искать под фонарем, дома, в Канаде. Ясно, что террористок-феминисток тут нет, потому что они – там. Но нетрудно делать вид, что работаешь. Может, политически это полезно, я не знаю. У меня все.
– Понятно, – Сандра кивнула, – спасибо, генерал. А что скажете вы, Маргарет?
– О политике – ничего, – отозвалась новеллистка, – Только о психологии. 15 девушек, которым надоела официозная мораль и принудительная толерантность, уехали в Меганезию, где ничего подобного нет. И там они приняли какое-то участие в теракте против виновников несвободы в Канаде, как им кажется. Судя по блогосфере, многие молодые канадцы с ними солидарны.
– А вы как к этому относитесь? – напрямик спросил комиссар-ассистент полиции.
– Офицер, я говорю не о себе, а о канадской молодежи. Они видят: эти девушки провели видео– конференцию, и показали, как они свободны и защищены в Меганезии. А наша полиция в ответ провела ночные обыски, и показала, как несвободны и незащищены молодые нонконформисты, оставшиеся в Канаде. Поэтому завтра в Меганезию уедут еще сколько-то канадских девчонок и мальчишек. Наверняка они там что-то сделают, а тут полиция снова будет искать под фонарем, наедет на молодых нонконформистов, которые остались, и запустят новый виток миграционной спирали. Нам ли не знать, как это бывает? Ведь наша канадская нация сформировалась за счет активных, думающих людей, которые мигрировали из Европы потому, что хотели свободы. А сейчас такие люди по той же причине начали уезжать из Канады. Меня это беспокоит.
Комиссар-ассистент федеральной полиции, покачал головой и произнес:
– Не надо драматизировать, мадам Блэкчок. Благополучие Канады строили не феминистки или какие-то нонконформисты, а социально ответственные люди. Нонконформисты это заноза для общества, они не создают общественных благ, и общество терпит их лишь из-за толерантности, которая многим из этих нонконформистов так не по душе.
– Знаете, – вмешалась Алуэтта Шарден, – я зарабатываю компьютерной графикой, и уплачиваю налоги в бюджет. А вы паразитируете на бюджете, как и исламисты, живущие на пособие!
– Стоп-стоп, – вмешалась телеведущая, – давайте будем корректны друг с другом, и послушаем Маргарет, поскольку именно ей по жребию досталось завершающее слово в нашей программе.
– Спасибо, Сандра, – сказала новеллистка, – я хочу сказать, что ценность нонконформистов для общества огромна. Они не заноза, а индикатор. Во времена первых субмарин не было датчиков кислорода, и на борту держали канарейку, и если она начинала задыхаться, это значило: скоро начнут задыхаться матросы. Сейчас у меня в руках статья Унни Викан, профессора социальной антропологии Университета Осло, изданная в 2001 году. Я цитирую в переводе.
Пожилая новеллистка, не спеша, надела очки и медленно прочла:
– «Норвежские женщины должны разделить ответственность за свои изнасилования, потому что мусульманским мужчинам их манера одеваться кажется провокационной. Норвежские женщины должны понять, что мы живем в мультикультуральном обществе и должны приспосабливаться к нему». Конец цитаты. Многие женщины, в частности, в Канаде постепенно стали следовать этой рекомендация о толерантном поведении. Ведь не так трудно надеть более длинную юбку и более закрытую кофточку. Тем более, что в этом вопросе и деятели христианских церквей и даже наши парламентарии, солидарны с мусульманами. Хватит играть в сексуальную революцию! Женщину украшает скромность, и большинство согласно – вот вам демократия! И только нонконформисты почему-то задыхаются. Я говорю не о политике, а только о психологии. Если канарейки начали задыхаться в нашем психологическом климате, и улетать в теплые края, то, может, пора что-то сделать с климатом, пока не начали задыхаться матросы? Спасибо, всем, кто меня услышал.
*54. Диалектика: любая война завершается миром – любой мир завершается войной
2 марта, время обеда в архипелаге Токелау, формально – территории Новозеландского союза.
Как уже говорилось ранее, 10-километровый ромбический атолл Факаофо расположен на юге архипелага Токелау. «Учтенное» население (400 человек) живет на двух моту в западном углу барьера, на полтора кв. км. суши. А еще столько же суши, разбросанной на полусотне моту по периметру барьера, считаются необитаемыми. В южном углу Факаофо лежит моту Фенуа-Лоа, покрытый зарослями фикуса и пандануса, и имеющий маленькое солоноватое озеро в центре. Человеческие постройки здесь представлены заброшенной устричной фермой. Точнее – на вид заброшенной, а на деле – уже сто дней, как не заброшенной. И уже не устричной.
С точки зрения высотного (тем более – спутникового) наблюдателя, тут ничего не изменилось. Хорошо просматривались серо-бежевые крыши и навесы из высохших пальмовых листьев на берегу. А в примыкающем мелководном углу лагуны, стояли прямоугольные рафты-поплавки, служащие носителями подводной проволочной «бороды», на которой растут мидии… Точнее, должны бы были расти – будь это все еще устричная ферма. Но теперь тут была биостанция по исследованию трансгенного зоопланктона, а на проволочной «бороде», чрезвычайно аккуратно «причесанной», висели гирлянды маленьких нумерованных сетчатых контейнеров со стайками крохотных прозрачных организмов – планарий, дафний, тихоходок, и далее по реестру.
…Из-под одного из рафтов вынырнула мулатка-тинэйджерка, одетая лишь в дайверские очки и яркий пояс – холдер с кармашками и крючочками для крепления всякого мелкого оборудования. Мулатка легко вытолкнула свое тело на край рафта, и уселась там рядом с женщиной постарше, примерно 30-летней «киви» умеренно-спортивного сложения, «одетой» почти так же. Только ее дайверские очки лежали на столике, зато на голове была вьетнамская коническая шляпа.
– Сделано, док Эвери! – объявила мулатка-тинэйджерка, – Все арестованные креветки – генные повстанцы, рассажены по камерам, я зачитала им их права, они молчат, по ходу все поняли.
– Не креветки, а морские дрозофилы, – немного рассеяно поправила доктор Эвери Дроплет, и с некоторым опозданием, добавила, – с тобой хорошо работать, Амели.
– С тобой тоже, док Эвери. А если ты мне вечером поможешь по методике расчета социальных взносов с металлургических партнерств на необитаемых островах, то будет совсем хорошо.
– Амели, а почему эту методику поручили тебе, а не одному из судей по рейтингу?
– Это просто, – мулатка подмигнула, – все знают, что мы с тобой дружим, и что ты гениальная.
Доктор Дроплет потерла ладонью лоб, а потом кивнула.
– Конечно, я помогу, но моя гениальность, это бред. Сейчас я чувствую себя просто идиоткой.
– Хэй, гло! – Амели Ломо, погладила ее по плечу, – что-то случилось? Проблемы?
– Просто, неспокойно, – ответила «киви».
– Неспокойно-неспокойно, – пробурчала Амели, – а чего вы оба так скисли? Магистр Хобо-Ван сидит в конторе, типа читает «Biophysics Review», а у самого глазки в потолок. Ты вообще, как обкуренная пифия.
– Как ты сказала? – переспросила доктор Эвери Дроплет.
– Пифия, – повторила юная мулатка, – про нее батя рассказал. Ну, помнишь, я летала на Гаити за голландскими «грибами Лакшми»?
– Помню. Только это не грибы, а протогидроиды. Примитивные кишечнополостные.
– Я знаю, что они протогидроиды, но на вид водяные грибы. Ну, как, они интересные, а?
– Да, Амели, они интересные, но при чем тут пифия?
– А вот при чем! У бати за столом пошла тема: чем закидывались в античности. В «Одиссее» у Гомера есть про галлюциногенную штуку на острове Цирцеи. А еще, батя вспомнил про пифию. Такая жрица-гадалка, вдыхала дым от травки, и ее пробивало на футурологию. Пифия не очень доступно излагала, но хрен когда ошибалась. А наука пока не может это объяснить, ага!
– Да, – отозвалась Эвери, – наука пока может объяснить не все.
– Ладно, – мулатка махнула рукой, – сегодня не объяснить, а завтра все получится. Короче: что случилось, а? У вас с магистром Хобо что, предчувствия плохие? Ты не молчи, поделись.
Доктор Эвери Дроплет отрицательно покрутила головой.
– Нет, Амели. Не предчувствия. Просто, эти двенадцать канадских девчонок…
– Пятнадцать, – поправила дочка наркобарона.
– Да. Всего 15, из них 3 отдельно, а 12 из моего ковена. Я – тринадцатая, старшая в ковене. Мы сегодня впервые встретимся в реале. До этого мы были вместе только через видео-сеансы.
– У-у, как! Типа, док Эвери, ты боишься, что в реале не потянешь на этот ранг?
– Еще хуже, – ответила доктор генной инженерии.
– Э-э, еще хуже, это как?
– Я ненастоящая, понимаешь, Амели? Я не феминистка, и не ведьма, я притворялась. Я только освоила несколько йоговских приемов для фридайвинга, и нашла тему «kjokkenmonddinger» по библиографии к переизданию книги Майоля «Человек-Дельфин». И все! А у тех девчонок это серьезно, это стало их религией, их жизнью. Потом они вовлекли в это еще трех девчонок.
– Но, – возразила мулатка, – ты же не просто прикалывалась, ты научила их классно нырять без акваланга. Блин! До пяти минут под водой! Это вообще! А ты говоришь: ненастоящая!
– Это другое, – лаконично ответила Эвери Дроплет.
– Ладно. Я поняла. Для тебя это фокусы, а для них религия. Значит, надо делать магию Вуду.
– Ты про внушение под токсином фугу? Зомби-трип? Вот уж, чего я точно делать не буду!
– Так я про другое, док Эвери! Вернее, я про кое-что похожее, только под «IceFire»!
– Амели, ты офигела! Мы получили только первые образцы «IceFire» меньше месяца назад. А собственные биогенные образцы эталонного состава у нас наработаны только позавчера!
– Ну, и что? – спросила мулатка, – Это же то самое вещество. А янки его проверяли на людях столько раз, что и не сосчитать. И когда они бомбили этой штукой Американское Самоа…
– …Я знаю, – перебил Эвери, – да, IceFire физиологически безвреден. Ну, а в чем смысл?
Амели Ломо широко улыбнулась и снова погладила ее по плечу.
– Ты очень много знаешь, док Эвери, но кое-что я знаю лучше. IceFire, это не то, что всякая там марихуана, или мескалин из кактусов, или псилоцин из грибов, или даже LSD. Это другое. Это легенда! Знаешь, почему мой батя и поляк-звездочет ввалили такую кучу денег в тему IceFire?
– Новый продукт на галлюциногенном рынке, – предположила «киви».
– Новый продукт, бла-бла-бла! – передразнила мулатка, – Я тебе говорю: легенда! Ты смотрела старое кино «Аватар», где такие синенькие баскетболисты с хвостами, и их богиня Эйва?
– Смотрела. А при чем тут это?
– Я тебе объясняю, док Эвери. Помнишь, как там эти синенькие рассаживаются вокруг дерева, сливаются, типа, сознаниями, и разговаривают с богиней Эйвой? В натуре общаются, ну?
– Да, помню, там это происходит несколько раз.
– Вот! Теперь слушай: под IceFire в натуре получается вся фантастика, которая там в кино!
– Ты шутишь? – неуверенно предположила «киви».
– Нет, док Эвери. И ты знаешь, что не шучу. Если ты не уверена, то прочти еще раз те репорты ученых-янки, которые украдены из архива. Там это называется «эффект астральной эмпатии».
– Я это читала, Амели. Черт! А ты хотя бы примерно представляешь, как проводить… Э…
– …Ритуал? – помогла ей мулатка, – Да легко! Так вышло, что я папина дочка. А мой папа…
– …Шоколадный Заяц Апокалипсиса, – договорила доктор Эвери, – видишь, я помню. Ладно, я согласна. Вариант реальный. Но как быть с тремя девчонками, которые не из моего ковена?
– А какая разница, Эвери? Если они из той же тусовки, то сажай их в тот же круг!
– Нельзя, Амели. Есть традиция, тринадцать ведьм в ковене. Так везде написано, я сто раз это говорила, и уже не могу сказать иначе. Те три ведьмы должны собрать или найти свой ковен.
– Хэх… – дочка Шоколадного Зайца Апокалипсиса задумчиво почесала себе спину, – …Вот, так брякнешь что-то, а потом приходится выпутываться. Ладно, вот что: отдай этих трех мне.
– А что ты с ними будешь делать? – спросила доктор генной инженерии.
– Уж я придумаю, не сомневайся. Так что, двенадцать тебе, а три мне. Ну, запутали?
– Запутали! – ответила Эвери и, согласно обычаю, хлопнула мулатку по протянутой ладони.
* * *
Ранний вечер – перед заходом солнца на Токелау. Тот же атолл Факаофо, но другой участок:
Длинный моту Те-Лафу на северо-восточной линии барьера.
Верфь фирмы «Creatori», замаскированная под туземную деревню.
Резерв штаб-капитан Джон Корвин Саммерс (да-да, уже резерв – с 1 марта!) зверски устал за прошедшую серию перелетов через пол-океана до Мексиканской Калифорнии и обратно. Но, отказаться от удовольствия – поболтать за кружкой какао с магистром Хобо-Ваном он не мог.
– Знаешь, Корвин, – произнес магистр, – я понимаю, автожиры, это твоя первая любовь в авиа-инженерии, но, «Крабоиды», я полагаю, во многом перспективнее, чем автожиры в сегменте легких машин с коротким взлетом-посадкой.
– В сегменте ВОЕННЫХ легких машин, – возразил Корвин, – но для гражданской машины, у «Крабоида» много минусов. Его 4-метровый «панцирь» фюзеляж-крыло с двумя роторами на «клешнях» это конструкция, которую нельзя запросто разобрать и сложить, как несущий винт автожира. Вот проблема при длительной парковке и перевозке. И это еще не главное. Гораздо большая проблема – безопасность. Конечно, здорово, что «Крабоид» работает с летного поля размером полста метров, а на высоте в горизонтальном полете разгоняется до 400 узлов. Но, представим себе, что какой-то один из двух роторов вышел из строя. Это жопа! Один парень в подобной ситуации уже разбился. Мы потом гоняли варианты на виртуальном тренажере, и придумали, как можно, выключив второй ротор, превратить «Крабоид» в планер, и выполнить управляемый лэндинг. Но, это сложная задача даже для военного профи, а гражданский пилот любитель в такой ситуации, скорее всего, обречен.
– Корвин, к чему ты ведешь это рассуждение? – спросил магистр Хобо-Ван.
– Я веду к нашему уже классическому автожиру «Hopi», модифицированному одной опцией: остановка несущего ротора после набора высоты и скорости. Вращающийся ротор это как бы условный диск с высоким сопротивлением, а остановленный ротор, это узкое крыло с низким сопротивлением, он не мешает разгоняться. Такой автожир не будет проигрывать «Крабоиду» по скорости горизонтального полета, а в остальном, у автожира все преимущества. Надо только придумать, как сделать опцию остановки ротора просто и дешево.
– Ну, конечно! – Хобо-Ван широко улыбнулся и похлопал ладонью по пузу (новозеландскому магистру физхимии было всего 30 лет, однако он отличался кругленьким телосложением), – Ну конечно! Сделать машину быстро, дешево, качественно и чтоб работала с первого раза… Хэх! Обожаю такие мечты, но они далеко не всегда сбываются. Янки сотворили в 2005 году летучую каракатицу с такой опцией, про которую ты говоришь, но она по цене получилась, как золотой унитаз султана Брунея. А ты хочешь сделать то же самое просто и дешево.
– Хобо, давай, говори прямо: ты думаешь, это невозможно? Тогда объясни: почему?
– Подожди, Корвин. Я же не сказал, что это невозможно, а ты уже спрашиваешь, почему. Мне кажется, надо хорошо подумать, и пойти не по пути модернизации обычного автожира, как ты предлагаешь, а по пути создания нового подвида машин, заранее приспособленных к двойному режиму несущего ротора. Вот тогда есть шанс.
