Текст книги "Мауи и Пеле держащие мир"
Автор книги: Александр Розов
сообщить о нарушении
Текущая страница: 52 (всего у книги 81 страниц)
III. Мини-Рагнарек
*42. Экстремальные события в воздухе и на море
10 января 2 года Хартии. Вечер. Архипелаг Палау (дальний запад Океании).
Островок Нгеречур площадью треть квадратного километра, лежит чуть севернее Бабелдаоба (крупнейшего острова Палау, площадью 330 квадратных километров). Островок Нгеречур не выделяется среди прочих трехсот мелких островов этого архипелага. Если смотреть с моря, он напоминает панцирь титанической черепахи, решившей полежать в воде тысячу-другую лет. В результате, панцирь покрылся джунглями, а на неглубоко погруженной кромке образовались живописные мангровые заросли, иногда называемые «морским болотом». Люди тоже решили использовать панцирь черепахи и, по своей дурной манере, построили тут военный объект.
В данном случае, это случилось в 1940-м году, люди были японскими солдатами, а объект был комплексом из трех замаскированных блиндажей, 150-метровой ВПП и 200-метрового пирса, построенного почти вровень с уровнем моря, так что на приливе он оказывался под водой. Та война, для которой все это строилась, давным-давно завершилась. А с ноября прошлого года, в соответствии с секретным пактом между Десмодом Нгеркеа (президентом Палау), Йети Ткелом (магистром клуба истории военной авиации «Hit-Takeoff») и Ури-Муви Старком, капитаном партизанского авиа-эскадрона «Нормандия-Неман», тут разместилась вторая скрытная авиабаза поддержки Народного флота Меганезии. (Первая такая авиабаза находилась с другой, южной стороны от острова Бабелдаоба на острове Пелелиу). Вот, собственно, диспозиция.
10 января в 20:00 на ВПП Нгеречур один за другим приземлились два «летающих краба» с 4-метровыми панцирями. Для этих машин ВПП была более, чем достаточной, им хватало втрое меньшей дистанции. Крабоиды проехали на длинных передних лапах-шасси, застыли, опустив задние края панциря на грунт. Широкие пропеллеры на «клешнях» остановились. Фронтальная панель панциря первого крабоида раскрылась, и на грунт спрыгнул молодой мужчина. Это был типичный мексиканский метис, экипированный легким комбинезоном, пластиковой каской и массивными очками (тактическим Т-лорнетом). Сдвинув очки на лоб, он заявил встречающим:
– Сим сделала боевой дебют! Она убила «Bell-Eagle-Eye».
– Что, серьезно? – спросил мужчина, его ровесник, евро-креол, из группы встречающих.
– Абсолютно, – подтвердил метис, – Сим классно работает. В остальном обидно. На Палау такая красота, а я второй день тут летаю, и ни одного натурального цвета не вижу. Только кислотные искусственные цвета через ноктовизор Т-лорнета.
– Очень хорошие цвета, – возразил евро-креол, – а днем мы еще полетаем, Ми-Го.
– Хэх! – пилот снял очки и покрутил головой, – Ты, Пиркс, неисправимый оптимист!
– А ты, Ми-Го, исправимый пессимист. Ты исправишься, когда после войны мы с тобой в паре полетаем на малой высоте над коралловыми стенами Палау, высматривая самых симпатичных девчонок на верхушках рифов.
– Самая симпатичная девчонка на Палау, это я! – без малейшей тени сомнений заявила персона, выбравшаяся из кабины второго крабоида…
– …Или я, – высказала встречное предположение девушка из группы встречающих.
Непросто было бы подобрать двух молодых симпатичных особ, отличающихся друг от друга сильнее, чем эти две девушки – авиа-снабженец Сим и штаб-лейтенант Олле.
Симхистера Ашкенази (она же – Сим), еврейка родом из Хайфы худенькая, как подросток. Она запросто могла изображать малолетнюю, если хотела приколоться над кем-то из новых парней. Правда, долго в этой роли она не выдерживала: ее «пробивало на хи-хи, и тянуло на любовь».
Олеся Бобич (она же Олле) белоруска родом из Витебска, наоборот обладала фактурой, вполне подходящей для метательницы молота. Но, у нее была грациозность кошки, поэтому, когда она фланировала по пляжу, парни поворачивались в ее сторону, как стрелки компасов к полюсу.
– Сим, Олле вы вне конкуренции! – сообщил Ми-Го, – Ваша красота настолько ослепительна и невероятна, что Пиркс растерялся. А есть просто симпатичные девушки, и он говорил о них.
– Ну, ты закрутил! – оценила Олле, и повернулась к Сим, – Значит, ты убила «Bell-Eagle-Eye»?
– Ага, – ответила та, кажется, еще не совсем веря в успех своего первого боевого выстрела.
– Ну… – Олле потерла ладони, – …Будем рисовать на фюзеляже силуэт. Черт! Неплохая машина крабоид, но рисовать на нем неудобно. У самолета есть боковая грань фюзеляжа, а у этой штуки кромка, как у инопланетного тарелочного UFO из голливудского кино, греб его мать.
– Просто, – сказал Пиркс, – залезаешь на фюзеляж, и там как в конкурсе «рисунки на крышах».
– Так, – вмешался крепкий мужчина славянской внешности, лет примерно 40, – я жду рапорт.
– Камрад шеф-капитан Старк, рапортует штурм-капитан Ми-Го! Обстановка на море как вчера. Разведчики противника торчат на прогулочной яхте в двадцати милях западнее Бабелдаоба, и развернули портативные радары. А в остальном, они изображают туристов-яхтсменов. Далее, обстановка в воздухе. Мы обнаружили дрон противника: конвертоплан «Bell-Eagle-Eye». Он выполнял циркуляцию над югом Бабелдаоба, вероятно сканировал район столицы Мелекеок и район международного аэропорта, а также к западу, над островом Ореор, вероятно сканировал портовый, туристический и деловой центры. Согласно приказу о пресечении вражеской авиа-разведки, пилот Сим Ашкенази пулеметным огнем сбила дрон. Обломки упали около моста на Ореор, и найдены наземной командой спецназа полиции. Кстати, меня продолжает тревожить беспечность жителей и отсутствие светомаскировки гражданских объектов. Ты бы втолковал, наконец, Десмоду политический расклад. Пусть он доведет это до здешних foa.
– Что, иллюминация продолжается? – спросил Ури-Муви Старк.
– Да, – Ми-Го кивнул, – и опять везде.
– В нашу вахту тоже была иллюминация, – сказал Пиркс, – туристам нравится: красиво же…
– Дела, – проворчал Ури-Муви, – никто из сивилов не верит, что будет бомбардировка.
– Командир, – окликнула Олле, – а ты сам уверен, что бомбардировки будут? Если, как ты учил, поставить себя на место врага, то получается, что бомбить на Палау нечего. Все, что известно вражеской разведке – гражданские объекты, без оборонного значения. И какой смысл тратить дорогостоящие бомбы сейчас? Флот коалиционных сил ООН только собирается в Сингапуре, а оттуда ему еще надо пройти полторы тысячи миль на восток до морских рубежей Палау!
Шеф-капитан Ури-Муви Старк медленно покачал головой:
– Олеся, тут не Конго и не Мозамбик. Тут другая война. Другие противники. Они дегенераты.
– Будто в Африке наши противники были рыцари из Вальтера Скотта, – съехидничала она.
– В Африке, – ответил шеф-капитан, – наши противники воевали за физический контроль над конкретной аграрной территорией, транспортным узлом, или рудником. А здесь карательная операция ООН по указке международной финансовой олигархии. Британские, французские и малайские солдаты и офицеры исполняют приказы, идиотские для военспеца, но правильные с позиции рэкетира. Они создают у подданных чувство ужаса и беззащитности, превращающее человеческое сообщество в стадо безропотного скота.
– У каких еще подданных? – удивилась она.
– Финансовая олигархия, – сказал он, – считает всех людей своими подданными. И если кто-то значимый, какое-то сообщество, начинает жить не по правилам олигархии, то его планомерно истребляют, заодно запугивая всех остальных. Вспомни историю: как бомбили в начале всех миротворческих переворотов под флагом ООН. Или спроси у мальчишек, они подтвердят, они воевали против коалиционных сил ООН на Центральноамериканском побережье.
– Все верно, шеф-кэп, – откликнулся Ми-Го.
– Да, – сказал Пиркс, – хотя, это только следствие. Причина глубже.
– Конечно, – Ури-Муви кивнул, – ты же humi. У вас принято докапываться до всего на свете.
– Пиркс прав, причина глубже… – начала Сим, но тут где-то зазвенела клавесинная мелодия.
– Сим, по ходу, твой коммуникатор, – предположила Олле.
– Блин! Точно! – воскликнула пилот-стажер, и метнулась к жилому бунгало.
* * *
Это же время. Акватория подводного атолла Лаллокаиток.
Томас Томпсон хотел собеседника, готового говорить о текущей политике. Теперь он получил такого собеседника – в лице Симхистеры Ашкенази. Правда, начала она с более простых вещей. Трудно объяснить в рамках современной науки, как девушка учуяла еду по SKYPE (ведь у этой системы связи есть аудио– и видео– каналы, но не канал запаха). Тем не менее, она учуяла.
– Привет, Гиена! Вы там голубую акулу жрете?
– Да, – подтвердил Ларсен, – вот, на пару с подполковником-янки взяли рыбку, центнер весом.
– Ой-ой-ой, мальчишки! Как хочется быть сейчас рядом с вами!
– Не плачь, Сим, – утешил Гиена, – хочешь, в конце января метнемся с ватагой на Гуадалканал? Говорят, там расплодилось тигровых акул больше, чем овец в Аотеароа.
– Ладно, уговорил, – слегка кокетливо ответила она, – а этот дядька и есть подполковник-янки?
– Да, мэм, – подтвердил авиа-разведчик, – Меня зовут Томас.
– А меня – Сим! Ну, ты уже слышал. Ты откуда из Америки? Калифорния, или подальше?
– Поближе, – ответил он, – я с Гуама. Вот, повезло выхватить неделю отпуска.
– Реально повезло, – согласилась Сим, – на Гуаме не порыбачишь. Жопа из-за разлива нефти.
– Хэй! – вклинился Гиена, – Вы общайтесь, а я пойду, пригляжу, чтобы панки не загубили суп.
– Суп… – мечтательно протянула Сим, – …Ах, как я люблю суп из свежей акулы. Гиена, ты не забудь вовремя добавить уксуса и жареных бананов, слышишь?
– Так я и иду, чтобы панки про это не забыли.
С этими словами Гиена Ларсен смылся из поля web-камеры, и Томпсон остался один на один с девушкой с островов Палау.
– Про что ты хотел пообщаться? – с ходу спросила она.
– Про то, как сейчас дела на Палау. Мои друзья хотят там отдохнуть, но ходят всякие слухи.
– Правильно, – сказала Сим, – ходят слухи, что Палау, это первая мишень коалиции ООН.
– А что ты сама об этом думаешь? – поинтересовался подполковник.
– Ну, я думаю, по-любому, это будет не позже 20 января. У вас же новый президент вступает в должность 20 января, так? Значит, не позже. По ходу, странно, что ты этого не знаешь.
– Сим, я не уловил связь. Ведь США пока не определились с участием в коалиционных силах.
– Ох, я балдею от военных-янки! – объявила она, – Ну никакого понимания политической игры. Извини, я не хотела тебя обидеть, но ведь факт же. Ладно. Хочешь, я тебе объясню? У меня тут перерыв на работе, делать не хрен, играть в футбол уже темно, а ложиться спать еще рано.
– А кем ты работаешь? – спросил он.
– Я энтомодинамоэколог, – без запинки произнесла она, – в смысле, изучаю динамику миграций перелетных насекомых в зависимости от экологической динамики. Ну, там, всякое глобальное потепление, локальное похолодание, озоновые дыры, Freon’s, Fuck-on’s, Fuck-off’s. Как-то так. Короче: тебя интересует грамотный политический анализ, или лучше об акульей кулинарии?
– Политический анализ интереснее, – абсолютно честно ответил он, и получил запрошенное…
Международная политика в представлении Сим была проста, как репа. Президент США был штучкой наподобие реле кондиционера в коттедже – люкс, где обитали оффи (олигархи и их подручные-финансисты). Если кондиционер начинал создавать финансовый дискомфорт (или становилось чрезмерно жарко, и финансы получали тепловой удар, или чрезмерно холодно, и финансы получали насморк), то реле выдергивалось, а на его место втыкалось другое реле, с другими настройками. Сейчас, по мнению Сим, среди олигархов шел спор, какое реле следует втыкать: которое делает климат в коттедже жарче или холоднее. Пока перевес на стороне чисто американских олигархов, которых достала «жара, идущая из Океании» (вызвавшая финансовые потери более триллиона долларов), и они хотят, чтобы у президента Дарлинга настройки были повернуты на холод. Другие олигархи (британские, французские, арабские и малайские) хотят получить Дарлинга с настройками на жару (они как-то получают доходы от жары). Они, чтобы добиться своего, намерены начать войну в Океании раньше, чем президент Дарлинг окажется вставлен в гнездо. Тогда есть шанс, что он будет настроен на жару, а не на холод. Правила игры таковы, что настройки президента не меняют после того, как он вставлен в гнездо.
Произнеся эту эпическую речь о кондиционерах и политике, Сим замолчала, ожидая реакции собеседника. Подполковник, конечно, подыграл.
– У тебя очень оригинальная политическая философия. Но я не понял, почему война в западном секторе Океании приведет к «жарким» настройкам президента, если, как ты говоришь, он пока настроен на «холод»?
– Томас! Это же просто! Есть такое правило игры: Америка не может сменить милитаристскую политику на пацифистскую, если кто-то дерет ее союзника Британию. Но, если политика будет изменена раньше, и Америка уже станет пацифистской на этот цикл работы кондиционера, то Британию могут хоть на части драть, Америка только выразит свое сочувствие и возмущение.
– Сим, а кто на твой взгляд будет проделывать с Британией эту процедуру?
– Для этого дела существует Народный флот, – сообщила она.
Томас Томпсон был слегка удивлен такой прямотой ответа, и теперь следовало понять: то ли девушка просто излагает свою любительскую теорию, то ли знает что-то.
– Скажи, Сим, а ты представляешь себе соотношение сил Народного флота и коалиции ООН?
– Конечно, я представляю, иначе бы не говорила.
– Хорошо, – он кивнул, – говорим конкретно: у коалиции ООН, как сообщает пресса, 16 боевых кораблей, не считая вспомогательных, более полсотни ударных самолетов, и примерно 8 тысяч личного состава. А чем располагает Народный флот в противовес этому?
– Народный флот, – невозмутимо сказала девушка, – располагает трагическими случайностями, неизбежными на море. Судя по наблюдаемой практике, этого достаточно.
Теперь подполковник был уверен, что Сим знает нечто важное, и неизвестное американской разведке, и разведке коалиции. И ясно было, что не получится вытянуть из девушки детальные пояснения. Впрочем, достаточно ценной была и та информация, которая уже прозвучала. Этим вечером подполковник Томпсон направил на Гуам соответствующий рапорт, а потом…
Потом была еще одна ночь любви с Джой. Совсем другая, чем та первая ночь на старой шхуне. Романтика небольшого корабля – фрегантины, дрейфующей в открытом море, и особый юмор, свойственный любительским командам таких кораблей, обостряли эмоции. Конечно, выразить обстановку и отношения в нескольких строчках – неразрешимая задача. Просто, отметим, что получилась фантастическая ночь. А утром 11 января произошло нечто, называемое «приходом больших белых акул». Событие не слишком частое и предельно будоражащее нервы.
Что же такое большая белая акула, наиболее популярная благодаря своей репутации людоеда, раскрученной сериалом ужастиков «Челюсти». Во-первых, это самая большая хищная рыба на планете. Средний размер взрослой большой белой акулы около 4 метров, а вес – полтонны. Но, нередко встречаются 5-метровые экземпляры полторы тонны весом. Во-вторых, это, по мнению многих ученых, древнейшая из сохранившихся акул. Ее эволюция началась в эпоху трилобитов, и достигла финала в эпоху динозавров, но в отличие от трилобитов и динозавров, большая белая акула (называемая в науке красивым словом кархародон) продолжает жить на планете и радовать экстремальных дайверов. В 2007 году Майкл Рутзен, дайвер из ЮАР внедрился в стаю больших белых акул, и снял фильм, существенно изменивший взгляды ученых на поведение этих рыб. В частности, фильм опроверг представление о том, что кархародон, это, как правило, одиночка, а наблюдаемые стаи – просто скопления таких акул у источника пищи. Рутзен показал, что стая кархародонов, это социум, в чем-то аналогичный стае волков, что акулы общаются, позами и движениями (как пчелы в рое), и действуют согласованно. Рутзен говорил, что подружился с акулами, но проверить это трудно, ведь дружба – понятие во многом субъективное…
В общем, благодаря таким дайверам, как Рутзен, большая белая акула стала восприниматься не только негативно (как самоходный капкан-мясорубка для морских туристов), а как интересное существо, живущее своей жизнью рядом с нами. Кстати, в год в мире происходит 7 нападений большой белой акулы на людей, из них одно – два с фатальным исходом. Такова статистика.
…Добравшись до этого раздела своей спонтанной лекции, Гиена Ларсен сделала паузу, а затем многозначительно произнес:
– На основании этой статистики, некоторые турфирмы, устраивающие коммерческий дайвинг с белыми акулами, заявляют, что эти акулы менее опасны, чем бродячие собаки. Так вот, ничего подобного. Если большая белая акула на тебя нацелилась, а ты не вооружен, у тебя очень мало шансов сохранить свои части тела при себе. Ну, сейчас ты сам поймешь.
– В каком смысле, я сам пойму? – слегка подозрительно спросил подполковник Томпсон.
– В смысле, достаточно посмотреть со стороны, как белая акула себя ведет, – пояснил Гиена.
– Гм… Гиена, а клетка достаточно прочная? Я имею в виду, если эта тварь весит полтонны…
– Теоретически, – ответил инструктор, – клетка должна выдержать, хотя это не проверялось. Но проблема в том, что когда большая белая акула атакует клетку, тебя в ней болтает, как мячик в кильватерном следе. В какой-то момент ты высунешь наружу руку или ногу, и… Мы не хотим кормить акул тобой, так что лучше посмотрим на них с игрушки, называемой «Geisterfahrer».
– Призрачный гонщик, – перевел Томпсон, вспомнив языковую практику в Германии.
– Ага, – сказал Гиена, – Это гоночная лодка с воздушным винтом. Типа как аэросани на севере Америки, только у нас эта штука без лыж, и, что важно: с прозрачным корпусом. Такой фокус обеспечивает незаметность относительно акулы. Воздушный винт не создает шума в воде, а прозрачный корпус дает лишь слабую тень на поверхности. Белая акула запросто нападает на маленькие лодки, если видит их, поэтому лучше быть для нее невидимкой. Типа, призраком.
* * *
Подполковник Томпсон повидал немало аэро-лодок (лодок с воздушным винтом). Этот класс специальных катеров для болотистой местности используется, в частности, в армии США. Но «Geisterfahrer», правда, был похож не на аэро-лодку, а на прозрачные аэросани без лыж. Зато, с короткими широкими крыльями. И Томпсон моментально опознал эту модель, поскольку она мелькала в файлах технической разведки о сражения за Новую Каледонию. «Морской конек», легкий ударный экраноплан Народного флота (фото прилагаются). Но машина на фото из этих файлов были обычной раскраски «морской камуфляж», а эта – прозрачная, из какого-то вида оргстекла с низкой рефракцией, почти без бликов. Томпсон не мог определить, насколько это незаметно для акулы, но мог сказать, что надводный наблюдатель не разглядит «призрачного гонщика» на поверхности моря с дистанции полкилометра. Неприятная штука, если она есть у вашего противника. Томпсон ни минуты не сомневался, что «призрачный гонщик» это военно-диверсионная машина, но откуда она у рыбаков?
– Гиена, а где ты достал такой экраноплан – болид?
– На Капингамаранги, – ответил инструктор, – это симпатичный атолл 1200 км на ост-зюйд-ост отсюда. Там была конверсионная распродажа устаревшей военной техники, и обалдеть, какие выгодные цены. Конечно, second-hand, но состояние хорошее, даже ремонт не понадобился.
– Second-hand… – спонтанно повторил за ним Томпсон, сразу подумав о том, что же тогда НЕ second-hand на флоте Меганезии. Может, экраноплан, который за сто метров не разглядишь?
– Что, понравилось? – спросил Гиена, по-своему истолковав задумчивость американца, – Могу познакомить с ребятами, которые катают туристов на эти конверсионные распродажи.
– Спасибо, это будет интересно.
– ОК, – Гиена кивнул, – а сейчас устраивайся, и поедем смотреть стаю Больших Белых.
Они оказались вовсе не белыми. Их окраска была неровно-бурой с хаотическими пятнами (и подполковнику сразу пришло на ум сравнение с военным камуфляжем). Тела этих хищников выглядели более округлыми и неуклюжими, чем у других акул (которые, кстати, разбежались подальше от стаи Больших Белых). Сейчас, находясь точно над стаей, можно было разглядеть сквозь прозрачное дно аэро-болида и другие особенности этих «живых ископаемых». Большие Белые, обычно ищущие себе пропитание у берегов, двигались вовсе не так изящно, как акулы открытого океана – такие, как голубая, или мако, или длинноперая. Движение не гладкое, а в некотором смысле рыскающее, с резкими поворотами влево – вправо. При взгляде сверху они действительно напоминали стаю гротескных волков, выслеживающих убегающую добычу на заснеженных просторах (дно под ними было бело-серым, будто снег при лунном свете). В эту картину сходства с гигантскими волками не вписывались яркие рыбы-лоцманы. Они шли, как своеобразный эскорт рядом с каждой акулой, то собираясь плотной группой под ее брюхом, то расходясь в стороны в поисках чего-то. Томпсон вспомнил истории о том, что рыбы-лоцманы «наводят» акул на добычу, и поделился этим соображением с Гиеной.
Инструктор отрицательно качнул головой.
– Слухи, Томас. На самом деле, лоцманы просто экономят энергию: пристраиваются в поток, возникающий при движении акулы, кита, или корабля, и катаются бесплатно по морю. Эти, например, едут с вашего Гуама на юг в Папуа, судя по их курсу. Типа, логично: на Гуаме была большая популяция акул, а теперь они разбегаются из-за нефти.
– Fuck, – машинально буркнул американский подполковник.
– Ладно, – инструктор махнул рукой, – я без задней мысли сказал. Без обид. И, не переживай по поводу этой стаи. Через год, по ходу, нефть развеется, и эти Большие Белые вернутся.
– Мы не очень-то без них будем скучать, – сообщил Томпсон.
– Ну и зря, – сказал Гиена, – они по-своему красивые. Смотри, тут их девять, и каждая со своим характером. Есть пожилые, ворчливые, а есть молодые, почти щенята, всего метра два длиной.
– Мне трудно это воспринять, – признался подполковник.
– Ладно, – Гиена улыбнулся, – По-любому промысловые акулы соберутся обратно в кучку на Лаллокаитоке не раньше, чем после обеда. А насчет этих Больших Белых надо предупредить туземцев на атолле Ламотрек. Интуиция подсказывает, что стая идет туда подкормиться.
– А почему просто не позвонить туда мэру, шерифу, или кому-то еще?
– Нет на Ламотреке ни мэра, ни шерифа, ни кого-то еще, ни телефона. Раньше была маленькая радиостанция и компьютеры в школе, которой руководит диакон церкви. На эти компьютеры можно было принимать E-mail через радио-сеансы с Гранд-Йап. Но радиостанции больше нет, а диакон боится включать wiki-tiki. Сто семей традиционных туземцев там без коммуникации.
– А как так получилось? – спросил Томпсон.
– Я могу рассказать, – ответил Гиена, – но это займет время.
– Тогда, может, расскажешь по дороге? Сколько отсюда до Ламотрека?
– Расскажу. Отсюда семьдесят миль на зюйд-зюйд-вест. Полста минут хода. Ну, погнали?
И, после кивка подполковника (означавшего согласие), инструктор врубил движок в полетный режим. «Призрачный гонщик» стремительно набрал скорость, оторвался от воды и заскользил примерно в метре над пологими волнами. Проверив курс, Гиена грустно произнес:
– Знаешь, Томас, тебе может не понравиться этот рассказ.
– Ну, – сказал подполковник, – после такого предисловия я точно хочу знать, в чем там дело.
– Тогда слушай. Между Рождеством и Новым годом отдел контрразведки операции «Горизонт надежды» пролетел по всем мелким атоллам, лежащим вблизи маршрута АУГ-15, и отобрал у жителей все средства дальней связи. Типа, во избежание шпионажа в пользу противника. Для надежности, жителям было сказано: если кто-то спрятал рацию, или где-то достанет рацию, и попытается с кем-нибудь связаться, то по нему, как по явному террористу, будет нанесен удар ракетой класса «Shrike», наводящейся по радио-пеленгу. Счастливого Нового года, ага!
– Вот, долбоебы… – прокомментировал подполковник.
– Типа того, – согласился с ним Гиена, и продолжил, – сразу после решения ряда проблем, мы подарили общинам всех этих атоллов коммуникаторы «wiki-tiki», которые работают, как ты, наверное, знаешь, через дирижабли – стратолифтеры сети OYO, и не генерируют сигнал, по которому могла бы наводиться «Shrike».
– Мы подарили? – переспросил Томпсон, – Мы это кто?
– Мы, это бизнесмены и фрилансеры муниципальной зоны Волеаи, – уточнил Гиена, – но, на Ламотреке возникла субъективная проблема в виде диакона. Прикольный дядька: ни хера не понимает в оружии, и боится, что американский «Shrike» путем адского колдовства поймает направление на эмиттер-блейзер wiki-tiki…
– Блейзер в данном контексте, это black-light laser? – перебил подполковник.
– Точно. Значит, ты врубаешься в тему. Наши ребята пытались на пальцах разъяснить диакону физику электромагнитных феноменов, но он, полный гуманитарий, говорит «вы можете меня расстрелять, но пока я отвечаю за жизнь детей на Ламотреке, этих штук тут не будет». Дядька, конечно, поп, но не вредный, сам ходит в lava-lava, и мораль не навязывает. Иногда он читает туземцам херню из библии в кривом переводе на язык Волеаи, но не расстреливать же за это.
– Гм… – отозвался Томпсон, задумавшись о том, где проходит граница между «бизнесменами и фрилансерами муниципальной зоны Волеаи» и структурами партизан Народного флота.
– Ты стараешься понять, в какую игру я играю? – спокойно поинтересовался Гиена.
– Да. Я хочу понять, в какую игру играешь ты, и другие здешние йомены, назовем это так.
– Йомены? Разве я похож на свободного фермера – лучника времен столетней войны?
– А разве нет? – мгновенно отреагировал американский подполковник.
Инструктор неопределенно хмыкнул:
– По ходу, со стороны виднее.
– Да. Со стороны виднее, и я спрошу прямо: можешь ли ты передать сообщение для Конвента?
– Хэх! Зачем искать курьера, если есть E-mail?
– Причина в том, что сообщение секретное, и оно не должно быть письменным.
– Вот оно как… – задумчиво протянул Гиена. – …Вопрос, конечно, интересный.
– Отвечать не надо, – добавил подполковник, – просто, донеси мои слова до связных Конвента.
– Алло, Томас, ты подполковник авиаразведки, или я ошибаюсь?
– Не ошибаешься.
– Так почему начальство послало играть в эти шпионские игры тебя, а не офицера CIA?
– А ты, Гиена, на месте моего начальства послал бы сюда офицера CIA?
– Хороший ответ, – оценил инструктор, – все понятно.
В разговоре возникла пауза. Был слышен лишь звенящий шелест винта. Томпсон понимал, что Гиена не хочет отвечать, намерен ли он выполнять просьбу о контакте с Конвентом, и задавать вопрос на эту тему бесполезно. Кажется, лучшим выходом было сменить тему…
– Гиена, мне кажется, ты не просто так сказал мне про этого диакона на Ламотреке.
– Ага. Если ты поговоришь с диаконом, может, он поверит, что связь «блейзер» через OYO не приведет к американскому ракетному удару по Ламотреку.
– Гм… А почему для тебя это так важно, Гиена?
– Там сто семей туземцев, – напомнил инструктор.
– Гм… И ты просто хочешь им помочь?
– Нет. Я просто им помогаю. Но, конкретно по теме связи, они опасаются принимать помощь, поэтому, в некоторых ситуациях приходится вот так кататься, вместо того, чтобы позвонить.
– Там есть твои родичи? – попробовал угадать Томпсон.
– Нет. Просто, туземцы – очень позитивные ребята. Прилетим – сам увидишь.
* * *
Атолл Ламотрек – коралловый барьер сложной формы, отдалено напоминающей треугольник, вытянут на 12 км с северо-запада на юго-восток, и окружает лагуну площадью более 30 кв. км. Островков – моту тут три, и в сумме это примерно 1 кв. км. Населен лишь самый большой. Он расположен в юго-восточном углу, и имеет форму широкой подковы, иначе говоря, у него есть маленький удобный залив, обращенный в лагуну. Вдоль берега этого залива раскинулась одна-единственная деревня, в основном состоящая из деревянных домиков-fare, приподнятых над грунтом на сваях, и накрытых двускатной крышей из пальмовых листьев. Правда, кое-кто из туземцев, отступив от древнего стандарта, покрыл свои домики оцинкованной жестью. Кроме упомянутых домиков, тут есть школа, церковь и еще парочка утилитарных сооружений. Вот, собственно, и все описание деревенской архитектуры. В общем – это не главное.
Главное – туземцы. Благодаря их спокойному упорству (и еще – отдаленности этого атолла) на Ламотреке в одежде преобладала античная набедренная повязки-юбочки lava-lava, простая и универсальная штука. Доля туземцев, одетых «по-европейски» так же мала, как интенсивность контактов этого уголка Микронезии с «цивилизацией». Каждый такой контакт – историческое событие, и сразу по приезде «призрачного гонщика», рядом с ним, будто из воздуха, возникла компания мальчишек и девчонок школьного возраста: авангард «комитета по встрече гостей».
Американский подполковник сразу понял: Гиену Ларсена тут уже знают. Трое детей помельче моментально повисли на инструкторе, как коалы на небольшом эвкалипте, а пятеро покрупнее забрались на крылья и в кабину экраноплана. Гиена, в принципе, не возражал, однако высказал несколько пожеланий на каролинском языке. Дети это поняли, а подполковник – нет. Впрочем, местная детвора удостоила его несколькими вопросами вроде «Hava re vu?». Догадавшись, что имеется в виду «How are you?», он ответил что-то веселое, в общем, не остался в стороне. Чуть позже к гостям подошла группа взрослых. Между ними и Гиеной состоялся короткий деловой разговор (снова на каролинском языке), после которого туземные леди забрали детей, а наиболее внушительный из туземных джентльменов устроился в кабине экраноплана рядом с пилотским креслом. Гиена сел за штурвал и, перед тем, как врубить движок, сообщил подполковнику:
– Томас, тут такое дело: сегодня многие туземцы вышли в море порыбачить. Я с проводником прокачусь по окрестной акватории, и предупрежу их насчет больших белых акул. А ты пока посмотри атолл, тут красиво, особенно девушки. И, пожалуйста, поговори с дьяконом, ага?
– Хорошо, я поговорю с ним, – пообещал американец (подумав: «опять я во что-то влип»).
Хорошенькая девушка-туземка нетерпеливо тронула его за рукав.
– Пойдем, Томас. Я тебя провожу. Папа будет очень рад.
– Папа? – переспросил подполковник Томпсон.
– Диакон Иден Мори, мой папа, – пояснила она, – а меня зовут Апели.
– Понятно, Апели. Рад познакомиться. Ну, идем, – ответил он, и двинулся за девушкой, пытаясь вспомнить на ходу, к какой деноминации относится церковь Ламотрека, практикуется ли в ней служение женатых диаконов, а если даже да, то нормально ли, что дочка диакона гуляет здесь
topless, одетая в одну только набедренную повязку.
– Мама с папой не женаты, – сообщила Апели, – папе никак нельзя жениться, потому что у него контракт с большой церковью в Америке, которая платит деньги, и там так написано.
