Текст книги "Мауи и Пеле держащие мир"

Автор книги: Александр Розов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 81 страниц)

Когда в ночной тишине раздалось негромкое жужжание авиационного пропеллера, эта бодрствующая девушка взяла рацию и что-то тихо спросила на певучем языке. Ответ, вероятно, не дал ей повода для беспокойства, и она вернулась к гадальным дощечкам. Минутой позже, со стороны пирса раздался плещущий шорох, свидетельствующий о корректной посадке, затем донеслись негромкие голоса, а чуть позже рация пискнула. Девушка хмыкнула, снова взяла рацию, обменялась с кем-то несколькими фразами и, вздохнув с явным сожалением, повернулась к спящей парочке. Претор Октпо тут же отреагировал то ли на ее вздох, тол ли на ее взгляд. Открыв один глаз, он спросил:

– Что там, Оэни?

– Кэп Ми-Го прилетел, хочет поговорить, – ответила она.

– Так, – констатировал претор и погладил по спине девушку, спящую рядом, – Нэхэо, извини, что разбудил. Как бы, возникли дела.

– А-а, – откликнулась она, приподнявшись на локте.

– Спи, – сказал он, еще раз погладил ее по спине, встал на ноги, и потянулся.

– Жерар, – окликнула вторая девушка, – хочешь знать, что сказали rongo-rongo?

– Да, Оэни, конечно, я хочу это знать.

– Тогда слушай. Rongo-rongo сказали: ветер неровный, но весла помогут на рассвете.

– Ветер неровный, но весла помогут на рассвете, – повторил он, – Mauru-roa hine-hoa.

– Maeva-i-oe faa-kane, – ответила девушка.

Претор Октпо застегнул пояс легкого килта, машинально проверил пистолет в правом кармане и плоскую трубку-коммуникатор в левом, и спустился по внешней лесенке, ведущей в закрытый дворик с четырьмя старыми пальмами. Между пальмами стоял невысокий стол из неструганого дерева, и несколько обрезков бревен, заменявших табуретки. На одной такой табуретке уже сидел капитан Ми-Го.

– Aloha oe, претор! – сказал он, слегка привстав.

– Aloha, Ми-Го. Что случилось? Почему такая спешка с рапортом?

– Извини, что не дал выспаться, – произнес капитан, – но уж слишком мутная оказалась команда, которая устроила себе плавучую базу в лагуне Сувароу.

– Все живые люди мутные, – заметил Октпо, – кроме, разве что, новорожденных. Но не каждый случай мутности следует считать основанием для аларма. Давай подробнее.

Ми-Го извлек из кармана пустую ампулу с мелкой маркировкой, и положил на стол.

– Они такие же экологи, как мы с тобой – плюшевые зайчики. Это военные, возможно – остатки сильно потрепанного взвода коммандос. У них трое в строю, еще один легко раненый, и еще один тяжелый. Если бы среди тех, что в строю не было военврача, то тяжелый бы уже кормил селедок. Вот что они ему колют. Я подобрал случайно.

– Хэх… – буркнул претор, разглядывая ампулу, – досталось солдату. Но раз ему колют нейроресторинг, значит, он идет на поправку. Иначе, зачем тратить недешевый товар. Конечно, этого тяжелораненого тебе не показали. Так?

– Ага. Не показали. А экологи из «Earth-First», стали бы всем показывать раненого, и подсовывать на подпись бумаги в международный суд против беспредела китобоев.

– Логично, Ми-Го. А что думает магистр Хобо-Ван?

– Хобо-Ван, когда мы летели от Сувароу обратно до Нгалеву, сказал, что они похожи на сектантов. Не на самых отъявленных вроде «Аум-Сенрике», а на более адекватных.

– Хэх… К мнению магистра имеет смысл прислушаться. А он это аргументировал?

– Ага. Он заметил вот какую вещь: эти, как бы, экологи, агитировали в защиту морских млекопитающих, это нормально. Но почему-то их заносило в политику и религию. Ну, например: начинают про синих китов, которые под угрозой, а потом, вдруг раз, и уже грузят, что мировой империализм хищнически грабит природу. Типа, капитализм, это вообще говняный строй, а по плану бога, который, как бы, все создал, людям надо быть проще, и не хапать сверх меры. Тогда и киты будут целы, и нищета исчезнет, и будут в новом мире жить счастливые пупсы в христианско-социалистических кооперативах.

Октпо наклонил голову вправо, а потом влево. В эти секунды он стал похож на хищную птицу, присматривающуюся к добыче.

– Христианско-социалистические кооперативы, говоришь?

– Ага. Типа, агрофермы и мастерские в коллективной собственности. Ну, там, понятно: деревенская школа, дансинг и церковь. А христианский бог у них называется Джа, как у растаманов. Но, это мелочи. Главное, новый мир состоит из таких деревень, и люди не напрягаются на тему частного обогащения, а живут счастливо бла-бла-бла. Как-то так.

– Живут счастливо, бла-бла-бла… – эхом повторил Октпо и, повернув голову в сторону веранды коттеджа, негромко крикнул, – …Квэк, притащи ноутбук и пару банок пива.

В темноте послышался легкий шорох, а затем, около стола возник хорошо сложенный смуглый мальчишка среднего школьного возраста, и выложил названные предметы.

– Mauru-roa, Квэк, – сказал претор, – а, кстати, почему ты не спишь?

– Так футбол же, – ответил тинэйджер, явно удивленный таким вопросом, – полуфинал Франция – Бразилия, прикинь? Какое тут спать, на фиг?

– Ладно, беги, смотри, – проворчал Октпо, и слегка хлопнул мальчишку по спине, потом раскрыл ноутбук и набрал что-то в строке поиска, – Вот глянь, Ми-Го, не вышло ничего хорошего из этого, бла-бла-бла с растаманским колхозом.

– Это что ли? – спросил капитан, – Силы ля-ля-ля провели операцию против нелегальной секты «Liberty-Religion» (Li-Re), продолжавшей деятельность секты «Народный Храм»?

– E-o, – лаконично, на полинезийский манер, подтвердил претор.

– Вот, блин, – проворчал Ми-Го, – опять в Гайане, опять всех убили, и опять списали на суицид, как в 1978-м. Полвека прошло, а все та же песня. Почему люди такие тупые?

– Философия, – ответил Октпо, – к делу, в данный момент, не относится.

– Философия? – переспросил капитан, – А, между прочим, в лагуне Сувароу дрейфует на своей яхте философ – австралиец с женой. Может, философия тоже к делу относится?

– Интересно крутится колесо сансары, – произнес Октпо, – и что делает этот философ?

– Типа, он отдыхает. Беверли Мастерс съездила на яхту в гости, ну, чтобы не торчать на переговорах по оружию. И философ там двигал тему про анархический тоталитаризм.

– Любопытно, Ми-Го, очень любопытно. А если подробнее?

– Подробнее спроси у Беверли. Она так, сказала пару фраз, когда мы уже разъезжались.

– Я у нее спрошу. Это может пригодиться. А какое оружие заказали сектанты-экологи?

– Вот, – ответил капитан, и положил на стол листок бумаги.

Претор Октпо пробежал глазами таблицу номенклатуры заказа и громко хмыкнул:

– Эти парни думают, мы поверим, что скоростные катера с гранатометами, нужны для убеждения экологически-несознательных китобоев? Интересный ход мысли… О! Для убеждения особенно упрямых китобоев они хотят заказать легкие ударные самолеты.

– Они сказали: первый транш заказа будет на 5 миллионов долларов, – уточнил Ми-Го.

– Хм-хм, – произнес претор, – Если верить цифрам в статье, то в церковной кассе Li-Re имелось около 20 миллионов долларов. Допустим, эта группа вывезла кассу. Тогда им хватит денег и на боевую технику, и на стрелковое оружие, и на экипировку.

– А бойцы-то у них есть, претор?

– Возможно, Ми-Го. В статье мы читаем, что Джо-Джим, лидер Li-Re, подкармливал в джунглях несколько племен диких индейцев – ваовао и лесных негров – маронов. Это, в принципе, может быть правдой, и тогда Li-Re, опять же, в принципе, может притащить несколько тысяч этих решительных ребят сюда, и устроить войну в регионе.

– Зачем им устраивать войну в Полинезии? – спросил Ми-Го.

– Кто их знает, – произнес Октпо, отхлебнув пива, – сектанты есть сектанты. Пока у нас только версия, что они – Li-Re. Надо будет присмотреть за ними и проверить. Если все действительно так, то мы предложим им что-нибудь из этой таблицы, примерно на сто тысяч долларов, и посмотрим, как они заплатят, и что будут делать с товаром.

– Ну, не знаю… – Ми-Го покачал головой, – …если у сектантов беда с мозгами, то даже небольшое количество оружия в их руках, это чума. Они тут нам так насвинячат…

– А что ты предлагаешь, капитан? Сразу их зачистить, так что ли?

– Нет, претор. Мы же стараемся тут пресекать беспредел. Нельзя самим его творить.

– Правильно, капитан. Нельзя. Так, что же ты предлагаешь?

Капитан сделал паузу, чтобы хлебнуть пива, а потом высказался:

– Я предлагаю присмотреться еще внимательнее, чем ты предлагаешь.

– Интересная мысль, Ми-Го. А конкретно?

– Конкретно, претор, ты знаешь: Сувароу – транзитная точка, там по ночам идут малые скоростные транспорты по линии восток-запад. Там на контроле торчат трое молодых Малколмов, и четверо маори из той же семейной команды. Сектанты решили, что это простые туземцы, и наняли их, чтобы ездить за покупками.

– E-oe? – переспросил Октпо, – Как сектанты представляют себе поездки этих простых туземцев за покупками, если от Сувароу до ближайшего маркета 300 км?

– Ну, вероятно, они думают, что где-то там ходит плавучая лавка. По-любому, они уже привыкли иметь дело с как бы туземцами, и это можно использовать для.

– Говоришь: использовать для? А что скажут старшие Малколмы, если мы применяем молодняк из их семьи для слежки за какими-то мутными сектантами?

– Ну, это ведь можно по-разному представить, – пояснил Ми-Го, – например, мы можем сказать старшим Малколмам, что по-дружески приглядим за их молодняком, раз уж на Сувароу появились мутные люди. Это соответствует принципу Tiki, верно, претор?

– Tiki… – Октпо вздохнул, – …ОК, пусть будет так. Я позвоню старшим Малколмам.

*3. Особенности региональной логистики

20 – 25 августа. Острова Кука. Атолл Сувароу.

На двадцатый день Гремлин почувствовал себя достаточно крепким, чтобы встать и без предупреждения ввалиться вечером в кают-компанию эко-баржи «Вегетрона», где шло очередное рабочее совещание. На столе, среди чашек, чайников, блюдец и пепельниц, лежали два планшета, на экранах которых были: на первом – карта региона, на втором – таблица ассортимента вооружении, раскрашенная в несколько цветов.

– Так-так. Дышите свободно, братья. Вы тут что-то решаете без меня, не так ли?

– Дыши свободно, командир, – ответил ему Пикачу, – извини, но мы хотели, чтобы ты побыстрее пришел в норму, потому что скоро будет жарко, и без тебя мы не справимся.

– Кажется, я многое пропустил, – произнес Гремлин, осторожно пристраивая свое еще непослушное тело в бамбуковое кресло.

– Да, – индеец кивнул, и протянул ему третий планшет, – Прочти вот это.

Под взглядами Пикачу, Варлока, Махно и Протея, командир медленно и внимательно прочел подборку из нескольких статей о ликвидации секты «Liberty-Religion» (Li-Re) в Гайане. Потом он положил планшет на стол, и очень спокойно спросил:

– Вы без меня приняли решение строить новый город-деревню Li-Re здесь?

– Да, – лаконично ответил Варлок.

– Ответ да… – произнес Гремлин, – и ответил ты, значит, это твоя инициатива.

– Да, – все так же лаконично подтвердил разведчик.

– Так, Варлок. Твой ответ снова да. И, похоже, вы уже занялись военной кооперацией с какими-то местными нелегалами. Я прав?

– Снова да, командир. Мы решили, что нужна самозащита общая для нас и foa.

– Что значит «foa»?

– Foa, – пояснил доктор Протей, – это туземцы маори и креолы. Они живут в маленькой деревне на островке на севере барьера Сувароу. Молодые парни и девушки. Они здесь рыбачат, и занимаются перепродажами по мелочи.

– Ясно. Но что за договор об оружии и военной кооперации с маленькой деревней?

– Есть крупные поселки foa, – ответил Махно, – один севернее нас, на островке Нгалеву, другой южнее, на атолле Уилимо. Это два ближайших, отсюда до них по двести миль, и молодежь из здешней деревни, конечно, с ними общается и торгует.

Гремлин внимательно посмотрел на планшет, где отображалась карта региона.

– Ясно. Значит, вы решили, что мы с этими foa можем сотрудничать по самозащите. А почему вы думаете, что их принципы достаточно совместимы с нашими принципами?

– Ну… – авиатор пожал плечами, и поморщился от боли в раненом боку, – …В общем, понятно, что принципы совместимы. Это трудно объяснить словами, но я уверен.

– Ты уверен, Махно, хотя ты, видимо, не рассказывал им о Джо-Джиме и Li-Re.

– Конечно, не рассказывал. Есть же твой приказ притворяться экологами и все такое.

– Да, Махно. Есть такой приказ. Но, вы без меня уже приняли решение о совместной самозащите. Надеюсь, что это правильное решение. И, поскольку вы уже начали его реализовывать, то нам никуда не деться от поиска взаимопонимания. Расскажи им об истории и принципах Li-Re. О наших принципах. Это мой приказ, Махно.

– Сделаю, командир, – лаконично ответил авиатор.

* * *

В 2004 году в Бразилии пошел в серию первый легкий авиа-движок на этаноле. Позже биологи создали GM-штамм быстрорастущих сине-зеленых водорослей CIBR, легко сбраживающихся в этанол. Комитет ООН быстро запретил штамм «по экологическим причинам» (в интересах нефтяных картелей), но, во время Второй Холодной войны, на условно-необитаемых атоллах в Тихом океане выросли нелегальные топливозаправочные станции, хозяева которых плевали на запрет. Через океан шла Великая Кокаиновая Тропа от Экваториальной Америки до Азии, и авиа-перевозчики «снежка» платили за топливо наличными долларами, не интересуясь легальностью. Но «Снежная лихорадка» прошла, транзит по Тропе уже не давал сверхприбылей, и хозяева, продали заправочные станции местным партнерам за сходную цену. Так, станция на атолле Сувароу досталась семье Малколм. Основной бизнес этой семьи на атолле Тупаи, северном соседе Бора-Бора во Французской Полинезии, а вторичный бизнес развивался далеко на западе, в другой французской колонии Увеа-и-Футуна, немного севернее Фиджи-Тонга.

Сувароу – атолл почти посредине: в тысяче с четвертью км и от Тупаи и от Футуна, был чрезвычайно полезным приобретением для семейной фирмы «Simple Aircraft Malcolm». Сейчас инвестиционная интервенции банков Сингапура и Эмиратов в курортные зоны Полинезии угрожала атоллу Тупаи, и старшие Малколмы: миссис Смок и мистер Глип – решили заранее эвакуировать часть оборудования на пока еще безопасный Футуна, через атолл Сувароу. А молодые Малколмы, 18-летняя мисс Рут и 16-летние близнецы мистер Фнир и мистер Ормр, с друзьями-маори, на время переселились в этот пункт транзита.

В лагуне около северного углового моту под поверхностью воды была устроена тонко-сетчатая емкость – бридер для водорослей CIBR. В этой емкости (сверху напоминающей болото площадью несколько гектаров) перемешивалась биомасса, отлично растущая на тропическом солнце, и дававшая после сбраживания и отгонки пять тонн спирта в день.

По традиции, сложившейся еще в эпоху Великой Кокаиновой Тропы, все технические процедуры (загрузка бродильни, отгонка спирта, лэндинг самолетов, контроль, заправка топливом, отправка) шли по ночам. На всякий случай, чтобы не «засвечиваться». Днем делать было, как правило, почти нечего. Разве что, изображать полудиких туземцев, и помогать по мелочи яхтсменам и экологам. Сейчас был жаркий полдень, сиеста, апогей безделья. Рут Малколм лежала на циновке в сетчатой тени пальмовой кроны, и лениво творила самокрутку с травкой. Остальная команда (двое ее братьев плюс четверо маори) ждали результата. В какой-то момент Ормр не выдержал.

– Алло, Рут, крути, нах, быстрее, ну!

– Не нукай мне, засранец, у меня ответственное дело, и вообще я в печали.

– С чего это ты в печали?

– С того, что юбилей.

– Какой юбилей? – встрял второй близнец, Фнир, – ты что, сестричка, уже пыхнула?

– Месяц, – пояснила она, – ровно один лунный месяц мы тут торчим.

– E-o, – подтвердил Темао, примерно ее ровесник, старший парень из маори, – когда мы прилетели, была первая четверть растущей луны. Как прошлой ночью.

– Эй-хэй, – произнесла Иаои, подружка Рут, примерно на год младше, – если бы раньше вспомнить, можно было бы сделать hauoli, фестиваль. А так, уже полдня прошло.

– Но, полдня осталось, – возразила Утахе, девчонка – ровесница близнецов Малколм, – я считаю так: можно успеть придумать что-то прикольное!

– Тот самолет! – многозначительно сказал Темао.

– Какой самолет? – спросил Лефао, парень чуть помоложе.

– Самолет нарушителей правила paruu-i-hoe, – пояснил старший маори, – я думаю, этот самолет упал в океан не сильно севернее барьера, там, где еще нет большой глубины.

– Думаешь, можно донырнуть? – спросила Утахе.

– Найдем точное место, тогда увидим, – ответил Темао, и после паузы добавил, – Рут, я помню тот твой выстрел. Мауи и Пеле, держащие мир, свидетели: классный выстрел!

– Угу, – буркнула она, придавая самокрутке эстетичную форму, и одновременно, как-то невзначай, проваливаясь в воспоминания первой недели на атолле Сувароу.

Казалось бы, что может случиться на необитаемом атолле, от которого до ближайшего человеческого жилья 300 км? А вот может! И, если не держать наготове «трещотку», то запросто влипнешь в неприятности. Тот самолет – обычный 6-местный туристический «Embraer-Cherokee» с поплавковым шасси, приводнился в северном углу лагуны около островка-моту, где располагалась станция (замаскированная под крошечную туземную деревушку из трех домиков «fare» на ножках-сваях). Ну, приводнился – и приводнился. Иногда туристы, ищущие «единения с природой», посещают затерянные островки, это нормально. Только вот, эти пятеро мужиков были нетипичными туристами, к тому же, вооруженными помповыми ружьями. Они потребовали топлива и жратвы, а о платеже вообще речи не было. И пришлось все отдать, притворившись «добрыми туземцами», признающими «право белого человека». Игра удалась – непрошенные гости, ничуть не опасаясь проблем, залили себе полные баки топлива, и напихали в багажник коробки с тушенкой, после чего, сели в самолет и порулили от берега.

В тот момент у Рут были минуты на выполнение правильных действий. Ей требовалось извлечь из тайника китайскую противотанковую винтовку (крупный калибр, удобный станок-турель, прицел комбинированный – оптика и лазерный маркер). Поставить эту машинку в подходящую точку. Передернуть затвор. Прицелиться. И – бац! Дистанция почти километр, а мишень – силуэт уже взлетевшего самолета с кормы, но не подвела техника из КНР. Вероятно, пуля прошила самолет насквозь, и что-то там загорелось, а пилот получил шок, и даже не пытался удержаться в воздухе. «Embraer-Cherokee» резко качнулся и рухнул в океан за рифовым барьером, оставив за собой кривое облако бурого дыма. Команда станции выбежала на внешний край островка, и внимательно осмотрела поверхность океана в бинокли. Ничего. Только масляные пятна, отломанные поплавки, какие-то куски пластмассы, и яркие тряпки, возможно – обрывки одежды.

Что характерно – никаких негативных эмоций Рут тогда не испытала. Только бешеная первобытная радость от уничтожения врага, мгновенно передавшаяся всем остальным. Веселье продолжалось весь день: песни, пляски, секс – по полной программе. Конечно, немалую роль сыграло то, что Рут в этот раз не видела результат попадания вблизи. А первый случай, когда она стреляла в человека, около двух лет назад, был гораздо хуже. Правда, тогда рядом с ней на позиции были мама Смок, папа Глип и двое работников семейной фирмы. Они-то и выполнили главную часть работы по пресечению высадки нежелательных персон на пирс фабрики. Рут (которой исполнилось 16 лет) занимала резервную позицию за опорой подъемного крана. И надо же случиться такому, чтобы последний уцелевший визитер метнулся в ее сектор. Кажется, она растерялась, и тут, прозвучала фраза мамы Смок – резкая и отрывистая, как на тренинге: «Fire!». И, как на тренинге, Рут подняла пистолет-пулемет и надавила крючок. Пум-пум-пум. Короткая дистанция, никаких проблем. Две пули в грудь, одна в шею. Неприятно, что в шею. 9-миллиметровая пуля разорвала артерию, и из падающего тела фонтаном хлынула кровь. Редкий случай, чтобы при огнестрельном ранении выплескивалось столько крови. Тут, эмоции самые неприятные. Рут потом блевала желчью до поздней ночью, а мама Смок поила ее цветочным чаем и читала вслух сказки, как маленькой. Такие дела…

…От воспоминаний Рут отвлек возмущенный голос Ормра.

– Эй, ты что, вообще затормозила? Давай, прикуривай, все общество ждет очереди!

– Блин, – буркнула она, щелкнула зажигалкой, прикурила, слегка затянулась травяным дымком, и передала самокрутку брату, с напутствием, – ты это аккуратнее, не чихни на общую дудку, понял?

– Не учи меня жить, поняла? – отреагировал он, затянулся, и передал самокрутку Иаои, сидевшей рядом. И пошла карусель дальше. Трава была правильная, легкая, только для прикола, без всякого выноса мозга. Через четверть часа, тинэйджеры весело хихикали, наблюдая, как одинокий альбатрос, покачивая крыльями, набирает высоту, используя нагретый воздушный поток, формирующийся над маленьким островком. А чуть позже появилась лодка – «зодиак», двигавшаяся от экологической баржи к их берегу. Темао рефлекторно схватился за рукоятку пистолет-пулемета, но почти сразу убрал ладонь и накрыл оружие полотенцем, чтобы гость не увидел. Человек в лодке был один, причем знакомый: эколог. Улат Вук, родом из какой-то маленькой южно-славянской страны. Нормальный дядька, лет 30 с плюсом, правда, сейчас не в лучшей форме (касательное ранение в бок явно беспокоит его при каждом вдохе, а касательное ранение в голову вынуждает носить широкий пластырь над левым виском – но это мелкие трудности).

Вытащив «зодиак» на берег, он обменялся с компанией приветственными жестами и, приблизившись, положил на середину общей циновки увесистый пластиковый пакет.

– Hei foa, я принес шоколадное мороженое. Это подарок.

– Aloha oe, – ответила Иаои, пружинисто поднялась ему навстречу, протянула руку и положила свою изящную ладошку ему на левую сторону груди. Ей нравилось играть полудикую туземку, немного эпатируя мужчин европейского происхождения такими жестами дружбы.

– Aloha oe, – ответил Улат и, слегка помедлив, выполнил симметричный жест, положив ладонь на левую грудь юной полинезийки. Девушка была одета только в набедренную повязку, и его жест по европейским меркам выглядел сексуально-нескромным. В этом заключался любимый прикол Иаои.

– Шоколадное мороженое, это хорошо! – объявила Утахе, и без церемоний вытащила из пакета широкий цилиндрический термос.

Улат Вук (он же – Махно) не учился вести религиозно-политическую агитацию, так что сейчас слабо представлял себе, с чего начинать беседу с этой молодежной командой на берегу крошечного островка, около совсем игрушечной полинезийской деревни. У него существовал четкий план только на два стартовых шага:

Первый: подарить три фунта мороженого.

Второй: попросить рассказать о местных обычаях.

Сейчас можно было переходить ко второму шагу.

– Знаете, – сказал Махно, – мы тут люди новые, из другой части мира, и мы бы хотели больше узнать о ваших обычаях, чтобы… Ну, в общем, чтобы дружить.

– Обычаи… – произнесла Рут, широко взмахнув руками, – …Это очень много всего. Ты спрашивай прямо про то, что тебе интересно. Никаких обид. Скажешь что-то смешное – посмеемся вместе. Спросишь про что-то сложное – подумаем вместе.

Адресовав гостю это предложение, грубо стилизованное под дикарский примитив, Рут попробовала (как учил папа Глип) посмотреть на себя глазами собеседника. Во-первых, собеседник видит ее, как индивида-представителя наблюдаемой микро-группы (На этом пункте размышления Рут мысленно надулась от гордости, что, несмотря на некоторое количество травяной эйфории в голове, вспомнила эту фразу из учебника психологии). Значит, надо определить, как собеседник видит всю микро-группу. Прикол: он пока не сообразил, что перед ним люди из разных этносов: четверо маори-полинезийцев и трое американских креолов (а точнее – выходцев из Флориды). Он, конечно, заметил, что у четверых есть кое-какие «азиатские» черты, а у троих нет, но не придал этому особого значения на фоне общих черт. Одинаково смуглая кожа. Одинаковая стрижка (грива, не достигающая по высоте классического «ирокеза», но вполне панковская). Одинаково-минимальная одежда (просто, шорты с кучей карманов, и только у Иаои – набедренная повязка – lava-lava, с древним орнаментом: черно-бело-красная «волна маори»). Гостю кажется, что все они из натурального туземного племени, лишь слегка подвергшегося европейскому влиянию по культуре (отсюда – шорты) и по крови (отсюда – креольские биологические черты у троих из семи респондентов)… В этот миг гость задал вопрос, триумфально подтвердивший последнюю по счету догадку Рут Малколм.

– Я слышал, – сказал он, – что у вашего народа есть табу, запреты на некоторые вещи.

– Tapu? – переспросил Темао.

– Наверное, да, – Улат Вук Махно кивнул, – у меня акцент не здешний.

– Tapu, – продолжил молодой маори, – это значит «рубить» или «ломать», а иногда так говорят про чей-то беспредел. У всех нормальных людей беспредел под запретом.

– Темао, – вмешалась Иаои, – ты слышал: Улат хочет узнать не просто про наши законы, которые просты и понятны, а про обычаи. Про Ronga-ronga-te-Inu-o-Tanu, записанные на камнях Marai-roa, на острове Раитаеа. Про Paruu-i-hoe – древний Закон весла канаков. Я думаю, что Улат хочет услышать про Ariki-roa Mauna-Oro, который привел предков из страны Uta-Ru-Hiva сюда, в Hawaii-ka, следуя знакам Мауи и Пеле, держащих мир. Я, конечно, могу ошибаться. Может быть, Улат хочет узнать про что-то другое.

– Это то, что иногда называют мифами Tiki? – уточнил гость.

– Да, Улат, – полинезийка кивнула, – это то, что иногда называют мифами Tiki.

– Замечательно! – обрадовался он, – Я хотел бы узнать именно про это.

– Тогда слушай, я рассказываю. От начала времен было только непонятное ничего, где содержался весь мир, но это было невидно. Мир родился только после того, как ничего разделилось на две части, женскую – Inu, и мужскую – Tanu.

…Рут Малколм подняла взгляд к выцветшему полуденному небу, и подумала: «Ну, этот дядька реально влип. Сейчас Иаои ему загрузит мозг по самую макушку». А 17-летнюю маори уже несло по извилистой гоночной трассе мифологии Tiki. Рассказав о рождении богини Пеле и бога Мауи – двоих, держащих мир, об их сестре Паоро – Фортуне, и об их потомках: младших богах и драконах, Иаои добралась до истории ariki-roa Мауна-Оро – объединителя Гавайики, и его спутников.

Гость (Улат Вук) слушал ее крайне внимательно, а Рут Малколм, вообще-то уставшая за ночную смену с работой по обеспечению транзита грузов, и к тому же, находящаяся под легким воздействием «травки», слушала в пол-уха. И все же, мифы, излагаемые в стиле «скальд», влияли на сознание юной креолки, и порождали поток эпических образов.

Вот Мауи и Пеле, еще совсем юные, взявшись за руки, легко бегут по волнам океана.

Вот крошки-звезды, дети Мауи и Пеле, прячутся под пальмой от палящих лучей солнца.

Вот Мауна-Оро в стране Uta-Ru-Hiva подбирает себе товарищей для великого похода.

Вот корабль Tiki-proa, поймав ветер, идет к далекому Острову Двойной Радуги (Таити).

Вот появляется волшебная черепаха с письменами на панцире – законом Paruu-i-hoe.

В какой-то момент Рут Малколм задремала, и успела увидеть во сне идущий корабль с командой героев: крепких полуголых мужчин, у каждого из которых есть свое оружие-атрибут. У первого – копье с наконечником, как зуб акулы. У второго – боевой топор с лезвием в виде клюва. У третьего – меч с двойным лезвием, похожий на хвост кита. У четвертого – праща в виде щупальца спрута. А у самого Мауна-Оро – боевой диск, что может служить и щитом, и лезвием, и метательным снарядом. И подходят они прямо к заливу, что между Таити-Нуи и Таити-Ити. А там, само собой, уже собрались девушки, предметно интересующиеся качествами гостей в сфере секса. Ясно, что надежды этих девушек обоснованы: у спутников Мауна-Оро с этим делом все очень-очень…

Но, чуть позже, смена звукового фона выдернула 18-летнюю креолку в реальный мир. Оказывается, Иаои уже завершила свое повествование, и теперь рассказывал Улат.

– …Джо-Джим говорил простые слова, которые близки и понятны многим свободным и деятельным людям. Он не учил чему-то особенному, а помогал понять то, что люди, на самом деле, знают сами. Что погоня за богатством делает людей несчастными. Что для человека важнее отношения с окружающими людьми, а не игры с деньгами и товарами, подменяющие настоящую жизнь. Что огромные города, в которых люди разобщены, и отравлены взаимным недоверием в физически и этически нездоровой среде, это очень большая ошибка. Что труд на конвейере отупляет, поскольку человек не создает вещь, а выполняет раз за разом одну и ту же мелкую процедуру. Что радость приносит работа, в которой человек создает полезные вещи, как в эру мастеров-ремесленников. Джо-Джим призывал шагнуть назад, к природе, а потом идти вперед более счастливым путем, чем урбанизация, глобальная стандартизация, и психическая роботизация людей.

– Улат, я не понял слова, которые ты сказал в конце, – заметил Темао, сообразивший, что отсутствие удивленных вопросов от аудитории может вызвать у оратора серьезнейшие сомнения в том, что перед ним полудикие туземцы.

«Молодчина, Темао, – подумала Рут, – остальные жрут мороженое, и кивают, так что по глазам видно: ничего принципиально нового они сейчас не услышали. А, кстати, к чему клонит этот дядька? Назад к природе, это ясно. „Earth-First“, типа, философия глубокой экологии. Мама Смок и папа Глип тоже в это играли, когда еще жили во Флориде. Ну и попали под обвинение в экотерроризме. Хорошо, что смылись вовремя, а то бы сидели в каталажке, а я бы росла в каком-нибудь сраном приюте. Ужас нах! Ладно, так, к чему же клонит Улат? Куда он предлагает шагать?»… Рут дождалась, пока гость обстоятельно и просто (для уровня полудиких туземцев) разъяснит термины: урбанизация, глобальная стандартизация, и психическая роботизация, а затем спросила:

– А какой путь более правильный, и более счастливый?

– Джо-Джим говорил, – сказал Махно, – что путь начинается с первого шага, а ответы на вопросы приходят по мере движения. Чем больше людей переедет из больших городов в новые маленькие города-деревни, с разумной организацией жизни, тем понятнее будет, каковы настоящие потребности людей в машинах, в топливе, в химии, и других вещах, производимых урбанистическим конвейером. Очевидно, что людям нужно всего этого гораздо меньше, чем сейчас. Джо-Джим доказывал, что обязательно отыщется метод производства необходимого минимума машин прямо в маленьких городах-деревнях. И производство станет не конвейерным, унизительным для людей, а ремесленным, как у мастеров, делавших красивые удобные вещи не так уж давно, в начале XIX века.

– А сейчас какой век? – поинтересовался Фнир, который завершил поедание своей доли шоколадного мороженого, и решил значительно усилить образ полудикого туземца.