Текст книги "Мауи и Пеле держащие мир"
Автор книги: Александр Розов
сообщить о нарушении
Текущая страница: 78 (всего у книги 81 страниц)
Тут Бокасса многозначительно развел руками. Джоан Смит кивнула и заметила:
– Но, в меганезийской Океании к китайцам тоже относились не лучшим образом.
– Ну… – «гид» покачал головой, – …Были некрасивые эксцессы в отношении тех китайцев, которых привезли сюда сингапурские концерны. Корпоративные «маленькие сингапуры» воспринимались тут, как новая фаза колониального порабощения и, в ходе революции, эти городки истреблялись полностью. К китайцам, приехавшим сюда позже, с Тонга и Фиджи, совсем другое отношение. Они уже адаптировались к Океании, и они умеют работать, что немаловажно. Когда мы доедем до приобретенного вами дома, вы сразу увидите кого-то из китайских менеджеров, которые заинтересованы в подряде с вашей стороны.
– В подряде на что? – поинтересовалась она.
– Джоан, это зависит от того, что вы хотите делать. Если вы намерены сразу приступить к поиску античных артефактов, то китайцы соберут вам микро-бригаду поисковиков, а если захотите поменять планировку приобретенного вами дома – то микро-бригаду строителей.
– Понятно. А что было в этом доме?
– Вы не знаете? – удивился Бокасса.
Спец-агент Смит отрицательно покрутила головой.
– Мне надо было срочно купить, и я знаю только то, что в листе продаж. Там сказано: дом в школьном квартале, двухуровневый, 14x9 метров в плане, 7 лет в эксплуатации.
– В этом квартале, – пояснил «гид», – восемь таких 4-квартирных домов, их построил фонд поддержки школ в слаборазвитых странах, для учителей. Теперь большая часть пустует.
– А куда исчезли учителя?
– Кто куда, – сказал Бокасса, – если в долях, то треть учителей ликвидированы, как агенты влияния неоколониализма, половина – эмигрировали, а одна шестая часть осталась. Если в абсолютных цифрах, то остались три учителя и один замдиректора средней школы.
– За что вы их так?! – вырвалось у Джоан.
– За противодействие принципам Tiki-foa, – спокойно ответил Бокасса, – конечно, это было резковато, но людей ясно предупредили: запрещено применять курсы, в которые встроена библейская мораль и преклонение перед государством и вообще схемой жестких статусов. Сейчас это соблюдается. На 200 школьников 4 учителя мало, но им помогает десяток foa, вышедших в резерв флота, которые решили поселиться на Аитутаки, и которым нравится работать с детьми. Так учительский состав укомплектован более, чем на половину. Мэрия предлагала резервистам-учителям эти квартиры в школьном квартале даром, но зачем им?
– В смысле, как зачем? А жить?
– Что вы, – он добродушно улыбнулся и махнул рукой, – рядовой при выходе в резерв после участия в боевых действиях получает подъемные сто тысяч фунтов. Офицеры и военспецы получают еще больше. Не нужны им стандартные коробки даже даром. Им хочется на свой оригинальный вкус, что-то вроде вот этого, например.
«Гид» протянул американке свой бинокль и показал рукой направление. Она посмотрела и удивленно присвистнула. Над участком берега, где кустарник переходил в пляж, стояло на толстых стальных сваях нечто, напоминающее перевалочную платформу для контейнеров в морском порту. Над ней возвышалась инсталляция, похожая на фантазию циклопического ребенка, увлекающегося одновременно конструктором LEGO и объемными оригами.
– В этой невероятной штуке кто-то живет? – изумилась Джоан.
– Да, это такое общежитие где-то на полдюжины персон. Им и их друзьям нравится.
– Понятно… – спецагент вернула «гиду» бинокль, – …А как вы посоветуете перестроить ту стандартную коробку, которую я так поспешно приобрела для археологического центра?
– Я не эксперт в этом, – ответил он, – поговорите с соседями, может, они что посоветуют.
* * *
Тот же день, 25 марта, несколько позже, Аитутаки, восток Центрального острова.
Раньше здесь находился своеобразный «Сити» атолла. Теперь на месте административного комплекса (группы зданий всего на гектаре застройки) была воронка от авиабомбы, вокруг которой живописным кольцевым валом лежали обломки дерева, бетона и арматуры. Новый режим не спешил восстанавливать это. Но вот бетонный причал в 200 метрах от Сити, был восстановлен технически-безупречно, значительно расширен, и оборудован современными крановыми системами быстрой погрузки-выгрузки. Что же касается «школьного квартала», расположенного немного севернее центра, то он не пострадал от «новогодних американских бомбардировок». Восемь домов около единственной средней школы, напротив футбольной площадки, и обслуживающая их водонапорная башня, были невредимы.
Именно тут, в секторе плотного заселения была наиболее заметна пропасть в материальном благосостоянии между туземцами (не только полинезийцами, а вообще дореволюционными гражданами Островов Кука), и «нео-незийцами», победителями Зимней войны за Хартию. У первых (которые и до революции жили небогато, хотя не бедствовали) исчез единственный реальный источник средств: туризм. А у вторых появилась прорва средств. Судя по первым впечатлениям, каждый незийский резервист имел, как минимум, легкий самолет, плюс яхту-катамаран, плюс свой причал на «гребенке» пирсов. Но собственный дом для этих богатых уверенных в себе ребят был редкостью. Кажется, им больше нравились общежития. И еще странность: незийские резервисты не подчеркивали свою явно доминирующую позицию, а, кажется, наоборот, немного стеснялись того, насколько они богаче туземцев. В китайском магазинчике Джоан стала свидетелем того, как туземной семье просто не дали заплатить за корзину еды и мелких вещей. Какой-то резервист мигом передал золотой листок китайцу-продавцу и тот вежливо отказался брать деньги с туземцев «сэр, мэм все уже оплачено».
Вот об этих и о других странностях Джоан решила поговорить с кем-нибудь из соседей по «школьному кварталу». Найти собеседника оказалось несложно: некий мужчина, туземец, примерно ее ровесник, завершив подстригать кусты у входа в соседний дом, сел на бревно (заменявшее дворовую скамейку), и стал раскуривать сигару. Джоан подошла и…
– Извините, я не помешаю?
– О, конечно нет, мисс…
– …Просто Джоан, – договорила она, протягивая ему руку.
– Просто, Витока, – ответил он, пожав ей руку и похлопав по бревну, – присаживайтесь.
– Спасибо, Витока, – она устроилась поудобнее, и достала из пакета две бутылки пива, – вы составите мне компанию?
– Почему бы и нет, – он грустно улыбнулся, – раньше я во дворе не курил и не пил пиво. Вы понимаете: дурной пример школьникам…
– Вы учитель? – спросила Джоан.
– Вообще-то, я замдиректора школы. И учитель, конечно, тоже. А вы?
– Я археолог из США, хотя, если честно, то я просто менеджер от науки. Возможно, вы уже слышали: здесь создается центр исследования полинезийской античности.
– А-а, значит, это вы купили коттедж 4B.
– Да, – она сделала глоток пива, – и, я хотела бы посоветоваться с вами насчет планировки экспедиционного офиса, и как договориться вот с теми рабочими.
Она показала рукой в сторону футбольной площадки, где азартно гоняли мячик молодые китайцы и туземные тинэйджеры.
– Я понимаю, – произнес Витока, отложил сигару, и тоже глотнул пива, – сейчас миру стала интересна полинезийская античность. Но я думаю, что предмет интереса не та античность, которая была на самом деле, а та, под флагом которой пришли новые «хозяева жизни». Так называл их бедняга Паттис, который преподавал историю. Теперь нет предмета «история». Вообще, от старой программы мало что осталось. Теперь предметы такие: коммуникация, навигация, бионика, физхимия и механика. Вот такая пентаграмма… Хотя, зачем я вам это рассказываю? Вы ведь спрашивали, как получше перестроить коттедж.
– Честное слово, Витока, все это очень интересно! Если только вы не опасаетесь чего то…
Замдиректора школы сделал отрицающий жест, будто перечеркнул что-то ладонью.
– Нет, чего мне опасаться? Я читал Хартию. Никого нельзя наказать за мнение. Вы можете говорить что угодно частным образом. Запрещено только агитировать и учить вопреки той доктрине, которую объявили «хозяева жизни»… Вот ведь, привязалось словосочетание.
– Наверное, не просто так оно привязалось, – предположила Джоан.
– Не просто так, – согласился он, – знаете, я люблю литературную классику. Странно для преподавателя физики. Правда, теперь я преподаю физхимию, и механику, а в механику по новой программе входит математика, и даже экономика. Но литература… И все таки, мне нравится Моэм, Акутагава, Бальзак… О «хозяевах жизни» понятнее всего пишет Бальзак, наверное. У него показан принцип: деньги дают власть, а власть самих денег – абсолютна. Деньги, это единственная достойная цель в жизни, это бог, это мера всех вещей.
– Кажется, – произнесла Джоан Смит, с трудом вспоминая обще-гуманитарную часть своего образования, – кто-то из античных философов утверждал, что человек, это мера всех вещей.
– Да, Джоан. Это из Протагора. «Человек – мера всех вещей: существующих – в том, что они существуют, и несуществующих – в том, что они не существуют». Я никогда не думал, что реализация этих слов на практике может выглядеть так страшно.
Спецагент Смит, была удивлена таким поворотом диалога, но пока не стала реагировать на загадочную фразу о реализации на практике, и лишь призналась:
– Я помнила только первую половину этого афоризма.
– Странно, – произнес Витока, – большинство образованных людей запоминают в афоризмах только начало. А ведь смысл афоризму придает именно заключение. Но, разрешите, я буду объяснять по порядку, не прыгая через ступеньки. Я начал с «хозяев жизни» в мире денег. Наверное, уже лет двести считается, что это весь человеческий мир, кроме тех затерянных первобытных племен, что обитают в неисследованных дебрях Амазонки. Не так ли?
– Наверное, так, – осторожно согласилась Джоан Смит.
– …А теперь, – продолжил замдиректора школы, – ответьте, что такое деньги в простейшем, физическом смысле, доступном в ощущениях?
– Э… – протянула она, – …Раз вы вспомнили про затерянные племена, то, наверное, в таком простейшем смысле, деньги, это листочки бумаги или кружочки металла с картинками, или карточки из пластика, тоже со значками, в смысле, кредитные карточки.
– Именно так, – Витока кивнул, – теперь вспомним Протагора, и попробуем по его афоризму определить с помощью человеческой меры: существуют ли деньги, как нечто большее, чем листочки бумаги, кусочки металла, и карточки из пластика?
– Вероятно, – начала Джоан, стараясь нащупать мысль собеседника, – они существуют в том смысле, что люди доверяют той или иной валюте, в которой объявлен номинал денег.
Витока кивнул, и сделал глоток пива, перед тем как продолжить.
– Сейчас, Джоан, вы произнесли главное слово: «номинал». Нечто нарицательное, никак не соответствующее физике, и принимаемое на веру. И это касается не только денег. В нашей цивилизации номинально все. Общественный и семейный статус, право, мораль, бог… Это крайне серьезно! Цивилизация, как король в сказке Андерсена, физически голая. И только привычная вера заставляет нас думать, что она облачена в мантию из золота и самоцветов. Помните, что произошло в сказке, когда уличный мальчишка крикнул: «король голый»?
– Кажется, – ответила она, – у короля там возник серьезный политический кризис. Сейчас вы подводите к тому, что Конвент Меганезии сыграл роль уличного мальчишки, не так ли?
– А разве это не очевидно? – спросил он.
Джоан Смит с сомнением покачала головой.
– Ну, знаете, наша цивилизация, все же, не голый король. Есть материальное производство, причем огромных масштабов. Есть научно-технический прогресс, он тоже материален.
– Я преподаю физику, – напомнил Витока, – а теперь еще и механику, в которую, по новой программе входит математика и математическая экономика. Прогресс уже полвека в коме. Ученый времен Джимми Картера ужаснулся бы, увидев, как недалеко мы продвинулись.
– Витока, а вы не забыли про такие мелочи, как сотовые телефоны, ноутбуки и Интернет?
– Джоан, я же сказал, что преподаю физику, которая здесь понимается, как широкий спектр прикладных наук. Конечно, я рассказываю школьником историю техники. Первый сотовый телефон, и первый ноутбук появились в 1979-м, а Интернет на десять лет раньше. Можно проверить даты по Глобопедии, это не какая-то тайна, но об этом не принято говорить.
– Я не знала. Вы хотите сказать, что Запад топчется на месте, а Меганезия его обгоняет?
– Нет, Джоан, все несколько сложнее…
Замдиректора школы снова глотнул пива из бутылки. Покачал головой и повторил:
…– Все сложнее. Ядерное разоружение, начавшееся в 1970-х, открыло перспективы научно-технической революции, но мир предпочел развивать номинальные отношения, и ради них тормозить технический прогресс. В мире делается множество ценных научных открытий, но почти все они кладутся под сукно, чтобы инновации не расшатали статус-кво номиналов. А Конвент отбросил всемирно-признанные номиналы, и сюда хлынуло все, накопившееся под сукном. Новые «хозяева жизни» просто подставили ведро под западный рог изобилия.
– Тогда почему вы не радуетесь? – спросила Джоан, – Судя по вашим словам, вы сторонник свободной реализации научных достижений.
– Все сложнее, – еще раз произнес Витока, отставил в сторону недопитую бутылку пива и в задумчивости покрутил в пальцах потухшую сигару, – здешние деятели создали не какой-то научный оазис, вопреки мировому тормозу. Нет! Они построили своего рода контркультуру, подчинили себе все номинальные отношения, и жонглируют ими, как на арене цирка. Есть фильмы ужасов, а тут цирк ужасов. Альтруизм стал криминалом, а расстрел – гуманизмом.
Джоан Смит сосредоточенно кивнула.
– Я знаю про эти случаи. Учить альтруизму, значит принуждать человека к определенному культурному выбору, а по лантонской хартии это пресекается высшей мерой… Э…
– …Гуманитарной самозащиты, – спокойно договорил он, – вот такой гуманизм. Это только частность. Старые «хозяева жизни» там, на Западе тоже жонглируют номиналами, но они в какой-то мере верят, что среди номинальных отношений есть действительно ценные.
– Вера в бога, например? – предположила Джоан.
– Я не знаю. Бог, совесть, милосердие… Я сам запутался. Я не философ и не священник. Я учитель физики. Вот например, Кимао, замечательная женщина, коллега и друг, она здесь преподавала биологию. А теперь преподает бионику и отчасти физхимию. Она сказала, что новые «хозяева жизни», это закономерный виток эволюции. У старых оставались какие-то ошметки идеализма, а новые способны на все. Вы видели вчера вечером сетевое интервью команданте Сэма Хопкинса, нового директора Конвента?
– Нет, а что там?
– Его спросили, намерен ли он искать компромисс по проблеме французских территорий в Полинезии и Меланезии, на что он ответил: «Компромисс уже найден: там нет территорий государства Франции, а во Франции нет взрывов атомных электростанций. Всем хорошо».
– Акции концерна «Areva SA» сильно упали? – спросила она.
– Что-что? – удивился замдиректора школы.
– Просто, я интересуюсь фондовым рынком, это своего рода семейная традиция, – немного неловко выкрутилась она, сообразив, что зря задала такой вопрос, и чтобы как-то сгладить оплошность, эмоционально добавила, – конечно, угрожать взрывом АЭС, это варварство!
Витока утвердительно покивал головой и продолжил:
– Ужаснее всего, что они так не считают. Молодые, в общем, симпатичные молодые люди, вернувшиеся с Войны за Хартию, печалятся о погибших товарищах, часто навещают своих раненых однополчан в госпитале на Бора-Бора, но ни капли не жалеют о том, что творили, заваливая города белым фосфором и сжигая гражданские корабли. Они хоть завтра готовы повторить все это, причем в еще большем масштабе. Я не преувеличиваю. Видите, вот там приводнился гидроплан болотного цвета с рисунком рыбки-телескопа на фюзеляже?
– Да. Обычный здешний гидроплан, насколько я могу судить.
– Все верно. Обычный. Владельцы – Тэрэ и Юси, парень и девушка, старшие тинэйджеры, пилоты-унтер-офицеры, сейчас резервисты, и помогают мне преподавать механику. У них хорошее домашнее образование, по уровню как 3-летнее политехническое. Мы довольно регулярно работаем вместе, и о жизни тоже общаемся. Так что я знаю, что говорю.
– А что там за дети? – спросила спецагент Смит, издалека приглядываясь к тусовке, быстро возникшей около гидроплана с рыбкой-телескопом.
– Это ученики, школьники, – ответил Витока, – вы даже не представляете, насколько велико желание подражать героям у детей младшего подросткового возраста.
Джоан Смит удивленно подняла брови.
– Так, местные подростки считают меганезийских военных героями?
– Я слегка преувеличил, – отозвался Витока, раскуривая сигару, – но, военные резервисты действительно становятся примером. У них ореол победителей, при этом они общительны, практически всегда готовы помочь и, кроме того, разница в возрасте с учениками не такая большая, что тоже способствует взаимопониманию. И про двух этих ребят добавлю: на их хаусботе есть небольшая мастерская, то ли бизнес, то ли хобби, и они там проводят уроки, наподобие лабораторной практики. Например, они собрали двухступенчатый детандер для сжижения воздуха. Простая машина, известная с 1902 года, но это же своими руками!
– Понятно, – Джоан улыбнулась, – детям обычно нравится возиться с машинками. А как вы объясните противоречие: с одной стороны, альтруизм – криминал. А с другой стороны, эта парочка резервистов явно действуют в духе альтруизма, разве нет?
Замдиректора школы пожал плечами и вздохнул.
– Это как раз не противоречие. Криминал – учить альтруизму, а они этому не учат.
– Витока, вы же профессиональный учитель. Ведь личный пример, это тоже обучение.
– Да, но, видимо, это не в счет. Слушайте, пока мы говорим один на один, я хотел вам дать разумный совет по вашей археологии. Не старайтесь опровергнуть мифы Tiki.
– Что? – переспросила она.
– Я говорю, Джоан, не старайтесь опровергнуть ту номинальную историю полинезийской античности, которую «хозяева жизни» объявили действительной. Вы ничего не добьетесь. Некоторые историки уже пытались, видимо по политическим мотивам. Ничего не вышло. Невозможно доказать несуществование чего-либо, таково правило философии.
– А почему вы подумали, что я намерена опровергнуть мифы Tiki?
– Если нет, то тем лучше, – сказал он, – кстати, ребята едут сюда вместе с детьми Кимао.
– С детьми женщины, вашей коллегии? – удивилась Джоан, – А почему так?..
– Понимаете, Кимао много работает, а у нее две дочки: 4 и 6 лет. Надежнее оставлять их с резервистами. Это как за бронированной стеной.
– Опять какое-то противоречие. Я так и не поняла, как вы относитесь к этим резервистам, позитивно, негативно или нейтрально?
– Я и сам не понимаю, – признался Витока, – ну, вот, они уже рядом.
Маленький грузовичок затормозил посреди двора. Из-под брезента, которым был накрыт непонятный груз, шел белый пар. Две маленькие девочки, одетые в одинаковые и слишком большие для них оранжевые майки с надписью «MNZ Police Commando» выпрыгнули из открытой кабины, подбежали к Витоке и эмоционально затараторили на смеси местного диалекта маори и pidgin-eng. Он выслушал, ответил что-то, потрепал девочек по затылкам, проследил, как они бегут к дому, и повернулся к резервистам, уже вышедшим из кабины. Резервисты – парень и девушка, евро-креолы, субкультуры панк (судя по гривам в стиле «укороченный ирокез») – носили такие же майки, дополненные шортами.
– Тэрэ, Юси, – укоризненно произнес Витока, – когда Кимао узнает, что вы возили детей на коралловое поле около Мануфенуа, будет просто скандал.
– Хэх… – парень-резервист почесал в затылке, – …А почему скандал?
– У нас, – добавила девушка резервист, – полный видео-протокол. Там видно: на девочках надеты спасжилеты все время, кроме купания. Ваще нереально было чему-то случиться.
– Ладно, – Витока вздохнул и протянул руку, – давайте диск, попробую ей это объяснить.
– Держи! – Тэрэ протянул ему маленький оптический диск, – Ты настоящий друг!
– Мы немножко тунца привезли, – добавила Юси, – все как Кимао инструктировала. Сразу обезглавили, выпотрошили и охладили.
– Ребята, немножко это сколько?
– Две рыбки, – ответила девушка.
– Да? – переспросил Витока, подошел к грузовичку и заглянул под брезент, – О, черт!
– Но, реально же две рыбки, – повторила Юси.
– Можно посмотреть? – вмешалась спецагент.
– Это Джоан Смит, американский археолог, – представил ее Витока.
– Hi, Джоан, археология, это классно, – сказал Тэрэ, – смотри, aita pe-a. Если хочешь, мы свозим тебя на рыбалку. Запросто. Ты из подводного ружья стрелять умеешь?
– Я пробовала пару раз… – сказала она и заглянула под брезент. – …Ого!
Там действительно было две рыбы, желтоперые тунцы. Даже без головы каждая туша была длиной примерно в рост человека.
– Мелкую добычу не берем, – пояснила Юси.
– Ладно, – заключил Витока, – давайте перетащим это домой к Кимао и засунем… Э…
– …Мы холодильный контейнер купили, – подсказал Тэрэ, – сейчас крикнем китайцам, мы оставили у них утром в спортивном сарае. Все равно, кто-то из них всегда там рядом.
– Ребята, это слишком, – сказал Витока.
– Все ОК, – возразила Юси, – мы с большим дисконтом купили, совсем дешево.
– Ладно, но насчет этого контейнера сами будете объясняться с Кимао.
– Мы завтра объяснимся, ОК? – предложила девушка-резервист.
– Слушайте, – снова встряла спецагент Смит, – это не те ли китайцы, которые выполняют строительные подряды?
– Те, если в цене сойтись, – ответил Тэрэ, – а тебе надо чего, или просто интересуешься?
– Джоан, – сказал Витока, – купила весь коттедж 4B под офис для центра археологии.
– Типа, надо перепланировку? – догадался парень-резервист, – Ну, это легко! Если надо, то поможем договориться. Мы с китайцами часто работаем и, типа, уже освоили стиль.
* * *
Джоан Смит, как и любой офицер-агент CIA, подготовленный для работы «в регионах, не вполне дружественных к США», проходила программу правильного ведения переговоров с китайцами. Но практики в этом вопросе у нее не было (не считать же практикой торг вокруг покупки зонтика в китайской лавке в Тандубанаке). У парочки мегенезийских резервистов наоборот, видимо, отсутствовала теоретическая подготовка, зато была обширная практика. Переговоры, таким образом, не соответствовали требованиям теории, а Джоан Смит была в первые же минуты аккуратно оттерта в сторону, и просто сидела за столом переговоров в «китайском спортивном сарае» (50-метровом арочном ангаре около спортплощадки).
Внутренний объем ангара был разделен на ярусы и секции минимальными строительными средствами, и внутренность ангара, если глядеть с верхнего (третьего) яруса выглядела, как единое свободное пространство, где как-то (по делу или без дела) перемещалась публика. В середине нижнего яруса азартно играли в пинг-понг. Где-то по бокам катались погрузчики, перевозя контейнеры с неизвестным содержимым. Откуда-то тоже снизу раздавался плеск капель воды, хихиканье и эмоциональные возгласы (видимо, там была душевая и сауна). С нечеткой периодичностью слышался густой металлический лязг. Кажется, где-то работала штамповочная машина. В общем, кроме футбола на поле снаружи и пинг-понга в середине нижнего яруса, этот ангар (или мега-сарай) имел лишь условное отношение к спорту.
Сделав этот вывод, Джоан Смит прислушалась внимательнее к разговору за столом. Пара резервистов и пара китайцев (мальчик и девочка похожего возраста: 20 лет с минусом) спорили о цене и качестве планируемой перестройки дома 4B. Спор шел без надрыва, но и особой тактичностью не отличался. Язык переговоров можно было охарактеризовать, как
interlingua на платформе англо-креольского с добавлением китайского и испанского. При резком расхождении позиций сторон, аргументы дополнялись грубыми гипотезами.
«Ты охренел с ценой! Протри глаза, это не Уолл-стрит!».
«Тебе что, на войне мозги отбило? Дешевле даже в Камбодже не бывает!».
Это продолжалось часа полтора. Затем, дискуссия завершилась лаконичной фразой:
«Короче, спрашиваем у заказчика».
Юси подвинула к спецагенту Смит ноутбук. На экране уже был разрисован в «3D» план будущего археологического офиса, а внизу крупным шрифтом значилась цена.
– М-м… – Джоан Смит, вспомнив «правила переговоров с китайцами», изобразила глубокую задумчивость (хотя цена была крайне гуманной, почти сказочно низкой), – …Возможно, это подойдет, если подрядчик гарантирует быстрое устранение дефектов по качеству.
– Джоан! – укоризненно произнес Тэрэ, – Ты же не на американских выборах, тебя не обманут. Прикинь: бригада Зенга и Янли работает здесь уже семь декад, у них репутация!
– ОК, – спецагент кивнула, – но мне нужен письменный контракт с пунктом о качестве.
– Aita pe-a, – отозвалась китаянка Янли, – а можно ли задать вопрос леди заказчику?
– Конечно, мне можно задать вопрос.
– …Тогда… – продолжила Янли, – …Быть может, леди заказчик откроет нам, как будущим партнерам, кто инвестор этого проекта?
– Пардон, а какая вам разница? – насторожилась американка.
– Уважаемая леди заказчик, – мягко подключился Зенг, – мы никогда не позволили бы себе такого грубого нарушения этики, как завышение цены подряда. Вы пришли к нам с нашими друзьями Тэрэ и Юси, а это важно. Сейчас Янли задала вопрос потому, что если этот проект финансирует какой-то американский или международный фонд, то можно сделать так…
Молодой китаец улыбнулся, протянул руку к клавиатуре, и у числа, обозначавшего цену на экране, вдруг добавился справа нолик. Еще несколько движений, и под ценой выросла цепь арифметических операций:
Под ценой, умноженной на десять путем добавления нолика, появилась исходная цена.
Между ними и чуть слева вспыхнул значок «минус».
Внизу под чертой нарисовалась разность.
Справа отпечатались символы, означающие «поделить на три».
И затем, в кружочке, результат от деления разницы цен на три.
– Это, дорогая леди заказчик, ваша честная доля, – обаятельно улыбаясь, пояснила Янли.
– Такой китайский обычай, – добавила Юси, – откат пилится поровну между генеральным заказчиком, подрядчиком и посредником. Так не делают, если инвестор проекта – просто человек, или нормальная фирма, но у западных фондов деньги нечестные, так что вот.
* * *
Если бы Джоан Смит увлекалась гаданиями, и в ночь перед Рождеством ей бы выпало, что в будущем году она станет двойным агентом в Океании, и к тому же, начнет «пилить» деньги американских налогоплательщиков, она бы искренне рассмеялась. Теперь она уже вторично участвовала в таком «распиле», и не испытывала никаких угрызений совести. Правда, было страшновато (вдруг все это когда-нибудь всплывет), но… В ее жизни бывало и пострашнее. Короче говоря, спецагент CIA при посредничестве парочки резервистов ударила по рукам с китайскими подрядчиками, подписала контракт, отправила копию вместе со счетом в штаб-квартиру Гавайского отделения CIA, и получила уведомление: завтра произойдет платеж.
Китайцы сказали, что, хотя контрактный срок – неделя, реально офис с квартирой для Джоан будет готовы уже через три дня, и предложили на эти три дня бесплатно поселить ее в отеле «Pacific Resort» (где у них знакомые, а номера все равно пустуют). Но, у спецагента Смит на ближайшее время созрел другой план. Она отказалась от этого предложения, но попросила продать ей любой велосипед, прямо сейчас. Велосипед ей не продали, а подарили. Это была простейшая односкоростная машинка местной сборки, но вполне пригодная для того, чтобы пересечь остров 5 километров по диагонали.
Ее расчет был психологически обоснован. По-вашему, куда пойдет ирландец вечером после первого дня работы на новом месте? Конечно, в ближайший паб! Вероятнее всего, ирландец отправится туда вместе с новыми друзьями по работе – если успеет их найти. Немного зная Йерни Тинбэга, спецагент Смит не сомневалась, что этот ирландец уже нашел тут друзей. И действительно: в плавучем пабе, стилизованном под древний ирландский karrah (не путать с похожим кораблем викингов, называемом drakkar!), едва войдя в трюм-зал она увидела…
…И ее увидели.
– Джоан, двигай к нам! – крикнул Йерни, громко стукнув оловянной кружкой по массивной черной доске стола, – Друзья, знакомьтесь! Джоан Смит, археолог с Гуама! Джоан, ты тоже знакомься. Это Кайя, это Локки, это Сюян, а это Тойво.
– Мы с Джоан немного знакомы, – хитро улыбаясь, сообщила артифисер Цао Сюян молодая гонконгская китаянка из «Пушечного Клуба».
– Мир тесен, – прокомментировал Тойво Рантало, хакер из группировки «Epakuolleet», очень обычный молодой парень, на вид, будто с оленьей фермы где-нибудь в лапландской тундре.
– Верно, бро! Мир тесен! – согласилась обаятельная артифисер, – Ну, раз за столом появился новый человек, надо повторить первый тост, если я что-то понимаю в ирландских обычаях.
– Ты поняла главное: дух наших обычаев! – торжественно объявил Йерни Тинбэг, и быстро наполнил кружки портером, так что густая шапка пены поднялась над краями.
– А какой был первый тост? – поинтересовалась Джоан, обнаружив перед собой такую же кружку, как у остальных пятерых за столом. На самом деле, ее волновало другое: хочет ли «девятихвостая лисичка» Цао Сюян сломать легенду «археолога»…
– Первый тост? – весело переспросила Кайя Ниеминен, самая юная девчонка в группировке «Epakuolleet», – За рождение человека!
– В семье моего босса пополнение, – пояснила Цао Сюян, – этой ночью Тамми Чинкл родила девочку. Ну, ты же знаешь Тамми.
Джоан поняла: китаянка из «Пушечного клуба» не собирается ломать легенду, а намерена немного повеселиться в стиле: «я знаю, кто ты». Что ж, лучше принять эту игру.
– Конечно, Сюян, я знаю! Тамми, это жена Николо Чинкла с Нукунону-Токелау.
– Верно, гло! Ты не представляешь, как я беспокоилась за Тамми. А Тамми очень спокойно относилась. Четвертые роды. Как бы, привычно. Но когда беременность на фоне войны…
– …Очень стремно! – договорила Кайя, – Хорошо, что обошлось!
– Авиация янки не бомбили Токелау, и не стала бы бомбить, – заметил Локки Карлсон.
– Это потому, что формально новозеландская территория? – спросил Тойво Рантало.
– E-o, – подтвердил бывший финский военный летчик, уволенный за связь с «Пиратским Интернационалом», а теперь ставший экспертом-лейтенантом авиации Народного флота Меганезии, судя по нашивкам. Этот фигурант (и правда немного похожий на сказочного Карлсона, Который Живет на Крыше), единственный за столом был в военной униформе. Дополнительные значки, указывали, что Локки побывал в боях на Таити, на Соломоновых островах, на Новой Каледонии, в открытом океане на Северном тропике, и на Ниуэ. Вдруг спецагент Смит сообразила, что ведет себя подозрительно, разглядывая значки эксперта-лейтенанта. Следовало быстро отвлечься. Она повернувшись к Цао Сюян, и спросила.
