Текст книги "Мауи и Пеле держащие мир"

Автор книги: Александр Розов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 26 (всего у книги 81 страниц)

*** Лента результатов поиска по запросу «Фиджи…» (заголовки сообщений) ***

Дата 29.11.

22:05. Вити-Леву, Сува. Отель «Paradise». Взрывы. Погас свет. Авария, наверное.

22:30. Вити-Леву, Сува. Центр города. Горит дом правительства. Никто не тушит.

22:50. Вануа-Леву, Лабаса. Отель «Holyday». За окном взрывы и пожары. Война?

23:15. Вити-Леву, Сува. Отель «4-Sea». Выбило стекла от взрыва в офисе полиции.

23:25. Вити-Леву, Сува. Бар «B-52». На улице военные джипы. Слышна стрельба.

Дата 30.11.

00:10. Вануа-Леву, Лабаса. Улица. Тут война. Солдаты стреляют в каких-то людей.

00:25. Вити-Леву, Сува. Отель «Sofi». Нет электричества и воды. В холле военные.

00:30. По TV выступил генерал Тимбер, объявил путч и назначил себя президентом.

* * *

Визард Оз заинтересованно облизнулся и открыл на ноутбуке другое окно.

*** 30.11. TV-Fiji. Выступление генерала Тевау Тимбера, переходного президента ***

Друзья! Соотечественники! Наш великий и свободный народ долго терпел интриги со стороны иностранных агентов и инородцев, завезенных в эру колониализма. Но, когда чужаки, путем подкупа предателей в правительстве, захотели отнять исконные земли фиджийцев, наша армия выступила в защиту нации, и уничтожила продажный режим, вместе с его сообщниками – главарями этнических банд, шпионами, и лидерами экстремистских религий. Фиджи – для фиджийцев, отныне и навсегда!

* * *

Следуя принципам исконного фиджийского и христианского гуманизма, мы разрешаем религиозно и этнически чуждым элементам, до полуночи 1 декабря, покинуть Фиджи, и увезти по четверти центнера багажа на каждого члена семьи. У военных офицеров есть информация, в какой порт должны прибыть уезжающие в зависимости от того места, из которого уезжают. Уезжающие должны без возражений выполнять приказы офицеров.

* * *

Я хочу принести глубокие извинения туристам и другим нашим иностранным друзьям, приехавшим на Фиджи с добрыми намерениями. Все неудобства, причиненные вам при действиях нашей армии, будут компенсированы. Утром каждого из вас посетит офицер спецслужбы, расспросит о ваших проблемах, и решит эти проблемы без промедления. Желаю вам успешно продолжить отдых, работу или научные занятия на Фиджи.

* * *

Теперь о временном порядке управления страной. Подчиняясь прямо демократически высказанной воле народа, я принимаю на себя обязанности президента и премьер-министра Фиджи на переходный период, пока не будет полностью устранена угроза со стороны внешних и внутренних врагов, включая потенциальных агрессоров, шпионов, агентов иностранного влияния, и саботажников. Для людей с недостаточно твердыми правовыми устоями, сообщаю: шпионаж, саботаж и пособничество диверсантам будет наказываться на месте, по законам военного времени. Слава свободному Фиджи!

* * *

Молодой проконсул Конвента Меганезии – шеф штаба стратегического планирования Народного флота досмотрел выдающееся выступление главы фиджийских путчистов, и мысленно поаплодировал монументальной формулировке генерала Тимбера: «прямо демократически высказанная воля народа».

* * *

Параллельные события. Поздний вечер 29 ноября, коралловая банка Номуавау.

На севере границы между Фиджи и Тонга, немного южнее Увеа-и-Футуна, есть атолл Номуавау, отмеченный на картах просто как мелководная коралловая банка. У Номуавау обширная лагуна, но суша состоит из крошечных островков, на каждом из которых еле помещается десяток бамбуковых fare на сваях. Издавна тут правили ariki (короли – вожди) из рода Татокиа-Ту-И-Хеле. Молодой король Фуо-Па-Леле, достойный продолжатель традиций предков, руководил соплеменниками в налетах на склады и грузовые корабли индийских нелегалов-контрабандистов, и при обороне от налетов всяких лихих людей на родной атолл. Также, король решал гражданские споры, и наставлял юниоров в морском ремесле. В остальное время он рыбачил и занимался любовью с пятью своими женами. У короля было 2 сына и 7 дочек, и еще два прибавления ожидались в ближайшее время. Такая плодовитость необходима для выживания маленького почти первобытного микро-этноса посреди великого неспокойного океана. Да, жизнь на атолле Номуавау оставалась первобытной, но жители добывали из внешнего мира некоторые магические вещи, а том числе винтовки, лодочные моторы и Internet-планшеты.

Сегодня ariki Фуо-Па-Леле Татокиа-Ту-И-Хеле, вернувшись с рыбалки и поблагодарив ослепительной улыбкой четвертую жену, сразу протянувшую ему кружку прохладного пальмового пива, уселся на циновку, сделал первый глоток и включил Internet-TV. Он неплохо умел пользоваться некоторыми видами техники (хотя, был уверен, что это не техника, а магия, и к тому же, едва знал грамоту, а считал на пальцах или камешках). Предметом интереса короля Номуавау, конечно, были новости южной Океании. Канал новокаледонского любительского ITV оказывался в этом смысле хорошим источником данных о том, где сейчас заваруха, и можно под шумок поживиться. Несмотря на свою слабую грамотность, ariki Фуо свободно владел «lingua-franca»: смесью французского, английского и испанского, распространенной среди жителей Центральной Океании.

Сейчас ariki нашел интересную новость и повернулся к старшей, самой умной жене, -

– Ехаэри, ты видишь?

– Вижу, – отозвалась старшая королева, – на Большом Фиджи опять резня.

– Путч, – поправил Фуо, – так это называется. И что это может значить?

– У-у! – произнесла Ехаэри, – Это может значить добычу, а может значить проблемы.

– Да! – согласился ariki, – Надо советоваться с богами. Оуэ-Моа, дай мне rongo-rongo.

– Сейчас, – отозвалась пятая, младшая жена короля, прекратила поглаживать круглое брюшко (она была на изрядном сроке беременности) и протянула королю мешочек из акульей кожи, содержавший камешки с гадальными знаками.

На полчаса наступила полная тишина. Вождь из рода Татокиа-Ту-И-Хеле спрашивал совета великих предков, что на небе, рядом с Мауи и Пеле, держащими мир. А после гадания, вождь объявил: «Завтрашний рассвет несет удачу! Утром я возьму воинов, и отправлюсь за добычей на остров Лакалемба».

* * *

Утро 30 ноября. Эрроманго, Вануату.

– Слушай, Нгоро, – сказал Визард Оз, – надо притащить сюда семь бойцов, которые 13 ноября сожгли новозеландский фрегат «Нимбел» в океане на маршруте из Окленда к Раротонга. Этот метод следует тиражировать. Авиамодельные дистанционные пилоты в нашей здешней команде есть, а эти семь ребят будут инструкторами.

– Имена, должности? – привычно спросил Нгоро, доставая элнот из кармана шортов.

– Вот, смотри, – сказал проконсул, и протянул штурм-капитану свой элнот.

*** Дистанционные пилоты-участники акции «Плазматрон-Прима» ***

Сержант Рут – F

Капрал Иаои – F

Капрал Темао – M

Пилот Утахе – F

Пилот Фнир – M

Пилот Ормр – M

Пилот Лефао – M

Персональные коды см. приложение.

* * *

Штаб-капитан Нгоро сосредоточено кивнул, положил два элнота рядом, включил IR-передачу данных, потом ввел какой-то пароль, и через минуту объявил:

– Короче, Оз, эти семь бойцов, которые тебя интересуют, сейчас в Сигаве на Футуна.

– Ну! – обрадовался проконсул, – Это же всего тысяча км к ост-норд-ост от нас!

– Хэх! – буркнул Нгоро, – Здорово сказано. Всего какая-то сраная тысяча км. Только не говори мне, что лететь за этой семеркой надо прямо сейчас.

– Нет, Лучше вечером, так безопаснее. Ты полетишь на «SkyEgg», забросишь на Футуна центнер золота, заберешь «Апельсиновоз» и кое-что из загрузки. Глянь в бухгалтерии у Флокс Лофт запросы на снабжение. Там и золото возьмешь. ОК?

– Не вопрос, – сказал штурм-капитан, – только на «Апельсиновоз» второй пилот нужен.

– Так, Рут Малколм, – ответил проконсул.

– А, да, там же Малколмы. Ну, это нормально.

* * *

Полдень 30 ноября. Северный сектор акватории Фиджи. Островок Лакалемба.

Фортуна – Паоро иногда любит пошутить. В этот день контрабандный склад на одном маленьком островке привлек сразу две группы любителей поживиться чужим товаром сомнительного происхождения. Такое бывает в периоды острых военно-гражданских конфликтов. Первыми на склад успели парни короля Фуо-Па-Леле Татокиа. Тактика отработанная: несколько человек отвлекают внимание немногочисленной охраны, а остальные появляются внезапно, и ставят охранников перед первобытной (но все еще актуальной) дилеммой: «товар или жизнь». Когда товар не свой, то ответ, как правило, однозначен. Охрана – тоже люди, и не хотят подыхать за чужое добро.

Дело шло отлично, и полезное барахло со склада уже грузилось на проа команды атолла Номуавау, когда появились альтернативные претенденты: 100-футовый патрульный катер класса «Pacific» службы береговой охраны Фиджи с взводом морской полиции из числа сторонников «центристов» (правительства, которое прошлой ночью оказалось свергнуто «хунтой»). У претендентов было примерно поровну бойцов: по три десятка, но король Фуопалеле успел распределить своих бойцов по закрытым стрелковым позициям и на его стороне была внезапность. А морская полиция имела огневой перевес: пулемет калибра полдюйма на турели с бронезащитой стрелка. Этот пулемет свел на нет преимущество, достигнутое королем в начале боя. Команда Номуавау была прижата к грунту плотным вражеским огнем, и с трудом отстреливались из своих «Калашниковых» и «Uzi». Стены складских контейнеров слабо защищали от тяжелых пуль, и из бойцов короля Фуо уже каждый третий вышел из строя – кто-то навсегда. Но, и полисменам доставалось…

Стороны были увлечены друг другом, и совсем не обратили внимания на 60-футовый моторно-парусный катамаран туристического вида, проходивший более, чем в миле от Лакалемба. В акватории Фиджи-Тонга еще не были знакомы с коварными свойствами фрегантин Народного флота. Экипаж фрегантины, пользуясь маленьким спай-дроном, незаметно кружившим над океаном, определил патрульный катер, как «центристский» (значит – вражеский, ведь союзниками Конвента была «хунта» генерала Тимбера).

3-дюймовый пневматический миномет фрегантины почти бесшумно выпустил серию снарядов, начиненных пластифицированным аммоналом, и… Бойцы с атолла Номуавау увидели, как корабль их противников превратился в сплошной фейерверк, правда, очень недолгий. Бывает же удача в жизни! (см. выше про шутки Фортуны – Паоро). Конечно, простые парни с атолла догадались, чем (или кем) вызван данный физический эффект, поэтому экипаж фрегантины, подошедшей к причалу через три минуты, был встречен дружескими возгласами. Хорошо встретить в море нежданных союзников. Ведь так?

* * *

Вечер 30 ноября. Увеа-и-Футуна. Запад острова Футуна. Королевство Сигаве.

После ужина, вылетая из Ута-Харбор-Эрроманго на «SkyEgg», штурм-капитан Нгоро понимал, что прибудет в Сигаве посреди военной операции, так что по прибытии на гидроаэродром Толоке, не удивился, увидев у пирса десяток «Апельсиновозов», под погрузкой. Процедура выглядела отработанной. К открытым задним люкам фюзеляжей (размером с автобус) подъезжали мото-тележки с грузом бочек – «зажигалок», и крепкие ребята тут же закатывали эти бочки в трюм по пластиковым рельсам-направляющим.

Но, долго любоваться этим шоу гостю не дали. Подошли двое улыбающихся туземцев-тинэйджеров, вооруженных псевдо-пейнтбольными пистолетами-карабинами, и быстро организовали гостеприимство. Золото отправилось в местный расчетный центр, а Нгоро оказался на «королевском ранчо», расположенном в двух третях пути от «технополиса» Толоке до столицы Леава. Это ранчо, в общем, мало отличалось от такового в восточной Австралии. У двоюродного деда Нила Гордона Роллинга была когда-то похожая ферма под Рокгемптоном, и Нил (Нгоро), тогда еще мальчишка, учился там ездить на лошади, и играл с другими мальчишками в ковбоев.

…Посреди двора девушка-туземка, лет 20, невысокая, крепко сложенная, и удивительно пластичная, казалось, исполняла пантомиму на эстраде. Она будто специально оделась в лимонно-желтую майку и шорты, контрастирующие с темным цветом кожи, чтобы в лучах трех газосветных ламп, жестикуляция производила на зрителей максимальное впечатление. Дополнительным фактором усиления шоу была инсталляция, о которой специалист в области эстрадных танцев, сказал бы, что это – пилон для стриптиза, только почему-то поднятый на тяжелый треножник и украшенный чем-то вроде авиационной турбины, нанизанной на пилон, как на ось. Использовать такое для танца надо было как-то совершенно иначе, чем обычный пилон, и туземка-актриса знала, как именно.

Она с силой крутанула турбину вокруг пилона и обратилась к дюжине зрителей (тоже молодым ребятам), со словами:

– Я не слышу ответа на мой вопрос. Вы что, совсем слепые? Вы не видите, что у этого ветряка ротор болтает на полдюйма в стороны? Знаете, что будет, если он разгонится? Обормоты! У него от вибрации раскачает гайки, и какая-нибудь лопасть улетит с такой скоростью, что может оторвать кому-нибудь голову. Вы ищете на жопу приключений? Идите тогда, ловите больших белых акул на удочку! Ну, что все замолчали?

– Но, Лаалои, мы собирались переделать… – начал один из зрителей.

– Вы! – отреагировала она, – Собирались пить каву! А эта фигня уже стояла на месте и крутилась! По-твоему, гайки будут ждать, пока вы пьете каву? Хрен тебе! Короче: вы сейчас забираете эту фигню, демонтируете ее, проверяете лопасти и подшипники…

…Нгоро засмотрелся на увлекательное производственно-театральное шоу, и поэтому пропустил момент, когда рядом возник высокий, отлично сложенный туземец, одетый в свободную легкую тогу леопардовой расцветки.

– Aloha, штурм-капитан. Видишь, моя fafine сейчас ругается, это важное дело, так что я, наверное, сам приглашу тебя за стол и налью какао.

– Уф!.. – выдохнул Нгоро, сообразив, что имя «Лаалои» принадлежит королеве Сигаве, термин «fafine» аналогичен обще-полинезийскому «vahine», следовательно, персонаж, говорящий «моя fafine» о королеве, это король Улукаи, – …Aloha, ariki!

– Весело, правда? – заметил король, – Люди стали foa! Теперь они не то, чем кажутся!

– Весело… – отозвался штурм-капитан, подумав, что идея «люди стали foa» вообще-то многозначная и очень-очень небанальная (в свете публикации Хартии два дня назад).

– Ну! – король кивнул, – Про семерых ребят, группу мичмана Рут Малколм, которых ты ищешь, я скажу: они задержались на задании. Они случайно встретили дружественный свободный отряд. Они вместе прибудут ближе к середине ночи, а сейчас на полпути из северо-фиджийской акватории. Ну, идем пить какао. А ты поможешь мне, Нгоро? У нас великий итальянский художник, у него депрессия. Хорошо бы его как-то расшевелить.

– Знаешь, ariki, я никогда раньше не шевелил художников. Но, если надо, попробую.

* * *

Художник – нео-постимпрессионист, калабриец Вителло Фалерно пребывал не просто в депрессии, а в гораздо худшем состоянии. Если выразить это в терминологическом поле экзистенциализма, то он испытывал: «тревогу, отчаяние, и отчуждение от самого себя». Причиной стала статья в сетевом издании влиятельного всемирного журнала «Fine-art-Review», посвященная кибер-картине «Ad erumpere!» (Вырваться на свободу!), которую Вителло Фалерно создал на второй день своего пребывания в королевстве Сигаве (еще – заметим! – до драматических военно-революционных событий). Импульсом-идеей стала туземная девчонка по имени Отати. Калабрийский художник увидел ее в час уныния по случаю исчерпания скромного запаса сигарет, привезенного с собой из Европы. Кроме сигарет исчерпались и деньги, так что купить пачку в магазинчике при отеле в Леава не представлялось возможным, и эта беда отравляла художнику радость освобождения от постылой цивилизации (и от преследований за невозвращенный банковский кредит). А девушка, устроившись на сидении мини-бульдозера – квадроцикла с навесным ковшом, курила, правда, не сигарету, а самокрутку вроде сигариллы. Вителло обратился к ней с просьбой, произнесенной на языке Сигаве (по разговорнику для сотового телефона).

Момент веселого удивления этой юной туземки, отпечатался в сознании художника в комплексе с ландшафтом холмистых джунглей, начинающихся от края окультуренной береговой полосы. Вителло сразу увидел центральный пункт будущей картины: в чуть расширившихся глазах девушки на миг отразилось небо со стремительными силуэтами длинных белых облаков и сверкающим кружочком тропического солнца. А самокрутка, которой Отати угостила художника, оказалась превосходной, поскольку не содержала примесей ароматизирующей синтетики. И тут Вителло ощутил «Ad erumpere!». Всего несколько часов, и «Ad erumpere!» появилась на холсте, точнее в графическом файле, который был залит на персональный арт-блог художника. Такова реальная история. А сетевое издание «Fine-art-Review» интерпретировало это иначе.

*** 30 ноября. «Fine-art-Review». Паршивые овцы – история повторяется ***

Вернемся примерно на столетие в прошлое, в Германию 1933 года. Тогда была создана Имперская палата культуры под руководством Йозефа Геббельса, для идеологического контроля за искусством в соответствии с нацистской доктриной. Состав палаты включал подразделения: кино, радио, пресса, театр, литература, музыка и живопись, и работали в аппарате подразделений сами деятели соответствующих областей культуры. Как это ни позорно, мы должны признать: нашлись добровольцы для этой работы. Особенная роль досталась живописи, поскольку сам Адольф Гитлер считал себя художником и великим знатоком изобразительного искусства. Гитлер отдавал предпочтение жанру «Volkische» (народному – в нацистском понимании). Этот жанр предполагал пасторали, изображение деревенского уклада и быта Третьего Рейха, и непременно с акцентом на идеологии.

* * *

Сейчас история повторяется на другом краю планеты, в Океании, где банда психически нездоровых «фюреров» предпринимает попытки возродить фашизм под новым именем, объединив в «Конвент Меганезии» террористов, сектантов, наркоторговцев, маньяков и амбициозных туземных вождей. И там уже появляются «идейно-правильные» деятели искусства. Наверное, наиболее вопиющий пример, это Вителло Фалерно, бежавший из Италии, где совершил ряд преступлений, в Полинезию, где стал художником при дворе царька Улукаи, правителя бантустана Сигаве во французской колонии Увеа-и-Футуна.

* * *

15 ноября, боевики Улукаи вместе с тонтон-макутами Конвента, совершили на Увеа-и-Футуна военный переворот, сопровождавшийся грабежами, поджогами, уничтожением очагов цивилизации, и геноцидом «расово-чуждого» населения. Были убиты несколько тысяч этнических французов и выходцев из стран Азии. Сейчас в отношении Улукаи в Гаагский Трибунал уже направлен материал о преступлениях против человечности. А придворный художник этого царька в это время разместил на своем блоге картину под названием «Ad erumpere!» (Вырваться на свободу!) – восхваление дикой первобытной жестокости и призыв к террору против всей цивилизации. Что изображено на картине?

* * *

В центре композиции – бульдозер жизнерадостного цвета «зеленое яблоко». За рулем полуобнаженная туземка с хищной улыбкой на лице. В ее глазах отражается небо (это неоклассический прием показа «направленности свыше» в действиях персонажа). Как реализуется «направленность» в композиции: бульдозер сносит циклопическим ножом городской квартал. Детально показаны рушащиеся здания супермаркетов и офисных ансамблей. За ножом бульдозера, как по волшебству, вырастает позитивный пейзаж с джунглями, и полинезийскими деревенскими зарисовками в стиле полотен Гогена.

* * *

На этой картине Вителло Фалерно (принадлежащей по заявлению автора к жанру нео-постимпрессионизма), мы видим своего рода манифест агрессивного примитивизма и содержательно, и композиционно. Автор вовсе не стремиться познать какие-то тайны первобытности и найти новые грани эстетики. Он претендует на обладание знанием политической истины, и именно эту «истину» (в типично-нацистском, или маоистском плакатном формате) предъявляет зрителю. Тут перед нами не искусство, а пропаганда превосходства всего первобытного над всем цивилизованным. Пропаганда жестокая, призывающая к разрушению и убийству, во имя первобытного идеала, восхвалением которого Вителло Фалерно, видимо, и заслужил милость царька бантустана Сигаве.

* * *

Можно было бы заподозрить критиков картины «Ad erumpere!» в предвзятости (из-за слишком единодушного мнения о ее низком качестве). Но единодушие может быть объективным – если перед критиками вообще не объект искусства. И, наверное, права группа «Римской объединенной изобразительной студии», предложившая, чтобы этой картине давали оценку не искусствоведы, а офицеры по борьбе с экстремизмом. Такие изображения не должны засорять пространство художественной культуры.

* * *

Штурм-капитан Нгоро прочел статью, затем еще раз посмотрел на саму картину, затем перевел взгляд на Вителло Фалерно, который с мрачным видом сидел над кружкой уже остывшего какао. Затем, штурм-капитан снова посмотрел на картину и объявил:

– Знаете, foa, мне нравится «Ad erumpere!». А критик, автор статьи, ну, хрен с ним. Ему заплатили, он отрабатывал. Это бизнес.

– Вот и я говорю! – поддержал Улукаи, – ты зря расстраиваешься, Вителло.

– Вы не понимаете, – пробурчал художник, – ко мне прилипло клеймо «нацист».

– Вот, блин, в натуре! – сказал Нгоро, пододвигая к себе один из ноутбуков, лежащих на широком столе, – по ходу, придется посмотреть, кто в спонсорах у «Fine-art-Review».

– Какая разница? – со вздохом, спросил художник.

– Найдем – увидим, – отозвался штурм-капитан, играя пальцами на клавиатуре, – Ага, их генеральный спонсор: «The Coca-Cola Company». Круто! Самый дорогой брэнд мира в первом десятилетии XXI века. А основана компания в 1886-м. Это значит, что в период Третьего рейха, эта компания уже существовала, что наводит на мысли…

– Это ведь американская компания, – заметил король, – а Третий рейх был в Евросоюзе.

– В Германии, – угрюмо уточнил Вителло Фалерно.

– Не важно, – ответил Нгоро, – германский нацизм был международным бизнесом. Все главные мировые оффи участвовали. Сейчас найдем… Вот, пожалуйста. В 1940 году в Третьем рейхе филиал «The Coca-Cola Company» начал производство нового напитка «Fanta», из местного яблочного сырья, на которое не влияло эмбарго антигитлеровской коалиции на поставку сиропа для «Coca-Cola». Даже картинки есть. Это этикетка, а это рекламные плакаты. После поражения Гитлера «Coca-Cola» сперва дистанцировалась от нацистского напитка, но в 1960 году снова оформила эту торговую марку, и с 2008 года торгует гитлеровским яблочным напитком «Fanta» по всему миру. Wow!!!

Некоторое время Вителло изучал картинки на экране, а потом покачал головой.

– Сволочи они. Но увы, это никак не отмоет мою репутацию. Все одно к одному. Гады! Подшили этот дурацкий кредит к нацизму, и я теперь как Геббельс.

– Какой кредит? – спросил король.

– Просто, банковский кредит. Я не мог его вернуть, и сбежал сюда, забрав мой любимый электронный мольберт, без которого не могу работать. Теперь, по закону, я преступник, потому что мольберт должен был быть отдан банку в счет долга.

– Забудь об этом, – посоветовал ему король Улукаи, – В нашем королевстве менеджеры банков расстреляны утром 15 ноября. Дыши свободно, как говорят ребята из Li-Re.

– О, Мадонна! – грустно произнес Вителло, – боюсь, пресса теперь напишет, что это я подговорил расстрелять банкиров, чтобы не возвращать кредит.

– Нет же, amigo! – возразил король, – Это Хартия! В Меганезии отменены все долги по банковским кредитам, а все менеджеры банковских структур подлежат ВМГС.

– А, – Вителло обреченно махнул рукой, – все равно, пресса напишет, что я виноват.

– А раньше про тебя нормально писали в прессе? – поинтересовался штурм-капитан.

– Раньше-то про меня вообще не писали, – признался художник, – видишь ли, я не успел завоевать популярность. Сейчас такое время, что для этого нужны деньги на раскрутку, иначе ничего не получается. Я пробовал просто делать выставки, влип в этот кредит…

Штурм-капитан Нгоро почесал в затылке, сделал несколько глотков какао, вытащил из кармана сигареты и зажигалку, прикурил, посмотрел на звезды, в направлении которых уползала лента синеватого дыма, и задумчиво сказал, будто обращаясь к этим звездам:

– Не понимаю я некоторых художников. Конечно, художники – люди очень креативные, следовательно, загадочные. И все же: вот, стремится художник к популярности. Делает выставки, старается вызвать у зрителей, типа, отклик на свои картины. Тратит ресурсы, материальные, нервные и календарные. И вдруг – бац! К нему приходит, блин, реально всемирная популярность. А он вдруг впадает в депрессию. И где были, логика, а?

– Всемирная популярность? – удивился Вителло Фалерно.

– Да, блин! – штурм-капитан ткнул пальцем в экран ноутбука, на который был выведен красочный сайт «Fine-art-Review», – прикинь: у этого сетевого журнала 28 миллионов подписчиков в 47 странах на девяти языках. Теперь все они знают, что есть художник Вителло Фалерно, нео-постимпрессионист, типа, такой монстр, круче Гитлера. Ну?

– Я антифашист, – сообщил художник.

– Отлично! – штурм-капитан кивнул. – Гитлер был фашист, а ты антифашист поэтому, соответственно, ты круче. Чувствуешь логику?

– Не чувствую, – честно признался Вителло.

– Правильно, что ты не чувствуешь. Ее тут нет. Но это неважно. Мировой PR, это тема, которая лишена логики вообще. Главное: ты достиг всемирной известности. А путь, по которому ты ее достиг, ни хера не значит. Если для тебя идеология принципиальна, то напиши в своем блоге: «Я круче Гитлера, потому что он был фашист, а я антифашист». Двадцать фунтов против дохлой селедки, что эту фразу растиражируют твои фанаты.

– Где я напишу? Мой блог наверняка уже заблокировал провайдер.

– А где у тебя хостинг? – спросил король Улукаи.

– В какой-то здешней бесплатной сети, – сказал художник, – Мне ее рекомендовала Рут, подружка твоей жены. Это было 15-го, после заварухи. Имя сети: «OYO-LUNA».

Король хлопнул себя ладонями по бедрам и расхохотался.

– Вителло! Дыши свободно! Сайты в сетях серии «OYO» никто не может блокировать. Подробности спроси у кого-то, кто разбирается в этих фокусах, но, в общем, эти сети никому не принадлежат, они мозаичные и состоят из кучи серверов на стрателлитах, маленьких любительских стратосферных дирижаблях.

– Точно, – подтвердил Нгоро, – схема «OYO», это северокорейская разработка, чтобы агитировать за чучхе во всем мире. Сети этой схемы, как бы, виртуально скользят по «облачным» хранилищам данных обычного Интернет. Чтобы отгородится от них, надо обрубить все облачные хранилища, а это жопа для мировой инфосети. Так что можешь залезть на свой блог, и пообщаться с фанатами. Позитив поднимет тебе тонус.

Эта рекомендация была немедленно востребована. Вителло Фалерно открыл главную страницу своего блога, прошептал: «О, Мадонна! Двадцать тысяч комментов!», и начал отвечать на вопросы и предложения виртуальных гостей. А штурм-капитан и король понимающе переглянулись и отодвинулись на противоположный край большого стола, чтобы не мешать художнику резвиться в потоках популярности и славы.

– Слушай, Улукаи, – тихо спросил Нгоро, – а мичман Рут правда подруга твоей fafine?

– Да. Рут сразу подружилась и с моей fafine, и с моей fiehine, и с моим младшим братом Этеэли, мэром Толоке. Со мной она тоже подружилась. Замечательная девушка.

– Понятно. А что скажешь про ее команду?

– Так, – король улыбнулся, – жаль, что это не моя команда. Я мечтаю собрать похожую.

Штурм-капитан молча покивал головой. Нечего ответить: прозвучала высшая оценка, причем дал ее человек, сам являющийся лидером отличной команды. А тем временем, художник наткнулся на что-то необычное среди множества комментов-предложений. Примерно полминуты он задумчиво глядел на текст, а потом спросил:

– Улукаи, может ли человек из Европы приехать жить в твою страну?

– Я не знаю, – ответил король, – наверное, этому человеку в Европе виднее, может ли он добраться до моей страны.

– Э-э… – Вителло снова задумался, – …Наверное, я неправильно спросил. Скажи: если человек из Европы доберется до твоей страны, то ты разрешишь ему здесь жить?

– А что он будет здесь делать? – поинтересовался Улукаи.

– Он пишет, что хотел бы сделать большую ферму-плантацию. Он агробиолог, ученый, занимается новыми сортами растений, кажется, генетически-модифицированными.

– Пусть приезжает, я дам ему в аренду для плантации землю на востоке, в нашей новой провинции Ало. Я могу это сделать по Хартии, как олдермен-директор территории.

– А он может с тобой поговорить по SKYPE? – спросил художник.

– Да, – подтвердил король, и похлопал ладонью по своему ноутбуку, – пусть звонит.

– Я пока пройдусь, – сказал Нгоро, и поднялся из-за стола, – что тут поблизости?

– Ха! – король широко улыбнулся, – Посмотри храм летучих лисиц, это пятьсот шагов на север вдоль берега. У нас их называют пэка. В темноте пэка летают воровать фрукты на фермах, и их можно увидеть на фоне неба. В сказках говорится: пэка приносят удачу, а ученые говорят, что пэка опыляют фруктовые деревья.

– Ого! Этим полезным существам даже построили храм?

– Нет, этот храм заставили построить французы для своего христианского бога. А пэка просто жили там под крышей, если их не гоняли. Теперь французов здесь нет, и вот, я распорядился, чтобы весь храм отдали пэка. От пэка нам точно больше пользы, чем от французского бога.

– Пойду, посмотрю, – сказал Нгоро, поднимаясь из-за стола, и тут…

…В ворота двора ввалилось семеро тинэйджеров (три девчонки, четверо мальчишек), сопровождавшие молодого крепкого мужчину, туземца лет 25 с плюсом, по манерам – характерного вождя маленького меланезийского племени.

– Aloha, ariki! – крикнула одна девчонка в униформе мичмана, – E ke mali fa-i?

– Falofa e malo, Рут, – ответил Улукаи, – вот, вас всех тут ждет штурм-капитан Нгоро.

– Ну, классно! – она кивнула, – Aloha, кэп Нгоро. А мы привезли короля Фуо-Па-Леле с атолла Номуавау с его командой. Ariki Фуо наш человек. Мы в бою познакомились!

– В бою? – переспросил Нгоро, с интересом глядя на нового персонажа. Рут Малколм с готовностью уточнила:

– Эти ребята с Номуавау блокировали мародеров на Лакалемба, а мы доделали дело.

– Iaora kanaka, я расскажу, если вы спросите – негромко и уверенно сказал туземец. И штурм-капитан Нгоро интуитивно понял: этот дикий вождь очень-очень пригодится.