Текст книги "Мауи и Пеле держащие мир"

Автор книги: Александр Розов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 80 (всего у книги 81 страниц)

– Азартные ребята, – прокомментировала Рут Малколм, помешав в котле какао, густое, как вулканическая лава, – так, давайте теперь по порядку знакомиться. Это Еситори Рини, а это Нагэки Агути. Наши фридайверы «ама» из района Убе, на юге острова Хонсю, Япония.

– Вы ама? – немного недоверчиво переспросила Деми Дарк, глядя на двух японок, примерно ровесниц Рут Малколм.

– Да, – ответила Рини, и улыбнулась, так что на ее круглых щеках возникли ямочки.

– Все правильно, – добавила Агути, заинтересованно подняла брови и спросила, – почему вы удивляетесь, что мы – ама, сен Верховная судья?

– Называйте меня просто, Деми, – сказала француженка, – я удивляюсь потому, что ама, это экзотика, почти миф.

– Что ты, Деми, – тут Агути покрутила головой, – это не миф, а работа, очень тяжелая там, в Японии, и совсем другая здесь. Страны очень разные, понимаешь, Деми?

– Очень, – подтвердила Рини, и снова продемонстрировала улыбку с ямочками на щеках. У француженки возникло чувство, что эти две японки отличаются только стилем. Одна очень немногословная, зато очень выразительная, а вторая любит поболтать. Внешне обе японки выглядели очень похоже. Эти девушки были крепко сложенные (по японским меркам даже слишком основательно), но ничуть не толстые, по-своему очень пропорциональные. Лица лунообразные, глаза миндалевидные, карие, волосы прямые и жесткие, стрижки короткие. Сходство внешности навевало мысль об их близком родстве, и Деми спросила.

– Вы случайно не сестры?

– Нет, – сказала Рини, и улыбнулась теперь по-другому, будто размышляя о чем-то.

– Мы, – добавила Агути, – вроде бы, даже не родня, но все ама немного похожи. Говорят, что первые ама были дочерьми Аматерасу, богини Солнца, здесь ее зовут Ити-те-Ра, и тут тоже говорят, что у нее были дочери, которые спустились на море.

Рут Малколм помахала в воздухе своей специальной ложкой, вставила в разговор.

– Солнце везде одно, и у всех морей один берег. Только у нас море теплое, это плюс, ага?

– Это плюс, – очень серьезно подтвердила Рини.

– В Японии, – пояснила Агути, – теплый сезон, это только лето, а рабочий сезон длиннее, он включает весну и осень. Когда вода плюс 15, неприятно нырять даже в гидрокостюме.

– Рыба готова, – сообщила Рини. Тут надо заметить, что, разговаривая, японки продолжали обрабатывать рыбину и бросать ломтики в тазик с каким-то фруктовым соком (кажется – с лимонным). Теперь все ломтики лежали в тазике.

– У меня тоже готово, – сказала Рут, вдохнув в полную силу, и заорала, – Мужики! Какао!

Мужики – те двое в китайских спецовках, которые возились среди крупномерного хлама, наваленного на плавучем поле, и несколько минут назад присоединившийся к ним штурм-лейтенат Ясон Дасс, двинулись к «бытовому углу». И Деми Дарк сразу узнала знакомых:

– Aloha! Авиа-комэск Улат Махно и штурм-капитан Пиркс Металлика, я рада встрече!

– Aloha oe! Maeva-i Suvarow! – энергично откликнулся Пиркс.

– Дыши свободно, – добавил Улат Вук Махно.

– Деми, ты удивишься, когда узнаешь, что все это такое, – сказал Ясон Дасс, показывая в сторону только что покинутого хлама, – Это «золотой самолет Li-Re».

– Что? – изумилась она, – тот самый самолет, на котором привезли золото Махди?

– Это, – сообщил ей Махно, – итальянский 55-футовый летающий катамаран «Маркетти-55» образца 1923 года. Первая трансокеанская летающая лодка в истории. Мы построили почти точную копию еще там, в Гайане год назад. А в ночь на 30 июля взяли на абордаж транспорт «Надар», который вез золото Махди на Фиджи. Кажется, с тех пор прошла вечность…

Деми Дарк согласно кивнула.

– По меркам событий, в самом деле, вечность. А этот самолет с тех пор лежал спрятанный?

– Да, – подтвердил Махно, – я даже не знаю, когда бы мы его снова собрали, но тут появился коллега Пиркс и, с подачи Рут, стимулировал это дело.

– Стимулировала Виолета Риос, – поправила Рут, наливая всем какао, – Виолета была, типа в командировке, или в гостях у Звездочета, и там всплыла тема.

– У того Звездочета, который Ежи Ковальский из Польши? – спросила Деми.

– Да, точно. По ходу, ты знаешь эту тему с «польским снежком».

– Знаю, но при чем тут древняя модель летающего катамарана?

– Так ведь «польский снежок» надо отправлять оптовым покупателям, – пояснила Рут.

– Теперь у нас кроме просто верфи, будет еще авиа-верфь, – гордо добавила Нагэки Агути.

– Уже почти есть, – сказала свое слово Еситори Рини.

– Я смотрю, – заметил Ясон Дасс, – у вас тут целый замаскированный технополис. Плаферы, вероятно, главные промышленные объекты.

– Еще бы! – подтвердил Махно, – Плаферы, это же прорыв в фермерстве. Первый плафер был построен тут в сентябре, и дает полтораста тонн хлореллинового комбикорма в день. Было бы примерно вдвое больше, но много жрут пришлые креветки, а их жрут кальмары и рыба. Мы собираемся организовать тут регулярную добычу рыбы, а пока так, по-любительски ловим.

– Подожди, – удивилась судья, – ты хочешь сказать, вы сделали плафер еще до революции?

– Да, – Махно кивнул, – а четыре других плафера – молодые. Там применены генетические разработки Эвери Дроплет. Фитококки, синтезирующий каучук. Дафнии, синтезирующие конструкционный хитин. Гидроиды, синтезирующие кое-какие биоактивные вещества. И одноклеточные диатомовые водоросли, у которых силикатные микро-панцири. Вот из этих водорослей в одну стадию можно получать пластифицированный пенобетон, отличный материал для плавучих конструкций. Товарная продукция у нас пока только хлореллина, в смысле, комбикорм. Мы отгружаем его партиями по 30 тонн. Спрос хороший.

Деми снова покивала головой, и поинтересовалась:

– А как вы это отгружаете? Я тут не видела ни одного грузового корабля.

– А ты видела, куда направлены разгрузочные трубы комбайнов? – спросила Рут.

– Нет, мы не подходили близко к плаферам.

– Ага! Так вот, трубы направлены вниз. Мы загружаем продукцию в кибер-галеоны.

– Это, – пояснила Агути, – 50-футовые мини-субмарины с роботизированным управлением.

– Недорогие, – лаконично добавила Рини.

– Толково, – произнес Ясон, – отгрузка идет, а враг не видит. А этот кибер-галеон, по ходу, конверсионная версия субмарин «Danubi», я угадал?

Рут Малколм негромко похлопала в ладоши в знак того, что он угадал, и предложила:

– Гости, кушайте! Может, вам кажется, что какао не очень совместимо с кусочками групера, приготовленными в стиле суши. Так вот: четко совместимо, провалиться мне сквозь небо!

– Сейчас проверим! – сказал Ясон, и тут же поставил эксперимент. Деми понаблюдала за его реакцией и, убедившись, что ничего страшного не случилось, последовала его примеру.

– Вообще, – продолжил Махно, – построить такое камуфляжное производство, это была идея Гремлина. Он тогда еще не оправился от ранения, его очень сильно зацепило в том рейде за золотом Махди. Так вот, он понемногу приходил в норму, и расспрашивал, как работают «отверточные» предприятия, оставшиеся от Великой Кокаиновой тропы.

– Вообще-то, Улат, – возразила Рут, листая виртуальные странички в своем элноте, – это не Гремлин, а ты начал расспрашивать. Началось это 21 августа. У меня все ходы записаны. И разговор насчет того, что городок должен начинаться с фермы, тоже завел ты. Типа, город-деревня по принципу Джо-Джима. Ведь так было?

– Да, – Махно улыбнулся и пожал плечами, – знаешь, Рут, я никак не могу привыкнуть, что Малколмы все протоколируют. И ты, и близнецы тоже.

– Ормр и Фнир раздолбаи, – ответила она, – черкнут три слова и, типа, все. Я тоже не очень аккуратная. А вот сестричка Хрю, это ого! Она вообще конспектирует весь флейм. Короче: разговор начал ты, 21 августа. У тебя еще повязки были от касательных в бок и в голову.

– Улат, тебя тоже зацепило в «золотом рейде»? – быстро спросила Деми Дарк.

– Да. Но, это действительно были только касательные ранения.

– Улат тогда уже почти поправился, – сообщила Рут, – и даже вел диспуты о социологии.

– Я был болван-болваном, – возразил Махно, – я принял всю вашу семерку за аборигенов, полинезийцев и метисов.

– Семерку? – переспросила Деми.

– Да, – сказал он, – кроме Малколмов там были полинезийцы Темао и Лефао, Иаои и Утахе.

– Это, – пояснила Рут, – наши сводные родичи утафоа. Прикинь, Деми: мы вместе росли.

– Понятно, – судья кивнула, – слушай, Рут, а где вы живете? В смысле, дом или типа того?

– Хочешь посмотреть наше гнездо прямо сейчас? – напрямик спросила 19-летняя креолка.

– Ну, если никто не обидится, то…

– …Все ОК! Поехали, тут два шага. Пиркс, можно я покажу Деми наш фотоальбом?

– Aita pe-a, – ответил резерв-штурм-капитан, – как говорят Li-Re, тайна частной жизни, это гнилое изобретение плутократии, так что показывай все, что Деми захочет посмотреть.

* * *

С дистанции триста метров «гнездо» уже не было похоже на мусорную кучу, а напоминало натуральное птичье гнездо из веточек, точнее, из стволов бамбука. Если бы жили на планете аисты размером с самолет «кукурузник», то они могли бы строить такие гнезда. Будто аисты утащили штабель калиброванного бамбука с какой-то лесосеки, и сплели структуру вроде застывшего вихря на палубе рафт размером чуть больше, чем с эпический «Кон-Тики» Тура Хейердала. А вот с дистанции сто метров уже становилось ясно: внутри «гнезда» размещен интерьер коттеджа – один этаж плюс большая мансарда. Именно интерьер, поскольку стены практически отсутствуют. Есть только элементы кровли для защиты от дождя. В принципе, традиционные полинезийские дома – «fare» так и строятся, практически, без стен, и только некоторые помещения оборудованы ветрозащитными щитами. Если построить тут легкий коттедж со сплошными стенами, то первый же шторм может снести его в море. А у такого «гнезда» парусность низкая, воздушный поток пролетает насквозь, и структура держится.

Деми Дарк осмотрелась в помещении, игравшем, видимо, роль гостиной, и объявила:

– У вас тут уютно. Какое-то все… Позитивное, что ли.

– Ага, – весело подтвердила Рут, – тут принято, чтобы дом генерировал позитивные эмоции.

– Тоже идея Li-Re? – спросила Деми, разглядывая фотографии в пластиковых рамках, очень забавно, мозаично развешенные тут и там на стыках структуры «гнезда». Одни фото были просто красивые, другие – вроде ничего особенного, и просто, наверное, отражали какое-то событие, важное для хозяев дома. А третьи – откровенно-эротичные. Деми подумала, что не решилась бы повесить на стену своей гостиной фотографии с такими стоп-кадрами…

– Вообще-то, – призналась Рут, – есть два мнения: то ли это идея Li-Re, то ли просто мы так поняли, а пастор Джо-Джим имел в виду другое. Но, у него теперь не спросишь, прикинь?

– Чтобы прикинуть, – заметила 25-летняя француженка, – надо знать больше.

Рут кивнула в знак согласия и пояснила:

– В книжке Джо-Джима «Ветер свободы» такая тема: обычный человек не делает в жизни ничего, что нужно скрыть от окружающих. Но, при тоталитаризме, чтобы навязать людям слежку, как бы, для их же пользы, вдолбили в мозги паранойю насчет стыда. Грузят им это, начиная с детского сада и школы, чтобы потом любого взрослого можно было напугать видеозаписью, как он с кем-то занимается сексом, или просто где-то ходит голый. Но, как говорит док Лукас Метфорт, у Джо-Джима было много скрытых мемов из книжки-библии.

– Я, – сказала Деми, – прочла «Ветер свободы» по диагонали, и все же, видела там критику библии. Так что, насчет мемов это не факт.

– Факт – не факт… – Рут пожала плечами, – Вот, вы на сессии отстранили Рико Верде. Мол, какого хрена он расстрелял так много священников и школьных учителей? Вы суд, и ваше решение – это решение foa, понятно. Моя мама тоже говорит: убивать людей надо только за беспредел, а в других случаях лучше как-то мягче. Типа, да, все так, и все же, мне кажется, правильно Рико Верде их расстреливал. Без этого было не сделать быстрый культуроцид. Прикинь, Деми, главное не в том, что расстреляли несколько тысяч этих общечеловеческих организмов, а в том, что остальных таких же напугали до ступора. Они теперь не будут агитировать за эти сраные общечеловеческие ценности, хоть ты миллион баксов им дай. И получается, что инфосфера стала чище. Даже в лексике стало меньше неоколониалистских словечек про мораль, аморальность, книжку-библию, и вообще вокруг этого. Ведь так?

– Так, – согласилась судья, – действительно меньше.

– Вот! Поговори об этом с Лукасом и Олив Метфорт. Смотри, – Рут показала рукой сквозь ажурную структуру «гнезда», – видишь, дрейфует «Лимерик», их яхта, классика, парусная одномачтовая. И рядом еще Ф-джонка. Это к ним приехал Визард Оз с семьей.

Деми Дарк присмотрелась к 12-метровой яхте, рядом с которой наблюдались объект вроде брошенной 40-метровой баржи. Только через четверть минуты она поняла, это не баржа, а летающая лодка «Ф-джонка» в парковочном положении, со сложенными крыльями.

– О, черт! Хорошая маскировка. Рут, ты потом подбросишь меня туда?

– Aita pe-a, Деми. Хоть прямо сейчас.

– А давай не сейчас? Я, все же, хочу понять: что ты думаешь про Рико Верде и про Li-Re?

– Так, я, типа, все уже сказала.

– Ну, – Деми улыбнулась, – по ходу, я недостаточно понятливая. Ты полагаешь, что Верде поступал правильно в плане идеологических чисток, и Верховный суд зря его отстранил?

– Это трудно объяснить… – 19-летняя креолка вздохнула, – …По жизни бывает, что правота одновременно с двух противоположных полюсов. Я думаю, Верде правильно проводил эти чистки, но и вы правильно сделали, что его отстранили, потому что слишком это стремно.

– Хэх… – Деми задумчиво облизнула губы, – …Знаешь, я, типа, поняла твою мысль. Это как перелистнуть страшненькую страницу в книге.

– Ага, типа того. Ты классно сказала, кстати.

– Мерси! Я люблю, когда меня хвалят. А что, все-таки, насчет Li-Re?

Рут Малколм неопределенно покрутила пальцем над головой.

– Помнишь, на Первой Ассамблее многие foa наехали на Арчи Дагда Гремлина из-за Li-Re, потому что этот Джо-Джим при жизни был христианским пастором.

– В тот момент никто никому особо не доверял, – заметила Деми.

– Ага, верно! И все же, foa вытащили стволы, только когда дело дошло до Li-Re. Кстати, ты классно тогда выступила, в смысле, встряла, а то может, и правда дошло бы до стрельбы.

– Думаю, по-любому, не дошло бы, – ответила Деми, – но я так, на всякий случай встряла.

– Короче, – сказала Рут, – ты правильно сделала тогда. А я сейчас говорю про Li-Re. Учение христианского пастора всегда подозрительно. И в Южной Америке, и в Океании, пасторы творили такое, что волосы дыбом. Но в отношении города-деревни Джо-Джима в Гайане история была наоборот. Там оффи, в смысле Панамериканская полиция, убили всех, типа «экстремистских сектантов». Хотя по CNN говорили, что сектанты сами себя убили. Как с сектой Peo-Te, «People’s Temple» в 1978-м, там же в Гайане. Это значит, что и у «People’s Temple» и у «Liberty-Religion» были классные идеи, а то с чего бы оффи стали их давить?

– Гм… – буркнула судья, – …Знаешь, Рут, это еще не аргумент. Панамериканская полиция, например, борется с организованными бандами, у которых вряд ли есть классные идеи.

– Да, верно… – Рут постучала кулаком по своему колену, – …Ладно, аргумент не в кассу. Я лучше расскажу по порядку. Гремлин с командой боевиков полетел добывать золото, чтобы купить оружие для самозащиты общины Li-Re в Гайане. Добыл. Но поздно: там всех убили. Получалось, что или все зря, или надо типа, внедрить учение Джо-Джима тут на Сувароу.

Деми Дарк удивленно подняла брови:

– Что? Христианизировать foa?

– Нет, не христианизировать. Ты же сама читала: Li-Re, это не то, что книжка-библия.

– Да, не библия, но христианство. Известно, как пасторы распространяют христианство.

– Знаешь, Деми, тут все иначе. Я думаю, у Гремлина была мысль: пройдет какое-то время, окружающие общины увидят, что Li-Re, это классно, и тоже станут жить по учению Джо-Джима. Гремлин немного идеалист, хотя и профессиональный командир спецназа.

– Ну, допустим, – сказала Деми, не скрывая нотку скепсиса, – а что практически?

– Практически, – ответила Рут, – пока шла война за Хартию, Гремлин командовал дивизией, Пикачу – эскадрой спецназа, а Махно – диверсионным крылом авиации, здесь рулил доктор Протей, советуясь с Метфортами-старшими по философии. Те foa, которые в ходе военно-гражданской ротации тут оседали на время или надолго, тоже вносили какие-то мысли. Это крутилось еще с октября, и вышло что-то синкретическое, как выражается док Лукас.

– Так это Li-Re или не Li-Re? – спросила судья.

– Вот об этом я без понятия, – призналась 19-летняя креолка, – но, по-моему, вышло дельно, потому что foa прижились, и ряд женских организмов уже начинает размножаться, ага.

– Ты тоже, Рут?

– Я пока на очереди. Кое-какие дала сначала надо уладить. Папе с мамой помочь, в смысле организации. Прикинь: на фабрике на Тупаи было сто рабочих, а теперь восемьсот. Плюс, оборудование новое, производительность вдвое выше. Значит выпуск на полтора порядка больше. То мы с Пирксом, то близнецы, летаем на Тупаи. Типа, вахтами. И еще, мы делаем промзону на Сувароу, и будем тиражировать «Маркетти-55», ты уже поняла. А тот филиал, который на твоем Увеа-и-Футуна, и так в надежных руках. Ты знаешь инженера Скйофа.

– Я знаю Скйофа, – произнесла Деми, – а ты сползаешь в привычную тебе бизнес-тему.

– Ага, – Рут Малколм вздохнула, – только, ты пойми меня: я ни бум-бум в этих религиозно-философских делах. Я же предложила: давай поедем на «Лимерик» к Метфортам.

– Давай поедем, – согласилась судья, поняв, что предложение разумное.

*62. Немного философии, или путь коммандос

29 марта 2 г.х. Лагуна атолла Сувароу. Яхта «Лимерик».

Теплый ветер лениво хлопал полотняным навесом над топ-бриджем яхты «Лимерик». Под навесом, за круглым грубоватым, но по-своему эстетичным деревянным столом, довольно уютно разместились в бамбуковых три женщины разного возраста: 19, 25 и 43 года и один мужчина лет 50. Этот мужчина наполнил стаканы пальмовым вином и объявил:

– Мы с Олив обожаем заводить экстремальные знакомства!

– Лукаса это возбуждает, – заговорщическим тоном добавила его жена.

– Тебя это тоже возбуждает, моя стремительная стрекоза, – заметил он.

– Стремительная? О! Мне нравится этот эпитет! Но, не забывай: нам задали вопрос.

– Я не забыл, и думаю, как ответить на этот вопрос сенты Верховной судьи.

– Лукас! – взмолилась Деми Дарк, – просто по имени, ладно?

– Да, конечно, Деми, если тебе так будет комфортнее. Что ж, попробуем общими усилиями разобраться в эволюции идей покойного пастора Джо-Джима. Судя по его статьям, он был самоучкой в политэкономии и глубоко верующим американским пятидесятником, как и его предшественник Джим Джонс, основатель «Народного Храма» или «Peo-Te». Джим Джонс действовал на полвека раньше, когда пятидесятники США стали расширять бизнес путем миссионерства в Третьем мире. Но как говорил Киплинг «Восток есть Восток, а Запад есть Запад, и вместе им не сойтись». Публика Третьего мира занята другими проблемами, и не воспринимает проповедей, рассчитанных на публику Первого мира. Что делать? Можно по накатанной схеме платить за веру – туземцы подыграют, чтобы получить деньги. А можно взглянуть на мир глазами туземцев, и попробовать реально склонить их к своей вере. Этот второй путь известен давно: по нему шли иезуиты в Южной Америке в XVII веке.

– Любимый, – вмешалась Олив, – ты же сейчас углубишься в историю до самой Атлантиды.

– О, нет, беспокойная пчелка, до Атлантиды мы, все же, не дойдем.

– Ладно, тогда я успокоилась и внимательно слушаю, – сказала она.

– Так вот, – продолжил Лукас, – в 1602 году, некий итальянский монах Томмазо Кампанелла сочинил иезуитский трактат, или политический роман «Город Солнца».

– Вроде бы, – сказала Деми Дарк, – «Город Солнца» это из серии утопического социализма.

– Да, – ответил он, – если называть так трудовой лагерь с административным распределением материальных ресурсов и четкой регламентацией жизни. По принципу, похожему на «Город Солнца», строились иезуитские редукции – поселения для христианизированных индейцев в Южной Америке. Замечу, что на Сувароу половина жителей – индейцы племени ваовао из Гайаны. Там они обитали на периферии города-деревни Джо-Джима, а в Океании воевали в спецназе под командованием Пикачу, он сам индеец, и один из лидеров Li-Re.

Рут Малколм импульсивно взмахнула руками.

– Нет! Li-Re это совсем другое!

– Откуда ты знаешь, юная леди?

– Как откуда?! Мы же здесь живем!

– Да, – сказал доктор Метфорт, – вы живете здесь, а не в городе-деревне Li-Re в Гайане. Это разница. Скажи, Деми, что если кто-то попробовал бы установить здесь теократию?

– Ты знаешь правила Tiki-foa, – ответила судья, – за беспредел – смерть. Но к чему это ты?

– К тому, что объективно очень мало известно о жизни в иезуитских редукциях XVII века, в коммуне Джима Джонса в 1970-х, и в недавно существовавшем городе-деревне Джо-Джима. Источники расходятся. Одни пишут «это был Эдем» другие – «это был Освенцим».

– А ты сам как считаешь, док Лукас? – спросила Деми.

– Мое мнение предвзято, – ответил он, – я хорошо отношусь к тем Li-Re, с которыми лично знаком: к Протею, Варлоку, Махно, Пикачу и Гремлину. Субъективность – враг науки.

– Как так! – воскликнула Рут, – Ты хорошо к ним относишься, а подозреваешь в беспределе!

– Будь внимательнее, юная леди. Разве я сказал что-то дурное об этих пяти мужчинах?

– О них, как бы, ничего, – неохотно проворчала 19-летняя креолка.

– Вот-вот, – Олив Метфорт сделала глоток вина, – мы же обсуждаем не конкретных пятерых мужчин, симпатичных и порядочных, а эволюцию идей Джо-Джима.

Возникла пауза. Деми Дарк тоже отхлебнула вина и спросила:

– Так что все-таки не так с этими идеями?

– Начнем, – сказал доктор Метфорт, – с главной идеи Джо-Джима. Эта идея проходит, как генеральная линия через всю книгу «Ветер свободы», и она довольно проста. Свобода – это состояние, когда человек признает только власть совести, а индикатор совести, это стыд, в смысле, такое чувство, которое возникает, если человек глядя на себя со стороны, глазами других людей, чувствует, когда поступил дурно. По Джо-Джиму главный дефект западного общества, это приватность жизни. Безбожная власть специально изобрела законы о защите приватности жизни, чтобы заглушить в людях совесть, и заменить ее карьеризмом, жаждой наживы, культом роскоши и преклонением перед ложными авторитетами. У людей теряются истинные ценности: вера, труд, альтруизм, скромность и сексуальная открытость. Приходит безверие, лень, эгоизм, жадность, и сексуальные тайны, а следом – депрессия и наркомания. Общество наполняется грехом, а человечность разрушается. Любопытные идеи, не так ли?

– Так, – согласилась Деми Дарк, – но поповщины тут достаточно для ВМГС.

– Ты что? – возмутилась Рут, – Ты же видела мужчин Li-Re! Они настоящие Tiki-foa!

– Мы говорим не о них, а об идеях Джо-Джима, – напомнила судья.

Доктор Лукас Метфорт кивнул, в знак согласия с этим напоминанием, и продолжил.

– Согласно Джо-Джиму, если устранить приватность жизни, то люди вспомнят, как жить по совести, станут ближе друг к другу, и не будут разрываться между страхом предательства и страхом одиночества. Жизнь будет проще, добрее, и счастливее. Джо-Джим пишет: «власти практикуют тотальную слежку якобы, для профилактики нарушений приватности, и люди получают не защиту своих тайн, а полную незащищенность перед агентами власти, так что лучше вовсе отказаться от такой мнимой защиты, и перейти к открытой и честной жизни».

– Плохая идея, – сказала Деми Дарк, – почему я должна жить в стиле TV-reality-show? Такой сектантский подход, когда все следят за каждым, чтобы соблюдались правила секты. Это я усвоила еще во Франции, в школе, когда нам рассказывали про риск попадания в секту.

– Не знаю, как у тебя во Франции, – отреагировала Рут, – а у нас во Флориде вреда от анти-сектантских комитетов было больше, чем от самих сект. Мне мама рассказывала. Вот!

– Девушки, – вмешалась Олив Метфорт, – если мы углубимся в проблему сект вообще, то не доберемся до проблемы конкретной секты Джо-Джима.

Деми Дарк вздохнула, кивнула, подтверждая правоту Олив, и повернулась к Лукасу.

– Извини, док, мы непохожи на примерных студентов.

– Вы замечательные студенты, – он улыбнулся, – очень приятно наблюдать живую реакцию аудитории. А теперь поговорим о цепочке рассуждений Джо-Джима. Он изучил проповеди пастора Джима Джонса, тяготевшего к деревенскому социализму, от них перешел к книге Кампанеллы и принципу иезуитских редукций, затем к диалогу Платона «О государстве», а оттуда добрался до спартанских законов Ликурга, это IX век до Новой эры, эпоха Гомера.

– Ни хрена себе, нырнули! – не удержалась от реплики Рут Малколм.

– Да, – Лукас кивнул, – мы ушли довольно далеко в прошлое, но оно того стоит. Джо-Джим, сопоставляя все эти исторические и фантастические образцы, заметил, что всего одна идея, присутствующая и у Кампанеллы, и у Платона и, по некоторым данным, у Ликурга, всегда оставалась нереализованной. Это идея о ликвидации института семьи, как ячейки, которая состоит из мужчины, женщины и их детей. Ведь эта ячейка всегда противопоставляет свои интересы интересам коллектива. Значит такой семье не место в христианской общине. Это сильный идеологический ход, благодаря которому в секту Li-Re пришло много молодежи.

Одних привлекла туда биологическая тяга к разнообразию сексуальных партнеров.

Других – избавление от бремени индивидуальных решений относительно своей жизни.

Третьих – кажущаяся гарантия социально-экономического равенства в подобной общине.

– Кажущаяся гарантия? – переспросила Деми Дарк.

– Да, – Лукас энергично кивнул, – именно кажущаяся! Разумеется, в секте Джо-Джима был духовно-аристократический слой, верхушка, принимавшая все решения за общество. Эту конструкцию мы встречаем и у Ликурга, и у Платона, и у Кампанеллы, и в монастырских хозяйствах иезуитов в Южной Америке, и в «Народном Храме» Джима Джонса в 1970-х.

– Ты нарисовал какую-то плантацию с рабами и хозяевами, – заявила Рут Малколм.

Доктор Лукас Метфорт снова энергично кивнул.

– Да, а почему бы плантации с рабами не быть счастливым Эдемом? Ты ведь из Флориды, которая граничит с Джорджией. А в Джорджии когда-то процветала плантация Тара…

– …Стоп-стоп, док! Эту плантацию около Атланты выдумала Маргарет Митчелл!

– Да, юная леди. Это из знаменитого романа Маргарет Митчелл «Унесенные ветром». Но, будешь ли ты отрицать, что там нарисована картина рабовладельческой плантации, в рамках которой реализован Эдем, где счастливые беззаботные негры любят добрых белых хозяев, думающих за них, и обеспечивающих их благополучие. Но, потом с севера приходят злые освободители со своими сатанинскими правами негров, и все разрушают.

– Я не читала, только кино смотрела, – проворчала 19-летняя креолка, а потом, поняв, что уклониться от ответа не получится, добавила, – да, там что-то типа того.

– Вот в этом и смысл, – заключил Лукас, – для большинства непривилегированных жителей свободного Западного мира, ценность свободы сомнительна. Все равно, правят субъекты из «высшего общества», так уж лучше прямо и честно, без игры в демократические выборы.

– Большинство, это говно, – немедленно отреагировала Рут.

– Блестяще! – Лукас поднял руки над головой и похлопал в ладоши, – Это фраза Бисмарка в высшей степени адекватно характеризует большинство людей индустриальной эры. Но мы вступили в постиндустриальную эру, и новые способы производства меняют структурную композицию социума. Здесь, в центральной Океании, в силу ряда причин, композиция уже изменилась. Игра в добрых белых и счастливых беззаботных негров тут не работает. Еще, следует отметить, что пятеро наших героев Li-Re вовсе не принадлежали к слою духовно-аристократических лидеров секты Джо-Джима. Они – коммандос, они выполняли приказ: захватить золото Махди, и купить оружие для секты. Они это сделали, но панамериканская полиция успела быстрее и, на середине развития, задание коммандос утратило смысл. Это трагедия. Они сначала потеряли своих товарищей в бою, а потом и своих родных в Гайане. Более того, они потеряли духовных лидеров, которые до этого момента все решали за них. Заметьте: я не случайно сказал «более того». Потеря лидеров страшнее других потерь. Это выглядело разрушением всей жизни, крахом прошлого настоящего и будущего. И, от этой безысходности, пять неглупых мужчин, которые, однако, отвыкли думать за себя, решили воссоздать город-деревню Li-Re по инструкциям из книги и проповедей Джо-Джима, и по представлениям о том, как все должно выглядеть на уровне простых сектантов. Идея была обречена на провал, ведь главные технологии управления в секте не сообщаются простым сектантам, это достояние «духовной аристократии». Но, тут пятерым героям повезло…

Лукас Метфорт сделал паузу и внимательно посмотрел на Рут Малколм.

– …Рут, я не уверен, что ты хочешь слышать то, что я скажу в следующие полчаса.

– Док Лукас, я не поняла. Ты просишь меня оставить вас втроем?

– Я не знаю, – он вздохнул, – но мне кажется, правда, лучше тебе не слышать.

– Почему? – спросила она.

– Потому, что в этом нет никакой практически полезной информации. Это такая история, которая никому не принесет пользы. Я просто дам некоторые показания судье.

– Ты боишься, что я услышу что-то бесполезное, но очень неприятное? – уточнила Рут.

– Да. Я боюсь, что это у тебя отложиться, а я потом всю жизнь буду виноват.

– Я тебе доверяю, док, вернусь через полчаса, – объявив это, 19-летняя креолка сбросила шортики и майку, вытащила из шортиков ремень с дайверским ножом и коммуникатором, застегнула этот ремень на голое тело, и привычным прыжком перемахнула через леер.

Раздался негромкий всплеск, означающий чистый уход под воду. Олив вздохнула.

– Мне кажется, эта замечательная девочка немного обиделась.

– Немного, – согласился Лукас, – это ничего. К вечеру она забудет, и правильно сделает.

– Э-э… – протянула Деми Дарк, – …Речь пойдет об авторе здешнего клона Li-Re, так?

– Да, – лаконично подтвердил доктор Лукас Метфорт.

– Автор – ты? – напрямик спросила она.

– Почему ты так подумала?

– Просто, Рут упомянула, что когда тут рулил Протей, он консультировался с тобой.

– Рут сформулировала точно, я консультант, и я разделяю ответственность с автором.

– Я поняла, что ты имеешь в виду, но все-таки, кто автор?

– Джеймс Флеминг, – ответил Лукас, – в некотором минимальном смысле, он мой ученик, поскольку он посещал в Сиднее мои лекции по социальной философии. Тебе он, видимо, известен, как доктор Упир, коммодор Восточного фронта.

– Доктор Упир? – изумилась Деми, – Вот бы не подумала! Но зачем?