Текст книги "Мауи и Пеле держащие мир"
Автор книги: Александр Розов
сообщить о нарушении
Текущая страница: 32 (всего у книги 81 страниц)
– Вот, Кабир возвращается! Поехали на базу, сейчас будет праздник, танцы, выпивка!
– А пожрать? – забеспокоился Ларсен, – Обед пролетел мимо, и актуален вопрос об ужине.
– Пожрать тоже будет, – пообещала юная сомалийка. И не обманула, что характерно.
В свои 20 лет Кабир Хареб был убежден: ничто так не сплачивает молодую команду, как общие трапезы с подвижными играми. И, он не ошибался – по крайней мере, в данном случае. Сейчас солнце достигло горизонта, его свет постепенно слабел, зато свет спиртовых горелок как будто становился все ярче. После первой серии ужина (которая была полновесным обедом), и перед второй серией, очень в тему пошел двухчасовой перерыв на тест-драйв «Черепахи». Никаких сюрпризов не произошло: микро-субмарина с экипажем из одного человека четко прошла всю программу: погружение, маневры на малой глубине, всплытие. Общее мнение по итогам было таково: «штука неуклюжая, зато простая и надежная, так что для своих задач годится».
Затем, публика перешла ко второй серии ужина (более легкой, сопровождавшейся, как и было обещано, выпивкой и танцами). Здесь можно было бы спеть балладу о береговых фестивалях в «новом деревенском стиле Tiki». Про лазурное спиртовое пламя, отблески которого играют на волнах, и разбрасывают призрачные блики по обнаженным телам танцоров. Про мимолетные прикосновения и нежный шепот среди веселого гама. Про то, как длинные листья-ветви пальм качаются на фоне звездного неба над этим ярким шумным человеческим круговоротом, будто добродушно машут большими ласковыми ладонями: Веселитесь! Ведь жизнь прекрасна!
Кабир Хареб под шумок исчез вместе с Норной, а Уззу очень откровенно выразила симпатию Гиене Ларсену. В ходе танца женщине совсем нетрудно это сделать. У пилота-инструктора не было причин игнорировать эти знаки, и вскоре, он в компании юной сомалийки оказался в одной из хижин-бунгало. Никаких препятствий к позитивной реализации основного инстинкта…. Но эротическая игра уже через несколько минут пошла как-то странно.
– Уззу, ты как вообще себя чувствуешь? – озадаченно спросил пилот-инструктор Ларсен.
– Как чувствую? – она несколько смутилась, – Я в порядке. А что?
– Ну, просто мне показалось, что тебя это, как бы, не заводит.
– Нет-нет, все хорошо. Наверное, у тебя раньше не было женщин с Африканского рога.
– Верно. Не было.
– Вот! А у нас есть особенности, поэтому… Просто, мне хорошо, а ты не замечаешь.
Не то, чтобы пилот-инструктор поверил в это объяснение (точнее, он ни капли не поверил), но спорить в такой момент с девушкой нереально и неправильно. Она хотела, чтобы все было, как будто хорошо, и мужчине оставалось только подыграть и доставить ей хотя бы капельку того эмоционально-физического счастья, ради которого адекватные люди и занимаются любовью. Кажется, ему удалось – в некоторой степени. Но, когда потом они просто лежали рядом, он не решался спросить, опасаясь, что Уззу опять соврет. Так что она начала разговор первой.
– Странно. Ты удивительно-ласковый, а у тебя такое имя: Гиена. Хищное, жестокое.
– Это сокращенное имя, – ответил он, – а полное: Гитанараяна.
– Гитанараяна, – шепнула она, и пробежала пальчиками по его животу, – вот это твое имя, такое шепчущее, как длинная тихая волна, гладящая камешки. Гитанараяна. Оно что-то значит, да?
– Песня в честь божества, – сказал он, и добавил, – это на санскрите, древнеиндийском языке.
– В честь какого божества? – спросила Уззу.
– В честь того божества, которое поддерживает, которое дает надежду и защиту.
– А-а, – откликнулась юная сомалийка, и снова зашагала пальчиками по его животу, – а вот мы, халфиты, верим, что не существует ни одного целого бога. Есть только половинка бога.
– А другая половинка? – поинтересовался пилот-инструктор.
– Другой нет. Пустота. Ничто. Поэтому мир так устроен. Но, это трудно понять. А скажи, как получилось, Гитанараяна, что ты американец, но имя у тебя древнеиндийское?
– Я канадец, – поправил он, – но религия моих родителей: веданта. Когда я был маленький, мы переехали в Микронезию. Они потом вернулись в Канаду, а я остался. Моя земля, это море.
– А-а, – произнесла она, – а я родилась у мусульман в Сомали. Не повезло.
– По-моему, – ответил Гиена, – про такие ситуации лучше думать в стиле: «прошлое прошло».
– Да, – согласилась Уззу, – так лучше, если получается. Но у меня не очень получается. Давай, поговорим про другое. Про что-нибудь радостное.
– Давай про тебя? – предложил он, – Я буду рассказывать тебе про тебя, а ты слушай.
– Но, Гитанараяна, ты же, наверное, про меня ничего не знаешь.
– Конечно, я не знаю, и я буду фантазировать. Но когда произнесу вслух, оно станет таким же настоящим, как то, что, будто бы, было на самом деле. Такая древняя магия. Вот, слушай…
* * *
Следующее утро, 9 декабря.
Впору было удивиться четкости организации работ сальвадорско-сомалийского «рыболовного кооператива». Несмотря на вечернюю фиесту, график не нарушился, и за ночную смену на две «Черепахи» было установлено роботизированное управление. Как раз два таких аппарата могли поместиться в трюм летающего грузовичка «Miles Aerovan». Вот их загрузили, три минуты на рукопожатия, поцелуи и дружеские слова, а потом – разбег и взлет. Мы на войне, такие дела…
…Джой Прест Норна (занимавшая в этот раз не место пилота, а место штурмана) оглянулась, и проводила взглядом атолл Абариринга, уплывающий по диагонали вниз и назад.
– Замечательный поселок, правда, Гиена?
– Ага, – отозвался пилот-инструктор, – когда я бываю на таких площадках, то думаю о том, что будущее, которое мы строим, это не столько техника и технология, сколько такие команды.
– Социология, это тоже технология, – заметила она.
– Для тебя, Норна, это так, а для меня команда людей, это нечто больше. Это дхарма.
– Дхарма такой неоднозначный термин, – сказала директор инноваций Народного флота, – если перевести его, как структуру в гуманитарной кибернетике, ты заявишь, что это слишком узко.
– Заявлю, – подтвердил он, – ведь дхарма, это не просто алгоритм, это эмоциональное поле.
– Ладно, я не буду переводить. Из меня бестолковый гуманитарий. Поговорим о грузе.
– Давай, – согласился Гиена Ларсен.
– …Так вот, груз. Медленная умная незаметная торпеда дальнего радиуса действия. Она будет весить тонну с четвертью в боевом состоянии, я не ошибаюсь?
– Ну, примерно так. И что?
– …Значит, – продолжила Норна, – эту торпеду можно перевозить на небольшом гидроплане и наводить на цель из точки в открытом море. Атаковать морские караваны, проще говоря.
– Нет, вряд ли. У морских транспортов скорость 20 узлов, а у «Черепахи» 3 узла. Любое малое смещение курса каравана, и атака сорвалась.
– Да, пожалуй, тут ты прав. Но, мне кажется, что-то есть в идее запуска из открытого моря.
– Что-то есть, – согласился он, и после паузы сказал, – по твоей схеме из открытого моря надо атаковать не караваны, а стационарные береговые объекты. Портовые комплексы, типа того.
– Классно, Гиена! Конечно, порты! Но в первую очередь, нефтяные платформы! Вот это будет реальный пинок по яйцам оффи! Минуту, я сейчас отправлю директиву на выбор целей.
Норна вытащила палмтоп из кармана и стала строчить на виртуальной клавиатуре текст. Этот процесс занял минут пять, потом она отправила сообщение и продолжила разговор.
– Гиена, когда мы будем на Тувалу-Нукуфетау?
– Через 5 часов, – ответил он, – считай, примерно в полдень.
– Это нормально, – сказала она, быстро что-то сопоставив в уме, – сейчас объясни мне в общих чертах: что такое «Аэронавтик Радио-Ломбардия», он же ARL?
– Ну, если кратко, то это большая радиоуправляемая авиамодель, или предельно примитивный самолет обычной компоновки, итальянский проект 1943 года. Из-за чистых прямоугольных очертаний, он похож на любительский моторный планер с размахом крыльев 14 метров. Такой размер типичен, и не вызывает подозрений. Только эксперт обратит внимание, что эти крылья подозрительно велики по площади, и что шасси явно рассчитаны на серьезный, вес.
– Понятно. Я сама посмотрю, когда прилетим на Нукуфетау. А какой, кстати вес?
– Пять тонн, из них, при использовании современных материалов две трети – боевая загрузка.
– Эх, хорошо!.. – Норна потерла руки, – …А цена и скорость изготовления?
– Это тебе лучше объяснят инженеры – humi, и тот hombre, германец с Западного Самоа.
– Гиена, это не просто hombre, это капитан Хелм фон Зейл по прозвищу Скорцени.
– ОК, я буду знать. Он мне не представлялся по мотивам секретности. А про цены и скорость изготовления скажу: в 1943-м Италия проигрывала войну, времени было в обрез, рабочие уже разбегались, а из материалов оставалось только ржавая проволока и фанера. Проект ARL был спроектирован для массового выпуска в таких условиях. Ответ на твой вопрос ясен, ага?
– Ага, – в тон ему ответила 24-летняя директор инноваций Народного флота, – а что ты думаешь вообще о германских колонистах на Западном Самоа? Только честно.
– Ну, мне кажется, что они слишком привязаны к символам своей этнической истории.
– Да, есть такое… – она задумалась, – …Скажи, это единственная проблема?
Пилот-инструктор утвердительно кивнул.
– По-моему, единственная. Так что на войну это, по ходу, не влияет, враг у нас общий. А после войны как-то разберемся, я думаю. В гуманитарном плане Курфюрст Мюллер к нам ближе, чем адмирал Оуноко на Бугенвиле, генерал Тимбер на Фиджи, и наши союзные мафиози Великой Кокаиновой тропы. Но, по технологии экономики, к нам ближе именно мафиози.
– По технологии экономики? – переспросила Норна.
– Ага. Это я стараюсь рассуждать о людях в твоем стиле, что все есть технология.
– Ты придираешься, Гиена!
– Нет, просто, мне кажется, что технология должно служить foa, а не наоборот.
– Гиена, это не тебе кажется, это в Хартии записано, прикинь?
– Ага, – пилот-инструктор, – прикидываю.
– …Но, – продолжила она, – в Хартии также записано про защиту foa любыми средствами, без всякого исключения, так что задача штаба Народного флота: определить и реализовать самые эффективные пути войны. Сейчас удачный момент: мировой клуб оффи ослаблен линькой, как лобстер. Знаешь, лобстеры регулярно сбрасывают панцирь, ставший тесным из-за роста тела. У мирового клуба оффи та же история: банковский долговой вал – тело глобальной финансовой олигархии разрастается, и надо линять, сбрасывать рамки, ограничивающие рост долгов.
– Ясно, – сказал Гиена, – им надо зажигать мировую войну, «холодную» или «горячую».
– Вот-вот, – подтвердила Норна, – но сейчас оффи еще только начали сбрасывать свой старый панцирь, а новый панцирь под ним еще совсем мягкий. И не так трудно добраться до тела.
– Хэх! Это все очень аппетитно, если имеешь план, где и как добираться.
– Верно, Гиена! А как бы действовал ты?
– Хэх! Собираешь мнения, Норна? Хорошее дело. Ладно, попробую ответить. Мне кажется, что удары по оффи-структурам здесь, в Океании не решат проблему. Я бы старался нанести удар в глубинные части тела лобстера, в артерии и в нервные узлы. Укол булавкой в такие точки даст больший эффект, чем удар топором по клешням и по морде. Я так думаю.
Директор инноваций Народного флота снова потерла руки.
– Классно! Я добавлю твое мнение в эксперт-пул, ОК?
– ОК, – согласился он, – А теперь встречный вопрос. Ты хорошо знаешь команду Хареб?
– Да, мы подружились 7 лет назад, когда я смылась из дома и переехала с Косраэ на Тараву. А первым нашим делом с Ашуром Харебом была «Тропа ниндзя» 5000 км с атолла Бутаритари в Токийский залив. Туда «снежок», обратно оборудование для мини-фабрик. Ты понимаешь.
– Понимаю, – подтвердил Гиена (знавший, что каждая ветка Великой Кокаиновой тропы имела собственное красивое название), – Но, вообще-то, Норна, я не про это хотел спросить.
– Ты хотел спросить про Уззу, – твердо заявила она.
– Да. Узза говорила мне про особенность женщин с Африканского рога. Ты в курсе, что это?
– Конечно, я в курсе. Я думаю, и ты в курсе после этой романтичной ночи любви.
– Норна, я не эксперт по биомедицине, так что я не понял.
– Нет, – Норна улыбнулась, – ты эксперт, ты совершил маленькое чудо. Я объясню, какое, но сначала отвечу на твой вопрос. В странах Африканского рога, и во многих других исламских регионах такой обычай: всем девочкам ампутируют клитор. Режут бритвой без наркоза. Есть гипотеза, что главная проблема у девушек, подвергшихся этому ритуалу – шок, впечатанный в нервную систему навсегда. Но, если магическим методом разрушить печать, то многое может наладиться. Ты в практически чистом эксперименте подтвердил эту гипотезу.
– Хэх… Уззу уже успела что-то рассказать тебе?
– Да. Мы, женщины, в некоторых вопросах откровеннее, чем мужчины. Такие дела. Теперь ты большой друг семьи Хареб, а метод будет тиражироваться.
– Что? Тиражироваться?!
– Не напрягайся так, Гиена, тебя не будут эксплуатировать, как секс-амулет. Просто ребята из команды биокибернетики захотят поговорить с тобой и с Уззу, чтобы узнать подробности. Вы можете войти в историю: в случае удачи новый метод называют именами первооткрывателей.
Гиена Ларсен улыбнулся.
– ОК. «Make love not war», как говорил великий Джон Леннон.
– Это классно, – ответила Норна, – но вторая часть этой директивы пока откладывается. Так что расскажи мне про летающие бублики-чакрапланы.
– Хэх! А откуда ты знаешь про чакрапланы?
– Оттуда, Гиена, что я с твоим компаньоном Форнитом вместе росла, мы с ним как родные.
– А, ты ведь тоже с острова Косраэ. Ну, ОК. Не знаю, зачем тебе эти игрушки, но расскажу.
…
*27. Практическая социопсихология военного времени
9 декабря. Вануату, остров Эфате, город Порт-Вила.
Коммуна неортодоксальных мормонов на восточном берегу фьорда – Вила.
…Во фьорде аккуратно приводнилось летающее крыло – «Апельсиновоз». Из люка на корме, будто горошины из лопнувшего стручка, посыпались на мелководье вооруженные субъекты в камуфляже.
– Типа, пополнение, – отреагировала Пиф Биконсфилд, – наконец-то, блин.
– Колоритные мальчики, – промурлыкала Пэппи, – особенно этот амбал меланезиец с повязкой-хатимаки на лбу.
– А меня, – сообщила мичман Либби, – прикалывает этот загадочный грациозный евро-креол в зеркальных очках. Он ассоциируется с инопланетянином из фильма «Нежность чужого».
– Ну, ты извращенка! – тут Пэппи восторженно округлила глаза.
– Алло, Сэм! – крикнул Бокасса, – Убери пушку, это друзья!
– Резкие друзья какие-то, – проворчал бывший американский рэйнджер 75-го полка, и опустил стволом вниз свое помповое ружье 12-калибра.
Тем временем, «амбал» – меланезиец и «инопланетянин» – креол подошли к столу, и креол, с коротким поклоном, представился.
– Проконсул Визард Оз, к вашим услугам. И со мной лейтенант-коммандос Фуопалеле Татокиа, король атолла Номуавау, что между северным Фиджи и северным Тонга.
– Aloha oe! – негромко рыкнул меланезиец (оказавшийся, кстати, не таким уж амбалом: сложение очень крепкое, но не то, чтобы атлетическое, и рост средний). Просто в нем чувствовалась какая-то мощь, что-то первобытное, стремительное, и хищное.
– Знакомьтесь, общайтесь, отдыхайте, – продолжил Визард Оз, потом тронул Бокассу за плечо, и тихо сказал, – Пройдемся по берегу, сен флит-лейтенант, разговор есть.
– Да, сен проконсул, – отозвался Бокасса, сразу же отметив про себя обращение «флит-лейтенант», означавшее, что он, Бокасса, назначен командиром автономной группы.
Они вдвоем вышли на пляж и устроились на стволе старой пальмы, поваленной, видимо, каким-то из циклонов прошлого сезона.
– …Здесь, – начал Визард Оз, – вы все сделали классно, остальное довертит саперно-строительная команда. А ваш особый взвод, вместе с пополнением, туземцами короля Фуопалеле, полетит на острова Луизиада. Знаешь, где это?
– Да, это юго-восточный островной хвост Большой Новой Гвинеи, территории Папуа.
– Точно, флит-лейтенант. Именно островной хвост.
– Хэх… – Бокасса погладил пальцами подбородок, – …Мы вторгаемся в Папуа?
– Просто мы помогаем местным сепаратистам, – уточнил Визард Оз, – надо создать там гордую независимую страну на этом хвосте. Тамошнего партизанского лидера зовут Куа-Кили, и он поднимает, как бы, народ на борьбу против беспредела австралийских оффи, которым сейчас принадлежит на Луизиаде практически все, включая золотые прииски.
– Как бы народ… – произнес Бокасса, – …А этот Куа-Кили что из себя представляет?
– Он сравнительно адекватный, однако, его команду надо иногда контролировать.
– Примерно ясно, проконсул. А наша реальная цель, это золото Луизиады?
– С одной стороны, цель, – ответил проконсул, – с другой стороны средство. С третьей стороны акция возмездия за вероломное нападение австралийских оффи.
– За нападение?
– Да. Ты сейчас поймешь, я просто до этого не дошел. Все по порядку. Ты психолог, верно?
– Так, – Бокасса качнул головой, – приблизительно. У меня степень бакалавра экономической психологии в Университете Антильских островов.
– Вот и отлично! Утром надо провести занятия по практической психологии. Поможешь?
– Aita pe-a, – сказал Бокасса, – а что конкретно надо делать?
В ответ проконсул извлек из широкого бокового кармана жилетки-разгрузки стопку листков-распечаток и развернул веером, как игральные карты.
– Дело касается иностранных туристов, их около двух тысяч в отелях Порт-Вила. По причине смены правительства, у них начались проблемы. Банкиры сбежали, все банки закрылись, никакие кредитные карты не принимаются, а менеджеры отелей не могут договориться со своими австралийскими поставщиками о продолжении снабжения.
– Предсказуемая жопа, – прокомментировал Бокасса.
– Да, – согласился Визард Оз, – но, флит-лейтенант, посмотри на эту жопу, как на очень увлекательное приключение. В принципе ничего страшного не произойдет. Наш флот обеспечит им питание, а несколько позже обеспечит отправку домой. Надо просто им сообщить это, чтобы они не нервничали.
– Лучше сообщить через менеджеров отелей, – заметил Бокасса.
– Да, завтра мы пригласим менеджеров отелей и самых авантюрных туристов сюда, в коммуну мормонов. Сюда же притащим «Вануату-TV». Организуем прямой эфир с участием нашего коменданта Эфате и, конечно, Сэма.
Бокасса с некоторым удивлением посмотрел на молодого проконсула.
– Ты имеешь в виду Сэма Пумпкинса?
– Типа того. Но, мы наденем на него зеркальные очки, и будем называть просто Сэм.
– Минутку, проконсул, ты что, хочешь выдать Сэма Пумпкинса за Сэма Хопкинса?
– Типа того, флит-лейтенант. Это часть плана. Нам надо использовать яркую фигуру.
– Хэх… Яркая фигура, это Сэм Хопкинс?
– Да.
– Понятно… А Пумпкинсу мы скажем, или разыграем его «в темную»?
– Второй вариант верный, – ответил Визард Оз, и добавил, – но, мы выполним правила техники безопасности: эвакуируем коммуну мормонов сразу после прямого эфира.
– Ты думаешь, – медленно произнес Бокасса, – что последует австралийская бомбардировка?
– Да, я прогнозирую что-то типа того.
– Хэх! Блин! У людей тут домики, сад, огород, они это строили…
– Все ОК, флит-лейтенант. У меня в таблице расчетов по этой акции есть специальная расходная строка: «компенсация материально-потерявшим семьям после ожидаемых вражеских бомбардировок». Четверть миллиона фунтов на семью. Триста кило-баксов. Прикинь: мормоны даже выиграют. Тут ни одна халупа и ста кило-баксов не стоит.
– Им все равно будет психологически тяжело. Они с таким трудом это обустраивали.
– Да, – проконсул кивнул, – я понимаю. Но, так надо, чтобы все получилось.
– Понятно, – Бокасса вздохнул, – деньги-то им хотя бы сразу выдадут?
– Да, конечно! Деньги есть. Мы тут сыграли на бирже в пополам с мафией. Сгребли в конфедеративный бюджет почти 12 миллиардов баксов, это уже за вычетом потерь на комиссионные выплаты брокерам, и на отмывание денег.
– Ни хрена себе… – протянул Бокасса.
– Это еще что! – оптимистично ответил Визард Оз, – После новой военной серии мы сгребем миллиардов сто, или около того. Вот увидишь! Главное, все делать четко и вовремя.
– Проконсул, мне бы инструкцию, хотя бы по главным шагам. Ты понимаешь?
Виновато почесав себе загривок, Визард Оз признался:
– Вот что: я еще не дописал твою инструкцию. Честное слово, я к утру сделаю, а пока еще один момент устно. Лейтенант-коммандос Фуо Татокиа, ariki Номуавау и его ребята будут на время подразделением физзащиты твоего особого взвода.
– Ясно, – Бокасса кивнул, – на Луизиаде такие ребята нам будут очень кстати.
– Я того же мнения, – сказал Визард, – но тут есть тонкость. Они реально первобытные.
– Да? А по их тактическим навыкам и обращению с пистолет-пулеметами этого не скажешь.
– Я точно говорю, флит-лейтенант. Да, они владеют современной тактикой коммандос, но это только поверхность, а дальше – палеолит. Ты психолог и, по ходу, в курсе, что так бывает.
– Да, бывает. Так, мое задание, что, сделать их социально-психологический портрет?
– Ух, ты! А это возможно?
– Да, – ответил Бокасса, – так, я угадал?
– Э… Я просто хотел сказать, чтобы и ты, и твои ребята, учитывали эту первобытность, но ты заговорил про социально-психологический портрет, и я врубился: это то, что надо! Я тебя не слишком загружаю? В смысле, и демонический Сэм, и острова Луизиада, и этот портрет, а?
– Все ОК, проконсул, – успокоил выпускник Университета Антильских островов, – мне бы по-любому пришлось делать психологический портрет, чтобы работать с этими атоллменами.
– Ну, – сказал Визард, – если ОК, значит ОК. А вообще, они классные, эти foa с Номуавау.
* * *
11 декабря 1 г.х. Луизиада (островной хвост юго-восточного Папуа). Остров Тагула.
В этих краях остров Новая Гвинея называют «ново-гвинейским континентом», что для условий Океании вполне логично. Какой же это остров, если его площадь около 800.000 квадрат км? Конечно, континент! Вот Тагула, Йела и Мисима это действительно, просто большие острова. 900, 300 и 200 квадрат-км соответственно. Интересно, что население распределено строго обратно пропорционально площади: 2000, 3000 и 5000 человек на Тагула, Йела и Мисима соответственно. Численность населения этих островов зависит во-первых, от золотых рудников австрало-британского концерна RMMG, и во-вторых, от кокосовых плантаций, возникших тут в XIX веке, и кое-как продолжавших работать.
По природным условиям, все три крупных вулканических острова в архипелаге Луизиада (южный, крупнейший – Тагула, втрое меньший, восточный Йела, и еще в полтора раза меньший, северо-западный Мисима), напоминают «ново-гвинейский континент» в миниатюре. Причудливые горы, заросшие дождевыми джунглями, извилистые реки с фантастически прекрасными долинами. Маленькие туземные деревни, где домики подняты на метр от грунта на ножках-сваях (чтобы не заползала всякая живность), и накрыты пальмовыми листьями от дождя (чем не крыша?). А стен нет (зачем они?).
Мичман Либби бросила взгляд в сторону соседней хижины и произнесла:
– Зачем нужны стены? Только лишняя работа и расход ценных природных материалов.
– Точно! – поддержала ее подруга механик Пэппи, – Здешний климат не требует стен, а хорошим людям нечего скрывать от соседей.
– …Если хорошие люди без комплексов, – добавила лейтенант-инженер Пиф.
– Я вот тоже хороший человек, но я так не могу, – с легкой завистью сообщил мичман Хенгист, – мне нужна интимная атмосфера, как говорят психологи.
– Травки надо пыхнуть, и тогда все получится, – сказал ему механик Кмет.
– С травкой понятно, – ответил Хенгист, – а я говорю про обычное состояние мозгов.
– Травка, – авторитетно объявил механик Рглар, – это для ленивых. А если человек не ленится заниматься аутотренингом, то он хозяин своих комплексов. Типа, захотел, и выключил, а захотел, и включил обратно. Я верно говорю, флит-лейт?
– Ты упрощаешь, – ответил флит-лейтенант Бокасса, – на самом деле, комплексы не являются самостоятельным феноменом, а лишь отражают культурный фон индивида. Исторически, к этой мысли пришел еще Фрейд, но у него это, как бы, между строк.
– Ну, допустим, – Рглар кивнул, – но про аутотренинг я прав, а?
– В общем, да, – подтвердил Бокасса.
– М-м… – заинтересованно протянула Пиф, – …Ты считаешь, что аутотренинг может отключить культурный фон, сформированный у индивида с самого рождения?
– Нет, Пиф, конечно нет. Но, аутотренинг может реинтерпретировать этот фон.
Механик Пэппи потянулась, и снова глянула на сцену, разворачивающуюся в соседней хижине (там обаятельный атлетически сложенный канак, сержант Оневако из команды короля Фуопалеле Татокиа интенсивно и нежно любил туземную девчонку в наиболее комфортной для данных условий позе dog-style).
– Реинтерпретировать, говоришь? – спросила Пэппи у Бокассы, – Легко сказать. Вот, я уверена, что если чел не наблюдал с детства такие трогательные открытые отношения между мужчиной и женщиной, то во взрослый период уже поздно крутить мозги.
– На чем основано твое мнение, гло? – поинтересовался Бокасса.
– Ну, как бы, это следует из… – не совсем внятно ответила девушка-механик.
– Следует из… – эхом откликнулся флит-лейтенант, – …Блестящая формулировка. Я бы применил ее ко всей, как бы, духовной культуре. Она вся следует из пустой паузы. Это значит, что она ни из чего не следует. Отсюда мы делаем вывод, что духовная культура устранима без каких-либо негативных последствий для индивида.
– Кто это мы? – вмешалась мичман Либби, – Мы выводов не делали. Только ты сделал.
– Просто фигура речи, – пояснил Бокасса.
– Алло, командир, – слегка обиженно сказал Хенгист, – тут образование по психологии только у тебя и у Пиф, а все остальные – технари. Ты можешь изложить сабж для всех, инженерным языком, или как?
– Между прочим, – вмешалась лейтенант-инженер Пиф, постучав пальцем по экрану ноутбука, – на сайте Трибунала есть речь команданте Угарте Армадилло на эту тему.
– Про секс и аутотренинг? – спросил мичман Хенгист.
– Нет, про отключение культурного фона в масштабах всего общества.
– Дай посмотреть, – тут же потребовала механик Пэппи и, не дожидаясь ответа, ловко выдернула ноутбук из-под руки Пиф.
*** Бюллетень Трибунала Конфедерации Меганезии ***
Актуальное сообщение: «О контрреволюционной неоколониалистской деятельности в школах и церковных миссиях». Команданте Угарте Армадилло, директор Конвента.
* * *
Aloha foa! Сегодня, после пресечения контрреволюционной активности Национальной Батакской Партии – креатуры французских оффи и арабских шейхов, пытавшихся, по существу, создать исламское государство на юго-западе Океании, я должен поставить вопрос о религиозных и моральных догматах в учебно-просветительских программах.
* * *
Хотя Конвент принят декрет о базовой школе, на большинстве наших островов, в школах еще работают преподаватели, оставшиеся от неоколониализма. Они применяют старый школьный режим и старые программы. Они прививают молодежи набор необъективных, неактуальных и вредных догм. Они практикуют не обучение, а воспитание методами педагогики. Педагогика изобретена оффи, как спец-институт государства. Ее задача не давать актуальные знания, а калечить психику, приближать креативно мыслящих детей к эталону биологической единицы, служащей государству.
* * *
Давайте поставим точки над i. Воспитание – функция семьи, а не школы. Если учитель может премировать или наказывать школьников за их мнения в сфере этики, диктовать моральные императивы, требовать признания каких-то мистических религиозных или общечеловеческих ценностей, то школа превращается в зону государства, где учителя играют роль оффи. Такая школа уже не источник знаний, а система вивисекции мозга, стирающая здоровые биосоциальные программы и записывающая вместо них вполне определенные императивы. В частности, это императив, требующий, чтобы человек жертвовал своими естественными интересами и даже самой жизнью для поддержания политической власти оффи, нанявших учителя-педагога определенного типа.
* * *
Сейчас наша страна, Меганезия – Гавайика, начинает восстанавливаться после долгого периода, когда она была разрезана на колонии и полуколонии оккупантов – государств «Первого мира». Крайне важно полностью стереть институты оккупационной администрации, и ликвидировать вражескую агентуру влияния. И эти институты, и эта агентура являются плацдармами для поддержки вражеской агрессии, поэтому никакие половинчатые меры по отношению к ним неприемлемы. На войне следует действовать военными методами: быстрыми, жесткими, эффективными. Это касается и школы. Нет школьного образования вне политики. Любая школа отражает ту или иную политическую идею. Наша школа должна отражать идею Tiki-foa, и артикулы Хартии. Домашние и мини-фабричные школы соответствующей направленности уже есть. Мы можем создать национальную школьную программу на основе их частных программ.
* * *
Вердикт Трибунала: агентству INFORFI, в соответствии с Великой Хартией, провести школьную реформу по проекту директора Конвента. Срок исполнения – месяц.
Подпись: Помаре Алинги, председатель Трибунала. Гуадалканал, 8 декабря 1 г.х.
* * *
Мичман Либби ткнула пальцем в последнюю фразу вердикта.
– Месяц на проведение школьной реформы? Маловато будет.
– Ага! – откликнулся механик Рглар, – И как INFORFI проведет школьную реформу?
– Обыкновенно, – ответил мичман Хенгист, – как любую спецоперацию контрразведки. Коммодор Рико Верде напишет приказы по комиссариатам INFORFI, и поехали.
– Куда поехали? – спросила механик Пэппи, – INFORFI может более-менее оперативно переловить и поставить к стенке агентов влияния. Но учеба от этого не начнется.
– Агентство INFORFI, – возразила лейтенант-инженер Пиф, – это не только разведка и контрразведка, а вообще инфо-служба Конвента. Одна из функций INFORFI, это поиск любых экспертов, хоть по фондовой бирже, хоть по атомной бомбе, хоть по школьным программам. Они найдут тех foa, у которых толковая программа в домашней школе, и договорятся насчет тиражирования этой программы.
– Фондовая биржа и атомная бомба… – задумчиво произнес Бокасса.
– Разговор вообще-то начинался про секс без комплексов, – напомнил механик Кмет.
– …А потом перепрыгнули на школьную реформу, – добавил мичман Хенгист.
– Это, – ответила Пиф, – тесно связанные темы. Сексуальные табу, источник неврозов и психозов, которыми тотально больна западная цивилизация, закладываются в возрасте примерно от трех до десяти лет. Семья и школа равно в ответе за это.
– Монументально ты задвинула, – с уважением сказала Либби, – но, если так, то значит, команданте Армадилло зря заявил, что воспитание – функция семьи, а не школы, и зря Трибунал его послушал. Семья может засрать мозги ребенку еще сильнее, чем школа.
Лейтенант-инженер Пиф утвердительно кивнула.
– О том я и говорю. Правильнее закрыть старые неоколониалистские школы, и сделать колледжи – интернаты. Детям, рожденным в семьях, зараженных библейской моралью и прочими табу, лучше будет в интернатах. А дети, которые родились в командах и семьях Tiki-foa, свободных от всяких паразитных моральных доктрин, могут учиться там, где решат их мамы и близкие родичи.
