Текст книги "Мауи и Пеле держащие мир"
Автор книги: Александр Розов
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 81 страниц)
Александр Розов
Мауи и Пеле держащие мир
I. Реконструкция Tiki
*1. Маленькая компания с большим золотым резервом
30 июля – 5 августа.
Тихий океан. От Фиджи до Островов Кука.
Абордаж под покровом ночи и сражение в темноте на палубе корабля – казалось, такие случаи ушли в легендарное флибустьерское прошлое. Но нет, это возможно и сейчас, и современное оружие делает такой бой еще страшнее, чем в «эпоху капитана Блада».
…Чертов пулемет продолжал стрелять с юта. Короткие мерцающие вспышки, грохот, и звонкое цоканье пуль по металлу… И глухой шлепок, когда НЕ по металлу. Шансы на успех захвата корабля стремительно падали. А ведь все начиналось идеально, по плану, как по нотам… Кто-то должен был заткнуть глотку проклятой машинке, и не оставалось времени на выбор: кто именно. В таких ситуациях, командир ватаги идет сам – если он настоящий hombre. А дальше – одно из двух. В первом варианте командиру уже будет безразлично, чем завершилось дело, а во втором варианте бывает по-всякому.
Впрочем, второй вариант выглядел маловероятным. Перебежать под огнем открытый участок палубы, взобраться по вертикальному трапу (так, чтобы не шуметь), а затем, отстегнуть от пояса гранату, выдернуть кольцо, сосчитать, до трех, и отклонившись подальше назад, метнуть через металлическую полку, нависающую над головой. Это, собственно, необходимое действие. Потом (если все получится) надо удержаться, и не улететь с трапа. Высота метров семь, и внизу – твердая сталь…
Его союзником была ночь. Темнота. Прожекторы уже погасли – удалось вырубить обе схемы корабельного электроснабжения – и главную, и резервную. Пулеметчик стрелял вслепую, на удачу, и на звук – если что-либо слышал. Командиру надо было двигаться бесшумно, но как? В джунглях, или даже на улице города, это ему удалось бы легко, а стальная плита под ногами, это совсем другое дело. Особенно, если приходится бежать.
Пулю он поймал, когда перебегал открытый участок палубы. Просто, толчок в бедро, и онемение, мгновенно распространившееся по ноге. Но, до трапа он добежать успел, а залезть наверх можно с одной работающей ногой. Пулеметные очереди теперь гремели прямо над макушкой… На этой высоте надстройка юта уже ощутимо раскачивалась, и сейчас, на фоне начинающегося головокружения от раны в бедро (вот черт – кровь уже протекла до ступни, и теперь капает вниз, на палубу – кап-кап-кап)… На фоне качки и головокружения не так-то просто метнуть гранату по дуге через выступ над головой.
Выдернуть кольцо.
Выждать.
Бросок.
Страшный удар, передавшийся через стальные конструкции.
Руки соскальзывают с трапа.
Падая, он видит языки пламени, вырывающегося из взорванного пулеметного гнезда.
Значит, удалось.
…И тихий звон, как от лопнувшей струны, последний привет этого мира… Или, быть может, звоночек сознания, означающий, что за жизнь еще можно побороться? Мерный шуршащий рокот. Что это? Его собственное натужное дыхание? Или волны, которые прокатываются под углом к борту, облизывая корабль тяжелыми языками?
Он попробовал вдохнуть поглубже, и поморщился от резкой боли в ребрах. Потом он открыл глаза, и сразу снова зажмурился от ослепительно-белого света.
– Проклятье! Где я?
– Все ОК, Гремлин, – пророкотал знакомый бас, и тяжелая рука легла на плечо, – дыши свободно.
– А… Дыши свободно, Пикачу. Что ты делаешь?
– Вот, сижу, жду, когда ты проснешься, командир.
– И давно сидишь?
– Третий день от прибытия.
– Вот, дьявол! Так, где мы?
– На атолле Сувароу, архипелаг Кука, как по плану, – ответил Пикачу.
– На Сувароу… – командир снова открыл глаза, на этот раз более осторожно, – А груз?
– Йеменское золото у нас. Пять тонн в банковских слитках по четыреста унций.
– Значит, пять тонн, – задумчиво произнес Гремлин.
– Да, командир. Варлок говорит: это триста миллионов баксов.
– Примерно так, Пикачу. А наши потери?
– Трое убиты: Билкид, Линкольн, и Панди. Ранены: Бигфут, Махно и ты, но Бигфут по дороге умер. А Варлок и я отделались царапинами, ерунда.
– Махно ранен? А кто вел самолет? – удивился Гремлин.
– Варлок. Он учился на пилота-любителя, ты знаешь. И он нормально рулил.
– А как вы погрузили золото?
– Просто, – ответил Пикачу, – нам помогли оставшиеся люди из экипажа «Надара». Мы обещали им, что тогда не убьем. Пришлось обмануть. Но мы их не больно убили.
Иногда лексические конструкции, создаваемые Пикачу (настоящим индейским воином из сельвы, хотя и прошедшим современную подготовку в спецназе Венесуэлы), выглядели несколько странно с «общечеловеческой позиции», но Гремлин привык к этому стилю. Он вздохнул (осторожно, из-за боли в ребрах) и произнес;
– Это не очень честный поступок, Пикачу, но, видимо, необходимый. А что Протей?
– Он ждал нас, и все выполнил четко. У нас вот эта экологическая баржа и чистые ID. Ты теперь Арчи Дагд из Свазиленда, а я – Мэло Гереро из Гватемалы.
– Это хорошо, Пикачу… Значит, мы сейчас на экологической барже, так?
– Да. Баржа удобная, называется «Вегетрон». А гидросамолет разобран, лежит в трюме.
– Это тоже хорошо. А кто еще есть на атолле?
– Есть несколько юниоров, туземцев. Протей их нанял для снабжения. Они уже привезли свежие фрукты, мясо, антибиотики, и всякие штуки, которые заказал Протей.
– Ясно. А кто еще тут есть?
– Еще в лагуне яхта человека по имени Лукас Метфорт.
– А сколько людей на яхте и кто они? – спросил Гремлин.
– Там четверо: Лукас Метфорт, его жена Олив, и его друг Эгерт Дэвис с подружкой Вави, юниоркой маори. Протей не особо разнюхивал. Он рассудил, что это дело для профи.
– Это правильно, – согласился Гремлин. – лучше пусть разнюхает Варлок.
– Да, – ответил Пикачу, – Варлок сегодня уже поехал разнюхивать.
– Уже поехал? И это тоже правильно. А что пишут в прессе?
– Про нас, командир?
– Да. Про нас и про транспорт «Надар».
– Только в хронике событий, – сказал Пикачу, – Там написано просто: такой-то корабль исчез. Пресса не знает, что на борту «Надара» было золото Махди.
– Это правильно, – снова сказал Гремлин, – А где сам Махди?
– Махди убит в бою с войсками Саны. Так пишет пресса. Но многие будут искать золото.
– Будут искать… – согласился Гремлин, – А есть ли у нас хорошая карта атолла?
– Есть хорошие военные карты атолла Сувароу, и всего архипелага Кука, в файлах для электронного планшета. Надо посмотреть на местности, но я ждал, пока ты очнешься.
– Ты отличный друг Пикачу.
– Да, – просто ответил индеец, – Теперь я поеду смотреть. А сюда идет Протей.
Послышался негромкий шорох открываемой двери, а затем, дребезжащий, но довольно молодой мужской голос произнес.
– С возвращением из тьмы, командир Гремлин. Дыши свободно. Сейчас я, как медик и квартирмейстер, сообщаю ситуацию с документами: Ты – Арчи Дагд, этнический ирландец из Свазиленда. Пикачу – Мэло Гереро, из Гватемалы. Махно – Улат Вук из Македонии. Варлок – Ксиан Тзу с Филиппин. Я – Хейво Хийси из Норвегии. И мы все – интернациональные экологи из широко известного движения «Earth-First».
– Дыши свободно, док Протей, – сказал Гремлин, и добавил, – Я все запомнил.
– Вот и хорошо, Гремлин. А больше ничем не перетруждай голову, тебе пока нельзя.
– Спасибо, док, а что мне можно?
– Тебе можно куриный бульон, чай, сортир и спать. Как можно больше спать.
– А я смогу дойти до сортира?
– Может, да, – ответил Протей, – а может, нет. Я не склонен ставить с тобой такие эксперименты, и в сортир мы тебя будем катать на этой кровати. Она специальная.
– И надолго я в этой специальной кровати для круизов в сортир и обратно?
– На некоторое время, – дал Протей свой любимый ответ, и подмигнул командиру.
* * *
Теплый ветер лениво хлопал полотняным навесом над топ-бриджем яхты «Лимерик». Под навесом, за круглым грубоватым, но по-своему эстетичным деревянным столом, довольно уютно разместились в бамбуковых шезлонгах пять человек.
Лукас Метфорт наполнил стаканы легким розовым крюшоном и объявил:
– Мы с Олив обожаем заводить новые неожиданные знакомства!
– Это подстегивает его креативную фантазию, – добавила Олив, погладив мужа по плечу.
– Это подстегивает мою жизнь, – поправил он, – и твою тоже, моя медовая пчелка.
– Вы представляете, Ксиан, – как будто доверительно прошептала она. – Лукас все время называет меня разными насекомыми. Пчелка. Стрекоза. Водомерка. И эта энтомология продолжается более четверти века.
– Я прочел в Интернете, что Лукас – философ, – сказал Ксиан Тзу (он же Варлок), очень убедительно изображавший филиппинского коммивояжера.
– В Интернете много ерунды написано, – весело сообщил Лукас, – про любую вещь на свете, там написана какая-нибудь ерунда. Про меня, в том числе.
– Не называй себя вещью, милый, – попросила Олив.
– Я лишь эпигон, – он улыбнулся, – я повторяю гениальную мысль Кена Кизи, автора великого произведения «Полет над гнездом кукушки». Я цитирую: «Психиатрическая лечебница – фабрика комбината. Здесь исправляют ошибки, допущенные в домах по соседству, в церквях и школах. Лечебница исправляет, и вещь возвращают обществу полностью починенную, не хуже новой, а то и лучше».
– Звучит дерьмово, – высказал свое мнение Эгерт Дэвис.
– Нет! – весело воскликнул Метфорт, – Ты просто ни черта не понимаешь! Это звучит прекрасно! Мне попала в руки книжка Кизи, когда я учился в колледже. Так вот, когда я дочитал до этой фразы, то в одну секунду стал убежденным анархистом навсегда!
– А что такое психиатрическая лечебница? – певучим голосом поинтересовалась Вави, симпатичная тинэйджерка, чистокровная полинезийка-маори из Аваруа-Раротонга.
– В смысле? – не понял Эгерт.
– От каких болезней там лечат? – уточнила она свой вопрос.
– Там лечат от непохожести на среднего дебила, – мгновенно отреагировал Метфорт.
– E-oe? – она удивленно круглила глаза, – А что тогда делают в церкви?
Олив Метфорт рассмеялась и захлопала в ладоши.
– Зверски точное замечание! Браво, Вави!
– А что я такого сказала? – снова удивилась тинэйджерка.
– На самом деле… – Лукас поднял пальцы вверх и пошевелил ими, – ты подняла очень интересный исторический вопрос. В средние века церковь и только церковь являлась государственным институтом дебилизации. Но, по мере разделения властей и ролей, в странах европейской культуры этот институт тоже разделился. Был создан конвейер, на котором каждый из новых институтов выполнял одну простую операцию. Масс-медиа. Школа. Армия. Церковь. Юстиция. Полиция. Психиатрическая лечебница. Разделение операций до полной потери понимания смысла всего процесса, идеально соответствует доктрине конвейера, центральной для европейской индустриальной цивилизации.
– Вы против разделения труда? – спросил Ксиан Тзу.
– Смотря, что называть этим словом, – сказал философ.
Экстремист, притворяющийся филиппинским коммивояжером, покрутил в руке стакан с крюшоном, перебирая в уме разные варианты подтекста в вопросе, а затем ответил:
– Я смотрю с позиции своего небольшого бизнеса. Один человек отлично умеет делать удочки. Другой – отлично ловит рыбу. У третьего хорошо получается договариваться с двумя другими, чтобы изготовитель удочек получил еду, а рыбак – инструмент ловли. Разумеется, этот третий берет со сделок комиссионные, за счет чего и живет.
– Комиссионные в виде денег, не так ли? – уточнила Олив.
– Да. Деньги упрощают обмен, в этом их роль.
– Вы уверены?
– Да. Я сейчас не имею в виду финансовые операции и другие виды воровства.
Лукас Метфорт снова поднял руку и пошевелил пальцами.
– Финансовые операции и другие виды воровства. Неплохо сказано! В этом есть стиль. Безусловно, если вы имеете в виду деньги только как инструмент обмена, то с вашим объяснением следует согласиться. Но такие деньги давным-давно запрещены во всех государствах, называющих себя цивилизованными, вот в чем фокус.
– Я не понял этой фразы про запрет, – признался Ксиан Тзу.
– Это же просто! – воскликнул Лукас, – Если вы попытаетесь наладить торговлю не с использованием государственных денег, а с использованием другого, более удобного эквивалента, например, золотого песка, как на Юконе в позапрошлом веке, то мигом окажетесь врагом государства, и оно упечет вас в тюрьму, не так ли?
– А ведь верно, – Ксиан Тзу сделал глоток крюшона и кивнул, – государство заставляет бизнесменов использовать в расчетах свои деньги, а само печатает их, когда захочет. Я читал, что в старые времена случались мятежи против бумажных денег.
– Случались, – подтвердил философ, – но с тех пор все стало еще гораздо хуже. Первые фокусы государства с бумажными деньгами были просто воровством. А современная система государственно-банковских финансов, это порабощение с грубым насилием.
Эгерт Дэвис посмотрел на философа с некоторым недоумением.
– Лукас, а какая разница: бумажки или записи на электронных счетах в банке?
– Разница в том, – ответил Лукас, – что бумажные деньги, можно физически держать в кармане, а с электронными деньгами так не получится. Это цифра в компьютере банка, которую банк в любой момент может стереть. Но, главное не форма денег, а кредитно-инвестиционная машина, которая выжимает из гражданина абсолютно все реальные ценности. Как ты думаешь, почему практически все работающие индивиды в нашем цивилизованном мире должны банку денег, хотя банк не производит ничего ценного. Вообще ничего. Ни одной вещи, ни одного байта полезной информации, и ни одной потребляемой реальной услуги.
– Почему же никакой услуги? Банк берет деньги у одних, дает другим под проценты, и оставляет себе комиссионные.
– Нет! Так работали древние банки времен египетских пирамид. А сейчас все иначе. Я полагаю, Ксиан, как бизнесмен, не откажется объяснить, как это выглядит.
Ксиан Тзу (или Варлок) обаятельно улыбнулся.
– Я не финансист, а коммивояжер, но попробую. Сейчас все происходит примерно так. Национальный банк просто записывает в компьютере сумму электронных денег и, за оговоренные проценты, передает коммерческим банкам. Коммерческие банки, уже за большие проценты, передают это предприятиям или гражданам. А дальше записанная сумма работает, как обычные деньги.
– Замечательно! – воскликнул Лукас, – А чем обеспечены эти деньги?
– Вообще-то, ничем, – ответил Ксиан Тзу, – государство следит, чтобы рост цен из-за эмиссии необеспеченных денег через банки не шел слишком быстро, вот и все.
– Замечательно! – повторил философ, – И какой получается самый выгодный бизнес?
– Управлять цифрами в национальном банке, – с той же улыбкой ответил, Ксиан Тзу – но, доступ к этому бизнесу уже называется политикой.
– Все точно, – Лукас кивнул, – самый выгодный бизнес, это произвольная запись цифр, превращаемых бюрократической машиной в обменный эквивалент реальных ценностей. Мюррей Ротбард в своей знаменитой и скандальной книге «Как государство завладело денежной системой общества», объясняет подробно, как работает эта машина.
– Лукас, милый, – вмешалась Олив, – ты опять оседлал своего боевого слона…
– Ладно-ладно, моя любимая стрекоза, я уже меняю тему! Поговорим о…
– …Об искусстве, – предложила она, – ведь Эгерт, как-никак, великий клип-художник.
– Просто, клип-художник, – ответил Эгерт Дэвис.
– Ты очень хороший художник, – высказала свое мнение Вави.
– А можно посмотреть что-нибудь из ваших картин? – спросил Ксиан Тзу.
– Еще бы! – Дэвис взмахнул руками, – Но, это не картины. Это клипы, кусочки миров, которые я создаю, чтобы поделиться красотой… Ладно, я впал в дурной пафос, а надо просто показать вам эти клипы. Пошли в мастерскую… Точнее, в мою каюту.
* * *
Экологическая баржа «Вегетрон». Несколько позже. Авиатор.
Когда он пришел в себя, первая мысль была: «меня ранило в голову, я ослеп». Ужас и обида затопили сознание. Губы сами произнесли короткое ругательство.
– Дыши свободно, Махно, – с легкой дружеской иронией ответил знакомый голос.
– Это ты, Варлок? Дыши свободно. И скажи прямо: что со мной?
– С тобой Фортуна. Пуля сломала ребро и отклонилась. Касательное ранение. Ты еще отстреливался, и тебя зацепила вторая пуля – тоже касательно. По голове. Док Протей сказал: заживет. А меня зовут Ксиан Тзу, я коммивояжер с Филиппин.
– Стоп! – перебил Махно, – Если удар был касательный, то почему я ничего не вижу?
– Потому, что ночь, – ответил Варлок, – Хочешь, я включу свет?
– Хочу…
– Ладно.
Вспыхнула галогенная лампочка над кроватью, выхватив из темноты четверть каюты-медпункта, и фигуру разведчика, который сейчас был похож на молодого оборотистого коммивояжера – уроженца Филиппин. Он умел перевоплощаться.
– …Хвала Джа, зрение в норме, – Махно облегченно вздохнул, – А кто на той кровати?
– Там Гремлин. Его зацепило основательнее, чем тебя. Кстати, он теперь Арчи Дагд, а Пикачу – Мэло Гереро. Протей – Хейво Хийси, я – Ксиан Тзу, я уже представлялся, ты – Улат Вук. Бумаги потом прочтешь, но имей в виду, что ты из Македонии.
– Македония, это ОК. Язык – южно-славянский, типа, родной. А кого еще зацепило?
– Всех, кроме меня и Пикачу. Четверо наших уже общаются с Джа на небе. У доктора Протея оказалось не слишком много пациентов.
– Вот, значит, как… – Махно вздохнул, – но дело мы сделали?
– Сделали. А я, кстати, должен сказать тебе «спасибо» за то, что ты меня провоцировал тренироваться в авиа-ремесле. Я нормально довел нашу птичку до атолла Сувароу.
– Удачно получилось, – согласился Махно, – слушай, а мне можно вставать?
– Можно. Ты уже много раз вставал, просто, наверное, не помнишь.
– Не помню.
– Ну, ничего. Повторим это уже осознанно. Речь идет о прогулке в сортир, не так ли?
– Ты догадлив, как всегда.
– Это моя функция, – Варлок улыбнулся, – пошли, Махно. А потом посидим в кают-компании, попьем чая, и я расскажу тебе нечто.
* * *
Ночь. Море и звезды за окном кают-компании.
Плещутся волны.
Старый фаянсовый чайник и керамические чашки на низком бамбуковом столе.
Циновки вместо стульев.
И электронный планшет с широким гибким экраном. Удобная штука.
Варлок потыкал стилосом в экран, и предложил Махно:
– Прочти сначала вот это. Только очень-очень спокойно.
– Что там? – произнес авиатор, делая глоток чая и бросая взгляд на экран.
– Очень-очень спокойно, – повторил разведчик.
*** America Today. Ликвидирована секта религиозных экстремистов. ***
Панамериканская полиция, и Агентство национальной безопасности США провели операцию против секты «Liberty-Religion» (Li-Re), продолжавшей деятельность секты «Народный Храм», ликвидированной в 1978-м году. Власти Гайаны пока не признали легитимность данной операции, как до сих пор не признало и легитимность операции 1978-го, хотя с тех пор минуло полвека. Итак, секта «Li-Re» закрыта. Но, не удалось избежать жертв. Сектанты успели совершить коллективное самоубийство, и на месте обнаружено более двух тысяч тел, среди которых опознан лидер секты, Джо-Джим…
* * *
Махно поднял взгляд от экрана и тихо спросил:
– Всех?
– Всех, – лаконично ответил Варлок.
– Вот, значит, как… – авиатор покачал головой, – …Вот, значит, как. Жили-были. Я не понимаю. Если там на небе кто-то есть… Если там Джа, или кто-то еще. Если кому-то кроме нас, это небезразлично… Наши близкие… Никого нет. Почему, Варлок?
– Потому, что мы не успели, – сухо сказал разведчик, – Потому, что мы лишком поздно убедили Джо-Джима, что нам надо вооружаться.
– Черт! – Махно ударил кулаком по столу, – Теперь все потеряло смысл!
– Спокойно, – перебил его Варлок (он же – Ксиан Тзу), – я же тебя просил: очень-очень спокойно. Давай, разберемся. Мы сидим на пяти тоннах золота. И это золото нам надо использовать так, как его использовал бы на нашем месте Джо Джим.
– Как, Варлок? Никого нет! Только мы впятером. И Джо-Джима тоже нет!
– Махно слушай: если мы сейчас опустим руки, то все не имело смысла с самого начала. Значит, кто-то убил наших близких, а мы сломались и сели ждать смерти. Если так, то, значит, мы никто, и для самих себя, и для Джа который на небе. А вот если сейчас мы соберемся, и будем сражаться, то мы – люди, которые дышат свободно! Ты согласен?
– В общем, да, – пробурчал Махно, – но как сражаться? Что говорит Гремлин?
– Командир еще не информирован, – ответил Варлок, – мы с Протеем решили пока не торопиться, и не сообщать ему. Пусть он сосредоточится на выздоровлении.
– Да, наверное, так правильно. А у тебя есть конкретный план?
– План такой, мы закрепимся здесь, на Сувароу. Купим оружие. Пригласим индейцев ваовао, которые жили вне нашего города-деревни, в своих лесных поселках. Ваовао не попали под карательную операцию, и это надо использовать. Они решительные люди, на которых можно положиться. Они наши друзья. А сейчас давай оценим обстановку…
Разведчик, быстро поменял изображение на планшете, и на месте страницы «America Today» возникла карта части Океании в радиусе тысячи км от атолла Сувароу.
… – С востока в радиус попадает краешек Французской Полинезии, слегка не доходя до Бора-Бора и Таити, плюс необитаемые островки Полинезийских Спорад.
… – С юга – юго-востока в радиусе лежит главная группа атоллов Архипелага Кука, включая Раротонга со столицей Аваруа. От атолла Сувароу до Раротонга 850 км на зюйд-зюйд-ост, а до атолла Уилимо ближайшего к Сувароу, 350 км чисто на юг.
… – В северном секторе малые атоллы Кука: группа Нельсон на северо-западе и группа Пенрин на северо-востоке. Ближе всего к нам, в смысле, к атоллу Сувароу, лежит группа Нельсон. До острова Нгалеву – 300 км, и от него до атолла Тинтунг еще 80 км
… – Западный сектор. На северо-западе, подальше Тинтунга – атоллы Токелау. На юго-западе – остров Ниуэ. На западе – большие острова Самоа, там почти 300 тысяч жителей.
– Так… – сказал Махно, – от нас до Самоа 850 км. Это, по-твоему, плюс или минус?
– Плюс или минус, – задумчиво произнес Варлок, – Начнем с того факта, что население островов Кука, всех, в сумме – 20 тысяч, из них 15 тысяч на Раротонга.
– Так! – Махно провел две черты на планшете, – От Сувароу до Раротонга на юго-восток расстояние такое же, как на запад до Самоа. Это я присматриваюсь к ориентирам.
Разведчик одобрительно покивал головой и продолжил:
– Архипелаг Кука, как бы, впадина между центрами Океании: Самоа – Тонга – Фиджи с запада и французским Таити с востока. И сюда направлено миграционное давление.
– Куда мигрировать? – удивился авиатор, – Все острова Кука в сумме 240 квадрат-км.
– В Океании… – Варлок постучал пальцем по экрану, – Важен фактор промысловой акватории, а она здесь на душу населения огромна по сравнению с соседними.
– И что? – спросил Махно.
– Продолжается очередной супер-кризис, – пояснил разведчик, – и многим дотационным регионам урезана гуманитарная помощь. Люди начинают мигрировать, чтобы выжить.
– Понятно, – Махно кивнул, – а какое отношение это имеет к нам?
– Триста миллионов баксов золотом, – напомнил разведчик, – мы взяли это золото в бою, чтобы купить оружие, и защитить город Li-Re в Гайане. Но теперь там ни поселка, ни людей. Зато, люди есть здесь, и у нас есть, что предложить им.
– Варлок, ты предлагаешь создать новый город Li-Re? Так?
– Так, Махно. В общем у нас нет другого выхода. Ты же понимаешь: золото Махди ищут йеменские мюриды. Если мы будем бездействовать, они нас найдут, и все. Мы, конечно, можем бежать, запутывать следы, прятаться, снова бежать…
– …Пока не догонят, – договорил авиатор, – Ясно. Так, как ты предлагаешь действовать?
– Я предлагаю искать союзников среди соседей, затем вооружаться и готовиться к бою.
– Сначала, – заметил Махно, – надо подумать и понять, чего соседи хотят от жизни.
– Абсолютно верно, – согласился Варлок, – давай подумаем об этом вместе.
* * *
ИНФОРМАЦИЯ К РАЗМЫШЛЕНИЮ. Синклер Мастерс, мэр атолла Уилимо.
13 апреля 1777 года, капитан Джеймс Кук, исследовавший середину архипелага (позже получившего его имя) открыл этот атолл и назвал его Пальмерстон. А в 1863 году некий корабельный плотник по имени Уильям Мастерс получил от британского правительства разрешение основать тут колонию, приехал на необитаемый тогда атолл, и стал жить-поживать с тремя женами-полинезийками. Уильям правил атоллом 40 лет, и умер в кругу семьи, уже составлявшей (с учетом народившихся детей и внуков) примерно сто человек. Позже, по новозеландскому акту 1954 года, атолл Уилимо стал семейной собственностью потомков Мастерса Первого. Полсотни потомков всегда жили на атолле, а более тысячи (немало народились в XX и начале XXI века!) жили в других точках Новозеландской Ассоциации (на Островах Кука, на Токелау, Ниуэ, и Тувалу и на двух главных островах Новой Зеландии), но никогда не забывали свою историческую родину. Очередной супер-кризис подвиг часть этих потомков вернуться на атолл Уилимо. Нынешний мэр атолла, Синклер Мастерс, основал на Уилимо производства новых органических микросхем по «кристалловирусной биотехнологии». Недовольные концерны не раз выдвигали против Мастерса обвинения в инфо-пиратстве, но ни в Новой Зеландии, ни в Австралии, им не удалось ничего доказать, и электроника под брэндом «Uilimo» расползалась по планете. Мини-компьютеры – ноутбуки и планшетники. Рации типа «woki-toki», и интегральные волновые телефоны нового поколения «wiki-tiki». Мини-серверы класса «OYO» для аэростатов дальней коммуникационной сети, и дистанционные системы «Game-base». Потребности заказчиков в разнообразных электронных комплексах, привели Синклера Мастерса к необходимости кооперации, и он завязал контакт с магистром Хобо-Ваном, владевшим несколькими мини-фабриками на Нгалеву, в 700 км к северу от Уилимо.
* * *
ИНФОРМАЦИЯ К РАЗМЫШЛЕНИЮ. Магистр Хобо-Ван, лидер острова Нгалеву.
Остров Нгалеву площадь полтораста гектаров, был выкуплен колонистами с Тинтунга после Второй мировой войны. Основой экономики была плантация, 15.000 кокосовых пальм, и жители не задумывались о другом бизнесе до нынешнего супер-кризиса. Зачем? Кокосы продавались через самоанских торговых посредников. Через них же закупались некоторые продукты, бытовые товары, и солнечные батареи – основа энергетики. И все работало, пока не настала эра супер-кризисов. Тут туземцы почувствовали, как зыбка экономика, построенная на производстве единственного товара. Спрос на кокосы упал вдвое, а та фирма, что поставляла комплектующие для солнечных батарей, закрыла свой филиал на Самоа. И настала катастрофа. Точнее, она настала бы, не появись на Нгалеву молодой магистр физхимии с Новой Зеландии, получивший прозвище Хобо-Ван. Первая часть прозвища: «hobo», бродяга в высоком смысле, а вторая – «van», аббревиатура от «vanguard» (авангардный). У него была мини-фабрика, не имевшая проблем со сбытом продукции, поскольку могла производить почти все что угодно – по заказу. Но, чтобы производить, нужно место, а его-то мини-фабрике как раз не давали, а точнее, стоило владельцу этого предприятия показать, на что он способен, как власти начинали резко душить его, требуя лицензий, насылая полицию и расторгая договоры аренды земли. Так, Хобо-Ван с мини-фабрикой откочевал из Окленда на Нгалеву. Спрос в Полинезии был на ветровые электрогенераторы, на солнечные батареи, на дистилляторы, чтобы перегонять брагу из водорослей в топливный спирт для лодочных моторов, и еще на всякую всячину. Магистр Хобо-Ван освоил множество мелких производств. А в большом мире продолжал раскручиваться супер-кризис, и на маленьких тихоокеанских архипелагах, один за другим, исчезали промтовары. Теперь их надо было заказывать из большого мира с доставкой и предварительной оплатой. Либо обходиться вообще без них. Либо научиться производить их на месте. Возможности мини-фабрики магистра Хобо-Вана были невелики, но он был не одинок. На других атоллах в этом и соседних архипелагах тоже работали свободные и изобретательные бизнесмены… И магистр Хобо-Ван втянулся в сеть кооперации мини-фабрикантов, контрабандистов, и прочей авантюрно-экономической публики.
* * *
Махно (или Улат Вук) сосредоточенно побарабанил пальцами по столу.
– Как-то не верится, что эти мелкие бизнесы хорошо развиваются за счет удовлетворения потребностей полунищих туземцев и за счет экспорта своей самопальной электроники.
– Да, – Варлок кивнул, – мне тоже это показалось странным, я копнул поглубже, и кое-что раскопал. Ты слышал о Великой Кокаиновой Тропе?
– Конечно, я слышал. Дело недавнее. Во время Второй Холодной войны, мексиканские и китайские мафиози построили мощный трафик кокаина из Колумбии, Эквадора и Перу в Японию, Австралию и Китай. Но после Седьмой Гражданской войны в Мексике, второго Карибского кризиса и вторжения миротворческих сил NATO, эта тропа закрылась.
– Нет, Махно. Такие тропы, если возникают, то не закрываются, пока есть спрос. Великая Кокаиновая Тропа перестала быть Великой, но не исчезла. И на ней многие кормятся.
– Выходит, что и этот мэр, и этот магистр хорошо устроились. Им нет резона влезать в серьезные вооруженные разборки с кем-либо.
– У магистра Хобо-Вана проблема, – ответил Варлок (Ксиан Тзу), – Кое-кто использует супер-кризис, чтобы освоить новые горизонты. На атолле Тинтунг компания «Alemir», принадлежащая каким-то царькам Персидского залива, начала строить авиа – и морской терминалы. На Тинтунге пятьсот туземцев, но они не хотят работать на этой стройке, и компания «Alemir» привезла гастарбайтеров, батаков из Индонезии для черной работы, и метисов из Сальвадора для белой работы. Туземцы возмущены, атолл не резиновый, но «Alemir» платит деньги в правительство островов Кука на Раротонга-Аваруа, так что…
– …Ясно, – Махно кивнул, – кто платит деньги, тот заказывает музыку. Но Хобо-Ван на острове Нгалеву, а не на атолле Тинтунг.
– Да, но на Тинтунге всего полтораста гектаров площади суши, и для компании «Alemir» этого мало. Они приглядываются к ближайшему атоллу Нгалеву, где такая же площадь, но более компактная, не петлеобразный атолл, а коралловый остров. 80 км не расстояние по меркам Океании, логично?
– Да. Логично. И нам, и местным свободным бизнесменам выгоден оборонительный союз против агрессивных чужеродных элементов, которые из-за супер-кризиса лезут сюда. Не важно, что для нас враг – йеменские мюриды, а для местных свободных бизнесменов – транснациональные корпорации.
– Все верно, – подтвердил Варлок, – и очень удачно, что на Тинтунге чужаки даны в виде мусульман, что аналогично мюридам Махди. Общий образ общего врага.
Авиатор снова кивнул, потом шумно отхлебнул остывшего чая, и спросил:
– Ты думаешь, Варлок, что туземцы и бизнесмены-киви затем примут для себя Li-Re?
– Как тебе сказать, Махно? Я не проповедник, и мне остается доверять или не доверять словам Джо Джима. А Джо Джим считал, что идея Li-Re привлекательна для любого свободного и деятельного индивида. Правда, он уточнял, что свободных и деятельных индивидов в мире не так много, но… В любом случае, наша первая задача: выжить, и решение этой задачи возможно только в кооперации с туземцами и здешними киви.
