Текст книги "Мауи и Пеле держащие мир"
Автор книги: Александр Розов
сообщить о нарушении
Текущая страница: 70 (всего у книги 81 страниц)
– Ага! – Корвин потер руки. – А какой это примерно может быть подвид?
– Ну, знаешь, – проворчал магистр, – ты слишком много хочешь от первого обсуждения. Вот, я подумаю минуток шестьсот и, может быть, что-то скажу. А сейчас нас все равно прервут твои подопечные кйоккенмоддингеры вместе с неподражаемой мисс Ломо. Они катят сюда.
Корвин повернул голову и, прикрыв глаза ладонью от заходящего солнца, посмотрел в лагуну. Действительно, по направлению к верфи катился моторный «зодиак» с четырьмя девушками.
– Хм… А почему это они мои подопечные? Я их привез, сдал доку Эвери, и allez.
– Это тебе так кажется, – ответил Хобо-Ван, – а фактически дела обстоят следующим образом: коллектив, именуемый ковеном, где лидер – док Эвери, это тринадцать персон, считая с ней. В соответствие с арифметикой, получаем, что три девушки являются сепаратной группой.
– ОК, – сказал Корвин, – пусть они являются сепаратной группой, но я-то тут при чем?
– Не знаю, – сказал магистр, – но интуиция мне подсказывает, что сейчас нам это объяснят.
* * *
Через несколько часов. 3 марта, чуть позже полуночи. Небо над Тихим океаном.
Летать в лунную ночь значительно приятнее, чем в безлунную. Есть визуальный контакт с поверхностью океана. Конечно, в безлунную, или даже в пасмурную беззвездную ночь можно надеть Т-лорнет, или любой ноктовизор, и как бы видеть поверхность, но… Только КАК БЫ. Видеть непосредственно, своими глазами – надежнее (полагал Корвин). Кроме того, ему чисто эстетически нравились лунные ночи. Большая часть пути от Токелау до Соломоновых островов осталась за кормой «Апельсиновоза», когда из трюма (игравшего роль пассажирского салона) всунулась голова, украшенная небольшой копной волос цвета темной бронзы (подстриженных незатейливым методом «под горшочек»). Голова мигнула ярко-зелеными глазами и спросила:
– Пилот Корвин, скажи, мы – где?
– Насколько детальный ответ тебя интересует, Лирлав? – задал он встречный вопрос.
Три девушки – кйоккенмоддингеры, набившиеся к нему в компанию по протекции юниорки-мулатки Амели Ломо, казались Корвину почти одинаковыми. Возраст примерно 20 лет. Раса англосаксонская. Рост чуть выше среднего. Телосложение спортивное. И, на данный момент, Корвин различал их только по цвету волос и глаз.
Эрлкег – волосы цвета спелой кукурузы. Глаза фиалковые.
Ригдис – волосы, как шерсть кошки-альбиноса. Глаза цвета льда.
Лирлав – волосы цвета темной бронзы. Глаза ярко-зеленые…
– Пилот Корвин, – укоризненно сказала Лирлав, – если ты считаешь мой вопрос глупым, то…
– …Я, – перебил он, – не считаю твой вопрос глупым, но хочу понять, какого рода ответ тебе требуется. Вообще, в полете я обычно имею в виду буквально то, что говорю.
– Просто, – пояснила она, – хочется знать, куда мы летим.
– На Реннелл, – ответил Корвин, – это один из Соломоновых островов, южнее Гуадалканала.
– А зачем мы туда летим, пилот Корвин?
– Это более сложный вопрос, Лирлав. Я знаю, зачем я туда лечу, но зачем вы туда летите…
– Хорошо. Так, зачем ты туда летишь?
– Моя фирма участвует там в проекте подъема грузов с нескольких затонувших кораблей.
– Хорошо. Я поняла. А можем ли мы помочь тебе в этом проекте?
Корвин неопределенно пожал плечами. Он понимал, что три замечательных фридайвера могут пригодиться. Но, эти их ритуалы, особенно последний – совместный с Амели Ломо, вызывали беспокойство. Можно ли поручать ответственное дело людям, которые запросто могут принять жизненно-важное решение после дозы какой-то штуки вроде грибов, кактусов или экстази? А решение лететь с ним, почти незнакомым человеком, непонятно куда и зачем, Лирлав, Эрлкег и Ригдис приняли, находясь под действием чего-то такого…
– Пилот Корвин, – окликнула Лирлав, – ты привык всегда идти по пути логики, но этот путь не работает, когда для него нет информации. Мы в таких случаях идем по пути сверхчувственного восприятия. Тебя это пугает?
– Пугает, ага, – проворчал он, – вот я сейчас задрожу, спрячусь под пульт, а ты попробуй взять штурвал и куда-нибудь долететь на своем сверхчувственном восприятии.
– Ты иронизируешь, пилот Корвин, а я говорю серьезно.
– Ладно, Лирлав, давай-ка мы сначала долетим, а потом все это обсудим спокойно.
* * *
Раннее утро 3 марта 2 г.х. Восточный сектор острова Реннел. Озеро-лагуна Тегано.
Сейчас казалось, что на берегу этого большого озера всегда был город. Или не совсем город, а скорее длинный поселок из ярких одно– и двухэтажных разноцветных сооружений, построенных прямо на мелководье на сваях. Тут были жилые домики, были арочные ангары и были даже какие-то ресторанчики. Около пирсов стояли разнообразные лодки – в основном, летающие, поскольку озеро-лагуна лишена судоходного канала, через который можно было пройти в нее из моря. Над поселком висели несколько дирижаблей: маленькие – серверы сети OYO, и довольно большие – грузовые. «Кварталы» городка отмечались яркими вымпелами на тонких флагштоках.
Корвин, спокойно следуя указаниям диспетчера, посадил «Апельсиновоз» в полукилометре от берега, и далее, уже в режиме лодки, подкатил к одному из пирсов, над которым трепетал на легком ветерке вымпел с изображением стилизованного кальмара на силуэте парусника. Еще примерно минуту длилось общение с двумя вооруженными канаками на пирсе, после чего он обратился к трем пассажиркам.
– Так, кйоккенмоддингеры. Мы прибыли на полевую базу партнерства «Кракен Крааль». Видите бунгало с табличкой «директор»? Директор, это я. Мне нужен кабинет и иногда кухня. Вы можете занимать спальню и гостиную, и иногда кухню. Мои коллеги уже предупреждены насчет вас. Короче: берите вещи, занимайте места, располагайтесь, осматривайтесь вокруг. А я пошел на переговоры по бизнесу. Приду домой на закате. Это примерно в пять вечера. Вопросы есть?
– Ты придешь, и что дальше? – спросила Ригдис.
– Я приду, и буду представлять себе, что дальше, – ответил он.
– Ты сейчас будешь с кем-то вести переговоры насчет нас? – предположила Лирлав.
– Нет. Я буду вести переговоры о графике работ.
– А насколько это коснется нас троих? – поинтересовалась Эрлкег.
– Настолько же, насколько и всей рабочей группы. Короче, я пошел.
* * *
Через полчаса. Мастер-каюта 40-метровой «Ф-джонки» – штабной летающей лодки 23-летнего проконсула Визарда Оза (известного близким друзьям, как Осбер Метфорт).
Юный мастер компьютерных стратегических военных игр (а с некоторых пор также реальных военных игр), вскочил из-за стола навстречу резерв-штаб-капитану.
– Корвин! Я рад снова увидеть тебя в реале! Про тебя рассказывают удивительные вещи!
– По-любому не такие удивительные, как про тебя, Оз.
– А! Точно! Ты меня срезал! Про меня хрен знает что рассказывают! Ладно, это все фигня. Ты будешь кофе, или хочешь чего-нибудь вроде виски? Или какой-нибудь коктейль?
– Кофе, крепкий, без сливок, большую кружку, если нетрудно, – ответил резерв-штаб-капитан, усаживаясь за стол напротив хозяина рубки (тот студенческим движением сгреб на край стола большую кучу распечаток, украшенных разноцветными пометками фломастером-маркером).
– Много крепкого кофе? Запросто, Корвин!.. – с этими словами проконсул надавил кнопку на плоском коммуникаторе локальной связи, – …Алло! Кто у нас на бытовом дежурстве?
– Я, – раздался очень молодой женский голос.
– А! Классно, Танди, что это ты! Тебя не напряжет притащить экстремальный кофейник?
– Меня не напряжет, – ответил голос, – но если узнает док Горлум, то он будет так ругаться…
– Док Горлум перестраховщик, ты же знаешь, Танди. Давай, мы просто ему не скажем, ОК?
Возникла пауза, а потом абонентка приняла решение:
– Я принесу кофе, но ты пообещаешь лечь спать не позже третьей вечерней вахты.
– Ладно, я обещаю. Клянусь Летучим Спагетти-Монстром.
– Тогда, – сказала она, – я принесу кофе, когда сварю. Отбой.
– Отбой, – продублировал молодой проконсул, положил коммуникатор на стол, и пожаловался гостю, – прикинь: этот доктор Горлум отличный дядька, но он вообразил, будто неделю назад я простудился потому, что моя иммунная система ослаблена недосыпом и передозировкой кофе. Теперь девчонки меня тиранят. Конечно, можно перейти на чай, но это же не то, понимаешь?
– Понимаю. Но, вообще-то к медицине хорошо бы прислушиваться.
– Вот, блин, – проконсул вздохнул, – ты сейчас говоришь в точности, как моя мама.
– Честное, слово, – сказал Корвин, – я с ней не сговаривался, мы даже незнакомы.
– Эх, – тут проконсул снова вздохнул, – вы все, наверное, правы, но у меня жизнь поперла такая прикольная, что иногда обидно ложиться спать – вдруг что-то классное проскочит мимо? Да, я забыл сказать: «Ф-джонка» классная летучая яхта! Мечта! Это ведь ваша фирма придумала?
– Это придумал Клавдий Дорнье, в Германии, в 1929-м. А реплику спроектировал Скйоф, мой напарник по филиалу фирмы «Simple Aircraft Malcolm», на Футуна, но без меня. Я уже был на Северном фронте, в Микронезии.
– Блин! Точно! – проконсул с досадой похлопал себя ладонью по макушке, – Была же операция «Чакраплан». Раз – и база флота янки на острове Гуам в жопе! Классно! А после войны ты чем решил заняться? У тебя же теперь неслабый бизнес по убитым кораблям, ага?
– Ага. Но, все-таки, я не хочу бросать авиа-конструирование. Есть одна задумка…
– Ну? – нетерпеливо спросил виртуально-реальный военный стратег.
– Ну, типа, автожир с останавливаем ротором. Тема известна давно, но есть новые идеи.
– Хэх! А когда можно будет что-то посмотреть, хотя бы на компе?
– Трудно сказать, Оз. Но, если тебе интересно, то я включу тебя в список рассылки.
– Еще как интересно!!! В общем, я буду ждать, А скажи, что за волна пошла, будто ты привез с Факаофо трех девчонок супер-фридайверов, вроде японских ама или корейских хенйо?
– Joder conio! – ошарашено выругался Корвин, – Слухи бегут на кило-милю вперед!
– Слухи, они такие, – согласился проконсул, – так, это правда, или как?
– Как бы, правда, но блин… Тут в двух словах не объяснить.
– Ну? – с нескрываемым любопытством спросил Визард Оз, и тут их прервали.
В мастер-каюту вошла девушка, лет 20 с минусом, типичная уроженка Вануату, чернокожая, сложенная крепко, но изящно, с характерной «шапочкой» жестких волос, подстриженных на уровне чуть выше ушей. Девушка держала в правой руке объемистый кофейник, а в левой – прозрачный контейнер с чем-то съедобным. Одета она была только в набедренную повязку ослепительно-золотого цвета, и такой минимум одежды позволял сразу обратить внимание на небольшой, но выразительный животик. Когда после обмена несколькими фразами, девушка покинула мастер-каюту, Визард Оз (заметивший наблюдение Корвина), негромко пояснил:
– У меня как-то так неожиданно личная жизнь сложилась на Эрроманго-Вануату.
– Ну, это нормально, – ответил резерв-штаб-капитан.
– Типа да, – проконсул кивнул, – но получилось так, что все пять моих подружек беременны.
– Пять?! Ни хрена себе.
– Ага. Я и говорю: неожиданно. А мама по SKYPE сказала, что я безответственный.
– Хэх… – Корвин почесал бритую макушку, – …Ну, по-любому, это естественное явление.
– Типа того, – Визард Оз снова кивнул, – вот, везу их всех знакомиться с мамой и папой. Папа, кстати, нормально воспринял, сказал, что, поскольку античный обычай канаков предписывает королю пять женщин в доме, и еще одну за морем, то по принципу эгалитаризма, то же самое логично будет перенести на любого мужчину, выполняющего военно-гражданскую работу на похожем уровне социальной значимости. Мой папа любит излагать длинно и красиво.
– Вполне разумный вывод, – прокомментировал Корвин, – а ты, Оз, чем займешься?
Молодой проконсул сделал глоток кофе и улыбнулся.
– Одна война ушла в прошлое, другая приближается из будущего. Нам потребуется то оружие, центральные компоненты которого лежат на дне с юга и с севера отсюда.
– Хэх! – Корвин снова почесал макушку, – И это теперь твоя работа?
– Ну, – ответил Визард Оз, – я или буду работать только по теме этого оружия, или не только, а решится все 1 мая, на конкурсе команд-кандидатов на формирование правительства.
– Ты будешь претендовать на должность вар-координатора? – спросил Корвин, и сразу поняв по реакции собеседника, что угадал, задал второй вопрос, – и в какой команде, если не секрет?
– Вообще-то, секрет, но тебе скажу: я в команде с Накамурой Иори.
– Понятно… Не буду больше расспрашивать, все равно ты не ответишь.
– Ага! – проконсул улыбнулся, – я и так сказал тебе немного больше, чем полагается. Хартия не требует, чтобы персональный состав и стратегия команд-претендентов держались в секрете до открытия конкурсных предложений, и все же, это не та тема. Давай, лучше ты расскажешь про необычных фридайверов. Они ведь из клуба «кйоккенмоддингер», точно?
– Да. Я их подвозил, потом мы разговорились и решили попробовать поработать вместе.
– Ого! Круто! И, ты думаешь, они реально могут помочь в проекте подъема реакторов со дна?
– Может, да, а может, нет, – ответил Корвин, – но мне в фирме по-любому пригодятся классные фридайверы, хотя, я не уверен, что их мастерство будет задействовано именно в этом проекте.
– Понятно, Корвин. А почему эти три девчонки откололись от своего клуба?
– Это что-то ритуальное. Типа, в клубах ведьмовского феминизма должно быть определенное количество участников. Те, что сверх этого количества, должны создавать новый клуб.
– Как-как ты сказал? Клуб ведьмовского феминизма?
– Да, я так сказал, но я не ручаюсь, что это правильная формулировка.
– Хочешь узнать об этом больше? – спросил Визард Оз.
– А ты сам знаешь больше? – поинтересовался Корвин.
– Нет, я не знаю, но мне любопытно. Хочешь, позвоним поему папе и послушаем лекцию?
– Лекцию? Твой папа может экспромтом прочесть лекцию про ведьм-феминисток?
– Мой папа может экспромтом прочесть лекцию про что угодно!
*** Экспромт – лекция о феминизме, прочитанная доктором Лукасом Метфортом ***
Сейчас большинство людей, далеких от философии истории, думают, что феминистки, это такие студентки, которые пишут на своих телах эпатажные лозунги, и выскакивают голыми перед TV– камерами, чтобы попасть в выпуск новостей. На самом деле феминизм сложнее и глубже.
* * *
Первую волну феминизма породил капитализм в XVIII веке. Массово строились предприятия по образцу рабовладельческих хозяйств поздней античности, а рабов не хватало, хотя почти все трудоспособные местные мужчины уже были прикованы к мануфактурам, и шел ввоз рабов из колоний. И рабовладельцы обратили внимание на женщин. В ту эпоху в странах христианской культуры женщины были домашними животными, как сейчас в исламских странах. Девочка – собственность отца, а женщина – собственность мужа. На мануфактурах использовались только отловленные бродячие женщины. Но в XVIII веке процесс дошел уже до семейных женщин. В результате покачнулся христианский фундамент, систему перекосило, и начались революции.
* * *
Вся первая волна феминизма от середины XVIII до середины XX века, это попытка получить в процессе революций те же права, за которые боролись мужчины из того же социального слоя, называемого пролетариатом по терминологии Маркса. В самые жесткие периоды революций и мировых войн, женщинам удавалось на время получить почти те же права, что у мужчин, но в следующие периоды эти права игнорировались. Исключение составляет избирательное право, поскольку оно в условиях оффи-системы, является фикцией. Его можно дать даже хомячкам, и ничего не изменится – только прибавится бессмысленной бюрократической суеты.
* * *
В 1960-х стало ясно, что женщины постепенно теряют даже те элементы равноправия, которые удалось завоевать в эпоху мировых революций и войн. Поднялась вторая волна феминизма: это борьба против сексизма – против традиции, согласно которой, женщина – это неполноценный человек, место которого – на кухне, или на простом конвейере, но никак не в политике. Вторая волна была бесперспективна. Для ее победы надо было снести весь христианский фундамент, а большинство женщин-лидеров второй волны или не понимали этого, или боялись сказать.
* * *
Вторая волна распалась, и оставила после себя законы «против сексуальных домогательств» и «против порнографии». Эти законы, якобы, призваны были защитить женщин, но фактически, урезали им возможность эротического самовыражения. Такой юридический трюк был началом политики официозного Запада по ужесточению библейских запретов путем вливания «свежей крови» в дряхлую христианскую церковь. Под «свежей кровью» понимается ислам с законами шариата против эротики и против автономии женщин. Стратегия «вперед в средневековье».
* * *
Так или иначе, оффи-политика «библейского ренессанса» показала значительному количеству мыслящих людей, где настоящие корни дискриминации. И, Третья волна феминизма, рыхлая и противоречивая, постепенно пришла к неоязыческим культам, центральные фигуры которых – богини любви, плодородия, и магии. Разработка неоязыческих культов является единственным интересным результатом Третьей волны, и основной движущей силой Четвертой волны.
* * *
Принцип Четвертой волны феминизма: лучшая защита – это нападение. Идеология радикально агрессивная, почти как в старом польском фильме-антиутопии «Новые амазонки».
Женщина – это человек. Она универсальна. Мужчина – это служебный подвид для копуляции.
Женщина выбирает мужчину на один раз, как источник генов, и мужчина – никто для ребенка.
Только женщина может помочь другой женщине подарком, практикой или советом.
В оккультном верхнем мире есть лишь женщины: мистическая Богиня-Мать и ее Аватары.
Мир сейчас нелеп, как и его символ: слабоумный садист, вымышленный мужской бог библии.
В будущем мире мужчины будут содержаться на генных фермах в минимальном количестве.
* * *
Эта схема из шести пунктов только общая, а частные идеологии феминисток Четвертой волны содержат дополнения. Так, в идеологии кйоккенмоддингеров есть миф об их происхождении от кроманьонских женщин – амазонок. Любителям жанра «псевдо эпос», я рекомендую прочесть.
* * *
…В это время, на берегу три девушки – кйоккенмоддингеры знакомились с местной социальной реальностью. Планировка городка была нехитрой: «кварталы» жилых домиков на ножках-сваях непосредственно на мелководье и соседствующие с ними ангары на берегу с выездами на пирсы, перемежались полосами естественных пляжей. Этнические индусы – мигранты с Фиджи что-то продолжали строить вправо и влево по берегу, а всепроникающие китайцы, уже растянули около пляжей яркие тенты, разрисованные драконами и фениксами, расставили пластиковые столы, и занялись мелким бизнесом: ремонтные мастерские, магазинчики, кафе, ресторанчики…
На самих пляжах отдыхала молодежь всех мыслимых расовых типов – свободные смены разных экипажей и фирм. Характер отдыха обычный для таких компаний: в основном, игра в различные мячики. Встречались даже «ацтекские» 6-дюймовые сферы из каучука, этакие пушечные ядра, приобретающие при сильном броске изрядную разрушительную силу. В стиле одежды было не меньшее разнообразие, чем в расовых типах и в типах мячиков. Кто-то из девушек использовал бикини, кто-то из парней щеголял в шортах-бермудах кислотных цветов. А кто-то предпочитал набедренные повязки, или вообще обходился без декоративных тряпочек на теле. Свобода?
Ну, это мы еще посмотрим (решили эпатажные кйоккенмоддингеры) и тут же начали проверять. Свобода секса на общественном пляже – редкая штука в мире. Закон Нидерландов от 2008 года, официально разрешивший секс в общественных местах – юридическая экзотика. На территории других относительно свободных стран (например, в Канаде) это мягко пресекается полицией, а законы большинства стран предусматривают за это немалые штрафы или даже тюремный срок. Установить место конкретной страны в рейтинге свободы можно быстро – достаточно заняться необычным сексом на общественном пляже в дневное время. Так и поступили три упомянутые девушки на берегу озера Тегано на общественном пляже городка.
Групповой лесбийский акт в 11:00 на пляже, рядом с несколькими открытыми кафе, вероятно, вызвал бы нарекания даже в Нидерландах (если не со стороны полиции, то со стороны других отдыхающих)… Но здесь публика, в основном, вообще не обратила внимания на откровенные любовные игры трех обнаженных девушек. Только несколько ребят, пивших пиво на помосте ближайшего китайского кафе, несколько раз щелкнули видеокамерами коммуникаторов, явно фиксируя необычную сцену, потом похихикали, а потом начали раскладывать на столе карты (кажется, у них в программе отдыха был преферанс на свежем воздухе).
Девушки – кйоккенмоддингеры без помех добрались до точки кульминации. Потом немного полежали, расслабляясь. А потом побежали нырять. Вода в озере Тегано была чудесная, хотя несколько тепловата для этнических северянок, привыкших к тому, что купание моментально снимает лишнее тепло с тела. Кстати, их длительные нырки вызвали у публики гораздо больше интереса, чем лесбийские игры. Выныривая, они замечали не менее дюжины нацеленных видео-камер. Но настоящих феминисток Четвертой волны невозможно смутить такими вещами, и три девушки преспокойно улеглись на песок у самой воды…
…Тут-то и появился полисмен. Это был молодой парень– кореец, одетый в легкий тропический камуфляж, и вооруженный пистолет-пулеметом. Для наглядности у него на рукаве была яркая нашивка с надписью «Tegano-pueblo local police».
– …Сейчас начнется… – пробурчала Лирлав.
– Может, мы зря так сразу раскрылись? – неуверенно произнесла Ригдис.
– Да ладно, – отмахнулась Эрлкег, – не съест же он нас.
– Aloha foa! – окликнул полисмен, и представился, – Я капрал Сонг Хо-У. Вы ведь новенькие?
– Да, – ответила Эрлкег, – а в чем проблема?
– В этом и проблема, – сказал корейский капрал, – тут тропики, и поток ультрафиолета такой, к которому ваша кожа не привыкла. Вы ведь северянки, примерно с 45-й широты.
– Откуда вы знаете, с какой мы широты? – удивилась Лирлав.
– Так, из базы данных, – тут Сонг Хо-У коснулся пальцем коммуникатора на своем поясе.
– А-а… Так, вы и наши имена знаете?
– Да, сента Лирлав. Вы трое прибыли 28 февраля через Нуку-Хива, и внесены в список граждан Конфедерации, как волонтеры, оказавшие существенное содействие Народному флоту.
– Содействие Народному флоту? – эхом переспросила Ригдис.
– Да, – капрал кивнул, – но, это ваши дела. А мое дело предупредить, что вам в течение первой декады рекомендуется использовать крем – фотопротектор для кожи. Слева от вас в ста метрах аптечный киоск сингапурской фирмы «Sin-Sun-Lot», там кремы довольно дорогие, но реально сертифицированные. А в лавках рядом есть такие же пиратские кремы. Они дешевле, но за их качество сложно поручиться. Хотя, лавки с флажком «Академия Занзибара» практически всегда торгуют пиратским товаром не хуже оригинала, но это только мое мнение. Короче, вот.
– Что – вот? – спросила Эрлкег.
– Вот и все, – пояснил он, – я очень рекомендую вам купить крем и намазаться.
– А-а… – протянула Ригдис, – …Почему под флажком «Академия Занзибара» торгует китаец?
– Потому, – сообщил капрал, – что «Академия Занзибара», это фирма одной китайской мафии, базирующейся на Гавайях. А сама академия зарегистрирована на Сейшельских островах, это в Индийском океане, реально недалеко от острова Занзибар.
Ригдис с некоторым недоверием посмотрела на корейского капрала.
– А откуда вы знаете про китайскую мафию?
– Так из базы данных, – тут Сонг Хо-У снова коснулся пальцем коммуникатора.
– А вот тот ресторанчик? – поинтересовалась Лирлав, – над ним такой же флажок, а значит, он принадлежит той же китайской мафии, верно?
– Да, – капрал кивнул, – но это не ресторанчик, а Y-клуб. Хотя, покушать там тоже можно.
– Y-клуб? – переспросила она.
– Да. Такой клуб, где парни предлагают девушкам деньги за секс.
– О, черт! А разве это законно?
– Да. Законно все, что не противоречит Хартии. Вы читали Хартию?
– Ну… – неуверенно начала Лирлав.
– …Частично, – договорила Эрлкег.
– Тогда вот что, – капрал улыбнулся и вытащил из кармана три тонкие брошюры, – здесь текст Великой Хартии с протоколом Первой Ассамблеи, и еще сетевые телефоны и адреса, которые пригодятся в сложных случаях. Полиция. Медицина. Гестапо…
– Гестапо? – переспросила она.
– В смысле INFORFI, объединенная военно-информационная спецслужба, – пояснил он.
– Понятно, – сказала Эрлкег и взяла брошюры, – спасибо, капрал.
– Aita pe-a, это моя работа. И не забудьте про крем – фотопротектор, – ответил он, козырнул, и двинулся в направлении индийской стройки на южном краю городка.
Ригдис проводила его взглядом, и покачала головой.
– Странная тут полиция.
– Просто, нормальный парень, – высказала свое мнение Эрлкег.
– Парень нормальный, – согласилась Лирлав, – а вот публичный дом, это свинство. Почему тут позволяют китайской мафии держать публичные дома?
– Ты про Y-клуб? – уточнила Ригдис.
– Да, а про что же еще?
– Ну… – Ригдис снова покачала головой, – …Капрал сказал, что это не противоречит Хартии.
– А давайте, – предложила Эрлкег, – пойдем туда обедать, и проверим, противоречит или нет. Смотрите: текст Хартии у нас теперь есть, и телефон полиции, если что, тоже есть.
– Ты думаешь, полиция тут готова приструнить китайскую мафию? – усомнилась Лирлав.
– Ну, наверное, – Эрлкег кивнула, – А почему нет?
Лирлав нервно похлопала ладонями по коленям, и пояснила:
– Потому, что это «Триады». С ними никто ничего не может сделать. Я где-то читала, что Мао Цзэдун пытался, и даже расстрелял каких-то лидеров «Триад», но сразу же появились лидеры-наследники. Стало только хуже. А когда на Тайване Чан Кайши хотел бороться с «Триадами», бандиты похитили его жену, и ему пришлось даже платить им выкуп.
– Давайте так, – скорректировала свое предложение Эрлкег, – пойдем туда, просто пообедаем, и посмотрим. Не будем вмешиваться. А вечером спросим про это у Корвина.
– Корвин тоже странный, – сказала Ригдис.
– Тут вообще все странное, – задумчиво произнесла Лирлав, – но, ладно, давайте так и сделаем.
* * *
Для великого рейда в Y-клуб китайской мафии кйоккенмоддингеры слегка оделись: в смысле, завязали на бедрах яркие платочки – lava-lava в таитянском стиле, и дополнили это сумочками, надетыми на шею. Сумочки были не простые, а с индивидуальным орнаментом. И вот, в такой экипировке, три канадки устроились за столиком в углу зала, противоположном стойке бара. В интерьере Y-клуба не было ничего особенного. Просто, ресторанчик с некоторыми штрихами китайского стиля. А публика, практически такая же, что и на пляже, только чуть более одетая. Некоторые даже в военной униформе – впрочем, мало отличающейся по фасону от одежды для тропического «дикого» туризма. Меню, принесенное официантом – китайцем, одетым слегка в шотландском стиле (белая рубашка и клетчатый килт) оказалось похожим на меню в обычном, китайском ресторане в Торонто, что позволило быстро выбрать подходящие блюда.
Официант принял заказ, и ушел, а кйоккенмоддингеры стали наблюдать за посетителями, чтобы увидеть, как тут происходит заказ сексуальных услуг. Исходя из своих представлений о схеме деятельности борделя, канадки полагали, что где-то тут должны находиться «эскорт-девушки», характерно одетые (что-то вроде чулочков с подвязками и лифчиков, подчеркивающих бюст). Ничего подобного, однако, не обнаружилось. Публика проводила время, вроде бы, в обычном общении, кто-то сидел за столиками, кто-то перемещался по залу от одной компании к другой, некоторые группы собирались за стойкой бара выпить по рюмке…
Тем временем, официант принес заказанные блюда, и далее кйоккенмоддингеры продолжили исследовать обстановку параллельно с питанием. Только к финалу обеда, перейдя к чаю, они поняли, как все устроено. Благодаря языку огопого, они могли поделиться соображениями, не опасаясь подслушивания кем-то посторонним. Первой свое мнение высказала Эрлкег.
– Слушайте, то ли мне кажется, то ли тут все девушки работают проститутками. Вы заметили? Мужчины подходят к любой девушке, что-то говорят про сумму, и девушка идет с ними.
– А, может, девушки только подрабатывают? – предположила Лирлав, – Это бывает в карибских странах. Зарплаты маленькие, и по вечерам девушки идут на вот такие заработки.
– Нет, это не объяснение, – встревожилась Ригдис, – вы заметили, что через столик от нас сидела кореянка в униформе офицера флота. Ее снял дядька, похожий на испанца. Он предложил ей 50 фунтов. Но в Интернете было, что военные офицеры тут хорошо зарабатывают. Какого черта?
– Не знаю, – Лирлав пожала плечами, – может, тут обычай, что девушка не должна отказывать?
– Тогда, – сказала Ригдис, – мы зря сюда пришли. Что, если кто-нибудь подойдет к нам?
– Вот эти трое на нас смотрят, – заметила Эрлкег.
Ее реплика относилась к компании мужчин примерно одного возраста – лет 35, за столиком в центре зала. Даже нарочно было бы непросто собрать трех таких разных людей. Один – негр, вероятно, из карибского региона, крупный атлетически сложенный, с великолепной белозубой улыбкой на красивом волевом лице. Оранжевая рубашка и белые брюки отлично шли ему.
Второй, скорее всего, вьетнамец, некрупный, жилистый, и очень спокойный, с большими внимательными черными глазами, был одет в строгое серо-белое кимоно.
А третий, кажется, происходил из центральной Европы. Массивный, но не толстый, и бешено колоритный, с прической в форме короткого «конского хвоста» на чисто выбритой голове. Его одежда состояла из широченных брезентовых шортов и жилетки-разгрузке на голое тело.
– Эрлкег! – прошептала Лирлав, – Какого черта ты на них смотришь?!
– Я? О, черт. Просто я не подумала.
– Дело табак, – произнесла Ригдис, – сейчас они припрутся сюда.
– Ну и пусть! – смело заявила Эрлкег, – Я пошлю их в жопу!
– Черт… – Лирлав покачала головой, – …Тогда у нас могут быть проблемы.
– Может, как-то мягко отбрехаться? – предложила Ригдис.
– Мягко не получится, не тот случай, – хмуро ответила Лирлав.
Тем временем, трое мужчин негромко обменялись несколькими фразами на каком-то певучем полинезийском языке, потом похлопали друг друга по рукам по рукам, и негр поднялся из-за столика. Улыбаясь все шире, и все обаятельнее, он, упругой походкой приблизился к столику кйоккенмоддингеров, и ласково произнес.
– Aloha oe! Как настроение, прекрасные леди?
– Пока неплохо, а что? – отреагировала Эрлкег.
– У меня и двух моих друзей, – сообщил негр, – фрегантина у причала. Как насчет того, чтобы покувыркаться в отличной веселой компании? Приз сто фунтов каждой из прекрасных леди.
– Дядя, шел бы ты со своими ста фунтами, – ответила она.
– Простите? – недоуменно переспросил он.
– Дядя, шел бы ты в жопу вместе с друзьями! – уже более громко сказала Эрлкег.
