Текст книги "Мауи и Пеле держащие мир"
Автор книги: Александр Розов
сообщить о нарушении
Текущая страница: 38 (всего у книги 81 страниц)
*30. Технология провокации
22 декабря. Ротума (самая северная территория Фиджи).
Если смотреть с высотного самолета, то остров Ротума будет похож на толстого кита, плывущего из Вануату на восток к Увеа-и-Футуна, и проплывшего две трети пути. А с географической точки зрения, это вулканический остров размером примерно 15x5 км, окруженный островками-сателлитами. В полукилометре к северу от восточной стороны Ротума торчат Хауаити и Хауануи – два крошечных островка. Хауануи, чуть дальше от берега, и относительно пологий, а Хауаити это скалистый холм неправильной формы, покрытый пышными зарослями карликового пандануса. С запада в массиве холма есть выемка, маленькая почти круглая бухта. Она-то и заинтересовала строителей форта.
Традиционно морской форт строится для того, чтобы в нем разместить личный состав, продовольствие, боеприпасы и, собственно, артиллерийские орудия. Но в этом случае строители поступили иначе. Главное здание форта: квадратная коробка 20x20 метров из армированного пенобетона было внушительным только в смысле скорости возведения. Условно-северокорейский батальон построил ее всего за два дня. Второе сооружение: модульный ангар 20x50 метров со свайным пирсом, батальон собрал из фрагментов примерно за столько же времени. Но где супер-пушка, ради размещения которой было затеяно это стремительное строительство на крошечном островке?
Этнический «киви» (новозеландец), выпускник Вест-Пойнта капитан-лейтенант Снэрг, полпред проконсула Визарда Оза, четко и толково представил фиджийской делегации руководителя строительства форта – инфо-комэска Ксиан-Тзу Варлока. Варлок провел ознакомительную экскурсию, после которой остался всего один вопрос. И этот вопрос задал командир фиджийской делегации, молодой полковник Афаэфи.
– Я не понял: а пушка-то где?
– Пушка, это к спецгруппе авиа-комэска, сена Улата Вука Махно, – сказал Снэрг.
– Пушка там, – сообщил Махно, и показал рукой в бухту.
– Там? – переспросил Афаэфи, вглядываясь в воду сквозь блики, играющие на зыби.
– Так не увидишь, – сообщила японка Еситори Рини.
– Да-да, – подтвердила вторая японка Нагэки Агути, – пушка под водой, надо нырнуть.
Фиджиец окинул подозрительным взглядом двух юных, но крепких девушек-японок, одетых в шорты и майки с надписью «Fuji-Drive» и логотипом холдинга «Fuji».
– А вы меня не разыгрываете, нет?
– Ныряем? – прямо предложил корейский зуйо (старший офицер) Хон-Мун.
– Ух! – удивился Афаэфи, – Разве корейцы умеют нырять и плавать?
– Почему ты думаешь, что нет? – спросил вйей (младший офицер) Гик-О.
– Потому что я один раз был в Чеджу на пляже, и не видел ни одного корейца в воде, дальше двадцати шагов от берега.
– Значит, – произнес корейский комсорг Вон-Со, – ты своими глазами убедился в том, насколько капитализм портит людей.
Полковник Афаэфи глянул на своих парней (взвод, привезенный с Фиджи), и убедился: парни при деле: с согласия авиа-комэска Махно они осматривают тяжелую летающую лодку «Do-X». Шутка ли: 40-метровая машина построена сто лет назад, а работает, как новенькая. Конечно, движки поменяны, и обшивка, и еще всякое, но форма осталась, и внушает… Надежная германская вещь «Золотых годов Веймарской республики». Хотя Афаэфи не был эрудитом, историю Германии от второго до Третьего рейха он знал по причине секретных контактов с германскими колонистами на Самоа. А вот марксизм и теория общественно экономических формаций были для него чем-то мутным…
– При чем тут капитализм? – сердито спросил он у комсорга-корейца.
– Капитализм, – невозмутимо пояснил комсорг Вон-Со, – поддерживает в Южной Корее преклонение перед ложными авторитетами, гнилую пуританскую мораль, затянутую по времени, неэффективное школьное образование, и вредное пренебрежение физической культурой, в частности, плаванием. В то же время, Трудовая партия Северной Кореи, в соответствии с учением чучхе, на юбилейном съезде приняла план «Великий заплыв», в который через школьные комсомольские организации была вовлечена вся молодежь.
– Не заводи селедку за риф, – сказал фиджиец, и быстро разделся, – мы болтаем, или мы ныряем?
– Ныряем, – отозвался зуйо Хон-Мун и, мгновенно освободившись от майки и шортов, грамотно, рыбкой нырнул в спокойную воду бухты.
– Ух… – задумчиво прокомментировал Афаэфи, и тоже нырнул.
Кореец и фиджиец находились под водой где-то около минуты. Когда они вынырнули, первый весело улыбался, а второй выглядел крайне удивленным. Трудно сказать, что привело его в большее замешательство. То ли, что супер-пушка с 20-метровым стволом действительно была под водой, и стояла на тяжелой роликовой платформе, на плоском участке дна. То ли, что зуйо Хон-Мун оказался очень неплохим ныряльщиком.
– Ты ощутил преимущества социализма? – поинтересовался Вон-Со с берега.
– Я еще не видел, как стреляет эта пушка, – ответил фиджиец.
– А если увидишь, то ощутишь? – тут же спросила Хйол-Хе – девушка, саейо (молодой специалист, иначе говоря – рядовой инженерного взвода).
– А это смотря, как получится выстрел, – сказал он.
Другая девушка-кореянка, ккун (прапорщик) Ким Чйи-И, повернулась к инфо-комэску.
– Товарищ инфо-космэск Варлок, надо, наверное, стрелять.
– Надо, Чйи, – согласился он, и вопросительно посмотрел на Махно.
– Как только, так сразу, – лаконично ответил авиа-комэск.
– Отлично! – инфо-комэск резко поднял правую ладонь над головой, – Внимание, взвод полевого сервиса! Подготовить орудие к выстрелу в 20:00!
– Почему так долго? – спросил молодой фиджийский полковник.
– Такова процедура, – загадочно произнес Варлок.
* * *
Параллельные события.
Атолл Никумароро (запад архипелага Феникс, Центральный Кирибати).
1300 км к норд-ост от острова Ротума (севера территории Фиджи),
600 и 700 км на зюйд-зюйд-ост от островов Бейкер и Хауленд (владения США).
3000 км на зюйд-вест от Американских Гавайев.
Овальный коралловый барьер атолла Никумароро, заросший кокосовыми пальмами с заброшенной плантации середины XX века, окружает чудесную лагуну с извилистыми берегами и множеством маленьких едва погруженных под воду коралловых островков. Незадолго до начала Второй Мировой войны, группа британских энтузиастов основала маленькое поселение на южном берегу канала, прорезающего западный сектор барьера Никумароро. Колонисты были упорными людьми, они построили дома и оборудовали колодцы, собиравшие достаточно дождевой воды для питья, и для полива маленьких огородов. Поселок существовал почти четверть века. Но потом люди ушли.
Сейчас скоростной 20-метровый катер-паром класса «Атеатеа» на подводных крыльях, бросил якорь в полста метрах от пляжа, и особый взвод инженерного центра «Creatori» высадился на песчаную полосу, соседствующую с зарослями низкорослого кустарника. Лейтенант-коммандос Фуопалеле Татокиа подошел к зарослям, присел на корточки и потыкал пальцем в песок. Потом выпрямился и сообщил:
– Вот, здесь была центральная площадь деревни. Люди зря ушли. Можно было жить.
– В середине 1960-х, – ответила лейтенант-инженер Пиф Биконсфилд, – в этом поясе не выпадало осадков. Несколько лет вообще без дождей. Колодцы высохли.
– Большое дело, – король пожал плечами, – у нас на атолле Номуавау дожди только три месяца в году, если повезет. Остальные девять месяцев совсем редко бывает дождь. Но великие предки придумали строить пирамиды из камней, чтобы брать воду со звезд.
– Со звезд? – удивилась она.
– Да. Звезды ночью дают холод, который утром превращается в воду, это все знают.
– Конденсация, – лаконично подсказал 17-летний humi, сержант-пилот Наллэ Шуанг.
– Блин! – лейтенант-инженер хлопнула себя ладонью по лбу, – Ясно!
– Вот, – продолжил король, – предки строили пирамиды из камня, а теперь, когда есть электричество, холод можно брать не со звезд, а из холодильника. Прогресс.
Высказав такое оригинальное мнение об электричестве, термодинамике, астрономии и прогрессе, он повернулся к сержанту-пилоту Шуангу.
– Наллэ, куда выгружать твоего ненормального краба?
– Вот туда, ariki. Там пляж ровный, и я смогу взлететь. Но не надо снимать чехол.
– Да, я понимаю. Враг смотрит сверху.
– Спутник-шпион, – подтвердил 17-летний humi.
– Неправильно получается, – произнес Фуопалеле, глядя вверх, – враг не должен быть в нашем небе. А можно улучшить супер-пушку так, чтобы его сбить?
– Интересная тема, кстати, – поддержал мичман Хенгист, – ведь, те спутники-шпионы, которые делают фото высокого разрешения, летают на высотах около 200 км, точно?
– Да, – подтвердила лейтенант-инженер Пиф, – я понимаю, к чему ты ведешь. Реально, подкалиберный снаряд из нашей, как бы, супер-пушки, может достигать этой высоты. Проблема в том, что у нас нет системы прицеливания.
– А если к супер-пушке приделать телескоп? – находчиво спросил сержант-коммандос Оехеаи, – Тогда ведь спутник будет видно, и если прицелиться чуть впереди него…
– Сильно впереди надо целиться, – поправил другой сержант-коммандос, Оневако.
– Все идет к лекции о спутниках, – заключил флит-лейтенант Бокасса, выразительно посмотрев на Пиф.
– А почему я? – спросила она.
– Ты ведь инженер, – напомнил он.
– Ну, и что? Зато ты, как психолог, лучше умеешь объяснять. И не говори, будто ты не знаешь в общих чертах принципы полета спутника. Я не поверю.
– По ходу, ты влип, командир, – констатировала мичман Либби, подмигнула Бокассе, и похлопала по плечу свою напарницу, механика Пэппи, – пойдем, гло, сообразим парням пожрать. Не заниматься же нам, нежным девушкам, выгрузкой боевой техники.
– Пожрать это правильно, – одобрил Фуопалеле, а потом обратился к своим полудиким канакам с фразой на диалекте северного Фиджи-Тонга. Через минуту, они уже занялись перетаскиванием на берег некого широкого объекта, накрытого брезентовым чехлом.
Помогать полутора дюжинам этих крепких парней не было необходимости, так что вся команда бывших танкистов занялась, чем попало. Рглар, механик из экипажа Бокассы, продолжил флирт с Пиф Биконсфилд (кажется, она была не против). Мичман Хенгист и механик Кмет стали размечать на пляже поле, чтобы успеть погонять в мини-футбол до темноты. А Бокасса устроился под ближайшей пальмой, чтобы выкурить самокрутку, и подумать немного в одиночестве.
В начале мысли толпились в голове, наползая друг на друга.
Ведем себя, как вампиры из голливудского ужастика.
Пока светло – отдыхаем, когда темно – идем убивать.
Хотя, бомбардировка острова Бейкер, которая сегодня в вечерней программе, это иное.
Некого убивать на этом острове – клочке суши чуть больше квадратного километра.
Там нет людей. Есть только автоматическая метеостанция, и какой-то резервный склад рядом со старой взлетной полосой. Но это собственность Тихоокеанского флота США. Подрыв метеостанции станет символическим щелчком по носу вашингтонским оффи.
И должно показаться, что по Бейкеру выстрелила супер-пушка с острова Ротума.
Выстрел на 1300 км снарядом, эквивалентным двум тоннам тротила, это серьезно.
Если все получится, то будет похоже на попадание маленького субатомного снаряда.
Ведь снаряд со стартовой скоростью 4 км в секунду пролетел бы эту дистанцию.
Какая скорость снаряда у самодельной супер-пушки, которую продали фиджийцам?
Смешно: вторую пушку сделали студенты международного «Пушечного клуба».
Просто, на случай если пушка, проданная Ягуаром Гигедо, окажется неудачной.
Так сказала Пиф, которая, как полевой ассистент доктора Упира, конечно, в курсе.
Интересно бы увидеть экспериментальную фабрику «Пушечного клуба» на Таити.
А вообще, сейчас главное, чтобы сержант Шуанг нормально слетал и вернулся.
Парню 17 лет, а он полетит на этом «Крабоиде», с тетреновой бомбой под брюхом.
В темноте. 600 км туда, 600 обратно.
А он вроде, не очень волнуется. Вот, залез под брезент, проверяет, все ли в порядке.
Вылез. Улыбается: все ОК. Уверенности этому сержанту-пилоту не занимать.
Время шло своим чередом.
Поздний обед, во время которого Бокасса прочел короткую лекцию про спутники.
Потом сетевой сеанс: получение вводных по синхронизации.
Заход солнца. Начинается вампирское время. Из-под брезентового чехла освобожден гигантский краб с пропеллерами на клешнях – образец инженерной мысли humi.
…Вот, жужжание винтов, короткий разбег – и «Крабоид» легко поднимается в воздух.
Началось. Теперь всем, кроме сержанта Шуанга придется два часа только ждать.
Психологически, это давит, особенно в сочетании с вынужденным бездельем.
Бокасса сейчас завидовал королю Татокиа и его полудиким коммандос. Их почему-то абсолютно не напрягало ожидание. Они устроились вокруг маленького костра, что-то обсудили, а потом начали петь. Негромко, мелодично. Это завораживало.
* * *
У многих пилотов есть любимый ландшафт и любимое время суток для полета. Те, кто предпочитает морской ландшафт, обычно любят летать на рассвете или на закате, когда невероятная гамма красок расцвечивает небо. Впрочем, кто-то любит полдень, когда на волнах играют мириады солнечных бликов. А Наллэ Шуанг с некоторых пор полюбил летать над морем ночью. Полюбил не по собственной инициативе, а по совету военно-летного инструктора, Пиркса, молодого ветерана «снежного эскадрона», сражавшегося против международной полиции в ходе «Кокаиновой войны» в Центральной Америке. «Небесный партизан, – учил Пиркс, – любит то небо, которого боится враг. Враг просто человек с простыми страхами, такими, как страх темноты. А вы постарайтесь полюбить одиночные ночные полеты над морем в режиме радиомолчания. Темнота ваш друг».
Наллэ Шуанг, 17-летний выпускник морского технического колледжа, пилот-сержант инженерно-саперного авиа-корпуса Тувалу, постарался и полюбил темноту. Чего там: аутотренинг. Ему психологически это было проще, чем пилотам постарше. Но, кстати, летный стаж Шуанга, начавшего самостоятельно пилотировать с 14 лет, был уже более полутора тысячи часов, из них около ста часов на «крабоиде». Сейчас Наллэ, выполняя одиночное боевое задание в условиях темноты, чувствовал себя уверенно и азартно. В условных цветах T-лорнета, работающего в режиме ноктовизора, океан внизу выглядел фантастически красиво. По тусклой аквамариновой поверхности бежали более темные завитушки разрозненных верхушек волн. В небе горели алмазные пунктиры – рисунки созвездий. Иногда их закрывали полупрозрачные сиреневые тени облаков…
Наллэ улыбнулся темноте, и ему хотелось думать, что она улыбнулась в ответ. Можно спросить: «разве темнота способна улыбаться?». Конечно, в обычном смысле – нет, но почему бы не считать улыбкой стайку дельфинов, внезапно возникшую в поле зрения? Ноктовизор окрасил их теплые тела в лиловый цвет, а брызги, разлетающиеся при их прыжках, выглядели не аквамариновыми, а почти лазурными. Классно лететь на малой высоте, когда до волн 200 метров. Стайка лиловых дельфинов осталась позади, потом промелькнул канареечный силуэт небольшой яхты, с полупрозрачным треугольником паруса, и Наллэ мысленно пожелал яхтсменам, устроившим круиз в этой неспокойной акватории, не угодить в очаг боевых действий и счастливо добраться до гавани.
Яхта уже исчезла позади, а мысли 17-летнего пилота продолжали крутиться вокруг нее. «Классно будет, – подумал он, – когда после войны такие ребята-яхтсмены смогут легко крейсировать по нашему океану, хоть от Японии до Новой Зеландии, а пилот-любитель, случайно пересекшийся по курсу с такой яхтой, поймав ее локальную радио-сеть, будет просто интересоваться: Как дела? Все ли ОК? Не нужна ли помощь? Вообще, не важно, какой это кораблик: яхта, или траулер, или проа туземцев. Просто, будет стиль Tiki-foa. Морская этика канаков». Тут ход мыслей Наллэ Шуанга запнулся о слово «канаки».
Humi на Тувалу часто называли себя канаками, как и многие другие «анти-системные» колонисты в Океании, но происходили из США. Сперва на Нукуфетау Тувалу прибыли двести humi, а за следующие полторы дюжины лет сообщество выросло в 20 раз, но доля аборигенов среди них оставалась удручающе малой. «Городские» туземцы столичного атолла Фунафути, где жила половина всего 10-тысячного населения страны, и второго «цивилизованного» атолла Ваитупу, где жила еще четверть населения – шарахались от «сектантов». «Деревенские» туземцы шести других атоллов Тувалу относились к humi дружелюбно, однако держали дистанцию. Только тинэйджеры из деревенских семей, в поисках заработков, вступали в контакты с humi, и втягивались в сообщество. Но, этот источник новых людей был незначительным по сравнению с числом приезжающих…
Молодежь humi воспринимала отчуждение аборигенов, как следствие пропаганды со стороны господствующей пуританской (англо-кальвинистской) конгрегации, которая доминировала на Тувалу уже полтораста лет, и не собиралась сдавать позиции. Вот по какой причине пуританские деятели попали в революционный реестр на ликвидацию. Сказано – сделано. Один вечер, и нет на Тувалу ни оффи, ни пуританской церкви. Но, аборигены, освобожденные от государственного и церковного прессинга, почему-то не обрадовались, и не начали брататься с humi, а смотрели на освободителей с ужасом, и кажется, опасались, что теперь humi освободят атоллы от туземного населения. Быть может, аборигенов ужаснула психологическая легкость, с которой их странные соседи расправились с идеологическими оппонентами. Перестреляли всех «идейно-враждебных лиц», вывезли трупы в океан и утопили вместе со старой баржей, как бытовые отходы.
«Что-то мы не учли тогда, 15 ноября, – думал Наллэ Шуанг, летя сквозь ночь с атолла Никумароро к острову Бейкер, – надо просто объяснить аборигенам. Приеду домой на выходные, и мы что-нибудь придумаем. И вот что: надо поговорить с Бокассой. Он же профессионал по экономической психологии. А тут социальная психология. Близкие предметы. Скорее всего, Бокасса сможет подсказать что-то позитивное».
Придя к этому выводу, Наллэ просто выбросил негативные мысли из головы. Вот чем хорошо школьное образование в стиле «Humanifesto»: практическая психология идет с первого класса, с 6 лет, когда знания легко усваиваются, а полезные навыки становятся автоматическими. Контроль над потоком сознания был для 17-летнего Наллэ таким же привычным действием со своим организмом, как мытье рук или чистка зубов. Проведя короткую гигиену мозгов, Наллэ быстро повторил про себя боевую задачу:
1. В 20:00, находясь в 70 км южнее цели, получить подтверждение на атаку.
2. Снять тетреновую бомбу с блокировки, и проверить готовность по индикатору.
3. Проверить по наличию крестика на Т-лорнете захват цели борт-компом.
4. Выполнить горку до высоты 500 метров, и провести прицельный сброс бомбы.
5. Немедленно после сброса, уйти в левый вираж, с набором скорости.
Все это напоминало обычный тренинг на авиа-полигоне. В нужный момент, Наллэ без каких-либо проблем выполнил пункты с первого по пятый. Бомба-капсула (200 литров жидкого тетрена) летела к цели, а «крабоид» за 10 секунд, оставшиеся до взрыва, резко развернулся, чтобы оказаться максимально далеко от эпицентра… Как всегда в такие ключевые моменты, время тянется, будто капля сиропа, срывающаяся с ложки. Вот ее хвостик вытянулся до предела, лопнул, и – кап! Позади самолета полыхнула ярчайшая вспышка. В нештатное зеркальце, укрепленное на фонаре кабины, Наллэ Шуанг увидел огненный шар, вспухающий над плоским пустынным островом. А чуть позже добежала взрывная волна. На дистанции 2 км это был громовой удар по ушам и легкая встряска.
17-летний пилот облегченно вздохнул (все же, он опасался, что удар будет сильнее), и подумал: «Хорошая была американская автоматическая метеостанция. Даже жаль, что пришлось снести. Зато она войдет в историю, а метеостанциям это редко удается». Для контроля он посмотрел на табло часов. 20:11:05–23 декабря 01.
* * *
В это время на островке Хауаити рядом с северным берегом острова Ротума, сборная команда супер-пушки ждала результата. За 10 минут до этого, фиджийскую делегацию немало впечатлил эффектный выстрел из пушки, погруженной в воду почти до жерла. Феерический столб пламени, сопровождавший вылет снаряда, основательный удар по барабанным перепонкам, и легкая дрожь скал под ногами. Достойно! Но что дальше?
– Снэрг, а как мы узнаем, попали или нет? – спросил фиджийский полковник Афаэфи.
– Это просто, – ответил мегнезийский капитан-лейтенант, этнический новозеландец, в недавнем прошлом выпускник американской военной академии Вест-Пойнт.
– Если просто, скажи как.
– Янки нам сообщат, – ответил Снэрг.
– Что? Прямо так и сообщат: «парни, вы только что грохнули нашу метеостанцию».
– Нет, не прямо, но сообщат. Представь: вот система MTPE, Mission To Planet Earth, в структуре NASA. Метеостанция Бейкер входит в сеть сбора данных о погоде. Все эти данные передаются через спутник группы EOS, Earth Observing System. Каждый сеанс отображается на мониторе у команды операторов, размещенной на базе Перл-Харбор, Американские Гавайи. И вдруг, на мониторе загорается картинка позиционирования: станция номер такой-то, остров Бейкер, и красная строчка: «объект не отвечает». Этот случай предусмотрен служебной инструкцией. Оператор рапортует о неисправности и печатает запрос в NOAA National Oceanic and Atmospheric Administration, чтобы оттуда прислали свежее спутниковое фото. Через два часа фото будет сделано и прислано.
– Значит, – заключил фиджиец, – если оператор сделает запрос, то нам все будет ясно.
– Да, – сказал Снэрг, – на то у спецгруппы сена Варлока есть канал радиоперехвата.
– У нашего генерала Тимбера тоже есть радиоперехват! – гордо объявил Афаэфи.
– Тогда, – сказал Варлок, – я полагаю, что генерал Тимбер позвонит, как только…
– Ух! – удивился молодой фиджийский полковник, поскольку именно в этот момент в кармане его армейской штормовки запищал мобильный телефон.
Выслушав сообщение, он прорычал что-то предельно-радостное по-фиджийски, затем, совершенно американским жестом показал оттопыренный средний палец правой руки абстрактному наблюдателю на северо-восточном направлении, и ехидно произнес:
– Счастливого рождества, долбанные янки!
…
Через полтора часа. 21:15–23 декабря. Атолл Никумароро.
«Крабоид» сделал прикидочный круг на малой высоте, и аккуратно приземлился на полосу пляжа в западном секторе лагуны, к югу от канала. Красивый лэндинг: угол атаки немыслимо-большой для самолета, но крабоид как раз приспособлен, чтобы садиться почти без пробега, на динамической воздушной подушке под наклоненным широким фюзеляжем. Всего полста метров по грунту, и машина останавливается.
– Aloha foa! – крикнул 17-летний пилот, откинув нижний люк кабины, и….
– Aloha! – откликнулась механик Пэппи, – Слезай вниз, я выбила для тебя специальное разрешение на стакан зеленухи! Всемирный традиционный приз для пилотов-героев!
– Maururoa, – поблагодарил он, потом повис на руках и спрыгнул на песок, – Только я не проглочу стакан абсента-самогона, если это настоящий, 80-процентный.
– Ясно, что не проглотишь, – цинично сказала она, – поэтому сейчас Либби выбивает из Бокассы разрешение тебе помочь, по-товарищески.
– Но, на двадцать шесть канаков стакан это мало, – заметил он.
– Нормально, – возразила механик, – треть унции на нос, просто для запаха. Дури и так хватает. Пока ты летел, генерал-президент Тевау Тимбер объявил войну США.
– Провалиться сквозь небо… Ты серьезно, Пэппи?
– Ага! – она кивнула, – Прощальный подарочек президенту Кодду на Рождество.
– Joder! – выругался Наллэ, хлопнув себя ладонью по макушке, – Ну, я затупил! Ведь на восточном побережье Америки уже 24-е декабря, так?
– Так, так, – она снова кивнула, – Ну, давай, пойдем, там уже Пиф отмеряет зеленуху, а официальное объявление войны мы для тебя записали с фиджийского TV.
* * *
Еще через час. США, Вашингтон (с учетом часового пояса. 5:15, 24 декабря).
Рождество – самый любимый праздник в США, по-настоящему национальный, так что администрация Белого Дома каждый год тщательно обдумывает, как лучше поздравить Самую Великую Демократическую Нацию с этим праздником. Обычные американцы, конечно, не придают особого значения тому, что и как будет говорить президент, но в контексте праздничных посиделок вечером 24-го декабря с торжественным съедением рождественского гуся под легкое белое вино, можно и послушать для разнообразия. В смысле, президентское поздравление слегка разбавляет музыкальные программы. Это значит: выступление, все же, запоминается. Для президента Миджера Кодда это было последнее такое выступление – 20 января он уступал свое кресло Эштону Дарлингу.
Естественно, такое Рождество в политическом смысле выглядит особенно, и все роли референты расписали уже неделю назад. Антураж, костюм, и прочее тоже подобрали заранее. Конечно, президент Миджер Кодд совершенно не предполагал, что накануне предстоящего театра, его разбудят в 6-м часу утра звонком по спецсвязи.
Вот так: спецвязь
Спецмашина
Спецкабинет
Спецсовещание…
Миджер Кодд окинул взглядом собравшихся, взял бутылку минеральной воды, плеснул в стакан, сделал пару глотков, после чего произнес:
– Джентльмены, кто быстро и в общих чертах объяснит мне, что произошло?
– Мистер президент, – ответил один из старших офицеров, – В общих чертах ситуация следующая. Республика Фиджи объявила войну Соединенным Штатам, и обстреляла американскую территорию: остров Бейкер в 3000 км юго-западнее Гавайев.
– Но это же бред! – воскликнул Кодд, – Какое-то Фиджи… А жертвы есть?
– Нет, сэр. Остров необитаемый. Там была только автоматическая метеостанция, и она полностью разрушена. Разрушены также сооружения маленького аэродрома. Но, есть опасения, что возможны более крупные проблемы. Диктатор Фиджи заявил по TV, что намерен добиться от США выполнения ряда условий. В общем, он угрожает.
– Э-э… Скажите, это тот самый диктатор, которого мы собирались… Э-э…
– Да, мистер президент. Это диктатор Тимбер. Вы санкционировали его ликвидацию по представлению NSA, поскольку он представляет угрозу миру и безопасности. Но, из-за недостоверной информации о местонахождении, точечный удар не дал результата.
– А-а… Что мешает доделать эту… Э-э… Работу?
– Вопрос в стадии подготовки, мистер президент, – сказал представительный мужчина в модном светло-сером гражданском костюме с не менее модным галстуком.
Миджер Кодд поднял ладони над столом и сосредоточенно сморщил кожу на лбу.
– Джентльмены! Я хочу понять: в чем проблема? Какое-то Фиджи объявило нам войну, обстреляло метеостанцию на необитаемом острове, и что? Неужели выходка каких-то международных хулиганов требует созыва такого совещания в канун Рождества?
– Проблема в том, мистер президент, – произнес один из адмиралов, сидящих за столом единой шеренгой, – что у фиджийцев появилось мобильное орудие, метающее снаряды мощностью две тонны в тротиловом эквиваленте почти на тысячу морских миль. Если орудие такого типа может быть скрытно размещено на обычном грузовом судне, то мы вынуждены предупредить о его возможном применении против объектов на Гавайях.
– Что? – изумился Кодд, – Вы допускаете, что Фиджи может бомбардировать Гавайи?
– Такой теракт не исключен, – ответил мужчина в гражданском костюме, – мы получили данные от австралийской разведки. Они считают, что такое же орудие в ночь с 12 на 13 декабря расстреляло три золотых прииска на востоке Папуа с дистанции 500 миль. Это орудие принадлежит Конвенту Меганезии и базируется на Соломоновых островах. По данным австралийцев, второе орудие продано фиджийской хунте. Все сходится.
– Мистер президент, – добавил адмирал, – по данным австралийцев, снаряды для такого орудия могут быть субатомными, до двадцати тонн в тротиловом эквиваленте.
– Это уже попало в интернет-блоги, – добавил еще один персонаж в гражданском, – если пресса подхватит это, мы получим риск развития панических настроений в Гонолулу.
– Двадцать тонн? О, боже! Надо срочно с этим что-то делать, как-то ликвидировать эти орудия. Кто занимается планом наших действий в этом направлении?
– Мистер президент, – сказал генерал, – план разработан 10 ноября, а 16 ноября начата переброска коммандос и боевой техники на атолл Киритимати. Сейчас на Киритимати сосредоточено 5000 бойцов в полной готовности. Они ждут только приказа.
– А… Почему у них до сих пор нет приказа?
– Мистер президент! – напомнил первый из гражданских участников совещания, – Вы приостановили участие США в антитеррористической операции против Конвента Меганезии, из-за незаконной поддержки Францией яванских исламских экстремистов – Национальной Батакской Партии. Боевики НБП до сих пор контролируют Паго-Паго.
Возникла пауза. Президент Кодд явно пытался вспомнить, о чем речь. Отчасти, это ему удалось, и он задал вопрос приблизительно по существу.
– Э… Послушайте, ведь Паго-Паго, это, кажется, наш город в Американском Самоа.
– Да, сэр! – подтвердил генерал.
– Но, – произнес Кодд, – я ведь уже говорил об этой проблеме месяц назад, или больше. Кажется 20 ноября. Почему эта проблема до сих пор не решена?
– Какая именно проблема, сэр?
– Обе эти чертовы проблемы, генерал! Почему в канун Рождества какие-то фиджийцы обстреливают наш остров, а какие-то батаки, яванцы, или кто они там, контролируют американский город Паго-Паго? Что я должен сказать нации в поздравлении? Быстро, скажите что-нибудь, генерал, потому что моим спичрайтерам все равно уже придется переделывать текст для моего сегодняшнего вечернего выступления.
– Но, у нас нет приказа, сэр…
– Послушайте, генерал, это отговорки. Проблема проста. Вы знаете, что я ухожу не на пенсию, а на пост сопредседателя Трехсторонней комиссии Америка-Европа-Азия?
– Да, сэр, я знаю, что вы уходите в АЕА.
– Вы знаете. Отлично! И как же, по-вашему, я буду выглядеть в АЕА, если уйду с поста президента США, объявив нации, что батаки контролируют наш город Паго-Паго, и что фиджийцы вот-вот двинутся завоевывать наши Гавайи? Какие есть мысли об этом?
Генерал коротко кивнул, давая понять, что у него есть мысли.
– Мистер президент, наша бригада коммандос была переброшена на Киритимати еще по старому плану, который предполагал совместно с французами занять атолл Тиннтунг и подавить мятеж Конвента, захватившего власть на Островах Кука.
– Ближе к делу, генерал! Зачем говорить о старых планах, которые уже отменены?
– Да, сэр. У нас на Киритимати есть бригада, она в боевой готовности, и мы можем без существенного изменения старого плана, бросить ее на атолл Тинтунг, и захватить там инфраструктуру морского и воздушного порта Лантон. С этого плацдарма будет не так сложно провести операцию по освобождению Американского Самоа. От Тинтунга, где Лантон, до самоанского острова Тутуила, где Паго-Паго, всего 600 км на юго-запад.
– Вот, генерал, это уже по существу. Отлично! Проблему Паго-Паго мы решили. Теперь давайте так же быстро решим проблему Фиджи и этих чертовых супер-пушек.
