Текст книги "Возвращение домой (ЛП)"

Автор книги: Somber

сообщить о нарушении

Текущая страница: 66 (всего у книги 72 страниц)

Когда-нибудь, я найду ПипБак-техника, усядусь на него, и буду сидеть так до тех пор, пока он не объяснит мне, с чувством, с толком, с расстановкой, как работает функция распознавания угроз Л.У.М.-а.

Но в тоже время, я видела несколько синих меток у себя перед глазами, и поэтому, постаралась клацать и бряцать настолько тихо, насколько это было вообще возможно. Мои тяжелые копыта точно не были созданы для скрытного перемещения. Когда я в следующий раз увижу Ровера, нам нужно будет найти способ сделать мои ноги заменяемыми. Когда у меня усиления для скрытности, то я сражаюсь. Когда у меня боевые усиления, то мне нужна скрытность. Либо так, либо ему просто нужно придумать сильные и тихие ноги. Я же не слишком многого прошу? Ну, быть может чуть-чуть.

Мне и в самом деле не помешал бы план Башни, или намёк на то, где же находится следующая лестница. Создавалось ощущение, что эти комнаты, соединённые одинаковыми пересекающимися коридорами, использовались по большей части в качестве складских помещений. Шкафы были заполнены старыми документами, полки же были заняты загадочным и забытым снаряжением, покрытыми пылью наборами химикатов… Я в большинстве своем не была мусорщиком. П-21 мог бы за секунду облазить все помещения и собрать всё сколько-нибудь ценное, не потревожив при этом пыль. Глори могла бы использовать эти наборы химикатов для того, чтобы наскоро сделать что-нибудь со скверными ожогами Бу. Которые Лакуна могла бы просто исцелить. А от Рампейдж не было бы ни какой помощи в плане сбора трофеев или лечения ожогов, но она сказала бы что-нибудь беспардонное и смешное. Я вздохнула и, наклонившись, потёрлась носом о щёку Бу.

– Я рада, что ты здесь. Я действительно скучаю по своим друзьям. Рампейдж была права насчет разделения. Ничего хорошего это не сулит.

Бу моргнула, затем озадачено улыбнулась и потёрлась носом о мою щёку в ответ. Потом она чихнула. Из-за этого в воздух поднялось ещё больше пыли, в результате чего расчихались уже мы обе. Ах да, мастер скрытности, это про меня.

Когда мы прочихались, я увидела, что покрывающий часть прикреплённых к стене бумаг слой пыли, истончился достаточно для того, чтобы можно было прочитать некоторые из них. «Поддерживаете Анклав. Поддерживаете свой народ».. Прикрывая мордочку копытом, я, с помощью магии, смела ещё больше пыли с плаката, на котором обнаружилась бирюзовая пегаска, с ярко-желтыми гривой и глазами. Её пристальный взгляд и ухмылка были тем самым типом неприятной самодовольной улыбки, которую я начала ненавидеть: высокомерная, нетерпимая и жестокая. Под ней напечатано: «Окажите поддержку Лайтнинг Даст на выборах Советника»..

Рядом с плакатом находились ещё и газетные вырезки, которые я расчищала одну за одной. «Реинбоу Деш в гневе покинула экстренное заседание после того, как не сумела добиться помощи для поверхности». На другой: «Наплевала ли Реинбоу Деш на свою роль? Эксперты боятся за психическое здоровье бывшей Министерской Кобылы». А на другой: «Доктор Мефитис подтверждает, что поверхность непригодна для выживания пони и поддерживает карантин поверхности для защиты пегасов». Это имя казалось знакомым. С помощью магии я очистила ещё больше газетных вырезок. «Паунд Кейк назначен Советником Тандерхеда. Обещает служить народу пегасов и быть превосходным руководителем». «Принцесса Селестия, которую видели в центре управления П.О.П., объявлена мистификацией». «Доктор Мефитис, назначенный на пост руководителя Башни Шедоуболтов, признан Пони Года»..

Этот заголовок был подкреплен фотографией уверенно улыбающегося желтого пегаса, смотрящего в объектив фотоаппарата определённо льстивым образом. «Умен, богат, и холостяк: самый завидный жених на небесах». и «Доктор Мефитис: возвращение на поверхность подвергает риску бесчисленное количество пегасьих жизней. Планы Реинбоу Деш угрожают популяции пегасов заражением нездешними, выведенными зебрами, заболеваниями». Зебры. Вот почему это имя было мне знакомо.

– Ублюдок! – закричала я, встав на дыбы и с силой ударила стену копытами, все мысли о скрытности испарились. – Тебе всё сошло с копыт! Тебе, блядь, действительно всё сошло с копыт!

Мой удар не только поднял ещё больше пыли, но и раскрыл другие заголовки. Учитывая мою склонность сталкиваться с пони, которые вот уже два столетия как должны быть мертвы, и я действительно надеялась, что найду немёртвого или роботизированного Мефитиса. Любой, кто оставляет тысячи зебр умирать с голоду в их лагерях заслуживает того, что я бы сделала с ним. Я взглянула на оставшиеся заголовки, но у меня не было времени читать их. Судя по всему, доктора назначили неким экспертом по болезням. Он выдавал себя за лучшего вирусолога Министерства Мира, и подтверждал каждое слово Анклава о том, что поверхность кишит зебрами и и опасными для пони эпидемиями. Его награждали. Он был богат! В одной статье его назвали одной из пяти ключевых фигур, что основали Анклав. Он создавал в сознании общественности гротескное представление об ужасных зебринских заболеваниях, в то время как Реинбоу Деш, пыталась заставить пегасов расчистить небо.

– Ты был не более, чем ничтожным убийцей, – фыркнула я его изображению.

Бу заскулила и слегка толкнула меня в плечо. Я посмотрела на нее и немного расслабилась.

– Да. Точно. Он не достоин того, чтобы я тратила на него своё время, да и лишнего времени у меня нет.

Я заставила себя снова вернуться в зал, посматривая при этом то налево, то направо, и гадая, какое же из направлений позволит мне попасть наверх. Затем я взглянула на Бу:

– Скажи, Бу, как ты думаешь, в каком направлении нам следует пойти?

Она моргнула, а я ждала, затем она ещё раз моргнула, но я всё ещё ждала. Я улыбнулась. Она тоже улыбнулась. Тогда, на секунду, я была уверена, что она поймёт меня и выберет путь… но она лишь ещё раз тихо чихнула. Я немного расстроилась.

– Не заморачивайся, Бу. Думаю, что мы пойдём… – я замолкла, когда она начала фыркать, а затем побрела прочь, – этим путем.

Лестница находилась позади корпуса старого мейнфрейма и книжного шкафа, который упал под углом к нему. Бу скрылась в щели, и я нахмурилась, аккуратно отодвинула в сторону шкаф, и последовала за ней. Этот этаж был не столь пыльным, как тот, что ниже, а ещё, тусклые синие огни были немного ярче на этом уровне. Меньше мусора и больше хлама… ладно, хлам всё ещё был мусором для меня, но он очевидно был достаточно важным для некоторых пони, что приходили сюда чистить пыль. В основном здесь были картотеки и обесточенные терминалы. Я нашла на стене один указатель на котором было написано: «Архивы». Бу направилась прямиком по коридору и уткнулась носом в дверь.

– Ммм… где-то здесь должна быть одна из них, – пробормотала я, следуя ещё медленнее и проверяя один ящик за другим ради последней вещицы, которая требовалась для плана.

«Не повезло…»

Я медленно открыла дверь комнаты, в которой обнаружились признаки того, что в ней кто-то проживал. Тут было еще больше беспорядка, книги лежали как попало, а столы были устланы бумагами. На стенах висело ещё больше фотографий желтого «доктора», и хорошо сохранившихся вырезок из его жизни. Я их просто не читала, так как меня уже достаточно тошнило от этого. На самом деле, мне не нужно было читать его заявления о передаче заболеваний через наземных паразитов, которые несомненно заразят облака. Как мне кажется, он был богат, влиятелен, и полезен для Анклава, пытающегося найти предлог, чтобы не возвращаться на поверхность… и мне уже становилось по настоящему тошно от того, что я постоянно видела его перед собой, куда бы не посмотрела.

Также на столе лежали тортики Фэнси Бак, несколько пустых оберток, и бутылки из под спаркл-колы. Бу в самодовольной манере мусорщика из пустоши, схватила один из кексиков своим хвостом, зубами разорвала упаковку и отправила лакомство в полет. Он упал в её открытый рот, и она с гордостью стала жевать. Я же нашла бутылку спаркл-колы, когда обследовала остальную часть комнаты. Может быть это из-за брезентовой палатки в углу, или из-за глупых рисунков на стенах, но мне казалось, что это логово ребенка. В Девяносто Девятом так происходило всё время: некоторые кобылки для самоутверждения захватывали и обустраивали уголки на вспомогательных или складских уровнях, по-особому их называя. В Девяносто Девятом у нас был «Карточный клуб».

Я была уже готова отправиться дальше, когда услышала храп доносящийся из самодельного детского форта, и это определенно был храп не жеребчика или кобылки. Моя магия отодвинула брезент в сторону и тут же мне в нос шибанул мощный дух «Дикого Пегаса». Я увидела бледнеющую в темноте кьютимарку в виде камеры и жеребца свернувшегося калачиком вокруг бутылки виски, которому она принадлежала. Я выдернула бутылку из его хватки… он ведь мог использовать её как оружие.

Ну хорошо. Может быть, я сделала ещё и большой глоток из неё, чтобы успокоиться.

К сожалению, из-за этого очнулся пьяница. Он открыл свои два мутных глаза, одним посмотрел на меня, и закричал:

– Не убивай меня! Я не знал, что за херню он собирался сделать! Честное слово! Да здравствует Нейварро! – Затем жеребец немного сосредоточился, и я поняла, что узнала его измятый костюм, в котором он спал, и, несмотря на покрывающую подбородок щетину, лицо. – О… привет, Детка.

Я опустилась на колени перед ним.

– Шикенери? Что ты здесь делаешь? – Его глаза внезапно выпятились, – В чем дело?

Я представила себе, как внутри него начали взрываться убивающие импланты… возможно даже бомба. А затем он взорвался. Ну ладно, он качнулся вперёд и, с впечатляющей силой, проблевался мне на грудь.

Ну разве этот день был не прекрасен?

* * *

– Я думаю, что он полностью съехал с катушек, – глухо сказал бледный пегас, теперь без своей изысканной гривы, зачесанной назад. Он почувствовал вкус настоящей Пустоши, и это больше не было забавой. – Когда он пробился ко мне, он просто вырезал себе путь через всех пони прямо к Стратусу. Сказал, что он лишил его того, что он заслужил. А затем пригвоздил его к столу, словно бабочку. Сказал, что либо Нейварро убьет тебя, либо тебя уже убили Нейварро. В любом случае, это работало на него.

– Он упоминал Старгейзер? – Спросила я, заканчивая чистить свою броню статьями об этом ублюдочном докторе.

Шикенери кивнул, держа копытами бутылку Спаркл-Колы.

– Затем мы вернулись сюда. Он сказал, что все спланировал, но с её смертью, все пошло прахом. Но затем он стал даже безумнее. Не так, как я всегда думал, понимаешь? Я думал, что безумец – это какой-то злодей, по-злодейски смеющийся, пока взрывает мир. Он сказал, что хочет, чтобы каждый получил именно то, что заслуживает. Затем он вышвырнул меня из… эм… Производства. Это там, где мы подготавливали ракеты, прежде чем силовые электрические связи с Ядром взорвались. – Пегас указал на комнату копытом. – Хлам со времен конца мира навевает ностальгию. Кто бы мог подумать? – невесело сказал он.

Я осмотрела комнату.

– Это ваша база? – Возможно, здесь мог находиться один из них… нет…

В ответ он грустно улыбнулся, пока смотрел на вокруг разбросанную бумагу.

– Ага. В прошлом, когда мы были жеребятами. Мы, и несколько единорогов нашего возраста, организовали Пиратов Проклейменной Попы, чтобы помогать нам в поисках наших… эх… хорошо, в поисках того, что мы называли «наши кьютимарки». В любом случае, это место кажется столь же подходящим, как и любое другое, для того, чтобы подождать и посмотреть, кто кого убьет первым.

Я закрыла глаза и нацарапала что-то на клочке бумаги.

– У тебя случайно не завалялось хоть чего-нибудь из этого?

Он прищурился, вглядываясь в написанное, и начал говорить.

– Не произноси этого вслух! – Выпалила я, озадачивая сейчас белого жеребца. – Лайтхувс может подслушивать нас при помощи этой твоей персептифигни.

Выражение лица Шикенери стало скептическим.

– Это либо паранойя либо гениальность. В любом случаем, нет, у меня этого нет. Подобное они хранили бы на производственном уровне. – Символично. Его взгляд пробежался по моим металлическим ногам.

– А разве у тебя нет встроенного куда-нибудь генератора помех?

Я нахмурилась.

– Мои киберусиления не совсем такие же, какими пользуется Лайтхувс. Мои сделаны наскоро из ремонтного талисмана, двух разных наборов частей киберпони, и силовой брони. Его же… я не знаю из чего. Но, черт возьми, они несколько лучше моих.

– Звучит так, словно тебе нужен апгрейд, – подшутил он. Это должна была быть шутка. Я должна была принять это как шутку.

Вместо этого, я повернулась и впечатала его в стену с достаточной силой, чтобы стереть с лица эту улыбку. Немного сильнее…

– Не говори так, – прорычала я, с ненавистью смотря на него, – Даже не думай об этом. Мне не нужен апгрейд. Если бы существовал способ сделать так, чтобы во мне стало больше меня и меньше металла, то я не задумываясь воспользовалась бы им… если бы у меня был выбор, потратив на раздумья меньше одного удара сердца… если бы оно у меня было.

Кажется, он понял меня, и я немного отошла. Он копытом потер свое плечо.

– Ладно. Извини. Серьезно. Просто… из уст Лайтхувса это звучало будто киберпони есть воплощение принципа «чем больше, тем лучше». Больше силы, больше скорости, толще броня, более мощное вооружение… разве это не так?

– Не совсем, – ответила я, качая головой. – Ты можешь собирать всё, что пожелаешь: пушки, броню, вещи. И если ты достаточно удачлив, то в конечном итоге, у тебя появится возможность отложить всё это в сторону и отдохнуть. Я же никогда не могу перестать быть киберпони. Ты не знаешь, каково это идти весь день и не испытывать боли в ногах. Я однажды пробежала двадцать пять километров, и даже не запыхалась. Круто? Несомненно, с одной стороны. Но я не чувствую себя нормальной. Мне уже сложно вспомнить на что было похоже чувство усталости. У меня осталась лишь иллюзия того, что я всё ещё живая пони. А без неё меня и того меньше.

Шикенери посмотрел на меня с другой стороны.

– Видимо, это ложь, которой мы себя тешим, чтобы пережить очередной день, – криво улыбнулся он. – Стало быть, ты никогда и ни при каких обстоятельствах не захочешь добавить себе ещё более металла? Даже ради того, чтобы стать великим героем?

Я вздохнула, действительно желая соврать.

– Только если жизни тысяч будут висеть на волоске. Даже тогда я буду стараться найти другой способ. Любой другой способ, – произнесла я. Но буду честна сама с собой, я бы сделала этот следующий шаг. – Интересно, осознает ли Лайтхувс сколько он потерял, модернизируя себя.

– Сомнительно, – он встал, покачнулся, и посмотрел на бумаги, – Но если и осознаёт, то он нашел этому оправдание. Он всегда был немного слишком умен для нас. Я хотел узнать, удастся ли мне получить попометку: «зажигающий пердёж». А он писал научные статьи посвящённые героям Анклава, и тому, как они получили свои кьютимарки.

Он показал на стол.

– Всё это – исследовательская работа, которой он занимался, пока писал диссертацию на получение офицерского звания.

Я взглянула на несколько из аккуратно сложенных статьей и вырезок, и выделила несколько известных имен в заголовках и подписях. Лайтнинг Даст. Реинбоу Деш. Соарин. Спитфайр. Паунд Кейк. Борей. Зефир. Тачдаун, Дамбел и Хупс. Мефитис. Имя, прилипчивое как репей, и, пролевитировав одну страницу, я пробежала глазами по его биографии. Тут была описана его благотворительная работа с военнопленными зебрами, обусловленная тем, что в детстве он воспитывался в их землях. Ну, это, по крайней мере, объясняет его имя. В этой статье он казался святым, который предупреждает пегасов о том, что из-за радиации и болезней, в течении многих поколений поверхность будет непригодна для жизни. Но я знала, что он сделал в лагере «Желтая Река». А эта статья описывала это место, как загородный клуб Общества.

Ну, нет времени, чтобы тратить его на давно мертвых пони.

– Ого. Звучит так, будто бы он и Глори хорошо бы поладили в детстве, – саркастично сказала я. – Где он устанавливает ракеты?

Я догадывалась, что ответ был «наверху» и получила подтверждение догадки, когда он указал копытом вверх.

– Он переделал старое оборудование для вооружения и дозаправки Хищников так, что теперь с него можно производить запуск ракет. Это за жилыми помещениями, казармами и производством, – сказал он, пока проводил копытом по своей запутанной гриве. – Я не знаю как он убедил остальных последовать за собой, но теперь, все они киборги, как ты. Врачей забрали в казармы, чтобы они делали преобразование в киберпони, чем они и занимаются последние двадцать четыре часа.

– Киберпони способны сдерживать войска Нейварро какое-то время, но не вечность же. Может ли он начать запуск без энергии из Ядра? – спросила я, кусая губу.

– Нет. Пусковые установки, что он сделал используют слишком много электроэнергии, чтобы их можно было запитать от вспомогательных источников питания башни, – ответил Шикенери, и я облегченно выдохнула, а он тем временем продолжил:

– Он, скорее всего, мог бы запускать их по одной за раз, но для этого им придется всё делать собственными копытами. Да им потребуется вечность, чтобы сделать это.

Наконец-то, хорошая новость. Шторм Чайзер была бы рада, услышь она это.

– Понимаешь, он хочет запустить все ракеты разом, – пробормотал Шикенери, и моё ощущение хорошей новости начало сходить на нет, – А для того, чтобы открыть все двери, и запустить насосы, гидравлику, и всё такое прочее, требуется очень много электроэнергии…

Ощущение того, что с меня слетела подкова становилось уж слишком невыносимым.

– Но без подачи электроэнергии из Ядра, он ни за что не сможет запустить их именно так, как ему хочется, правда? Ведь правда же? – потребовала я, через силу улыбаясь и отчаянно пытаясь силой мысли заставить вселенную сделать, именно так.

– Нет, нет. Никаких шансов вообще, – сказал он и я расслабилась, – Именно поэтому он подключает их к реактору Стойла.

– Стойло? – Я моргнула, чувствуя, что глаз начал подёргиваться, а грива чесаться. – Какое Стойло?

* * *

– Добро пожаловать в Стойло Девяносто Шесть, – объявил Шикенери, проводя меня через массивную дверь в знакомые, чистые, узкие коридоры Стойла.

– Текущее население: двести шестнадцать единорогов, девяносто два земных пони, и шестьдесят пегасов. – Все жившие в этом Стойле носили до боли знакомую одежду, тёмно-синие ПипБаки на передних ногах, и сияли чистотой. Эх, если бы у меня было больше времени на то, что бы осмотреть Стойло и поговорить с его обитателями. И если бы не любопытствующие взгляды, которые бросали на меня живущие в Стойле пони, когда моё внимание не было сосредоточенно на них, то всё выглядело бы так, будто они, в свою очередь, полностью меня игнорируют.

Я ожидала увидеть несколько дюжин единорогов, может сотню, живущих в рабских условиях под присмотром пегасов-надсмотрщиков. Но я не ожидала увидеть семьи, стариков и детей, живущих своей обычной жизнью. Хуже того, это стойло удалось. Здесь не было жеребцов, которых держали бы в подсобных помещениях Медицинского отсека в качестве инструментов для размножения. Не было едва работающих систем жизнеобеспечения. Развешанные по стенам плакаты, на которых были изображены единорог со светящимся рогом, распростёрший крылья пегас, и земной пони с гаечным ключом, гласили: «Уважайте разнообразие, генетическое и личностное. Мы сильнее, когда работаем вместе»..

Печально, это выглядело как если бы нужды Анклава должны были выделять единорогов среди других рас пони, но везде я наблюдала признаки того, что это Стойло посвящено единству больше, чем контролю популяции. Большинство пони имели мрачный вид, говорили обеспокоенными голосами, и все за исключением маленьких жеребят осознавали, что что-то не так.

– Я так понимаю, что ХМА сильно ударила по вам, – тихо произнесла я.

– Хэмэчо? – сонно спросил Шикенери, проводя меня сквозь толпу, и получая несколько приветствий от пони, когда мы проходили мимо.

– Расплавляющий плоть ментальный крик, что пропал около получаса назад? – спросила я.

– Гм, я потерял сознание, – отметил он. – Но я не вижу никакого расплавления.

– Ты прав… – хмуро проворчала я. От простой близости каждый, находящийся здесь должен был услышать крик, и я слышала несколько разговоров как им плохо от этого… но это ближайшее к Ядру место, находящееся вне его. Действует это на нервы или нет, но никто из них не казался при смерти.

Сейчас было не самое подходящее время, но я не могла сдержать интерес. Было множество мест вокруг Ядра, которые не были подвержены влиянию ХМА, даже если они были по соседству. Я думала, что это зависит от мест расположения серебряных колец для борьбы с вредителями, но похоже, это зависело не только от этого. Все места, изобилующие жизнью были устойчивы к вытягивающей жизнь энергии, и это зависело от большего, чем просто отсутствие серебряных колец.

Эти пони работали вместе, а не просто так занимали место. Каждое поселение, жители которого сотрудничали друг с другом и ни кого не изгоняли, казалось, более устойчивым к воздействию ХМА, чем те, что сосредоточились на одном лишь выживании. Потрошители с их ярким полем травы, собрали все банды со всего Хуфа и обращали агрессию и конфликт в относительно безобидные соревнования. Члены Коллегии, работающие вместе ради защиты и распространения знаний. Даже у Общества есть крепостные и дворяне, работающие вместе. Это не было идеалом, но это лучше, чем тотальное рабство. Мегамарт и Искатели, работают вместе на почве торговли. Гули Митлокера объединились, чтобы сохранить свой рассудок. Риверсайд, когда я впервые увидела его, он умирал, также как и народ Ровера. Затем, когда они начали работать вместе, жизнь вернулась. Было бы легче все это списать на экономику, но кажется дело не только в этом. Даже Капелла, у которой нет ничего «особого» для этого, отталкивает ХМА надеждой своих жителей. Серебряные кольца были частью этого, но, видимо, сопротивляемость к ХМА не обусловлена простой кибернетизацией или удачливым отсутствием талисманов борьбы с вредителями. Было нечто более… неуловимое. Нечто более сильное. Это было… Это было…

Это было что-то, что мог бы понять более умный пони, чем я.

Мне смутно представилась очень разочарованная фиолетовая единорожка в моей голове, неоднократно ударявшая головой об мой череп, но я выбросила это из головы, когда мы вошли общественные зоны. Кафе рядом с питомником можно было принять за кафе Девяносто Девятого. Интересно, были ли у них те же школы и мероприятия. Был ли у них пищевой переработчик, или они зависели от пищи, что поступала к ним из-за пределов Стойла? Как они избежали ошибок Девяносто Девятого? Их охрана использовала три смены или они выбрали дневную и ночную двухсменную структуру, или даже еще безумнее четырех-сменную систему? Ух, если бы только жизни десятков тысяч не висели на волоске!

Бу сначала шарахалась от остальных, но когда мы прошли в дендрарий, голова пустышки резко повернулась, обращая внимание на тарелку со свежеприготовленными пирожными. Она подбежала к столу и протянула свой рот к одному. Крупная кобыла, что сидела с тарелкой, рыкнула.

– Эй ты! Прочь от моих пирожных.

Бу моргнула, а потом её глаза округлились, когда кобыла начала лопать лежащие на тарелке пирожные, но постепенно она стала есть всё медленней и медленней.

– Прекрати, ты, уродка, – проворчала она.

Бу не сдвинулась ни на дюйм. Она просто смотрела, пока её глаза не начали слезиться, а губы дрожать.

– Не заставляй меня звать солдат, – предупредила она, затем случайно посмотрела вокруг и увидела, что половина комнаты смотрят на нее. – Эм… Пожалуйста?

Мгновение спустя, с тарелкой пирожных на крупе и одним пирожным во рту, Бу последовала за нами. Она каким-то образом была способна превращать милоту в оружие.

Я гуляла по незнакомому Стойлу, постоянно поражаясь яркому свету и чистому воздуху, до тех пор, пока мы не пришли к двери с надписью «Смотрительница». Сглотнув, я нахмурилась, зная, что это будет не самый приятный разговор. В офисе Смотрительницы мы увидели шестерых пони, которые стояли, смотря на несколько прикреплённых к стене мониторов. То, что происходило на их экранах было совсем не хорошо. Я увидела Тандерхед, гладкая колонна которого теперь была шероховата и искажена от попаданий дезинтегрирующих пушек. Хоарфрост продолжала удерживать свои корабли у Башни и использовала дальнобойное оружие. Прекрасно. Пока она продолжает делать это… На других мониторах были видны киберпони, отражающие в залах Башни атаку обычных солдат Анклава, втрое превосходящих их по численности.

Шестеро пони повернулись и уставились на меня, большинство в замешательстве, и одна с удивительным равнодушием, благодаря выражениям их лиц я быстро поняла кто из них Смотрительница. Её лицо выражало не столько «какого хера?» сколько «это не есть хорошо». Я приблизилась к желтовато-коричневой кобыле единорогу с короткой, лишенной всяких изысков, коричневой гривой.

– Смотрительница?

– Да? – сказала рассеянно выглядящая единорог из угла комнаты.

– Нет, Блекджек, вот эта кобыла и есть Смотрительница. Смотрительница Фарсайт, – сказал Шикенери, подбежав к неяркой, масляно-желтой кобыле-единорогу с темно-бурой гривой, беспорядочно рассыпавшейся по её плечам. Она была той самой пони с равнодушным лицом, однако, присмотревшись, я поняла что её карие глаза были абсолютно мутными.

– Мама, это Блекджек. Она – киберпони с поверхности.

Тень беспокойства коснулась её скучающего лица, придавая ему более серьезный вид.

– Ах. Понимаю. Она не слышится мне знакомой.

Смотрительница поднялась на ноги. Её ПипБак издавал тихие щелчки, пока она обходила собравшихся пони и занимала свое место за столом.

– И как я понимаю, там, в Башне, происходит нечто серьёзное, касающееся взаимоотношений между Тандерхедом и теми, кто находится на вершине власти?

– Да. И ваш сын Леджердемейн тоже принимает в этом участие, – сказала я с такой серьёзностью, на которую только был способен мой голос. Я даже произнесла это почти в точности как Мама.

Она вздохнула, и закрыла глаза.

– Пожалуйста, оставьте нас, – сказала она тихим, но в то же время решительным голосом. Без возражений, все остальные пони встали и направились к выходу. Даже не смотря на то, что она не могла меня видеть, я почувствовала, что стою пред ней слегка навытяжку. Когда все ушли, и дверь закрылась, она сказала:

– Что ж. Скажи мне, что ты собираешься сделать с моим сыном и моим Стойлом?

– Ну, я собираюсь остановить Лайтхувса. Он разработал биологическое оружие, и систему для его доставки, которая может распространить заразу по всей Эквестрии. Теперь Нейварро здесь чтобы отобрать у него всё это. А я прибыла сюда для того, чтобы уничтожить как чуму, так и средства для её распространения, – мрачно ответила я. – И если он попытается остановить меня, или попытается запустить свои начинённые чумой ракеты, то мне придется остановить и его.

«Скорее всего, со смертельным для него исходом».

– Лайтхувс? – переспросила сбитая с толку кобыла.

– Она имеет в виду Леджермейна, мама, – присоединился к разговору Шикенери, – это его кодовое имя. Он… она говорит правду. Он, и в правду, устроил большой беспорядок.

Смотрительница опустила голову, но учитывая выражение печальной покорности на её лице, я подозревала, что она знала, что рано или поздно нечто подобное должно было случиться.

– Мне очень жаль слышать это, – тихо ответила Фарсайт.

Она уделила немного времени тому, чтобы побыть матерью, а затем вернулась к роли Смотрительницы, и спросила:

– И каковы твои планы на счет моего Стойла?

– Я… не уверена, – вздохнула я. – Честно говоря, мне даже в голову не приходило, что здесь есть Стойло. Я полагала, что в Башне находится пара десятков рабочих-единорогов, может даже сотня. Я и понятия и не имела, что наткнусь здесь на Стойло.

Я посмотрела на экраны:

– Мой план состоял в том, чтобы эвакуировать всех вас на Хищнике.

Теперь я могла слышать, как начинает трескаться мой план.

– Понятно. Что ж, Эппл Блум сделала то, что у нее получалось лучше всего: построила надежное и безопасное место для обитателей башни – спокойно произнесла Смотрительница. – Однако у нас не настоящее Стойло. Суть Стойла – это независимые, самодостаточные сообщество и среда обитания. Но, нам не хватает независимости. Мы подконтрольны Анклаву, независимо от того кто руководит нами, или какой формы наша дверь.

– Так вы заключенные? – спросила я, нахмурившись.

– У нас очень комфортабельная тюрьма, но всё-таки, это тюрьма, – кивнула Фарсайт. – Нам никогда не позволяли тренироваться с оружием, только чинить его в производственных лабораториях. Драки строго запрещены.

Это значило, что они были бы легкой добычей на Пустоши. Возможно, я могла бы отправить их в Общество, но я и так уже возложила тяжкий груз на плечи Грейс, отправив к ней потенциальных беженцев из Тандерхеда.

– Фактические условия, при которых мы работаем, меняются из поколения в поколение. Нынешняя глава Башни живёт и работает в Нейварро, так что нам повезло, и сейчас мы имеем больше свободы, чем когда бы то ни было.

Я вздохнула, потирая шею.

– Теперь я даже и не знаю, что мне делать.

– Ты думала, что забрав нас, ты бы убрала то, ради чего Тандерхед сражается с остальным Анклавом? – спросила она.

– Нет. Вообще то, у меня была другая идея на счет этого. Способ остановить Лайтхувса, и спасти Тандерхед от Анклава. Но мне нужно подняться туда, где он держит ракеты, – произнесла я, стараясь не вдаваться в подробности, и беспокойно при этом ёрзая, до чего же хорошо, что она не может меня видеть.

Она склонила голову, потом улыбнулась.

– Ох. Понимаю. Ваш план включает в себя, дела в самой Башне. Что-то, что сможет повредить её, или даже уничтожит наш дом.

Я сделала глубокий вдох, затем осела.

– Что-то типа того. Теперь… я не уверена. Я просто не ожидала что здесь так много пони.

– Итак, теперь тебе придётся сделать трудный выбор: отнимешь ли ты дом у сотен пони, дабы спасти жизни тысяч, даже если мы не сделали ничего, чтобы заслужить такую участь? – спросила Фарсайт, вскинув голову, и печально улыбаясь.

– Я не завидую тебе, ибо тяжесть твоего выбора очень велика, Блекджек.

Я закрыла глаза. У меня нет другого плана. Того, что смог бы позаботиться о чуме и о тех Хищниках.

– Мне очень жаль. – Вот и всё, что я смогла сказать.

– Мммм, – сказала она, затем пробежалась копытами по столу и распахнула выдвижной ящик магией. – Знаешь, а ведь я не родилась слепой. В юности, мои глаза были одними из самых зорких в башне, и я постоянно подглядывала за солдатами в казармах. Но кое-кому из них, возможно в качестве урока, пришло в голову дать мне светошумовую гранату. Полагаю, они думали, что это испугает меня, или что у меня будут из-за этого проблемы. Но они не понимали, что я не имела понятия о том, что это была за граната или о том, что после выдергивания чеки, её нужно метнуть. После этого, я навсегда ослепла. Лишиться зрения – это тяжело. Нечестно. Неправильно. И даже то, что эту парочку с позором изгнали, не вернуло мне зрение.