Текст книги "Возвращение домой (ЛП)"

Автор книги: Somber

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 72 страниц)

Вроде того.

Теперь, когда я подобралась ближе… Там возвышался частокол, но он выглядел брошенным на полпути. Его начали было отстраивать заново с другой стороны, но быстро оставили эту затею. Четыре передвижных домика были припаркованы прямо посреди улицы. Те дома, что я видела раньше, покрылись пристройками и настилами. Корзины, ящики и строительные материалы, подвозимые из усадьбы, почти погребли под себя почту. Канава вдоль дороги была превращена в открытую канализацию. Ароматы оттуда доносились отвратительные.

Жеребята-гули и обычные молодые пони играли в возведение форта, что было неплохо для защиты, но жить здесь, подозреваю, будет не слишком-то приятно. Я приметила молодую зебру по имени Маджина, бежавшую вместе с другими детьми. Взрослые, у которых вроде как имелось представление о том, как надо делать дома, бросали все свои силы на постройку собственных лачуг. Секаши и Харпика встали, когда я вошла внутрь и оглядела происходящее, пребывая в шоке.

– Какого сена тут творится? – вырвалось у меня, когда я смогла в полной мере оценить происходящее.

– А, Охранница вернулась, – сказала Секаши, подойдя ко мне с нервной пегаской-гулем. Кобылка мятного цвета носилась в воздухе и продолжала следить за своими немёртвыми подопечными, которые впервые за, должно быть, лет двести вели себя как нормальные дети.

– Побывала в приключении, встретилась лицом к лицу с великими опасностями, натолкнулась на могучих чемпионов?

– Ты даже представить себе не можешь, насколько права, – ответила я, и зебра весело хихикнула.

– Отнюдь, отнюдь… – кобылка усмехнулась и пихнула меня в бок, – Но важно то, что ты весела и счастлива, ибо как ты можешь быть счастлива, если ты не весела? И как ты можешь заботиться о своём здоровье, если ты не счастлива?

Окей. Чудачество зебр. Обожаю его.

– Ну, всё здесь такое оживлённое… и пахнущее, – я кашлянула, отшатнувшись немного от канавы.

– О да. Нет, не ешь это! – выпалила Харпика маленькой кобылке, сосущей пустую бутылку из-под колы, – Меткоискатели чересчур… близко к сердцу восприняли идею восстановления Капеллы после атаки, – сказала нервно мятно-голубой гуль.

– Не уверена, что это всё действительно идёт на пользу… ой!.. Пожалуйста, прекрати бегать!

Раздался глухой стук, и что-то впечаталось прямо мне в круп. Я подпрыгнула, оборачиваясь, и уставилась на оглушённую белую пустобокую кобылку. Та безвольно осела на миг, но потом потрясла головой и нахмурилась.

– О, привет, Бу!

Ёе бледные глаза сузились, а взгляд стал ещё жестче.

– Эм… я скучала по тебе. Прости, что ушла, но… эм… мда…

Её лицо застыло, словно вырезанное из гипса. Я протянула копыто, вытащила пальцы и начала чесать уши кобылки, немного нервничая. Она поджала губы, явно не задобренная, и потянулась к моему лицу. Её глаза расширились, и в них мелькнула влага, губы задрожали.

– Вот, – тихо шепнул жеребец позади, тронув меня за плечо и вручив что-то в обёртке вощёной бумаги. Моя магия подняла это и передала вишнёвое пирожное Фэнси Бак пустобокой. Та мгновенно оживилась и схватила угощение ртом с счастливым писком. Она отвернулась, но затем приостановилась, посмотрела на меня через плечо. Бросилась назад и уткнулась носом в мою щёку перед тем, как отправиться прочь со своим призом.

– Ты её испортила, знаешь ли, – хмыкнул жеребец.

– Мда, похоже на то, – улыбнулась я, но вновь посерьёзнела, стоило лишь мне повернуться к говорящему. Косматая голубая грива не изменилась, равно как и сам жеребец. Но он похудел и выглядел так, будто его может сдуть сильный ветер. Более того, в его глазах читалось то, чего не было ранее: спокойствие, безмятежность. В них не было готовности назвать весь мир своим врагом.

– П-21?

Даже видя его кьютимарку, было сложно поверить в это.

– Приятно снова увидеть тебя, Блекджек. Ты нашла то, что искала? – он тепло улыбнулся, и сразу стало понятно, что как раз он обрёл то, чего жаждал.

– Я… ну… Кое-что нашла. Думаю да, – ответила я, мотнув гривой. – Я не должна была так сбегать. Мне нужно было остаться и…

Синий жеребец приложил кончик своего копыта к моим губам.

– Только не начинай это, Блекджек! Ты сделала то, что сделала! Всё, что имеет значение – это удалось тебе добиться успеха или нет, – сказал он, дружески хлопнув меня по плечу. – А твой план сработал. Предвестники не последовали за нами, и мы вообще больше не видели их здесь. Ты не многое пропустила, кроме, пожалуй, двух-трех дней моей детоксикации.

Он вздрогнул и, немного расслабившись, облегченно выдохнул:

– Наконец-то лечение закончилось…

– И… ты чувствуешь себя лучше? – спросила я с беспокойством.

– Конечно нет! Я чувствую, себя так, будто меня освежевали. Причем и тело, и душу. Глори говорит, что период злоупотребления наркотиками в Девяносто Девятом, вероятно, значительно сократил срок моей жизни, если бы я не прекратил, то скорее всего скопытился бы в течение нескольких лет. Но теперь я больше не чувствую того… напряжения. Потребность в наркотиках исчезла. Это как гора с моих плеч. И с моего разума. Я наконец-то снова могу думать ясно. – Затем он перевел взгляд на приближающуюся кобылку с кипой свитков, торчащих из ее седельных сумок. – Так что я сосредоточился на самом лучшем из всего что со мной случалось.

– Пап, ты можешь в это поверить?! Этот парень строит свой дом прямо возле этого долбанного рва, который они называют туал… – Скотч, внезапно умолкла, увидев меня и взвизгнула:

– Блекджек!

Она подпрыгнула на месте и бросилась ко мне, роняя по пути седельные сумки и щедро рассыпая по земле бумажные свитки. Через секунду я утонула в крепких объятиях маленькой пони. От приложенных усилий она зашлась в приступе мокрого кашля.

– Аккуратнее, Скотч! – попытался охладить её пыл П-21.

Я окутала один из упавших свитков своей магией и аккуратно развернула его. Там оказались изображения, четырех туалетов, душа, а также довольно много набросков сантехнических материалов и инструментов.

– Я в порядке… – прохрипела она, улыбнулась мне и ее глаза, вдруг, расширились в тревоге.

– Блекджек! Не смотри это! – она обвила передние ноги вокруг свитка, выдернула его из моей магической хватки и прижала к груди. Тем временем, я левитировала к себе ещё один и даже успела открыть его, чтобы с удивлением увидеть схематичное изображение какого-то дома. Она ойкнула и выхватила его.

– Не смотри мои рисунки! Они ужасны…

Очередной приступ кашля у Скотч заставил меня прекратить лезть в её вещи.

– Ты в порядке? – спросила я.

– Да. Глори говорит, что произошла какая-то ошибка, когда она трансплантировала мне новые лёгкие. Остался неприятный шрам, видишь? – Она подняла подбородок и ткнула кончиком копытца на длинную, прямую, красную линию, которая начиналась под подбородком и тянулась вниз до самого пупка. Я старалась не думать о Сангвине ведущем далеко-далеко отсюда под потолком несуществующего ныне здания, «пустую» копию Скотч Тейл.

– Это послеоперационная пневмония и ты должна быть в постели, – твердо сказал П-21. Лицо Скотч стало малинового цвета. – Я обещал Глори не позволять тебе навредить себе самой. Ты всё ещё нуждаешься в отдыхе и систематическом употреблении лечебных зелий, чтобы окончательно вывести инфекцию из организма. Любое перенапряжение может убить тебя.

Хорошо, что я не взяла её с собой…

– Но что это за рисунки? – спросила я, левитируя к себе очередной свиток.

Скотч заерзала, и посмотрела на свои передние копыта.

– Просто некоторые… ну, знаешь… идеи.

– Идеи? – Спросила я, разворачивая свиток, чтобы оторопело посмотреть на… своего рода… наверное, диаграммы… чего-то.

– Для города. Не так давно, я была так больна и не могла ничем помочь ему, но теперь… – Скотч повела копытом вокруг. – Я имею в виду, ты только посмотри на это место, Блекджек?! Пони работают и одновременно с этим гадят. Где хотят. Половина из них подхватит какую-нибудь заразу и свалится с копыт в течение нескольких недель. Если не дней… И… ты видела ров? У них есть ров, в который все справляют нужду. И он проходит прямо по центру города! А ведь деньги от продажи ценностей с усадьбы не бесконечны.

Она вытянула передние ноги и посмотрела на свитки в ее копытцах.

– Мне всегда нравилось придумывать идеи в Девяносто Девятом… но я была всего лишь одной из пони обслуживающего персонала. Мы никогда не создавали ничего нового. Мы просто направляли все свои идеи на сохранение того что было.

Я думала о том коктейле эмоций, что я испытывала, когда играла на контрабасе в первый раз. И мне было интересно, как бы сложилась моя жизнь, если бы я изначально посвятила себя музыке.

– Ну, может быть, именно так ты и получишь свою кьютимарку. Может быть, это твоя судьба – принести сантехнические удобства обратно в мир Пустоши.

– Я не собираюсь ремонтировать туалеты всю оставшуюся часть моей жизни… – надула губки Скотч.

– Так почему бы тебе не попробовать построить одно из этих сооружений? – уточнила я – То, которое не туалет?

Она тихо фыркнула.

– Потому что никто не слушает меня. Каждый зациклился на своих делах и никто не думает о будущем. О том, что нам может понадобиться. Нам ведь нужен врач! А ему нужна будет клиника. Необходимо, также, перенести минное поле подальше. Нужно закончить частокол и усилить его железными листами, землей и чем-нибудь ещё… Нам нужно место для хранения пищи. И, возможно, столовая. Нужен двухэтажный штаб для Метконосцев. Нужна школа. Я же не могу просто нарисовать плакат или два о своих идеях и повесить где-нибудь на видном месте, чтобы до всех дошло! Этого будет мало.

Она тяжело вздохнула, и вновь грустно посмотрела на свитки у себя в копытах.

– Кроме того, я не знаю ничего о реальной инженерии. Я просто починяю туалеты.

Я улыбнулась и ласково погладила ее гриву.

– Скотч, ты знаешь о создании и ремонте разных сложных штуковин больше, чем кто-либо другой в Капелле. Ты настолько хорошо подготовлена к технической работе, что здесь любая задача будет для тебя просто детской игрой. Черт возьми, да я уверена, что у твоей первой игрушки был собственнокопытно собранный паровой двигатель! Если это место станет настоящим городом, ему будет нужна такая пони, как ты.

– Да, конечно, – ответила она, но я видела, что это было не совсем ей по сердцу. – Может быть, я смогу поговорить об этом с Чарити. Я знаю, она будет рада, некоторым из моих проектов.

Почему-то имя кобылки-лавочницы поставило мою гриву торчком. Не должна ли я ей денег? Надеюсь, что нет, но… Постойте?! А я заплатила за ту бутылочку «Дикого Пегаса», которую она послала мне на день рождения? Вот чёрт! Я не была точно в этом уверена…

– В любом случае, мне нужно идти. Я очень, очень хочу увидеть Глори, – ответила я, поднимаясь на копыта и потихоньку пятясь назад. Отец и дочь тревожно посмотрели друг на друга.

П-21 терпеливо произнес:

– Может быть, нам стоит сходить к ней вместе с тобой, Блекджек. Глори, она… хм… довольно сильно расстроена.

Я вздохнула и улыбнулась.

– Нет, не нужно, все в порядке. Она имеет полное право быть расстроенной. – Я повернулась и посмотрела в направлении Звездного Дома.

– На самом деле, у неё есть на то причины. Мне нужно поговорить с ней об этом. Мне нужно много за что извиниться. – За побег от неё, за причиненное беспокойство и за множество других вещей.

– У нас тонна времени впереди. И я собираюсь насладиться каждой минутой проведённой рядом с ней.

Синий жеребец беспокойно нахмурился, так похожий на того П-21, которого я помнила. Я поднялась на копыта:

– Где Рампейдж и Лакуна?

– Ну, Лакуна говорила что-то о платье, когда мы видели ее сегодня утром. И Рампейдж…

Скотч затихла, посмотрев на холм возле поселения, где располагалось кладбище. Красногривая пони отчетливо выделялась на фоне серо-зеленой травы и белых надгробий. Она стояла над могилой дочери, если я правильно разглядела.

– Она в порядке?

– Нет. Не в порядке, – тихо ответила я, покачав головой, – Она кое-что узнала о себе, и это ужасно её беспокоит.

Я потрепала Скотч по голове.

– Будьте осторожны с ней. Она сейчас очень нуждается в нашей дружбе. Это, быть может, единственное, что способно ей помочь.

П-21 посмотрел на свою дочь и ласково поправил ее гриву.

– Может быть, мы должны встретиться с ней. Убедиться в том, что она в порядке. Почему бы тебе не навестить пока Прелесть? Кобылка-дракон сможет помочь, если что-то пойдет не так и придется разбираться с Ангелом.

– Только если я смогу получить за это стопку бутылочных крышечек, – ответила Скотч закатив глаза. Затем, она повернулась и побежала на почту.

Синий жеребец посмотрел на меня с беспокойством:

– Будь осторожней с Глори. Это я к тому что… Я пытался объяснить ей все это, но… она действительно расстроена сейчас из-за твоего поведения.

Я вздохнула и кивнула.

– Да. У нас есть вопросы, которые нужно прояснить. Действительно, оставить её так, как это сделала я, было просто ужасно.

– Нет, я имею в виду, то, что ты сделала с… – начал он говорить раздраженно нахмурившись, но я замерла на месте.

Я почувствовала как ужас охватывает все мое естество. Грива зашевелилась на моей голове, когда я огляделась вокруг. Маленькая розовая пони в моей голове вытащила подзорную трубу и искала причину моего внезапного ужаса вместе со мной. Возможно, я могла бы сослаться на нехватку денег… но нет, это бы не сработало. Она, словно бы, чувствовала мой ​кошелек и всегда действовала осознанно, расчетливо и безжалостно! Все мои крышечки будут её! О нет! Чёрт! Так и есть, вон она, выходит из почтового отделения! Её взгляд тут же нашел меня. Я отступила на шаг, и глаза маленькой пони сузились, как у адской гончей, почуявшей свою добычу. Я подпрыгнула на месте, развернулась и со всех моих кибернетических ног помчалась, безумно хохоча. Она не получит меня! Не в этот раз!

Слова желтый кобылки достигли моих ушей, но я не обратила на них никакого внимания, отчаянно перебирая копытами.

– И что с ней не так, чтоб её?

* * *

Я вошла в Звездный Дом лишь с небольшими опасениями. Он был чист, опрятен и кроме того он выглядел обжитым. Я услышала звук воды, текущей из крана на кухне и заметила синюю пегаску, наполняющую горшок. Ее радужная грива была завязана белой тканью позади головы. Не имело значения, выглядела ли она как Министерская Кобыла, в расцвет своих лет или как серая прелесть. Она была Глори. Мое воображаемое сердцебиение ускорилось, пока я медленно подходила к ней. Внезапно проблемы последних нескольких дней стали ничем, и я не могла удержаться от улыбки. Она повернулась и посмотрела на меня, ее розовые глаза широко раскрылись, а затем она улыбнулась со странным презрительным выражением.

– О, привет Блекджек. Как поживаешь?

А? Я поморщила бровями, пока она ставила горшок на плиту, затем снимая повязку и встряхивая свою радужную гриву.

– Эм. Привет Глори. П-21 сказал, что ты хотела поговорить о чем-то, что тебя расстроило? – это было совсем не то, что я ожидала, она снова улыбнулась и приблизилась. Как это ни странно, теперь моя грива постоянно стала чесаться. – Как бы то ни было, я сожалею. Я просто так рада увидеть…

Она остановила меня, приложив копыто к моим губам и улыбнувшись, перед тем как ее выражение сменилось на обеспокоенное.

– Сейчас. Перед тем как что-нибудь случиться, я хочу знать как у тебя дела. Любые травмы, требующие лечения? Радиация? Порча? Что-то подобное?

– Нет, как ни странно, – я улыбнулась и посмотрела вниз на свои ноги. – Я только что была у Ровера. Он отлично починил мои ноги, и талисманы…

Но опять она остановила меня, проводя копытом по моей щеке и пристально вглядываясь в мои глаза.

– А эмоционально? Тебе лучше, чем когда ты ушла?

– О, безусловно. Некоторое время я была… была в действительно плохом состоянии, однако… ну… я нашла некоторую помощь, – и была многократно подстрелена и умерла снова, но я могу рассказать ей об этом и позже.

– Иными словами ты в отличной форме? Все Тип-Топ? – спросила она с голосом, который почти приблизился к непристойному, и заставляя мой круп трепетать в ожидании. Это были ремонтно-восстановительные работы, с которыми я могла справиться!

– Агась. На все сто десять процентов, – сказала я, по-дурацки улыбнувшись.

Ее копыта сжались вокруг моей шеи, когда она тихо сказала:

– Хорошо… – а затем она прижала меня ближе, с мягким, настойчивым и изумительным чувством. Но когда я подняла свои копыта, чтобы прижать ее, я ощутила маленькую розовую пони в своей голове, размахивающую красным флагом, белую единорожку встревожено машущую своими копытами, и шокировано выглядящую желтую пегаску, сжимавшую свои губы копытами, когда Глори прошептала мне на ухо. – Чемпион в кровати, да?

А затем она шлепнула меня своими крыльями, подбрасывая в воздух.

– Блекджек! – с яростью сказала она, и с еще большей силой, чем любой пегас мог бы иметь, бросила меня напрямик через всю комнату, впечатывая в стену. С треском я упала на пол. Пять пони в моей голове пришли в замешательство в равной степени. Где-то, по какой-то причине, я представила смотрящую Богиню, жующую попкорн.

Глори взлетела и прокричала мне:

– Ты… Ты… ебаная пизда!

По её щекам катились слёзы.

Добро пожаловать домой, Блекджек.

Заметка: Достигнут максимальный уровень.

Глава 2

Эгоизм

«Я собираюсь на педикюр, и точка!»

«Никуда ты не пойдёшь…»

«Пойду! Пойду!»

Должна признать, после того, как я умерла (опять), потратила целый день на то, чтобы привести себя в норму, и обнаружила, что сверх меры напичкана какими-то проводами и трубками, последнее, чего я ожидала от встречи с Глори – это врезаться вверх ногами в стену, и сползти бесформенной массой вниз, впечатавшись головой в пол. Она не просто выглядела точь-в-точь, как Рейнбоу Дэш. Глори стала такой же энергичной и сильной, как и оригинал в годы своей юности. И сейчас глядела на меня своими полными ужаса глазами, паря над полом и прижав ко рту передние копыта.

– Мамочкимои! Мамочкимои! Мамочкимои! Ты в порядке? – затараторила Глори, глядя на меня с противоположной стороны комнаты.

– Глори, ты обозвала меня пиздой и швырнула через всю комнату, а теперь спрашиваешь, в порядке ли я? – простонала я в ответ, принимая вертикальное положение. – Нет, серьёзно, ты ждала, что я отвечу «да»? – Я помотала головой, пытаясь прийти в себя. – Что на тебя нашло, Глори?

Учитывая, как быстро помрачнело её лицо, определённо, случилось нечто скверное. Глори сорвала бандану с головы и швырнула её в мою сторону.

– Мне было больно смотреть, как ты уходишь, хоть я и понимала, что ты делаешь это ради нас. Ты хоть понимаешь, как я волновалась за тебя? Не зная, жива ты или нет. Я не отходила от радио, ожидая весточки от тебя… а когда, наконец, дождалась, то что же я услышала? «Чемпион в постели»… Ёбаный «Чемпион в постели»! – закричала она, нависнув надо мной. – Я не для того прошла через всё это, чтобы ты могла шляться где ни попадя и… и… трахаться с первым встречным!

Я удивлённо заморгала, глядя на неё снизу вверх.

– Так в этом всё дело? Что я занялась сексом с жеребцом в твоё отсутствие?

Глори скривила лицо в гримасе отвращения.

– Да! – выпалила она в ответ, заметавшись в воздухе взад-вперёд. – Хотя, чему я удивляюсь: все, кто был мне дорог, в конце концов бросали меня. Сначала я лишилась мамы. Затем меня пыталась убить Даск. Ты уходила дважды: сначала, чтобы покончить с собой, а потом, чтобы снюхаться с этим парнем! – Глори стиснула зубы и крепко зажмурилась. – Теперь я понимаю: во мне есть что-то, с чем ты не можешь смириться. Но можно было сначала обсудить это со мной, а не вещать на всю Пустошь: «Я только что перепихнулась с одним парнем, и он оказался намно-о-ого лучше Глори»? Как ты могла?!

Я непонимающе уставилась на неё.

– На всю Пустошь?

– Ну, возможно, тебя не слышали где-нибудь в Лас-Пегасе, но за последние два дня я удостоилась косых взглядов со стороны всех пони в Капелле, у кого есть радио! – ответила Глори, закатывая глаза. – Уверена, даже мой отец слышал эту передачу! – простонала она, пряча лицо в копытах. – Теперь моя жизнь ещё более никчёмна, чем была до этого. Всё, что мне остаётся – пойти и самой сдаться Анклаву: «А вот и я. Пожалуйста, накажите меня за измену ещё раз, а затем пристрелите, чтобы мне не пришлось больше выслушивать эти пошлые намёки и глупые насмешки!» – закончила Глори срывающимся на истерические нотки голосом.

Я вздохнула и поднялась на ноги.

– Глори… то, что произошло между мной и Стигиусом, я сделала совсем не ради удовольствия. – Подумав, я мечтательно улыбнулась и закатила глаза. – Ну, может быть, отчасти. Это было довольно приятно, но…

Похоже, тот бросок об стену отшиб мне мозги… причём повреждения явно не ограничились какой-нибудь ерундой, вроде опухоли или чего-то наподобие. Пятеро маленьких пони у меня в голове дружно спрятали лица в копытах, и мне послышался даже мрачный смешок Богини. Глори вытаращилась на меня так, словно это я только что швырнула её об стенку.

– Довольно приятно? Довольно приятно?! Блекджек, я тебя в порошок сотру! – заверещала она, а затем оказалась на мне, мутузя меня, что есть мочи, своими копытами. Будь на её месте старая добрая Глори, это выглядело бы даже мило. Но удары новой Глори оказались довольно чувствительными! Она колотила меня с такой силой, что мне пришлось поднять свои протезы, защищая живот и голову.

Я вспомнила, как сильно Голденблад ранил чувства Флаттершай, назвав её другим именем в минуту близости. Раньше мне казалось, что она приняла это слишком близко к сердцу. Мне и в голову не приходило, что секс может иметь такое большое значение. Я знала, как важна любовь. Насколько серьёзны последствия изнасилования. Но секс, сам по себе, был для меня лишь средством получения удовольствия.

Но Глори, определённо, придерживалась на этот счёт совсем иного мнения. Опять же, я ведь была первой кобылой, с кем у неё сложились по-настоящему близкие отношения. И первой, кто подверг эти отношения серьёзному испытанию. Неудивительно, что она была в ярости. И если старая Глори, вероятно, просто устроила бы мне словесную головомойку, то её новая сущность выражалась куда более прямолинейно. Мне не удавалось вставить ни слова, пока она со слезами на глазах яростно топтала меня всеми четырьмя копытами.

А затем я услышала голос Скотч Тейп:

– Эй, Блекджек. Сколько раз ты занималась сексом с моей мамой?

Я замерла в шоке и оглянулась в сторону двери, где бок о бок стояли П-21 с дочерью. Глори также ошарашено уставилась на Скотч Тейп, словно попытка осмыслить этот вопрос маленькой кобылки замкнула что-то у неё в голове.

– Сейчас действительно не самое подходящее время, чтобы вспоминать Девяносто Девятое, Скотч! – крикнула я в ответ.

– Позволь с тобой не согласиться, – подал голос П-21, закрывая за собой дверь.

Глори перевела свой пылающий взгляд на него. Её зрачки сузились до размеров булавочных головок, а радужная грива под воздействием растущего гнева разве что не брызгала искрами.

– Так сколько раз? – переспросил П-21 своим спокойным рассудительным тоном.

Я оглядела их всех по очереди, а затем произнесла, тщательно подбирая слова:

– Раз десять, наверное. Может больше. Мы же, как-никак, были в одной смене.

Меня не покидало чувство, что одно-единственное неверно сказанное слово может разрушить наши с Глори отношения навсегда.

– Да, знаю. Я застукивала вас вместе пару раз. А ты любила мою маму, Блекджек? – спросила Скотч. Тон, которым она это произнесла, не оставлял сомнений, что она уже знает ответ.

– Нет. Конечно, она была очень мила, но… – Я замолчала, не желая обидеть кобылку.

– А с Дэйзи и Мармеладкой у тебя был секс? – спросил П-21, заставив меня почувствовать себя жутко смущённой.

– Ну да. Я же сказала, что мы все были в одной смене. – Я взглянула на озадаченную Глори, и меня слегка передёрнуло. – Хотя, обычно я предпочитала делать это с Марм. Дэйзи всегда вела себя чересчур грубо.

Лизать Марм умела, надо отдать ей должное. Кто знает, что могла выкинуть Дэйзи, если не ублажить её как следует?

– Давай начистоту, Блекджек, со сколькими пони в Девяносто Девятом ты была в интимных отношениях? – твёрдо спросила Скотч Тейп. Глори обессилено опустилась на пол, глядя на меня так, словно видела впервые в жизни.

Я задумалась, подсчитывая в уме.

– С двадцатью или около того. Я же не Паллетт, – ответила я и посмотрела на Глори. – Она флиртовала не переставая! – Я рассчитывала хотя бы на улыбку с её стороны, но ответом мне был всё тот же настороженный взгляд.

– И это без учёта жеребцов? – бросил П-21, скептически взглянув на меня из-под своей широкополой чёрной шляпы.

– Да, точно. Этих тоже было около двадцати, – ответила я, густо покраснев под выразительным взглядом голубой пегаски. П-21 ничем не выдал своих чувств, несмотря на то, что и он был одним из их числа, а возможно и не единожды. Мне просто в голову не приходило запоминать жеребцов Девяносто Девятого. Они появлялись в моей жизни раз в месяц в течении шести или семи лет…

– Понятно. У меня самой было трое или около того, – серьёзно произнесла Скотч Тейп.

Глори уставилась на кобылку с таким видом, словно эта фраза окончательно расплавила ей мозг. Я не могла взять в толк почему. Для юной кобылки подобные сексуальные шалости были неизбежны. Это ведь просто одна из забавных игр: попробовать сделать это так, чтобы не попасться никому на глаза.

– Ты любила кого-нибудь из них? – задала Скотч очередной вопрос.

– Нет. Некоторые из них мне даже не особо нравились, – тихо ответила я, потупив глаза. – В отличие от того, что было у Мамы и Стим. В отличие от того… что я чувствую к Глори.

П-21 снял свою шляпу и с удивительным мастерством, присущим лишь земным пони, подбросил её вверх так, что она приземлилась точно на голову Скотч Тейп. Задержавшись у неё на макушке лишь на мгновение, шляпа затем провалилась вниз, разом закрыв собой полголовы кобылки. П-21 подошёл к Глори и осторожно коснулся её плеча копытом, заставив пегаску вздрогнуть от неожиданности.

– Именно это мы и пытались объяснить тебе, Глори. Говоря, что секс не имеет значения, мы не имели в виду любовь. Кобылы в Девяносто Девятом занимались сексом со множеством других кобыл. Как дети, так и взрослые. Разумеется, до тех пор, пока это делалось по обоюдному согласию, и не приводило к насилию или кровосмешению. Для многих кобыл секс был единственной целью в жизни. Но это совсем не любовь. То, что было у Блекджек с тем парнем, произошло вовсе не потому, что она полюбила его и перестала любить тебя. А потому что она нуждалась в этом.

Глори пристально посмотрела на него, затем перевела взгляд на меня, лежащую у её ног.

– Я… Я не… Я не могу… Ох! – Захлопав крыльями, она взлетела вверх по лестнице и скрылась в своей комнате.

– Это… Она завелась из-за этого? – пробормотала я, пытаясь осмыслить услышанное. Это же просто глупо – психовать из-за секса. Всё равно что… психовать из-за морковных чипсов, которые у тебя стащили в кафетерии.

– Нам тоже было сложно это понять, – сочувственно произнёс П-21. – Мы пытались всё ей объяснить, но Глори была так взвинчена, что просто не желала слушать. Плюс, на неё навалилось множество других проблем. Стресс от того, что она вынужденно торчать здесь, заботясь о нас, пока ты находишься в опасности. Разочарование от того, что вы не можете быть вместе. Думаю, эти последние четыре дня для неё были самыми тяжёлыми.

– Ты два дня кричал не переставая, блевал и ходил под себя, Папочка, – произнесла Скотч Тейп, сняв шляпу с головы и держа её теперь в копытах.

– Да, но это была лишь физическая боль, – пренебрежительно произнёс П-21. – Глори терзают сердечные муки, а с этим справиться всегда труднее. Когда в сердце мир и покой, тело может вынести любые испытания. – Он заметил хмурое выражение на лице Скотч Тейп. – Что?

– Я знаю, Папа, что ты изо всех сил стараешься исполнять свои отцовские обязанности, но не мог бы ты быть чуть менее… м-м… напористым? – спросила Скотч, с кривой ухмылкой. – Вовсе ни к чему постоянно сыпать премудростями. – С этими словами она водрузила шляпу обратно ему на голову, и П-21 улыбнулся в ответ.

– Точно. Прости. Мне это всё в новинку, – неловко произнёс он и, снова повернувшись ко мне, продолжил: – А ещё она боится превратиться в Реинбоу Деш.

Я совсем забыла об этом.

– Серьёзно? В с смысле, она правда превращается в Реинбоу Деш? – взволнованно спросила я.

П-21 покачал головой.

– Лакуна так не считает. Куда вероятнее, что Глори сама себя накручивает… но от этого только хуже. Лакуна проверила её память и не обнаружила там чужих, магически внедрённых мыслей. Только её собственные страхи.

Я с трудом поднялась на ноги и направилась в сторону лестницы.

– Я должна поговорить с ней. Должна всё исправить. Сейчас это самое важное.

П-21 посмотрел на меня озабоченным взглядом.

– Возможно, уже ничего нельзя исправить, Блекджек. Ваши отношения могут уже и не стать такими, как прежде.

Я фыркнула, больше от злости на себя саму, чем на него.

– Это не имеет значения! Для меня важно лишь то, что ей сейчас плохо и больно, – ответила я, глядя на пару у подножия лестницы. – Я не могу допустить, чтобы у нас всё закончилось так же, как у Флаттершай и Голденблада.

Если я больше не достойна места в её сердце, то, по крайней мере, я могу постараться сохранить нашу дружбу.

Как-нибудь.

* * *

Подойдя к спальне, я услышала приглушённые рыдания, доносившиеся через неплотно прикрытую дверь. Распахнув её, я увидела Глори, которая, понурив голову, сидела на кровати спиной ко мне. Пытаясь подобрать нужные слова, которые были бы уместны в такой момент, я медленно обошла кровать и села напротив пегаски, которая с сердитым видом отвернулась от меня.

Это было глупо. Мы молча сидели друг напротив друга, пялясь на свои копыта. Нужно было сказать хоть что-то, чтобы разрядить обстановку, но слова просто застревали в горле. Все до единого. Я мучительно соображала, что же мне предпринять: извиниться, сказать, как я сожалею, поцеловать её или оставить в покое? Но ни одна из этих идей не казалась мне подходящей в этой ситуации. Глори не могла заставить себя даже поднять на меня глаза, не говоря уже о том, чтобы заговорить со мной.

Я чувствовала, как в душе у меня растёт зияющая холодная пустота. Я теряла Глори, и всё из-за того, что не могла подобрать нужных слов. Но что я могла ей сказать? И вообще существовали ли слова, уместные в данный момент? Глори сидела с закрытыми глазами, по-прежнему отвернувшись от меня, и из-под опущенных век по её щекам струились слёзы. Медленно, едва чувствуя ноги под собой, я попятилась прочь из комнаты. Оставаться здесь я больше не могла, впрочем, спускаться вниз тоже было выше моих сил. Поэтому я вернулась к себе в комнату, даже не потрудившись закрыть за собой дверь. И, усевшись на кровати, снова принялась проклинать себя.