Текст книги "Возвращение домой (ЛП)"

Автор книги: Somber

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 72 страниц)

– Я слышала, как вы с Рампейдж болтали об этом.

П-21 на мгновение потерял самообладание, удивлённо цокнув языком. Затем он сглотнул и оглядел мрак вокруг нас.

– Я… мне жаль. Мы… – он выглядел как пони, который не знает, как закончить свою речь.

– Вы думали, что так для меня лучше, – договорила я за него без тени гнева. Всю злость смыло дождём и разговором с Крупье. Я лгала друзьям, чтобы защитить их… они лгали, чтобы защитить меня. Это было то, что в эти времена можно звать честностью. И неважно, что это была паршивая честность.

– Точно, – выдохнул он, выглядя пристыжено. – Когда ты сбежала с ЛитлПип, Глори была в ужасе. Хомэйдж была вне себя. И мы все были… встревожены.

Он вздохнул и покачал головой.

– Затем ты вернулась с эскортом из аликорнов и… мда. Мы действительно волновались.

– Правильно делали, – мой черёд утешающе класть копыто ему на плечо. Он потянулся к своей шляпе и стянул её, чтобы достать из неё шар памяти. Я нахмурилась, сосредоточилась, но моей слабой магии едва хватило на то, чтобы схватить его. Телепортация превратила мой рог в бессмысленный придаток тела, но это не отменяло того факта, что я смогла осуществить её. Мама говорила мне, что её мать была способна на такое, равно как и её бабушка. Однако я никогда не видела, чтобы мама проделывала такие трюки.

– И как же вы выудили из меня воспоминания? – спросила я. – Я и наполовину не так умна, как ЛитлПип, и не смогла бы сделать такого самостоятельно.

– Никак. Это мои воспоминания, – сказал он. – Без секса. Без сюрпризов. Только правда. Он отбежал в сторону и присел в месте, укрытом от дождя.

– Оно короткое. Я пока погляжу на тебя. – Я моргнула, шокированная его словами. – В смысле, я пригляжу за тобой, пока ты смотришь шар. Не потому что мне нравиться пялиться на тебя… – он сжал копытами голову. – Священник. Стронгхуф. Е-21. Каламити, – шептал он.

Я не смогла сдержать смешок.

– Я таки уверена, что тебе нравятся и кобылки, и жеребцы.

Эта реплика вернула ему его обычное сварливое самочувствие.

– Мне не нравятся кобылки. Они ноют, болтают, лицемерны и просто безумны. За исключением Скотч и… нет, они мне не нравятся! – выпалил он, махнув копытом в мою сторону. Моя улыбка была слишком широкой, чтобы пытаться спрятать её. П-21 оглядывал всё вокруг, избегая моего взора. Некоторые вещи остаются неизменными. Спасибо Селестии за это.

Хихикая, я перевела взгляд на маленький шар, затем примостилась рядом с жеребцом. Не лучшее местечко, но лучше, чем ничего. Я коснулась шара магией и попыталась связаться с ним. Если верить записям Триаж, не надо было стараться ускорить процесс. Мир уплыл прочь, когда узы наконец появились.

<=======ooO Ooo=======>

Можно было бы сказать, что я впервые оказалась в пони, вроде этого, но это была бы ложь. Боль волнами расходилась по всему телу, от головы до копыт, словно в агонии, которую я испытала, когда переживала воспоминания Дэуса, но я не могла себе представить, чтобы кто-нибудь жил с такой болью день за днём. Каждый шаг посылал волны дискомфорта через его мышцы. Каждый вдох был преодолением боли. Даже моргая, веки тяжело давили на глаза. Мгновенно я стала гораздо лучше понимать своего друга. Если бы я ежедневно испытывала такое, я тоже была бы весьма сварливой.

Он отошёл от остальных, разговаривающих вполголоса, сел, осторожно протянул копыто за голову и, покопавшись в своей густой гриве, вытянул из неё три шприца Мед-Икса. Колеблясь, он оглянулся через плечо, а затем стянул зубами колпачки сразу с двух шприцов и ввёл иглы себе под колено, которое не так давно было покалечено. Спустя пару секунд он содрогнулся и испустил долгий вздох облегчения.

Снова оглянувшись, он наткнулся на спокойный взгляд зебры, Ксенит. Я не очень хорошо её знала, у неё не было ничего общего с Ксанти, не смотря на похожесть имён. Ксанти была чудаковатая. Ксенит же, пугающая. Зебра не сказала ни слова, её светло-зелёные глаза, будто записывающие камеры, фиксировали и анализировали текущий момент с немым осуждением. П-21 так же промолчал. Затем, с молчаливым понимающим едва заметным кивком зебра отвернулась, и он бросил шприцы в мусорное ведро. С удивившей меня ловкостью он обвил прядь гривы вокруг оставшегося шприца и спрятал его в своих густых голубых волосах.

Неспеша, П-21 вернулся к общему обсуждению.

– … в результате воспоминания будут извлечены. Ради безопасности, прежде чем она покинет это место, мы собираемся вычистить из её головы все ссылки на Блекджек и на всех вас. Она просила нас сохранить её разговор с Красным Глазом, но, учитывая, что с вами Лакуна… Мы не хотим рисковать, чтобы Богиня заподозрила, что Блекджек что-то знает, – спокойно говорила Вельвет Рэмеди, не заметив, что П-21 вернулся к группе.

– Знания Блекджек – это оксюморон, – кисло заметил П-21.

– Её счастье, – почти прорычала Хомэйдж. – ЛитлПип получит своё наказание, когда… ей станет получше. Вот так убежать среди ночи. Не сказав никому ни слова!

По покрасневшим и припухшим прекрасным фиолетовым глазам Глори было видно, что она плакала. И не важно, какое у неё было тело, она всегда была красива.

– Наказание? – непонимающе переспросила она.

– То бишь она собирается связать ЛитлПип и обхаживать её задницу до тех пор, пока та наконец не уразумеет, что так нас пугать – это плохо, – усмехнулся Каламити, заставив серую пегаску отчаянно покраснеть.

– А… а это правда сработает? – спросила Глори, удивлённо моргнув. Когда пони взглянули на неё, она прижала ушки и тихо добавила, – Моя… эмм… моя сестра так делает.

Серая единорожка по-доброму улыбнулась и закатила глаза.

– Может быть. А может быть, и нет. Но я уж точно почувствую себя лучше, – ответила она, одарив Глори лёгкой улыбкой, кивнув на Вельвет и Каламити. – Так или иначе, ЛитлПип – это наша проблема. А что на счёт Блекджек? Она в порядке?

Глори открыла было рот, вздохнула и начала сначала. Её речь была более строгой и сдержанной.

– Она за раз выпила почти галлон виски. Ещё неделю назад она бы уже умерла от алкогольного отравления, – пегаска снова вздохнула, прикрыла лицо копытом, и её голос задрожал. – Я… я даже не знаю, была ли это попытка самоубийства, или нет. Я знаю, что у неё травма… Мы уже множество раз едва не теряли её. Я просто… просто не знаю.

Святая Селестия, за то, что я делала с ней, я заслуживала годы порки. Вельвет приобняла Глори, утешая, и вперёд выступил П-21.

– Я думаю, в ближайшее время мы сможем применять к Блекджек термин «в норме». Посмотрим, как она выправится… если выправится. Она прошла через мутацию, порчу, мутацию, а потом… она… – голос изменил ему на секунду и он оглянулся вокруг, прежде чем закончить, – а потом она вернулась с чем-то ещё.

Динамик рядом с металлическим контейнером, содержащим голову Профессора, проскрипел:

– По крайней мере, она не должна испытывать дискомфорт от её аугментаций. Мы были весьма осторожны, блокировав максимально возможное количество болевых рецепторов. Она не должна нуждаться в болеутоляющей Мега-Икс формуле Деуса. Это можно считать за преимущество.

Погодите. Так мне должно быть больно? Вот почему я чувствую себя такой… такой стальной внутри? Множество имплантов тёрлись о плоть, царапая не функционирующие нервы при каждом шаге? Мне никогда не забыть ту боль, которую Деус преодолевал всю жизнь.

– Профессор, могут её аугментации заставлять её поступать так? – спросил П-21.

Динамик некоторое время молчал, потом ответил:

– Это возможно. За историю Стального Пони всего несколько субъектов аугментировались так же серьёзно, как она. Похоже, когда теряется такая большая часть тела, происходит нарушение некоей точки равновесия и разум становится более нестабильным. Кто-то становился безрассудным в сражении, в конце концов, в них же имплантированы ремонтные талисманы – к чему волноваться о повреждениях? Другие считали, что потеряли себя и впадали в депрессию. Третьи становились более агрессивными, пытаясь самоутвердиться за счёт своих аугментаций.

– Так она такая дёрганая из-за того, что ей пришлось пережить, из-за разболтавшегося провода или из-за того и другого? – спросил Каламити, не обращая внимания на полуулыбку Хомэйдж. – Типа как если не закинешься очередной Праздничной Минталкой, так что-ли?

– Нет. Это не так, – ответила Хомэйдж, прежде чем взглянут на Глори. – Не волнуйся. Мы приведём её в порядок.

– Мы пойдём проведаем ЛитлПип. Скажем ей, что ты заглянешь, – сказала Вельвет, и они с Каламити направились к выходу. П-21 оценивающим взглядом проводил зад коричневого жеребца. Я должна была признать, что у моего друга был отличный вкус. Я бы и раньше это сказала: не знаю, что это было, но что-то на счёт того, что летуны были аппетитными! Через секунду ушла и Ксенит, хотя это заметил только П-21.

Глори вздохнула и посмотрела на П-21.

– Скотч Тейп всё ещё с Лакуной?

– Думаю, да, – ответил он, садясь напротив карамелегривого жеребца, Лайф Блюма. – Если ЛитлПип была права…

– Она права, – уверенно ответила Хомэйдж. – Твайлайт Спаркл была втянута в Единство спустя сутки после падения бомб. – Глори вздрогнула и покачала головой.

– Значит нам придётся скрывать это от них обеих. Мы не знаем, как поведёт себя Богиня, если узнает. – Глори взглянула на Лайф Блюма. – Разве ты не можешь отговорить Общество Сумерек от проведения этого дурацкого теста?

– К сожалению, нет, – вздохнул Лайф Блюм и покачал головой. – Чтобы поставить Блекджек на ноги они потратили немало ресурсов. Они потребуют расчёт. Рано или поздно.

– Она едва очнулась и первое, что она сделала, это сбежала в туннель, полный диких гулей. Затем пробралась во вражеский лагерь с совершенно незнакомой пони, – взмолилась Глори, вытерев опухшие глаза своим крылом. – Дайте ей немного времени!

– Это не мне решать. Общество хочет протестировать её, – мрачно отозвался Лайф Блюм. – Мы каждые несколько лет натыкаемся на родственников Министерских Кобыл, которые могут обойти магический замок. Обычно это кто-нибудь из Эпплов.

– Но как вы можете знать, что она потомок Твайлайт? – спросил П-21.

– Сто пятьдесят лет назад Тенпони подвергся атаке. Частью этой плохо организованной атаки были рейдеры, а Общество Сумерек тогда помогало жителям вокруг башни. Несколько рейдеров были схвачены. У одной из них обнаружили шар памяти. Перед тем, как её казнили, она сказала, что получила его от странной кобылы-гуля, жившей в Кантерлоте, которая в свою очередь утверждала, что раздобыла его в центре Министерства Мира. В шаре были воспоминания Твайлайт, раскрывающие тайную связь между ней и Биг Макинтошем и то, что её нерождённый ребёнок был передан суррогатной матери. К сожалению, мы не смогли с уверенностью выяснить, кто точно из двоюродных сестёр Твайлайт мог стать суррогатной матерью. Так что в течение последующих ста пятидесяти лет этот шар памяти достиг почти мифического статуса.

– Почему? – нахмурилась Глори. – Чего они от неё ожидают? Второго пришествия Твайлайт Спаркл?

– Твайлайт возвестила эпоху беспрецедентных магических открытий, каких не было с мифических времён Кловер Мудрой и Старсвирла Бородатого. Её брат несколько лет был капитаном Королевской Стражи. Её семья была неотъемлемой частью Эквестрии, и до войны даже ходили слухи, что их линия тянется от тех легендарных пони, – спокойно ответил Лайф Блюм. – Многие в Обществе верят, что любому пони, в чьих жилах течёт кровь Твайлайт, суждено вершить великие дела.

– И не важно, что ей может хватить всего одного хорошего толчка для полного психологического краха? – возмутилась Глори.

Лайф Блюм прикрыл глаза и вздохнул.

– С их точки зрения, даже если Блекджек не стабильна, она всегда может дать Обществу одного-двух наследников.

– Через мой труп, – решительно заявил П-21.

– Я такой вариант никогда не поддерживала, – заметила Хомэйдж, осуждающе глядя на Лайф Блюма.

– Кое-кто в Обществе готов продать ДиДжея Pon3 за родословную Твайлайт Спаркл, Хомэйдж. С большим удовольствием, – мрачно отозвался Лайф Блюм и я должна была заметить, что тому мирному и комфортному настроению, которое я испытывала к Обществу Сумерек, придётся сказать пока-пока. Он взглянул на П-21 и Глори. – Не все и не большинство, но достаточно. Многие просто хотят знать и в своё время составить собственное мнение.

– Но если она родственница Твайлайт, тогда сторонники жёсткой линии, наверное, просто не позволят ей уйти, – мрачно заметила Глори. – А если она не пройдёт их тест, тогда они всё равно не захотят её отпускать.

– Вы уверены, что Блекджек не сможет справиться с этими знаниями? – спросила Профессор. – Она выглядит необыкновенно стойкой.

Как ни странно, все пони посмотрели не на Глори, а на П-21. Он огляделся, затем вздохнул.

– Я думаю, со временем Блекджек может справиться с чем угодно. Подождите пару недель, и она сможет потягаться с самыми знаменитыми единорогами в истории. Но бросать это на неё прямо сейчас… нет. Не думаю, что это будет хорошо. Она отреагирует болезненно. Так же болезненно как… с заполненным газом Стойлом Девяносто Девять, – добавил он, оглядывая остальных.

– В чём именно заключается этот тест? – спросила Профессор.

Лайф Блюм вздохнул и потёр переносицу.

– Сторонники жёсткой линии хотят чего-нибудь существенного. Возможно какой-нибудь анализ крови. Умбра желает не меньше чем тест на магическое инкубирование яйца. Старый ублюдок, вероятно, в конечном итоге планирует провести экстракорпоральное оплодотворение. – П-21 потянулся в свой густой хвост и я почувствовала, как в подставленное копыто упала граната. Лайф Блюм взглянул на него и, я полагаю, заметив убийственный взгляд моего синего друга, торопливо добавил, – В конце концов, это не большинство Общества. – П-21 немного расслабился. В отличие от Глори. Если бы взгляды были подобны заклинанию магической пули… Лайф Блюм продолжил, – Большинство хочет увидеть, сможет ли она открыть двери.

– Двери? – встревожено переспросила Глори.

– Здесь есть несколько магически закрытых дверей, которые может открыть только Твайлайт или кто-то из её близких родственников. Кто-то… очень-очень близкий. Но для других это более символично. Как и главные двери конференц-зала МТН, где велись скучные официальные дела, – он оглядел помещение. – Прежде чем это место было преобразовано в центр МТН, здесь был первоклассный отель. Большая часть здания была переделана под нужды МТН.

– Я думала, что Тенпони строился специально для МТН, – удивлённо заметила Глори.

– Многое здесь было построено с нуля для Министерств, но всё это появилось не в один день, – небрежно ответил Лайф Блюм. – Пока Мэрипони, Катнтерлот и Хуффингтонские центры ещё строились, Тенпони переделывали в оперативную базу. Ещё до того, как к власти пришла Луна, он уже был преобразован в военную радиовещательную башню, так что это было естественное преобразование. Верхние этажи переделали под нужды МТН, а нижние оставили для населения.

– Значит… прежде чем эти двери были зачарованы так, чтобы их смогла открыть только Твайлайт, там были обычные номера? – поднял брови П-21.

– Думаю так и было, да, – ответил Лайф Блюм, не понимая, куда он клонит.

– С обычными замками? – уточнил П-21.

Хомэйдж взглянула на синего жеребца.

– Ты хочешь заклинить дверь так, чтобы её вообще никто не смог открыть.

– Именно. Блекджек и сторонники жёсткой линии увидят её неудачную попытку открыть двери, – ответил П-21.

Губы Лайф Блюма растянулись в улыбке.

– И тогда мы сможем попросить её открыть эту дверь позже, когда будем абсолютно уверены. Двери возле читального зала, там мало кто ходит, – он посмотрел на остальных. – Таким образом, я могу шепнуть более умеренным членам Общества, что она родственница Твайлайт.

– Блекджек ни за что не должна узнать, – кивнул П-21, затем взглянул на озабоченную Глори. – Ей лучше продолжать думать, что она просто Блекджек.

– А уж Богиня тем более не должна знать, – согласилась Глори, закрыв глаза. – О, Блекджек… мне так жаль… – шмыгнула она носом. Ей не о чем было жалеть.

Хомэйдж оглядела нас троих, а затем покачала головой.

– Я соглашусь лишь в том случае, если мы расскажем Блекджек правду.

– Хомэйдж. Мы же знаем, почему не можем так поступить, – вздохнул Лайф Блюм.

– И я это понимаю. Для честности есть своё время и место, но это не правильно. Она заслуживает того, чтобы знать правду. – Хомэйдж обвела нас строгим взглядом и добавила, – Иначе я сама скажу ей. И если вам всем от этого будет проще, значит так и поступим.

Глори немного дрожала.

– Я не смогу… я не знаю, как…

– Я скажу ей, – тихо ответил П-21. – Она знает, что я не стану её обманывать.

Взгляд Хомэйдж чуть смягчился.

– Я была бы только за, но всё может довольно… запутаться, – это было мягко сказано. Ведь если мы собирались обратно в пустоши, был шанс, что он может умереть и я так ничего никогда и не узнаю. – Как на счёт того, чтобы скопировать твои воспоминания об этом разговоре? Она сможет прочесть их позже… если её магия восстановится. Будет проще показать ей, как мы пришли к такому решению, чем рассказать. Так будет проще и тебе, – добавила единорожка.

П-21 некоторое время смотрел на кобылу, затем опустил взгляд.

– Хорошо.

Остальная часть воспоминаний была проста. Ранним утром П-21 крался мимо камер и персонала, будто он был гигантским синим СтелсБаком. Он направился прямо к причудливым дверям, попытался открыть их… безуспешно. Тогда он присел перед замочной скважиной с булавкой, отвёрткой (которую, к счастью, как я узнала, он прятал в своём густом хвосте, а не в… других местах) и с помощью нескольких кусочков металлолома заклинил старый тяжёлый замок.

Вот оно значит как. Мои друзья договорились, чтобы уберечь меня не только от самой себя, но и от других. И они не ошиблись, поступив так. Если бы Богиня узнала, что я связана с Твайлайт, она могла бы попытаться навредить мне просто мучая Твайлат Спаркл внутри себя. Если бы узнали сторонники жёстких мер из Общества, я могла бы никогда не выбраться оттуда. А если бы узнала я… да. Я могла бы сделать что-нибудь глупое и эгоистичное. Навредить себе… или ещё больше навредить моим друзьям.

П-21 направился обратно в клинику. Проходя мимо зеркала, он притормозил, оглянулся и, убедившись, что он здесь один, взглянул на собственное отражение.

– Блекджек… – начал он, затем сжал челюсти и отвёл от себя взгляд. – Не знаю, как сказать. Даже не знаю, увидишь ли ты когда-нибудь эти воспоминания. Чёрт, мы уже завтра можем умереть. Я просто… я хочу… я… – он закрыл лицо копытом и простонал. – Я думаю, было проще, когда мне большую часть времени запрещали говорить.

О помолчал немного, затем снова взглянул на себя, сделал глубокий вдох и тихо сказал:

– Спасибо тебе. Даже если ты самая… тупоголовая, идиотская, самая бешеная кобыла на свете… ты не сдаёшься. Никогда не сдаёшься. Не зависимо от того, насколько тебе трудно. Я надеюсь, ты поймёшь, что мы тоже не хотим отступать. Ты за нас так много страдаешь… иногда бессмысленно… иногда мне от этого одновременно хочется и кричать и обнимать тебя. Не нужно за нас страдать. Это чувство вины даже хуже, чем боль. Мы можем это вынести. Может не так стойко, как ты, но мы можем выдержать то, что бросает на нас пустошь.

Он поглядел в свои голубые глаза, и его губы изогнулись в едва заметной, мягкой улыбке.

– Иногда ты можешь доверить и нам свою ношу. Вот и всё, что я хотел сказать, – он покраснел, ещё раз огляделся, а затем добавил, – И… эм… пожалуйста, не говори Каламити. Или расскажи ему об этом… обо всём… или… – он застонал и покачал головой. – Тьфу… не важно…

Затем он отвернулся и продолжил свой путь. Мир закружился, уносясь прочь и воспоминание закончилось.

<=======ooO Ooo=======>

Ночь вновь напомнила о себе моросью и скорбью контрабаса Октавии, звучание которого доносилось из моего ПипБака. Я была потомком Твайлайт Спаркл. Мэриголд удочерила дитя после убийства Биг Макинтоша. Мэриголд вырастила Таро как свою дочь. По счастливой случайности они гостили у друга, когда начали падать бомбы, и вместо обречённого Стойла Девяносто ребёнок попал в Стойло Девяносто Девять к кобылке Кард Трик. Таро выросла в Стойле, где рождение жеребёнка считалось обязанностью. И вот, поколения спустя, появилась я. Могло ли это быть простым совпадением?

Единство взлихорадило, когда до обитающей в Богине Твайлайт дошли эти новости. Я не могла вычленить определённые слова из доносившегося до меня лепета, но подозревала, что когда Богиня усмирит все подконтрольные ей души, то она определённо станет ещё стервознее, чем обычно. Хотя какая разница? Она и без того та ещё сука.

Я бы сошла с ума, попытайся я рассчитать вероятность того, что я потомок Твайлайт. Я помнила, как была в Стар Поинте и там осознала последствия, но теперь… Интересно, со мной играет какая-то сила, постоянно подкидывая на моём пути препятствия? Может, это запоздалая шутка Дискорда настигла меня столетия спустя? Найди я шар Голденблада, подтверждающий это, я бы точно заорала. А может, это просто Селестия с Луной всё ещё управляют всем из Посмертия? Или это просто случай, одна триллионная… Кто может сказать наверняка?

Всё, что я знала, – это то, что мой хвост основательно вымок, а зад отмёрз. Я повернулась к П-21, благодарно улыбаясь:

– Спасибо.

– Не за что, – сказала Аврора счастливо, выступая из тени с хитрым прищуром.

– Ауч! – я отпрянула и грохнулась крупом на землю. Я махнула копытом в сторону серой пегаски, участливо глядящей вниз.

– От… куда ты тут взялась?

– Фленкфурт… хотя, думаю, сегодня его можно звать просто Фленк, – ответила она.

П-21 встал рядом с Авророй, смотрелся он чуть мокрее и встревоженнее обычного.

– Эй, – пробормотал он, потирая плечо передним копытом. Вода стекала с его потрёпанной шляпы.

– Я… эм… надеюсь, ты не против, – он показал на ПипБак. – Я хотел услышать что-нибудь из репертуара Октавии.

Репертуар Октавии? Я открыла рот, чтобы спросить, но увидела привычную серьёзность в его глазах и крошечный кивок в сторону Авроры. Я сглотнула, слегка улыбнулась.

– Без проблем. Я тоже люблю её послушать.

– Отлично. Тогда оставь музыку, – я в замешательстве нахмурилась, но кивнула. Он чуточку расслабился и затем спросил шепотом:

– Ты… ты как, в порядке?

Я слышала незаданные вопросы. В порядке после того, что мы сделали? В порядке после того, что ты узнала?

Была ли я? Твайлайт Спаркл для меня являлась пони из легенд. Быть её родственником, пусть и дальним… это ошеломляло. Но сейчас у меня было время, чтобы свыкнуться с этими изменениями, в отличие от случая в Тенпони. Я видела, что Твайлайт не была идеалом. Хорошей пони – да, но не идеальной. Идеальная пони едва ли позволила бы продолжать перерабатывать Дискорда во флюкс. Но она хотела уйти в отставку, перестать быть частью игры в министерства – плохой игры, игры, причинившей много зла. Я была не такой уж сволочью, как всегда думала о себе. Не идеальной – определённо нет, – но я пыталась поступать лучше.

– Да, в порядке, – сказала я. Он улыбнулся, напряжение отпустило его тело, и он чихнул. Я похлопала его по плечу.

– Нам надо вернуться в Звёздный Дом. Болеть – это отстой.

– Точно. На пару слов, если не возражаешь, – произнесла Аврора. Я увидела, как П-21 помрачнел.

– Не думаю… – начала я.

– Давай, Блекджек, – П-21 натянул свою шляпу на лицо.

Погодите-ка. Он хотел, чтобы я пошла с ней?

– Ты уверен?

– Конечно. Я вернусь в дом, – он улыбнулся. – Тебе надо с ней поговорить. Она интересная кобылка. Её знания могут помочь тебе. Скажем, расширить горизонты твоих знаний.

Погодите-ка! Что?!

Мой взгляд метался от Авроры к П-21. Он думал, что ей что-то известно о Горизонтах?

– Если ты уверен, – я посмотрела на радостную пегаску.

– Конечно. Держись к ней поближе. Друзья всегда держатся друг друга, – он повернулся и ушёл в ночь. Над нашими головами небеса разразились долгим, глубоким раскатом грома.

– Какой восхитительный жеребец. Знаешь, я подозреваю, что он влюблён в тебя, – Аврора прикрыла глаза.

– Маловероятно, – ответила я категорически. – Ему по душе больше жеребцы, нежели кобылки.

Аврора, казалось, нашла это ещё более занимательным, и я почувствовала вспышку раздражения.

– Итак, о чём ты хотела поговорить? – спросила я. Контрабас издал низкую ноту, заставившую мою гриву встать дыбом. Я хотела выключить музыку, но вспомнила, что сказал П-21.

– Если ты не против, я рассчитывала, что мы чуть пройдёмся, – отсутствующим тоном сообщила Аврора. – Я жаждала узнать побольше о кобылке, которая сделала столько всего за такой короткий промежуток времени. Похоже, Эквестрия переживает всплеск героизма в последние дни.

– Сейчас? – я уставилась на неё, махнула копытом в сторону луж, в которые врезались капли дождя. – Прямо сейчас?

– О, едва ли это можно назвать плохой погодой. Дождь довольно спокойный, и в течение по меньшей мере часа вряд ли что-нибудь поменяется, – сказала она. – Что касается времени, я привыкла гулять в необычные часы.

Я не согласилась с ней насчёт «едва ли плохой погоды». Чёрные тучи были подсвечены изнутри далёкими извивающимися молниями вокруг Ядра. Она кивнула в направлении усадьбы.

– Может быть, до этого чудесного дома и обратно?

Точно. Прогулка в ночи посреди набирающего силу шторма, чтобы поболтать. Даже я не была такой тупой, но мне не удалось бы переубедить её. По крайней мере, пока она не скажет, что вообще происходит. П-21 сказал, что мне надо остаться с ней… поэтому я изобразила на мордочке столько воодушевления, сколько могла.

– Разумеется. Звучит весело.

Я гуляю ночью под дождём, безоружная, а шторм всё ближе… Я вздохнула. Что-то явно пошло не так.

Доверься мне. Расширяй горизонты.

Я сделаю это, П-21. Я последовала за ней в завесу дождя, и небеса развёрзлись над нами. Классическая музыка Октавии судорожно дрожала. Я взглянула на её название. «Буря». Блестяще…

Ради Глори я цеплялась за надежду о том, что у Авроры были хорошие мотивы для всего этого. Что у П-21 разыгралась паранойя. Что всё закончится хорошо… я уставилась на неё, пока мы молча вышагивали через Капеллу, и увидела на её мордочке выражение недовольства.

– Признаю, у меня есть некоторые сомнения насчёт вас с Глори. Я слышала противоречивые истории… о том, как ты опасна для остальных. И для себя.

– Ну, Пустоши – опасное местечко. Особенно около Хуффингтона. – вставила я, глядя, как капли воды стекают по её крыльям. Глаза Авроры были закрыты. Как, во имя Эквестрии, она видела, куда идёт?! Это уже не просто «странно», это перерастало в «пугающе».

– М-м-м. Но несмотря на свою опасность, у Хуффингтона всегда был потенциал стать чем-то большим, чем просто ловушкой для отчаявшихся пони. Ты знала, что когда-то давно он почти стал столицей Эквестрии? Я не говорю о том, что происходило во время войны. Нет, за сотни лет до неё, – она медленно шла рядом со мной.

– Нет. Честно признаюсь, не знала, – ответила я.

– М-м-м! Целая долина была чудесным городом. От одного края до другого. Место, где красота и величественность сошлись вместе настолько, что Мэйнхэттэн в сравнении с ним выглядел жалкими задворками, болотом, – сказала Аврора. Она повернулась ко мне мордочкой и добавила, словно ощутив мой скептицизм.

– Не все жители пустоши – это невежественные дикари. Я потратила годы на накапливание знаний, которые могут помочь другим вспомнить, какой Эквестрия была раньше… и какой может стать снова.

– Так… мы о Хуффингтоне? – пошелестела я, не понимая, к чему всё это.

– Нет. О Лунарии. Столице принцессы Луны. – я в шоке уставилась на неё – Хотя, история дала ей гораздо менее лестный титул: Найтмер Мун.

Забавно. Мне помнилось, что Луна сама придумала так себя величать.

– Но она была изгнана. И тысячу лет спустя лишена своих сил.

Вы были бы удивлены, как много пробелов в образовании можно восполнить, почитывая старые учебники в ночную смену… которые, в основном, были просто о важности соблюдения правил стойла.

– Действительно. Селестия и ее силы сошлись здесь в битве, с темной цитаделью Принцессы Луны. Она использовала Элементы Гармонии, чтобы изгнать сестру на Луну на тысячу лет. Долина была почти полностью уничтожена после этого, однако столетия спустя здесь вновь была основана деревня Хуфингтон. А еще через некоторое время он был почти стерт с лица земли и возродился в третий раз в качестве Ядра.

Я с трудом сдержалась, чтобы не фыркнуть. Только Найтмер Мун может нравиться такой город…

– Н-да. Действительно, отличное местечко! За минусом того, что он убивает пони, которые подходят слишком близко, – закатила я глаза.

– Да, автоматизированные средства защиты являются проблемой. Но есть ключ к её решению, – ответила она, и я почувствовал как мерзких холодок ползет по моей спине. Теперь я действительно начинала жалеть, что не прихватила с собой броню и какой-нибудь пистолет. Чёрт, даже один из кексиков Глори сейчас пришелся бы кстати! Не смотря на то, что её глаза сейчас были закрыты, я словно бы чувствовала её взгляд на ЭП-1101.

– И… ты хочешь, жить там? – спросила я осторожно и медленно, будто пытаясь разрядить словами мину.

– Я хотела бы жить в любом месте, где моя жизнь будет мирной. А ты? Разве ты не хочешь мира? – спросила она почти умоляющим голосом.

– Я хотела бы любое место, где пони не убивают друг друга из-за крышечек, двухсотлетнего мусора или еды, – ответила я, склонив голову. – Мне хотелось бы, чтобы не нужно было снова убивать кого-нибудь. А тебе?

Мы прошли почтовое отделение, и я увидела, Каприз, выглянувшую на нас из дверного проема. Голубые глаза персиковой кобылки встретились с моими на мгновение и стыдливо опустились в землю. Она медленно отступила в здание и закрыла за собой дверь.

Мой вопрос, казалось, развлёк серую пегаску. Она вздохнула и покачала головой.

– Конечно. Я не одобряю всех этих убийств, также как и ты. Каждая потерянная жизнь, – это ещё один пони, который не сможет помочь нам возродить мир… А я хочу возродить его, – спокойно продолжила она. – Я надеюсь, что мы можем работать вместе для общего блага.

– Твоего блага, или моего? – подняла бровь я, когда мы проходили мимо входа в город. Жеребята укомплектовывающие ручной пулемет в башне одарили меня взрослым, серьезным взглядом, которой никак не соответствовал их молодой внешности. Они напомнили мне о Бон.

– Как насчет и твоего и моего? Ты жаждешь помочь народу этого города. Я хочу того же. Выходит, у нас есть общий мотив, который должен быть основанием для сотрудничества, сказала она как ни в чем не бывало.

– Ты слышала о добродетели, не так ли? Моя – спасение. Я посвятила всю свою жизнь попыткам сделать мир вокруг нас лучше. Пыталась поступать лучше, как завещала Флаттершай. – Она наклонила голову ко мне. – Я полагаю, твоя добродетель должна быть очень похожа на мою, раз ты делаешь все, что делаешь.