Текст книги "Идя сквозь огонь (СИ)"

Автор книги: Владимир Зарвин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 66 (всего у книги 69 страниц)

Глава 111

– Ну, и что они себе думают?! – с возмущением воскликнул Самборский Воевода. – Враг вот-вот обрушится на Милицу, а Щерба не трубит!

– Не спеши, брат, – успокоил его рассудительный Прибыслав, явившийся на подмогу с Кременецким отрядом, – Щерба – добрый стратег! Наверняка у него припасена для татей какая-нибудь хитрость!..

– Тебе-то откуда известен его полководческий дар? – нахмурился Кшиштоф.

– Приходилось как-то воевать по разные стороны засеки! – подмигнул другу старый шляхтич. – Разбойник он тот еще, однако дело свое знает крепко!

– Не ведаю, какой он стратег, но если вода не затопит равнину, я тотчас поведу в бой своих жолнежей, – проворчал Воевода, – иначе Милице конец!..

Прервав его на полуслове, над полем битвы поплыл густой и зычный рев боевого рога.

– Ты слышал? – обернулся к сидящему в засаде Харальду Газда. – Рог трубит! Только чужой… Рог Щербы звучит по-иному!..

– Тебе так издали сдается! – покачал головой датчанин. – Не важно, как рог звучит! Главное, что он пропел!

– И то верно! – согласился казак. – Поджигай, брат, порох!

Харальд высек огнивом искру, но пороховая дорожка, ведущая к заряду в гребле, слабо вспыхнув, угасла.

Осенняя морось, обычная в сих краях, сделала свое черное дело. Отсыревший за ночь порох упорно не желал гореть.

– А, дьявол! – в сердцах разразился бранью Газда. – Чтоб ему пусто было! Дай-ка мне гранат!

– Что ты задумал? – настороженно вопросил его Харальд. – Хочешь взорвать греблю огненным горшком?

– Именно! – вскочил на ноги казак. – Давай же скорее!

– Не успеешь отбежать, – с сомнением вымолвил датчанин, – шнур больно короток. Ты погибнешь!

– Плевать! – упрямо тряхнул чубом Петр. – Погибну так погибну! Главное – татей затопить!

Выхватив из рук Харальда зажженный гранат, казак устремился к месту закладки бочонка с порохом.

– Бросай и беги! – успел крикнуть ему вслед датчанин.

Добежав до вырытой в гребле ямы, где покоился заряд, Газда метнул в нее «огненный горшок» и тотчас прыгнул в сторону, противоположную грядущему взрыву.

Больше он ничего не успел сделать. Спустя миг за спиной казака прогремел рукотворный гром. Бревна, камни, земля взметнулись к небу, подброшенные огненным смерчем.

Прежде чем они упали наземь, в пробитую взрывом брешь хлынула река. Снося остатки гребли, она устремилась на равнину, где вот-вот должно было произойти сражение.

Стоя в стороне от бушующей воды, датчанин искал глазами на противоположном берегу Газду. Но казака нигде не было видно.

Похоже, его оглушило взрывом и засыпало землей. Будь Харальд с ним по одну сторону потока, он тотчас попытался бы его найти.

Но отделенный от друга непреодолимой преградой, датчанин мог лишь надеяться, что тот уцелел и вскоре даст о себе знать.

«Только бы выжил!.. – повторял он, как заклинание. – Твоя смерть, Петр, станет для меня большой потерей!»

Ответом его мольбе послужил рев бешено несущейся воды.

* * *

Всадники были уже в двадцати шагах от засеки, когда за холмом грянул взрыв. Вторя ему, в небе тотчас зарокотал гром. Ползущая с запада туча разразилась ливнем.

– Гром по осени – редкость… – задумчиво проронил Бутурлин.

– Сие – добрая примета, – откликнулся Шерба, – и ливень нам в подмогу! Смоет всю нечисть!

Казак как в воду глядел. Сквозь пелену проливного дождя Дмитрий видел, как долину затапливает река. Обрушившись на войско Радзивила, водная стена сметала с пути всадников и лошадей, словно игрушки.

Устоявшие на ногах кони с испуганным ржанием сбрасывали верховых, силясь спастись бегством, но безжалостная стихия подхватывала их, неся за собой.

В считанные мгновения от стройно выступавших отрядов княжича осталось одно воспоминание. Одетые в железо воины беспомощно тонули, захлебываясь мутной водой, и никто не мог им помочь.

Обернувшись назад, Владислав хотел призвать уцелевших жолнежей, но свинцово-серый вал ударил его в бок, повергая вместе с конем в бурлящую бездну.

На какой-то миг Радзивил с головой ушел под воду, тотчас хлынувшую в смотровые щели шлема. Он едва успел затаить дыхание, дабы не утонуть.

Ржание коней и вопли тонущих смолкли, стало тихо, как в могиле.

«Неужели конец? – подумалось княжичу. – Конец всем чаяниям, надеждам?»

Обдумывая свою стратегию, Владислав не раз прикидывал, какие беды и трудности ждут его на пути к Короне. Но он и помыслить не мог, что утонет в грязи, штурмуя безвестную деревеньку…

Большего оскорбления для него быть не могло, и княжич застонал, предвкушая свою гибель. Он словно двигался тропой, которой до него прошло трое воителей: Карл Смелый, Вернер фон Озерншельн, Андреас Фельбен…

Всех их объединяло то, что они не погибли в битве, а бесславно утонули, брошенные союзниками и вассалами…

«Значит, я на очереди? – промелькнула в его сознании шальная догадка. – А как же княжна Эва? Ужели я отдам ее московскому выскочке?!»

Мысль эта для гордого княжича была невыносима. Эвелину он не намеревался уступать никому, тем паче изрытому оспой варвару.

«Ты ее не получишь, боярин! – поклялся он самому себе. – Не будь я Радзивил, тебе не видать Эвы, как своих ушей!»

Ярость придала княжичу силы, и он вонзил шпоры в конские бока, побуждая животное подняться на ноги.

Заржав от боли, могучий жеребец дернулся всем телом, вырывая всадника из объятий пучины. Не дожидаясь, пока вода вытечет из шлема, Владислав поднял забрало и осмотрелся.

Река медленно покидала равнину, оставляя за собой следы недавнего буйства. Повсюду, сколько хватало глаз, лежали груды оружия, тела захлебнувшихся воинов и конские трупы.

Те, кому посчастливилось выжить, с трудом вставали на ноги, оглядывались по сторонам, ища пропавших товарищей и лошадей. О том, чтобы вести их в битву, не могло быть и речи…

Радзивил зарычал от гнева. Проклятый московит лишил его войска, даже не вступая в сражение. И не только войска.

Вода унесла родовое знамя княжича, без коего он не мнил основание новой Династии. Не было поблизости и подручных Владислава: рассудительного Демира-Аги и верного Махрюты.

Княжичу стало ясно, что полагаться он может лишь на свои силы.

Но худшее его ждало впереди! Едва с поля сошла вода, невесть откуда взявшиеся самборские ратники обрушились с атакой на уцелевших воинов Радзивила.

Те пытались отбиться от врага, но без командования и строя они были обречены на разгром. Многие бойцы княжича сами бросали оружие и добровольно сдавались неприятелю.

Пришла и очередь Владислава изведать горечь неволи.

К несостоявшемуся Владыке Литвы спешил отряд самборских солдат, жаждущих захватить его в плен.

Но княжич не собирался подставлять руки под веревку. Зная свои силы, он решил вырваться на свободу.

Опустив забрало, Владислав снял с седла шипастую булаву и, набирая разгон, устремился к недругам.

Первому из нападавших он проломил шлем вместе с черепом. Второй воин принял удар на щит, но это его не спасло – вылетев из седла, он сломал шею.

Численное превосходство поляков для княжича не имело значения. Стремясь любой ценой избежать плена, он не считался с количеством врагов.

Самые сильные удары жолнежей Владислав отражал щитом, менее опасные пропускал, полагаясь на прочность лат. Ответом княжича неприятелю были взмахи булавой, сокрушавшей плоть и доспехи.

В считанные мгновения он расчистил дорогу и, пришпорив коня, что духу поскакал к спасительному лесу.

«Только бы успеть добраться до Эвы! – сверлила мозг Радзивила неотступная мысль. – Пока она со мной, я не проиграл!»

Однако Небо уготовило княжичу иную участь.

Глава 112

Рассчет Дмитрия оказался верным. Река, затопившая окрестности Милицы, не дошла до ее укреплений, остановившись у подножия холма, на котором была выстроена деревня.

С высоты засеки боярин искал взором в потоке мутных вод Радзивила. На его глазах сбитый с ног водяным валом конь Владислава погрузился в пучину, увлекая княжича за собой.

Однако спустя миг он вновь показался на поверхности вместе со своим наездником. Откинув забрало, Радзивил растерянно наблюдал за тем, как взбесившаяся река уносит прочь его войско.

Зрелище и впрямь было не из приятных, тем паче, что для княжича оно означало крушение всех его надежд. Стихия в одночасье погубила замысел похода на Польшу, коий должен был завершиться победоносным выходом из Унии Литвы.

Не веря в утрату, нобиль озирался по сторонам с гримасой отчаяния на лице. Бутурлин ожидал, что после случившегося Владислав пожелает расправиться с ним в поединке, но, как оказалось, он плохо знал Радзивила.

Едва вода сошла с равнины, княжич развернул коня и что было духу помчался к лесу. Не нужно было обладать пророческим даром, дабы уразуметь, куда он направил свой путь. Проиграв битву, Владислав хотел удержать в руках свое последнее сокровище – княжну Эву.

Дмитрий не мог сего допустить. Подняв с земли отнятый у Илькера щит и оброненный кем-то топор, Бутурлин поспешил к своей лошади.

– Куда это ты, боярин? – окликнул его Щерба.

– Нужно кое с кем потолковать! – откликнулся Дмитрий. – Помнится, в прошлый раз мы не договорили!

– Что ж, толкуй! – с уважением кивнул головой атаман. – Но будь осторожен. Радзивил – грозный супостат!

– Вот, возьми! – подойдя к боярину, сунул ему сзади за пояс свой серп Северин. – Мелочь, но жизнь может спасти…

– Благодарствую, друг! – пожал его крепкую ладонь московит. – До встречи!..

– Молю Бога, чтобы дал тебе перемочь татя! – крикнул ему вслед казак.

– А вы что встали, други? – обернулся он к собратьям. – Айда собирать трофеи!

* * *

…Демир-Ага пришел в себя от холода на пропитанной влагой земле. Все происходившее с ним казалось посланнику Султана дурным сном.

Его усилия, направленные на завоевание власти Радзивилом, бездарный княжич пустил по ветру, не вняв предостережениям советника.

Положившись на силу, Владислав недооценил врага, и московит сполна воспользовался плодами его гордыни. Отряди Радзивил, по совету Демира, к запруде ту же татарскую сотню, исход битвы мог быть иным…

Расплатой княжича за самоуверенность стал разгром его войска, еще вчера казавшегося непобедимым. Вода сделала то, что едва ли было под силу крестьянскому сброду Бутурлина.

Ага хорошо помнил, как вал мутной воды, смешанной с песком и глиной, обрушился на ряды литовского войска, круша и сметая все живое на своем пути.

Студеная волна ударила посланника Султана с бешеной силой, опрокинув его вместе с конем. В одно мгновение он ослеп и оглох, захлебываясь жидкой грязью.

Демир попытался вырваться из водного плена, но стальной юшман тянул его ко дну, не давая встать на ноги. Вода вертела Агу, будто щепку, и перекатывала, словно камень, унося куда-то прочь.

Он чудом не потерял сознание, ударяясь о тела воинов и коней, влекомых неистовой стихией. Демиру казалось, что вот-вот наступит его конец.

Турок вознес хвалу Аллаху, когда, нежданно вынырнув на поверхность, он смог вдохнуть сырой осенний воздух. Всевышний пощадил Агу, однако теперь Демир не мог представить, как оправдается за случившееся перед Султаном.

Едва ли Владыка Мира помилует вассала, узнав о его промахе. Он не станет выслушивать оправдания ничтожного раба, а тотчас лишит его почестей и велит обезглавить…

Демир в ярости скрипнул зубами. Почему за чужую глупость и гордыню должен платить он, свершивший все для победы?

И если Радзивил, сбежав с поля битвы, сможет найти приют у ливонцев или шведов, то в каких краях скрываться ему от гнева собственного повелителя?

Услыхав чавкание сапог по грязи, Демир поднял глаза. Прямо перед ним стоял казак, в коем Ага узнал Щербу. В руке казачий атаман держал пучок стрел, извлеченных из тел мертвых бойцов Радзивила.

Будь у Демира под рукой одна из пистолей, он без промедления разрядил бы ее в изменника, но привешенное к седлу оружие турка вода унесла вместе с конем. Утратил он в пучине и шемшир.

Рука Аги скользнула к засапожному ножу, но его вновь постигла неудача. Клинка за голенищем не оказалась.

– Если и найдешь нож, то не успеешь метнуть! – холодно умехнулся казачий Воевода. – Прикончить бы тебя, мокрая ворона, да руки марать неохота! К тому же, у меня к тебе есть дело!..

– Дело? – не веря своим ушам, промолвил Ага. – Какое?..

– Передай Султану, пусть не ходит войной на Украйну! Сам видишь, как мы принимаем непрошенных гостей.

Если мы в чужом краю находим, чем их порадовать, то подумай, какой прием окажем твоему Владыке на родной земле!

Демир взвыл от бессилия.

Глава 113

– Газда! Петр! – орал, надсаживая горло, Харальд. – Где ты, отзовись!

Едва поток, затопивший равнину, умерил бег, датчанин перешел его вброд, силясь отыскать друга.

– Куда же ты мог деться? – бормотал он, озираясь по сторонам. – Надо же, был человек и как сквозь землю провалился… Газда!..

– Тут я, тут! – раздалось из-под груды обломков плотины. – Накрыло меня взрывом, я и оглох на время. Услыхал тебя, лишь когда ты стал орать над ухом…

– А, чтоб тебя подняло да шмякнуло! – радостно выкрикнул Харальд. – Держись, брат, я тебя мигом отрою!

– Опоздал ты с пожеланиями! – откликнулся казак. – Все, о чем ты молвил, со мной уже сталось!

– Потерпи малость! – бормотал датчанин, растаскивая в стороны бревна, привалившие Газду. – Ты только живи, а с прочими бедами мы сладим!

– Кости-то целы? – обратился он к освобожденному наконец из-под спуда казаку.

– Сдается, целы, – ответил тот, с трудом поднимаясь на ноги, – вот только спину ломит. А прочая плоть лишь ноет понемногу. Ничего, выдюжаю…

Опираясь на руку датчанина, Газда сделал шаг. Похоже, Небо и впрямь оказалось милосердно к казаку. Переломов он точно избежал.

– Ходишь – и ладно! – порадовался за него Харальд. – Я тебя быстро исцелю! Ты мои снадобья видел в деле! Они и мертвого подымут!

– В баню бы сходить… – поморщился казак. – На мне, чай, пуд грязи!

– Непременно сходишь, брат! – уверил его датчанин. – Для миличан ты ныне – герой-вызволитель! Знаешь, какую баню они тебе натопят?

– Что с Радзивилом? – превозмогая боль в спине, вымолвил Газда.

– А что с Радзивилом? – лукаво улыбнулся Харальд. – Смыла его река вместе со всем войском! Как есть, смыла!

– Значит, Дмитрий и мои побратимы живы? – лицо казака озарилось радостью. – Благодарю тебя, Господи, за добрую весть!..

– Нынче, брат, все вести добрые! – потрепал его по плечу датчанин. – Что ж, поспешим в Милицу, пока Дмитрий с твоими земляками не отправился нас искать!

Дойдя до коней, они взобрались в седла и поскакали к спасенной деревне. По дороге Газда заметил, что Харальд что-то напевает на родном наречии.

– Что за песня такая, брат? – полюбопытствовал он у датчанина.

– Да так, старинная баллада, – ответил тот, улыбаясь своим мыслям, – былина, по-вашему!

– И о чем она?

– Королевская дочь оплакивает погибшего жениха…

– А при чем здесь сие? – поднял на него изумленный взор Газда.

– Там слова есть, уместные для нынешних событий. Хочешь, переложу на вашу речь?

– Давай! – согласился казак.

– Что ж, слушай! – запел Харальд.

Сад опустел опять, нет сомнения

Не повернуть нам вспять

Реку времени, реку времени!

Пусть поток меня вдаль несет,

Сердце ждать не устанет -

Лишь тогда я забуду все,

Когда биться оно перестанет!..

– А что, добрая песня! – одобрительно отозвался о балладе казак. – Только петь ее нужно не нам, а Радзивилу. Его же унесло потоком!

– Да и забыть то, что сталось ныне, ему будет непросто! – подмигнул Газде датчанин. – Однако что ни делает Господь, все к лучшему!

– Хорошо бы еще Дмитрию возвратить себе княжну, – тряхнул чубом Газда, – тогда бы мне впрямь покойно на сердце было!

– Так и будет! – убежденно ответил ему Харальд. – Верь мне, брат!

* * *

Достигнув леса, княжич Владислав сорвал с головы шлем и обернулся, переводя дух. Битва догорала. Последние бойцы-литвины, решившиеся дать отпор Воеводе, сдавались на милость победителя.

Радзивил не знал, радоваться ему или горевать. Вместе с войском он утратил надежду на обретение Короны Литвы, однако сохранил жизнь и свободу.

Все, что ему оставалось, – это достичь своего стана прежде, чем туда доберутся поляки, и, захватив Эвелину, бежать в Ливонию.

– Надеюсь, ливонцы не выдадут нас Ягеллонам, а переправят в Швецию, – вслух подумал княжич. – Король Эрик собирает под свои знамена всех врагов Польши, найдется у него место и для меня!

Но планам его не суждено было сбыться. Сквозь шум дождя Владислав услышал приближающийся стук копыт. Спустя миг, прорвав дождевую завесу, появился и сам всадник.

Владислав едва не онемел от изумления, узнав в нем Бутурлина. Он ожидал встречи с кем угодно, но только не с московитом.

– Куда это ты спешишь? – хмуро обратился Дмитрий к беглецу. – Хочешь вновь похитить княжну? Не дозволю!

– С дороги, тварь убогая! – процедил сквозь зубы княжич, сжимая рукой черен булавы. – Ты не встанешь меж мной и княжной!

– Не такой уж я убогий, коли сумел устроить вам доброе купание! – усмехнулся Дмитрий. – Что, думал втоптать нас в грязь конями? Ан не вышло! Не видать тебе и княжны!

С яростным воплем Радзивил ринулся в бой. Отразив щитом его удар, боярин ответил врагу махом секиры.

Тот принял ее на щит и вновь перешел в наступление. Ярость княжича рвалась наружу, и он обрушивал булаву на московита со всей данной ему богом мощью.

Но Дмитрий не уступал врагу ни ловкостью, ни силой, и чаяния Радзивила легко его одолеть потерпели крах.

Однако желание расправиться с соперником не покидало Владислава. Кольчуга, покрывавшая тело московита, едва ли могла защитить его от шипов булавы, и княжич ждал часа, когда щит Бутурлина расколется, подарив ему шанс нанести врагу смертельный удар.

Дмитрий разумел это и отражал оружие нобиля так, что оно скользило по его щиту, не разрушая «подарок» Илькера. Радзивил понял: боярин хочет его измотать.

У княжича оставался последний шанс на победу, и он не преминул им воспользоваться. Видя, как ловко уходит московит от ударов слева, Владислав резко выбросил вперед щит, намереваясь поразить им Бутурлина в правый висок.

Но Дмитрий был готов к сей хитрости неприятеля. Пригнувшись, он ушел от выпада Радзивила, и прежде чем тот вернул щит в положение обороны, вогнал ему в бок пробойник секиры.

Миланские латы выдержали удар, но прогнулись под острым шипом, и княжич вскрикнул от боли. Не давая врагу опомниться, Бутурлин разрубил черен его булавы, а с левой руки сорвал щит.

В считанные мгновения гордый княжич был выбит из седла и повержен наземь. Спешившись, Дмитрий подошел к своему врагу.

– Ты мне ребро сломал! – морщась, прошипел Радзивил.

– Ничего, – сдерживая гнев, молвил боярин, – Адам без ребра выжил, и ты с Божьей помощью одюжаешь!

– Ты лишил меня всего! – продолжал изливать желчь княжич. – А теперь еще глумишься надо мной? Если в тебе есть хоть капля чести, избавь меня от насмешек и убей, как подобает воину!

– Убивать тебя я не стану, – ответил, обретя привычное спокойствие, Бутурлин. – Помнится, ты говорил, что спас на охоте Эву. Коли это так, я не желаю твоей смерти…

Но и позволить тебе вновь завладеть ею я не могу. Посему ступай, куда глаза глядят, но помни: дорога к Эве тебе заказана!

– Ты меня отпускаешь?.. – поднял на него изумленный взор Владислав. – Не могу поверить…

– Придется, княжич! Беги к туркам, беги к шведам, хотя не ведаю, кто из них согласится принять тебя после сего разгрома!

И будет ладно, коли ты забудешь о Короне Литвы. Едва ли литвинам нужен властитель, коий, не успев короноваться, уже грабит и сжигает своих подданных!..

– Я не забуду сего, боярин! – злобно оскалился Радзивил. – Знай, это не последняя наша встреча. Клянусь памятью предков, мы еще сойдемся в битве, и ты заплатишь мне за мое нынешнее унижение!..

– Блажен, кто верует! – ответил княжичу Дмитрий. – Ступай, я тебя не задерживаю!

Кряхтя от боли, Владислав влез на коня, но, проехав пару шагов, вдруг обернулся в седле. Сорвав с шеи небольшой ключ на шнурке, княжич бросил его Бутурлину.

– Что это? – вопросил его, поймав ключ на лету, Дмитрий.

– Отдай княжне! – ответил Радзивил. – Не век ей ходить в железе!..

– В каком еще, железе? – нахмурился московит. – Ты что, заковал ее?

– Вроде того! – горько усмехнулся беглец. – Хотел удержать рядом. Как видишь, не вышло!..

Скособочившись, он потрусил вдоль кромки леса на запад.

На миг в душе Дмитрия шевельнулась жалость к побежденному противнику.

Но вспомнив о мерзостях, сотворенных Радзивилом, и о том, что он еще собирался сделать, боярин унял порыв сострадания.

Княжич получил по заслугам. Одну из взятых на себя задач Дмитрий разрешил. Оставалась еще одна: вызволить из плена любимую.