Текст книги "Идя сквозь огонь (СИ)"

Автор книги: Владимир Зарвин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 69 страниц)

Голова боярина немилосердно болела, при попытке поднять ее перед глазами плыли цветные круги. Дивно, что степняки сохранили ему жизнь, но Дмитрий догадывался, для чего. Похоже, быстрая смерть московита их не устраивала, и татары готовили ему более страшную участь.

Бутурлин не роптал на судьбу. До того, как встретить Надиру, он сам хотел попасть в плен к кочевникам и ценой своей жизни уничтожить тевтонца. Что ж, пока все шло по-задуманному…

…Нукеры, стерегущие боярина заметили, что он пришел в себя. Наверху раздались возгласы и смех. Решетку, преграждавшую путь наверх, убрали, и над ямой склонилось несколько свирепых рож, с глумливым любопытством озирающих пленника.

Спустя миг в яму был спущен шест с привязанными к нему поперечинами.

– Поднимайся, урус! – выкрикнул с хохотом один из татар. – Пришла твоя лютая смерть!

По спине Дмитрия пробежала колкая дрожь, но он взял себя в руки и выбрался из ямы. Наверху его уже ждали с десяток степняков, за спинами коих шумел татарский стан.

– Ну, говори, неверный, какой смертью хочешь умереть! – обратился к Бутурлину тот же татарин, длинный, худой тип с маслянистыми черными глазами и жидкой косичкой, свисающей с затылка. – Мы можем посадить тебя на кол, содрать с живого кожу, залить в горло свинец! Выбирай, что тебе больше по вкусу!

– А ты мне что посоветуешь? – вопросил Дмитрий, стараясь ни голосом, ни взором не выдать своего смятения. – Сдается мне, ты здесь главный палач, так что должен разуметь в таких делах!

– Я не палач, я воин! – вспыхнул гневом нукер. – Чтоб ты знал, это я пригрел тебя булавой!

– Не велика доблесть бить со спины! – холодно усмехнулся Бутурлин.

– Ах ты, христианская собака! – оскалил длинные зубы степняк. – Да я разбросаю твои кишки по всему стану!

Выхватив из ножен саблю, он двинулся к московиту.

– А без клинка не можешь? – насмешливо скривил губы Бутурлин. Видя, что жизнь ему не спасти, он стремился хотя бы умереть не даром.

– Еще как могу! – татарин отвязал от пояса саблю и отдал ее одному из соплеменников. – Будем биться врукопашную. Сейчас ты увидишь, на что способен, воин Ислама!

Если в поединке со Щербой Дмитрий наносил удары не в полную силу, опасаясь изувечить возможного союзника, то теперь он дал волю кулакам.

Первый же наскок на Бутурлина стоил степняку переднего зуба. Не посчитавшись с потерей, он вновь ринулся в драку, но был отброшен мощным ударом в скулу.

Татарин уже осознал силу и ловкость противника, но гордыня не давала ему выйти из поединка. Вновь и вновь бросался он на московита, хотя всякий раз неверный повергал его наземь.

Левый глаз степняка опух и перестал видеть, нос был сломан, сил и зубов оставалось все меньше. Близость его поражения была очевидна, и лишь страх осрамиться перед друзьями заставлял нукера продолжать схватку в надежде на чудо, которое преломило бы ее ход.

Но чуда не произошло. Когда, подпрыгнув, московит впечатал татарину промеж глаз каблук, в голове у того полыхнуло белое пламя, и он рухнул, словно поваленный вихрем сноп.

Дружки долговязого, видя его падение, обнажили клинки и с воплями ярости бросились к Бутурлину, но вдруг замерли на пол-пути, остановленные властным окриком.

Не веря в то, что он до сих пор жив, Дмитрий обернулся на голос и увидел всадника. Чутье подсказало боярину, кто мог одним лишь словом отрезвить жаждущих крови ордынцев.

У восседавшего на коне бея был орлиный нос, черная, тронутая сединой борода и пронзительный взгляд ярко-синих глаз, доставшийся по наследству Надире.

Плащ из волчьих шкур, наброшенный на его плечи, раздваивался у поясницы и свисал вдоль боков коня, скрывая руки и ноги своего владельца.

Догадку Дмитрия о том, кто перед ним, подтверждало присутствие его недавней пленницы, ехавшей с бородачем бок-о-бок и державшей под уздцы его коня.

– Отец, сей неверный меня пленил, чтобы обменять на вашего гостя, – обратилась к своему спутнику Надира, – я велела сохранить ему жизнь, дабы вы могли его расспросить о замыслах Москвы.

– Что ж, дочь, ты поступила мудро, – одобрительно кивнул ей Валибей, – я хочу, чтобы после намаза пленника привели в мой шатер.

– Ну, что скажешь, московит? – свесившись в седле, презрительно усмехнулась Бутурлину Надира. – Строил козни другим, а сам угодил в западню!

Дмитрий ничего не ответил красавице. Он берег силы для разговора с ее отцом.

Глава 9

Лязг от падения сбитого с коня рыцаря оборвал раздумья Эвелины, вернув ее к действительности. Накануне ночью ей приснился ужасный сон, от которого княжна никак не могла придти в себя.

Во сне ее возлюбленный был брошен в глинистую яму, над коей скакали в бесовской пляске жуткие звероподобные твари.

Девушка проснулась в холодном поту, ее сердце бешено стучало, словно хотело вырваться из груди. И хотя видение исчезло вместе с ночным мраком, на душе у княжны весь день было неспокойно.

Эвелине казалось, что сон предвещает какую-то беду. Она не знала, где Дмитрий и что с ним, но чувствовала: ему грозит смертельная опасность.

Тревога Эвы не покинула ее даже после обращения к Пречистой Деве, которую девушка страстно молила уберечь Дмитрия от бед.

Но Краковский Двор жил своей жизнью, и ему не было дела до переживаний княжны Корибут. Наследник престола боролся со скукой всеми возможными способами.

Охоту сменяли балы, балы сменяли турниры, и во всех этих забавах Эве приходилось участвовать против ее воли.

Желая излечить душу княжны от тоски по Бутурлину, Королева не отпускала ее от себя и вынуждала к присутствию на всех торжествах знати.

Вот и сейчас княжна созерцала турнир, хотя ей и не по сердцу были воинственные игры шляхты. К тому же, Эве недоставало общества Королевны Эльжбеты, единственного человека, с которым она могла говорить по душам.

Любовь к холодному лимонаду сыграла с принцессой злую шутку: Эльжбета простудила горло, и уже сутки ее снедал жар.

Эвелина с большей радостью осталась бы сидеть у ложа больной подруги, чем на турнире, но Королева пожелала видеть ее рядом с собой на состязании нобилей.

С высокого огражденного помоста княжна равнодушно взирала на то, как закованные в сталь рыцари с разгона таранят друг друга длинными копьями, сшибая с коней или же вылетая из седел от удара более меткого противника.

Хотя в турнире участвовали бойцы со всей Польши и Литвы, нетрудно было угадать имена грядущих призеров. Как все и ожидали, Принц Казимир никому не собирался уступать место победителя.

За первенство боролись еще два знатных воина. Один из них был Владислав Радзивил, сын Князя Януша, недавно вернувшийся с южных границ Унии, другой – совсем юный рыцарь свиты по имени Ольгерд.

У всех троих насчитывалось равное количество побежденных противников. И хотя большинство придворных верило в победу Наследника Престола, его соперничество с другими претендентами на победу обещало зрителям много интересного.

В то время, как рыцари состязались в точности копейного удара, присутствующие на турнире дамы спорили меж собой в красоте и изысканности нарядов.

Бургундская мода на пышные, причудливо декорированные платья докатилась наконец и до Краковского Двора. Стремясь обойти друг дружку в фантазии и роскоши, светские красавицы заказывали портным робы невероятного кроя и расцветок, а на головы водружали диковинные уборы в форме замков и кораблей.

Одетая в голубое платье, с унизанной жемчугом сеткой на волосах, Эва выглядела более чем скромно на фоне разряженных дам и, в первую очередь, Барбары Радзивил в ее кроваво-красной робе и головном уборе, напоминающем видом крылья нетопыря.

Подобные украшения вызывали досаду у старого канцлера Сапеги, присутствовавшего на зрительском помосте среди прочих вельмож. Высокие головные уборы дам заслоняли ему обзор, не давая следить за событиями на ристалище, и он посетовал на это своему соседу, Князю Радзивилу.

– Ох уж эта бургундская мода! – удрученно качал головой Сапега. – Я разумею, каждая женщина хочет выделяться среди других красотой наряда.

Но всему же есть предел! Ты только погляди, пан Януш, на наших шляхтянок! Утратив чувство меры, они водрузили себе на головы птичьи гнезда, а иные украсили себя рогами, уподобившись оленихам и коровам!

Слова старца долетели до Королевы, чей тонкий слух способен был выделять среди общего гама турнира отдельные реплики.

– Ты хочешь сказать, пан Лев, что я похожу на корову? – обернулась к Сапеге Владычица, чью голову венчал убор в виде золотого месяца, обращенного вверх рогами.

– Как можно, моя госпожа! – нашелся с ответом многоопытный царедворец. – Вы в своем уборе подобны прекрасной лани!

– Старый льстец! – Ядвига одарила канцлера улыбкой, собравшей у ее глаз лучики морщинок. – Я всегда говорила, что тебе как дипломату нет равного!

– Мое искусство служит Короне Ягеллонов, – поклонился Владычице старик, – и я надеюсь…

Его слова потонули в грохоте падения очередного рыцаря, выбитого Королевичем из седла. Оглушенный, он неподвижно лежал на земле, и к нему со всех ног спешили слуги, чтобы унести господина с ристалища и оказать ему помощь.

– Бедняжка, – вздохнула дородная Княгиня Юлия Ольшанская, – я знаю сего рыцаря. До сих пор он не ведал поражений!

– Просто ему не встречался достойный соперник! – гордо вскинула голову Королева. – Моему сыну нет равного на турнире и в бою!

Придворные дамы утвердительно закивали головами, то ли соглашаясь с Владычицей, то ли просто желая ей угодить.

– Ныне турниры уже не те, что были раньше! – со вздохом проронила сухопарая Княгиня Беата. – Помнится, во времена моей юности дамы не только присутствовали на состязаниях, но и сами участвовали в них!

– Это каким же образом? – полюбопытствовала Княгиня Юлия.

– Каждый рыцарь выбирал себе госпожу сердца и в честь нее совершал подвиги. Дама же одаривала его милостью за победу и утешала в случае поражения…

– И в чем же заключались милость и утешение? – продолжала допытываться владелица Ольшан.

– Это зависело от того, насколько глубоки были чувства между рыцарем и его патронессой. Кроме того, перед выходом на ристалище благородная дама или девица дарила подопечному бойцу талисман, вдохновлявший его на подвиги.

Обычно таким талисманом был какой-нибудь предмет ее туалета: шляпка, туфелька или рукав от платья…

– Я слыхивала о таком обычае! – вмешалась в разговор старших княжна Радзивил. – Покойная матушка рассказывала мне о турнире при Бургундском Дворе во времена герцога Карла.

Дамы, покровительницы турнира, отдали рыцарям свои чулки в качестве оберегов!

– Ты лишь слыхивала об этом, княжна, а я сам присутствовал на том турнире, – хмуро усмехнулся Сапега, – и, скажу, зрелище оказалось из тех, что надолго остаются в памяти.

Забавно было наблюдать за рыцарями с развевающимися, словно вымпелы, чулками на шлемах. Но еще забавнее выглядели дамы, просовывавшие сквозь перила в зрительском помосте свои обнаженные ноги!

– Ноги? – изумленно переспросила канцлера Княгиня Юлия. – Но зачем?

– Они хотели таким способом вдохновить на подвиги бойцов! – развел руками старик. – Однако ничего путного из сей затеи не вышло.

В том турнире никто из рыцарей так и не смог попасть копьем в соперника, поскольку все они глядели не на врага, а в сторону помоста. Видя это, Герцог Карл пришел в такую ярость, что прогнал горе-вояк со двора, а дамам на целый год запретил покровительствовать турнирам!

– Какие ужасные вещи ты говоришь, пан Лев! – насмешливо прищурилась Королева. – Разве можно так злословить о дамах? Ты, верно, преувеличиваешь!..

– И в мыслях не было злословить, моя госпожа! Просто я видел это собственными глазами.

– И кто были сии дамы?

– Патронессой турнира выступала супруга Герцога Карла, а ее помощницами – сродная сестра Герцогини, вдова, и племянница, невеста…

– Вдохновлять на турнире рыцарей голыми ногами – для вдовы самое то! – рассмеялся молчавший доселе Князь Радзивил.

– А мне такое дело по нраву! – воскликнула Княгиня Беата. – Будь я на двадцать лет моложе, я бы не убоялась повторить подобное…

Она горделиво улыбнулась, но улыбка потухла, едва Беата вспомнила о своей ноге, изуродованной подагрой.

– Увы, большинство наших дам не может похвалиться такой смелостью, Княгиня, – подвела итог услышенному Ядвига, – может быть, это и к луч…

Лязг падения сброшенного с коня рыцаря не дал ей закончить фразу. Победитель схватки, молодой княжич Радзивил, промчался по ристалищу, победоносно потрясая копьем.

– Глядите, как он прекрасен! – воскликнула, забыв о больной ноге, Беата. – Ни дать, ни взять – ангел, спустившийся на грешную землю!

Княжич, успевший избавиться от шлема, и впрямь выделялся среди прочих нобилей внешностью. Стройный, золотоволосый, как и его сестра, он, казалось, излучал уверенность в своих силах, а лицо его сияло какой-то ангельской красотой.

– Как хорошо, что он не носит бороды! – продолжала восхищаться Беата молодым шляхтичем. – У него такой мужественный подбородок!

– Борода нужна, чтобы прятать уродство, – откликнулась низким грудным голосом Юлия, – а к чему скрывать красоту?

После очередной сшибки у княжича не осталось соперников, кроме наследника Престола. Юный Ольгерд выбыл из состязаний еще в прошлом заезде, когда тройка претендентов на приз турнира сражалась против троих бросивших им вызов бойцов.

Умелый воин, он сумел устоять перед вражеским копьем, но более тяжелый противник опрокинул его навзничь вместе с лошадью. Ольгерд удержался в седле, однако, коснувшись ногой земли, утратил право на участие в турнире.

Теперь Владиславу приходилось сражаться за первенство с Принцем Казимиром. Соперники стоили друг друга, и ристалище затаило дыхание в ожидании развязки их спора.

Рыцари разъехались на противоположные концы ристалища, закрылись щитами и опустили копья в ожидании команды к бою. Закованные в сталь, они походили на изваяния, и лишь глаза, зорко следящие за противником сквозь узкие щели забрал, выдавали в них жизнь.

По правде сказать, Эвелина не знала, кому из борцов за первенство ей сопереживать. Королевич был для нее другом детства, но и молодой Радзивил не сделал княжне ничего плохого. Посему она попросила Господа сохранить жизни обоим воинам и не дать им изувечить друг друга.

Над полем боя взревела труба. Повинуясь ее зову, рыцари сорвались с мест и понеслись к середине ристалища.

Первая сшибка не принесла никому удачи. Сломав копья о щиты, бойцы благополучно разминулись и поскакали к своим шатрам, чтобы сменить оружие.

Каждому из них полагалось по три схватки и три перемены копий, что давало обоим рыцарям шанс на победу. Но второй заезд завершился с тем же исходом, что и первый. Похоже, силы соперников были равны, и это ставило их в тупик.

Сняв шлем, Королевич подъехал к Радзивилу.

– Видит бог, княжич, ни ты, ни я не можем победить. Если и третья сшибка завершится так же, как предыдущие, мы оба останемся в проигрыше.

– Я знаю, как это исправить! – с улыбой ответил Владислав. – В былые времена, когда рыцарям недоставало вдохновения, они обращались к дамам. Какая-нибудь безделушка, подаренная красавицей воину, могла принести ему удачу…

– Недурная мысль, – согласился с соперником Принц. – Что ж, княжич, попросим вдохновения у дам!

Подъехав с непокрытыми головами к помосту, рыцари склонились перед Королевой и придворными дамами.

– Матушка! – обратился к Государыне Казимир. – По древнему обычаю, мы молим вельможных дам одарить нас сувенирами, кои придали бы нам сил и удачи в бою!

– Вспомнили волка, а волк уже тут, – усмехнулся в усы Сапега. – Возрадуйтесь, Княгиня Беата, старые обычаи возвращаются!

– Похвально, что юность чтит обычаи предков, – одобрительно кивнула сыну Ядвига. – Что ж, пусть каждый из вас выберет госпожу сердца, которая одарит его милостью!

Проехав вдоль ряда гостей, Королевич остановился подле княжны Радзивил с просьбой о покровительстве. Сияя гордой улыбкой, Барбара открепила от головного убора покрывало и подала его Наследнику Престола.

– Ну, а ты, княжич, кого выберешь в дамы сердца? – вопросила Королева младшего Радзивила.

Владислав пробежал глазами по ряду придворных и без колебаний остановил взор на Эвелине.

– Я выбираю княжну Корибут! – торжественно провозгласил он.

Эвелина вздрогнула от неожиданности. Девушка помыслить не могла, что кто-либо из придворных может объявить ее своей дамой сердца.

– Я не готова быть вашей покровительницей, княжич… – произнесла она, краснея от смущения. – Найдите более достойную даму…

– Вы более чем достойны! – поднял на нее бирюзовый взор Радзивил. – Клянусь, во всей Польше и Литве не найти девицы, которая бы затмила вас красотой!

Княгиня Беата скорбно поджала губы. Тайно влюбленная в молодого шляхтича, она надеялась, что он попросит ее о покровительстве, и, отдав предпочтение другой, Владислав невольно причинил ей боль.

– Княжна Эва, я прошу вас! – мягко настаивал шляхтич. – Любая вещица из ваших рук станет для меня талисманом. Принц Казимир – грозный соперник. Вы же не позволите мне выйти с ним на бой без оберега!

– Но я не знаю, что вам дать… – растерялась Эва.

– Позволь тебе помочь, дитя! – вмешалась в ход событий Юлия Ольшанская. – Сдается мне, у тебя есть то, о чем просит княжич.

С проворством, которого от нее никто не ждал, толстуха стащила с руки Эвелины белую лайковую перчатку и бросила ее Радзивилу.

Поймав на лету желанный оберег, Владислав прижал его к губам и спрятал за отворотом латной рукавицы.

– Княжич поступил весьма целомудрено, удовлетворившись перчаткой!.. – сухо проронила Беата.

– А ты хотела, чтобы он попросил у княжны чулок? – утробно рассмеялась Ольшанская.

Беата смерила фурию презрительным взором, но промолчала.

Над ристалищем вновь пропела труба. Заслышав сигнал к бою, рыцари тронулись со своих мест и пошли в атаку, набирая разгон.

Треск дерева и лязг металла вновь разнеслись над ристалищем. Сойдясь на самой его середине, бойцы обменялись могучими ударами.

Воинская удача, доселе милостивая к обоим соперникам, на сей раз склонилась на сторону Радзивила. Ему удалось преломить копье о щит Королевича, тогда как удар Казимира прошел мимо цели.

Вины Наследника в промахе не было. За миг до столкновения конь принца оступился, и копье, нацеленное в грудь Владислава, соскользнуло с его щита.

По правилам, если оба бойца оставались после сшибки в седлах, проигравшим считался тот, кому не удавалось сломать копье. Но здесь был особый случай. Принц стал жертвой обстоятельств, и судьи не решались отдать победу его противнику.

Однако Королевич сам рассеял их сомнения. Отбросив копье и щит, он дал понять, что признает победу Радзивила.

– Ты выиграл, княжич! – громогласно объявил Казимир, поднимая забрало шлема. – Рыцарская доблесть заключается не только в умении побеждать, но и в способности достойно проигрывать!

– Я не могу принять такую победу! – ответил, снимая шлем, Владислав. – Тебя, мой принц, подвела лошадь!

– На то, видно, была Господняя воля, – пожал плечами Наследник Престола, – ты доблестно сражался за право быть первым на турнире, и я признаю твое первенство! Несите княжичу его приз!

Рыцарь-распорядитель турнира и два сопровождающих его герольда вышли на середину ристалища, неся на бархатной подушке венец победителя.

– Раз уж мы возродили старый обычай, то будем следовать ему до конца, – подмигнул Королевич Радзивилу, – пусть тебя увенчает сей короной твоя дама сердца!

Мысль, поданная принцем, пришлась княжичу по душе. Объехав ристалище под звуки фанфар и крики «виват!», он приблизился к королевскому помосту.

– Государыня, – обратился к Королеве Владислав, – дозвольте моей госпоже сердца возложить на меня венец победителя!

Нельзя сказать, что затея княжича обрадовала Ядвигу. Сын Магната явно старался влюбить в себя Эву, Владычица же видела ее грядущее в браке с одним из родственников королевской фамилии.

Но Ядвига сама разрешила сыну и его сопернику выбрать дам сердца и не могла взять назад слово. Подобный поступок выглядел бы не по-королевски. Представление нужно было доиграть.

– Что ж, княжич, это твое право, – с улыбкой кивнула она Владиславу, – княжна исполнит свой долг.

– Эва, дитя, – обернулась она к Эвелине, – возложи на чело храброго рыцаря венец победителя!

Под взглядом красивого и самодовольного шляхича княжна чувствовала себя скованно. Она многое бы отдала, чтобы не участвовать в этом придворном фарсе. Но оспаривать наказ Королевы ей было не с руки.

Сойдя по ступенькам с помоста, Эвелина приняла из рук турнирного распорядителя узкий золотой обруч и увенчала им вставшего на колено Владислава.

Ристалище огласилось радостными криками. Эва собиралась вернуться на свое место, но княжич удержал ее за руку.

– Ваш талисман, княжна, даровал мне победу, – с улыбкой произнес он, – позвольте мне вас отблагодарить, за ваше покровительство!..

Не давая княжне времени опомниться, он прижал к губам ее оголенную ладонь.

– А они красиво смотрятся рядом! – подала голос Княгиня Юлия. – Из них выйдет недурная пара!

Сидевшая рядом с ней Княгиня Беата поморщилась, как от укола иглой. Она приехала в Краков, чтобы договориться с Королевой о браке Эвелины с ее сыном Томашем.

Но глядя на то, как нежно целует руку княжне Радзивил, пожилая дама ощутила жгучую ревность. Она поняла, что не желает видеть дочь Корибута своей невесткой.

– Довольно, княжич, – произнесла, залившись краской смущения, Эва, – я не сделала ничего такого, за что меня следовало благодарить…

Она попыталась отнять руку, но шляхтич удержал ее в своей сильной ладони.

– Не переусердствуй с благодарностью, княжич! – обратилась с высоты помоста к рыцарю Ядвига. – Княжна юна и неопытна. Не стоит ее, так смущать!

Металлические нотки, звучащие в голосе Королевы, свидетельствовали о том, что она недовольна Радзивилом, и Владислав не стал переступать черту, за которой начинался ее гнев. Отпустив руку девушки, он учтиво поклонился Владычице Унии.

Со вздохом облегчения Эвелина вернулась на помост. День догорал. Заходящее солнце касалось башен Краковского Замка, и в кронах деревьев начинали петь незримые цикады.

Турнир завершился. Участники и зрители, победители и побежденные, неспешно покидали ристалище. Одним из них предстояло познать радость победы, другим – испить горечь поражения.

Эвелине вновь стало тоскливо на душе. Девушка вспомнила редкие мгновения счастья, когда она могла видеться с Бутурлиным. Со дня их последней встречи минуло лишь полгода, но Эве казалось, что между ними пролегла вечность.

Больше всего ее страшило отсутствие вестей от любимого. Оно рождало в сознании княжны страшные догадки о том, что могло случиться с Дмитрием на войне с не ведающими жалости степняками.

Эвелина вновь вспомнила ночное видение, заставившее ее в ужасе проснуться. Где сейчас любимый и почему от него нет вестей, – ответа на сей вопрос у княжны не было…

* * *

…Прошедший день не принес ей радости. Эве даже подумалось, что, дав шляхтичу поцеловать себе руку, она предала Бутурлина. Возвратившись в свои покои, девушка вылила на ладонь полрукомойника, словно вода могла смыть с нее поцелуй Радзивила.

Потом вспомнила о больной подруге и поспешила к ней.

Эльжбета встретила ее на ложе, укрытая теплым одеялом, поверх которого можно было видеть лишь ее голову и руки.

Лицо Королевны походило бледностью на восковую маску, но когда в комнату вошла Эвелина, оно просияло улыбкой.

– Как ты? – вопросила ее Эва, беря за руку подругу. – Жар спал?

– Утром его не было, – с хрипотцой в голосе ответила Эльжбета, – однако к вечеру меня вновь стало знобить. Вслед за ознобом приходит жар, я это знаю…

Но придворный лекарь уже дал мне снадобье, – она по-детски сморщила нос, – такое горькое, что скулы сводит. Сказал, что к утру мне полегчает…

– Поправляйся быстрее! – нежно сжала ее бледные пальцы в ладони Эвелина. – Знаешь, как мне тебя не хватает?

– Мне тебя тоже… – слабо улыбнулась принцесса. – Я так не вовремя захворала. Скажи, ты была на празднике сломанных костей?..

– Ты имеешь в виду турнир? – Эвелина подивилась тому, что даже в болезни ее подругу не покинуло, чувство юмора. – Да, пришлось побывать..

– И как все прошло?

– Было много треска, лязга и грохота, но, к счастью, никого не убили!

– Раз было много грохота, значит, турнир удался, – Эльжбета хотела засмеяться, но ей помешал кашель. – И кто стал победителем, мой брат или этот надутый павлин, Радзивил?

– А вот не скажу! – не стала утомлять больную подробностями Эва. – Выздоровеешь – обо всем узнаешь сама!

– Так нечестно, мы же подруги! – закапризничала Эльжбета. – Если ты мне не скажешь, я до утра не смогу уснуть!

– Ладно, надеюсь, ты не очень расстроишься, узнав, что победил «павлин»?

– Что, Радзивил? О, нет! – закатила глаза принцесса. – Впрочем, этого следовало ожидать. Из всех рыцарей Королевства он единственный может составить моему брату соперничество в бою…

…И не только, в бою, – продолжала, откашлявшись, Королевна, – многие дамы считают его первым красавцем Унии. Скажи, ты им, часом, не увлеклась?

Эвелина отрицательно покачала головой.

– Что, ни капельки? – глаза Эльжбеты изумленно округлились. – Такого не может быть. Радзивил нравится всем!

– Как видишь, не всем, – пожала плечами княжна, – меня волнует лишь Дмитрий…

– Ну и где он, твой Дмитрий? – горько усмехнулась Королевна.

– Мне бы самой хотелось это знать, – с затаенной болью в глазах ответила Эвелина.