Текст книги "Идя сквозь огонь (СИ)"

Автор книги: Владимир Зарвин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 58 (всего у книги 69 страниц)

Глава 97

Всю ночь Харальд и Газда шли по следам худосочного отрока, свернувшего с тракта к болоту. Своих коней, дабы те не выдали их ржанием, компаньоны оставили во дворе корчмы, надеясь уберечь их там от волков.

Тропинка, по коей ехал юнец, вначале тянулась сквозь лес, облегчая датчанину и казаку слежку. Временами татю казалось, что за ним кто-то крадется, и он останавливал коня, беспокойно вертя по сторонам головой.

Тогда друзьям приходилось нырять в придорожные заросли и, затаив дыхание, ждать, пока он вновь не тронется в путь. Но затем деревья расступились, и в лунном свете призрачно блеснула водная гладь болота.

На какой-то миг преследователям сдалось, что подросток поедет вдоль берега, но они ошиблись. Помедлив минуту, юнец двинулся напрямик, через топь.

– Он что, самоубийца? – в недоумении прошептал Харальд. – Там же…

– Не спеши, брат! – обернулся к нему Газда. – Поглядим, что дальше будет!

Неторопливо ступая, лошадь татя шла по водной поверхности, словно по земной тверди. Со стороны сие казалось небывалым дивом.

– Он или святой, или колдун! – вымолвил, глядя вслед удаляющемуся отроку, казак. – А может, вовсе выходец из преисподни!..

– Нам сего лишь недоставало! – нахмурился датчанин. – Может статься, это сам Болотный Гуго…

– Кто такой? – поднял на него изумленный взор Газда. – Сказывай, что тебе о нем ведомо?!

– Предание есть у моего народа… – неохотно начал Харальд. – Жил на свете рыцарь по имени Гуго. Горделив был, ни во что чужую жизнь не ставил…

Облагал крепостных непомерными податями, а с теми, кто был не в силах их уплатить, безжалостно расправлялся. Сколько народа погубил, не счесть! Думал, все сойдет с рук!..

Только на всякого тирана есть управа. Собрались как-то крестьяне из его деревень и поклялись друг дружке, что не дадут Гуго чинить зло.

Когда лиходей двинулся с отрядом на мятежных селян, те его встретили градом камней. А как мы умеем бросать камни, ты и сам видел.

В считанные мгновения свита Гуго была перебита, а сам он обратился в бегство. Повстанцы преследовали его до болота, а после загнали в топь.

Тонущий Гуго призвал дьявола с просьбой спасти его, а в обмен поклялся отдать бесу свою душу. Вопреки его чаяниям, трясина поглотила убийцу вместе с конем…

Но клятва Гуго не осталась без ответа. Дьявол воскресил его, превратив в упыря, и по ночам он выходит из болота, дабы пить людскую кровь…

– И многих он обескровил? – полюбопытствовал казак.

– Не ведаю, давно сие было! – печально вздохнул датчанин. – Но с тех пор в каждом крестьянском доме хранится пара-тройка осиновых кольев. Чтобы прикончить упыря, коли явится среди ночи. Ведь, кроме осины, сих тварей ничего не берет!..

– С нами крестная сила! – Газда тряхнул чубом, отгоняя жуткое видение. – Мыслишь, парень на коне и есть Гуго?

– Нет, не он… – отрицательно покачал головой Харальд. – Это я сгоряча сказал. Во – первых, Гуго утонул далече от сих мест.

А во-вторых, он был крупный муж, рыцарь. А сей доходяга – его бледная тень. Не уразуметь, в чем душа держится!..

– Как знать, может, у него и нет души? – пожал плечами казак. – Только сие для нас ничего не меняет! Коли упырь ведет меня к другу, я пойду за упырем!

– Жаль, что нам придется отстать! – вздохнул Харальд. – Место открытое. Двинемся следом – он нас мигом приметит!

Давай пока строгать жерди. Как знать, может, он нарочно заманывает нас в трясину?

А жердями можно измерять глубину топи, щупать дно. И если под одним из нас разверзнется бездна, другой сможет его вытащить за конец жерди!..

– Дело говоришь! – согласился с датчанином Газда. – И, как бы там ни было, нам нужно запомнить путь сего Кащея. Вдруг его тропка и для нас сгодится!

Наскоро срубив два молодых деревца и очистив их от листвы, компаньоны изготовили болотные жерди, именуемые в народе слегами. Убедившись в их прочности, Харальд и Газда двинулись к болоту.

Следы, оставленные на илистом берегу копытами, указывали начало пути незнакомца через трясину. Харальд, имевший больше опыта хождения по болотам, чем казак, первым ступил в воду, ощупывая перед собой дно слегой.

Вопреки его ожиданиям, конец жерди уткнулся во что-то твердое. Казалось, грунт болота выложен плоскими, поросшими илом камнями.

– Да здесь гать! – изумленно воскликнул, обернувшись к казаку, датчанин. – А мы с тобой бог весть что надумали!

– Чего молвишь? – переспросил его Газда. – Я не расслышал…

– Гать! – усмехнулся Харальд. – Насыпь подводная из камней! Что ж, по ней мы живо доберемся до логова упыря! Но ты все же гляди в оба. Нас могут подстерегать ловушки, так что ступай за мной шаг в шаг, не сходя с тропы.

– Не бойся, не сойду! – откликнулся во мраке казак. – Как молвил наш добрый друг Калюжа, играть в такие игры себе дороже!..

Осторожно ступая по скользким камням, компаньоны тронулись в путь. Незримая тропа причудливо петляла под водой, и всякий неверный шаг грозил им смертью.

За время, пока они добирались до лесистого островка, оба успели побывать в воде. На середине пути нога Газды соскользнула с выщербленного камня, и он по грудь ушел в трясину, откуда Харальд едва вытащил его при помощи слеги.

Но уже ближе к берегу, оступившись, в ил погрузился датчанин, и тогда казаку пришлось вызволять из плена топи бывшего морехода.

– Как только сей задохлик помнит в точности дорогу? – невольно подивился способности худосочного отрока Газда. – Может, он и впрямь колдун?

– Кто знает, – ответил, ступив наконец на твердый берег, Харальд, – хотя, сдается мне, дорогу помнит не он, а его лошадь…

– Вот почему сия кляча до сих пор жива! – причмокнул языком казак. – Она служит татю проводником!

Побывавшие в студеной купели, оба продрогли до костей, а пребывание на чужой земле лишало их возможности развести костер. Огонь мог привлечь к компаньонам обитателей островка, явно не страдавших избытком радушия…

– Хорошо бы согреться, – проронил, стуча от холода зубами, датчанин, – так ведь и околеть недолго…

– Ничего, вступим в драку – согреешься! – подбодрил его казак, сам трясущийся от озноба. – Нам не привыкать!..

Пробившись сквозь кустарник, приятели вышли к поляне, уставленной пятью приземистым избами.

– Гляди, недурно обосновались! – с оттенком зависти в голосе вымолвил Газда. – Мы с братьями коротали зиму в землянках, а сии тати вон какие хоромы возвели!

– Вам пришлось наскоро строить жилье, а они здесь не первый год обитают, – откликнулся рассудительный Харальд, – судя по моху на срубах, им самое малое – четверть века…

Скажи лучше, где нам искать боярина! Что тебе говорит твое чутье?

Газда не ответил, прислушиваясь к внутреннему голосу. Похоже, его незримый собеседник на сей раз не спешил с подсказкой.

Болотные жители давно отошли ко сну. На дворе было пустынно, а в подслеповатых окошках, затянутых бычьим пузырем, не проглядывали огоньки лучин.

Найти в этом сонном царстве Бутурлина можно было лишь одним способом: вламываясь с огнем в каждую из хибар. Но факелов у компаньонов не водилось, да и неведомо, что ждало их за каждой дверью.

Здравый смысл подсказывал казаку дождаться утра, сердце же твердило ему о вреде промедления. Газда решил действовать нахрапом, когда вдали скрипнула дверь и от избы отделилась знакомая компаньонам тощая фигура.

Оглядевшись по сторонам, парень двинулся к дальнему концу поляны, и скрылся в обступавших ее зарослях.

– Видал? – шепотом вопросил датчанина Газда. – Я же говорил, что сей доходяга укажет нам путь!..

– Путь ли? – усомнился в его словах Харальд. – Может, он вышел по нужде?

– Не все ли равно! – рубанул ладонью воздух казак. – Захватим татя и допросим с пристрастием! Он нам все выложит!..

Датчанин не стал возражать. Иного выхода, как взять в плен их невольного проводника, у компаньонов не было.

Стараясь избегать открытых мест, Харальд и Газда последовали за подростком. К немалому их удивлению, за кустами их ждало не отхожее место, а еще одна изба.

Замшелая, наполовину вросшая в землю, она едва ли могла служить жилищем. Доносившийся изнутри смрад свидетельствовал о том, что здесь был хлев или скотобойня.

У дверей избы, что тоже казалось дивным, стоял часовой с тяжелой пищалью на плече. Это был приземистый, крепко сбитый муж, шириной плеч и размерами кулаков не уступавший былинным богатырям.

Шеи у него не было вовсе. Приплюснутая голова стража тонула в буйных волосах, а тяжелая, как сундук, челюсть лежала на груди, мешая ему вертеть головой.

К счастью компаньонов, болотники не держали собак, кои могли учуять чужой запах и разбудить лаем хозяев. Но действовать следовало осторожно. Подкрасться к часовому незамеченными было непросто, и друзья Бутурлина затаились в кустах, ожидая, когда он ослабит бдительность.

Увидев идущего ему навстречу тощего парнишку, здоровяк грозно вскинул пищаль, но тут же облегченно выдохнул, опуская ствол.

– Ты, что ли, Хорек-Прыгунок? – вопросил он отрока сиплым, надтреснутым голосом.

– Я, Сап, а ты кого ждал? – гнусаво ответил тот. – Вот с Торжища вернулся, пуд соли прикупил. Мясо на зиму солить надо, а как ты его засолишь, коли наши запасы на исходе? Я и ездил в город, по велению Махрюты…

Вот только задержаться пришлось. Стражники тамошние как обезумили, допрашивают всех встречных. Сказывают, ищут убийцу сына одного Вельможного Князя…

– Да ну! – с какой-то детской радостью молвил Сап. – Надо же!

И как, изловили?

– При мне – нет! – помотал головой подросток. – А к чему тебе сие? Тоже решил принять участие в ловле?

– Где уж мне! – смущенно потупил взгляд крепыш. – Коли я выйду на тракт, народец в страхе разбежится!..

Нет, я лучше на своем месте побуду! Здесь от меня проку больше! Ты мне скажи, брат, зачем сюда пожаловал?

– Матушка поведала, что вы с ней добыли мясо… – замялся отрок. – Сие правда?

– А то! – радостно крякнул здоровяк. – Ядреный баран попался! Махрюта молвит, мелкий, а по мне – так в самый раз! Щуп его ныне свежует! Глядишь, и нам кровушки перепадет!..

– Так и я о том же, брат! – ухмыльнулся во мраке Хорек-Прыгунок. – Как бы нам с тобой отведать крови?

– Сказать по правде, Махрюта запретил мне пускать наших на бойню, дабы не отвлекали Щупа от трудов, – вздохнул Сап, – но, я мыслю, мы с тобой сумеем напиться.

Только давай по очереди! Пока один из нас пить кровь будет, другой пускай на часах стоит!

– Да я и не против! – пожал хилыми плечами подросток. – Постерегу здесь с пищалью, а ты иди…

– Нет, пищаль я тебе не дам! – рявкнул на него Сап. – Пищаль Махрюта мне доверил! Коли проведает, что я ее в чужие руки отдал, живьем из меня сердце вынет!

– Тогда иди с пищалью, а я так постою, – обреченно вздохнул Хорек-Прыгунок, – только кровушки мне нацеди!

– Не боись, братишка, нацежу! – заверил его, доставая из-за пазухи кожаную флягу, Сап. – Когда я тебя обижал?

Баран большой, крови да мяса на всех хватит!

– С чего это ты добычу бараном кличешь? – полюбопытствовал у брата подросток.

– А как мне сего олуха звать? – недоуменно почесал голову крепыш. – Не был бы бараном, к нам бы в руки не попал!

– О ком это он? – шепнул Газде схоронившийся за кустом Харальд. – Неужто о нашем…

– Не смей даже думать! – вспыхнул казак. – Не тот человек боярин, чтобы…

Он оборвал речь на полуслове, не сладив с нахлынувшими на него чувствами.

– Ладно, пойду я… – долетел до компаньонов сиплый голос Сапа. А ты стой здесь! Коли кто из наших нагрянет, подай мне знак свистом!

– Заметано, брат! – ответил ему Хорек-Прыгунок.

На какой-то миг луна, выглянув из-за туч, озарила татей призрачным светом, и друзей Бутурлина накрыла волна отвращения.

У коренастого Сапа, собиравшегося пить людскую кровь, вместо носа на лице зияла темная дыра. У его же брата начисто отсутствовали левое ухо и подбородок.

– Вот это да… – прошептал не видавший прежде такого уродства Газда. – Похоже, мы и впрямь очутились в аду!

Держа пищаль правой рукой, Сап отворил дверь избы левой и скрылся в багровом факельном свете.

– Пора! – молвил, хватаясь за рукоять ятагана, Газда.

– Не добросишь! – покачал головой датчанин. – У меня есть кое-что получше!

Вложив в чашку пращи свинцовый «желудь», Харальд встал из-за кустов и резко взмахнул снастью навстречу Хорьку-Прыгунку.

При виде его глаза юнца округлились от ужаса. Он спешно сунул пальцы в рот, но оповесить брата свистом о вторжении не успел.

За дверью избушки оглушительно грянул выстрел, однако это не помешало датчанину завершить дело. Отрывисто пропев в воздухе, его праща раскрылась, выпуская снаряд.

Посланный рукой Харальда «желудь» вошел Прыгунку точно в лоб, и мозги татя расплескались багровой волной по стенке сруба. Прежде чем он уткнулся лицом в траву, Газда, первым достигший избы, рванул на себя дверное кольцо.

Казак уже знал, как поступит с убийцами Бутурлина…

* * *

С жуткой ухмылкой Щуп надвигался на Дмитрия, и каждый его шаг приближал боярина к смерти. Московит знал, что у него есть один лишь шанс на спасение, и боялся допустить ошибку.

Когда убийца подошел к нему на расстояние вытянутой руки, Бутурлин понял: сейчас или никогда… Растягивая беззубую пасть в улыбке, Щуп отвел локоть для решающего удара. Пора…

Резко дернувшись в сторону, Дмитрий ушел от выпада людоеда, нацеленного ему в сердце, и, прежде чем тот осознал промах, обхватил голову татя ногами.

Сдавив ее изо всех сил бедрами, боярин крутнулся на крюке. Сочно хрустнули свернутые шейные позвонки, и тело Щупа упало лицом в бадью, предназначенную для внутренностей Бутурлина.

Не теряя минуты, Дмитрий поднял к потолку ноги. Зацепившись ступнями за балку, к коей он был подвешен, боярин снял с крюка веревку, стягивавшую руки. Затем, опустив ноги, спрыгнул на земляной пол.

Среди скребков и ножиков мертвого татя Дмитрий нашел подходящий клинок и, вогнав его в колоду, разрезал свои путы. Избавившись от них, московит огляделся по сторонам.

Его оружие и одежду людоеды прибрали к рукам, посему боярину пришлось снять со Щупа его портки и натянуть их на себя. Чувствовал он себя далеко не лучшим образом.

Растянутые долгим висением на крюке мышцы горели огнем, онемевшие пальцы рук плохо ему повиновались. Дмитрий несколько раз встряхнул кистями, стараясь восстановить в них кровоток.

Немота в пальцах сменилась мучительной болью, но боярин ощутил в них возвращение жизни. Он еще не ведал, как будет выбираться из людоедского вертепа, однако не сомневался в том, что может рассчитывать лишь на свои силы.

Еще Дмитрий принял решение любой ценой вызволить из плена девочку-рабыню, чья безотрадная жизнь могла оборваться в любой миг. Будь при нем сабля, боярин не сомневался бы в успехе дела. Однако нынче он располагал лишь оружием, доставшимся в наследство от Щупа.

Мелкие ножи, приспособленные для броска, Дмитрий примотал обрывками вервия к ногам, те же, что покрупнее, заткнул за пояс. На расстеленной татем рогожке остался сиротливо лежать лишь увесистый мясницкий тесак.

Едва Бутурлин его поднял, дверь избушки распахнулась, и в помещение вошло существо, рядом с коим Щуп мог бы показаться красавцем. Нос у него отсутствовал напрочь, зато по-звериному выдвинутые вперед челюсти могли поспорить в силе с медвежьими.

Дмитрию хватило мгновения, чтобы признать в госте существо, увезшее его, одурманенного, в лес. Хуже всего было то, что в руках тать держал дробовую пищаль, обращенную жерлом к Бутурлину.

При виде мертвого Щупа и освободившегося от пут боярина свиные глаза нелюдя наполнились страхом. Но в следующий миг он сорвал с крюка в стене факел и поднес к тылку «огненной ступы».

Хоть Дмитрий не оправился до конца от зелья Гоготуньи, сноровка не подвела его. Брошенный им тесак с хрустом вошел людоеду промеж глаз, развалив надвое его скошенный череп.

Но факел татя коснулся запального отверстия, и грянул выстрел. Боярин чудом успел припасть к земле. Пронесшись над его головой, свинцовый град изрешетил заднюю стену хибары.

Гром выстрела поставил крест на попытке московита тихо выбраться из логова людоедов. Теперь Дмитрий мог спасти свою жизнь, лишь действуя на опережение.

За дверью послышался топот, и Бутурлин приготовился к защите. Одолев длинным прыжком расстояние до двери, он вырвал из черепа татя тесак и вновь занес его для удара.

В тот же миг чья-то сильная рука рванула на себя дверь, и Дмитрий замер в изумлении. По ту сторону дверного проема стояли Харальд и Газда.

– Я всегда знал, что Господь тебя любит! – молвил, облегченно утирая пот со лба, казак. – Ну, здравствуй, брат! Рад видеть тебя невредимым!

– А я как рад вас видеть! – не сдержал чувств боярин. – Как вы меня нашли?

– Сие – долгая история, – ответил немногословный Харальд, – скажи спасибо Газде. Его чутье привело нас к тебе…

– Не время нынче обсуждать мое чутье! – поморщился казак. – Нужно отсюда поскорее ноги, уносить!

– Я только, «за», – согласился с ним боярин, – нам нужно лишь кое-кого освободить… Сзади!!!

Его оклик спас Газду от смерти. Выбежавшая из тьмы с вилами Гоготунья собиралась вонзить их побратиму Бутурлина в бок.

Увернувшись от вил, казак махнул саблей, и голова трактирщицы упала наземь, изумленно глядя в блеклое предутреннее небо.

Пробежав пару шагов, тело рухнуло на песок и забилось в судорогах.

– Благодарю, брат! – кивнул Дмитрию Газда. – А теперь, други, спина к спине!!!

Призыв казака прозвучал как нельзя кстати, ибо в сей миг на них со всех сторон ринулись людоеды. Разбуженные звуком выстрела, они спешили расправиться с незваными гостями.

Но численное превосходство не принесло татям победы. До сих пор их противниками были лишь безыскусные в военном деле крестьяне. Теперь же упырям пришлось иметь дело с бойцами высшей пробы.

Тесак Бутурлина уступал в верткости его прежней сабле, но это не мешало Дмитрию разить врагов. Замахнувшийся на него серпом уродец с раздвоенным носом тотчас же лишился головы.

Следом за ним Газда отсек руки татю, нападавшему с косой, а Харальд раскроил череп существу с рылом вместо лица, судя по стону, оказавшемуся женской особью.

Но датчанин не ведал жалости. Рука твари сжимала нож, едва не распоровший ему живот, и Харальд без зазрения совести добил раненую упырицу.

Уцелевшие тати бросились врассыпную. Не давая им уйти, каждый из компаньонов метнул вслед врагу свое оружие. Тесак Харальда вошел в затылок одному из душегубов, ятаган Газды – в спину другому.

Брошенные Дмитрием ножи сразили сразу двух нелюдей, спешивших укрыться в прибрежных зарослях, и они замертво уткнулись лицами в песок.

Теперь у компаньонов на острове остался лишь один враг. Но сей одиночка стоил многих татей…

Махрюта, обладавший звериным чутьем, первым уразумел, что его благоденствию пришел конец. Однако людоед не собирался вступать в свою последнюю битву.

Пока на острове кипел бой, он вывел из пуни рослого жеребца и наскоро стал готовиться к отъезду. Все это время душегуб не отпускал от себя девочку-рабыню, коей собирался прикрыться от недругов, яко щитом.

Увидев идущих навстречу боярина и его друзей, Махрюта тотчас выставил ее перед собой. Огромная лапа татя сомкнулась на худенькой шее ребенка.

– Еще один шаг – и она умрет! – рявкнул, бешено вращая глазищами, людоед. – Я вырву ей кадык! Ты знаешь, боярин, я на сие способен!!!

Последние его слова не вызывали у Дмитрия сомнений. Спасая свою жизнь, изверг был готов на все.

– Отпусти ребенка, и я обещаю тебе честный поединок! – ответил ему Бутурлин. – Ты хотел меня убить? У тебя будет такая возможность!

– А после твои дружки прикончат меня? – гнусно усмехнулся людоед. – Нет, боярин, я в такие игры не играю!

– Да ты – трус! – брезгливо сплюнул Газда, пытаясь затронуть остатки воинской чести Махрюты. – Бейся, яко муж!

– Лучше быть живым трусом, чем мертвым храбрецом! – сипло рассмеялся тать. – Да и не пристало мне биться в поединке со всяким сбродом! Вы – чернь, а я, как-никак, потомок боярского рода!

– Как видно, родовитость не исключает подлости! – процедил сквозь зубы Харальд.

– Побормочи у меня! – метнул в него яростный взор Махрюта. – Что ж, не уступите дорогу – не надо! Я сверну девчонке шею, а после выйду с вами на бой! Хотите сего?!

Толстые пальцы татя впились девочке в горло, и она захрипела от удушья.

– Стой, нелюдь! – остановил убийцу Дмитрий. – Чего ты хочешь?

– Поклянись, что дашь мне уйти невредимым! – выпалил Махрюта. – Самой страшной клятвой, какая тебе известна! Именем Божьим клянись!

Никогда еще боярин не стоял перед столь тяжким выбором. Нельзя было отпускать на свободу хищника, ставшего причиной гибели стольких людей.

Но и позволить татю убить невинного ребенка он тоже не мог.

«Малое зло влечет за собой большое!» – вынырнули из глубин памяти слова Отца Алексия.

«Разве Господь не велел из двух зол выбирать меньшее? – вспомнился Дмитрию его недоуменный вопрос.

«А ты можешь отличить малое зло от большого? – прозвучал ответ Наставника. – Большое зло вырастает из малого. Не дай свершиться малому злу, и в мир не придет большое!..»

– Не дам!.. – прошептал слова детского обещания Бутурлин. – Благодарю, Отче!..

– Ну, что ты решил?! – нетерпеливо крикнул тать, сжимая детское горло. – Даешь клятву?!

– Клянусь именем Господним: коли отпустишь ребенка, позволю тебе уйти невредимым! – вымолвил Дмитрий, освобождая проезд татю.

– Нарушишь клятву – гореть тебе в аду! – тряхнул бородой душегуб. – Едва нас разделит сотня шагов, я верну вам девчонку!

Вскочив в седло, он втащил невольницу на круп коня и усадил у себя за спиной. Отъехав на обещанные сто шагов, тать сбросил ее на песок и продолжил галопом путь к гати.

– Пора… – прошептал Харальд, вкладывая в пращу «желудь». – Как раз доброшу!

Он взмахнул снастью, целясь людоеду в затылок, но чьи-то пальцы перехватили его руку, не дав метнуть снаряд.

Обернувшись, датчанин встретился взором с Бутурлиным.

– Ты что творишь, боярин? – изумленно вымолвил он. – Дашь уйти сему упырю на волю?

– Такова цена детской жизни! – ответил боярин. – Я не отступлю от своих слов!

– Ничего лучше не мог придумать? – впервые за время их дружбы не одобрил поступок боярина Газда.

– Не мог, – отрицательно покачал головой Дмитрий, – иначе я не был бы собой!..