Текст книги "Идя сквозь огонь (СИ)"

Автор книги: Владимир Зарвин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 56 (всего у книги 69 страниц)

Об остальных враждебных тебе силах судить не берусь. Но одно не подлежит сомнению: сии торгаши действительно прибыли из стана Яна Альбрехта.

Подробности, в коих маркитане поведали о случившемся, подтверждают то, что они присутствовали при ранении Короля.

Я хотел допросить их глубже, но мне помешал твой оруженосец!

– Мыслишь, купцы не лгут? – бросил на турка испытующий взор Владислав. – Признаюсь, мне так тоже показалось! Но все же я боюсь прогадать!..

– Чего бояться тому, за чьей спиной стоит Османская Порта? – улыбнулся уголками губ Демир-Ага. – Оставь сомнения, княжич.

Людям свойственно ошибаться. Не ошибается лишь тот, кто ничего не делает. У тебя есть все, дабы идти к мечте. Не теряй времени, лови свой шанс стяжать власть и славу!

Я же позабочусь о том, чтобы твои старания увенчались успехом!

Какое-то время Владислав молчал, обдумывая слова своего советника, затем принял решение.

– Считай, ты меня убедил, Демир-Ага! – наконец произнес он, вставая с кресла. – Видно, и впрямь пришло время действовать!

Вели горнистам трубить общий сбор. Мы выступаем!

Глава 95

Дмитрий Бутурлин тронул коня шпорами, и преданное ему животное двинулось напрямик через осиновую рощу. День был на удивление тихий и безветренный. После затяжных ливней непогода на время улеглась, и из-за туч выглянуло скупое осеннее солнце.

Тропа, коей держался боярин, причудливо петляла среди лесистых холмов, время от времени скрываясь в зарослях дрока и можжевельника.

Сокращая путь, Дмитрий то и дело сходил с нее, и тогда конь погружался по стремена в бурое море пожухлого папоротника. Пестрая птица пролетела над его головой и села на ветку, поглядывая на боярина темным, настороженным глазом…

Нынешним утром он покинул лесную стоянку, дабы отправиться в ближайший городишко за харчами. Бутурлину и его спутникам предстояла долгая дорога на восток, а запасы пищи были на исходе.

Вначале боярин намеревался ехать за провизией вместе с друзьями, но затем передумал. Когда путники вышли к опушке леса, на дороге, ведущей в город, показался отряд закованных в сталь Сармат.

С недавних пор длинноволосые смуглые всадники с выбритыми висками были частым явлением на востоке Унии, и Дмитрия это не радовало. Из рассказов Газды он хорошо знал о старой неприязни Сарматского рыцарства к соплеменникам казака.

Стойких, безжалостных к недругам Сармат Владыки Унии бросали на подавление казачьих бунтов, где они прославились небывалыми зверствами. Но и казаки не оставались в долгу.

Пленных «раков», как именовали сарматских рыцарей за их броню, сородичи Газды запекали в доспехах на костре или же топили в пруду. Стоит ли говорить о том, что встреча с ними для друга Бутурлина могла закончиться плачевно?

– Тебе нельзя идти со мной в город, Петр! – произнес Дмитрий, глядя вслед удаляющимся латникам. – Встреча с Сарматами не сулит тебе добра.

– Вот еще, «раков» страшиться! – презрительно фыркнул Газда. – Спрячу под башлыком чупер, они во мне казака и не признают!

– Чупер, может, и спрячешь, а усы тебя выдадут… – молвил рассудительный Харальд. – Оставайся, брат, в стане. Мы с боярином сами управимся.

– Тогда оставайтесь оба! – подытожил Бутурлин. – Пока я съезжу в город, соберете пожитки. Или я мешок с харчами не довезу?

– Как скажешь! – не нашел возражений датчанин. – Мы будем ждать тебя у опушки!

– Постараюсь успеть к полудню! – крикнул спутникам, обернувшись в седле, Дмитрий. – До встречи!

Городок с громким названием Торжище был выстроен у перекрестка двух оживленных дорог. К нему стекались окрестные селяне, обменивавшие скудные излишки своего труда на изделия городских ремесленников.

Из века в век Торжище снабжало харчами проезжавших по тракту путников. За это время поселение, возникшее вокруг придорожной заставы, разрослось до размеров небольшого городка с крепостной стеной и гарнизоном солдат…

Благополучно достигнув городских стен, Дмитрий прошел по торговым рядам, где обзавелся провизией и прикупил кое-какие мелочи для починки обуви и сбруи. В дороге боярину и его спутникам все это могло не раз пригодиться.

Уже на выезде из Торжища Дмитрию встретился конный отряд Сармат, возвращавшихся с объезда восточной дороги. Возглавлял его какой-то седовласый нобиль в доспехах, прикрытых плащом из волчьих шкур.

Московиту запомнилось его лицо с изрезанным морщинами лбом и крючковатым носом. Проезжая мимо, шляхтич на миг обернулся к Дмитрию, и его ястребиные глаза впились в боярина сверлящим сумрачным взглядом.

Бутурлин тогда еще не знал, сколь близко от него прошла смерть. Человек, с коим он разминулся, был никто иной, как Маршал всех Сармат, Вельможный Князь Черногузский.

Хотя боярин пробыл у него на глазах лишь мгновение, Князю в облике Дмитрия почудились знакомые черты. Исподволь в душу рыцаря закралось подозрение, что он встретил убийцу сына.

Терзаясь сомнениями, нобиль послал жолнежей за оруженосцем, ставшим свидетелем схватки его наследника с Бутурлиным. Янек, только что приведший в город продуктовый обоз, спешно явился на зов господина.

– Помнится, ты описывал мне убийцу Ежи, – сходу обратился к нему старик, – напомни, каков он с виду!

– Невысокий крепыш с бородой… – напряг память шляхтич. – Еще у него были следы оспы на лице…

– Верно, следы оспы! – гневно вскричал нобиль. – Вот что мне показалось в нем знакомым!

– В ком, Вельможный Князь? – робко полюбопытствовал юноша.

– В негодяе, коего я встретил у городских ворот! – сверкнул белками глаз старый воитель. – Не думал я, что тать окажется так близко ко мне!

Но сие к лучшему! Собирайся в погоню, Янек! Клянусь всеми святыми, мы настигнем злодея!

С проворством, коего трудно было ожидать от его возраста, Князь вскочил на спину коня и, махнув рукой своим воинам, устремился к городским воротам. Закованные в сталь всадники последовали за ним…

Однако догнать Бутурлина им так и не удалось. Сокращая путь, боярин свернул в лес, и конная полусотня промчалась мимо него, громыхая оружием и доспехами.

– Куда это они? – вслух подумал Дмитрий, изумленный столь дивным поведением Сармат. – Едва вернулись в город, как вновь спешат из него уехать…

Напуганная шумом птица вспорхнула с облюбованной ветки и скрылась в чаще. Низкое осеннее солнце уже стояло в зените, и Дмитрий решил вернуться на дорогу, дабы не тревожить долгим отсутствием друзей.

Вскоре он встретил попутчиков. По дороге тащилась влекомая низкорослой крестьянской лошадкой телега с грузом купленных в Торжище глиняных горшков.

Правили ею два селянина: дородный бородач с внешностью деревенского старосты и высокий тощий мужик с повязкой на правом глазу.

– Помогай Бог, боярин! – приветствовал поравнявшегося с телегой московита толстяк. – Далеко ли путь держишь?

– И вам пусть Господь помогает! – улыбнулся в ответ Бутурлин. – Пока еще я не ведаю, сколь долгим окажется мой путь. А вы откуда будете?

– Из деревни Милица, что лежит к северу от сих мест, – ответил ему. Бородач. – Я Авдей, тамошний староста, или, как молвят на Литве, войт.

В былые годы я часто ездил на Москву, так что с ходу могу отличить москвича от поляка или литвина. А сей муж – мой зять Северин, недавно вернувшийся с войны.

– Неблагодарное это дело – за вельможных панов кровь проливать! – вступил в разговор одноглазый Северин. – Пока ты им нужен, серебром тебя манят, а окалечишься – гроша ломаного не дадут!

Я служил городовым ратником в Торжище, а когда Король стал скликать народ на войну, подался в конное ополчение…

Недолго же мне довелось воевать! – горько усмехнулся он. – Зацепил меня как-то саблей вражий турок, глаз и вытек…

Воевода, под началом коего я бился, в жаловании мне отказал. Молвил: «На что ты мне, окривевший? Пищаль на врага навести не можешь, половины ратного поля не зришь! Ступай прочь, болезный, доживай свой век на печи!»

Верно, из ручницы мне нынче не стрелять. Из нее целятся правым оком! Но из лука пускать стрелы могу за милую душу и мечом владею не хуже, чем в былые времена!

Только кто меня станет слушать? Дали в утешение кошель с медной мелочью да отослали из войска. Так и завершилась моя служба!..

– С тобой обошлись бесчестно! – посочувствовал бывшему жолнежу Дмитрий. – Но что толку горевать? Руки, ноги при тебе. Глаз видит, голова варит! С друзьями да родней не пропадешь!

– Авось не пропаду! – криво усмехнулся Северин. – Только несправедливо сие: бросать человека, словно порванный лапоть!

– Где ты ее видел, справедливость-то? – глубоко вздохнул Авдей. – Да и есть ли она на свете?

Ксендзы твердят, что Господь лучше нас ведает, кому нужен кнут, а кому – пряник! Но погляди, боярин, что творится вокруг!

Всяк, у кого есть сила, норовит слабого обидеть. Воеводы вводят подати на войну, местные паны не отстают от Воевод!

После уплаты поборов зерна остается ровно столько, чтобы до весны дожить. А весной вновь нужно сеять! Вот и приходится есть зимой одну брюкву…

Да это еще не все! С недавних пор дети в деревнях стали пропадать. За грибами пойдут в лес али за водой на речку, только исчезают, бедолаги, без следа… Сказывают, Махрюта вновь вышел на охоту!

– Махрюта – это Леший, по-вашему? – полюбопытствовал у Авдея Бутурлин.

– Нет, не Леший, – помотал бородой мужик. – Лешего у нас Борутой кличут. Махрюта – нежить иного рода. Из ваших, московских краев сия напасть к нам пожаловала!

Объявился в лесах прошлой зимой. Пришел в деревню к углежогам, молвит: «Выдайте мне детей ваших!»

«На что тебе дети?» – вопрошают поселяне.

А он в ответ: «Поедать буду!!!»

Мужикам такое зверство пришлось не по нраву, они и взялись за топоры! Да только Махрюта к сему был готов.

Ступа у него имеется огненная. Вроде пищали, только дробью начинена. Когда самый грозный из поселян выступил против татя с секирой, Махрюта навел на него ступу, поднес огонь, и бедолагу разорвало в клочья!

На углежогов такой страх напал, что они сами детей ему выдали, лишь бы он всю деревню не истребил. Но Махрюте сего было мало.

Собрал он по лесам тварей отверженных, дал им в руки зброю, велел себе служить. А те, поганцы, и рады! Кем бы они были без Махрюты? Кучка уродов-кровосмесителей!

А теперь народ о них без дрожи не вспоминает!

Всю зиму глумился Махрюта над жителями лесных селений. Многих бед натерпелись от него старатели! Где девку молодую тати освежуют ради забавы, где ребенка съедят!

А рыжий ирод глядит на сие и гогочет. Весело ему!

В последнее время он, верно, приутих. Воевода местный, лишь сошли снега, взял конную сотню и двинулся в леса гвоздить сих нелюдей!

Да только разделаться с ними так и не сумел. Людоеды укрылись на болотах, откуда их никакой силой не выкурить! Все лето о татях не было слышно, а к осени, глядишь, вновь зашевелились!

То купца проезжего съедят, то бабу с ребенком! Сказывают, малых чад сии твари поедают с особой радостью!

Вот и скажи, боярин, как такую дрянь земля носит?..

– Да, удивил ты меня, Авдей! – тряхнул головой, отгоняя от себя страшные картины, Бутурлин. – Я и помыслить не мог, что подобное на земле творится!

Только при чем здесь мое отечество? Дивные вы люди, литвины. Грабят да насилуют вас местные тати, а виноватой всегда выходит Москва!

– Ты не серчай, боярин, – промолвил Авдей, заметив в глазах Дмитрия боль, – речь ведь не о Москве в целом.

Так уж сталось, что сей Махрюта – твой земляк. Говор у него московский, хоть и отличный чуток от твоего. Старики поговаривают, что он – Антихрист, и, глядя на его деяния, в сие легко поверить!

– Почему же вы не соберетесь всем миром и не изловите ирода? – едва придя в себя от потрясения, вымолвил Бутурлин. – Нельзя же сидеть и ждать, когда он придет за вашими детьми!

– За нашими не придет! – вновь вступил в разговор Северин. – Милица далече от сих мест. К тому же, она стоит на открытом месте, а Махрюта больше по лесам промышляет.

Есть, правда, у нас лесок поблизости, но он не сообщается с бором, в коем обитают тати. Коли рыжий дьявол решит к нам нагрянуть, ему придется выйти из леса. А он не столь храбр, чтобы покидать укрытие…

Окрестные мужики пытались противиться нелюдям. Но без оружия много не навоюешь, а зброей обзаводиться власть не велит. Паны молвят: «Ныне вы на татей с мечами пойдете, а завтра – на сборщиков оброка!»

Мне самому, как бывшему ратнику, разрешили держать дома меч. Да что в том проку, коли он на гвозде висит?

Брать его с собой в дорогу запрещено. Покажись я с мечом на улице, меня тотчас примут за бунтовщика.

Вот и выходит, что я могу воспользоваться клинком лишь при нападении татей на деревню. А в пути я и вовсе беззащитен! Из всего оружия селянину дозволено носить только нож! А им от сабли да топора не отобьешься!..

И что дивно! Купчишки и прочий городской люд без страха ходят с мечами, а крестьянам на клинки запрет! Словно проклятие какое на нас лежит!..

– Ты, братец, меньше веди крамольные речи! – оборвал зятя Авдей. – Гляди, как хмурится боярин. Не ровен час, осерчает!

– Я хмурюсь по другой причине! – развеял опасения войта Дмитрий. – В голове не укладывается, что на христианских землях могут вот так просто угнездиться людоеды…

Но ничего! Дайте срок, обещаю вам разобраться с сим Махрютой!

– Да на что он тебе, боярин? – искренне изумился Авдей. – Али своих дел мало?

– Хватает и своих! – кивнул ему Бутурлин. – Но нельзя оставлять зло безнаказанным. Тем паче такое…

– Что ж, удачи тебе! – привстав, поклонился ему в пояс бородач. – Я вижу, ты торопишься, посему мы не станем набиваться тебе в попутчики.

Мир тесен, может, когда еще свидимся! Храни тебя Бог!..

Расставшись с селянами, Дмитрий погнал коня на восток, туда, где его ждали Харальд и Газда. Солнце еще высоко стояло в небе, и он надеялся вернуться к друзьям до заката.

Проскакав еще версту, Дмитрий узрел на обочине приземистую избу, походившую на харчевню или трактир. Едва боярин подъехал к ней, из ворот питейного дома вышла коренастая старуха с повязанной платком головой.

– Не проезжайте мимо, Вельможный Пан! – гнусаво окликнула она Бутурлина. – Отведайте моих яств!

У нас есть все, чего душа пожелает: луковая похлебка с мясом, жареные цыплята, вино! А может, пан желает немецкого пива?

– Благодарствуй, хозяйка, но я спешу! – ответил старухе Дмитрий. – Как-нибудь в другой раз…

Однако трактирщица вцепилась жилистой рукой в уздечку его коня и не собиралась отпускать боярина.

– Вы не пожалеете, что отобедали у меня! – упрашивала она Дмитрия, заискивающе глядя ему в глаза. – Моя кухня – лучшая на восточной дороге! Все проезжающие хвалят стряпню матушки Гоготуньи!

Сказать по правде, содержательница харчевни не вызывала у московита добрых чувств. Неопрятный вид Гоготуньи, скорее, мог отпугнуть проезжающих, чем разжечь в них аппетит.

Ее глаза болотного цвета смотрели с выражением старой блудницы, утратившей молодость, но не хватку. Кривой же нос, ставший причиной гнусавости, и выбившиеся из-под платка седые космы придавали ей сходство с ведьмой.

– Кваску испить не желаете, Вельможный пан? – не сдавалась трактирщица. – У меня добрый квас! И всего за один грошик! Го-го-го!!!

Она рассмеялась, открыв не по возрасту крепкие зубы, из коих клыки чуть возвышались над своими соседями. Дмитрий понял, что от Гоготуньи ему так просто не отделаться.

– Что ж, неси квас, добрая женщина! – кивнул он хозяйке трактира. – Испробуем, так ли он хорош, как ты о нем молвишь!

Квас оказался нежданно вкусным, хотя и отдавал незнакомыми боярину пряностями. Осушив кружку сладковатого бурого варева, Дмитрий почувствовал усладу.

– И впрямь легко пьется! – не удержался он от похвалы. – Воистину ты знаешь толк в своем деле!..

– Может, еще желаете? – угодливо вопросила его Гоготунья.

– Хорошего понемногу! – боярин бросил трактирщице медный грош, коий та поймала с небывалым проворством. – Прощай, добрая женщина! Не поминай лихом!..

Бутурлин вновь пришпорил коня, но сладкая истома вдруг овладела им, лишая боярина сил и желания куда-то ехать. Ему подумалось, что все, к чему он доселе стремился, – жалкая, не заслуживающая усилий суета. Любовь, дружба, поиски правды – все куда-то исчезло, сменившись полным умиротворением.

Проехав еще немного, он склонился к конской шее, затем мягко сполз наземь, глядя в сереющее вечернее небо. Без гнева и удивления боярин видел, как из придорожных кустов вышло коренастое существо, дивно сочетавшее в себе черты зверя и человека.

Оглядев Бутурлина, лесная тварь подняла его с земли и, взвалив поперек седла, повела коня вглубь чащобы. Что было дальше, Дмитрий уже не сознавал, впав в глубокое забытье.

Не слышал он также конского топота и лязга оружия на дороге, по которой возвращались в город так и не сумевшие догнать его Сарматы…

* * *

…Эвелина вскочила с ложа, не помня себя от стаха. Ей давно уже не снились подобные кошмары. Во сне ее возлюбленный висел на вбитом в потолок крюке, и к нему со всех сторон сползались хищные твари, желающие Дмитрия съесть…

Девушка никак не могла отдышаться, по ее челу струился холодный пот. Видение казалось столь явственным, что Эва не сразу поверила в его нереальность.

Но даже убедившись в том, что это был сон, княжна не смогла окончательно придти в себя. Жуткие картины расправы над Бутурлиным не отпускали сознание Эвы, побуждая девушку ежечасно молить о его спасении Пречистую Деву…

Уже третий день воинство Радзивила продвигалось к границам Великого Княжества Литовского. Владислав мыслил, что, когда он явится на Литву, местные Магнаты сами пожелают объединить с ним силы.

Весть о гибели Короля, должно быть, уже разнеслась по землям Унии, а это значило, что силы, жаждущие ее разрушения, вот-вот должны заявить о себе…

День выдался хмурый и ветреный, с небес накрапывал мелкий дождь. Это казалось вдвойне дивным, поскольку вчера на небе не было ни облачка. Кутаясь в дорожный плащ, Эва покинула шатер и двинулась вдоль рядов однообразно-серых палаток, служивших приютом для жолнежей княжича Владислава.

Поодаль от них высились похожие с виду, но более легкие казачьи «халабуды», а на противоположном конце стана – цветастые шатры татар. Эва, хорошо помнившая свою встречу с ними, не желала туда идти…

Прогуливаясь по лагерю, она пыталась отвлечься от скорбных мыслей, вызванных кошмаром минувшей ночи. Но тревога не покидала сердце девушки, испытавшей за год столько боли, сколько иной не испытывает за всю жизнь…

«Только бы Дмитрий выжил! – как заклинание повторяла она. – Пречистая Дева, молю тебя, убереги его от гибели! Ты ведь знаешь, без любимого мне не жить!..»

– Рад видеть вас, княжна! – прервал ее мысли незнакомый мужской голос. – Погода нынче не располагает к прогулкам! Но по мне, лучше осенняя сырость, чем затхлый воздух шатра! Вы согласны со мной?

Обернувшись, Эвелина встретилась взглядом с красивым молодым мужем, закутанным в плащ из верюлюжьей шерсти. Изящный, с тонкими чертами лица, он в совершенстве владел польской речью, однако говор выдавал в нем чужеземца.

«Кто же он?.. – пронеслось в голове Эвелины. – Немец, швед?»

– Простите, госпожа, но правила хорошего тона побуждают меня представиться! – продолжал с легким поклоном незнакомец. – Я – Демир-Ага, посланник Султана Селима, Владыки Блистательгой Порты!

– Вы – турок?! – изумилась его словам Эва. – Но что вы делаете в лагере княжича Радзивила?

– Замыслы Княжича созвучны чаяниям моего Властелина! –

с улыбкой ответил ей Ага. – Посему Султан решил помочь Радзивилу в обретении им Короны Литвы!

«Господи, возможно ли такое? – с тоской и болью подумала княжна. – Дабы обрести Корону, Владислав готов призвать на литовские земли басурман!»

– Именно так, вы не ослышались! – подтвердил ее опасения Ага. – Скоро вслед за мной сюда явятся мои соплеменники. И я хотел бы, чтобы вы стали посредницей между мной и знатью Литвы, почитающей Вашего покойного батюшку!

– Вам мало союза с Радзивилом? – изумленно подняла бровь княжна. – Вы хотите, чтобы я изменила Унии и христианской Вере?!

– Ну что вы! Как можно! – всплеснул руками Демир-Ага. – Поверьте, никто не заставит вас отречься от Веры предков. Пророк Мухаммед запретил своим последователям обращать в Ислам христиан и иудеев. Да нам сие и ни к чему…

Что до Унии, то она уже трещит по швам. Хотите ли вы того или нет, ее дни сочтены! Вскоре Литве придется искать себе нового покровителя. А им может стать либо мое Отечество, либо Шведская Корона!

– Но что вам нужно от меня? – недоуменно пожала плечами Эвелина. – Или вам недостаточно того, что Радзивил вступил в союз с Портой? Что я должна для вас сделать?

– Немногое, княжна! – лучезарно улыбнулся турок. – Далеко не все на Литве одобрят союз княжича с моим Отечеством. И вы могли бы развеять опасения Магнатов, что Султан принесет на эти земли иные Веру и порядки…

Убедите нобилей в том, что покровительство Порты укрепит их власть, позволит избавиться от польского гнета, принесет Литве долгожданный мир и процветание.

Властители на юге уже приняли помощь Владыки Мира, и ни один из них об этом не пожалел!

Так или иначе, Порта придет сюда, если не как союзник Литвы, то как завоеватель. И тогда последствия для сего края могут быть куда горше!

Владислав – грядущий вассал Султана. Помогите ему воцариться на Литве, и вы увидите, сколь велика милость моего Государя. Пока не поздно, княжна, уберегите свой народ от кровопролития!

– Я не стану помогать Порте! – твердо ответила Эвелина. – И вам меня не запугать! Если бы Султан мог захватить силой Литовские земли, он бы давно уже это сделал!

А раз ваш Владыка прибегает к помощи изменников, значит, он не настолько силен, как вы пытаетесь убедить в том других!

– У Султана много дел! – пожал плечами турок. – К тому же, он милосерден и не хочет доводить дело до войны там, где все можно решить миром! Подумайте над моими словами, княжна!

– Уже подумала! – не стала давать ему ложных надежд Эвелина. – Не старайтесь понапрасну, Ага…

– И все же не стоит спешить! – улыбнулся ей Демир. – Вы упускаете шанс обрести Корону Литвы…

– Вот ты где, Ага! – раздалось у него за спиной. – Я ищу тебя по всему стану! Княжич Владислав тебя кличет!

Заслышав голос Вацлава, турок едва не взвыл от досады. Последнее время оруженосец княжича все больше раздражал его.

Невзлюбивший Демира с первой встречи, Вацлав следил за тем, чтобы турок не навредил его господину. До сих пор ему не удавалось обвинить Агу в крамоле, однако шляхтич не оставлял попыток вывести басурмана на чистую воду.

Вот и сейчас он лез не в свое дело, возжигая в душе Аги праведный гнев. Обладавший завидным терпением, Демир едва сдержался, дабы не метнуть в своего ненавистника нож.

Эвелина поспешила воспользоваться его заминкой и удалилась, оставив Агу наедине с оруженосцем.

– О чем ты беседовал с княжной? – строго вопросил Вацлав посланника Султана. – Разве я не запретил тебе вести тайные дела за спиной моего пана?!

– О каких тайных делах ты молвишь? – изобразил удивление Демир. – Я лишь убеждал княжну в необходимости содействовать твоему господину…

– Но почему тогда ты говорил с ней с глазу на глаз? – хищно сощурился Вацлав. – Разве так свершаются добрые дела?

– Желаешь, чтобы я общался с княжной в присутствии княжича Владислава? – на сей раз турок не счел нужным скрывать насмешку. – Что ж, коли это нужно для дела, я готов…

– Мне недосуг с тобой препираться! – процедил сквозь зубы оруженосец. – Следуй за мной!

– Изволь! – не стал противиться ему Ага. – Я лишь сменю одежду. Едва ли будет прилично являться к княжичу в рубахе, в коей я занимаюсь воинскими упражнениями!

– Что ж, переоденься… – нехотя согласился с ним Вацлав. – Но поспеши! Княжич не любит долго ждать!

– Я поспешу! – заверил его Демир. – В том даже не сомневайся!..

– Халиль, Мустафа! – кликнул он чавушей. – Принесите мне кафтан!

– Сей неверный вас огорчил, Ага? – обратился к господину Мустафа, когда они остались наедине. – Сделать так, чтобы он, упав с коня, сломал шею?

– Не стоит! – отрицательно покачал головой Демир. – Это может вызвать у княжича подозрения. Верно, от кусливого пса нужно избавиться, но так, чтобы его смерть казалась всем естественной.

Поблизости стана должны водиться змеи…

– Змеи? – задумчиво нахмурился чавуш. – Быть может, и водятся, но в эту пору они наверняка спят…

– Так разбуди их! – широко улыбнулся посланник Султана.