Текст книги "Идя сквозь огонь (СИ)"

Автор книги: Владимир Зарвин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 40 (всего у книги 69 страниц)

– Я вижу, тебя что-то гнетет, пан Кшиштоф, – попытался перевести беседу а иное русло Бутурлин. – Скажи, могу ли я тебе помочь?

– Помочь? – поднял на него печальный взор Воевода. – Тогда помысли сразу о том, чем сможешь помочь себе. Во время штурма я узнал такое, что мне до сих пор тяжко на сердце…

– О чем тебе стало известно? – тревога старого шляхтича поневоле передалась московиту. – Говори без стеснения, как то, что ты узнал, касается меня?

– Даже не знаю, с чего начать… – помрачнел Кшиштоф. – В последние минуты своей жизни Рарох поведал мне, что в Самборе пребывала Княжна Корибут…

– Эва? – не поверил своим ушам Дмитрий. – Но как она здесь очутилась?

– Откуда мне знать? – поднял на него глаза, полные боли, Кшиштоф. – Наверное, соскучилась по Флориану и упросила Королеву отпустить ее в Самбор.

На подступах к замку ее встретил Рарох, искавший способ проникнуть в крепость, и сия встреча оказалась ему на руку.

Нет, он не причинил вреда княжне, напротив, защитил ее по неведению от людей тевтонца, гнавшихся за Эвой и ее провожатым.

Чему дивиться, что, увидев рядом с мятежником Эву, мои люди поспешили открыть ему ворота Самбора! Ну, а что случилось после, ты, верно, и сам догадался…

– Что сталось с княжной? – с трудом сдержал переполнявшее его волнение Дмитрий. – Она жива?!

– Тело Эвы не нашли на месте битвы… – тяжко вздохнул старый рыцарь. – Но и среди выживших в сече ее не оказалось…

Мы обнаружили на гребне стены тело сопровождавшего ее рыцаря. Похоже, сей молодец защищал княжну, как подобает шляхтичу, – тяжко вздохнул Кшиштоф, – до последнего удара сердца!

– Как он выглядел? – сглотнув незримый комок в горле, вопросил Бутурлин. – Может, я его знаю?

– Ростом выше тебя, волосы темные… – пожал плечами Воевода. – Лицо описывать не берусь. Тати, с коими он бился, так иссекли его, что разобрать черты было невозможно!

– Высокий, темноволосый… – задумчиво произнес Дмитрий. – Знаешь, Воевода, когда я пребывал между жизнью и смертью, моя душа бродила по дивному городу, где не было старости, боли и страданий. Там я встретил Эву, и сердце мое словно сжало тисками, ибо я знал, что сей город – юдоль мертвых…

Рядом с ней стоял рослый, темноволосый юноша, с коим она вела беседу, как с добрым знакомым. Узрев меня, княжна спросила его, не значит ли наша встреча, что я умер?

Но тот человек ответил, что мы оба – лишь гости мира, в коем когда-нибудь встретятся все, жившие на земле. Тогда я решил, что сей человек – ангел. Теперь я знаю, кто он…

– Коли так, нет повода для кручины! – вмешался в разговор Газда, видя, как тяжело дается Дмитрию удерживать душевное равновесие. – Княжна жива, а уж мы, брат, сделаем все, дабы отыскать ее!

– Дай Бог, чтобы твой сон оказался вещим! – не слишком уверенно промолвил Воевода. – Сам знаешь, как я отношусь к Эве!

– Будь мне известно, что Эва пребывает в Самборе, я нашел бы способ ее вызволить! – поднял на шляхтича полные ярости глаза Бутурлин. – Не важно, сколько татей встало бы на моем пути. Я бы освободил Эву или погиб, защищая, как тот рыцарь, отдавший за нее свою жизнь!

Воевода был неробкого десятка, но когда он встретился взором с московитом, в душе его что-то дрогнуло.

– Кабы я знал, что Эва в замке, не пожалел бы собственной жизни для ее спасения! – заверил он московита. – Да только что махать кулаками после боя?

– Погоди, боярин, – вмешался в разговор молчаливый датчанин, – поведай, какова княжна с виду?

– Нет лица добрее и прекраснее! – с болью выдохнул Дмитрий. – Можно ли описать весну, тепло солнца, рассвет? Все это в ней, иных слов мне не найти!

– Тебе нынче трудно говорить о ней, – положил руку на плечо боярина Газда, – позволь, брат, я расскажу о княжне.

Она невелика ростом, но хорошо сложена, у нее волосы, словно лен в лучах зари. Глаза – что два озера, на пол-лица… – казак улыбнулся, вспомнив милый лик княжны, кою некогда вел в Самбор по заснеженному лесу.

– Погоди, если я не ошибаюсь, мне встречалась девица с такой наружностью! – потер лоб, припоминая события недавнего прошлого, Харальд. – Незадолго до того, как я увидел вас с боярином, по лесной тропе проехал верховой.

Так вот, он вез, посадив перед собой на конскую холку, молодую девицу, хорошо подходящую под твое описание…

– Ты точно знаешь, что она была жива?! – прервал знахаря, резко обернувшись к нему, Дмитрий. – Не томи, молви!

– Мертвое тело нет смысла везти головой вверх, – пожал плечами бывший пират, – так везут лишь живого пленника!

– И княжна не противилась? – изумился его словам боярин. – Сего не могло быть!

– Похоже, человек, везший девицу, опоил ее дурманящим зельем. Глаза ее были закрыты, да и сама она вела себя, словно зачарованная: тихо стонала, однако за все время, что я провожал их взглядом, не проронила ни слова!

– Куда, куда они направились?! – тряхнул датчанина за плечи Бутурлин. – Разумеешь, как важно для меня сие!!!

– На восток… – невозмутимо ответил привычный ко всему Харальд, – в сторону, противоположную той, откуда тебя привез Петр…

В одно мгновение боярин развернул коня и, дав ему шпоры, погнал туда, откуда вставало утреннее солнце. Газда и Харальд, восседавший на лошади, утратившей хозяина в недавней битве, устремились за ним.

– Не дайте боярину, натворить глупостей! – привстав на стременах, прокричал им вслед Воевода. – Слышишь, Петр, на тебя вся надежда!

Но слова его едва ли были услышаны тремя конниками, стремглав летевшими на восток.

– Будь я моложе, сам бы отправился следом! – горько вздохнул Кшиштоф, глядя на курящееся над тропой облачко пыли. – Но не могу: прикован к Самбору, яко узник. А еще мне нужно думать об укреплении морских рубежей Воеводства, о взымании податей с крепостных…

– Господи, сделай так, чтобы эти трое отыскали княжну и вернулись живыми! – обратился он к небу.

К великому изумлению Воеводы, нависашая над дорогой ветка дрогнула в такт его словам, хотя не было ни ветерка.

– Ты услышал меня, Господи? – изумленно прошептал старый шляхтич. – Молю тебя, пошли им удачу. Ты ведь знаешь, без Эвы и Дмитрия мне не жить!

Глава 70

– Угощайтесь, господин рыцарь! – произнес Папаша Гуннар, протягивая Бродериксену миску с пряным душистым варевом. – Из запасов прежних жителей сего места вышла отменная похлебка!..

Жаль только, они не пожелали по доброй воле разделить ее с нами, – добавил, улыбаясь, великан, – пришлось их истребить…

Благодарно кивнув радушному хозяину, Ральф принял у него угощение.

– Отрадно видеть, что ваши люди крепко стоят на ногах! – произнес он, обведя взглядом лагерь вновь обретенных земляков. – Однако это не совсем то, о чем вы мечтали…

– Мечты не всегда сбываются! – кротко вздохнул старый швед. – Порой нам приходится довольствоваться малым…

– Но мечтаете вы по-прежнему о великом! – закончил за него Бродериксен. – Не так ли?

– К чему ходить окольными путями, господин Ральф? – с улыбкой обратился к нему наемник. – Ты ведь прибыл к нам не для того чтобы рассуждать о малом и великом?

Говори, с чем пожаловал. Но помни: я живу на земле уже шестой десяток лет и смогу отличить истину от лжи!

– Что ж, так даже лучше! – кивнул ему Бродериксен. – И впрямь, к чему лишние слова? Я прибыл на Русь, дабы расправиться с Московским Государем, и хочу, чтобы вы помогли мне в сем деле!

– Вот как? – казалось, Папаша Гуннар ждал от гостя подобных слов. – С чего ты решил, что мы станем тебе помогать?

– Потому, что у вас нет иного выхода! – развел руками королевский посланник. – Господь дарит вам шанс обрести то, чего вы не сумели добыть на Москве: богатство, почитание, власть!

– Так много! – с уст наемника не сходила благостная улыбка. – Как говорят московиты, твоими бы устами да мед пить!

– Я не шучу! – Ральф был, как никогда, серьезен. – После изгнания из Московии вы сели на мель, с коей вам нелегко будет сняться.

Ведь не случайно вы застряли в сей глуши, вместо того, чтобы вернуться на родину?

– Родная земля не всегда была милостива к нам, – отложив пустую миску, Гуннар вновь принялся точить меч. – Для многих из нас возвращение домой чревато опасностью…

– И я о том же! – улыбнулся Бродериксен. – Знаю, на земле предков многие из твоих молодцов – вне закона. Но вы можете заслужить прощение Государя и вернуться домой героями, еще и разбогатеть!

Король Эрик суров с недругами, однако щедро одаривает союзников. Узнав, что вы избавили его от такого врага, как Московский Князь, он не поскупится на золото для своих верных слуг.

И не только на золото! Лучшие из вас обретут рыцарское достоинство, о чем до сего дня не могли и мечтать! Выбирай сам, что тебе больше подходит: доживать век в глуши, среди зверья и болотной лихорадки, или, свершив подвиг, стать нобилем?

На миг глаза старца сверкнули алчным огнем, но тут же погасли. Опыт прожитых лет научил его осмотрительности.

– Ты можешь обещать, что твой замысел не провалится, как прежнее покушение на Князя Ивана? – вопросил он, сверля взглядом незваного гостя.

– В том, что случилось, моей вины нет, – пояснил причину своего краха Бродериксен, – меня узнал старый враг, проживающий на Москве, и выдал страже…

– Как бы там ни было, твоя неудача стоила нам изгнания из Москвы! – оборвал его Гуннар, утратив былое добродушие. -

А ныне ты предлагаешь моим людям вновь рисковать жизнью, суля им сказочные блага!

Что ж, тебя, в случае успеха, Король, может, и одарит, а большая часть идущих за тобой сложит головы!

– Войны без потерь не бывает… – сухо проронил Ральф.

– Все вы, нобили, так говорите! – покачал головой наемник. – Только расплачиваются за ваши промахи другие!..

А знаешь, ты меня рассердил, господин рыцарь! Велю-ка я тебя зарезать! – Гуннар обнажил в гневном оскале не по возрасту крепкие зубы.

– Зарежешь меня, и что дальше? – горько вздохнул Бродериксен. – Как был ни с чем, так ни с чем и останешься…

Долго разбойничать в сих лесах вам не придется. Когда московитам с новгородцами надоест терпеть вашу вольницу, они объединят силы и зажмут вас в чащобе, яко в тисках.

Но, может, до побоища и не дойдет. Уходящее лето выдалось жарким, а значит, зима обещает быть суровой. Не знаю, как вы выдержите ее, и сколько могил придется рыть в сем гостеприимном урочище…

Он не договорил. С быстротой молнии наемник поднялся на ноги, и его меч лег Бродериксену на плечо, коснувшись лезвием горла.

– Глумишься надо мной? – яростно вращая глазами, прорычал старый швед. – Одно движение, и твоя голова упадет на землю!

– Есть ли смысл глумиться над тобой? – пожал плечами Ральф. – Я лишь напомнил о том, что смерть имеет много обличий. Одного она настигает в бою, другого – в постели. Третий умирает за столом, подавившись рыбьей костью…

Но по мне лучше погибнуть, борясь за славу и богатство, чем околевать от цынги и бескормицы в этих диких краях. И если ты до сих пор не отрезал мне голову, то лишь потому, что сознаешь мою правоту!

Ярость наемника улеглась так же быстро, как и вскипела. Отняв меч от горла Бродериксена, он вновь опустился на чурбак. Похоже, слова гостя не оставили Гуннара равнодушным, что было видно по его глазам.

– Ты верно молвишь, я рассуждаю, как нобиль, – закрепляя успех, продолжал Ральф, – однако нобилем я не родился. Мой отец был успешним купцом, и у меня имелись причины идти по его стопам.

Однако я предпочел стоянию за прилавком путь чести, полный опасностей и тревог. Ступив на него, я не раз тонул в море, ускользал от мечей и стрел, дабы не вызвать подозрения врагов, пил с ними отравленное вино в надежде, что успею вовремя принять противоядие.

Но я не жалею о своем выборе, ибо все мои усилия и муки окупились сполна. Путь чести даровал мне рыцарскую цепь, а затем вознес на должность придворного Коронера.

Не знаю, что ждет меня впереди, но молю Господа, чтобы он позволил мне и дальше идти избранной стезей. Ибо она для меня наполнена смыслом, без коего мне не жить!

– В чем ты хочешь меня убедить? – усмехнулся, вновь надев благодушную маску, вождь наемников.

– Ни в чем! – отрицательно покачал головой Бродериксен. – Я сделал свой выбор, теперь очередь за вами! Но помни, не каждый день выпадает случай подняться после падения и обрести славу!

– Не каждый, – согласился с ним Гуннар, – однако я не могу принять решение, не посоветовавшись с братьями…

– Полно, старик! Нам обоим известно, что ваше братство согласится с любым твоим решением. Никто из наемников не посмеет прекословить тебе на совете!

– Пусть так, – кивнул седой головой Гуннар, – но мне все равно нужно подумать над твоими словами…

– Что ж, думай, – пожал плечами Ральф, – но только недолго! Удача переменчива, да и зима не за горами. Не прогадай!

* * *

– С той поры, как пришлые тати воевали за Самбор, сталось много дивного, – задумчиво молвил трактирщик Матвей, обращаясь за ужином к супруге. – Мятежник Рарох устроил на моем подворье поединок с московитом, девица, переодетая в мужское платье, к нам заезжала…

Затем чужеземец какой-то явился со спящей красавицей. Спала, когда он ступил к нам во двор, спала, когда уезжал. Судя по наряду, знатная панна, а кто такая – один Бог ведает…

Ныне путники диво лесное нашли на дороге, тоже к нам привезли! Еще одна девка, наряженная мужиком. Вся в ранах, в крови, будто с хищным зверем сцепилась…

Вот она, похоже, и впрямь сарацинка! Волосы у нее черные, как ночь, на шее креста нет, ни католического, ни такого, как схизматики носят!…

– Может, обронила где? – откликнулась, вороша кочергой уголья в печи, Агнесса. – Сам молвишь, вид у нее, как после схватки со зверем. Борясь с ним, и потеряла!

Ты уже принял раз проезжую девицу за евнуха, лазутчика турок. Хорошо, что сына с вестью в Кременец не успел отправить! Вот бы там над тобой посмеялись, узнав правду!

– Раз на раз не приходится, – разгладил усы корчмарь, – будет и на нашей улице праздник!

Ты все верно сделала, женушка, перевязав девке раны и уложив спать. Пусть мнит, что ей ничто не угрожает, а я отправлю кого-нибудь из дворовых к пану Прибыславу!

– Гляди, не попади впросак! – укоризненно покачала головой его половина. – А то будет нам на орехи!

– На сей раз не попаду! – возбужденно сверкнул глазами Матвей. – Все сошлось: черноволосая бестия, без креста, лопочет не по-нашему!

Только пару-тройку слов на московском наречии и проронила. Бормотала в бреду: «Конец тебе, Бутурлин! Я отомстила, теперь гори в пекле!»

А чем отомстила-то? Видел я давеча сего Бутурлина. Проезжал через наши края с двумя молодцами, ты ведь помнишь! Жив-живехонек, только взор пылает, как у одержимого!

Узнав, что у нас останавливался тот, смуглый, со спящей панной на руках, вылетел на дорогу, будто ужаленный. Да так резво помчался на восток, что его спутники едва поспевали за ним…

Матвей не закончил. Дверь в соседнюю комнату стремительно отворилась, и на пороге возникла гостья, ставшая предметом беседы трактирщика с женой.

При виде ее Матвей и Агнесса невольно отпрянули к дверям. В забинтованной руке девушка держала короткий нож, видимо, извлеченный из-за голенища, а глаза ее горели таким огнем, что, казалось, способны были испепелить семейную пару корчмарей вместе с их питейным заведением…

– То, что я услышала, правда? – произнесла она ледяным тоном по-русски, наступая на трактирщика и его супругу. – Бутурлин жив?!

– Живее не бывает! – робко пролепетал Матвей, пятясь перед воительницей. – Не далее, как вчера вечером, заглянул к нам не надолго… Вы почивали, госпожа, и я не посмел вас будить…

Губы бестии дрогнули, обнажив в гневной гримасе ровные зубы, забинтованные пальцы крепко сжали черен метательного ножа.

– Не убивайте нас, госпожа, – взмолилась, падая перед ней на колени, Агнесса, – пощадите! Я ведь перевязывала вам раны!

– Ваше счастье, что не успели на меня донести! – презрительно вымолвила демоница. – Иначе я бы вас точно не пощадила! Ваши жизни мне не нужны! Я хочу получить иное!..

– Наши души? – охнули в один голос корчмарь и его половина.

– На что они мне? – глаза гостьи широко раскрылись от изумления. – Я говорю о лошади! Лошадь у вас есть?

– Имеется! – с готовностью выпалил Матвей, готовый на все, лишь бы заезжая сарацинка не прикончила их с Агнессой. – И седло найдем, и все, чего пожелаете…

Спустя четверть часа незнакомка уже восседала на лошади. В красоте и резвости сия кляча явно уступала породистой кобыле, похищенной у Надиры Соплей, но выбора у дочери Валибея не было.

Она молила Аллаха лишь о том, чтобы он не дал Бутурлину далеко отъехать от сих мест.

– Московит точно отправился на восток? – вопросила она семейную пару, обернувшись в седле. – Если вы меня обманули…

– Как можно! – замотали головами Матвей и Агнесса. – Клянемся всем, что имеем: боярин поскакал туда, где восходит солнце!

– Что ж, иного выхода, как поверить вам, у меня нет! – усмехнулась воительница. – Получите за труды, надеюсь вам хватит сей мелочи, дабы купить новую клячу!

Оторвав от куртки пару серебряных застежек, Надира бросила их к ногам содержателей харчевни и птицей вылетела за ворота.

– Вот как бывает… – упавшим голосом вымолвил Матвей. – Думали обогатиться, а вместо сего потеряли…

– Радуйся, что в живых остались, – утешила мужа Агнесса, – а то ведь могли и с жизнью распроститься!

А так только лошадь утратили. Да то не велика беда, глядишь, за две серебряные бляшки приобретем новую. Как говорил мой покойный отец: были бы кости, а мясо нарастет!

Одно лишь худо, что мы выдали сей бестии, куда подался Бутурлин! Вдруг она настигнет его и убьет? Пусть он схизматик, но все же христианин. Негоже как-то вышло…

– Может, и не настигнет, – пожал плечами Матвей, – а может, боярин сам прикончит сию дикую кошку. Разве он дитя малое, что не способно за себя постоять?

– На все воля Господа! – согласилась с мужем Агнесса.

Глава 71

Стоя на замковой стене, Флориан вдохнул бодрящий осенний воздух. После долгого перерыва он впервые решился дышать полной грудью.

До сих пор все его попытки глубоко вдохнуть заканчивались болью в подреберье, лишавшей шляхтича сознания. Но сегодня он обнаружил, что недуг, терзавший его плоть, отступил, позволив безболезненно наслаждаться свежестью сентябрьского утра.

Похоже, ребра юноши, сломанные в схватке с Рожичем, начали срастаться, приросла к своему месту и ключица, выбитая ударом ретивого Сармата. Флориан готов был плясать от радости, когда придворный лекарь избавил его от деревянной полки, удерживавшей в приподнятом положении левую руку.

Сама рука, ослабевшая за время бездействия, казалась шляхтичу усохшей, но костоправ обещал, что в течение месяца она обретет былую ловкость и силу, если Флориан будет ее упражнять. Поначалу же, чтобы рука излишне не отекала, шляхтичу пришлось носить ее на переброшенной через плечо перевязи…

С высоты замковой галереи юноше открывался вид на окрестные леса, еще недавно кипевшие жизнью. Теперь, когда большинство птиц улетело на юг, они стояли в скорбном безмолвии, словно оплакивая ушедшее лето.

Одни из деревьев уже начинали рыжеть и покрываться багрянцем, другие стойко хранили изумрудную зелень листвы, не желая мириться с приходом осени.

Сквозь обступавшую замок рощу вилась лента дороги, истоптанная множеством ног и конских копыт, разбитая колесами возов, привозящих топливо и провизию в Королевскую Цитадель.

Однако сегодня она была на удивление пустынной. На ней невозможно было встретить ни обозников с их крытыми телегами, ни торжественных кавалькад всадников, ни карет.

Обычно в эту пору начинался осенний сезон охоты, и в Вавельский замок съезжалась со всей Унии знать, жаждущая потешить себя травлей крупного зверя. Но на сей раз Королева Ядвига была не расположена к приему гостей.

Королевич Казимир, ее надежда и опора, вернулся с войны оглушенным и не испытывал радости от торжеств и гуляний. После удара булавой по шлему он нетвердо стоял на ногах, скоро утомлялся и изнывал от частых головокружений.

Его возвращение в замок послужило причиной того, что Принцесса Эльжбета перестала донимать Флориана частыми визитами. Государыня упрекнула дочь в том, что она больше времени уделяет выздоравливающему шляхтичу, чем родному брату, куда более нуждающемся в сочувствии и заботе.

Боясь прогневить матушку, Королевна вняла ее словам и сократила количество посещений Флориана в лазарете. Однако полностью отказаться от встреч с возлюбленным Эльжбета не могла.

Вот и сегодня молодой шляхтич ожидал ее утреннего визита. Но судьба уготовила ему иную долю. Прежде чем свидиться с Принцессой, Флориану пришлось испытать горечь новой беды…

Глядя вдаль, он заметил движение на дороге. Сквоз рощу, вздымая пыль, несся отряд всадников, возглавляемый каким-то знатным Воеводой. Об этом свидетельствовали его пунцовый плащ, отороченный мехом горностая, и роскошные доспехи, ярко сиявшие в лучах солнца.

Стремительно преодолев расстояние, отделяющее лес от замка, отряд приблизился к воротам, после чего рыцарь велел горнисту трубить в рог.

Требование впустить его в крепость не осталось без ответа. Стража проворно отворила ворота Цитадели, и нобиль, сопровождаемый свитой, въехал на замковое подворье.

Это был рослый, костистый человек лет шестидесяти, несмотря на преклонный возраст, сохранивший в теле юношескую бодрость и силу.

В глаза Флориану, наблюдавшему за нобилем со стены, бросилось его властное горбоносое лицо с морщинистым лбом и хищно вздернутыми усами. Длинные темные волосы, прорезанные на висках сединой, были по-сарматски зачесаны назад.

Так же острижены были и его жолнежи, чья выправка выдавала в них опытных бойцов. На щитах и плащах воинов Флориан разглядел изображение аиста, отделанное серебром и золотом. Судя по расцветке герба, он принадлежал одному из знатнейших вельмож Королевства.

Вряд ли беседа с ним доставила бы Флориану радость. В памяти его еще свежи были впечатления от схватки с другим выходцем из Сарматской знати, и юноша не рассчитывал на теплый прием со стороны земляков сраженного им Рожича.

Однако избежать разговора с незнакомцем ему не удалось.

Проезжая через замковый двор, рыцарь посмотрел вверх, и Флориан встретился с его тяжелым, пристальным взглядом.

– Кто ты, шляхтич? – бесцеремонно обратился к юноше пожилой нобиль. – В каком сражении был ранен?

– Я Флориан Дукай, младший сын Князя Дукай-Залесского, – почтительно склонил перед старцем голову юный оруженосец, – племянник Самборского Воеводы Длугошевича…

– Значит, это ты убил в поединке Богуслава Рожича? – вопросил его, озирая недоверчивым взглядом, нобиль. – Глядя на тебя, верится с трудом!

– Я защищал правду, и Господь даровал мне победу! – бесстрашно молвил Флориан. – Признаюсь, она досталась мне нелегко!

– В том нет сомнений! – хмуро усмехнулся старик. – Что ж, тебе есть чем гордиться. Не всякому мальчишке, вроде тебя, удается сразить воина-Сармата!

Однако не долго ли ты почиваешь на лаврах? Со дня вашего поединка прошло уже две недели, а ты все прохлаждаешься в королевском лазарете! Твоя рана так опасна?

– У меня была выбита ключица и сломаны два ребра. Только на днях сняли лубок…

– Раз сняли, значит, кости срослись! – надменно усмехнулся нобиль. – Нечего тебе киснуть в Вавеле, под крылом у Королевы! Твоему дяде нынче нужна помощь, так что твое место в Самборе, рядом с ним!

– Я бы рад вернуться, – вздохнул Флориан, – да лекари не отпускают…

– Какая чушь! – резко оборвал его старый рыцарь. – Если бы я во всем слушался лекарей, то давно бы уже стал калекой! Запомни, сынок, рыцарь исцеляется в битвах!

Обернувшись к Флориану спиной, он продолжил свой путь, но тут уже не смог сдержать любопытство Флориан.

– Простите, Вельможный пан, – окликнул он удаляющегося нобиля, – кто вы? Не имею чести знать ваше имя…

– Ты не узнал мой герб? – старик обернулся к нему с искренним изумлением на лице. – Для меня новость, что на землях Унии он может быть кому-либо незнаком!

– Прошу извинить меня! – Флориан учтиво склонил голову перед седеющим воином. – Мне редко доводилось бывать в Кракове, и, видимо, посему я не запомнил ваш герб…

– Знай, с тобой говорил Князь Станислав Витольд Черногузский, Маршал всех проживающих в Унии Сармат! – гордо сверкнул глазами рыцарь. – Я прибыл в Вавель с миссией, возложенной на меня Государем Польши и Литвы!

– В чем, Княже, если не секрет, заключается ваша миссия? – осмелился задать вопрос нобилю Флориан. – Может, я смогу быть вам полезен?

– Полезен? Едва ли! – Маршал Всех Сармат усмехнулся, открыв на миг длинные, желтые зубы. – Однако в том, зачем я прибыл сюда, нет тайны!

Мне предстоит расследовать дело о пропаже княжны Корибут, похищенной из Самбора врагами нашей Державы!

– Похищенной?… – не поверил своим ушам Флориан. – Когда сие сталось?..

– Уже неделю, как о том ведомо Государю, хотя он с войсками стоит далече отсюда! – казалось, Князь был ошарашен неведением Флориана. – А до Вавеля весть должна была дойти еще быстрее. Или ты хочешь сказать, что не слыхивал об этом?

– Признаться по правде, нет… – Флориан вдруг ощутил, как своды галереи, мгновение назад дававшие ему опору, уходят из-под ног. – Ей-богу, я слышу сие от вас впервые!..

– Да, удивляюсь я вам, молодым! – покачал головой Князь. – Ничего вам не ведомо, ничто вас не тревожит! Слава Богу, мой сын не таков! Расторопный парень, уж ему до всего есть дело!

Пока я здесь наношу визит почтения Государыне, он собирает верных нам людей для поисков княжны. Надеюсь, долгими они не будут. Когда за дело берутся Сарматы, Господь всегда рядом!

– Княже, возьмите меня с собой! – взмолился Флориан. – Клянусь, я не стану вам обузой!

– Это еще зачем? – нахмурился старый рыцарь. – Для сего дела мне вполне хватит собственных вассалов! И не советую тебе засиживаться в Вавеле, отправляйся лучше на Литву! Помни, если воинскую славу не обновлять в битвах, она ржавеет!

Произнеся эти слова, Князь вновь обернулся к Флориану спиной, давая ему понять, что разговор окончен.

Юноша мучительно застонал от нового удара, нанесенного ему судьбой. Как могло статься, что всему Вавелю было известно о похищении княжны, а тот, кто без нее не мыслил своего бытия, все это время оставался в неведении?..

Ответ на горький вопрос вызрел в его сознании сам собой. Утаивать от Флориана похищение Эвы было в интересах лишь одного человека, и сим человеком была Эльжбета.

Флориану вспомнилось, как уклончиво отвечала Принцесса на все его вопросы о Эвелине, как старалась отвлечь от дум, в коих так или иначе присутствовала княжна. Она делала все, дабы затмить собой и вытеснить из сознания шляхтича образ дочери Корибута…

Разум Флориана вдруг озарило воспоминание о том, как Королевна шепталась о чем-то с навещавшим его лекарем. Вероятно, тогда она и предупредила костоправа, чтобы тот не откровенничал с Флорианом об исчезновении Эвы.

Душу юноши пронзила жгучая боль. Человек, коего он успел полюбить, как друга, нанес ему в спину предательский удар.

– Почему? – Флориан никак не мог сего уразуметь. Он не раз замечал нежное чувство во взоре, коим его одаривала принцесса, однако не давал ей повода рассчитывать на взаимность. В его сердце жил лишь образ Эвелины, и Флориан ни за какие блага мира не согласился бы променять его на иной…

В беседах с Эльжбетой он пытался учтиво разъяснить ей это, но королевская дочь сходу отвергала все его доводы.

Последние дни встречи с ней тяготили Флориана, и он даже обрадовался тому, что Королевна стала реже навещать его в лазарете. Но шляхтичу в голову не могло придти, что Принцесса может скрыть от него историю похищния Эвелины.

Эта весть стала последней каплей, переполнившей его чашу терпения. Флориан понял, что ему пришла пора покидать Вавель.

Вернувшись в лазарет, юноша стал собирать в суму свои пожитки. Делать это одной рукой было несподручно, но он принял решение и не желал отступать.

За сим занятием его застала Королевна, спешившая нанести визит молодому шляхтичу. Увидев его, Эльжбета сразу же поняла, что случилось нечто непредвиденное.

– Куда это вы собрались, Флориан? – попыталась изобразить недоумение она. – Разве вы уже здоровы?

– Воин исцеляется в битвах, Вельможная Королевна, – с поклоном ответил шляхтич, вспомнив слова старого Князя, – довольно мне прохлаждаться в Вавеле, пользуясь вашей добротой!

– Вельможная Королевна? – с легкой обидой в голосе переспросила Принцесса. – Почему не «панна Эльжбета»? Я же говорила, что хочу видеть в вас друга, а не вассала?

– Я готов быть вашим вассалом, моя госпожа, – с болью в голосе молвил юноша, – но после того, что сталось, едва ли смогу оставаться другом…

– Что же такое случилось, что вы отвергли мою дружбу? – Эльжбета уже поняла, что шляхтичу стало известно об утаенном ею похищении Эвелины, но все еще надеялась избежать гнева оруженосца.

– Вы умолчали о судьбе княжны Корибут, – поднял на нее полный горечи взор Флориан, – сделали так, чтобы я не отправился на ее поиски, а остался здесь, подле вас!

– Да, я утаила от вас похищение Эвы! – видя, что отступать некуда, решилась признать свою вину Эльжбета. – А вы не задумывались, почему я так поступила?

Со сломанными ребрами и рукой вы ничем не смогли бы помочь Эве, лишь страдали бы в бессилии…

Я хотела уберечь вас от боли, от лишних терзаний души!..

– Что ж, ненадолго вам сие удалось, Принцесса! – склонил пред ней голову Флориан. – Благодарю за заботу!

Он взвалил на плечо котомку и направился к двери. Эльжбета досадливо закусила губу.

– Погодите, шляхтич! – крикнула она вслед юноше в отчаянной попытке удержать его. – Разве вы не видите, что я вас люблю?!

– Скажите, что для вас любовь? – вопросил ее, обернувшись в дверях, Флориан. – Помнится, вы говорили, что любите Эву, как сестру. Но будь это так, вы бы не смогли умолчать о постигшей ее беде!

– Я столь страстно влюбилась в вас, что забыла о многом… – с грустной улыбкой произнесла Эльжбета. – Я могла думать лишь о том, как бы мы были счастливы, не будь между нами Эвы!

– Но я люблю Эву, и сего никому не изменить! – пожал плечами Флориан. – Мы с вами не сможем обрести счастье, Королевна!

– Вы любите Эву?! – гневно вскричала Эльжбета. – Но она не любит вас! Когда мы впервые встретились в Вавеле, я подумала, как можно предпочесть вам кого-то другого? А Эва променяла вас на первого встречного схизматика, к тому же, изуродованного оспой!

– Тут вы правы, моя госпожа, – согласился с Королевной шляхтич, – оспа и впрямь не пощадила боярина!

Я и сам не мог взять в толк, чем он так полюбился княжне. Однако, узнав Дмитрия ближе, понял: внешность в нем – не главное.

Эва любит его не за красоту плоти, а за красоту души…

– Что же такого в его душе, чего нет у других? – насмешливо скривила губы Королевна.

– Бутурлин не способен на низость! – улыбнулся в ответ Флориан. – От него я услышал мысль, с коей уже не смогу расстаться.