Текст книги "Идя сквозь огонь (СИ)"

Автор книги: Владимир Зарвин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 36 (всего у книги 69 страниц)

Глава 61

Едва подъемный мост, запиравший вход в Самбор, рухнул под ударом каменного ядра, поляки пошли на приступ. В считанные мгновения через замковый ров были переброшены сходни, по которым штурмующие устремились на приступ.

Заслоняясь щитами от летящих навстречу стрел и пуль, они ворвались в замок и с ходу вступили в бой с воинами Рароха. Но защитники крепости не уступали в упорстве полякам.

Ярость штурмующих разбилась о непоколебимую решительность литвинов биться до конца. Под их натиском польские жолнежи были вынуждены отступить к воротам. Однако вскоре к ним пришло подкрепление, и чаша весов победы стала клониться в сторону поляков.

Воевода Кшиштоф сражался в первых рядах своей дружины. Как и большинство рыцарей его поколения, старый шляхтич предпочитал вести за собой других, чем наблюдать за битвой с безопасного места.

Орудуя щитом и шестопером, он уверенно прокладывал себе дорогу вглубь неприятельской рати. Самолюбие Воеводы требовало отплаты за обиду, нанесенную ему захватом замка, и Кшиштоф искал встречи с Рарохом, дабы лично сразиться с ним.

Долгими поиски оскорбителя не были. Сражавшийся в самой гуще битвы, пан Болеслав вдохновенно размахивал буздыханом, повергая наземь неосторожно приблизившихся поляков.

У ног рыцаря уже покоилось несколько вражеских воинов, успевших испытать силу его ударов. Но Воеводу это не смутило. Грозный боец, он верил в собственную мощь, боевой опыт и крепость доспехов.

– Прочь с пути! – заревел он, потрясая над головой шестопером. – Мне нужен Рарох!!!

Не желая попасть под его удар, свои и чужие воины расступились перед шляхтичем, давая ему дорогу. В одно мгновение между ним и Рарохом образовалась пустошь.

– Наконец-то, пан Воевода! – прогудел сквозь забрало Рарох, узревший своего противника. – Мне как раз нужно с тобой потолковать!..

– Так толкуй! – хмуро усмехнулся Самборский Владыка, обрушивая на врага шестопер.

– Да погоди же! – вскричал мятежный шлтич, отражая его удар щитом. – Проломить черепа друг дружке мы еще успеем!

Нынче есть дело важнее! Нужно спасти княжну Корибут!..

– При чем здесь княжна? – недоуменно воззрился на него, подняв забрало, старый рыцарь. – Зубы заговаривешь, бунтовщик?!

– У меня нет иных дел, как заговаривать тебе зубы! – Рарох в ярости обрушил на щит Воеводы удар такой силы, что тот едва устоял на ногах. – Верь мне, в замке пребывает дочь Князя Жигмонта, Эвелина!

Болеслав откинул наверх забрало шлема. Судя по выражению его лица, он и впрямь был не на шутку встревожен.

– Как здесь очутилась Эва?! – впился взглядом в мятежника Воевода.

– Я встретил ее на подходе к Самбору! – ответствовал Рарох. – Мне пришлось спасти княжну от татей, пытавшихся ее убить…

– Здесь есть еще тати, кроме тебя и твоих людей? – недоверчиво усмехнулся Кшиштоф. – Расскажи сию байку кому-нибудь другому!

– Истинно говорю, так все и было! – боль в глазах шляхтича не оставляла сомнений в его правдивости. – Княжна направлялась в Самбор по своим делам и едва не попала в руки убийц…

Мне недосуг рассказывать тебе обо всем. Я отбил Эву у татей и сопроводил до острога. Сама того не ведая, она помогла мне войти в замок. Узрев ее, твои воины без колебаний открыли пред нами ворота…

– Вот, значит, как! Ты использовал княжну для того, чтобы захватить острог?! – вышел из себя Воевода. – Что ж, весьма достойный путь к победе!

– Не забывай, что я спас ей жизнь!!! – гневно сверкнул глазами Рарох. – Только над княжной и ее паладином вновь нависла угроза. Со мной был человек, желающий Эве смерти, – посланник Прусского Ордена. Княжна знает его в лицо и может выдать полякам.

Едва началась битва, немец куда-то исчез. Я знаю, сей супостат намерен бежать из Самбора, но сперва он попытается убить княжну. Пока не поздно, вели своим людям найти ее и вывести из замка!

– Где княжна? – придвинулся к мятежнику Кшиштоф. – Отвечай немедля!

– Заперта в твоих покоях. Ее охраняло четверо верных мне людей, но, боюсь, они уже мертвы! Я велю своим воинам расступиться и дать жолнежам проход вглубь замка! Мы же с тобой закончим наш спор!

– Да будет так! – согласился с противником Воевода. – Но, как ты разумеешь, доброе деяние не облегчит твоей участи…

– Я и не рассчитывал на сие! – по лицу Рароха пронеслась грустная улыбка. – Я верю в Господнюю милость, но не в доброту Ягеллонов!..

– Эй, вольные литвины! – обернулся он к своим соратникам. – Пусть десять поляков, на коих укажет пан Воевода, пройдут в его покои. Пока не завершится битва, они будут охранять княжну Корибут. Мы же продолжим сражаться!

Послушные своему предводителю, ратники расступились, образовав проход для десятка поляков, отправленных Воеводой на защиту Эвелины.

– Ну что, продолжим, пан Кшиштоф? – обратился к Владыке Самбора Рарох, когда ряды литвинов вновь сомкнулись за его спиной. – Порадуй меня молодецким ударом!

Воевода взметнул свой шестопер, но замер, так и не нанеся удар. Лицо Рароха вдруг исказилось от боли, он заклокотал горлом, и на губах его выступила кровавая пена.

– Что с тобой, ты ранен? – изумленно молвил, не веря своим глазам, Кшиштоф. – Отчего ты мне сразу не сказал?..

– Кубок с вином, как я мог забыть… – прохрипел, корчась в судорогах, Рарох. – Тевтонец отравил меня!..

– Погоди петь по себе панихиду! – тряхнул головой Кшиштоф. – Тебе промоют желудок и ты одюжишь!

– Зачем? – грустно улыбнулся окровавленным ртом Болеслав. – Чтобы кончить жизнь на плахе? Да и поздно уже меня спасать!..

Ноги шляхтича подломились, и, тяжко осев наземь, он замер у ног солдат. Из уст и ноздрей рыцаря темной струей брызнула кровь. Спустя миг его душа отлетела к Богу.

Утратив вождя, соратники Рароха замерли в нерешительности.

Воевода опустил долу шестопер.

– Погребите его, как подобает хоронить рыцаря! – плохо повинующимся голосом обратился он к воинам мятежного шляхтича. – Хоть ваш предводитель и бунтовщик, бился он храбро и пал в бою под знаменем предков!

Вы же смекайте, что вам лучше: погибнуть или сдаться на милость победителя. Я приму любое ваше решение!

Ответом ему была гробовая тишина.

* * *

Курт знал, что Брат Зигфрид не похвалит его за упуск княжны, но изменить что-либо был не в силах. Едва бадья с пленницей коснулась земли, Эвелина выбралась из нее и припустила что есть духу к замковым воротам.

Крестоносец выстрелил ей вслед из арбалета, но промахнулся. В тот миг, когда он спускал тетиву, девушка споткнулась, и стрела, нацеленная ей в затылок, лишь задела беглянку по волосам.

В следующий миг Эвелина скрылась за выступом крепостной стены, лишив немца шанса исправить оплошность. Помянув в сердцах козни дьявола, солдат Ордена поспешил к своему начальнику, чтобы доложить о неудаче.

Но везение изменило тевтонцам не только в этом. Спускаясь с замковой стены, они нос к носу столкнулись с десятком польских аркебузир, входивших в крепость. При виде их поляки вскинули ружья и дали залп, сразивший подручных Хоэнклингера насмерть.

Курта от смерти спасло лишь то, что один из его людей, шедший впереди, невольно заслонил его от пуль. Упав навзничь вместе со своими соратниками, тевтонец притворился мертвым, когда же поляки прошли мимо, вскочил на ноги и продолжил свой путь.

Зигфрид встретил его в замковом подвале, освещенном сумрачным факельным светом. По выражению лица Курта он догадался, что попытка убийства потерпела крах.

– Как все прошло? – все же вопросил он кнехта. – Тебе удалось покончить со свидетелями наших дел?

– Отчасти, господин, – опустил глаза долу Курт. – Рыцарь, сопровождавший княжну, мертв, но самой ей удалось уйти…

– Ты хоть соображаешь, что натворил, болван?! – глаза рыцаря сверкнули злобным огнем. – Как ты мог позволить девчонке остаться в живых?!

Вылетев из ножен, кинжал Хоэнклингера уперся острием в щетинистый кадык солдата, и Курт сдавленно захрипел, предвкушая свою гибель.

– Когда мы вошли в покои Воеводы, княжны и поляка там не оказалось… – с трудом выдавил он из себя. – Не ведаю, как, но им удалось отворить дверь и бежать на стену замка…

Когда мы их догнали, рыцарь уже усадил княжну в бадью крепостной лебедки и отправил вниз, сам же бросился на нас, не давая подступиться к спусковому механизму.

Мы убили его, но княжна улизнула из наших рук, а польские аркебузиры расстреляли нас в упор. Я чудом остался жив…

– Проклятье! – глаза Зигфрида сверкнули в факельном свете злобным огнем. – Сами они ни за что не отворили бы изнутри дверь! Похоже, Рарох велел своим людям отпустить пленников на волю! Я должен был это предусмотреть!!!

Вопреки ожиданиям Курта, кинжал его господина вернулся в ножны, что дало солдату отсрочку от смерти. Но расслабляться ему было рано.

– Мы должны догнать и прикончить девчонку! – процедил сквозь зубы Хоэнклингер. – Нельзя дать ей рассказать о нас Сапеге!

– Но она наверняка уже в польском лагере… – осмелился возразить грозному повелителю кнехт.

– Это мы еще поглядим! – Зигфрид отвязал от кольца в стене свою лошадь и, ведя ее в поводу, скрылся во тьме потайного хода. Не проронив ни звука, Курт последовал за ним.

* * *

Едва бадья коснулась земли, Эвелина выбралась из нее и подняла глаза, ища на замковой стене Ольгерда. На какой-то миг лицо его мелькнуло меж крепостных зубцов.

Рыцарь сражался один против четверых, и Эва была не в силах ему помочь. Но и оставить в беде друга она не могла. Вместо того, чтобы бежать к польскому лагерю, княжна помчалась к крепостным воротам, где кипела битва.

Она хотела найти Воеводу и упросить направить в помощь Ольгерду отряд, коий, пробившись сквозь вражеское войско, спас бы его от смерти. Но дойти до Самборского Владыки Эве не удалось.

Угодив ногой в скрытую травой колдобину, она подвернула лодыжку и, вскрикнув от боли, рухнула наземь. В то же мгновение стрела, выпущенная с крепостной стены, прошла по волосам княжны и вонзилась в землю в каких-нибудь трех шагах от нее.

Превозмогая боль в ноге, Эва встала и продолжила путь, но, едва миновав выступ стены, скрывший ее от стрелка, она очутилась в новой западне. Вырвавшийся из ближайших к Самбору зарослей, всадник в темном плаще устремился княжне наперерез.

Если бы не поврежденная нога, девушка успела бы добраться до поляков прежде, чем ее настиг преследователь, но боль в щиколотке сковывала Эвелину, не давая бежать в полную силу.

В считанные мгновения верховой догнал беглянку и его жилистые руки оторвали княжну от земли. Она отчаянно сопротивлялась своему пленителю, но силы были неравные.

Твердые, как железо, пальцы татя разжали ей рот и влили в него какую-то обжигающую, дурно пахнущую жидкость. Жарким огнем она устремилась в пищевод и желудок Эвы, лишая ее сил.

С минуту княжна еще пыталась вырваться из объятий недруга, но затем мысли ее закружились, словно подхваченные вихрем осенние листья, и на смену отчаянию пришло равнодушие. Душа ее отделилась от тела, чтобы улететь в неведомые дали.

Глава 62

Едва польские отряды двинулись к замку, Дмитрий стал облачаться в кольчугу. Это была тонкая железная рубашка, пол года назад подаренная ему Воеводой.

В том месте, где по ней прошел меч фон Велля, ряд колец пришлось заменить. Московским бронникам, чинившим доспех Бутурлина, не удалось подобрать металл, сходный по цвету с остальной кольчугой, и в память об их трудах на отливающей голубизной кольчатой ряби проступала светлая полоска.

– Ты что, в битву собрался? – полюбопытствовал, глядя на его военные приготовления, Сапега. – К чему тебе сие? Это не твоя война…

– Увы, Княже, она стала моей! – ответил, застегивая пояс с привешенной к нему саблей, Дмитрий. – В замке обретается враг, коего мне надобно изловить!

– Тевтонца, служащего Рароху? – понимающе кивнул старик. – Что ж, это твое право! Только вот сможешь ли ты его отыскать в сутолоке побоища?

– А мы не будем искать его в замке! – ответил за боярина, подтягивая подпругу своего коня, Газда. – Слуга Ордена не из той породы людей, что рвутся в гущу битвы. Скорее всего, он попытается улизнуть из Самбора по подземному ходу, как когда-то сделал я сам. Там мы его и встретим!..

– Что ж, удачи вам! – напутствовал их Канцлер. – Дать десяток солдат в помощь?

– Благодарствуй, Княже, мы уж как-нибудь сами! – поклонился в пояс ему Бутурлин. – мы будем ждать немца в засаде, а лишние люди могут его вспугнуь!

Промолвив это, он вскочил в седло, и они с Газдой поскакали в сторону острога.

– Храни вас Бог! – успел крикнуть им вслед Сапега.

* * *

– Вот здесь, брат-москаль, мы и будем дожидаться немца! – склонившись к уху Дмитрия, шепнул Газда. – Правда, трудно поверить, что в сотне шагов от нас скрыт потайной ход?

Поверить и впрямь было нелегко. На ровной, как скатерть, равнине, окружавшей Самборский Острог, едва ли можно было разглядеть признаки входа в подземное убежище.

Дмитрий невольно вздрогнул, когда земля невдалеке разверзлась, и из глубины подземелья вырвался всадник.

Закутанный в черный плащ, верхом на вороном коне, он казался выходцем из преисподней. Вслед за ним подземное обиталище покинул его верховой слуга.

– А вот и наши друзья! – криво усмехнулся казак. – Что, брат, готов к охоте?

Бутурлин лишь кивнул в ответ и, дав коню шпоры, вылетел из овражка, в коем они с Газдой поджидали неприятеля. Казак устремился следом.

При виде их черный всадник и его подручный, развернув лошадей, помчались к лесу. Встреча с Дмитрием и Газдой явно не доставляла им радости…

Покидая замок, Зигфрид фон Хоэнклингер горел желанием расправиться с княжной, но при виде верховых, встретивших его у выхода из подземелья, передумал. Тем паче, что в одном из преследователей он узнал Бутурлина.

Тевтонец до сих пор не мог понять, как боярину удалось вырваться из рук татар и привести в стан Валибея казачье войско. Но случившееся доказывало, что московит еще опаснее, чем представлялось Слуге Ордена, и Зигфрид счел разумным спастись от него бегством.

Однако резвость немецких коней, на которую так надеялся Хоэнклингер, себя не оправдала. Лошади преследователей не уступали им в быстроте, и вскоре Зигфрид понял, что оторваться от них не удастся.

Первым от неистовой скачки обессилел конь его подручного, и рыцарь решил, что пришла пора избавиться от Курта.

– Мы примем бой! – крикнул он, обернувшись к солдату. – Возьми на себя бритоголового, а я нападу на московита!

Повернув коня, Курт двинулся навстречу Газде с мечом в руке. При виде его казак отцепил от седла «летучий змей» и, крутя им над головой, пошел на сближение с врагом.

Пригнувшись в седле, он избежал встречи с клинком крестоносца и захлестнул веревочной снастью его руку, сжимающую меч. От страшного рывка оба вылетели из седел и продолжили борьбу уже на земле.

– Оставь меня! – крикнул Дмитрию Газда, видя, что тот спешит ему на помощь. – С сим супостатом я и сам управлюсь! Не упусти главного татя!..

Вопреки собственным словам, Зигфрид не спешил вступать в бой, продолжая двигаться к лесу. Но Бутурлин, чей степной конек был резвее немецкого жеребца, все же сокращал разрыв между ними.

Развязки их встречи Газда, занятый схваткой с собственным врагом, так и не увидел. Тевтонец и Бутурлин скрылись за лесом, врезавшимся клином в предзамковую пустошь.

Казаку удалось вырвать из рук Курта и отшвырнуть подальше его меч, но немец напал на него с кинжалом. Стиснув пальцами его запястье, Петр вступил в борьбу за клинок.

Курт превосходил противника ростом и весом, но руки у Газды были сильнее. Вывернув резким движением кисть врага, он завладел кордом и вонзил его немцу в шею.

Несколько мгновений пальцы кнехта судорожно цеплялись за одежду казака, затем взор его угас, и он повалился наземь.

Переведя дух, Газда осмотрелся по сторонам. Хоэнклингера и Бутурлина нигде не было видно, но они не могли далеко отъехать. Свистом подозвав коня, казак вскочил в седло и двинулся по следам погони.

* * *

Дмитрий настиг недруга у кромки леса, в коем тот пытался укрыться от преследования. Отцепив от седла аркан, боярин захлестнул им плечи тевтонца и мощным рывком сбросил недруга с коня.

Однако Слуга Ордена не уступал ему в проворстве. Едва коснувшись земли, он выхватил из-под плаща корд и одним махом обрубил стягивающую его грудь волосяную петлю.

Спустя мгновение рыцарь сбросил плащ, мешавший ему двигаться, и метнул кинжал в Бутурлина. Уклонившись от броска, Дмитрий спешился и обнажил саблю.

В ответ на это немец вынул из ножен свое оружие – длинный, узкий меч, служащий по большей части для колющего удара.

Такие клинки, именовавшиеся в Европе на испанский лад рапирой, были бессильны против рыцарских лат, но в бою с бездоспешным противником не знали себе равных в способности убивать.

Тонкая и гибкая рапира в руках фехтовальщика двигалась с непостижимой быстротой, легко обходя чужие мечи и отыскивая прорехи во вражеской защите. В том, сколь коварным и смертоносным было это оружие, Дмитрию еще предстояло убедиться.

– Ну вот мы и встретились, боярин! – кривя губы в презрительной улыбке, произнес тевтонец. – Ты ведь сего хотел? Что ж, помолись перед смертью! Хотя какой прок в твоей молитве? Ты, схизматик, по-любому отправишься в ад!!!

Молниеносным выпадом он послал клинок в сердце Бутурлину. Отбив его, Дмитрий перешел в атаку, но меч противника вновь вырос перед его грудью, не давая приблизиться к врагу на расстояние удара.

Выписывая рапирой замысловатые петли, тевтонец атаковал московита вновь и вновь. Его уколы сыпались на боярина, как из рога изобилия, и Дмитрий едва успевал отражать их своей тяжелой саблей.

Один раз тевтонцу удалось пробиться сквозь защиту Бутурлина и ранить его. Кольчужная рубашка задержала вражий клинок, не давая ему глубоко войти в плоть, но острие меча сквозь просвет в кольцах все же укололо плечо московита.

Видя, что против такой манеры боя ему долго не выстоять, Дмитрий пошел на хитрость. В свое время татарин Василий учил его, как одолеть превосходящего быстротой врага. Теперь пришло время вспомнить его уроки.

Покачиваясь, будто от усталости, он стал отступать под натиском Хоэнклингера. Движения его утратили былую легкость, как у человека, измотанного долгой схваткой.

Тевтонец не мог сего не заметить. Видя, что враг обессилен, он ослабил натиск. Собственная победа казалась ему решенным делом. Он ждал лишь, когда противник допустит оплошность и позволит нанести себе гибельный удар.

И такой миг наступил. Пятясь, боярин оступился и широко раскинул руки, пытаясь устоять на ногах. В тот же миг Зигфрид с проворством стервятника ринулся в атаку.

Но на сей раз удача изменила Хоэнклингеру. Острие его меча было в каком-то вершке от московита, когда тот, внезапно обретя былую ловкость, уклонился от выпада германца и, пропустив его мимо себя, обрушил свой клинок на рапиру.

Не выдержав такой нагрузки, меч Зигфрида с хрустом преломился у крыжа, а сам он рухнул наземь, получив сокрушительный удар кулаком в подбородок.

– Ты проиграл, тевтонец! – раздался над ним насмешливый голос московита. – А знаешь, почему? Потому что творишь подлость, а она не угодна Богу. Такие, как ты, могут одерживать лишь малые победы, в главном же вас всегда ждет поражение!

– Что ж, убей меня! – злобно прошипел Хоэнклингер. – Чего медлишь? Покончи со мной скорее!

– Надо бы, но не стану… – отрицательно покачал головой Бутурлин. – Лучше я свяжу тебя и доставлю полякам. Пусть Король узнает, чем занимается у него за спиной Тевтонское Братство!

Зигфрид в ответ лишь скрипнул зубами. Происходившее с ним казалось Слуге Ордена дурным сном.

Дмитрий подобрал с земли аркан и шагнул к немцу, чтобы связать его. Но жуткая боль, пронзившая тело, остановила его на полпути.

Казалось, сотни раскаленных игл впились в мышцы, лишая боярина способности двигаться. В мгновение он утратил способность управлять своей плотью.

Звериным чутьем тевтонец ощутил перемену в состоянии недруга, и по его лицу расплылась довольная ухмылка.

– Что-то не по нраву, боярин? – воспрянув духом, осведомился он у Бутурлина. – Ты, верно, не ожидал такого? Я заранее готовился к нашей встрече и припас для тебя гостинец!

Мой клинок смазан ядом, однако не тем, что убивает в считанные мгновения. Не всегда есть нужда быстро расправиться с врагом. Иной раз нужно, чтобы он мучался перед смертью, платя за свои грехи.

Полгода назад в Самборе я поклялся распахнуть перед тобой врата Ада и все это время изобретал для тебя способы отплаты за смерть Брата Руперта. Когда ты угодил в плен к татарам, я подумал, что Небо наконец услышало мои моливы и послало мне шанс отомстить убийце наставника.

Но дьявол помог тебе вырваться из западни, и мне пришлось начинать все сызнова! Однако я не ропщу на Господа. Он вновь предал тебя в мои руки, и теперь ты уже ни за что не отвертишься от справедливой кары.

Я расскажу, как действует сей яд. Сперва твои мышцы сведет судорогой, и ты будешь корчиться, словно червяк на углях. Затем тело станет жечь внутренний огонь, испытав коий, ты сам захочешь смерти. Но смерть придет лишь спустя сутки, когда твои внутренности лопнут и ты захлебнешься собственной кровью!..

Я мог бы убить тебя прямо сейчас, однако не стану сего делать. Яд, попавший в твою кровь, прикончит тебя столь же верно, сколь и клинок, но перед смертью ты испытаешь все мыслимые оттенки страдания!

Поднявшись с земли, Зигфрид подозвал коня, ждавшего его неподалеку, и, вскочив в седло, пристегнулся к нему закрепленной на поясе цепочкой.

– Прощай, московит! – издевательски помахал он рукой скованному болью Дмитрию. – Готовься к встрече с адом!

В краткий миг Бутурлин осознал безысходность своего положения. Как ни горько было сознавать, Хоэнклингер добился своего, оцарапав его отравленным клинком.

Спасения не было, но боярин успел сделать то единственное, на что еще был способен. Превозмогая боль, он поднял с земли оброненную саблю и невероятным усилием занес ее для броска.

– Эй, Тевтонец! – крикнул Дмитрий вслед торжествующему врагу. – До встречи в пекле!

Не поверив услышенному, Зигфрид оглянулся и вскрикнул от ужаса. Ничего больше он сделать не успел. Брошенная московитом сабля прошла над его плечами, начисто снеся Слуге Ордена голову.

Ноги крестоносца судорожно дернулись, вонзив шпоры в бока лошади, и жеребец, заржав от внезапной боли, рванулся прочь, унося на спине мертвого седока.

– Благодарю тебя, Господи, что не дал оплошать! – прошептал Дмитрий, чуя, как внутри него разгорается убийственное пламя. – После того, что я свершил, смерть не страшна. Прими мою душу!..

– Да будет так! – прозвучал в его гаснущем сознании громоподобный голос Вседержителя. – Ты сделал все, что мог! Ступай, ратный муж, в мои чертоги!

В то же мгновение всепожирающий огонь охватил боярина с головы до пят.