Текст книги "Идя сквозь огонь (СИ)"

Автор книги: Владимир Зарвин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 59 (всего у книги 69 страниц)

Глава 98

– Ну и уроды! – покачал головой Газда, оглядывая мертвых татей. – У одного носа нет, у другого – уха. У третьей вместо лица – не пойми что! Узнать бы, от каких лесных тварей рожала детей Гоготунья?

– Лесные твари здесь, ни при чем! – ответил многоопытный Харальд. – Здесь, брат, иное…

Похоже, душегубы смешали кровь, переженившись на сестрах, вот и вышло, что вышло! Короли Запада тоже обвенчаны со своими кузинами, посему дети у них выглядят не намного лучше сих выродков.

У одних глаза лезут из орбит, другие на ноги встать не могут. Но нет страшнее недуга, чем болезнь несвертывания крови…

– Это еще что? – брови Газды изумленно поползли, вверх. – Впервые слышу о таком диве!

– Сия хворь встречается редко. Пораженному ею, достаточно порезать палец, дабы истечь кровью. У всех людей она густеет в ранах, а сего бедолагу покидает без остатка…

И что дивно! – вздохнул мореход. – Разносят оный недуг жены, а страдают им мужи!..

– Как так разносят? – изумленно охнул Газда. – Как оспу или чуму?

– Нет, по-иному! – грустно усмехнулся датчанин. – Передают по роду сыновьям!

– Вот оно что! – ошалело помотал головой казак. – Воистину век живи – век учись!

– Будет нам толковать о сих татях! – Харальд обернулся к сидящей на траве девочке. – Поведай, как тебя кличут, дитя?

– Батюшка звал Малкой, – боясь поднять глаза, ответила она, – а Махрюта кликал Марухой…

– Надо же, пакость какая! – передернулся от гнева датчанин. – Хочешь, я буду звать тебя Ингрид…

Девочка не ответила, лишь покорно кивнула ему, продолжая смотреть в землю.

– Кто такая Ингрид? – полюбопытствовал казак. – Так кликали твою матушку?

– Не матушку, одну добрую женщину… – с грустью ответил Харальд. – Когда-то мы с ней были счастливы…

Приедем в город, первым делом куплю сему чаду пристойную одежду и обувь, – продолжил он, – грядут холода, негоже ей ходить босиком!

Надо же, до чего довели ее тати! Мало того, что ноги в порезах, так еще ожоги на руках! Откуда они у тебя?

– Хорек-Прыгунок оставил, – с трудом выдавила из себя бедняжка, – ему в радость было, когда я кричала от боли. Он и прижигал меня головней…

– Это одноухий, что ли? – изумленно воззрился на мертвого доходягу Газда. – В чем душа держалась, а туда же лез, куда и вся его родня!

– Махрюта молвил: «он муж твой, корись ему во всем!» – вздохнула недавняя пленница, – я и корилась…

– Надо же, муж! – яростно тряхнул чубом казак. – Лишь истязать других и был способен!

– Он сказывал, что как мужу, ему равного нет, – продолжала девочка, – говорил: «коли вскочу на кого, то пока не облегчусь трижды, не слезу!»

– Видали мы таких скакунов! – презрительно фыркнул Газда. – Все больше языком горазды!

– Больше сия тварь ни на кого не вскочит! – усмехнулся, глядя на мертвого татя, Харальд. – Без мозгов ему это будет непросто!..

– Сколько же ты пробыла в плену? – вопросил девочку казак.

– С прошлой зимы… – она потупила взор, вспоминая пережитый ужас. – Махрюта нагрянул к нам на хутор под Рождество, велел выдать двоих детей.

Дядюшка ему воспротивился, Махрюта и убил его из огненной ступы. Сказал: «коли чад не отдадите, всех порешу!»

А за спиной у него Сап с секирой да Щуп с ножами. Еще Жужик-Двоенос, – девочка кивнула на труп упыря, коему снес голову Бутурлин, – он серпом на цепи махал…

Батюшка покорился, вывел меня из избы вместе с трехлетним братцем. Его тати сразу сварили, а меня оставили, дабы было с кем жить…

– Жить?! – не поверил услышенному казак. – С тобой?!

– Вначале со мной, как с женой, жил лишь Махрюта, – всхлипнула она, – затем ко мне повадились Щуп, Сап да Хорек-Прыгунок. Я мыслила, атаман им сего не дозволит. А он, застав их на горячем, сам молвил: «Что мое, то ваше, братья!»

Казак ждал, что девочка сейчас расплачется, но, похоже, у бедняжки, претерпевшей немыслимые муки, давно закончились слезы…

– Видишь, кому ты дал волю! – с упреком обратился к Дмитрию побратим. – Уж лучше бы ты, брат, преступил свою клятву!

– Да сие от тебя и не требовалось, – добавил Харальд, – я никаких клятв не давал. Так что твой грех был бы на мне…

– А я не хочу, чтобы мой грех пал на других! – выдохнул Бутурлин, стараясь не смотреть в глаза истерзанному двуногим зверьем ребенку. – Тем паче, что я клялся именем Божьим!..

– Кому ты клялся?! – вышел из себя Газда. – Лиходею, на коем пробы негде ставить! Как по мне, лучше гореть в аду, чем отпустить на свободу такого зверя!!!

– Что я могу сказать? – поднял на друзей глаза, полные боли, Бутурлин. – Да, вы правы, во всем! Но мог… отступить от клятвы, я не протестую.

Кому бы ты никлялся, в первую очередь ты даешь слово себе. А обманув другого, невольно губишь свою совесть. Ныне ты нарушишь клятву, что дал людоеду, а завтра не сдержишь обещания, данного честному человеку…

Мой Наставник, о коем я сказывал, рек, что из малого зла вырастает большое. Хочешь избежать большого зла – не

допускай в мир малое. Так я и поступил…

– Молвишь, ты пресек малое зло? – криво усмехнулся Газда. – Нет, брат, ты выпустил в мир большое! Теперь одному Богу ведомо, сколько еще жизней погубит сей Махрюта!!!

– Оставь боярина, Петр, – попытался унять гнев казака Харальд, – ему нынче самому несладко… Будем надеяться, что душегуб угодит в топь и закончит жизнь, как Болотный Гуго!

– Хорошо бы! – криво усмехнулся казак. – Но, боюсь ад воскресит сего изверга, и он вернется в мир упырем, дабы пить кровь!

– Пусть, приходит! – пожал плечами бывший пират. – Уж чего-чего, а осиновых кольев нам не занимать! Взбодрись, боярин, у нас еще уйма незавершенных дел!..

* * *

С рассветом компаньоны покинули негостеприимный остров и по скрытой водой гати выбрались из болотного плена. Дабы земля, где упокоились людоеды, не стала рассадником заразы, боярин и его друзья снесли трупы в избы и, обложив соломой, предали огню.

Обернувшись на твердом берегу, они узрели над топью зарево пожара. Мерзости, творимые извергами, тонули в пламени, очищавшем их былое пристанище от скверны людоедства…

Выйдя на восточную дорогу, путники поспешили к корчме Гоготуньи, где оставили на ночлег лошадей. К немалому удивлению Харальда и Газды, они не пропали со двора и встретили хозяев радостным ржанием.

– Глядите, братья, целы жеребчики! – облегченно вздохнул казак. – Видно, Господу угодны были наши ночные деяния. Вот он и позаботился о лошадках!..

– Слушайте, братья, – продолжил мысль Газда, – может, нам сжечь и сей вертеп?

– В том нет нужды, – отозвался датчанин. – Что проку в сожжении? Глядишь, обоснуется здесь какой-нибудь добрый корчмарь и будет мирно торговать пивом…

Дальнейший путь компаньоны проделали в молчании, поскольку все мыслимые темы были исчерпаны ими еще на острове. Хуже всего чувствовал себя Бутурлин.

Упрек Газды засел в его сердце зазубренной стрелой, вынуть кою московиту никак не удавалось. Видя его угнетенное состояние, Харальд решил поддержать друга.

– О чем задумался, боярин? – поравнявшись с Дмитрием, вопросил его мореход.

– Да вот дивлюсь тому, как людоеды приучили своих коней находить тропу на болоте, – ответил, не поднимая глаз, Бутурлин, – Сие похоже на диво!

– Что ж, голь на выдумки хитра! – согласился с ним датчанин. – Но об этом ли ты мыслишь? Сдается мне, тебя иное гложет…

– Угадал, – подтвердил его мысль Бутурлин. – Газда был прав! Лучше бы я нарушил клятву!

Погубил бы свою душу, однако бы спас других! А сколько еще жизней отнимет сей тать, гуляя на воле?

Я не смею смотреть в глаза спасенной нами девчушке, поскольку своими руками отпустил убийцу ее брата!..

– Положим, ты дал клятву татю, дабы сберечь ей жизнь, – рассудительно молвил датчанин, – Ингрид – умный ребенок. Она

поймет сие и по достоинству оценит твой поступок…

– Едва ли я смогу оценить его сам! – горько усмехнулся боярин. – Прав был Отец Алексий – не умею я отличать малое зло от большого!..

Что ж, раз я отпустил изверга, мне его и ловить. Пока не покараю татя, не будет мне покоя! Знать бы только, где он укрылся!

– Надеюсь, вскоре мы это узнаем! – хитро прищурился бывший пират. – Не таков Махрюта, чтобы долго прятаться в берлоге. Не усидит без дела, проявит свой норов!..

– Тогда вновь прольется кровь! – печально вздохнул Дмитрий. – Тать может о себе напомнить лишь убийством!

– Всего не предусмотришь! – развел руками Харальд. – Но, как говаривал пиратский вождь Клаус Штертебеккер: «делай, что сможешь, и будь что будет!»

О Газде не переживай. Ты ведь знаешь его нрав. Побушует и успокоится. Что бы ни сталось, он тебя любит, яко брата. Твоя боль – его боль, по-иному и быть не может…

– Посему мне и горько вдвойне! – кивнул спутнику Бутурлин. – Однако Штертебеккер прав! Нам непременно нужно изловить татя. Быть может, видя наше рвение, Господь не даст нам оплошать!

– Как знать, – задумчиво покачал головой датчанин, – может, и не даст… Иначе зачем ему нас терпеть на созданной им земле?..

Во время их разговора спасенная девчушка мирно спала за спиной у бывшего морехода. Дабы ей было мягче ехать, Харальд с отеческой заботой подмостил на конском крупе ватный зипун.

А чтобы уберечь ее от падения, привязал к талии широким ремнем.

– Что думаешь делать дальше? – обратился с вопросом к датчанину Бутурлин. – Наверняка у бедняжки есть родня…

– Родне мы ее точно не вернем! – откликнулся ехавший поодаль Газда. – Сии слюнтяи уже отдали ее на съедение упырям.

Придется – отдадут вновь! Я сию породу людей хорошо знаю!

– Что ж, тогда возьмем ее на Москву! – подал мысль боярин. – В моем тереме хватит места для всех!

– Я ее сам выращу! – нежданно для всех промолвил Харальд. – Так сталось, что смерть отняла у меня сыновей. Будем считать, что теперь у меня появилась дочь…

– Сумеешь ли? – с сомнением в глазах обернулся к нему

Дмитрий. – Воспитание детей – целая наука!

– Дурному учить не стану, – пожал плечами бывший пират, – натаскаю в фехтовании, кулачном бою, а когда вырастет – женюсь!

И, видя недоумение в глазах друзей, датчанин тихо рассмеялся:

– Да шучу я! – произнес он, насладившись произведенным на них впечатлением. – Али вы спутали меня с Махрютой?

Воспитаю как родную, а когда и впрямь подрастет, найду ей достойного жениха. Если только она сама его не отыщет!..

– И я мыслю, что с нами ей будет лучше, чем с родней, – кивнул друзьям Бутурлин, – но все же стоит спросить, чего желает она.

– Как не спросить? Конечно же, спросим! – согласился с ним датчанин. – Только к чему это?

Он кивнул на девчушку, доверчиво прильнувшую к его спине, – и так ясно, что мы не дадим ее в обиду! А вернувшись домой, она сразу же станет изгоем…

Я тоже знаю нрав добрых поселян. Сперва отдали бедняжку людоедам, а когда она воротится живьем, станут истязать ее да кликать срамницей!..

– Встретился бы мне ее родитель! – грозно сверкнул глазами Газда. – Я бы ему показал, где раки зимуют!

– И что бы ему сделал? – осведомился Харальд. – Снес бы голову?

– Голову бы не снес, а рожу бы разбил! – проворчал, потирая кулаки, казак. – Хотя такого и убить – не велик грех!

– Ладно, вы толкуйте меж собой, – бросил друзьям, немного отстав, мореход, – а девчонке нужно отоспаться. Похоже, она первый раз в жизни уснула без страха!..

– И то верно! – вздохнул, качая головой, Газда. – Нам и впрямь нужно объясниться. Не обессудь, брат, что наговорил тебе всего сгоряча!..

– Ты все верно сказал! – не стал оправдываться Дмитрий. – Тать поймал меня на клятве, как мальчишку!

– То, что ему сие удалось, – не вина твоя, а беда! – скорбно усмехнулся казак. – Каждый меряет люд своим аршином.

Пока один клянется тем, что ему свято, иной смекает, как сию клятву против него же обратить!

Сей зверь подловил тебя не на жадности или страхе, а на благородстве. Так что я не вправе тебя осуждать…

– Не в осуждении дело! – тряхнул головой Бутурлин. – Теперь мой долг – обезвредить сего зверя! Молю Бога, чтобы он не ушел от возмездия!

– Чутье мне подсказывает, что не уйдет! – улыбнулся своим мыслям казак. – Попомни, сей изверг огребет сполна…

– Прости, я ведь толком не поблагодарил тебя за спасение… – смущеннно потупил взор Дмитрий. – Харальд сказал, что вас привело ко мне твое чутье. Скажи, ты вправду слыхивал глас Божий?

– Глас Божий? – переспросил Газда. – Нет, брат! Это был голос Тура!

Глава 99

– Может, вы мне объясните, Князь, по какому праву ваши люди приволокли меня в Торжище?! – вопросил Флориан сидящего перед ним Князя Черногузского. – Я не тать, а шляхтич, к тому же оруженосец Самборского Воеводы!

– Знаю, знаю… – лениво откликнулся старый нобиль, вороша кочергой угли в камине. – Но все же выбирай слова, юноша!

Тебя не приволокли, а доставили сюда мои вассалы, нашедшие твою милость подле зверски убитого рыцаря и его слуг. Как ты можешь объяснить мне их смерть?

– Я уже все объяснил вашим людям, Князь! – ответил старцу Флориан. – Мне нечего добавить. Пана Рож-Моровского и его слуг порешила дочь татарского вождя Валибея…

– Ты хоть сам разумеешь, что сказал? – нервно рассмеялся старый рыцарь. – Если уж решился лгать, то хотя бы лги правдоподобно!

– Клянусь, я поведал чистую правду! – вспыхнул Флориан. – Вы, Князь, человек опытный в военном деле. Осмотрев тела, вы сами поймете, что Рож-Моровский и его подручные убиты не мной.

Их раны оставлены не саблей, а гибким клинком из тех, что носят персы и другие народы Востока. Да и мне после ранения одолеть троих недругов было бы не по силам!

– Положим! – кивнул юноше пожилой воитель. – Но откуда взялась сарацинка на восточном тракте, и почему она решила за тебя вступиться?

– Потому что шляхтич угрожал ее собственной жизни! – пояснил Князю Флориан. – Пан Рож-Моровский повел себя, как подлый разбойник.

Дабы вернуть утерянное право на наследство, он пожелал расправиться со мной – победителем его брата. А дочь Валибея решил убить, чтобы не оставлять свидетелей сей низости.

К тому же, он принял девицу за моего оруженосца…

– Как такое могло статься? – ястребиные глаза старца широко раскрылись от изумления. – Ужели так трудно отличить девку от парня?!

– Она была в мужском наряде, а волосы прятала под головным убором. Я и сам посчитал ее отроком…

– Положим, – кивнул юноше нобиль, – но сего мало, дабы принять ее за твоего слугу. Ты, верно, что-то не договариваешь!

– Мы ехали по одной дороге, общаясь меж собой…

– Ты и безбожная сарацинка, союзница Султана?! – впился изумленным взором в Флориана Магнат. – О чем же вы могли толковать?

– О разном… – пожал плечами шляхтич. – Девица назвалась гонцом Великого Московского Князя, разыскивающим на землях Унии одного из его подданных. По тому, с какой легкостью она изъяснялась по-русски, ее и впрямь можно было принять за московита.

– И кого же из московских подданных она искала, в наших краях? – насмешливо прищурился старик.

– Не поверите, Князь, но того же, кого ищете вы, – не сдержал горький вздох, Флориан, – боярина Бутурлина!

– Вот как? – привстал с кресла Маршал Всех Сармат. – И зачем татарке нужен Бутурлин? Она с ним в сговоре?

– Да нет же! – поморщился молодой шляхтич, – дочь Валибея хочет ему отомстить за отца, якобы убитого боярином. Но я уверен, что Дмитрий непричастен к его смерти, так же, как и к убийству вашего сына…

– Говори да не заговаривайся, шляхтич!!! – прервал его гневным окриком Князь. – Никто не смеет меня учить, кого мне почитать убийцей сына, а кого – нет!

Рож-Моровский – не лучший рыцарь из сарматской шляхты. За ним водились грязные делишки, посему я могу поверить, что он на тебя напал, желая расплатиться за гибель брата…

Но в историю с татарской княжной, преследующей Бутурлина, мне поверить куда труднее! Скажи, откуда тебе известно, кто она такая и за что мстит московиту? Татарка тебе сама в том призналась?

– Знаю, Князь, вы не верите ни единому моему слову! – печально вздохнул Флориан, – но так все и было! Во время поединка с Рож-Моровским башлык упал ей на плечи, открыв косы.

Видя, что дальше таиться нет смысла, дочь Валибея поведала мне все! Вначале она надеялась с моей помощью разыскать Бутурлина, но узнав, что мы приятели, передумала.

Молвила, что не желает, дабы я страдал от мысли, что привел к другу убийцу…

– Хочешь сказать, что сия безбожница поступила так, как надлежит действовать добрым христианам? – передернулся от возмущения старик. – Что у нехристей есть понятие чести?!

– Как видно, есть! – пошел наперекор Князю оруженосец. – В отличие от Рож-Моровского и его подручных!

– Как ты смеешь сравнивать сию нечисть с Христовыми воинами да еще Сарматами?! – вышел из себя воитель. – Твоя дерзость заслуживает кары!

Он уже собирался отдать жолнежам наказ бросить Флориана в подвал, но в сей миг на пороге светлицы возник взволнованный Янек.

– Вельможный Князь! – с поклоном обратился он к своему суровому господину. – Сталось непредвиденное! К западу от дороги горит болото!

– Как болото? – вперил в него недоуменный взор Князь. – Что за бред ты несешь?!

– Не все болото, мой пан… – срывающимся от волнения голосом вымолвил юный шляхтич. – …Остров на болоте, где скрывались людоеды!

– Что ж, невелика беда! – усмехнулся, обретя спокойствие, старый нобиль. – И какова причина пожара? Сами нелюди не совладали с огнем или им кто помог?

– Я допросил селян, видевших пожар издали! – отчитался перед Владыкой Янек. – Все рады такому известию, однако никто не знает, что за напасть постигла душегубов…

Народ лишь молвит, что сие – божья кара, посланная иродам за их злодеяния…

– Немного же ты смог узнать! – презрительно поморщился старый нобиль. – Впредь с такими докладами ко мне не являйся!

– Есть еще сведения… – продолжил прерванную мысль оруженосец. – Если Вельможный Князь позволит, двое возчиков сказывают, что нелюдей поджог некий московский боярин…

– Опять боярин? – перевел взгляд с Янека на Флориана старик. – Уж не Бутурлин ли это? Надеюсь, Янек, ты препроводил сих бездельников в Торжище?

– Они ждут на крыльце, мой пан! – подобострастно звякнул шпорами юный шляхтич. – Покликать их сюда?

– Ни к чему тащить холопов в господские покои! – надменно скривил губы Князь. – Пусть стоят, где стоят! Я сам выйду на крыльцо…

– И ты, шляхтич, ступай за мной! – обернулся он к Флориану. – Может, что новое узнаешь!

На крыльце острога их уже ждали двое возчиков, одетых в бурые крестьянские армяки. Старший из них, степенный бородач, походил видом на деревенского войта. В его же поджаром спутнике с перевязанным глазом Князь признал бывшего жолнежа.

– Кто будете? – с присущей ему суровостью вопросил задержанных Маршал Всех Сармат. – Отвечайте немедля!

– Я – Авдей, войт из Милицы, Вельможный Князь, – с поклоном ответил Владыке бородач, – а это мой зять, отставной ратник Северин…

– Что ратник, я и сам вижу! – насмешливо прервал его Черногузский. – На холопа не смахивает! Скажи, парень, в каком сражении ты окривел?

– На южной границе, Княже, – ответил Северин, – в той же сече, где пан Тадеуш Крупка сразил знаменем турецкого Пашу…

– Значит, Крупка добыл славу, а ты око утратил! – кивнул ему Князь. – Что ж, так бывает!

Хоть ты и низкого сословия, но воин, а воину не пристало лгать. Скажи начистоту, откуда ты знаешь, что болотных татей поджег московский боярин?

– Так мы встречались с ним в дороге… – начал рассказ Северин, – Авдей поведал ему об извергах, угнездившихся на острове, а боярин сказал, что сему злу нельзя попускать. И пообещал заняться истреблением лиходеев…

– Пообещал, значит! – не сдержал гнева нобиль. – Надо же! Можно подумать, что он местный Воевода, коему до всего есть дело! Что же, сказывай дальше!

– Это все, что мы знаем! – пожал плечами бывший ратник. – Не взыщи, Владыка!

– И вы, наслушавшись похвальбы московита, решили, что пожар на острове – дело его рук? Что за глупцы это мужичье!

– Так ведь пожар на болоте вспыхнул аккурат после нашей встречи, Вельможный Князь… – промолвил, не поднимая глаз, Авдей. – Поневоле закралась мысль, что это боярин расстарался…

– Тьфу на вас, олухи! – брезгливо отвернулся от них старый рыцарь. – Мужицкие домыслы, ничего больше! Зачем только Янек пригнал в Торжище сих баранов! Как можно верить их росказням?!

– Я бы тоже поверил, Князь, – вступил в разговор Флориан, – ибо история, рассказанная ими, звучит правдиво!

– Правдиво? – обратил к нему изумленный взор Черногузский. – Хочешь сказать, что одному человеку под силу то, что не смог сделать местный Воевода с сотней жолнежей?!

– Просто вы не знаете, боярина! – улыбнулся, вспомнив былое, Флориан. – Если кто и мог свершить подобное, то это Бутурлин!

– Хочешь сказать, что он – карающий ангел? – нахмурился Князь.

– Для всякой нечисти – да! – убежденно заявил Флориан. – А вот добрым людям его страшиться нечего. На мирный люд он клинок не поднимет!

– Довольно с меня пустословия! – вышел из себя Магнат. – Ты еще будешь расхваливать при мне убийцу моего сына?

Убирайся прочь со двора, мальчишка! И коли встретишь Бутурлина, передай, что я иду по его следам!

Об одном лишь молю Бога, чтобы татарка, о коей ты рек, не нашла его первой! Право на месть московиту принадлежит мне!

Верните шляхтичу коня, и пусть уезжает восвояси! Его ждет служба!

– Если бы ваши люди, Князь, не сволокли меня силой в Торжище, я бы давно приступил к своим обязанностям! – развел руками Флориан.

– Ты еще здесь?! – заревел Маршал Всех Сармат. – Вон из моих владений!!!

– А что делать с селянами, мой пан? – робко осведомился у Владыки Янек.

– Гони со двора в шею! – яростно тряхнул головой старец. – Чтобы духа их здесь не было!!!

Флориана не пришлось просить дважды. Оседлав коня, он без промедления покинул Торжище и устремился на запад в надежде первым найти и предупредить об опасности Бутурлина.

* * *

– Как такое могло статься? – вопросил жолнежей княжич Радзивил, глядя на недвижимое тело оруженосца. – Я не могу в сие поверить!..

– Его ужалила в шею степная гадюка, – ответил за солдат сопровождавший княжича Демир-Ага. – Обычно в это время года холоднокровные твари спят, но Всевышний подарил нам пару солнечных дней, и они выползли из нор…

Похоже, змея забравшаяся в шатер шляхтича, облюбовала его подушку. Когда он лег почивать, бестия его укусила…

– Вацлав был моей правой рукой, – с каменным лицом вымолвил Радзивил, – а теперь эту руку отрубили!

– Скорблю вместе с тобой! – сочувственно вздохнул турок. – Но скорбь не должна омрачать наш разум. Нужно проверить, нет ли змей в иных шатрах.

Гадюки не живут в одиночку, так что жолнежам нужно тщательно осмотреть палатки. Будет скверно, если сии твари пережалят все войско!..

– Мнишь, такое возможно? – поднял на него настороженный взгляд Владислав.

– Однажды Моему Владыке из-за обилия змей пришлось отложить поход на Персию. Лето выдалось жарким, и вся земля кишела гадами.

Они жалили конские ноги, заползали в шатры, и не было дня, чтобы кто-нибудь из янычар не умирал от змеиного укуса! Но, к счастью, мы не в Персии и нынче не лето!

Тепло продержится недолго. Дней пять, от силы – семь, а после гады вновь впадут до весны в спячку…

– Пять – семь дней тепла? – нервно усмехнулся княжич. – Да за это время они могут пережалить добрую половину войска!

Мне и самому не в радость сознавать, что я могу быть укушен во сне ядовитой тварью! Да и не я один!

Нужно позаботиться о том, чтобы от княжны Корибут не отходила стража, и чтобы в ее шатре всю ночь горел свет!..

– И за что мне такое наказание? – донесся до княжича сзади голос Эвелины.

Обернувшись, Владислав увидал идущую навстречу дочь Корибута. Переполох в стане, вызванный смертью Вацлава, разбудил ее ни свет ни заря, и Эва спешила узнать его причину.

– Это не наказание, княжна, – с поклоном ответил ей Радзивил, – а забота о вас. Видите, что сталось с моим оруженосцем?

– Пресвятая Дева! – не сдержала стон при виде мертвого тела Эвелина. – Бедный Вацлав… Кто его… убил?

– Гадюка… – процедил сквозь зубы Владислав, попирая сапогом зарубленную змею. – Так что меры предосторожности будут отнюдь не лишними, княжна!

Какое-то время вам придется почивать при зажженной светильне. Продлится сие недолго. Через пару дней мы покинем степь, да и холода заставят змей вернуться в норы.

– Так ведь, Демир-Ага?

Посланник Султана подтвердил его слова учтивым кивком головы.

– Но как бы там ни было, вам придется сменить обувь, княжна, – продолжил, глядя на легкие башмачки Эвы, Радзивил. – Ваши туфельки не защитят вас от змеиных укусов. Я велю принести вам сапоги!..

– Видите, княжна, как вас любит Всевышний! – обратился к Эве Демир-Ага, едва княжич удалился. – Он уберег вас от участи сего бедняка!

Не это ли свидетельство того, что Аллах видит вас другом его наместника на земле, Великого Султана?

– Не старайтесь убеждать меня в том, что я должна помочь Порте! – нахмурилась Эвелина. – Змея могла заползти в любой из шатров, но почему-то очутилась в палатке Вацлава!

Не оттого ли сие сталось, что он вас недолюбливал?

– Хотите сказать, что это я положил на подушку Вацлаву змею? – укоризненно покачал головой турок. – Право же, княжна, у вас слишком яркое воображение!

Орел не охотится на мышей, а слуги Султана в моем чине не убивают оруженосцев. Сей малый, верно, не испытывал ко мне добрых чувств, но его неприязнь меня лишь забавляла…

Знайте, заслышав крик ужаленного, я первым вбежал в его шатер и зарубил змею! По-вашему, я сделал сие, дабы она не выдала наш заговор княжичу Владиславу? – Ага непринужденно рассмеялся.

– Боюсь, я не смогу доказать княжичу вашу причастность к гибели Вацлава, – скорбно вздохнула Эвелина, – но вы, Ага, страшный человек…

Ныне княжич вам нужен как союзник, и вы делаете все, дабы казаться ему другом. Но едва Владислав утратит для вас ценность, вы покинете его или же нанесете удар в спину.

Вацлав чуял это и всеми силами пытался уберечь княжича от вашего влияния! Не потому ли змея вползла именно в его шатер?

На какой-то миг Эве почудился в глазах чужеземца страх, но опытный лазутчик тотчас скрыл его под улыбкой.

– Вы не только красивы, но и умны, княжна! – произнес он, качая головой. – Но, боюсь, ум не доставит вам счастья!

Один мудрец сказал: «знание умножает скорбь». А вы, княжна, с вашими догадками будете вечно скорбеть!

В каждом человеке вам видится враг, во всяком деянии другого вы ищете тайный умысел и коварство!

Такая жизнь безотрадна, но вы сами ее выбрали, и я не могу вас за это осуждать! Если желаете, мы вместе пойдем к княжичу и расскажем ему о ваших подозрениях?

Но, боюсь, Владислав не станет вас слушать. Он жаждет больших свершений и не заботится о доле мелких людишек, вроде почившего вассала. Ибо, когда идешь к величию, перестаешь замечать червей, копошащихся у тебя под ногами.

Ты их переступаешь или же давишь, по обстоятельствам. Союз с Портой выгоден Радзивилу, и он не станет со мной ссориться из-за смерти какого-то оруженосца.

Княжич переступит его, как переступил уже многих на своем пути! Так стоит ли, княжна, понапрасну тратить силы?

Учтиво поклонившись Эве, посланник Султана зашагал прочь.

«Не может быть, чтобы Владислав остался глух к моим словам! – кусая от досады губы, подумала девушка. – Я должна открыть ему глаза на то, какое чудовище он пригрел на груди!

Если не скорбь по Вацлаву, то хотя бы опасение за свою жизнь должно заставить его разорвать союз с убийцей!»

Подумав так, Эва решительно двинулась к шатру Радзивила.

Однако переговорить с княжичем ей не удалось. Отдав слугам распоряжение о похоронах Вацлава, он уединился в шатре с Демир-Агой, дабы обсудить замысел наступления на Польшу.

Жолнеж, занявший должность покойного оруженосца, вежливо, но твердо настоял на том, чтобы княжна нанесла визит его пану позднее, когда закончится военный совет.

Но и после совета ее к княжичу не допустили. Дозорным в степи повстречался путник, жаждущий встречи с Радзивилом, и Владислав велел доставить гостя к нему в шатер.

Глядя на незнакомца, княжич испытывал чувства, подобные тем, что посещали его во время охоты на крупного зверя. Весь облик гостя дышал грозной силой, сочетавшей в себе медвежью мощь и упорство дикого вепря.

Высокий рост и могучее сложение приезжего говорили о его незаурядной силе, а колючий взляд серых глаз – о жестком и неуступчивом нраве.

Голова исполина была наголо выбрита, зато огненно рыжая борода, казалось, вовсе не знала бритвы. Плащ из медвежьих шкур покрывал доспехи русской ковки. Русским был и говор непрошеного гостя.

Хотя дозорные его разоружили, однако не спешили оставлять наедине с княжичем, продолжая зорко следить за каждым движением незнакомца.

– Кто ты и зачем искал встречи со мной? – властно вопросил его Раздивил. – Если ты здесь для того, чтобы вести переговоры от имени Москвы, то оставь надежды!

Заняв Литовский Трон, я, конечно же, приму послов Московии, однако ныне заниматься дипломатией мне недосуг!

– Я пришел, княжич, дабы вести переговоры от себя самого! – улыбнулся, кланяясь в пояс Радзивилу, гость. – Умелые воины всегда в цене, посему я решил поступить к тебе на службу…

– На службу? – переспросил уязвленый его дерзостью княжич. – С чего ты взял, что я нуждаюсь в твоих услугах?

– Потому что я лучший в своем деле! – оскалил крепкие зубы здоровяк. – Хочешь – испытай меня!

Радзивил и впрямь нуждался в опытных воинах, но он не терпел наглецов, а приезжему наглости было не занимать. Бородач нуждался в уроке хороших манер, и Владислав решил не отказывать в нем гостю.

– Что ж, ты сам пожелал сего! – с ледяной улыбкой произнес наследник Магната. – Я велю своим людям выгнать тебя из шатра. Устоишь на ногах – твое счастье, не устоишь – не взыщи! Быть тебе битым!

– Твоя воля, княжич! – насмешливо сморщил нос богатырь. – Мне не привыкать! Поглядим, так ли сильны литовские жолнежи, как о них бают!

Шагнув к незнакомцу, двое солдат попытались завернуть ему руки за спину, но сделать сие оказалось непросто. Вырвавшись из их объятий, здоровяк обхватил жолнежей за шеи и что силы столкнул лбами.

Доспехи уберегли воинов от смерти, но удар был настолько сильным, что они оба повалились навзничь без сознания.

Третий жолнеж, напавший на пришельца сзади, был переброшен им через плечо, словно куль с соломой, а обнаживший меч четвертый – повержен ударом ноги в грудь.

– Что скажешь, княжич? – с победной улыбкой осведомился пришелец у Радзивила. – Достоин я быть подле тебя?

– То, что ты одолел моих солдат, еще ни о чем не говорит! –

с трудом вымолвил, глядя на поверженных воинов, княжич. – Мало быть добрым бойцом!

Ты еще должен доказать мне свою преданность! Я хочу увериться, что, оказавшись со мной наедине, ты не посягнешь на мою жизнь!

– А что мне мешает свершить сие нынче? – радостно оскалился исполин. – Поверь, княжич, желай я твоей смерти, ты бы уже был мертв! Или же хочешь испытать меня сам?