Текст книги "Идя сквозь огонь (СИ)"
Автор книги: Владимир Зарвин
Жанр:
Исторические приключения
сообщить о нарушении
Текущая страница: 37 (всего у книги 69 страниц)
Глава 63
С мгновения, когда Ловчий упустил княжну во время битвы у лесного озера, его не покидало желание вновь отыскать беглянку.
Другой, разумея безнадежность сего предприятия, отказался бы от погони, но Ловчий был не таков. Без малого неделю он двигался по следам Ольгерда и княжны, отыскивая тропы, по которым рыцарь вел свою подопечную к Самбору.
За это время надежда изловить девушку в его сознании не раз сменялась горьким отчаянием. Трижды он подбирался к ней так близко, что, казалось, протянув руку, сможет завладеть желанной добычей.
Но всякий раз судьба вмешивалась в его планы, препятствуя похищению княжны. В первый раз Ловчему помешало сделать сие нападение лесных татей на королевский отряд. Во второй – стычка с какими-то бродягами, посчитавшими его легкой добычей.
Охотник разделался с ними без особых усилий, но при этом потерял время, необходимое ему, чтобы настичь беглецов. Однако судьба припасла для похитителя еще один удар.
В последний раз он нагнал княжну и ее паладина поутру на опушке леса. Ловчий целился из лука в спину Ольгерда, когда разбойники вновь вспугнули его добычу, заставив рыцаря гнать лошадь с двумя седоками на спине во весь опор к замку.
Тогда в сердцах наемник швырнул о землю лук и разразился проклятиями. Но надежда выкрасть княжну и доставить ее за кошель золотых Радзивилу в сердце охотника не умерла…
Вторые сутки бродил он вокруг Самбора, выискивая способ, позволивший бы ему подобраться к дочери Корибута.
Проникнуть в замок было не столь уж трудно. Ловчий мог забросить на крепостную стену крюк с веревкой и взобраться по ней наверх или отыскать двери подземного хода, ведущие в сердце Самборской твердыни.
Куда сложнее было похитить княжну из Самбора. Для этого Ловчему пришлось бы притвориться ее другом, желающим вызволить наследницу Корибута из плена. Он уже продумывал, как это сделать, но поляки поспешным наступлением на замок сломали все его планы.
В голове наемника созрел новый замысел, как завладеть княжной. Ему нужно было переодеться в польского жолнежа и вместе со штурмующими войти в острог. Это было проще всего.
В польском лагере еще оставались солдаты, не успевшие вступить в битву. Оглушив какого-нибудь зазевавшегося жолнежа, Ловчий смог бы оттащить его в кусты и позаимствовать доспехи.
Он уже выбрал жертву, но судьба сделала ему подарок, на коий охотник даже не рассчитывал. Наблюдая из кустов за крепостью, он заметил движение на замковой стене.
Похоже, там шла ожесточенная схватка, но кто и с кем дрался, Ловчий так и не смог понять. Однако то, что он увидел спустя мгновение, заставило его сердце биться втрое быстрее.
Над стеной, в том месте, где шло побоище, возвышалась лебедка с подвешенной на канате бадьей. После недолгой возни вокруг нее бадья устремилась вниз.
Ловчий не поверил своим глазам, узрев в ней женскую фигурку. На какое-то мгновение ему даже почудилось, что он бредит, принимая желаемое за действительное.
Но сомнений быть не могло. В спустившейся со стены девушке охотник без труда узнал княжну Корибут. Медлить было нельзя. Возблагодарив Господа за его милость, он устремился к добыче.
Догнать ее конному наемнику не составило труда, тем паче, что девушка, подвернув ногу, хромала. Настигнув беглянку, Ловчий оторвал ее от земли и, усадив перед собой на холку лошади, силой влил в рот дурманящее зелье.
С минуту княжна отчаянно сопротивлялась своему похитителю, но затем стихла под действием снадобья. Прежде чем охотника и девушку заметили поляки, он развернул коня, и стремглав помчался к лесу. О такой удаче Ловчий мог, лишь мечтать.
* * *
– Потерпи, брат, недолго осталось! – увещевал Бутурлина Газда. – Вот-вот достигнем польского стана. Наверняка у лекарей, что выхаживают Королевича, для тебя найдется противоядие!
Едва ли Дмитрий расслышал его слова. Когда казак нашел побратима, тот пребывал в состоянии между жизнью и смертью. Увидев его на земле без чувств, недвижимого, Газда сразу уразумел, что сталось с его другом. Об этом свидетельствовало пятно крови, расплывшееся по кольчуге московита, и сломанный немецкий меч, покрытый маслянистым налетом. Чуть поодаль лежала голова тевтонца, отделенная от тела мастерским ударом.
Дмитрию удалось покарать Слугу Ордена за его злодеяния, но коварный тевтонец успел уколоть боярина отравленным клинком. Казак не знал, сколько времени осталось жить его другу, но изо всех сил надеялся, что успеет вовремя довезти его до лагеря, где раненому окажут помощь.
Положив боярина поперек седла, он направил коня через чащу, сокращая путь. На счету было каждое мгновение. Но уже на середине пути Дмитрий сдавленно захрипел. Тело его вдруг изогнулось в чудовищном спазме и, соскользнув с холки коня, забилось в судорогах.
Впервые Газда чувствовал себя столь жалким и беспомощным. Он не знал, как спасти приятеля или чем облегчить его муки. На глаза казака навернулись слезы.
– Господи, сделай что-нибудь! – в отчаянии возопил он, обращаясь к Небу. – Не дай погибнуть твоему верному рабу!..
– Чего орешь посреди леса? – раздался у него за спиной негромкий мужской голос. – От твоего крика, листья на деревьях вянут!
Газда обернулся к говорящему, на ходу выхватывая из ножен саблю. В трех шагах от него стоял долговязый худой человек, закутанный в бурый плащ. Из-под капюшена, на казака смотрели глубоко посаженные серые глаза.
– Кто будешь?! – дрожа от волнения, вопросил незнакомца Петр.
– Знахарь местный, – ответил тот, не страшась обнаженного клинка Газды, – хожу вот по лесу, травы собираю!
Лишь сейчас Газда заметил на поясе собеседника вместительную сумку, из которой выглядывали листья и корешки сорванных растений.
– Знахарь?.. – эхом отозвался изумленный казак. – Скажи, можно ли помочь моему другу? Клянусь, коли спасешь ему жизнь, отдам тебе все, чем владею: деньги, коня, оружие!
– А что с твоим другом? – вопросил его лесной врачеватель. – Падучая напала?
– Какое там! – с болью выдохнул Газда. – Ранили отравленным клинком. С лиходеем, сотворившим сие, мой друг рассчитался, но сам ныне борется за жизнь…
Что за яд небывалый, от коего по телу идут такие корчи?
– Небывалый, молвишь? – хмуро усмехнулся знахарь, глядя на судороги Бутурлина. – Еще какой бывалый! Помнится, я сам…
– Так что, сможешь исцелить или как? – оборвал его, сурово хмурясь, Петр. – Говори без промедления!
– Не обещаю, что выйдет, – пожал плечами лесовик, – однако попробовать – не грех. Давай перенесем раненого в мою пещеру, мне там будет сподручнее врачевать!
– Исполню все, что скажешь! – с готовностью заявил Газда, укладывая боярина на седло. – Показывай дорогу!..
Глава 64
– Ну вот, ваши скитания завершились! – с какой-то особой торжественностью произнес Медведь, выведя Ванду и Орешникова на опушку Старого Бора. – Не знаю, свидемся ли вновь. Посему возьми, боярин, на память. Мне в них нет прока, а тебе могут пригодиться!
Сняв с плеча котомку, он извлек из нее старые гусли и протянул их Орешникову.
– Вот это подарок! – с радостным изумлением молвил московит, приняв подношение охотника. – Дай Бог здоровья тебе, Прокопий, и твоей родне!
– Ты много лучше, чем я думала вначале! – произнесла Ванда, стыдясь поднять глаза на зверолова. – Прости, что назвала тебя шутом!
– Ладно, панна! – усмехнулся в усы Медведь. – Шут – не вор и не разбойник. Переживу как-нибудь! Не поминайте лихом!
– Какое там лихо! Добром помнить будем! – улыбнулся Орешников. – Надеюсь, еще повстречаемся!
– Пусть пребудет с вами Господь! – лесной житель скрылся в чаще, помахав им на прощание рукой.
– Ну что, пойдем к Самбору? – обернулся к Ванде боярин.
– Пойдем! – кивнула она, готовая следовать за своим спутником хоть на край света. – Нам и трудов немного. Вот он, Самбор!
В совершенстве зная лес, Медведь вывел путников к замку самой короткой дорогой, и теперь старая крепость предстала перед их глазами во всем своем величии.
Но едва ли картина, открывшаяся взорам Ванды и московита, доставила им радость. Вокруг Самбора кипела битва. Стены замка тонули в едком пороховом дыму, грохот канонады эхом разносился над равниной, оповещая всех о скором падении северной твердыни.
– Сдается мне, у поляков дела идут как надо! – промолвил Орешников, издали наблюдая за суетой у замковых ворот. – Еще немного усилий, и они овладеют Самбором!
– Жаль только, что им приходится разрушать свою же крепость! – грустно вздохнула Ванда. – Нелегко будет ее отстроить…
Девушка вскрикнула, не успев договорить. Прямо на путников от края леса несся всадник без головы. При виде его боярин выхватил из ножен саблю, однако незнакомец отнюдь не собирался на них нападать.
При виде возникших на пути людей его лошадь свернула в чащу, но вскоре остановилась, зацепившись поводьями за сучья ближайшего дерева.
– Что за диво? – изумленно прошептала, не веря своим глазам, Ванда.
– Поглядим! – держа клинок наготове, Орешников двинулся к запутавшемуся в зарослях коню. Ванда последовала за ним.
Подойдя к безголовому всаднику, боярин и девушка облегченно вздохнули. Зрелище, представшее их глазам, не содержало в себе ничего колдовского. Сидящий на коне мертвец был пристегнут к седлу особой цепочкой, удерживавшей его на конской спине.
– Ты такое когда-нибудь видел? – изумленно вопросила своего спутника Ванда.
– Обезглавленных не раз приходилось, – пожал плечами Орешников, – но чтобы привязанных к седлу…
– Кто бы это мог быть?
– Даже не знаю… – боярин и сам был ошарашен встречей с дивным верховым не меньше ее. – Судя по рыцарским шпорам, какая-то важная птица…
Нужно поглядеть, что в суме у покойника! – подойдя вплотную к мертвецу, Орешников расстегнул сумку у него на поясе и, пошарив в ней, извлек на свет грамоту, свернутую в тугую трубку.
Московит развернул ее и пробежал глазами в надежде понять, содержимое свитка.
– Эге, да тут писано по-немецки! – обернулся он к Ванде. – Да как убористо! Весь лист в письменах, чистого места не осталось!
– И ты можешь прочесть? – глаза Ванды загорелись детским любопытством.
– А то как же! – кивнул ей боярин. – Когда с юных лет ездишь с посольствами ко дворам иноземных Владык, поневоле освоишь чужую речь.
Хотя большой радости читать подобные грамоты нет. Здесь указаны все способы, коими можно умертвить Польского Короля…
– Короля?! – не поверила услышенному Ванда. – И кто же осмелится на такое?..
– Как видишь, смельчак нашелся, – грустно вздохнул московит, – тот, кто снес ему голову, оказал вашей Державе неоценимую услугу!..
– А что, если сей враг – не один? – подняла на боярина встревоженный взор Ванда. – Из всего видно, что это – гонец, везущий замысел убийства Государя изменнику в его окружении!
– Похоже на то, – согласился с девушкой Орешников, – и если гонец не доберется до предателя, его хозяева пошлют следом другого. Нужно известить Короля, что объявились силы, желающие ему смерти…
– И кто же оповестит Государя? – вопросила боярина Ванда.
– Есть у меня на примете один воин, коему нет равных в храбрости и смекалке! – улыбнулся, окидывая взором ладную фигурку девушки, Орешников. – А я ему помогу. Так и надежнее будет, да и вдвоем в дороге веселее!
* * *
Сознание вернулось к Надире лишь поздней ночью. Подняв глаза, она увидела в небе бледный лунный серп, висящий как раз над ее узилищем.
Голова девушки немилосердно болела, разбитая в кровь дубиной недавнего подручного. Вспомнив о нем, Надира застонала от ярости. Как она могла довериться пройдохе, вобравшему в себя худшие из черт неверных?!
Мерзкий молокосос отнял у дочери Валибея все ее имущество: деньги, оружие, коня. Проклиная свою доверчивость, Надира дала обет найти негодяя и отомстить ему за вероломство.
Но девушке еще нужно было выбраться из ямы, а рядом не было никого, кто бы бросил ей веревку. Из оружия у Надиры оставались лишь два метательных ножа, спрятанные за голенищами сапог и потому не найденные Соплей.
Едва ли они годились для рытья земли, но выбора у Надиры не было. Желая поскорее выбраться из западни, она вновь стала с остервенением вонзать их в глинистые стены, прокладывая себе дорогу наверх.
Вскоре один из клинков сломался, наткнувшись на камень, но другой уцелел и помог мстительнице выбраться на свободу. Лежа на сырой земле у края узилища, она тяжело дышала, не веря в свое спасение.
Однако радоваться было рано. Надира вздрогнула, когда за спиной у нее раздалось громкое рычание. Забыв об усталости, она вскочила на ноги и обернулась в сторону, откуда донесся звук.
Ее худшие опасения оправдались. В нескольких шагах от девушки стоял огромный мохнатый волк. Глаза его во мраке горели красноватым огнем, из пасти доносился голодный рык.
Похоже, обходя свои владения, хищник нежданно встретил добычу и теперь собирался полакомиться ею. Еще с детства Надира слыхивала, что волки в одиночку не нападают на людей, особенно летом, когда леса изобилуют добычей.
Но этот зверь был не такой, как остальные, а может, Надиру угораздило встретить хищника, отдающего предпочтение человеческому мясу? Как бы там ни было, волк явно готовился покончить с незваной гостьей.
Сердце Надиры, казалось, замерло в груди, боясь выдать биением страх перед хищником. Рука до боли в пальцах сжала рукоять единственного ножа, уравнивающего ее шансы на выживание в схватке со зверем.
Голод лесного обитателя пересилил в нем осторожность. Подобравшись всем телом, он выжидал миг, чтобы броситься на жертву. Человек и хищник встретились взглядами, и дочь Валибея осознала, кем на самом деле было чудище, принявшее облик лесного зверя. У волка были глаза Бутурлина!
– Я знала, что ты – оборотень!.. – произнесла она, обращаясь к своему врагу. – Ни одному из рожденных человеком не удалось бы избежать расставленных мной ловушек! Но это даже лучше, что мы встретились лицом к лицу! Я бросаю тебе вызов, подлый нелюдь!
Глаза волколака полыхнули злобным огнем, и Надире почудилось, что она слышит его злорадный смех. Но понять, так ли это или сие ей кажется, девушка не успела. Спустя мгновение, зверь оскалил клыки и длинным прыжком устремился к добыче.
Воинственный женский клич и рычание хищника слились под сводами ночного леса, вселяя ужас во все живое. Дочь Степного Владыки приняла бой.
КОНЕЦ ВТОРОЙ ЧАСТИ
Превратности судьбы вновь помешали встрече Дмитрия Бутурлина с возлюбленной. Находясь совсем рядом друг от друга, боярин и Эвелина вновь разминулись, чтобы еще раз испытать на прочность, связавшее их некогда чувство.
Сколько невзгод предстоит преодолеть героям на пути к счастью, сколько новых врагов и друзей встретить, прежде чем они смогут взглянуть в любимые глаза?
Об этом вы узнаете в третьей части романа, которая называется: ИСКУПЛЕНИЕ
Часть третья. ИСКУПЛЕНИЕ
Глава 65
Ральф Бродериксен вознес Богу благодарственную молитву, славя его за свое спасение из рук московской стражи. То, что ему удалось вырваться невредимым из Столицы Великого Княжества, можно было объяснить лишь Господним Чудом.
Преследуемый Бутурлиным и его подручными, швед воспользовался для бегства первой попавшейся ему лошадью. По воле Вседержителя она принадлежала княжескому гонцу, кутившему в это время с друзьями в кабаке.
Сие обстоятельство сыграло главную роль в спасении лазутчика. В привязанной к седлу котомке вестового хранился его парадный кафтан с золочеными галунами, по коим можно было издали опознать слугу Московского Владыки.
Пренебречь таким подарком судьбы было бы непростительной глупостью, а Бродериксен себя глупцом не считал. Нарядившись в платье гонца, он подъехал к запертым городским воротам и потребовал у стражи дать проезд личному слуге Государя.
Городовые ратники, получившие наказ никого не выпускать за пределы города, вначале усомнились в его праве покидать Столицу. Но кафтан княжеского вестового вкупе с уверенностью шведа, обратившегося к ним на московской речи, сделал свое дело, побудив стражей отворить перед гонцом ворота.
Когда воины уразумели свою ошибку, было уже поздно. Лазутчик скрылся в подмосковных лесах, и снаряженная за ним погоня вернулась ни с чем…
Однако в главном деле, ради коего Ральф прибыл на Москву, его постигла неудача, и это не на шутку тревожило королевского шпиона.
Почему Господь, милостиво позволивший Бродериксену уйти от расправы, не дал ему застрелить Московского Владыку? Разве Царю Небесному не угодна смерть схизматика, вознамерившегося вести еретические силы в битву с истинно христианским миром?
Впрочем, поразмыслив, швед сумел найти объяснение дивному промыслу Вседержителя. Поскольку прежние замыслы Ральфа осуществлялись без сучка и задоринки, он решил, что Небо на сей раз посылает ему испытание.
«До сих пор мне все давалось слишком легко, – сказал сам себе лазутчик, – видимо, Господу сие пришлось не по нраву, и он решил дать мне урок.
Что ж, если Создатель ждет от меня подвига, я не разочарую его. Великий Князь пожалеет о том, что его не сразила моя пуля!»
В голове Ральфа начал зреть новый замысел уничтожения Московского Государя. Отныне его путь лежал на север, где он надеялся обзавестись союзниками. Не привыкший отступать перед трудностями, Бродериксен вновь готовился к борьбе.
* * *
Ловчий облегченно вздохнул, когда впереди из-за леса показались башни замка Радзивилов. Уже третьи сутки он с похищенной княжной продвигался на запад, в сторону владений одного из могущественнейших родов Литвы.
Дело было не из легких. Все это время ему приходилось везти пленницу, посадив её впереди себя на лошадиную холку и привязав к груди ремнями.
За два дня пути девушка, одурманенная сонным снадобьем, ни разу не приходила в себя. Но иногда княжна начинала стонать во сне, веки ее подрагивали, и казалось, что она вот-вот проснется.
Ловчего это отнюдь не радовало. Вернись к дочери Корибута сознание, она бы воспротивилась усилиям охотника доставить ее в цитадель Радзивилов, и тогда бы похитителю вновь пришлось силой опаивать ее сонным зельем.
Сего ему не хотелось. Дурманящее снадобье нельзя было принимать часто. От этого вызванный им сон становился столь глубоким, что жертву не всегда удавалось вернуть к жизни.
Зная о таком свойстве зелья, Ловчий по пути до замка ни разу больше не вливал его в уста княжны.
Риск похитителя был вознагражден сторицей. Когда он передал спящую Эву распорядителю замка Магнатов, она подавала первые признаки пробуждения, а это значило, что охотник не ошибся в расчетах.
Шляхтич Винцент Калюжа, служивший мажордомом у Радзивилов, выдал ему за труды обещанный кошель серебра, получив коий, Ловчий решил отдохнуть в замке несколько дней, прежде чем скрыться в неведомых далях.
Распорядитель же поместья отправил к молодому сюзерену гонца с вестью о том, что похищение прошло успешно. Однако мажордома не покидала тревога. До владений Радзивилов уже докатились слухи о смерти старого Князя и о том, что над его сыном тяготит обвинениение в измене Ягеллонам.
Сие значило, что в любой миг Наследник Престола и Королева могли двинуть к границам Ордината войска, дабы начать войну против мятежного рода. Не трудно было догадаться, какими бедами это грозило самому Калюже и прочим вассалам Радзивилов.
Беспокоило шляхтича и другое. В замке, куда Ловчий доставил Эвелину, проживала также высланная отцом из Кракова сестра молодого княжича – Барбара. Из письма Владислава Калюжа знал о ее неприязни к дочери Корибута и мысленно готовился к их неизбежному противостоянию.
Шляхтич не желал ссориться со своей госпожой, но еще больше страшился гнева наследника Радзивилов. Его всерьез заботила мысль о том, как не впасть в немилость у обоих покровителей.
Мажордом страшился прогадать…
Глава 66
Эвелина впервые видела столь чистый, красивый город. Здесь напрочь отсутствовали грязь и сор, широкие улицы были словно вымыты, а стены домов отсвечивали свежей краской приятных мягких оттенков.
Но еще больше поразили княжну обитатели сего дивного места.
Облик горожан дышал молодостью и красотой, среди них не встречались нищие и калеки, без коих немыслимы были старые европейские города.
Одетые в светлые наряды, горожане чинно прогуливались по улицам, и Эва то и дело ловила их приветливые взоры.
Ее не покидало предчувствие, что она непременно встретит здесь родителей и старшего брата, верную служанку Магду, коей некогда доверяла свои детские тайны. Все эти люди, умершие или убитые, нашли себе пристанище в чудесном городе, где не было потерь и страданий, где каждый был счастлив и любим.
Но первая же встреча в благостном мире принесла Эвелине боль. Девушка невольно вздрогнула, увидев идущего ей навстречу Ольгерда.
– Здравствуй, Эва! – с улыбкой произнес рыцарь, обняв за плечи княжну. – Помнишь, я рек о граде любви, где все будут в равной чести и где каждый обретет радость бытия?
Так вот, я нашел его! Здесь нет чванства и унижения, здесь ценятся лишь милосердие да готовность помогать ближним!
– Значит, ты погиб?.. – вымолвила Эвелина, с грустью глядя в глаза своего преданного друга.
– Нет! – рассмеялся он. – Напротив, обрел бессмертие!
– Выходит, и я тоже? – печально улыбнулась княжна.
– Нет, ты здесь лишь в гостях! – успокоил ее Ольгерд. – Отдохни с дороги, осмотрись. А я сделаю все, чтобы ты познала красоту моего мира!..
Эвелина охнула от изумления, не дав ему договорить.
На противоположной стороне улицы она увидела Бутурлина. Дмитрий стоял перед ней, одетый в легкую белоснежную ферязь. На щеках его отсутствовали следы оспы, и сам он, казалось, был выше и стройнее, чем в своей земной жизни.
Но во взгляде его притаилась боль. Казалось, боярин не ждал встречи с возлюбленной в царстве мертвых…
– Господи, как он здесь оказался? – прошептала княжна, не веря своим глазам. – Ольгерд, скажи, Дмитрий здесь тоже гость или?!..
Она замерла, не смея закончить страшную мысль.
– Не бойся, Эва, – успокоил ее Ольгерд, – сегодня вы оба мои гости! Когда-нибудь вы и впрямь станете жителями сего мира, но сперва проживете долгую жизнь в своем.
Примите как Божье благословение то, что он дал вам увидеть юдоль, ждущую вас за гранью вечности. И будьте счастливы!
Эвелина хотела что-то ответить другу, но резкая боль, пронзившая ее ногу, вырвала девушку из царства грез, возвращая в бренный мир.
Вскрикнув, княжна открыла глаза. Она покоилась на широком ложе в горнице со сводчатым потолком и забранными решеткой окнами.
В изножье ее кровати сидела сухонькая старушка со сморщенным, как печеное яблоко, лицом. Она бережно втирала в распухшую щиколотку княжны какую-то мазь.
– Простите, панна, что причинила вам боль, – с поклоном обратилась старушка к Эвелине, – но иного выхода не было. Я должна была вправить вывих…
– Где я? – с трудом вымолвила Эва, озираясь по сторонам. – Что это за место?
– Считайте, госпожа, что ваши мытарства позади! – поспешила утешить ее знахарка. – Вы находитесь в замке, вельможного Князя Радзивила.
– Радзивила? – не поверила своим ушам княжна. – Но я же была в Самборе! Как я могла здесь очутиться?
– Пути Господни неисповедимы! – старушка достала из поясной сумки бинт и туго спеленала им ногу девушки. – Вас доставил в замок человек княжича Владислава, некий Ловчий. Знаете такого?
Из глубин памяти Эвы выплыло смуглое горбоносое лицо похитителя, влившего ей в рот обжигающую жидкость. Она вспомнила свой побег из Самбора, отчаянную попытку Ольгерда спасти ее ценой собственной жизни. Если Эва зрела во сне истину, он был мертв. Сердце девушки сжалось от боли…
…Не веря до конца в реальность происходящего, княжна попыталась встать, но тут же ощутила скованность в пояснице.
Сквозь ткань платья проступил обрис дивного сооружения из металла, охватывавшего низ ее живота и бедра.
– Что это? – изумленно вопросила она знахарку. – Зачем на меня надели сие?
– Для того, чтобы вы, панна, не страшились за свою девичью честь, – пояснила ей служанка Радзивилов, – времена ныне смутные. Посему мы позаботились, чтобы вы при любых испытаниях сохранили для своего суженого невинность!..
– Для какого еще суженого? – обмерла от слов знахарки Эвелина.
– Для вельможного княжича Радзивила! – лукаво улыбнулась, открыв темные беззубые десны, старуха. – Для кого же еще? Замок на поясе верности застегнут руками, а вот отпереть его сможет лишь обладатель ключа! У княжича такой ключик имеется, а всем прочим доступ к вашему лону заказан!
– Это княжич повелел надеть на меня пояс верности? – едва не задохнулась от возмущения Эва. – Да как он смеет?!..
– Владыки мира многое смеют! – еще шире улыбнулась знахарка, с поклонами отступая к двери. – Вы не тужите, панна!
Многие девицы грезят очутиться на вашем месте, так стоит ли роптать на судьбу?
Выскользнув в коридор, она проворно затворила за собой дверь. Гулко лязгнул засов, отделив княжну от внешнего мира.
– Господи, помоги мне бежать отсюда! – прошептала Эва, с трудом придя в себя от пережитого. – Ужели я вырвалась из рук мятежников лишь для того, чтобы оказаться в руках негодяев?!
Ответом ей была хмурая тишина твердыни Радзивилов.
* * *
– С возвращением тебя, брат! – благоговейно произнес Газда, видя, что Бутурлин открыл глаза. – Ты и помыслить не можешь, как я рад вновь тебя видеть!
Туманным взором Дмитрий обвел глинистые своды пещерки, затем остановил взгляд на склонившихся над ним лицах. Одно из лиц принадлежало его побратиму-казаку, другое тоже казалось знакомым, хотя боярин не мог припомнить, где встречался с его обладателем.
– Надо же, три дня тебя носило между жизнью и смертью! – продолжал изливать свою радость Газда. – Я уже не чаял с тобой свидеться, думал сыскать священника, дабы он помолился за упокой твоей души…
За то, что жив, будь благодарен, ему! – Петр кивнул в сторону долговязого бородача, растирающего в ступке сушеные коренья. – Его усилия возвратили тебя миру!
– Не скажу, что сие было, легко, – вступил в разговор бородач, – однако я не свершил ничего такого, на что бы не был способен иной лекарь…
– Это он от скромности так молвит, – усмехнулся Газда, – а сам три ночи подряд. глаз не сомкнул, меняя тебе повязки да вливая в уста целительный отвар. Я утратил веру в твое спасение, а он все боролся с хворью, не давал ей тебя унести…
– По-иному боярина нельзя было вырвать из лап смерти, – пояснил причину своего упорства спаситель Дмитрия, – когда сия отрава попадает в кровь, нужно сразу же принять противоядие, а иначе ее действие не остановишь…
Благодарите Господа за то, что послал меня вам навстречу. Промедли мы еще немного, мои отвары были бы бессильны что-либо изменить!
Нежданно для себя самого Дмитрий вспомнил, откуда знает обитателя глинистого схрона. Полгода назад они встречались на постоялом дворе в ту роковую ночь, когда от рук Волкича погибли Тур и Чуприна. Тогда худой лысеющий муж, крепко налегавший на костыль, был хозяином странноприимного заведения.
После кровавых событий той ночи он бесследно исчез, устроив поджог собственного жилища. Дмитрий до сих пор не мог забыть буйства пламени, взметнувшегося над строениями постоялого двора.
Но как он здесь очутился? Неужто полгода жил в чащобе, питаясь дарами леса и коротая дни в холодном, необустроенном схроне? Ответа на эти вопросы у московита не было.
– Благодарю тебя за спасение, добрый человек! – с трудом вымолвил Бутурлин.
– Тогда поблагодари еще раз, – усмехнулся хозяин пристанища, – ибо я спасал тебя уже дважды!
– Когда же сие сталось впервые? – вопросил его Дмитрий.
– Полгода назад на постоялом дворе, – ответил знахарь, бросив в казанок с водой истолченные коренья. – К чему притворяться, что мы не знакомы? Я вот сразу же узнал тебя, боярин. Да и ты меня, судя по глазам, тоже…
– Да, я помню тебя, – честно признался, московит, – ты был хозяином постоялого двора. Но от какой напасти ты меня спас?
– Так же, как и на сей раз, от яда. Ты, верно, догадался, что я тогда пособничал фон Веллю? Так вот, он дал мне наказ тебя отравить. А я отказал ему в сем, сказав, что яд потеряет силу, смешавшись с сонным зельем, кое вы все уже успели принять…
– Сонное зелье? – переспросил знахаря Газда. – Так это ты наслал сон на нас и на ляхов Воеводы?
– Ну, а кто же еще! – развел руками хозяин схрона. – Кому бы еще такая работенка была под силу? Тевтонец возжелал, чтобы пойманный вами тать обрел волю, вот я и опоил всех вас снотворным, дабы вы ему не мешали…
– Значит, это ты развязал Волка? – грозно сдвинул брови к переносице казак. – Из-за тебя погиб Тур?
– Волка избавил от пут ваш прятель с рыжей прядью, – холодно усмехнулся знахарь, – за то и получил благодарность.
А к смерти второго из ваших друзей я непричастен. Сам не ведаю, отчего он пробудился той ночью. Видно, не взяло его сонное снадобье…
С яростным ревом Газда рванул из ножен клинок. Отпрыгнув с невероятной для хромца ловкостью к стене пещеры, бородач выхватил из-под плаща тесак. Он был готов защищаться.
В мгновение Дмитрий понял, что сейчас свершится непоправимое. Невероятным усилием оторвавшись от ложа, он встал между противниками, не давая им сойтись в поединке.
– Стойте! – выкрикнул он, разделяя руками готовых к схватке знахаря и казака. – Ваша смерть никому не принесет добра!
– Он погубил Тура! – задыхаясь от гнева, прохрипел Газда.
– Зато другого приятеля спас! – хмуро усмехнулся бородач. – Коротка же у тебя память, коли ты так скоро забыл сие! Помнишь, как сам рек, что готов отдать все, чем владеешь, за спасение друга?
– Ничего я не забыл! – огрызнулся Газда. – За то, что ты исцелил Дмитрия, я и впрямь поделюсь с тобой последним добром!
Но и смерть Тура прощать не намерен! Ты умрешь, лиходей!
– Ну и зачем мне твое добро, если я умру? – презрительно фыркнул хозяин схрона. – Ты, верно, с головой не дружишь, степняк!
– Пусть так! – яростно тряхнул чубом Газда. – У тебя вовсе не будет головы!
– Остановитесь оба! – Дмитрий, едва державшийся на ногах, страшился вновь потерять сознание. – Кому и что вы докажете, убив друг друга?
– Остуди свой пыл! – обернулся он к Газде. – Гнев – плохой советчик, Петр! Сей человек мог и впрямь нас отравить, однако же отказался исполнить наказ фон Велля!
Я не меньше тебя скорблю по Туру, но боль не должна заглушать в нас рассудок. Тур сам выбрал свою судьбу. Он мог избежать схватки с Волкичем, однако по доброй воле вступил в бой! Кому, как не тебе, знать это!
– Ты принял его сторону? – горестно усмехнулся казак, кивнув в сторону бородача. – Немудрено! Он ведь спас тебе жизнь!
– Да, ты прав, я благодарен ему за спасение. Но речь нынче идет об ином. Мы не вправе обвинять человека в грехе, коего он не совершал!
– Хочешь молвить, что в гибели Тура нет его вины? – хмуро вопросил его казак.
– Если и есть, то она невелика, – Бутурлин изо всех сил пытался втолковать Газде мысль, смысл коей казался ему очевидным, – едва ли сей бедняк действовал по доброй воле. Все содеянное им говорит о том, что он, как мог, противился воле тевтонца…