Текст книги "Коллекция детективов"

Автор книги: Стивен Кинг

Соавторы: Ричард Мэтисон (Матесон),Роберт Альберт Блох,Роальд Даль,Лоуренс Блок,Роберт Ранке Грейвз,Джон Лутц,Роберт Ллойд Фиш,Стив Аллен,Аврам (Эйв) Дэвидсон,Дарси Линдон Чампьон
сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 90 страниц)

Стюарт М. Камински
СМЕРТЬ БУКИНИСТА

Совершенно СЕКРЕТНО № 4/120 от 04/1999

Перевод с английского: Автор перевода не указан

Рисунок: Игорь Гончарук

Когда я вошел в книжный магазин, Мартин Кифер стоял за деревянной конторкой. Редеющие пряди черных волос прикрывали плешь. Подтяжки, синяя рабочая рубашка, небольшой животик – словом, типичный американский букинист, у которого на каждый случай была приготовлена соответствующая цитата из книг известных писателей.

Несколько минут тому назад минуло девять часов, пришло время закрываться, но Кифер всегда оставался до половины десятого. Я знал о Кифере многое, поскольку проводил долгие часы в этой убогой лавчонке, где царил застоялый запах старой кожи и пожелтевших страниц.

Он неохотно посмотрел на меня поверх оправы бифокальных очков, оторвавшись от своего любимого занятия – чтения томика стихов. На его физиономии отражался полный набор привычных для него чувств: подозрение, неприязнь и раздражение. Когда я закрыл за собой дверь, Кифер лишь покачал головой и снова уставился в книгу. Услышав, как щелкнул замок, он досадливо вздохнул:

– Твоя мать говорит, что тебе дали роль в какой-то постановке в Акроне.

– В Детройте, – ответил я, – и пока еще не дали. Только собираются.

– У меня был тяжелый день, Бертон. И я не расположен к разговорам на темы: чем-ты-мне-обязан или как-ты-относишься-к-Луизе.

Кифер снял очки, потер нос, опять водрузил очки и, подняв глаза, увидел в моей руке револьвер. Отложив книгу, он склонился над конторкой и стал что-то писать на желтом листе бумаги.

– У меня револьвер, – сказал я.

– Вижу. – Он продолжал писать. – Я уже выключил кофеварку, но на чашку там, должно быть, еще осталось. Налей и убирайся.

– Как ты думаешь, почему я пришел?

Кифер хмыкнул.

– Можешь ли ты хоть на секунду, интереса ради, представить, что я – это он?

– Он? – переспросил Кифер с тяжелым вздохом, который должен был дать мне знать, насколько ему противно мое надоедливое присутствие.

– Убийца книготорговцев, – уточнил я, подходя ближе.

– Нет, не могу. Даже на секунду.

Он кончил писать и посмотрел на меня.

Два книготорговца, владельцы небольших книжных лавок, специализировавшихся на том, что они называли раритетами, были застрелены на прошлой неделе.

– Это я убил их.

– Вилински и Томаса? – Кифер лишь хмыкнул, намекая, что детские фантазии его пасынка не заслуживают даже насмешки.

– Вилински весил не больше ста двадцати фунтов. Мне пришлось подойти к нему вплотную, чтобы уложить с первого же выстрела. – Я сделал еще шаг. – В «Трибюн» говорилось, что ему было восемьдесят два года. Но выглядел он не старше восьмидесяти. А вот Томас как мишень был покрупнее. Застал его во время ланча, когда он расправлялся со своим «буррито». И стой я к нему вплотную, как к Вилински, меня бы забрызгало вареными бобами.

– У тебя какое-то мрачное чувство юмора, – сказал Кифер. – Насколько я понимаю, кофе ты не хочешь. Так что выключи свет и закрой за собой дверь.

Теперь я стоял от него в нескольких футах и не сводил с него глаз.

Люди, видевшие нас вместе, считали, что мы отец и сын. На то были свои резоны. Кифер в самом деле был похож на моего покойного отца, и я не сомневаюсь, что поэтому Луиза и вышла за него замуж.

– Я придерживаюсь определенного порядка действий, – произнес я. – Вилински был утром, Томас днем, а ты будешь вечером. В каждом случае другое оружие. Следующая жертва расстанется с жизнью в полночь. Я наметил Френсис Фонсеку. Что ты думаешь?

Кифер отошел от конторки и снял с вешалки мятый серый пиджак и потрепанную широкополую шляпу. Он утверждал, что в свое время эта вешалка принадлежала Вильяму Дину Хоуэллу.

– Женщину? – переспросил он. – Нарушая свою систему?

– В этом-то и есть вся прелесть, – сказал я, наблюдая, как он натягивает пиджак. – В вариантах системы.

– И с чем же ты выступишь на бис?

– Ни с чем. Она будет последней. Я убил их, лишь чтобы прикончить тебя и остаться вне подозрений.

Кифер оцепенел и уставился на меня – на этот раз в его взгляде не было презрения.

– В детективной литературе встречаются такого рода ситуации: Эд Макбейн, Уильям Байер, Ардис…

– В литературе, – прервал я. – Но не в жизни.

– Иди домой, Бертон. Нам больше не о чем говорить.

Кифер обошел конторку и глянул на дверь у меня за спиной. Торговая площадь была пуста.

– Я пришел не разговаривать. Я пришел, чтобы убить тебя. – Я вскинул револьвер и сделал шаг назад, преграждая ему путь к дверям. – Этого не избежать, как нельзя остановить время. Я или убью тебя, или вечно буду страдать от унижения.

– Это же… – Он попятился. – Убирайся отсюда! Немедленно!

– Слишком поздно!

Кифер схватил стопку книг, лежавших в корзинке слева от него, и прижал ее к груди. Я тщательно прицелился – он невольно помог мне, застыв на месте, – и выстрелил. Кифер рухнул навзничь; шляпа отлетела в сторону, а Роберт Форстер лег на «Бродячую луну». Я подошел к дверям и щелкнул выключателем. Свет фонарей с торговой площади пробивался сквозь окна. Кифер издал неприятный звук, напоминающий гоготанье Даффи Дака. Подойдя, я опустился на колени, взял зажатые у него в руках книги и застыл в ожидании.

Я испытывал большое желание всадить в него еще одну пулю, но мне не хотелось поднимать излишнего шума и тем более нарушать порядок действий. Понимаете ли, я не убивал ни Вилински, ни Томаса, но их убийства вдохновили меня. И если тот, кто прикончил их, в ближайшее время не даст о себе знать, мне в самом деле придется застрелить Френсис Фонсеку.

Я стоял на коленях рядом с Кифером, пока окончательно не убедился, что он мертв. Меня поразило, до чего легко оказалось отправить его в мир иной. Все шло как на репетиции, когда все действия совершаются предписанным порядком, разве что с небольшими изменениями, которые необходимо вносить в последнюю минуту. На деле же все было куда проще. Я спланировал свои действия, отрепетировал их, подготовился – и вот все кончено.

Тридцать лет Мартин Кифер издевался над моей матерью, высмеивал ее и обкрадывал. Она вступила в этот брак молодой вдовой с десятилетним сыном на руках и постепенно превратилась в запуганное одинокое существо. Мой отец оставил матери более чем приличное состояние, и я надеялся, что смогу целиком отдаться своему призванию, вместо того чтобы торговать обувью. Но с каждым годом коллекция Кифера росла, счет матери и ее решимость съеживались и уменьшались, а мой талант перестал расти и развиваться. «Я счастлив, что рассчитался с тобой, Приятель Джонни», – в лучших традициях Марлона Брандо прошептал я над трупом Кифера. Я же актер.

Вынув из кармана пластиковый мешок, я кинул в него четыре книги вместе с револьвером и поднялся. Спокойно, еще спокойнее. Близится конец первого действия.

Занавес. Аплодисменты. Заинтересованность. Разговоры за кофе и сигаретами во время антракта. «Разве этот молодой человек, Бертон Тайлер, не восхитителен? Просто молодой Джеймс Стюарт».

Уже далеко не так молод, подумал я. Немало воды утекло.

Я оттащил тело Кифера за конторку и нагнулся к телефону. Из-за недостатка света мне пришлось чуть ли не уткнуться носом в него, набирая номер Луизы. Она сняла трубку после третьего звонка.

– Алло? – В ее голосе было отчаянное желание, чтобы на другом конце линии никого не оказалось.

– Привет, Луиза, – весело сказал я – чистый Гэри Грант. – Это я, Бертон.

– Мой сын?

– Он самый. Утром я выезжаю из Детройта.

– Это прекрасно. Будь осторожен за рулем.

– По приезде я хочу поговорить с тобой и Кифером.

– Не думаю, что это хорошая мысль.

– Я буду сплошное очарование. Предупреди его, что я приезжаю. Спокойной ночи, Луиза.

Что ж, могло быть и хуже. Большую часть ночи мне придется добираться до Детройта, и на сон останется лишь час-другой. Я рассчитаюсь в мотеле и двинусь в обратный путь в тот час, когда Карин, помощница Кифера, уж точно обнаружит его тело.

Полой рубашки я вытер телефонную трубку и встал, бросив последний взгляд на Кифера, который сейчас напоминал марионетку из постановки «О, наш папа, бедный папа…», что я играл в Кеноше в 1981 году. Он стоял за дверью, вглядываясь в темноту за стеклянной панелью. Увидев меня, постучал.

– Закрыто, – сказал я хриплым голосом Кифера.

– Очень важно, – ответил человек, стараясь рассмотреть меня.

Выйти из магазина можно было только через эту дверь. И я должен был заставить его убраться.

– Завтра, – сказал я.

– Всего минуту, – взмолился он. – Только спросить!

– Спрашивайте.

– Вы Мартин Кифер?

– Да.

– Уже поздно. Я не могу кричать из-за двери. Уделите мне всего минуту.

Дерьмо. Дерьмо. Дерьмо. Проклятье.

Ну, ладно. Ты актер. Так докажи свое умение. Нагнувшись, я нащупал шляпу Кифера, нахлобучил ее на глаза и сдвинул очки на кончик носа, чтобы смотреть поверх них. Я наблюдал за Мартином Кифером тридцать лет, и уж сыграть-то его смогу легко. Прихватив мешочек с книгами, я ссутулился и направился к дверям.

– Прошу прощения, что так поздно, – сказал человек, когда я впустил его.

– Вы опоздали, – устало произнес я. – Приходите утром.

– Мне всего лишь взять несколько книг. Плачу наличными. Утром я никак не могу.

Он был примерно моих лет, может, на год-другой моложе, этакий невысокий тип в элегантном костюме и с папкой в руках.

– Послушайте, – сказал я, изо всех сил стараясь изображать Кифера. – У меня был длинный, тяжелый день. На аукционе я упустил из рук полное собрание Кларенса Мулдорфа, и кто-то утащил у меня из-под носа «Дело об убийстве епископа». Я не припоминаю, чтобы вы звонили или о какой книге шла речь…

– Вы говорили, что у вас есть первоиздания с автографами. Мне нужен подарок для матери, – объяснил он. – У нее день рождения. Сегодня вечером.

– Оставайтесь на месте, – сказал я, тыкая в него пальцем, чтобы ему не пришло в голову зайти ко мне за конторку.

Кивнув, он уставился на меня. Я перешагнул через труп Кифера и направился к шкафу с раритетами. Он был закрыт. Опустившись на колени, я пошарил в карманах Кифера и нашел связку ключей. Поднявшись, увидел, что посетитель сдвинулся с места, но не намного. На кольце был только один ключ, подходящий к замку шкафа. Нащупав его, я открыл дверцу.

– Я ценю ваше внимание, – сказал он.

Что-то буркнув, я вытащил несколько книг.

– Могу ли я включить…

– Нет, – остановил я его, когда он направился к выключателю. – Я не хочу больше визитов клиентов и весь свой товар помню наизусть.

Открыв первую книгу, я прищурился и прочел:

– «Как приобретать друзей и оказывать влияние на людей». Подписано «Для Сигрид. Дейл Карнеги».

– Нет, – сказал он.

– «Остров пингвинов», Анатоль Франс… «Убийство Роджера Акройда» Агаты Кристи.

– Прекрасно.

– Берете?

– Нет. Я хочу выяснить, что у вас есть, и потом решу.

Я назвал ему Филиппа Уайли, Аниту Лоос, Фила Риццуто, Эдну Бест и Уилла Каппи, пока наконец не добрался до «Пейтон-плейс» Грейс Металлиус.

– Как она надписана?

– «Джорджетте от Грейс», – прочел я.

– Беру, – сказал он, подходя к конторке. – Сколько?

– Сто четыре доллара.

Будь он на пару дюймов повыше и повнимательнее, он бы увидел труп Кифера.

– Вы принимаете карточки «Мастеркард»?

– Нет.

– А на витрине сказано…

– Машина поломалась.

– Неважно, – произнес человек. – Через пару минут она не будет вас волновать.

Он вытащил из папки очень большой револьвер и прицелился в меня.

Я нырнул за древний кассовый аппарат, который, по словам Кифера, когда-то принадлежал О’Генри. Налетчика сотрясала дрожь, а дуло смотрело точно в ту же точку, куда я сам всадил пулю Киферу.

– Выходите оттуда.

– Деньги в…

– Денег у меня хватает, – оборвал он меня. – Вы знаете, кто я такой?

– Нет.

– Меня зовут Джек Джионетти.

То, что он назвался, было зловещим признаком.

– Я плохо запоминаю имена, – признался я.

– Вы будете третьим. Выходите оттуда. И пошевеливайтесь.

– Чёрт возьми! Вы делаете ошибку. Я не Мартин Кифер. – Я снял шляпу. – Смотрите. Я не Кифер. Кифер старше. Я соврал вам.

– Меня это не волнует. Вы продаете книги. Я ненавижу книги и тех, кто ими торгует. Выбирайтесь оттуда! – заорал он. – И немедленно!

– Подождите. Я тоже ненавижу книги. Посмотрите… Вот в этом пакете… Я вам покажу. Вот.

Одной рукой я вытащил том «Наши сердца были молодыми и веселыми», а другой вцепился в рукоятку револьвера, покоящегося в пакете. Мужчина осторожно взял у меня книгу и поднял повыше, чтобы рассмотреть.

– Вы расстреливаете книги?

– Я их ненавижу, – сказал я, вытаскивая еще два тома в твердых обложках.

Я дал ему понять, что он может зайти за конторку, и Джионетти, предусмотрительно не опуская револьвера, который продолжал подрагивать, сделал шаг вперед. Я отошел, потянув с собой на край конторки пластиковый мешок, а он, наклонившись, уставился на труп Кифера.

– Вот это и есть Кифер.

– Вы его застрелили?

– Как и книги.

– Почему?

Это был хороший вопрос.

– Некоторые чувства и эмоции носят слишком личный характер, чтобы говорить о них, – объяснил я.

В маленькой комнатке на задах магазина громко звякнул будильник.

– И мы оба оказались в одном и том же месте… – с подозрением сказал Джионетти.

– В городе не так много букинистических лавок.

– Кроме этой, еще три.

– Вы, должно быть, имеете в виду заведение Маклина. В нем торгуют нераспроданными остатками тиражей. Большое яркое помещение. Семейный бизнес.

– Значит, два. Я вам верю, но все же мне придется убить вас. Вы просто сумасшедший, и, кроме того, вы знаете мое имя. Если вас поймают… Где он?

– Что?

– Револьвер, из которого вы его пристрелили.

– Да вот он, – сказал я, вынимая револьвер из пакета и наводя на него.

На этом мы могли бы и покончить. Я был бы только рад, если бы он убрался восвояси. Джионетти выстрелил, когда я сместился вправо, переступив через тело Кифера. Мне показалось, что я получил удар ломом в грудь. Свалившись рядом с Кифером, я тоже выстрелил. Окно разлетелось вдребезги. Джек Джионетти ответил очередным выстрелом, но я уже был в темноте за полками. Его пуля врезалась в тело Кифера, и я увидел, как труп удивленно дернулся. И, проваливаясь в темноту, я продолжал раз за разом нажимать курок…

Спустя двое суток я пришел в себя в больничной палате. В моей груди по-прежнему торчал тот самый лом, который забыли вынуть. Я попытался сделать вдох.

– Дышите спокойнее, полной грудью, – услышал я незнакомый женский голос.

Я подчинился. Чернильная тьма стала медленно расплываться, и наконец я открыл глаза. На стуле рядом с кроватью сидела мать в парадном платье с красными розами, а надо мной склонилась медсестра в белом халате, пухленькая блондинка с симпатичным круглым лицом. За ее спиной, прислонясь к стене, стоял какой-то мужчина. Его коричневый костюм явно нуждался в утюге, а подбор галстука заслуживал самого серьезного осуждения. Покусывая ногти, он внимательно изучал результаты своих стараний, после чего равнодушно посмотрел на меня. Он был копом. Я закрыл глаза.

– Мартин мертв, мой дорогой мальчик, – радостно сообщила мать.

– Великолепно, – сказал я и быстро поправился, пробормотав: – Мне очень жаль.

Когда я снова открыл глаза, матери и медсестры уже не было. Коп на этот раз сидел на стуле у стены.

– Вы убийца, – сказал он. – «Выстрел во тьме». Была в прошлом году такая постановка. И вы играли в ней убийцу.

Встав, он подал мне стакан с торчащей в ней соломинкой. Я сделал глоток.

– Болит, – простонал я, отставляя стакан. – Я его не убивал.

Он поставил стакан на столик. В палате пахло спиртом.

– В пьесе, – прохрипел я, – я был дворецким, а не убийцей.

– Моя фамилия Берман. Вы ранены в грудь. Пробито легкое. Вам повезло.

– Джионетти…

– Мертв. Вы знали, как его зовут?

– Он мне сказал.

– У меня есть брат, который хочет стать актером. Ему под пятьдесят. У него хороший бизнес: сдает в аренду мусороуборочные машины на Шестнадцатой стрит. Дело идет как надо, но вы же знаете, как это бывает, когда в голову что-то втемяшится – хочу стать писателем, актером, воздушным акробатом.

Я кивнул.

– Хотите рассказать, что там случилось?

– Он вошел в магазин моего отчима, – тихо сказал я, изображая пациента, который только приходит в себя. – Назвался и сказал, что он убил двух других. Начал стрелять… Мой отчим только что купил револьвер… Узнав о гибели двух других букинистов… Он как раз показывал его мне. Я схватил его, прицелился в Джионетти… вот и все.

Помявшись, Берман вытащил из кармана диктофон:

– Не против?

Я кивнул, и он включил его.

– Звали его не Джионетти. Он соврал. Только не спрашивайте меня почему. Его звали Кларк Симонсон. В доме у него была целая коллекция огнестрельного оружия, включая и то, из которого он убил двух других торговцев. Детей нет. Жена умерла, и у него был книжный магазин в Кливленде. Год тому назад он на чем-то свихнулся. Подробности неизвестны.

– Странно, – сказал я.

– Мне доводилось слышать еще более странные вещи. Ваша матушка сказала, что вы звонили ей из Детройта примерно за час до того, как Симонсон стрелял в вас и Кифера.

– Звонил ей из магазина…

– Вы остановились в мотеле в Детройте и не собирались покидать его до завтрашнего дня. Ключи были у вас в кармане.

– Позвонил Мартин, мой отчим. Сказал, что хочет поговорить о Луизе, моей матери. Будьте любезны, дайте попить.

Он исполнил мою просьбу. Вода была тепловатой.

– Он сказал, что дело не терпит отлагательства, – продолжил я. – И я предполагал, поговорив с матерью, возвратиться в Детройт. Мне там обещают роль.

– В трупе Кифера нашли две пули. Одна из револьвера Симонсона. Вторая из вашего.

– Не из моего. А из револьвера Мартина. Должно быть, я попал в него, когда в темноте стрелял в Симонсона. Ужасно.

– Коронер говорит, что Кифер был убит выстрелом из вашего револьвера. Он был уже мертв, когда Симонсон стрелял в него, да и в любом случае пуля попала в руку и не могла убить его.

Я закрыл ладонью глаза и издал скорбный стон:

– Я убил Мартина. О Господи, я убил его.

– Мне тоже так сдается, – согласился Берман.

– То есть он не был мертв, когда Джионетти…

– Симонсон, – поправил Берман.

– Раньше я никогда в жизни не стрелял из револьвера, – всхлипнул я.

– Книги… Кто-то прострелил четыре книги. Они лежали на конторке. И на одной из них была кровь Кифера.

Я удивленно уставился на него.

– Луиза говорит, что вы не ладили с Кифером. Чего это вдруг вы сорвались с места, стоило ему позвонить?

– Из-за матери. Он сказал, что это спешно, речь пойдет о Луизе.

– У Кифера не было разрешения на оружие. Почему он купил его незаконным образом?

– Понятия не имею. Он боялся.

– Берт, – сказал Берман и со вздохом поднялся. – Я бы хотел дать вам кое-какой совет. Ваша история – сплошное дерьмо. Я думаю, вам потребуется хороший адвокат.

– Мне тоже так кажется, – согласился я.

Сунув диктофон в карман, он направился к дверям, но остановился.

– Еще один вопрос. Ничего общего с этим делом.

– Какой именно?

– Мой брат немного смахивает на вас. Как называется та пьеса, где вам собираются дать роль в Детройте?

Надя Миронюк
ДЬЯВОЛЬСКИЙ СТАНОК

Совершенно СЕКРЕТНО № 5/121 от 05/1999

Рисунок: Игорь Гончарук

5 октября в 9 часов утра главный редактор литературного еженедельника «Ист стар джорнал» Эд Свэйзи вошел в свой роскошный кабинет на Парк-стрит, 12. Закрыв за собой дверь, он закурил и блаженно улыбнулся. Последние полгода дела в «Ист стар» шли все лучше и лучше. Тираж журнала неуклонно возрастал, а количество подписчиков уже перевалило за несколько сот тысяч. При всем при этом «Ист стар джорнал» никак нельзя было упрекнуть в потворстве массовому вкусу. Среди произведений, которые Свэйзи предлагал своим читателям, не было места крутым детективам, мистическим триллерам или повестям в стиле «фэнтази». Все это он считал недостойным серьезной современной литературы и принципиально не рассматривал в качестве возможного наполнения своего «интеллектуального» журнала. Тонкие литературные «вещицы», на которые у Эда был свой особый нюх, – вот что составляло основу и гордость «Ист стар джорнал» и что отличало его от множества аналогичных изданий Восточного побережья.

Внезапно тишину кабинета нарушил телефонный звонок. Эд поднял трубку.

– Мистер Свэйзи, офицер Корриган, служба безопасности. Пришел посыльный из «Экспресс-мэйл», принес пакет с рассказами. Обратного адреса на конверте нет. Занести пакет вам или…

– Спасибо, офицер, занесите его мне. – Эд повесил трубку.

Через пять минут стопка рассказов уже лежала у Свэйзи на столе.

– Ну-с, посмотрим, посмотрим. – Эд перевернул первую страницу и погрузился в чтение.

«Уважаемый мистер Свэйзи. – Рукописный текст, предваряющий около тридцати печатных страниц, отличался резким левым наклоном. – Мы не имели чести быть представленными друг другу. Однако некоторые сведения о Вас, которыми я располагаю, дают мне основание надеяться на то, что Вы сможете верно истолковать все нижеизложенное.

Это мой первый литературный опыт, и, клянусь всем, что имею, я бы не смог доверить его никому, кроме Вас.

Надеюсь, рассказы Вас заинтересуют. Более того, Вы захотите их напечатать.

В противном случае, к сожалению, Вас постигнет череда необъяснимых неприятностей, поток которых Вы не сможете остановить.

Остаюсь преданный Вам У.Л.

P.S. В гонораре я не нуждаюсь».

Еще раз перечитав преамбулу, Свэйзи нахмурился и набрал номер телефона охраны.

– Корриган, никогда больше не принимайте никаких рукописей без обратного адреса.

– Да, сэр! Но вы же сами сказали…

– Да, я сказал. Но теперь уже пожалел об этом.

– О’кей, сэр!

Отложив в сторону принесенные рассказы, Свэйзи занялся текущей работой. И до конца своего рабочего дня больше о них не вспоминал.

Выйдя из офиса около десяти вечера, он направился на платную стоянку Хэтвелла. Кивнув сторожу, Свэйзи повернул голову и не поверил собственным глазам. Место, на котором обычно стоял его темно-синий «бьюик» модели 1997 года, было пусто.

Свэйзи на мгновение зажмурился.

– Чёрт возьми, где же мой автомобиль?

Возврат к реальности не принес желанного облегчения.

– Куда вы смотрели? – Голос Эда сорвался на крик.

– Я не знаю, мистер, я все время был тут, никуда не отходил.

– Если ТЫ был ТУТ, то где же тогда моя машина?

– Я не знаю, мистер! Моей вины здесь нет.

– Завтра я с тобой разберусь. – Свэйзи достал из кармана мобильный телефон. – Алло, полиция! У меня угнали машину. Со стоянки Хэтвелла. Чёртов сторож уверяет, что никуда не уходил.

– Успокойтесь, сэр. – В трубке возник приятный женский голос. – Мы найдем вашу машину. Не могли бы вы представиться?

– Меня зовут Эд Свэйзи, я… – Свэйзи глубоко вздохнул.

– О, мистер Свэйзи, я знаю, кто вы, я – подписчица вашего журнала.

– Прекрасно. Это просто прекрасно. Мой «бьюик»…

– Да-да, я уже нашла ваш файл в нашей базе данных. Завтра утром с вами свяжется лейтенант Джонсон. И я думаю… все закончится благополучно.

– Вашими устами да мед пить. – Эд покачал головой.

– До завтра, мистер Свэйзи. – Дежурная повесила трубку.

Дома Свэйзи ждал еще один неприятный сюрприз. На Пилча, его любимого пса, упало дерево, росшее в соседском саду. И хотя Пилча быстро доставили к ветеринару, тот уже ничего не смог сделать. Пес умер на операционном столе.

Услышав страшное известие, Эд застонал и схватился за голову.

– Чёртово дерево! Неужели нельзя было это предвидеть?

– Но, Эд, это было еще совсем крепкое дерево. – Пол Грэхем, сосед Свэйзи, тронул его за плечо. – Конечно, я не снимаю с себя вины за происшедшее. Но не далее как вчера я фотографировал Магду на его фоне. Никаких трещин на нем не было.

– Да, я все понимаю, Пол. Конечно, есть вещи, которые нельзя предвидеть.

В эту ночь Свэйзи практически не сомкнул глаз.

Наутро, придя к себе в офис, он первым делом занялся чтением переданных ему накануне рассказов. Каждая история представляла собой описание некого закончившегося трагически несчастного случая, сопутствующие обстоятельства которого ясно указывали на то, что произошедшее не являлось следствием чьего-то злого умысла, а было, скорее, наказанием за грехи, которые в прошлом совершили герои рассказов. При этом доводы автора были настолько логично и изящно выстроены, что даже Свэйзи, при всем его скептицизме, счел их вполне разумными. Художественная ценность рассказов также не вызывала никаких сомнений.

Размышления Эда были прерваны звонком лейтенанта Джонсона. Проговорив с ним около десяти минут, Свэйзи выяснил, что: а) все попытки отыскать его «бьюик» ни к чему не привели; б) Джонсон очень сожалеет; в) вся транспортная полиция поднята на ноги, и очень скоро машину найдут.

– Чёрта с два я вам поверил. – Свэйзи криво усмехнулся, вешая телефонную трубку. – Надо найти Белани. Видимо, только он сможет мне помочь.

Частный детектив Лео Белани был известен далеко за пределами штата. Несколько громких процессов, за которыми ясно просматривалась его двухметровая тень, сделали свое дело. Лео стал знаменит и труднодоступен. Однако для своих школьных приятелей, к которым, без сомнения, относился и Свэйзи, он остался прежним Лео-каланчой, всегда готовым прийти на помощь в трудную минуту.

Рассказав Лео о случившемся, Свэйзи не поленился сбросить ему по факсу пару рассказов, стойкое предубеждение Эда к которым теперь сменилось любопытством, граничащим со страхом.

Белани перезвонил ему через полчаса. То, что он рассказал Свэйзи, повергло того в состояние, близкое к шоку. Все «необъяснимые неприятности», описанные в рассказах, имели под собой вполне реальную подоплеку. Более того, автор оперировал подлинными именами действующих лиц и использовал информацию, которую полиция в интересах следствия не стала предавать широкой огласке. При этом в полиции полностью исключали возможность того, что все происшедшее было кем-то подстроено. По поводу поиска пропавшего автомобиля Лео пообещал Эду перезвонить попозже.

Через несколько минут после окончания разговора с Белани в кабинете у Свэйзи вновь раздался телефонный звонок.

– Мистер Свэйзи. – Женский голос в трубке был очень напряжен. – Вас беспокоят из родильного отделения больницы святого Патрика. Ваша дочь Мэри Свэйзи…

– Господи, да что случилось? – Эд вскочил со стула.

– Она в реанимации. В тяжелом состоянии. Мы решили уведомить вас до того, как произойдет…

– С ней НИЧЕГО не должно произойти!! Вы слышите меня! Я отдаю рукопись в печать! Так ему и передайте!

– Какая рукопись? Мистер Свэйзи, речь идет о вашей дочери. – В голосе женщины послышались истеричные нотки.

– Я все понял. Я вам перезвоню. – Схватив со стола первые пять рассказов, Свэйзи выбежал из кабинета.

Спустя пару часов, выполнив массу обязательных формальностей и удостоверившись, что рассказы выйдут в ближайшем номере журнала, Эд вернулся к себе в кабинет.

Закурив, он взглянул на стол и решил, что окончательно сошел с ума. За время его отсутствия рукопись на столе выросла чуть ли не вдвое. Недоуменно посмотрев на нее еще раз, Свэйзи достал из стопки самый нижний рассказ. Машинально включив стоящий на передвижной тумбе телевизор, он замер, сжимая в руке несколько листков бумаги. Репортаж журналистки Мори Свиберг был посвящен трагической гибели одной пожилой леди, буквально двадцать минут назад выпавшей из окна собственного особняка на Ленчер-стрит. Рассказ, вытащенный Свэйзи из стопки на столе, был озаглавлен «Старая карга с Ленчер-стрит» и вызывал прямые ассоциации с передаваемым по телевизору репортажем.

– Боже, да что же это? – Свэйзи выключил телевизор и бросился к внезапно зазвонившему телефону.

– Мистер Свэйзи. – Уже знакомый ему женский голос казался теперь воплощением спокойствия и умиротворения. – Вас беспокоят из родильного отделения больницы святого Патрика. Поздравляю вас, вы стали дедушкой. Роды прошли благополучно, у Мэри чудесный мальчик. Она чувствует себя хорошо. И мы уже перевели ее в обычную палату. Надеюсь, и с малышом все будет в полном порядке.

– Благодарю вас. – Свэйзи вытер со лба внезапно выступившие капельки пота. – Благодарю вас, я сделаю все…

В трубке послышались гудки.

К концу дня количество рассказов перевалило за несколько тысяч. «Дьявольский» печатный станок работал бесперебойно.

Главной темой всех телевизионных каналов страны к тому времени стала «национальная эпидемия» несчастных случаев, охватившая все Восточное побережье. Жуткие подробности репортажей приводили в ужас всех, кто еще осмеливался смотреть телевизор.

К полуночи Свэйзи наконец понял, что он должен делать. Закурив последнюю в своей жизни сигарету, он запер дверь и поднес зажигалку к пачкам бумаги, погребшим под собой все прочее содержимое его кабинета.

Прибывших через полчаса пожарных больше всего озадачила небольшая стопка бумаги, уцелевшая в абсолютно выжженном кабинете главного редактора «Ист стар джорнал» Эда Свэйзи, труп которого был обнаружен на полу возле самых дверей. На первой странице рукописи, безусловно, сильно пострадавшей от воды и пены, все же можно было разобрать крупно набранный заголовок «Пожар в „Ист стар джорнал“». Пожарный Макферсон, хотевший было перевернуть страницу, в последний момент отдернул руку из-за внезапно нахлынувшего на него суеверного страха. Покидая комнату, Макферсон обернулся и машинально отметил про себя, что стопка бумаги слегка подросла. Хотя уже на выходе из здания на Парк-стрит, 12, все увиденное показалось ему абсолютно невероятным.