Текст книги "Коллекция детективов"

Автор книги: Стивен Кинг

Соавторы: Ричард Мэтисон (Матесон),Роберт Альберт Блох,Роальд Даль,Лоуренс Блок,Роберт Ранке Грейвз,Джон Лутц,Роберт Ллойд Фиш,Стив Аллен,Аврам (Эйв) Дэвидсон,Дарси Линдон Чампьон
сообщить о нарушении

Текущая страница: 83 (всего у книги 90 страниц)

– Тогда я начала молиться, – рассказывала мисс Касселс полицейским. – Я молилась, чтобы Бог вспомнил праведную жизнь, которую я вела, и даровал мне быструю и лёгкую смерть. И чтобы он наказал виновных в моей кончине.

Когда дверь открылась и на пороге показался сумасшедший в белой мятой пижаме, мисс Касселс едва не лишилась чувств от страха. Она опустилась на колени и начала горячо молиться, не в силах отвести взгляд от ножа. Он тоже смотрел на нож, словно любуясь им. Потом что-то явно привлекло его внимание. Он оглянулся через плечо и, уронив нож, быстро вышел из коридора. Мисс Касселс слышала, как он спустился по лестнице и вышел из церкви. Через пару минут послышался чей-то крик и опять шаги. На этом её воспоминания обрывались, вместо них пришла темнота…

Маньяка задержали, когда он спокойно, никого не таясь, переходил площадь. Через пять минут Эд Бернс и Том Николс вошли в церковь и нашли мисс Касселс. Её дважды ударили ножом, и она потеряла много крови. Конечно, мегеру тут же отвезли в больницу. Пару часов врачи ещё надеялись на чудо и говорили, что у неё есть шансы выжить. В это время она пришла в себя и рассказала полицейским о том, что произошло в церкви.

– Вы обязательно должны найти мерзавца, который ударил меня, – потребовала она у стражей порядка. – Если вы его не поймаете, пеняйте на себя!

Нельзя сказать, что фараоны не пытались найти убийцу. Первым делом они допросили тех, у кого на мисс Касселс был особенно большой зуб. К несчастью, таких людей в нашем городе оказалось много. На беду сыщиков, убийца оказался предусмотрительным и тщательно стёр с ножа отпечатки. Поиски виновного осложнялись ещё и тем, что практически каждый горожанин мог тайком выбраться из дома или покинуть поисковый отряд и забежать на несколько минут в церковь. Все в городе знали, что с половины пятого до половины шестого изо дня в день, из года в год старая ведьма музицирует в церкви. Кто-то явно решил воспользоваться представившейся возможностью, свести с ней счёты и свалить всё на сумасшедшего маньяка. Мотивов для убийства было достаточно. Мисс Касселс прекрасно выразила отношение к себе одной фразой. «Некоторые люди всю свою жизнь помогают другим, – сказала она, – а взамен получают чёрную неблагодарность».

Так мы потеряли нашу незабвенную мисс Касселс. В городе, конечно же, нашлось несколько циников и доморощенных психоаналитиков, которые уверяли, что убил её маньяк, а она по своему обыкновению от скверного характера решила всё на кого-нибудь свалить.

Я старался не участвовать в таких разговорах, потому что они казались мне смешными. Кто бы ни убил нашу главную достопримечательность, теперь одна половина горожан до конца своей жизни будет смотреть на другую с подозрением. Своей смертью мисс Касселс воздвигла себе самый лучший памятник, который только можно пожелать.

Оливия Дарнелл
ПАУКИ

Совершенно СЕКРЕТНО № 3/274 от 03/2012

Перевод с английского: Ольга Дмитриева

– Твоя сестра, по-моему, собирается жить вечно! – Маргарет Бондфилд, полная, представительная дама, злобно посмотрела на своего мужа. Тот пожал плечами.

– Доктор сказал, что её сердце совсем износилось, Герта.

– Не знаю, что у неё там износилось, но если она проживёт ещё месяца три, то наследство может достаться Бриджит Мишем, этой писаке, сутками не вылезающей от неё.

– Бриджит записывает воспоминания Сильвии и очень хорошо ухаживает за ней.

– Лучше бы она ухаживала похуже, – не сдавалась миссис Бонфилд, – и меньше возилась с этим мерзопакостным псом, который твоей сестре дороже, чем родня. А может быть, – тут её глаза загорелись, – ты всё-таки позволишь слегка подтолкнуть Сильвию на лестнице или дать снотворного и свалить на неё подушку. Много ли старухе надо?

Руперт Бонфилд, невысокий, щуплый мужчина, со вздохом посмотрел на свою внушительную половину.

– Немного. Врач сказал, что главное для неё – покой. Испуг и волнения могут быть губительны. Но мы ничего не будем делать, Герта, это слишком рискованно. Мы ждали так долго и на кону так много, что надо потерпеть ещё. В конце концов, Сильвии восемьдесят три года.

– И прожила она их очень неплохо. Знаменитая актриса с кучей поклонников и мешком драгоценностей! – прошипела миссис Бонфилд.

– В конце концов, они достанутся нам.

– Не уверена. Сильвия так любит свою собаку, что может завещать всё какому-нибудь собачьему приюту. Мало того, что нам приходится лебезить перед его хозяйкой. Так ещё и с ним приходится носиться. Миленький Черчилль, миленький пёсик! Вот увидишь, что нас вышвырнут из этого дома и сделают из него гигантскую будку для собак!

– Только что ты говорила, что всё достанется Бриджит. Определись, наконец, кого нам бояться.

Маргарет Бонфилд не сдавалась.

– Но хотя бы отравить собаку мы можем?

В ответ на это мрачное предложение раздался звонкий лай, и в комнату вбежал толстый, жизнерадостный французский бульдог, вслед за которым вошла молодая, симпатичная девушка.

– Сильвия ещё работает в саду, через несколько минут она закончит, и мы пойдём обедать.

– Мы живём в этом доме уже не один десяток лет, Бриджит, и знаем, когда здесь обедают.

Супруги Бонфилд действительно жили много лет на полном иждивении у своей знаменитой родственницы, не забывающей при удобном случае напомнить об этом и никогда не дающей денег. Для этого у неё были веские основания. Руперт Бонфилд когда-то разорился на биржевых спекуляциях, а его жену Сильвия считала безнадёжной дурой, которая даже не умеет нормально одеться и оскорбляет её искушённый взор своими нелепыми нарядами. Поэтому всю одежду она покупала Маргарет сама, а когда та выражала недовольство, предлагала делать это на собственные деньги. Бонфилды, привыкшие к лёгкой, сытой жизни, не предпринимали никаких усилий к обретению независимости и терпели капризы старой дамы в сладостном предвкушении наследства. Но Сильвия, несмотря на больное сердце, продолжала жить, получать все удовольствия, которые мог позволить её возраст, и, казалось, собиралась перешагнуть столетний рубеж. Приезд в дом юной Бриджит Мишем, предложившей написать мемуары, вызвал у неё новый прилив энергии и породил лютую ненависть нетерпеливой родни к журналистке. Особенно злило то, что Бриджит легко нашла общий язык с Сильвией, проводила с ней большую часть дня и с искренним удовольствием возилась с её старым, избалованным псом.

– Как чувствует себя моя сестра? – просил Бонфилд.

– Прекрасно, – ответила Бриджит и погладила собаку по голове.

Вернувшаяся из сада Сильвия Дьюран очень неплохо выглядела для своих преклонных лет. Тщательно одетая и причёсанная, она довольно бодро шагала, зорко окидывая собравшихся живыми чёрными глазами.

– Надеюсь, здесь никто не обижал моего Черчилля?

– Кто же посмеет обидеть такую очаровательную собаку, – сладчайшим голосом проворковала Маргарет Бонфилд.

– Очень рассчитываю на это, – многозначительно проговорила миссис Дьюран, – Черчилль – самое близкое для меня существо, – она вздохнула, – и самое бескорыстное.

– Не надо так говорить, Сильвия, – перебили её супруги Бонфилд, мы любим тебя.

– Ну, что ж, – весело проговорила Сильвия Дьюран, – будем надеяться, что вам придётся любить меня ещё очень долго (миссис Бонфилд тихо застонала).

После обеда Сильвия диктовала Бриджит свои воспоминания. Она рассказывала о спектаклях и перечисляла поклонников. Жизнь у старой актрисы была богата на приключения и встречи с известными людьми. Бриджит, тщательно записывая, просила говорить помедленнее и задавала вопросы, на которые получала пространнейшие ответы. Говорить Сильвия могла бесконечно, с подробностями и уточнениями. Супруги Бонфилд еле сдерживали зевоту и, когда она собралась идти спать, с облегчением вздохнули.

– Ну, мой дорогой, хочешь прогуляться на ночь? – Сильвия взяла Черчилля на руки и нежно поцеловала.

– Мы сходим, дорогая сестра, – поднялся с кресла её брат.

– Нет, – капризно возразила та, с собакой пойдёт Бриджит. Она играет с ним, и Черчилль её больше любит. Иди, детка, и не забудь положить Черчилля в его постельку. – Она улыбнулась Бриджит и удалилась.

Маргарет Бонфилд и её супруг долго сидели у догорающего камина. Наконец женщина прервала молчание.

– Ну, что ты теперь скажешь про эту журналюшку? Она обожает Черчилля и готова часами слушать эти тошнотворные рассказы. Мы-то слушаем их в сотый раз. И будем ещё годами слушать!

Её слова прервал страшный вопль, раздавшийся из спальни Сильвии.

Бонфилд испуганно поднялся.

– Не спеши, – остановила его жена.

Они застыли в молчании и сидели так, пока не примчалась Бриджит с собакой.

– Вы ничего не слышали? Мне показалось, что кто-то кричал.

– Нет, нет, мы сами выходили прогуляться, и только что пришли.

– Да, а мне послышалось, что это голос Сильвии.

Бриджит стала быстро подниматься по лестнице.

– Скорее вызывайте врача, Сильвия потеряла сознание!

Маргарет сжала руку мужа, пытаясь задержать его. Но он покачал головой и взял телефонную трубку.

– В этот раз она выпуталась, но следующий может оказаться смертельным, – сказал врач.

– А что случилось? – спросила Бриджит.

Миссис Дьюран что-то очень напугало.

– Паук, – еле слышным голосом произнесла больная, – я увидела паука на стене.

– Она с детства страшно боялась пауков, – вспомнил Руперт.

– Арахнофобия, – кивнул головой врач. – Боязнь паукообразных – довольно распространенная фобия, причём боятся не только пауков, но и их изображений.

– Но почему Арахна? – удивилась Бриджит.

– От имени некой ткачихи из греческих мифов, которую разгневанная Афина превратила в паука, ткущего свою паутину.

– Умоляю, не говорите при мне об этих тварях, – простонала Сильвия, – Руперт, почему не вы пришли ко мне, а Бриджит?

– Она просто опередила нас. Мы гуляли.

– Да? – Сильвия выдержала долгую театральную паузу и отвернулась к стене. – Ну что ж, возможно так и было. Бриджит, принесите мне Черчилля и останьтесь, а вы идите, я не хочу вас видеть, по крайней мере, сегодня. Супруги Бонфилд переглянулись и вышли.

Сильвия Дьюран медленно, но неуклонно приходила в себя. Через два дня после происшествия она уже копалась в саду.

– Так она совсем разойдётся. Сейчас едет по магазинам, а на завтра вызвала Скелтона, этого зануду-адвоката, – шепотом сообщила своему мужу Маргарет, – в доме никого не будет. Бриджит уезжает с ней, а вечером идёт в гости. Действовать надо немедленно.

Бонфилд кивнул и достал из одного кармана баночку, в которой что-то копошилось. Пять пауков, – гордо сказал он, – весь чердак пришлось прочесать. Потом он достал другую баночку и вытащил из неё огромную жирную гусеницу.

– Господи, а эта гадость зачем? – вскричала его жена.

– Так, на всякий случай.

Когда дом опустел, супруги Бонфилд пробрались в спальню своей родственницы и положили четырёх пауков на кровать и одного в чашку. Гусеницу положили на подоконник.

– По-моему, мы всё предусмотрели, – удовлетворённо сказала Маргарет.

Поздно вечером, когда Сильвия удалилась в свою спальню, Бонфилды ушли в сад. Гуляли они около полутора часов и когда подходили к дому, то услышали протяжный вой Черчилля. Они медленно поднялись по лестнице и осторожно заглянули в спальню. Мёртвая Сильвия Дьюран лежала на кровати. Лицо было искажено от ужаса, а по одеялу ползали пауки. Руперт аккуратно смахнул их, раздавил и по-хозяйски расселся в кресле.

– Как ты думаешь, она кричала? – спросила Маргарет.

– Теперь это уже не имеет значения, – ответил Руперт – в доме ведь никого не было.

Его жена вздохнула полной грудью.

– Господи, неужели дождались! – она повернулась к Черчиллю, жалобно забившемуся в угол.

– Ну, что, животное, твоя сладкая жизнь закончилась. Я сейчас же выброшу тебя на улицу!

– Не надо спешить, Герта! – остановил её супруг, – мы ещё не прочитали завещание.

– Хорошо, что напомнил, – согласилась миссис Бонфилд. Она быстро подошла к туалетному столику, открыла шкатулку с драгоценностями, достала несколько колец и серьги, надела их и с улыбкой оглядела себя в зеркале. Вдруг выражение её лица изменилось. Она нахмурилась, внимательно осмотрела кольца, пересчитала и снова заглянула в шкатулку.

– Здесь очень мало, Руперт, а то, что есть, не представляет почти никакой ценности, сплошная бижутерия!

– Не волнуйся, Герта. Вероятно, Сильвия держала их в сейфе.

– А где ключ от него?

Бонфилд расстроенно покачал головой.

– Понятия не имею.

Найти ключ оказалось очень просто. Он лежал в ящике туалетного столика. Но в сейфе ничего не оказалось, если не считать пухлого конверта с купюрами. В конверте была записка: «Дорогой брат, я считаю, что полностью выполнила свой родственный долг, этого тебе может хватить на жильё и жизнь, пока не найдёшь работу. Любящая Сильвия».

– Маргарет Бонфилд запаниковала.

– Что она хотела сказать этим? Что нам больше не на что рассчитывать? И как она догадалась, что мы полезем в сейф?

– Потерпи, Герта, скоро мы всё узнаем.

Смерть Сильвии Дьюран не вызвала никаких подозрений. Было установлено, что она умерла от разрыва сердца, что было вполне естественно, учитывая его состояние и возраст покойной. Бонфилды со вкусом расположились в доме и следили, чтобы Черчилль, который всё время порывался сбежать в сад, был на глазах. Собаку, учитывая возможные неожиданности в завещании, взяли с собой на его оглашение. У Скелтона они с неудовольствием увидели плачущую Бриджит, на руки к которой тут же вскочил Черчилль.

Чтение завещания заняло совсем немного времени. Всё своё имущество Сильвия Дьюран оставляла тому, кто возьмёт себе её собаку, Черчилля, и будет ухаживать за ней до самой её смерти, естественность которой удостоверят ветеринары (было указано несколько фамилий). А после смерти похоронит на месте, где больше всего любила сидеть собака во время прогулок (было подробнейшим образом описано место) и поставит памятник, на который отводилась отдельная сумма.

Пока читали текст, миссис Бонфилд подошла к Бриджит, сняла с её колен упирающуюся собаку и с достоинством уселась на своё место. Бедное животное изо всех сил изворачивалось, чтобы выскочить, но та держала его мертвой хваткой, пока не услышала, что единственное, чем владела Сильвия Дьюран на момент кончины, была её библиотека, которую она завещала мисс Мишем. Дом вместе со всей обстановкой принадлежал Сильвии только пожизненно, так как актриса давно отдала его в дар своему родному театру, с тем, чтобы в нём был организован музей её имени. О драгоценностях не было сказано ни слова.

– Не может быть! – закричала невестка покойной, – всем известно, что у Сильвии было множество драгоценностей – это десятки, сотни тысяч фунтов! Есть, в конце концов, фотографии, на которых она в них!

– Это ни о чём не говорит, – мягко ответил Скелтон. Моя доверительница могла продать, подарить их кому-нибудь при жизни, или потерять.

– Такие вещи не пропадают!

Маргарет Бонфилд кинула обличающий взгляд на Бриджит.

– Насколько мне известно, – умиротворяюще проговорил адвокат, – она не обращалась в страховую компанию, где эти ювелирные изделия были застрахованы.

– Успокойся, Герта, – проговорил Руперт Бонфилд, – может быть, она забыла упомянуть их, всё-таки, возраст. Скорей всего драгоценности в банке.

– Боюсь, что нет, – сказал Скелтон, – в предпоследнем варианте завещания были указаны все драгоценности миссис Дьюран – если не ошибаюсь: три диадемы, несколько колье и фермуаров, четырнадцать браслетов, около трёх десятков брошей, ну и так далее: подробно описывались камни – бриллианты, изумруды, сапфиры – в общем довольно внушительный список. Но в последнем варианте она изъяла всё, касающееся ювелирных изделий и сделала это сознательно.

– Маргарет Бонфилд резко скинула с колен собаку, которая тут же подбежала к Бриджит.

– Я могу взять его себе? – спросила та.

– Забирайте и старайтесь не попадаться нам на глаза! – злобно крикнула миссис Бонфилд, и выбежала из кабинета.

Бриджит наклонилась к пёсику и застыла. Потом она медленно выпрямилась и очень внимательно посмотрела на Руперта Бонфилда.

Из его ботинка медленно выползал огромный, мохнатый паук.

Супруги Бонфилд потратили несколько дней, перерыв весь дом в поисках драгоценностей. Вдруг Маргарет осенило. Она побежала в гардеробную, где висели великолепные сценические наряды Сильвии. На нескольких платьях сверкали нашитые на них камни.

Целый день ушёл на спарывание камней. Но когда торжествующие Бонфилды пришли с ними к ювелиру, то их ждало жестокое разочарование. Все камни оказались ненастоящими, как, собственно, им и полагалось быть. Поиски начались снова и длились бы бесконечно, пока из театра деликатно не напомнили, что прошло уже два месяца после смерти миссис Дьюран и пора уже освободить дом.

– Надо установить слежку за Бриджит, я уверена, что она выведет нас на украшения, – сказала Маргарет Бонфилд, вытряхивая землю из последнего цветочного горшка. Её супруг устало согласился.

Сперва было решено следить за Бриджит самим, но это плохо удавалось. Она часто выходила гулять с Черчиллем, который был, судя по всему, в прекрасной форме и прекрасно ладил со своей новой хозяйкой. Но он учуивал Бонфилдов мгновенно и сразу же начинал отчаянно лаять. Пришлось нанять частного детектива, а его услуги стоили немало. Наблюдение не дало ничего интересного. Бриджит много работала, жила очень скромно, а её покупки соответствовали средствам журналистки, работающей в небольшой редакции.

Прошло три года, и ничего не изменилось. Бонфилды не сдавались и все оставленные им деньги тратили на слежку за Бриджит. А она, похоже, начала процветать, выпустив в свет мемуары Сильвии Дьюран, которые получили самое высокое признание у публики. Потом Бонфилды увидели её имя в списке бестселлеров. Бриджит стала писать детективы. Но никакого намёка на драгоценности не обнаруживалось. Деньги, оставленные Бонфилдам, стремительно таяли, и о покупке достойного жилья уже не могло идти речи. Пришлось снять небольшую дешёвую квартиру и экономить на всём. Не привыкшие к бедности супруги начали ссориться, и один раз миссис Бонфилд даже подняла руку на своего хилого супруга, который, вспомнив школьные подвиги, неожиданно дал ей сдачи. Отношения ухудшались день ото дня. Ссоры почти всегда переходили в потасовки, которые заканчивались с переменным успехом. Маргарет была тяжелее, но Руперт отличался большей подвижностью и помнил некоторые приёмы из юношества. Однажды, когда Маргарет замахнулась, чтобы треснуть мужа журналом, подобранным на скамейке, она вдруг остановилась и стала со страстным вниманием разглядывать какую-то фотографию.

– Ты только посмотри на это! – она протянула Руперту журнал, на задней обложке которого была изображена Бриджит Мишем в великолепных бриллиантовых украшениях.

– Это же серьги Сильвии и кольцо тоже её! Ну, наконец-то! Надо срочно идти в полицию и заявить о краже.

В полиции их внимательно выслушали и обещали разобраться в этом странном деле.

Когда Бонфилды снова пришли в участок им объявили, что мисс Мишем владеет всеми драгоценностями самым законным образом. Они достались ей по завещанию.

– Но они не были упомянуты в завещании! – возразил Бонфилд.

– Мы связались с адвокатом миссис Дьюран, и он объяснил, что в завещании говорилось, что всё её имущество достаётся тому, кто возьмёт на себя заботу об её собаке, которая будет похоронена в определённом месте. Собака два месяца назад умерла, и мистер Скелтон присутствовал на её похоронах. Он вместе с друзьями мисс Мишем может подтвердить, что когда выкопали яму, то обнаружили железный ящик с драгоценностями, которыми мисс Мишем владеет теперь по праву, как выполнившая все условия его доверительницы.

Бонфилды застыли в каменном молчании.

– Кстати, – продолжил полицейский и полез в ящик стола, – мисс Мишем подписала мне свой последний детектив – «Пауки в банке», – и он протянул Бонфилдам книжку в яркой обложке.

Валерий Рокотов
ДЕЛО ОСТАНОВИВШЕЙСЯ ЛУНЫ

Совершенно СЕКРЕТНО № 4/275 от 04/2012

Перевод с английского: Сергей Мануков

Шины пели на тёмных поворотах увертюру к убийству, хотя я этого ещё не знал. Я катил по горным серпантинам в окрестностях Голливуда и видел ведущую к озеру Шервин дорогу.

Слева, над горами выплыл краешек тыквы луны. Вскоре в правом окне заблестела вода. На гладком блюдце воды, как в зеркале, отражалась луна.

Дорога вывела меня на берег озера, к деревянному причалу. Я заглушил мотор, погасил фары и негромко позвал:

– Эй, Джош!

Насмешливо ухнувшей сове язвительно ответила жаба. Дойдя до конца причала, я с трудом разглядел слабый мерцающий огонёк плавучего дома Дельброка, иллюминаторы которого были закрыты светомаскировочными шторами.

– Джош! – крикнул я.

Никто не ответил. Мне на глаза попалась утлая лодчонка. Я погрузился в скорлупку и оттолкнулся от причала и через несколько минут причалил к плоту.

– Если это шутка, – громко крикнул я, – то она мне чертовски не нравится! Ты меня слышишь, Джош?

Я начал взбираться по лестнице. Внезапно надо мной появилась тень и послышался свист рассекаемого воздуха. Я не успел уклониться от бейсбольной биты. Луна начала мигать, а звезды – отплясывать джигу. Затем наступила темнота.

Когда я открыл глаза, луна смотрела мне прямо в глаза. Она почти не сдвинулась с места и по-прежнему была слева за горами. Я понял, что провалялся без сознания минут пять – десять. Кроме головы, ныла и правая рука, за которую он, наверное, втащил меня на плот.

– Слава богу! – пробормотал гигант по имени Джош Дельброк, сидевший рядом на палубе. – Я уже было испугался, что отправил тебя на тот свет. Извини, произошла ошибка…

Он втащил меня в дом, закрыл дверь и зажёг фонарик. За исключением светомаскировочных штор, гостиная плавучего дома выглядела так же, как летний коттедж богатого холостяка: со вкусом подобранная мебель, дорогой ковёр на полу.

– Я ведь не знал, что это ты, – объяснил Джош, доставая бутылку виски со стаканами. – Ты примчался так рано, что я принял тебя за убийцу. Меня хочет убить Пол Мандерхейм.

Мандерхейм был директором киностудии «Параметро», где работал Джош.

– Он хочет тебя убить? – переспросил я, опрокидывая первый стакан. – Что за вздор!

– Верно, вздор, и в то же время правда. Поэтому я и прячусь здесь. Конечно, я не утверждаю, что Мандерхейм убьёт меня сам – он слишком важная шишка, чтобы рисковать. Он легко может нанять для этого дела какого-нибудь головореза.

– Почему? – хмыкнул я. После второй у меня начала кружиться ушибленная голова.

– Из-за женщины. Я узнал, что это девчонка Мандерхейма только на прошлой неделе. Понимаешь, я написал для неё пьесу. Я ей нравился. Потом, конечно, её бросил… Ладно, давай спать…

Меня разбудил золотой солнечный свет, льющийся через левое окно. Часы показывали восемь утра. За завтраком Дельброк поинтересовался:

– Ну, как с моими проблемами?

– Мы вместе поедем в Голливуд к Мандерхейму. Я ему расскажу, что ты бросил девчонку из-за него. Ты думаешь о нём больше, чем о главной любви своей жизни, и, если он не отзовёт своих головорезов, я его задушу.

– Ты действительно сделаешь это для меня, Дэн? – голос верзилы дрожал.

– Нет, не для тебя. За те две сотни, что ты мне обещал. Пошли…

Мы въехали в Голливуд по новому шоссе. Мандерхейм жил в Тауэр-Паласе и платил каждый месяц за квартиру сумму, равную бюджету небольшой страны.

Я оставил машину почти в квартале от здания, так как все тротуары рядом с домом были заняты машинами с карточками «Пресса» и полицейскими автомобилями.

– Десятый этаж, – сказал я лифтеру и показал ему значок частного сыщика, похожий на полицейскую бляху. Он нажал кнопку, и кабина устремилась вверх.

Выйдя из лифта, я увидел двух здоровенных копов. Они вели красивую брюнетку, у которой была истерика. Это была Сандра Шэйн, одна из звёзд параметровского курятника.

Я переступил порог квартиры Мандерхейма и увидел шефа детективов, лейтенанта Дональдсона.

Увидев меня, он весь переменился в лице.

– Вон!

– Но у меня тут дело, – обиделся я.

– Нет у тебя здесь никакого дела. Мы приехали первыми.

– Мне нужно поговорить с Полом Мандерхеймом.

– Ты опоздал! – усмехнулся Дональдсон. – Пуля 38 калибра в голову. А теперь убирайся, я занят!

– Кажется, я могу помочь тебе разобраться в этом.

– Очень мило с твоей стороны, – детектив одарил меня убийственной улыбкой. – Прислуга ночевала у себя на нижних этажах. Утром около восьми они вернулись, нашли труп Мандерхейма и позвонили в полицию. Мы приехали. Смерть наступила между двенадцатью и часом ночи.

– Неужели никто не слышал выстрела?

– Этажом ниже живет Сандра Шэйн, звезда из «Параметро». Вчера ночью, около половины первого, она услышала выстрел, выглянула за дверь и увидела крадущегося вниз здоровенного лысого типа. Она его узнала, но решила не окликать.

– Ну, и кто был этот здоровенный лысый тип, который крался вниз?

– Ясное дело – убийца, – хмыкнул Дэйв Дональдсон. – Один из сценаристов Пола Мандерхейма. Его зовут Джошуа Дельброк.

– Дельброк? – не поверил я своим ушам. – Сандра Шэйн говорит, что видела его здесь вчера в половине первого ночи? Но тогда она или ошибается, или лжёт. Вчера в полночь Джош был на озере Шервин в своём плавучем доме. Он перепугался, что Пол Мандерхейм хочет убить его из-за какой-то девчонки, позвонил мне и попросил защиты.

– И ты?

– Согласился. Я приехал на озеро около десяти – луна как раз начала подниматься. Он оглушил меня, приняв в темноте за убийцу. Я пришел в себя минут через десять. С этого момента и до утра Дельброк не исчезал из поля моего зрения.

Дональдсон мне не поверил и велел передать по рации приказ о задержании Дельброка. Я спустился и сел в машину.

– Мы попали в переделку. На нас объявили охоту.

– Что случилось? – встревожился сценарист.

– Мандерхейм сыграл в ящик. Его убили.

– О, Боже! Как это случилось?

– Его застрелили вчера ночью между двенадцатью и часом. Копы считают, что это ты продырявил его.

– Я? Но я был…

– Знаю, знаю. Ты был со мной на озере Шервин. Кажется, у лейтенанта Дональдсона есть свидетельница, которая утверждает, будто видела тебя выходящим из квартиры Мандерхейма сразу после выстрела. Это Сандра Шэйн из «Параметро».

– Господи, как она могла сказать такое? – позеленел он от страха.

– Во-первых, она могла просто ошибиться. Во-вторых, она может пытаться ложно обвинить тебя из каких-то соображений. Ты случайно поссорился с Мандерхеймом не из-за неё?

– Нет, конечно, нет, – выдавил он. – Я написал для неё несколько сценариев, но…

– Ладно. Значит, она не хотела напакостить тебе и приняла кого-то за тебя. Тебе лучше где-нибудь спрятаться, а я пока поищу похожего на тебя парня, у которого был зуб на Мандерхейма.

Дельброк размышлял недолго.

– Недавно Пол купил за бесценок студию немого кино «Квадрэнгл-пикчерс». Здание пустует уже много лет. Помнишь его?

Конечно, я помнил «Квадрэнгл». На заре кино там снималось большинство голливудских звёзд. Они первыми начали снимать комедии и многосерийные картины. По штатному расписанию «Квадрэнгл» можно было изучать историю кинематографа.

– Я спрячусь там, – заявил Дельброк. – Никому не придёт в голову искать меня там.

Отвезя Дельброка на заброшенную студию, я отправился в актерское агентство и спросил у привлекательной блондинки в вестибюле, не знает ли она людей, ненавидевших Пола Мандерхейма.

Она вытащила толстый телефонный справочник Голливуда.

– Открывайте любую страницу наугад. Здесь все ненавидели Мандерхейма.

– Нет, мне нужен человек, который, возможно, связан с кинематографом. Он высок и широк в плечах, лысый, но его зовут не Джош Дельброк.

– В «Параметро» был как раз такой окорок, – хмыкнула блондинка, – но Мандерхейм на прошлой неделе его уволил. Причём так, что теперь его никто не берёт. Ему пришлось зарегистрироваться у нас. – Она порылась в картотеке и выписала адрес. – Алексей Соронов, русский.

– Я – ваш должник, – поблагодарил я и бросился разыскивать Соронова.

План был простой – схватить Соронова и привезти на опознание Сандру Шэйн…

– Здравствуйте, – робко поздоровался я, когда дверь открыл огромный лысый человек. – Вы Соронов, киноактер?

– Вы видели меня в картинах?

– Много раз, – соврал я. – Я – один из самых преданных ваших поклонников.

– Пойдёмте в дом. Выпьем водки.

– Много вчера ночью выпили? – спросил я после первой рюмки.

– Я пью её каждую ночь.

– Чтобы утопить печаль после того, как вас выгнали из «Параметро»?

Русский с несчастным видом опять приложился к бутылке.

– Не понимаю, почем меня уволили, – пожал он метровыми плечищами. – Эй, откуда вы об этом знаете?

– Слухи ходят. Почему Мандерхейм вышвырнул вас?

– Как-то я вошёл в его кинопроекционную. Он крутил новый ролик старого немого фильма, только озвученного. Сначала на экране появилось: «Пол Мандерхейм представляет». Затем: «Диалог и комментарии Джошуа Дельброка. Первая серия». Потом пустые кадры и «Мэри Бикфилд в фильме „Возлюбленная шторма“».

– Это же средние века, – потерял я терпение, – когда только появилось кино.

– Да? Потом актёры начали показывать смешные фокусы, от которых можно надорвать животы. Звуковая дорожка шла параллельно. Потом Мандерхейм увидел меня. Он страшно разозлился и вышвырнул меня со студии.

– А вы вчера ночью с ним за это рассчитались? Поехали в Тауэр-Палас и убрали его?

Его широченная физиономия побледнела. Он внезапно схватил меня за лацканы своими лапищами.

– Мандерхейм убит?

– Кому, как не вам, знать?

Он начал трясти меня, словно куклу.

– Я – мирный человек. Я никого не убивал. Ну-ка, забирайте свои слова обратно или я переломаю вас пополам.

Я выхватил револьвер. Русский отпустил меня и расхохотался. Я изо всей силы ударил его рукояткой по голове и, пока он тряс лысым черепом, ловко защёлкнул один браслет на его руке, а второй пристегнул к батарее.

После этого я помчался в Тауэр-Палас за Сандрой Шэйн…

– Вы хотели меня видеть? – грустно осведомилась Сандра.

– Я – частный сыщик. Меня зовут Дэн Тернер.

– Что вам нужно?

– Правду о парне, которого, как вы утверждаете, вчера застукали на лестнице, – объяснил я.

– Я рассказала всё, что знала. Это был мистер Дельброк.

– На лестнице было светло?

– Было не очень темно. Я его хорошо разглядела.

– Но почему он убил Пола Мандерхейма?

– В прошлом месяце Пол рассказал мне, что Дельброк что-то открыл или переделал и что при дележе прибыли могут возникнуть проблемы. Больше я ничего не знаю.

– Вы могли принять кого-то за Дельброка или обознаться из каких-то личных побуждений.

– Вздор. Я против него ничего не имею.

– Если вы так уверены, можно провести маленький эксперимент. Я хочу, чтобы вы посмотрели на нашего подозреваемого. Нам нужно знать, не его ли вы видели вчера ночью.

Она заколебалась.

– Хорошо, поехали. Я докажу вам, какой вы осёл, если согласились работать на убийцу.