Текст книги "Коллекция детективов"

Автор книги: Стивен Кинг

Соавторы: Ричард Мэтисон (Матесон),Роберт Альберт Блох,Роальд Даль,Лоуренс Блок,Роберт Ранке Грейвз,Джон Лутц,Роберт Ллойд Фиш,Стив Аллен,Аврам (Эйв) Дэвидсон,Дарси Линдон Чампьон
сообщить о нарушении

Текущая страница: 55 (всего у книги 90 страниц)

Он остановился и сжал руками руль. Его охватило ликование, которое быстро сменилось ужасом. Только сейчас он увидел за домом машину. Из-за дождя ее, наверное, поставили у заднего входа. Посмотрев в зеркальце заднего видения, Джо увидел Кэт, которая неподвижно лежала в грязи. Из открытой двери дома выглядывали три женщины, которые вместе с его супругой занимались шитьем. На их лицах был написан ужас и изумление…

Джо не повезло еще раз. Как назло, в это время в графике работы суда выдалось окно, и судья немедленно приступил к рассмотрению его дела. Оно было простым и заняло совсем немного времени. Обвинительный приговор был встречен громкими аплодисментами. Джо никогда не думал, что Кэт пользовалась таким уважением не только в деревне, но и в графстве.

Только он расслабился, решив, что удача наконец повернулась к нему лицом, как все вернулось на круги своя. Сидя в камере смертников, Джо уныло размышлял о превратностях судьбы. И вдруг он вскочил на ноги. Еще не все потеряно, у него осталась искорка надежды. Если убийство жены сошло с рук Леонарду Крамеру, то почему он должен расстаться с жизнью?

Почему он раньше о нем не подумал? Не иначе как находился в состоянии прострации после вынесения приговора. Пусть первоначальный план не удался, но Крамер и сейчас может пригодиться. Его отец был большой шишкой, он правил всем штатом. Томсон Крамер дергал губернатора за веревочки, и тот делал все, что ему было нужно. Губернатор мог сохранить жизнь Джо простым росчерком пера. Сейчас он решил поступить по справедливости – обменять свою жизнь на жизнь сына Крамера.

Джо попросил срочно вызвать своего адвоката. Когда тот пришел, он отвел его в дальний угол крошечной камеры, чтобы надзиратель не мог услышать, о чем они говорят.

– Ну что там еще, Джо? – недовольно поинтересовался адвокат, которого звонок из тюрьмы оторвал от ужина. – Ты же знаешь, что я сделал все, что можно. Апелляция уже подана, так что незачем было вызывать меня сюда…

Он огляделся по сторонам и слегка задрожал:

– От этого места у меня мурашки по коже бегают.

– Плевать я хотел на твои мурашки! – рассмеялся Джо. – Забудь об апелляции. Я скоро выберусь отсюда.

– Осторожнее, Джо! – испуганно посмотрел на него адвокат. – Ребят, которые пытаются убежать отсюда, здесь не очень любят.

– Слушай меня внимательно! – сказал Джо. – Немедленно позвони Леонарду Крамеру, сыну старика Крамера. Объясни, кто ты такой, и скажи, что твой клиент попал в беду. Скажи всего три слова: «Вспомните мост Хукера». Он сразу все поймет, и я скоро буду на свободе.

– Не знаю, что ты имеешь в виду, Джо, – вздохнул адвокат, – но что бы это ни было, лучше забудь об этом.

– Забыть? – широко раскрыл глаза Джо. – Да его старик мигом вытащит меня отсюда. Вот увидишь, он добьется моего освобождения.

– Не знаю, почему ты так уверен в этом, но если это связано с Леонардом Крамером, можешь обо всем забыть. Сегодня утром он пустил себе пулю в висок. Об этом передали по радио час назад. Он оставил записку, в которой признался, что убил свою жену.

– Он… признался в убийстве? – Джо открыл от изумления рот. – Но почему? Зачем? Ведь никто, кроме нас с ним…

Адвокат со вздохом взял портфель и направился к двери.

– Он написал, что его замучила совесть. Правда, странно? Вот бы никогда не подумал, что у такого человека может быть совесть.

У двери он остановился и посмотрел на Джо.

– К присутствующим, конечно, это не относится. Я, конечно, буду пробивать апелляцию, Джо, но на твоем месте не стал бы на нее сильно надеяться.

Он повернулся к решетке и громко крикнул:

– Охранник? Охранник?..

Джеймс Холдинг
ПЧЕЛА

Совершенно СЕКРЕТНО № 6/229 от 06/2008

Перевод с английского: Сергей Мануков

Рисунок: Юлия Гукова

Сказать, что я был поражен, как громом небесным, когда узнал, что у Дорис роман с писателем-холостяком, который жил на нашем этаже, – это ничего не сказать.

Мы с Дорис были женаты четыре с половиной года, и я никак не мог поверить своему счастью. Она была среднего роста, с прекрасным цветом лица и иссиня черными волосами, которые отливали даже синевой. Ее прекрасный мягкий рот улыбался легко и часто. Голубые глаза в сочетании с черными волосами смотрелись просто потрясающе. А фигура у нее была – мечта каждого мужика… я хочу сказать любого мужика, кроме меня. Эта женщина была моей женой!

Так что можете понять, что я был довольно расстроен, когда узнал, что у нее и Уилкинса роман. Если вы на самом деле любите свою жену так, как ее люблю я, и доверяете ей, как доверяю ей я, и если она обладает практически идеальной красотой и фигурой и боготворит вас, то это удар явно ниже пояса, когда вы узнаете, что в то время, когда вы каждый месяц на две недели уезжаете в командировки, ваша жена развлекается с писателем детективных романов, живущим напротив. Особенно когда ваш соперник в общем-то ничего особенного из себя не представляет. Уилкинс – высокий, худой, как щепка, и не имеет никаких средств к существованию, кроме разбитой пишущей машинки. Он уже начал лысеть даже!

Поймите, я вовсе не Адонис, но в самый худший день своей жизни я намного красивее по сравнению с ним. Можете мне поверить. Поэтому меня так задело, что, когда меня нет в городе, Дорис развлекается с этим клоуном Уилкинсом.

Конечно, я стал сразу искать предлоги, чтобы извинить Дорис. Я продолжал любить ее, несмотря на ее походы в квартиру напротив. Такая красавица, как Дорис, сказал я сам себе, полная жизни и так желающая веселья, естественно становится жертвой любого хищника-мужика в радиусе шести миль. Естественно, и то, что когда я в командировке, ей одиноко. Бедная Дорис!

Я мог простить ее, но не этого Казанову, живущего напротив. Нет, сэр. С ним я собирался разобраться. Причем разобраться раз и навсегда!

Только действовать нужно хладнокровно, Джим, предупредил я себя. Сначала необходимо успокоиться. Нужно дождаться, когда его можно будет убить так, чтобы никто ни о чем не догадался. В противном случае что это тебе даст? Ничего, кроме электрического разряда от штата. Мы с Уилкинсом будем мертвы, а Дорис останется одна.

Поэтому я не стал говорить Дорис, что знаю о его романе. Я вел себя как обычно. Она тоже, маленькая умная актриса. Когда я встречался с Уилкинсом у почтовых ящиков, в лифте или коридоре, я кивал ему, как должны кивать соседи. Несомненно, он считал меня приятным парнем и большим дураком.

А мне как раз это и было нужно. Я не сводил с него глаз. Я был уверен, что если буду терпелив и умен, то найду способ расквитаться с ним и остаться вне подозрений.

Эта игра продолжалась несколько месяцев. В начале августа, когда в городе царила страшная жара, я возвращался домой в субботу утром после пробежки и неожиданно нашел то, что мне было нужно.

Я подъехал к дому и уже собрался выходить из машины, когда увидел, что в трех машинах от меня Уилкинс выходит из своей жалкой колымаги. В руках он держал огромный бумажный пакет, наполненный продуктами.

Он закрыл дверцу локтем и направился по подъездной дороге к дому. Проходя мимо цветочной клумбы, он неожиданно вздрогнул, как испуганный конь, и замер как вкопанный. После некоторых колебаний он вновь двинулся к дому, но сделал при этом большую петлю, чтобы быть подальше от цветов. При этом он не сводил испуганного взгляда с клумбы. В этот самый момент пчела оторвалась от своего дела и полетела к нему проверить, что это такое. И в этот самый момент Уилкинс выкинул настоящий фортель.

Наверное, он давно заметил эту пчелу. И когда увидел, что она направляется к нему поздороваться, то он чуть не сошел с ума от страха. Глядя на него со стороны, можно было подумать, что за ним гонится лев, а не маленькая пчела. Он что-то прохрипел, бросил на асфальтовую дорожку пакет и помчался, как истеричная женщина, преследуемая бешеной собакой.

При этом он размахивал руками и хлопал себя по бокам. Он влетел в подъезд и захлопнул за собой дверь.

Я наблюдал за этим представлением из машины. Что за псих, сначала подумал я. Надо же было моей жене влюбиться в такого идиота, взрослого человека, который боится пчел! И только тут до меня дошло, что ведь это как раз то, что мне было нужно.

Я понимал, что для такого ужаса перед пчелами должны иметься причины.

Я уже упоминал, что я коммивояжер. Но я вам еще не говорил, что я продаю. Лекарства! Я работаю в одной из крупных фармацевтических фирм. Хотя у меня и нет медицинской степени, мои знания в медицине простираются достаточно далеко, чтобы понять, в чем дело.

На следующий день я отправлялся в очередную командировку. Как обычно, на две недели. Целуя Дорис на прощание, я ласково посмотрел в ее сапфировые глаза и обнял с большей нежностью, чем обычно.

Следующие десять дней я занимался строго работой, хотя сделать это было ой как трудно. Потому что я понимал, что моя мышка скорее всего играет как бешеная с котом напротив. Меня утешало лишь то, что это в последний раз.

На десятый день я отклонился от своего привычного маршрута и сделал пятидесятимильный крюк, чтобы попасть в маленький городок, расположенный на севере штата. Я вошел в магазин, половину площади которого занимал магазин спортивных товаров, а вторую половину – хозяйственный. У продавца, который был или наркоман или просто слабоумный, я купил рыболовную сеть. Меня обрадовало то, что он меня ни за что не запомнит. Не запомнит он и то, что я покупал.

Затем я выехал из города и свернул на проселочную дорогу. Увидев на каменной стене жимолость, я остановился и вышел из машины. Я надел старые перчатки, которые лежали у меня в бардачке, после чего поднял капот, чтобы казалось, что у меня сломалась машина. Потом дождался, когда дорога стала пустынной, подошел к стене и провел один-единственный раз по кустам. Больше мне ничего не было нужно. За один заход я поймал шесть прекрасных пчел.

Я аккуратно вытряхнул их в пустую коробку из-под конфет, которую нашел на свалке в другом городе, бросил туда несколько листьев и цветков жимолости и закрыл крышку. Затем проделал в стенках несколько крошечных отверстий, чтобы пчелы не задохнулись, завернул коробку в бумагу, перевязал бечевкой и написал на крышке адрес Уилкинса. Обратного адреса писать я не стал. На все про все у меня ушло не больше десяти минут.

Я наклеил на посылку достаточно марок из своего бумажника, чтобы она дошла первым классом, и бросил ее в почтовый ящик у деревенской почты. Для этого мне даже не пришлось выходить из машины.

Это произошло в среду. А в пятницу после обеда я вернулся из командировки домой. Я остановился около дома, вышел из машины и потянулся, разминая затекшие после долгой езды мышцы. И только направившись к дому, я заметил, что произошло что-то необычное.

У подъезда стояла полицейская «скорая помощь» с работающим мотором и открытыми задними дверцами. Рядом полицейский мрачно постукивал ногой заднее колесо. Он несомненно был водителем и ждал, когда приятели вынесут ему пассажира. Кивнув ему, я вошел в подъезд и нажал кнопку вызова лифта.

Мне пришлось ждать почти минуту. Когда наконец дверцы раскрылись, из кабины двое фараонов выкатили носилки на колесиках. На них кто-то лежал, но я не смог разобрать, кто это, потому что он был накрыт белой простыней. После носилок из лифта вышел маленький мужчина с черным чемоданчиком. Наверняка доктор. Я стоял в стороне, чтобы не мешаться, и смотрел, как они выкатили носилки из дома и подкатили к скорой. Только после этого я поехал на свой этаж.

Дорис ждала меня у двери квартиры. У нее были круглые глаза и испуганный вид. Но мне она показалась необыкновенно красивой, и я какое-то мгновение думал только о ней.

– Привет, крошка! – поздоровался я. Не успела дверь закрыться, а я уже обнял ее.

– Привет, путешественник! – ответила она, целуя меня. Порой она называла меня путешественником из-за моей работы. – Я рада, что ты вернулся домой, милый.

– Я тоже рад, – я громко втянул в себя воздух. – Неужели ребрышки?

Она рассеянно кивнула.

– Замечательно! – обрадовался я и бросил шляпу на полку. Обнимая меня рукой за талию, Дорис повела меня на кухню. Это у нас был такой ритуал. Моим первым поступком после возвращения из командировки было смешать два мартини.

– Когда я ждал лифта, – сказал я, – кого-то вынесли на носилках. Кто-то заболел?

Она достала бутылку джина и вермута.

– Не заболел, – ответила Дорис дрожащим голосом, – а умер, Джим. Мистер Уилкинс, он живет… жил… напротив.

– Не может быть! – воскликнул я. – Что случилось?

– Еще неизвестно, – Дорис дала мне дрожащей рукой поднос с кубиками льда. – Он просто умер.

– Какой ужас! Такой тихий и приятный сосед, – я начал отмерять джин и лить его в кувшин. Потом поднял глаза и увидел, что она едва не плачет.

– Крошка! – ласково произнес я и обнял ее. – Конечно, ты расстроена. Но нельзя так близко принимать к сердцу смерть соседа. Такое происходит время от времени, и от этого никуда не деться.

– Но я н… н… нашла его, – дрожащим от слез голосом объяснила Дорис. Она задрожала в моих объятиях. – После обеда до меня дошло, что я не видела мистера Уилкинса день-два… – она искоса посмотрела на меня, чтобы увидеть, как я отнесусь к ее объяснению. – А когда я проходила по коридору мимо его двери, я не слышала стука пишущей машинки. Ты же знаешь, он постоянно работал. Ее стук был слышен через дверь.

Я молча кивнул.

– Тогда я позвонила в его дверь. Несколько р… р… раз. Когда он не ответил, я сначала подумала, что его нет дома. Но потом я вспомнила, что он очень редко выходил из дома, особенно летом… – она не объяснила, откуда знала такую деталь, – поэтому я позвонила консьержу и спросила, дома ли мистер Уилкинс. Он сказал, что не знает. Тогда я сказала ему, что беспокоюсь и спросила, не думает ли он, что стоит проверить, все ли в порядке.

– Понятно. И консьерж пошел и нашел его.

– Да. Он открыл дверь своим ключом. Я вошла вместе с ним. Мы нашли бедного мистера Уилкинса на софе в гостиной, и он совсем не д… д… дышал.

– Вот так? Ну это еще неплохая смерть. Во сне.

– Но он не лежал спокойно и мирно, Джим. Не как во сне. Такое впечатление, что он упал на софу, когда умирал. В его широко раскрытых глазах застыл ужас.

– Конечно, крошка. Жалко, что ты увидела его. Когда человек понимает, что умирает, у него в глазах появляется страх. Я видел это на воинской службе. Это вполне естественно.

– Консьерж позвонил в полицию. Приехал полицейский врач. Они только что увезли мистера Уилкинса.

– А что сказал доктор? Наверное, сердечный приступ?

– Он не знает, – покачала головой Дорис. – Он не смог сразу назвать причину смерти без этого… как она называется…

– Вскрытия, – подсказал я. Она кивнула с несчастным видом. Мое сердце дико стучало от возбуждения. Я боялся, что она заметит, как я взволнован. – Я хочу заглянуть к Уилкинсу, Дорис. Хочу посмотреть, где ты его нашла, беднягу. Хочешь пойти со мной?

– Ни в коем случае! – воскликнула Дорис. – С меня на сегодня хватит!

– Тогда приготовь коктейли, – сказал я. – Я на минуту.

Я пересек коридор и остановился перед дверью квартиры Уилкинса. Сначала я хотел попытаться открыть его дверь своим ключом, но был приятно удивлен. Дверь была открыта. Я посмотрел на диван, где лежал труп Уилкинса. Но мой взгляд не задержался на нем. Я пристально посмотрел на приставной столик, где посреди всякого хлама лежала моя коробка из-под конфет. Крышка валялась на полу.

Я улыбнулся, представив, что произошло, когда пленницы-пчелы, выпущенные Уилкинсом на свободу, в ярости вылетели из коробки. Наверняка он сразу же перепугался и начал прогонять их. В этом я был уверен, потому что когда у человека, как у Уилкинса, сильная аллергия на пчелиный яд, приличная доза его в крови может с невероятной скоростью остановить дыхание.

Я нашел их на кухне.

В горшках на подоконнике у Уилкинса росли африканские фиалки. Пчелы сонно жужжали около сетки, закрывающей открытое окно, желая выбраться вновь на теплый августовский воздух.

Никто никогда не догадается, сказал я себе. С хитрой улыбкой я открыл сетку за фиалками и радостно увидел, как маленькие желтые убийцы весело вылетели на свободу.

Я отправился к Дорис и моему мартини. Я усадил ее к себе на колени и мы начали пить. Как здорово, подумал я, что она снова принадлежит мне одному. Какая же она у меня куколка! Я с любовью посмотрел на нее. А может, у нее в характере знакомиться с мужчинами, когда меня нет. Из простой скуки. Чтобы прогнать одиночество. И только!

Неожиданно мне пришло в голову, что существует один простой и хороший способ положить всему этому конец – бросить работать в фармацевтической фирме с ее командировками.

Я поставил стакан, повернул к себе ее лицо и поцеловал.

– Крошка, я решил бросить работу, – сообщил я жене.

– Что? – опешила она.

– Ухожу. Хочу больше времени проводить дома с тобой, Дорис. В поездках мне так одиноко.

– Мне тоже одиноко, Джим, – прошептала она мне в плечо.

– Еще бы! И знаешь, что я придумал? Я придумал работу, чтобы мне проводить все время с тобой.

– Какую? – Дорис подняла голову.

– Писать детективы. Как бедняга Уилкинс. Я хочу попробовать, как у меня получится, – я снова поцеловал ее. – Мне кажется, что я должен неплохо разбираться в убийствах.

– Дорогой, я очень хотела бы, чтобы ты сидел дома со мной, – ее руки крепче обняли меня. – Но ты же никогда ничего не писал.

– Все когда-то нужно делать в первый раз, – нравоучительно произнес я.

Это и есть мой первый раз.

Понравилось?

Генри Слезар
ВОРОВКА

Совершенно СЕКРЕТНО № 7/230 от 07/2008

Перевод с английского: Сергей Мануков

Рисунок: Юлия Гукова

Когда Ральф громко хлопнул дверью, Рут вздрогнула, как от удара. Стена раздражения и непонимания между ними начала расти давно. Они оба понимали это, но ничего не могли сделать. Женаты они были уже десять лет, временами, как и все, ссорились, но раньше всегда быстро мирились. Сегодня же, перед уходом на работу, Ральф холодно поцеловал ее на прощание и громко хлопнул дверью.

Тяжело вздохнув, Рут вернулась в гостиную. Достала из открытой пачки, лежащей на телевизоре, сигарету, закурила и поморщилась. У сигареты был горький привкус. Она погасила ее в пепельнице и отправилась на кухню. Налила вторую чашку кофе и села ждать.

Через полчаса муж приедет на работу. Еще через пять минут наберет номер ее матери и бестактно сообщит о вчерашнем эпизоде, третьем за последние три недели. Мать будет разговаривать с зятем спокойно, но к тому времени, когда дозвонится до Рут, ее голос будет дрожать от едва сдерживаемых рыданий.

Без четверти десять, как она и думала, телефон зазвонил. Конечно, это была ее мать. Ее голос дрожал.

– Мама, пожалуйста, не надо! – попросила Рут, закрывая глаза. – Пора бы уже привыкнуть, что я ворую. Я ничего не могу с собой поделать. Постарайся это понять…

Потом начались привычные разговоры о докторах и поездках за границу. Короче, обо всем том, что они с Ральфом не могли себе позволить.

– Я знаю, что это болезнь, – вздохнула Рут. – Знаю, что красть очень плохо. Но все же лучше, чем быть убийцей или алкоголичкой. Люди больше сочувствуют…

Когда мать заплакала, она взмолилась:

– Пожалуйста, мама, не плачь. Своими слезами ты не помогаешь мне, а делаешь только хуже.

После продолжительной паузы Рут попрощалась и положила трубку. Вернулась в гостиную и легла на диван.

Нахлынули тревожные вопросы. Как все случилось? Почему это вообще произошло? Почему я краду? Поможет ли мне доктор? Рут задрожала. В детстве она была абсолютно нормальным ребенком. Родители у нее были не богачами, но вполне состоятельными. Жили они в прекрасном двухэтажном домике недалеко от бухты Сан-Франциско. В школе она училась хорошо, лучше своих чопорных старших сестер.

Красть она начала в школе. Ее первой кражей был очень красивый пенал, который она утащила у Фанни Ритер. Она по ошибке вытащила его дома вместо своего, и все поняли, что она воровка.

Рут Муди расплакалась, вспоминая свое детство. Нет, как всегда подумала она, дело здесь не в прошлом. В детстве она была хорошей и невинной девочкой.

Вопрос, как обычно, остался без ответа: почему она крала? Почему она украла моток ниток из универсама на Вашингтон-авеню? Или дешевые перламутровые пуговицы? А кто может сказать, почему вышла из магазина на Четвертой авеню с сумочкой, за которую не заплатила?

Люди сочувствовали ей и понимали. Понимали, что она не воровка, а женщина с большими проблемами. Все дело не стоило выеденного яйца. Они позвонили Ральфу. Он приехал и заплатил за украденные товары. Ее имя и описание занесли в особый черный список. Вот и все.

В одиннадцать часов раздался звонок. Задремавшая Рут резко проснулась и первым делом посмотрела на телефон. И только тогда поняла, что звонили в дверь.

Стоявший на пороге низенький мужчина с красным обгорелым лицом, какое бывает, когда чересчур долго загорают под ультрафиолетовой лампой, снял шляпу. Но это был его первый и последний вежливый поступок. Он без приглашения вошел в прихожую и закрыл за собой дверь.

– Вы Рут Муди?

– Да, – ответила Рут, чувствуя больше досаду за то, что он разбудил ее, чем страх.

– Мне нужно с вами поговорить об одном маленьком деле, миссис Муди, – он показал в улыбке желтые от табака зубы и кивнул в сторону гостиной. – Может, пригласите в комнату?

– Какое дело? Вы что-то продаете?..

– Нет, я не продаю, миссис Муди, – засмеялся незнакомец. – Я покупаю. Не возражаете, если я присяду?

Не дождавшись приглашения, сел на диван и поправил брюки, чтобы не мялись складки.

– Думаю, вам лучше меня выслушать. Речь пойдет о вашем муже.

Ее рука судорожно метнулась к вороту халата. Она села подальше от непрошеного гостя.

– Что вы хотите этим сказать?

– Мне кое-что известно о вашем муже, – пожал плечами коротышка. – А о вас я, кстати, знаю намного больше. Если об этом кто-то узнает, быть беде.

Он положил шляпу рядом с собой.

– Миссис Муди, как насчет того, чтобы заработать тысячу долларов?

– Что? – изумилась Рут.

– У меня для вас маленькое предложение. Если согласитесь, получите тысячу баксов. А если откажетесь, у вашего мужа могут возникнуть большие неприятности. Надеюсь, вы понимаете, что я имею в виду?

– Нет…

– Тогда я, с вашего позволения, объясню. Вы бы на месте начальника стали держать человека, жена которого ворует?

Рут прикрыла рот рукой.

– Теперь вы, надеюсь, понимаете, о чем я говорю? – хмыкнул он. – В наши дни семья имеет большое значение для работы. Приходится думать о репутации фирмы и все такое.

– Откуда вы знаете? – тяжело вздохнула Рут. – Кто вам сказал?

– Не спрашивайте меня об этом, миссис Муди. Скажем, у меня есть свои источники. Да вы не расстраивайтесь. Это ведь болезнь, такая же, как пневмония или лихорадка. Вы ничего не можете с собой сделать…

Рут со злобой посмотрела на непрошеного гостя.

– Сколько хотите?

– Мне не нужны ваши медяки, миссис Муди, – замахал он руками. – Разве я вам не говорил, что пришел покупать, а не продавать.

– Что я должна сделать? – осведомилась Рут.

– Мой друг расскажет подробности. Вам нужно только надеть пальто со шляпкой и поехать со мной. Все очень легко, поверьте мне. Не пожалеете.

– Никуда я с вами не поеду, – решительно заявила Рут.

– Ну, как знаете, – пожал плечами краснолицый коротышка. – Вы нам, честно говоря, не очень-то и нужны, миссис Муди. Мы просто хотели вам помочь.

– Вы шутите!

Незнакомец достал из кармана визитную карточку и с улыбкой прочитал:

– «Отто Мавиус и компания», 420, Пятая авеню. Это место работы вашего мужа, правильно?

– Но я не одета! – в панике воскликнула Рут. – Я не могу сейчас с вами поехать.

– Я не тороплюсь, миссис Муди. Могу и подождать.

Какое-то время они пристально смотрели друг на друга. Потом Рут бросилась в ванную комнату.

Через полчаса они сидели в такси и ехали в какой-то скромный отель. Рут сидела в углу и, скрестив на груди руки, чтобы он не заметил, как она дрожит, смотрела в окно. Ее попутчик тоже не был расположен к разговору. Он сидел и задумчиво смотрел в окно.

У двери в 408-й номер коротышка повернулся к Рут и сказал:

– Расслабьтесь, миссис Муди. Мой друг вам понравится. Он настоящий джентльмен.

Настоящий джентльмен сидел на софе, всей в буграх и ямах, в вышитом халате и курил турецкую сигарету. Продолговатый столик был завален бумагами.

Когда Рут с краснолицым шантажистом вошли в комнату, джентльмен положил ручку и пригласил их войти. Его бледное моложавое лицо расплылось в широкой улыбке.

– Добрый день, миссис Муди! – приятным голосом поздоровался хозяин. – Садитесь на софу. Это единственное более-менее удобное место в этой комнате. – Он посмотрел на ее спутника. – Налей миссис Муди чего-нибудь выпить.

– Конечно. Чего изволите, миссис Муди?

– Кофе можно? – спросила Рут.

Настоящий джентльмен кивнул краснолицему напарнику, и тот пошел к столу, на котором до сих пор стояли остатки гостиничного завтрака.

– Миссис Муди, – обратился к ней джентльмен, обхватывая руками колено, – мой друг рассказал, что от вас требуется?

– Нет.

– Ну и хорошо. Тогда это сделаю я.

Он вытащил изо рта сигарету и положил в пепельницу.

– Мы знаем, что вы клептоманка, миссис Муди. Ну-ну, не расстраивайтесь. Мы с моим другом знаем, что вы не преступница.

Краснолицый кивнул.

– И поэтому, – продолжил джентльмен, – мы хотим сделать вам маленькое предложение. Надеюсь, вы не откажетесь, потому что в противном случае…

– Она знает, Гарри.

– Хорошо. Тогда не буду повторяться. Вы должны одно понять, миссис Муди. Что бы ни случилось, вам ничего не грозит. Вас никто не арестует за то, что вы сделаете.

– Арестуют? – ужаснулась Рут.

– Не арестуют. Юридически вы не отвечаете за эти маленькие кражи. Ведь вы воруете, потому что должны воровать, а не по каким-то другим причинам. Если вас поймают, вы просто вернете то, что украли… и делу конец.

– Я не понимаю… – голос девушки дрожал от испуга.

– Я вам все объясню. Нам известно, что вас ловили три раза, – Рут едва не расплескала теплый кофе, пока несла чашку к губам. – А это значит, что вы уже, так сказать, профессиональная клептоманка, миссис Муди. Об этом знают в магазинах и полиции. Если вы украдете что-нибудь более ценное, чем моток ниток…

Ее глаза расширились от страха, и обгорелый засмеялся.

– Думаю, вы все поняли. А теперь я объясню, что вам нужно будет делать.

Он взял лист бумаги с кофейного столика.

– Ровно в четверть первого завтра днем вы войдете в магазин «Трэвел». Это ювелирный магазин, он расположен на Сорок седьмой улице. Конечно, не «Тиффани», но магазин довольно известный… Подойдете к прилавку, я покажу на плане, к какому… Подзовете продавца и попросите показать поднос. Его я тоже вам покажу. Потом в магазине начнется шум. Десять против одного, что продавец оставит вас с подносом. В любом случае, он отвлечется. Вы возьмете алмазную булавку, лежащую в правом верхнем углу, и спокойно выйдете из магазина. Видите, все очень просто.

Рут вся покрылась холодным потом.

– Вы спокойно выйдете из магазина так же, как вошли. На улице увидите человека с желтым ящиком. На нем будет написано «Пожертвования для детей». Бросите булавку ему в ящик и пойдете дальше. На углу вас будет ждать такси. Сядете в него и назовете водителю свой адрес, – Гарри улыбнулся. – Вот и все, собственно говоря. Больше от вас ничего не требуется.

Рут потеряла дар речи. Она посмотрела сначала на дверь, потом на окно. Опять взяла чашечку, но кофе был холодный и безвкусный.

– Я не смогу сделать это, – прошептала она. – Не смогу.

– Не бойтесь, миссис Муди, вам ничто не угрожает. Если вас остановят, отдадите булавку и все. Когда в «Трэвеле» узнают о вашей болезни, вас тут же отпустят.

– Я не могу. У меня не хватит смелости.

– Не хватит смелости, миссис Муди? – Гарри с улыбкой посмотрел на низенького напарника. – Где, ты говоришь, работает мистер Муди?

Краснолицый с ухмылкой полез в карман.

– Хорошо, – сдалась Рут Муди. – Показывайте, какой прилавок и какой поднос.

Рут в своем лучшем платье и пальто и новой шляпке вошла в «Трэвел». В магазине было около двадцати прилавков, но она, быстро сориентировавшись, направилась к тому, который показал на плане Гарри.

Продавец в темном костюме и сером галстуке с легким поклоном поинтересовался, чем может ей помочь.

– Покажите мне, пожалуйста, вон тот поднос, что лежит на второй полке, – негромко попросила она и оперлась обеими руками на прилавок, чтобы не упасть.

– Сию минуту, мэм, – продавец уважительно, словно хотел похвалить ее за безукоризненный вкус, улыбнулся. Когда он достал бархатный поднос и поставил его на стол, алмазы засверкали.

Ее взгляд остановился на потрясающе красивой булавке с алмазом, лежащей в углу. Менее чем в трех метрах от нее джентльмен в пальто с бархатным воротником и шляпе с серой лентой рассматривал драгоценности и при этом беззаботно вертел зонтиком с тяжелой металлической ручкой. Все кончилось тем, что зонтик угодил в витрину. Тишину в магазине нарушил его испуганный возглас, потонувший в звоне разбиваемого стекла.

Продавец на долю секунды замер в нерешительности, не зная, спрятать поднос или оставить его на прилавке, потом бросился к месту происшествия. После его ухода прошли пять драгоценных секунд, прежде чем Рут вспомнила, что ей нужно сделать. Она схватила алмазную булавку, спрятала ее в карман и двинулась к выходу.

До него было не больше нескольких метров, но к тому времени, когда она закрыла за собой дверь, ноги у нее подкашивались от усталости. По залитой ярким солнцем улице торопливо шли прохожие. Смех и стук каблуков, привычные уличные звуки вернули уверенность, но испуг не прошел. Когда она увидела недалеко от магазина знакомое обгорелое лицо и услышала звон монет в ящике, то испытала даже чувство облегчения.

– Помогите бедным деткам, сударыня, – с улыбкой заныл краснолицый.

Рут кивнула и бросила в ящик булавку с алмазом.

– На углу ждет такси, – тихо сообщил он, позвякивая монетами. – Поезжайте домой, миссис Муди.

– Хорошо, – вновь кивнула Рут.

Какая-то старушка бросила в ящик четвертак и получила благодарную улыбку.

Рут села в такси, но адрес вспомнила только через несколько минут после того, как машина выехала на улицу.

Когда Ральф Муди вернулся вечером домой, он застал жену в слезах.

– Дорогая, в чем дело? – встревожился он. – Что случилось?

– О, Ральф…

– Неужели опять? – нахмурился он. – Опять украла?

Она кивнула с несчастным видом.

– Ну и что ты утащила на этот раз? – спросил он, стараясь говорить спокойным голосом.

– Я была в «Трэвеле»…

– Где?

– В «Трэвеле». Это ювелирный магазин на Сорок седьмой улице.

– Не может быть, Рут. Господи, только не ювелирный магазин!

Успокоившись, Ральф при помощи осторожных расспросов узнал все, что произошло днем.