Текст книги "Коллекция детективов"

Автор книги: Стивен Кинг

Соавторы: Ричард Мэтисон (Матесон),Роберт Альберт Блох,Роальд Даль,Лоуренс Блок,Роберт Ранке Грейвз,Джон Лутц,Роберт Ллойд Фиш,Стив Аллен,Аврам (Эйв) Дэвидсон,Дарси Линдон Чампьон
сообщить о нарушении

Текущая страница: 28 (всего у книги 90 страниц)

А я ведь тоже влюблен в Надю. Но Валера более удачливый соперник. А разве удивительно, что менее удачливый хочет оконфузить более удачливого?

И один из верных способов оконфузить этого фокусника – прилюдно раскрыть секрет его фокусов. Что у нас там? Исландский мальчик? Я уверен, что о его существовании Валера узнал каким-то прозаическим способом и уж совсем-совсем не мистически. Я берусь это доказать и предъявить доказательства в первую очередь Наде. Был бы я фраер?! Хрен с ним. Смолчал бы. Но я же полковник разведки. Со мной так нельзя.

Прежде всего, я попросил штатного хакера нашего ЧОПа капитана Витю выяснить, есть ли где-либо в Интернете фото Кнута Свергюссона.

Капитану понадобилось для этого пять минут. Но для точности он прозанимался этим еще два часа. Ответ однозначный. Во всемирной сети фото Кнута Свергюссона нет и никогда не было.

Что же, раз так, то я дал указание взять на телефонной фирме, где зарегистрирован «мобильник» Валеры, список всех его исходящих и входящих звонков. Установив всех, с кем хотя бы секунду разговаривал колдун, мои люди вышли на некоего Александра Ильина. Профессионального программиста. Ему раз плюнуть войти в базу данных хоть Лаунгхольта, хоть Рио-де-Жанейро. А дальше дело техники. В результате Валера – крутейший прорицатель. Ну все, голубчик, чудеса заканчиваются.

Я уже радостно потирал руки, когда позвонил капитан Витя. Он на всякий случай проверил компьютерные файлы всех городских структур Лаунгхольта и пришел к выводу: файлы ни разу не подвергались несанкционированным попыткам войти в них. Что, собственно, и неудивительно. Ну кому нужен исландский городок в три двора, двенадцать улиц?..

Появилась новая информация об Ильине. Он звонил Валере несколько раз. По ошибке. Дело в том, что номер «трубки» Валеры всего на одну цифру отличается от номера одного из приятелей программиста.

Ну что ж, попробуем зайти с другого конца.

Я связался с хлопцами из исландской резидентуры. Меня интересовала более подробная информация о Кнуте и его семье.

Через неделю я был в совершеннейшем курсе всех событий этой первичной ячейки общества из города Лаунгхольт. Кнут уверенно вступал в пору полового созревания. Хлопцы даже установили героиню его эротических фантазий. Хелен Свидурсдаттор, четырнадцати лет (дополнительные данные, включая группу крови и менструальный цикл, прилагались). Ну что еще? Папа. Господин Сверг Бьерсон. Ветеринарный врач. Работает на овечьей ферме. С утра до вечера там пропадает. Трудоголик. Прививки, окоты, прирост веса, качество шерсти. Вот вопросы, интересующие его в первую очередь. Мне он наиболее симпатичен. На таких держится наш мир.

Мама. Карин Гунарсдаттор. Домохозяйка. Ведет интимные дневники с самого детства. О них не знала ни одна живая душа. Даже лучшие подруги. Даже мама. Не говоря уже о мужчинах, включая папу, мужа и сына. Карин всегда прятала тетрадки, как ей казалось – абсолютно надежно.

Фотокопии дневников с переводом на русский язык уже лежат на столе в моем кабинете. Я добросовестно прочитал все тысячу четыреста страниц летописи девичьих переживаний. С самой первой страницы, где она еще десятилетней девочкой написала: «Как, право, банально иметь голубые глаза. Карие. Вот что по-настоящему оригинально. Такие глаза у турецких рабочих, которые строят в нашем городе водокачку…» И до самой последней страницы, написанной уже тридцатипятилетней женщиной буквально на днях: «Приносят ли деньги счастье? Пожалуй, нет. Но коли суждено стать несчастной, то не надо это усугублять еще и безденежьем…»

Ни одного упоминания чего-либо русского в ее дневниках решительно нет.

Проанализировав всю информацию о семье, я сделал заключение, что время потрачено мною напрасно. Ничего не дала и детальная проверка окружения Валеры. Неужели мне не по зубам вычислить этот фокус-покус? Да нет, вполне по зубам. Просто я рассчитывал обойтись без человеческих жертв, но, видно, не получится…

Я приказал по-тихому изъять Валеру и провести дознание. За дело взялись одновременно костоломы и психологи. Жуткая, кстати, смесь. Человек-колдун сломался к исходу четвертой минуты разговора. Он все время норовил сползти со стула, чтобы показать полное почтение, целуя нашу обувь. Он был готов сознаться в чем угодно. Да, он жулик и никакой не прорицатель. Кнут ему вовсе не снился. Вот только возникли сложности с объяснением – как он смог нарисовать мальчика и узнать номер машины. Ничего вразумительного наш собеседник рассказать не мог. При этом я и мои помощники, опытнейшие знатоки человеческих душ, не отметили с его стороны никаких элементов игры. Искренность в высшей степени подлинная.

А еще несколько секунд спустя Валера потерял сознание. Врач, на всякий пожарный присутствующий при нас, констатировал инфаркт. Брависсимо. Значит, не придется ломать голову над естественностью смерти после допроса.

Интервьюируемого вскоре вновь привели в сознание. Однако Валеру просто стало не узнать. Он вызывающе смотрел нам в глаза и шептал что-то о сакральных знаках. От смерти его спас телефонный звонок. На связи мой заместитель майор Вася. Ошеломляющее известие. Только что погиб Илья…

Впервые мой мозг отказывался воспринимать реальность.

* * *

Уже прошло больше года с тех пор, как впервые зашла речь о том, что меня смогут когда-нибудь выписать из психиатрической лечебницы, расположенной в окрестностях альпийского курорта Спа.

Мне уже многое разрешают. Телевизор. Видеофильмы (любые), музыку. Прогулки в горах.

Вот только компьютерные игры «мягко не рекомендуют». А мне очень нравится. Особенно одна простенькая стрелялка…

На экране монитора перекрестие прицела. Его надо навести на одно из окон фешенебельного дома. Там, за окном, находится штаб-квартира мирового зла. Нажав на клавишу «CTRL», нужно выпустить по злу ракету.

После каждой такой игры со мной настойчиво ищет встречи психолог. Она очень серьезная женщина. У нее пятый размер груди.

Я ей объясняю, что однажды точно такая же стрелялка размещалась на одном из игровых сайтов Интернета. И никто не догадывался, что игра не совсем обычная. Сервер сайта находился в Москве и одновременно управлял установкой для запуска самых настоящих боевых реактивных мини-ракет. Ими был обстрелян офис одного российского предпринимателя, в результате чего он погиб.

В момент его гибели на сайте находилось около трех тысяч гостей со всего мира. И все они безоговорочно верили, что это только компьютерная игра в Интернете. Ни больше ни меньше. Сервер сам выбрал одного из всех участников, того, кто наиболее точно совместил прицел с нужным окном. Остальные стреляли по виртуальной цели, которая, впрочем, ничем внешне не отличалась от реальной.

Выбор сервера пал на Кнута Свергюссона из исландского города Лаунгхольт.

Когда из окна повалил дым, на экране зажглась надпись: «Thank you, game over» («Спасибо, игра окончена»). Стрелялка разочаровала, на фиг, своей незамысловатой интригой и скоротечностью.

Автором идеи устроить из убийства интернет-шоу являлся Паша-риэлтор. Он «прикололся» ответить не менее эффектно на одну из козлиных выходок.

По случаю даже приобрел Интернет-компанию…

Предателя, который помог установить ракеты, убившие Илью, зовут Женя. Он стал предателем потому, что имел авантюрный характер, и еще потому, что не сумел просчитать наши возможности его вычислить. Женя занимал пост начальника личной охраны Ильи.

Если бы я в свое время последовал безумному совету колдуна Валеры похитить Кнута Свергюссона, то поручил бы эту операцию непременно Жене. Именно в силу его авантюризма. Только он может вывезти человека из страны, минуя таможню и пограничников. А окажись Женя в Лаунгхольте, его пост временно занял бы мой заместитель майор Вася. И тогда люди Паши-риэлтора вышли бы не на Женю, а на Васю. Вася такая же сволочь, как Женя или я, но он отлично осведомлен о наших возможностях вычислять предателей. В отличие от Жени. Вася не предал бы, а наоборот – предупредил. И тогда Илья остался бы жить. А Паша – нет. Он умер бы от аккуратного кровоизлияния в мозг.

Это устроил бы наш снайпер Рома.

Развитие человечества и вправду пошло бы по другой спирали.

Когда я вновь и вновь об этом рассказываю, врачи отмечают в своих блокнотах, что видимых улучшений в моем состоянии не наблюдается…

Стив О'Коннел
БОМБИСТЫ

Совершенно СЕКРЕТНО № 9/160 от 09/2002

Перевод с английского: Андрей Шаров

Рисунок:  Игорь Гончарук

Сержант Уолтерс оглядел слушателей полицейской академии.

– Насколько известно, мы ни разу не видели его. Тем не менее мы полагаем, что знаем, как выглядит этот взрывник и какой он человек. – Сержант улыбнулся. – Остается самая малость: разыскать его. – Он повернулся к доске и нацарапал мелом какую-то цифирь. – На сегодняшний день взорваны четыре бомбы, погибли три человека, шестеро получили тяжелые увечья, двадцать три отделались царапинами. – Сержант снова окинул взором сидевших перед ним курсантов. – Вам нередко доводится слышать присловья типа «внешность обманчива» или «не суди о книге по обложке», и все же научная криминалистика доказала: преступники того или иного «профиля» зачастую поразительно схожи между собой. Они одинаково думают и даже почти одинаково выглядят. – Сержант Уолтерс сверился с настенными часами. Было три минуты девятого утра. – Мы знаем, например, что люди, подделывающие чеки на мелкие суммы, обычно жаждут попасться и вернуться на нары. В тюрьме они находят общество, более близкое им по духу, чем на воле.

Сержант был худощав, строен и выглядел просто сногсшибательно в своем безукоризненно сшитом и отутюженном мундире.

– Кое-что мы знаем и о взрывниках. – Он снова повернулся к доске и взял мелок. – В нашем городе, считая и предместья, проживает приблизительно четыре миллиона человек.

Он написал

4 000 000, потом зачеркнул, вывел чуть ниже:

2 000 000 и снова улыбнулся.

– Около половины можно исключить сразу: наш взрывник – мужчина.

* * *

Я осмотрел контакты. Они были чистые, ни пятнышка ржавчины. Часовой механизм работал безупречно. Я кивнул. Да, в моей последней неудаче повинна не механика. Я угадал: подвели севшие батарейки: взрывателю просто не хватило напряжения. Обычно на картонках с батарейками указан срок годности, но на сей раз я приобрел дешевые, выпущенные какой-то захудалой фирмой. Вполне возможно, что они к тому же долго валялись на прилавке, дожидаясь своего покупателя.

По ступеням подвальной лестницы дробным эхом прокатился истошный крик моей сестрицы Полы:

– Гарольд, завтрак стынет!

Я накрыл бомбу тряпицей, погасил лампу над верстаком и поднялся в кухню.

– Руки вымой! – велела мать. – Они у тебя чернее ночи.

Я сходил в ванную, вернулся и сел за кухонный стол.

– Что-то у меня сегодня нет аппетита, маменька.

– Съесть все до последней крошки! – приказала она. – Без доброго завтрака весь день насмарку. Пей свой апельсиновый сок…

* * *

– Теперь мы можем исключить еще полтора миллиона человек, – продолжал сержант Уолтерс. – Взрывник – зрелый мужчина в возрасте от сорока пяти до шестидесяти пяти лет.

Какой-то курсантик в первых рядах поднял руку:

– А как же тот мальчишка Джонсон? Ему и двадцати не было.

– Верно говорите, О’Брайен, – согласился сержант. – Но Джонсон бомбил только полицейские участки и ничего другого. Впервые он попался в двенадцатилетнем возрасте и с тех пор был убежден, что все полицейские ненавидят и преследуют его, вот и давал сдачи в меру своего разумения. Действовал тупо и прямолинейно, как и подобает молокососу. – Уолтерс положил мелок на полочку под доской и вытер пальцы белоснежным платком. – Но сейчас мы имеем дело с взрывником, который поднимает на воздух все без разбора. Оставляет бомбы в подземке, в автобусах, в любых местах скопления людей.

О’Брайен, рыжеволосый парень с чуть раскосыми глазами, опять тянул вверх руку:

– Но почему ему непременно должно быть от сорока пяти до шестидесяти пяти лет?

– Такой вывод – итог нашего опыта расследования преступлений этого типа. – Уолтерс передернул плечами. – Мы не можем сказать, почему взрывники принадлежат к этой возрастной группе. Возможно, потому, что до сорока пяти лет они еще надеются, что их трудности разрешатся сами собой, а после шестидесяти пяти им уже на все наплевать.

* * *

Моя сестрица имеет привычку читать за завтраком газеты.

– В передовице про взрывы уже не пишут, – заметила она.

Я допил сок и поставил стакан.

– А на кой про них писать? Уже восемь дней, как ничего не взрывается.

– Гарольд, – спросила мать, – какой подарок ты хотел бы получить ко дню рождения?

– Маменька, мне стукнет сорок шесть. По-моему, самое время забыть о днях рождения.

– Я убеждена: людей всегда надо спрашивать, – не унималась мать. – А то еще купишь что-нибудь ненужное. Думаю, тебе не помешает обзавестись парой новых белых сорочек.

Пола развернула газету.

– Ага, вот, кое-что есть. Впрочем, это все перепевы старого.

– Не сыпь так много сахару, Гарольд, – сказала мать.

Поле следовало бы заделаться суфражисткой, тогда она была бы совершенно счастлива.

– Почему все убеждены, что бомбы подкладывает мужчина? – спросила она.

– Потому, – ответил я, потягивая кофе, – что у женщины тонкая и нежная душа. Таково всеобщее мнение.

Пола злобно зыркнула на меня:

– Неужели ты и впрямь пытаешься насмехаться надо мной?

– Дети, дети, – вмешалась мать. – Я не потерплю перепалок за столом. Пола, сейчас же отложи газету.

* * *

О’Брайен снова поднял руку:

– А почему это не может быть женщина?

Сержант улыбнулся:

– Женщина способна представлять опасность для общества в качестве, скажем, разносчицы бацилл тифа. Но только не как бомбометательница. – Сержант Уолтерс стряхнул с обшлагов меловую пыль. – Мы можем и дальше продолжать наши логические выкладки, не рискуя ошибиться. Взрывник не женат. Вероятно, живет вместе с матерью. Или со старшими сестрами. Или с тетушками. Человек он неприметный, и если на него обращают внимание, то лишь благодаря его вежливости и предупредительности. Он охотно оказывает мелкие услуги. Черт возьми, да он может оказаться соседом любого из нас! Вероятно, он не курит и почти не потребляет спиртного.

О’Брайен усмехнулся:

– А по-моему, пропускает стопочку для храбрости, прежде чем подложить очередную бомбу.

Сержант покачал головой:

– Нет. Выпив, люди такого склада либо засыпают, либо начинают блевать. Этот человек – изнеженный толстяк.

– Но зачем он убивает невинных людей?

– О людях он и не думает. Его цель – не они. Он считает, что, устраивая взрывы, мстит фирме, из которой его уволили. Или банкиру, который, как ему кажется, когда-то ограбил его. Или начальству, не давшему ему повышения по службе, которого, опять же по его собственному мнению, он вполне заслуживал.

* * *

– Вечером пойдем к дядюшке Мартину, – объявила мать. – Мы не видели его уже неделю, а между тем нам следовало бы более исправно навещать родственника.

– Дядюшка Мартин – старый зануда, – презрительно бросила Пола.

Мать налила себе еще кофе.

– Ты права, дочь, но не забывай, что у него только две радости в жизни – общение с нами и турецкая баня.

– Сегодня я могу задержаться на службе, маменька, – сказал я. – Надо обработать счет Эванса. Не знаю, управлюсь ли к пяти часам.

Пола гаденько улыбнулась:

– Я слышала, неделю назад Корриган получил повышение. А тебя, надо полагать, опять обошли.

– Надо полагать, – сухо ответил я.

– Кадровая политика, – вставила мать.

– Тебе почти сорок шесть, – сказала Пола. – Неужели ты так никогда и не выбьешься в люди?

– Каждый человек на что-то надеется.

– Знаешь, ты просто бесхребетный слюнтяй! – взорвалась моя сестра. – Вот и застрял на этой должностишке!

– О тебя ноги вытирают, а ты и рад, – поддержала ее мать. – Пользуются твоей добротой. Ведь Корриган получил должность, которую, по справедливости, надо было предложить тебе.

– Да плевал я на эту должность, – ответил я. – Мне уже не обидно. К тому же Корриган – славный малый.

Тут я, конечно, лукавил. Корриган ни бельмеса не смыслил в бухгалтерии и повышением своим был обязан заурядной подсидке. Интересно, подумал я, а в других учреждениях такая же кадровая политика?

– Доедай яичницу, Гарольд, – велела мать. – И про бекон не забудь.

Пола злобно расхохоталась:

– Да он и так на снеговика похож!

– Ничего подобного, – ответил я.

* * *

– А у нас… то есть у полицейского управления, есть что-нибудь конкретное? – не унимался О’Брайен. – Улики? Следы? Что-нибудь, кроме домыслов?

Сержант Уолтерс почувствовал легкое раздражение.

– Кроме, как вы выразились, домыслов, у нас нет ничего.

– Отпечатки пальцев?

Уолтерс рассмеялся:

– Будь у нас отпечатки, неужели этот бомбовоз до сих пор разгуливал бы на воле?

– Я имел в виду другое. Может, у нас есть его отпечатки, только они нигде не зарегистрированы. Даже в Вашингтоне.

– Нет, отпечатками мы не располагаем, хотя изучили все найденные фрагменты бомб, клочки оберточной бумаги и обрывки бечевки. Ничего.

– Разве Тайсона поймали не благодаря отпечаткам пальцев? – продолжал наседать на сержанта О’Брайен.

Уолтерс кивнул:

– Именно так. Но тогда мы завладели целой бомбой, которая не взорвалась, и обнаружили на одной из батареек отпечатки большого и указательного пальцев. – Сержант ненадолго задумался. – Причем это были отпечатки не Тайсона, а продавца из скобяной лавки. Мы нашли эту лавку и просто следили за каждым покупателем, который приобретал батарейки для фонарика. – Уолтерс усмехнулся. – Тайсону было пятьдесят два года. Пухленький добродушный человечек, живший в доме двух своих тетушек, старых дев. В подвале мы нашли рулон оберточной бумаги, и тот кусок, в который была запакована бомба, идеально состыковался с концом рулона. Так Тайсон угодил на электрический стул. – Сержант Уолтерс мечтательно вздохнул. – Эх, кабы нам удалось завладеть каким-нибудь изобретением этого новатора, прежде чем оно взорвется…

* * *

Есть люди, которым не только не вредно, но даже полезно иметь несколько фунтов лишнего веса, и я убежден, что принадлежу к их числу.

– А почему, собственно, ты считаешь, что созерцать тебя – такое уж большое удовольствие? – спросил я Полу. – Ведь ты – кожа да кости. И долговязая. И сидишь у меня на шее.

На щеках сестры вспыхнули два багровых пятнышка.

– Я совершенно не костлява. Просто слежу за своим весом.

– Не понимаю, зачем, – елейным голоском вымолвил я, – если мужчины даже не смотрят в твою сторону.

– Жирный болван! – прошипела Пола.

– Похоже, тебе придется покупать мужа за деньги, – со злорадной ухмылкой продолжал я. – Надо полагать, когда-нибудь ты так и сделаешь.

– Дети, дети! – рассердилась мать. – Неужели нельзя обойтись без этих перебранок? – Она громко стукнула ложкой по столу. – Допивай кофе, Гарольд, тебе уже пора.

Я взглянул на часы, которые показывали четверть девятого, и спросил:

– У нас есть фонарик?

– Кажется, да, – ответила мать. – Посмотри в кладовке.

Я отыскал фонарь, извлек из него батарейки и спустился в подвал. Бомба должна была взорваться вчера в половине пятого вечера, но ни по радио, ни по телевизору ни о каких взрывах не сообщили, и в конце концов я с огорчением признал, что механизм не сработал. Пришлось ехать на Двенадцатую авеню, к автовокзалу, и незаметно забирать адскую машину. У полицейских великолепная криминалистическая лаборатория, и если им в руки попадет неразорвавшаяся бомба, это будет очень скверно: никогда не знаешь, что они могут обнаружить.

Я заменил батарейки и снова испытал механизм. На сей раз все заработало как надо. Протерев детали бомбы носовым платком, я натянул перчатки и снова собрал ее, поставив счетчик времени на половину второго пополудни. Потом я сунул устройство в картонку из-под башмаков, оторвал от рулона кусок оберточной бумаги, тщательно завернул коробку и перевязал ее бечевкой, подумав при этом, что следующую бомбу, наверное, придется поместить в водонепроницаемый мешок. Сверток не представлял ни малейшей опасности, но я обращался с ним крайне осторожно. Поднявшись наверх, я положил бомбу на кухонный стол и сказал:

– Отвези ее на автобусную станцию на Шестьдесят восьмой авеню. Взрыватель сработает в половине второго.

Пола поморщилась:

– Не мог, что ли, выбрать более приличное место? Там же трущобы. Женщине на улице показаться нельзя, того и гляди изнасилуют.

– Тебе это не грозит, – желчно ответил я.

Мать горестно вздохнула.

– Сколько еще ждать? – спросила она. – Когда же мы, наконец, взорвем дядюшку Мартина?

– На следующей неделе, – пообещал я. – Но и после этого придется подложить еще несколько бомб, иначе полиция заподозрит, что у взрывника есть какой-то разумный мотив. Если, конечно, мы хотим унаследовать дядюшкин миллион.

– Ой, как же я мечтаю своими руками подложить под него адскую машину! – кровожадно проговорила Пола, и я уловил в ее словах отголоски теорий Фрейда.

– Это невозможно! – резко ответил я. – Сама знаешь: дядюшка Мартин никуда не ходит. Только в турецкую баню. Поэтому бомбу подложу я.

* * *

– Ну и сколько людей, по-вашему, соответствует этому собирательному образу? – спросил О’Брайен.

– Трудно сказать, – ответил сержант Уолтерс. – Хорошо бы заиметь картотеку с данными на всех местных жителей и пропустить эти данные через вычислительную машину фирмы «Ай-би-эм». Но увы. По моей оценке, таких людей около тридцати тысяч.

– Да, немало. К тому же они рассеяны по всему городу.

Уолтерс не мог не согласиться с въедливым курсантом.

* * *

К пяти часам я все-таки управился со счетом Эванса и попал домой без четверти шесть, когда сержант Уолтерс загонял в гараж свою машину.

Я почти ничего не знаю о сержанте Уолтерсе. Слышал, что он служит в управлении полиции и занимается какой-то бумажной работой.

Кивнув мне, он зашагал к дому. Мы уже десять лет соседствуем с ним в этом особняке на две семьи и пользуемся одним гаражом, и все же я сомневаюсь, что сержант узнает меня, если встретит на улице.

Это очень печально. Похоже, люди вообще не замечают меня.