Текст книги "Весь Роберт Маккаммон в одном томе. Компиляция (СИ)"

Автор книги: Роберт Рик МакКаммон

Блэк сказал:

– Профессор Фэлл направляется в Италию, чтобы отыскать зеркало, способное вызывать демонов из глубин подземного мира. Это зеркало создано итальянским колдуном и человеком, который хоть и был одержим, не был полностью осведомлен о том, что создает и чем будет обладать впоследствии. Из этого зачарованного зеркала может выйти существо, которое выполнит любой приказ того, кто его вызвал. Естественно, процедура сопряжена с определенным риском. С тем же успехом можно прокатиться на спине дикого зверя. Однако выгоды могут быть огромными. Подумайте об этом, сэр. Существо, которое на короткое время будет вынуждено исполнять все ваши приказы. Чего бы вы хотели? Богатства? Большего, чем то, которым вы обладаете сейчас? Власти? Большей, чем у вас уже есть? Или… красоты? В ваших силах будет заполучить даже это. Просто задумайтесь, сэр. Это существо сможет даровать вам что угодно – все, чего только пожелает ваш разум или сердце.

Повисло молчание.

– Профессор Фэлл считает, что это зеркало существует, и его можно отыскать, – продолжил Блэк. – Я тоже. Разумеется, я так считаю: мой Повелитель сказал мне об этом. Оно существует, его можно найти и использовать. Я жажду этого зеркала так же сильно, как Фэлл – и даже больше. Я сделаю все, чтобы до него добраться. Мой Повелитель сказал мне, что зеркало в пределах досягаемости. Но при этом Повелитель бросает мне вызов, сэр. Он не говорит мне, где именно искать зеркало. Это – мое испытание. И чтобы отыскать его, мне нужен быстрый корабль, не обремененный другими пассажирами. На нем я должен последовать за «Тритоном Эссекса».

Человек, сидящий в тени, не шевелился и ничего не говорил.

– От недавней продажи партии «Белого Бархата» у меня осталась солидная сумма, – сказал Блэк. – Но мои запасы не безграничны. Я мог бы зафрахтовать частный корабль, как это сделал Профессор Фэлл, но, как я уже сказал, мне нужен быстрый корабль, которым будет управлять человек вашего опыта, чтобы не проиграть в этой гонке. Поэтому я и явился к вам, сэр, чтобы зафрахтовать «Немезиду» и последовать за Профессором Фэллом на поиски зеркала. Операцию Фэлла возглавляет тот самый человек – Мэтью Корбетт. Он связан с агентством «Герральд». Как он сошелся с Фэллом – загадка, которую не может разгадать даже мой Повелитель, но это произошло. Мне нужна «Немезида», и я готов заплатить.

Человек, скрытый мраком, некоторое время не реагировал. Наконец он сказал:

– Вы говорите, что продаете идею. Это она? Зачарованное зеркало?

– Идея, которую я продаю, – кивнул Блэк, – заключается в том, что на борту «Немезиды» будут два партнера, обладающие равными правами в поисках зеркала – к слову, это будет задокументировано. И оба они получат все, чего захотят: богатство, власть, силу или красоту безо всякой меры.

– Это довольно долгое путешествие, – сказал мужчина. – А у меня есть дела, которые должно контролировать.

– Насколько я знаю, сэр, ваши дела идут насколько хорошо, что работают сами собой. Кроме того, вы ведь не так часто покидаете эту роскошную обитель. Я также знаю и то, что некоторые из ваших предприятий являются, скажем так, конкурентами предприятий Профессора. Я же упомянул, что в Италию отправляется Джон Лампри? Так вот, стоило добавить – ослабленный Джон Лампри.

– Я слышал об этом.

– Слухи не обманывают. Подумайте вот о чем, для чего Профессор Фэлл жаждет – отчаянно жаждет – раздобыть это зеркало, – вкрадчиво произнес Блэк, поигрывая своими перстнями на уродливых вытянутых пальцах. – Если Фэлл заполучит зеркало, что он станет с ним делать? Чего пожелает? Уничтожить вас и своего другого конкурента Файбса? О, он сможет сделать это по щелчку пальцев. Испепелить этот дом? Убить вас самого или пожелать, чтобы вы вообще никогда не существовали? Полагаю, в ваших же интересах сделать все возможное, чтобы Фэллу никогда не удалось заполучить контроль над этим зеркалом. И, – он помедлил, – есть еще одна причина, по которой поездка в Италию будет для вас крайне полезной.

Человек, сидевший в тени, не ответил, но Кардинал знал, что он внимательно слушает.

– Профессор Фэлл отправился в путешествие с охраной всего из четырех человек, преданных ему до мозга костей. Корбетт – человек, которого я назвал бы Джокером, если позволите использовать карточную терминологию. Грейтхауз – тоже. – Блэк кивнул. – Фэлл будет слишком далеко от той армии, которой привык командовать. Он будет вне своей стихии – вне своей деревни с ее крепостными стенами. Выйдя во внешний мир, он остался без защиты, и его можно убрать со сцены без особых усилий. Но сначала, – заговорил Блэк особенно вкрадчиво, – он приведет нас к зеркалу. Это станет терновым венцом на его пути к могиле.

– Он так сильно верит в мощь этого зеркала, что решил остаться без защиты? – спросил мужчина.

– Безусловно! Он в частном порядке зафрахтовал «Тритон Эссекса» и отплывает в Венецию в шесть утра. Корабль судоходной компании «Ралей Глоуб» покинет док номер восемь через четыре рассвета. Если бы профессор не верил в силу зеркала так истово, стал бы он предпринимать такое рискованное путешествие?

– Ваша информация точна?

– Ручаюсь за нее своей репутацией.

Мужчина тихо хмыкнул. Затем сказал:

– Тогда почему бы мне просто не убить вас прямо сейчас и не отыскать это зеркало самому?

– Сэр, – протянул Блэк с хитрой улыбкой, – если бы вы помешали мне найти зеркало, вы бы навлекли на себя гнев моего Повелителя. Не представляете, какой вред это нанесло бы вам. Я верен Сатане, сэр, а он – верен мне. Уверен, что он будет благоволить нам в этом путешествии. К тому же вам ведь понадобится кто-то, кто сумеет сладить с демоном, чтобы он не разорвал вас на куски прежде, чем над ним удастся обрести власть. О, нет… я нужен вам. – Он подождал некоторое время, чтобы собеседник осознал его слова. – Подумайте вот еще, о чем, сэр: для вас получить зеркало важно так же сильно, как и для меня – чтобы помешать Фэллу завладеть им. И, смею напомнить еще раз, существо из этого зеркала исполнит все наши желания. Богатство, власть. И, разумеется, оно сможет вернуть красоту.

Мужчина молчал.

Дедушкины часы в комнате пробили одиннадцать.

С последним их ударом, мужчина сказал:

– Ваша репутация говорит за вас. А вы, полагаю, знаете мою историю. Знаете, как развивались события… Как я был вынужден наказать одну свою работницу за то, что она позволила одной из моих «вещиц» сбежать? И ведь были улики, говорящие, что она нанесла мне этот урон с полным осознанием этого факта. Ее звали… Я забыл ее имя. Надо же, как интересно! Я помню ее лицо так отчетливо, будто вижу его прямо перед собой, но не помню ее имя. После эта женщина погибла от наказания, которое было справедливым, а другая моя «вещица»… что ж… я думаю, вы знаете эту историю.

– До меня доходили лишь слухи, – признался Блэк.

– Другая моя «вещица», будучи так привязана к этой женщине, – продолжил мужчина, – напала на меня с бутылкой едкой жидкости, и потом… да как же ее звали?

– Моя идея, – надавил Блэк, – Что скажете насчет вас, меня и, возможно, кого-то еще, кто захочет присоединиться к нашим поискам? Нам остается лишь последовать за Профессором после того, как «Тритон Эссекса» отправится в Венецию через четыре дня. Там Мэтью Корбетт найдет для нас зеркало, а оно даст нам… все.

– Богатство и власть, – произнес мужчина. – Этого у меня в изобилии. Но красота… ах! Теперь я вспомнил имя предательницы! Спаннер!

– Я предлагаю идею, сэр, – напомнил Блэк. – Что вы решите?

Мужчина наклонился вперед.

Левая сторона его лица была чертовски красивой. Это было лицо прекрасного мужчины с темно-карими глазами, высоким аристократическим лбом, носом, как у статуи античного бога, и волевым подбородком. Густые волосы когда-то были эбеново-черными, но теперь слегка поседели на виске.

Правая же половина лица была скрыта кожаной маской, привязанной к голове ремнями. На саму маску была нанесена восковая копия прекрасной половины его лица, украшенная по краям и вдоль линии роста волос сверкающими лунными камнями. Половина его рта также была искусно выточена, имитация губ отдавала белым восковым блеском.

Глаз с правой стороны был сделан из чистого золота.

В нем поблескивал рубиново-алый зрачок.

Когда мужчина заговорил, в движение пришла только левая половина его рта:

– Продано, – ответил Маккавей Ди’Кей.

ТРЕВОР ЛОУСОН
^(цикл)

Книга I. Я путешествую по ночам

Дэвид Кингсли, убитый горем из-за похищения своей дочери, приезжает в Новый Орлеан на встречу с человеком по имени Тревор Лоусон. Похитители выдвинули крайне необычные требования и указали, что исполнить их должен непременно упомянутый человек. Дэвид Кингсли понимает, что выбора у него нет, но он готов на все, лишь бы спасти дочь, поэтому соглашается на встречу с человеком, в визитной карточке которого содержится странное условие: «Я путешествую по ночам»…

Человек, прибывший в Новый Орлеан на полуденном поезде из Шривпорта, шел по вестибюлю отеля «Святилище» неторопливой походкой, сгибаясь под весом тяжелого бремени.

Тем временем из таинственно укрытого тенью угла, сидя на стуле с высокой спинкой, за ним пристальным взглядом своих слегка прищуренных голубых глаз наблюдал Тревор Лоусон, куривший тонкую черную сигару. Узнать своего клиента ему не составило труда. Вот человек, которому я нужен, подумал Лоусон, едва завидев этого мужчину.

Дэвид Кингсли, так его звали. Из семейства лесопромышленников Кингсли, Шривпорт. Очень богатого и очень влиятельного семейства, имеющего большой вес в политике Луизианы. Но сейчас, в этот самый момент, вечером пятнадцатого июля 1886-го года Дэвид Кингсли понуро сутулил плечи, а взгляд его был затуманен и рассеян, словно хмельной взор слабого нищего.

Лоусон был удивлен, что этот человек прибыл один. Быстрый оценивающий обстановку взгляд лишь утвердил его в этой мысли: Кингсли – худощавый мужчина в черном костюме с белой рубашкой, черным галстуком и в черной шляпе-котелке – вошел в устланный красным ковром вестибюль без сопровождения или охраны, смиренно подчинившись обстоятельствам, вынудившим его прибыть сюда к девяти часам вечера. Пришло время представиться.

Лоусон стряхнул пепел со своей плотно скрученной сигары в зеленую стеклянную пепельницу, стоящую на небольшом столике рядом с ним, после чего поднялся и вытянулся во весь свой внушительный рост, составлявший шесть футов и три дюйма.

– Мистер Кингсли, – окликнул Лоусон, и в голосе его отчетливо звучали отголоски ружейного дыма, подожженного пороха, янтарного виски и пустыни Алабама. – Я здесь.

– Слава Богу! – воскликнул мужчина, увидев перед собой того, кто, он надеялся, был для него лучом света в царстве непроглядной тьмы. Лоусон в знак благодарности слегка улыбнулся в ответ на это отчаянное восклицание и жестом указал Кингсли на кресло с красными узорчатыми подушечками, стоявшее рядом с его собственным стулом.

В омытом дождем Новом Орлеане шипели газовые лампы, бармены предлагали экзотические напитки из бутылок всех форм и мастей, в ресторанах подавали креольскую и каджунскую[167]167
  Каджуны (от фр. Cadiens – кадьены) – своеобразная по культуре и происхождению субэтническая группа, представленная преимущественно в южной части штата Луизиана, именуемой Акадиана, США. Одна из групп франкоканадцев, депортированных из Акадии в 1755–1763 гг.


[Закрыть] еду, что проникала острым жаром в живот, кровь и поясницу. Милые дамы прохаживались и позировали перед юными джентльменами в поисках развлечения на вечер, смех поднимался из тени и снова уходил во тьму. Экипажи, запряженные бывалыми жеребцами, перемещались повсюду без особенной спешки, словно эта ночь не имела ни начала, ни конца. Гитарная и фортепианная музыка лилась на грязные улицы из комнат с золотистым освещением, вневременная река текла, огибая пирсы и волнорезы, а кирпичные стены возвышались над землей царственными идолами и противоборствовали жару солнца, ударам ветра, болотной сырости и разрушительным рукам современных людей.

В эту яркую дождливую ночь у Дэвида Кингсли и Тревора Лоусона должен был состояться срочный приватный разговор, потому что жизнь одной молодой девушки висела на волоске.

Кингсли снял шляпу, и под ней показались темно-каштановые волосы, чуть поседевшие на висках. Усы его тоже были слегка тронуты сединой. Он занял свое место, нервно оглядел вестибюль и особенно заострил взгляд на нескольких недавно прибывших постояльцах, ведущих тихую беседу, после чего прочистил горло, словно сомневаясь, стоит ли начинать говорить.

Лоусон тоже сел и принялся ждать, спокойно докуривая свою сигару. Если он чему и научился за прошедшие годы, так это мастерскому умению сохранять спокойствие и молчание. Его голубые глаза смотрели вокруг ясно и прозорливо. Его пристальный взгляд мог поведать о профессиональном самоконтроле и… об опасности, что исходила от него. Он был сухопарым мужчиной, которому на вид можно было дать около тридцати, хотя возраст для него сейчас ничего не значил. Свои светлые волосы Лоусон зачесывал назад, убирая их с высокого лба, и оставлял свободными и слегка растрепанными на уровне шеи. Лицо его было чисто выбрито, и одним из интересных эффектов его нынешнего состояния был тот факт, что бриться ему не требовалось больше никогда. Другим занятным обстоятельством было его умение направить свой Взор напрямую в человеческую голову и прочесть все секреты собеседника, хотя зачастую в мыслях людей ему попадались лишь тени прошлого и спутанные воспоминания о самых ярких моментах, которые прожила душа, похожие на искаженные сновидения, слишком трудные для расшифровки.

На Лоусоне были черные брюки, кремовое пальто и бледно-голубая рубашка. Его темно-синий галстук и жилет украшали узоры голубой и синей буты.[168]168
  Бута – миндалевидный узор с заостренным загнутым верхним концом. Часто встречается у восточных народов. Используется для декорирования мебели, одежды, архитекрутрых сооружений и др.


[Закрыть] Из обуви он предпочитал обычные черные ботинки и не изменял своим привычкам. Ботинки, удобно сидевшие на его ногах сейчас, были чуть потертыми от носки в тяжелых обстоятельствах. Слева от него, на обвитом плющом настенном крюке под полотном с изображением Вье Каре[169]169
  Вье Каре (или Во Каре) – от фр. Vieux Carre – французский квартал, название которого переводится как «Старая Площадь». Примечание: Также такое название имеет классический алкогольный напиток старой барменской школы Нового Орлеана.


[Закрыть] висела его черная фетровая шляпа-стетсон со складкой, украшенная шнуром из змеиной кожи. Этой ночью у него не было при себе своего ремня с привычными двумя кобурами, но под рукой слева от него покоился дерринджер Ремингтон девяноста пятой модели с перламутровой рукоятью, который он прихватил с собой на случай непредвиденных обстоятельств.

– Рассказывайте, – небрежно бросил Лоусон, выпустив облако дыма. Даже сквозь дымку глаза его смотрели пристально.

Письмо от Дэвида Кингсли он получил две недели назад, осмыслил содержимое и отправил в ответ свою визитную карточку. То была обычная белая карточка, содержащая его имя, адрес отеля «Святилище», а также приписку: Все вопросы урегулированы. И еще чуть ниже: Я путешествую по ночам.

Кингсли кивнул. Он выглядел растерянным и нуждался в чем-то явно большем, чем мог дать простой слушатель.

– Я бы выпил виски, – с трудом сказал он.

Лоусон поднял руку, привлекая внимание Толливера – одного из чернокожих официантов, который как раз проходил по вестибюлю. Кингсли заказал порцию виски, а Лоусон попросил свой привычный напиток из ржаной браги, простого сиропа и апельсиновых косточек. Толливер отправился к бару. Лоусон, проводив его глазами, сосредоточил внимание на своем молчаливом визитере и принялся вновь терпеливо ждать рассказа.

Кингсли заерзал на кресле. Лоусону было совершенно без надобности использовать Взор – этот человек готов был вот-вот заговорить.

– Как я уже рассказал в своем письме… я получил… определенное послание после того, как мою дочь похитили. Вот оно, – он сунул руку в карман пальто и извлек оттуда сложенный листок бумаги, испещренный чем-то темным так сильно, что он больше походил на чешую ящерицы. Лоусон принял лист из рук Кингсли, развернул его и изучил написанное. Элегантный каллиграфический почерк сообщал следующее:

Ваша дочь очень красива, мистер Кингсли. Воистину, очень обаятельная девушка. И она стоит ваших денег, я уверен. Сейчас с нею хорошо обращаются. Если хотите вернуть ее, я требую, чтобы вы заплатили выкуп золотыми монетами в количестве шестисот шестидесяти шести долларов. Ее держат в городке Ноктюрн, до которого удобно добраться от деревни Сан-Бенедикта. На карте его не будет. Если вы попытаетесь привлечь к этому делу властей, я боюсь, что ваша прекрасная Ева пострадает. Поэтому мои инструкции для вас таковы: расскажите об этом только одному субъекту и пошлите его с золотом ко мне. Его зовут Тревор Лоусон, он живет в отеле «Святилище» на Конти-Стрит в Новом Орлеане. Он, как вы могли бы счесть, «авантюрист», своего рода. Направьте его ко мне, мистер Кингсли, и ваша дочь будет освобождена целой и невредимой, после чего вернется к вам, став лишь мудрее в мировых вопросах. Я ожидаю встретить мистера Лоусона до конца июля.

Письмо было подписано размашисто: Искренне Ваш, Кристиан Мельхиор.

– Понятно, – протянул Лоусон. Он сложил бумагу и провел пальцами по ее шершавой поверхности. Пятна, похоже, появились от грязной воды. Скорее всего, болотной. Он был уверен, что на карте Луизианы обнаружит поселение Сан-Бенедикта – небольшой городок, чьи рыболовные пирсы канули в мутную неизвестность. А Ноктюрн?.. Ах, да… музыка ночи.

Толливер принес напитки на черном лакированном подносе. Лоусон поощрил его серебряным долларом. Когда Толливер оставил собеседников, Лоусон вытащил из внутреннего кармана небольшую красную бутылочку, откупорил ее и влил порцию густой темно-красной жидкости в свой напиток.

– Мой секретный ингредиент, – пояснил он, заметив любопытный взгляд Кингсли, однако тот больше ничего не сказал. Лоусон вновь закупорил бутылку, убрал ее и приподнял свой стакан. – За то, чтобы дело пошло в руку. И за его успешное завершение.

– Господь да поможет моей дочери, – пробормотал Кингсли и отчаянным движением осушил свой стакан до дна.

– Господь, похоже, отказался от идеи посещать этот вестибюль сегодняшней ночью, – хмыкнул Лоусон, сделав глоток своего эликсира. – Зато здесь есть я, – он чуть размешал свой напиток в стакане, с интересом наблюдая за тем, как на стенках остаются темно-красные узоры причудливых форм. – Вам знакомо это имя? Кристиан Мельхиор.

– Нет. А вам?

– Нет. Но, так или иначе, он, похоже, знает меня.

Разумеется, у них были шпионы повсюду. Они знали, где его найти, для этого даже не пришлось особенно напрягать воображение. В конце концов, в этой игре в «кошки-мышки» Тревор Лоусон скрывался куда как менее тщательно, чем они.

– Вы сказали в своем письме, что ваша дочь была похищена по дороге в театр? Кажется, вы сказали, что в своем экипаже она была одна?

– Да, все верно.

– Похищение состоялось после заката?

– Да. Шериф считает, это произошло около восьми вечера. Ева опаздывала. Она должна была встретиться с двумя своими друзьями в Армитаже.[170]170
  Армитаж – название сообщества, расположенного на юго-востоке Пуант-Капе, штат Луизиана, США.


[Закрыть]

– Шериф не знает о письмах Кристиана Мельхиора, я правильно понимаю?

– Не знает, – сокрушенно покачал головой Кингсли. – После того, что он написал… я просто не осмелился.

– Хм, – Лоусон сделал еще один глоток красного напитка для укрепления духа. – Это к лучшему, я думаю. Не сомневаюсь, что мисс Ева может попасть… скажем так… в затруднительные обстоятельства, если вы ослушаетесь его инструкций.

– Я не понимаю… – растерянно пробормотал Кингсли, уставившись в пол, и Лоусон догадался, что сейчас услышит, еще до того, как напуганный похищением дочери мужчина заговорил. – То, что какой-то ублюдок – кем бы он ни был – похитил мою дочь… это ужасно, но по-настоящему странно здесь даже не это, а то, что он просит меня добраться до вас и отправить именно вас для уплаты выкупа. И почему именно шестьсот шестьдесят шесть долларов в золоте? Я так понимаю, вы тоже потребуете весьма не иллюзорную плату?

– Мои услуги будут стоить вам две тысячи долларов, – ответил Лоусон.

– Ах! То есть, вы понимаете, отчего мне кажется… простите, если обижу вас… но понимаете, отчего мне кажется, что вы замешаны в этом несколько больше, чем говорите?

– Я понимаю, – Лоусон выдержал паузу, позволив этим словам осесть в течение нескольких секунд, пока делал очередной глоток и затягивался сигарой. С выдохом он выдул дым в сторону газовой лампы.

– Вот, что я вам скажу, сэр, – продолжил Лоусон, спокойно выдерживая взгляд пылающих глаз Кингсли. – Я ничего не знаю о похищении вашей дочери. Единственное, что мне известно, так это… что этот Кристиан Мельхиор жаждет меня, и он использует вашу Еву как средство. А теперь… я мог бы сказать, что не поеду в Ноктюрн – где бы он ни находился – и не повезу туда ваш выкуп, а вместе с ним и себя к некоему подозрительному субъекту, который меня там ждет. Для меня, я полагаю, это было бы безопаснейшим из решений. И тогда, вероятнее всего, вы никогда больше не увидите свою дочь. Но, – он небрежно пожал плечами. – Я, возможно, именно тот, кем меня назвали в этом письме. Авантюрист. А также я страшно любопытен, и, как и любому из нас, мне нужно чем-то оплачивать счета. Поэтому вместо разумных вещей я скажу вам следующее: я поеду в Ноктюрн, доставлю туда ваш выкуп и, более того, сделаю все возможное, чтобы вернуть вашу дочь домой в целости и сохранности.

Для Лоусона было очевидно, что на деле никто не возвращается в целости и сохранности после того, как побывает в лапах Темного Общества, но он пока не хотел озвучивать Кингсли этих мрачных перспектив.

– Я полагаю, у вас с собой портрет Евы, который я просил вас привезти? – он подождал, пока Кингсли кивнет. – Тогда, если вы также принесете необходимую сумму и оставите все здесь для меня утром, завтра после захода солнца я заберу их и отправлюсь в путь.

– Хорошо, – Кингсли все еще выглядел ошеломленным, но, пожалуй, человек, чья младшая девятнадцатилетняя дочь была украдена по пути в театр, мог себе это позволить. – Но я должен спросить… что вы имели в виду, говоря, что этот человек жаждет вас? При том, что вы сказали, будто не знаете его.

– Я знаю его породу, – был ответ.

– И что это за… порода?

– Злая до самых костей, – повел головой Лоусон. – Возвращайтесь в свой отель и отдохните. Судя по вашему виду, вам это необходимо. Принесите то, что я попросил. А затем садитесь на поезд и отправляйтесь домой. Мне сможете заплатить, когда я верну вам Еву.

– Разве вы не хотите получить хотя бы половину оплаты?

– Нет, – глупо было объяснять, что если ему не удастся вернуться из Ноктюрна, эти деньги ему никак не пригодятся. Он поднялся, снял с настенного крюка свою шляпу и надел ее. Одним финальным глотком он прикончил свой напиток. – Я провожу вас, сэр.

На Конти-Стрит в мокром ночном воздухе витали ароматы сассафраса и кофе. Прямо напротив располагалась кофейная лавка Сэма Бордайна, которая в этот час работала активно, перемалывая и обжаривая бобы. Во всех направлениях по улице катили повозки и вагоны. В окнах мелькал свет, на балконах верхних этажей стояли фигуры, наблюдая за дождливым копошением ночной жизни города.

Лоусон с клиентом стояли под красным навесом над парадной дверью отеля «Святилище», глядя на то, как мимо во все стороны снуют люди, лошади и экипажи.

– Спасибо, – выдавил, наконец, Кингсли, протягивая Лоусону руку. Тот пожал ее и заметил, что Кингсли немного вздрогнул. Ночь была теплой, но рука Лоусона казалась очень холодной. Возможно, именно поэтому он постарался как можно быстрее убрать свою ладонь от ладони напуганного человека, чтобы при этом не показаться грубым.

– Возможно, мне не стоило соглашаться на это, – добавил Кингсли, неосознанно начав тереть свою руку, которую только что уколол холодок. – Но разве у меня был выбор?

– Не было, – ответил Лоусон и при этом не солгал.

Кингсли кивнул. Лоусон в еще раз потянул сигару, выпустил дымовое кольцо в воздух и окинул взглядом улицу. Он поймал быстрый взгляд некой фигуры справа, и фигура эта постаралась спешно скрыться за углом на пересечении Конти– и Ройал-Стрит. Это был высокий худощавый человек в шляпе-цилиндре и длинном черном пыльнике. Черты лица незнакомца идентифицировать не удалось.

– Расскажите мне – рискнул спросить Кингсли, и на его лице отпечаталось выражение глубокой личной боли в смеси с профессиональным замешательством. – О вашей визитной карточке. Почему на ней говорилось: «Я путешествую по ночам»?

– Привычка, – это был взвешенный ответ. Взгляд Лоусона обратился за угол и снова наткнулся на фигуру в пыльнике и цилиндре, которая двинулась было вперед, но теперь снова попыталась скрыться.

– Определенное состояние моей кожи не позволяет мне наслаждаться солнечным светом. Я страдаю этим уже не первый год, так что попривыкнуть успел, – он слегка улыбнулся, скрываясь в облаке дыма и понимая, что сейчас кажется чрезвычайно бледным, несмотря на жилистое телосложение, а ажурный узор мелких синих вен на его висках теперь особенно бросается в глаза собеседнику.

– К сожалению, – решил добавить он. – Лечение… мне пока недоступно.

– Мне жаль, – ответил Кингсли, явно решив, что ему пора двигаться в путь. Возможно, в эту минуту он засомневался, что может доверить жизнь своей дочери почти незнакомому человеку со столь холодными руками, прикосновение которых может уколоть холодом. Казалось, этот холод до сих пор взбирается от ладони по его предплечью. – Что ж… тогда, я, пожалуй, пожелаю вам доброй ночи, сэр. То, что вы просили, я принесу к завтрашнему утру.

Уже сделав несколько шагов прочь, он замер и обернулся.

– Я не понимаю, в чем интерес этого Кристиана Мельхиора и почему это затрагивает вас и мою Еву, но… я благодарю вас за помощь. Спасибо, что делаете это для меня.

– Такова моя работа, – хмыкнул Лоусон, добавив про себя: такова моя судьба.

Дэвид Кингсли направился прочь. Он повернул налево, отправившись на северо-восток на Ройал-Стрит. Лоусон провел несколько мгновений, чиркая спичкой, чтобы вновь зажечь сигару, а одновременно проследил за тем, не появится ли из-за угла снова человек в черном пыльнике и цилиндре. Он обнаружил искомую фигуру: незнакомец, поймав быстрый взгляд Лоусона, направился вслед за уходящим Кингсли и пропал из виду.

Так, подумал Лоусон, закурив, их шпион пустился в погоню. Дальше, видимо, и мне предстоит пуститься в погоню, решил он, и тогда я посмотрю, из чего этот шпион сделан.

Он направился на угол Конти– и Ройал-Стрит и повернул налево, стараясь двигаться не слишком быстро, но и не слишком медленно, не теряя при этом шпиона из виду. Он прошел под кольцом желтого света газовой лампы, которая осветила на его лице с тонкими губами улыбку-оскал хищника.