Текст книги "Весь Роберт Маккаммон в одном томе. Компиляция (СИ)"

Автор книги: Роберт Рик МакКаммон

Они, разумеется, засыпали лаз, который он проделал под забором вокруг завода, но одного взгляда было достаточно, чтобы убедиться, что приложенных усилий было явно недостаточно, и лопаты кидали землю с откровенной неохотой. Всего несколько минут ушло на то, чтобы выгрести рыхлую землю, и он нырнул в образовавшуюся дыру. Глухо стучало огромное сердце завода, над металлическими переходами вдоль стен горели фонари. Он пошел по аллее, направляясь в сторону аэродрома, к зданию гауптвахты. Из-за угла вышел солдат и направился к нему.

– Эй! Есть закурить? – спросил он.

– Конечно. – Подпуская его поближе, Майкл засунул руку в карман за сигаретами, которых там не было. – А который час?

Немец взглянул на часы.

– Двенадцать сорок две. – Он поднял глаза на Майкла и нахмурился. – Тебе надо побриться. Если капитан увидит тебя в таком виде, он тебе врежет по… – Тут он заметил кровь и дыры от пуль на мундире. Майкл увидел, как его глаза расширились.

Он ударил немца прикладом в живот, проломил ему череп и отволок тело с дороги – туда, где стояли пустые железные бочки из-под химикатов. Он запихнул солдата в одну из бочек, закрыл крышку и пошел по аллее, на этот раз почти бегом. Сорок две минуты пополуночи, вертелось у него в голове. Но какое число?

Вход в здание гауптвахты не охранялся. Стол дежурного стоял в коридоре у самого входа, и за ним, закинув вверх ноги в сапогах, дремал солдат. Майкл ударом ноги выбил из-под него стул, схватил часового за шиворот и изо всех сил ударил о каменную стену. Майкл снял со стены над столом висевшую на гвозде связку ключей и отправился по коридору, в который выходили двери камер. Он хмуро усмехнулся: раскатистый храп русского бородача разносился по всему коридору.

Пока Майкл пытался подобрать ключ к замку, он услышал, как за спиной у него кто-то изумленно ахнул. Взглянув на дверь камеры по другую сторону коридора, он увидел за прутьями решетки осунувшееся лицо Чесны. В ее глазах стояли слезы, она хотела что-то сказать, но язык ее не слушался. Наконец чувства вырвались наружу:

– Где, черт возьми, ты был?

– Отлеживался, – сказал он и подошел к ее двери.

Он быстро нашел нужный ключ. Как только дверь камеры распахнулась, Чесна была у него в объятиях. Он чувствовал, как она дрожит; она похудела, одежда ее была нечистой, но по крайней мере ее не били. Она всхлипнула и тут же взяла себя в руки.

– Все хорошо, – тихо сказал он, целуя ее в губы. – Сейчас мы уйдем отсюда.

– Сначала ты вытащи меня! Ну ты даешь, козел! – крикнул ему Лазарь из своей камеры. – Черт, а мы-то уж думали, что ты того!

Его начавшая обрастать голова напоминала воронье гнездо, а в глазах горело безумие. Чесна взяла автомат и следила за коридором, пока Майкл подобрал ключ и освободил Лазаря.

Довольный русский возник на пороге своей камеры, и пахло от него далеко не розами.

– Боже ты мой! – сказал он. – Мы даже не знали, удалось ли тебе уйти! Мы думали, что тебя убили!

– Они были как никогда близки к цели! – Майкл посмотрел на часы. Около часа ночи. – А какое сегодня число?

– Кабы знать! – ответил Лазарь.

– Мы опоздали, Майкл, – сказала Чесна. – Тебя не было пятнадцать дней.

Он продолжал смотреть на нее ничего не понимающим взглядом.

– Сегодня шестое июня, – продолжала она. – Слишком поздно.

Слишком поздно. У слов, оказывается, тоже есть зубы.

– Вчера был день начала операции, – сказала Чесна. У нее кружилась голова, и она цеплялась за него. Переживания последних двадцати четырех часов измотали ее. – Теперь все уже кончено.

– Нет! – замотал головой Майкл, отказываясь верить в это. – Ты ошибаешься! Не может быть, чтобы меня так долго… не было!

– Я не ошибаюсь. – Она взяла его за руку и взглянула на циферблат часов. – Шестое июня наступило один час и две минуты назад.

– Необходимо разузнать обстановку. Здесь где-то должен быть радиоузел.

– Есть, – сказал Лазарь. – В доме позади топливных цистерн.

Он рассказал Майклу, что вместе с подневольными рабочими его заставили чистить выгребную яму рядом с солдатскими казармами, вот почему от его одежды исходила невыносимая вонь. И вот там-то, стоя по пояс в дерьме и разговаривая с рабочими, он кое-что разузнал о заводе. Хильдебранд жил в своей лаборатории, расположенной в самом сердце завода, у трубы. Огромные цистерны были залиты маслом, которым помещения отапливались долгими зимними месяцами. Рабочие жили в бараках неподалеку от солдатских казарм. И Лазарь сказал, что на случай атаки партизан на заводе имелся и склад оружия, но вот только где он, ему выяснить не удалось.

– Это на тебя налезет? – спросил Майкл, когда они проходили мимо стола, у которого на полу валялось распростертое тело часового.

Лазарь сказал, что он попытается. Чесна открыла стол и нашла «люгер» и патроны к нему. Лазарь переоделся в нацистскую форму. Рубашка трещала в плечах, а брюки, напротив, норовили сползти. Ему пришлось застегнуть ремень на последнюю дырочку. Зато фуражка пришлась впору. Сапоги на Лазаре остались прежними, те самые, что он получил, когда они покидали Германию, но теперь их покрывала корка засохших нечистот.

Из здания гауптвахты они отправились на радиоузел. Чесна еще слегка прихрамывала, но могла идти самостоятельно. Майкл увидел радиомачту, на самом верху которой мигали два огонька – предупреждение для низко летящих самолетов, – и повел всех за собой. Через четверть часа, после коротких перебежек по аллеям, они оказались перед каменным домиком, часовых у входа не было. Дверь была заперта. Несколько мощных пинков ногой, обутой в грязный сапог, – и дверь распахнулась. Майкл нащупал на стене выключатель. На столе стоял радиоприемник под чехлом из прозрачного пластика. У Чесны был опыт в работе с немецкими радиостанциями, и Майкл отошел в сторону. Индикаторы загорелись зеленым светом, Чесна перебирала частоты. Из маленького динамика доносился треск помех. Потом послышался далекий голос, говоривший по-немецки что-то о дизельном двигателе, требующем капитального ремонта корабле в море. Чесна поймала и норвежскую передачу о лове скумбрии, возможно, это была радиошифровка, передаваемая в Англию. Снова смена частоты, и заиграла музыка – траурный марш.

– Если высадка производилась, это должно было занимать весь эфир, – сказал Майкл. – Что происходит?

Чесна пожала плечами и продолжила искать. Она поймала радиостанцию, передающую сводку новостей из Осло; на ее волнах немецкий диктор хорошо поставленным голосом рассказывал о том, что еще одна партия железной руды была отгружена морем во славу рейха и что перед зданием правительственной ратуши в шесть часов утра будет формироваться очередь на отоваривание карточек на молоко. Переменная облачность, семьдесят процентов вероятности грозовых дождей и порывистого ветра. А теперь обратимся снова к успокаивающей музыке Герхарда Каатховена.

– А где же высадка? – почесал подбородок Лазарь. – Ведь она должна была начаться пятого…

– А может быть, и нет, – сказал Майкл. Он взглянул на Чесну. – Может быть, операцию отменили или перенесли.

– Но для того, чтобы перенести операцию такого размаха, должна была быть какая-то очень веская причина.

– Может быть, она у них была. Кто знает, что могло произойти? Но я уверен, что высадка еще не началась. Если бы все произошло утром пятого числа, об этом сообщалось бы на всех частотах.

Чесна знала, что он прав. К этому времени, по идее, эфир должен был бы разрываться от новостей, рапортов и сообщений партизанских групп. Но утро наступающего дня ничем не отличалось от остальных – это было утро траурных маршей и очередей за молоком.

Теперь Майкл знал, что им делать дальше.

– Лазарь, а ты смог бы взлететь на каком-нибудь из тех ночных бомбардировщиков, которые стоят на аэродроме?

– Я смогу взлететь на всем, у чего есть крылья. Я предлагаю двести семнадцатый «дорнье». С полными баками он может пролететь тысячу миль, и к тому же он быстрый, зараза. А куда мы полетим?

– Сначала разбудим доктора Хильдебранда. Потом выясним точно, где находится ангар «Железного кулака». Сколько времени займет перелет отсюда до Роттердама? Ведь это почти тысяча миль.

– Горючего хватит в обрез, – помрачнел Лазарь, – даже если баки будут залиты под завязку. – Он задумался. – Максимальная скорость «дорнье» примерно триста миль. При дальнем перелете следует придерживаться двухсот пятидесяти. Потом еще ветер… Пять часов, это как пить дать.

Слишком уж много всего зависит от обстоятельств, думал Майкл, но разве им было из чего выбирать? В следующей комнате, заставленной забитыми папками конторскими шкафами, Майкл, обнаружил карту: «Заводы Хильдебранда. Химический комплекс «Скарпа»». Карта была приколота кнопками к стене рядом с портретом Адольфа Гитлера. Красным крестиком на ней было помечено расположение радиоузла, а также всех остальных зданий: «Мастерская», «Столовая», «Камера испытаний», «Оружейный склад», «Казарма № 1» и так далее. Производственная лаборатория располагалась всего в сотне ярдов от того места, где они находились, а склад оружия был по другую сторону завода, если смотреть от аэродрома. Майкл сложил карту и засунул ее в испачканный кровью карман.

Производственная лаборатория. Длинное белое здание словно обросло трубами, соединяющими его с другими, более мелкими постройками, расположенными возле центральной трубы. За матовыми стеклами окон горел свет: доктор работал. На крыше лаборатории находился огромный резервуар, но о том, что было в нем: химикаты, топливо или вода, – Майклу оставалось лишь догадываться. Входная дверь была заперта на засов изнутри, но на крышу поднималась железная лестница. Люк в крыше оказался открытым, Майкл свесился вниз и заглянул внутрь, а Лазарь держал его за ноги.

За длинными столами, на которых были расставлены микроскопы, подставки с пробирками и другое лабораторное оборудование, работали трое мужчин в белых халатах и белых перчатках. В конце лаборатории стояли четыре больших, напоминающих огромные скороварки, закупоренных чана, от них и исходили пульсирующие звуки, похожие на стук сердца. Майкл предположил, что это был шум мотора, приводящего в действие механизм, перемешивающий дьявольскую гремучую смесь в этих докторских котелках. Примерно в шести метрах над полом вдоль всей стены лаборатории тянулась узкая железная площадка, ведущая к приборной панели над чанами с химикатами.

Один из работавших в лаборатории был высокого роста, и на нем была белая шапочка, по спине спускались длинные светлые волосы. Он был всецело поглощен рязглядыванием в микроскоп предметных стекол.

Майкл отодвинулся от люка.

– Немедленно отправляйтесь на аэродром, – сказал он Чесне и Лазарю. Чесна начала было протестовать, но он приложил палец к ее губам. – Слушай, Лазарь, если «дорнье» не заправлен, вам придется это сделать вместе с Чесной. Я видел заправщик на поле. Ты умеешь с ним обращаться?

– Свой «Боевой молот» я всегда заправлял сам. Я был сам себе наземной командой. – Он пожал плечами. – Разница, конечно, есть, хотя небольшая. Но самолеты наверняка охраняются.

– Я знаю. После того как я здесь управлюсь с делами, я устрою небольшую диверсию, чтобы отвлечь внимание. Вы узнаете, когда это случится. – Он взглянул на часы. Тридцать две минуты второго. Майкл снял часы и передал их Чесне. – Я буду на аэродроме через полчаса. Когда начнется фейерверк, у вас будет возможность дозаправить баки «дорнье».

– Я остаюсь с тобой, – сказала Чесна.

– Лазарю твоя помощь нужнее, чем мне. И не спорь. Отправляйтесь на аэродром.

У Чесны был профессиональный подход к делу, и она не стала терять время на разговоры. Они с Лазарем поспешили к лестнице, а Майкл перекинул автомат через плечо. Свесившись в люк, он ухватился рукой за одну из железных труб под потолком лаборатории. Перехватываясь руками, он добрался до площадки и перешагнул через перила.

Здесь он пригнулся и принялся наблюдать за работающими людьми. Хильдебранд подозвал одного из подручных к себе и показал ему что-то на предметном стекле. Затем Хильдебранд принялся его отчитывать и даже стукнул кулаком по столу, а работник лишь покорно кивал, низко опустив голову. Что-то не ладится в работе, подумал Майкл. Какая досада!

Капля жидкости упала на железный пол прохода рядом с ним. Он поднял голову и взглянул вверх. На длинной трубе через равные интервалы были установлены распылители, и один из них подтекал. Майкл подставил ладонь и, поймав несколько капель, принюхался. Пахло морем. Он лизнул ладонь. Соленая вода. Из резервуара наверху, догадался он. Скорее всего, там держали обыкновенную морскую воду. Но зачем нужно было наливать морскую воду в резервуар и держать ее на крыше лаборатории?

И тут ему вспомнились слова Блока: «Карнаген не лучшим образом реагирует на натрий. То бишь на соленую воду». Возможно, морская вода уничтожала карнаген. И если это так, значит, Хильдебранд установил эту систему, чтобы в случае аварии можно было бы сразу же привести в действие распылители с морской водой. Вентили аварийной системы должны находиться внизу, чтобы при необходимости ими смогли бы воспользоваться работающие там люди. Майкл встал и подошел к приборной панели над чанами. На ней был ряд красных переключателей. Они были включены. Он начал выключать их все подряд. Было слышно, как огромное сердце сначала дало сбой, а потом и вовсе начало затихать.

На пол упал и вдребезги разлетелся какой-то сосуд. Один из работающих заорал во весь голос. Это был сам Хильдебранд.

– Ты, придурок! – вопил он. – Быстро включи аэраторы!

– Не двигаться! – Майкл подошел поближе, вскидывая ствол «шмайссера». – Доктор Хильдебранд, нам с вами еще нужно поговорить кое о чем.

– Пожалуйста! Переключатели! Включите их!

– Я хочу знать, где находится «Железный кулак». Как это далеко от Роттердама?

Один из лаборантов внезапно бросился к двери, но Майкл подстрелил его, прежде чем тот успел сделать несколько шагов. Беглец упал, по белому халату начало разливаться кровавое пятно.

Грохот выстрела эхом раскатился по лаборатории. Его, наверное, было слышно и снаружи. Времени почти не оставалось. Майкл направил дымящееся дуло на Хильдебранда.

– «Железный кулак». Где он?

– А… э-э… – Хильдебранд натужно сглотнул, глядя в наведенный на него черный глазок дула. – Немецкий аэродром в Вассенааре. На побережье, шестнадцать миль к северо-западу от Роттердама. – Он взглянул на чаны. – Пожалуйста… умоляю вас! Включите аэраторы!

– А что случится, если этого не сделать? Карнаген будет уничтожен?

– Нет! Тогда…

Майкл слышал звук прогибаемого давлением металла.

– Тогда взорвется сырье! – завопил Хильдебранд, выпучив глаза и задыхаясь от охватившего его ужаса.

Майкл взглянул на плотно задраенные чаны. Крышки на них вздувались, под давлением на швах появились металлические волдыри. «Господи! – думал про себя Майкл. – Эта дрянь прет из посудин, как на дрожжах!»

Второй лаборант внезапно подхватил табурет и бросился к окну.

– Помогите! Кто-нибудь, на помощь! – завизжал он через разбитое стекло.

Автомат Майкла быстро заставил замолчать и его. Хильдебранд поднял руки:

– Переключатели! Умоляю вас!

Чаны продолжало распирать изнутри. Майкл направился было к приборной панели, но Хильдебранд бросился к разбитому окну, пытаясь пропихнуть через него свое длинное тело.

– Охрана! – вопил он. – Охрана!

Майкл остановился в трех метрах от заветных переключателей и направил оружие на злого гения.

Пули перебили обе ноги Хильдебранда. Майкл вставил в «шмайссер» новый магазин и был готов прикончить его.

Один из чанов треснул, во все стороны разлетелись заклепки. Поток густой желтой массы выплеснулся наружу. Завыла сирена, заглушившая вопли Хильдебранда. Словно созревшая опухоль, лопнул и второй чан. Майкл был в ужасе, он стоял, не в силах двинуться с места, завороженно глядя, как жидкость разливается по всему полу лаборатории, сдвигая своей массой столы и стулья. В желтом болоте химикалий пенящиеся прожилки коричневого цвета шипели, словно жир на раскаленной сковороде. Третий чан взорвался с такой силой, что сорвавшаяся крышка ударилась о потолок. Майкл поспешно отступил к открытому люку на крышу. Густая и вязкая желтая каша из чана хлынула через край.

Химикаты – на этой стадии процесса неочищенная грязь – волнами расползались по полу. Хильдебранд отчаянно пытался добраться до красного вентиля на стене; кран резервуара с морской водой, догадался Майкл. Оглянувшись, Хильдебранд что-то безумно залопотал, увидев, что желтое течение уже почти настигло его. Он потянулся вверх, пытаясь ухватиться за вентиль. Наконец это ему удалось, и он рванул его изо всех сил, поворачивая сразу на четверть оборота.

Майкл слышал, как в трубах зажурчала вода, но в следующее мгновение сырой карнаген захлестнул Густава Хильдебранда, и химик дико завопил, оказавшись в едких объятиях своего изобретения. Он извивался, словно слизняк, посыпанный солью, с волос и лица у него стекал карнаген. Хильдебранд схватился за глаза; голос его говорил о мучительной агонии, на белой коже рук вздувались и лопались кровавые пузыри.

Из распылителей хлынули потоки морской воды. Там, куда попадала вода, химикаты шипели и оседали. Но Хильдебранду это уже помочь не могло; он превратился в шевелящуюся массу кровоточащих волдырей, бьющуюся в затягивающей его желтой трясине. Хильдебранд стоял на коленях, мясо полосами отваливалось у него с лица; он открыл рот, заходясь в беззвучном, страшном крике.

Майкл нажал на спусковой крючок. Короткая очередь разнесла Хильдебранду грудь. Затихшее тело сползло на пол, от изъеденных кислотами легких поднимался дым.

Майкл перекинул ремень «шмайссера» через плечо, взобрался на железные перила узкого перехода и прыгнул.

Ухватившись за трубу под потолком, он начал пробираться по ней к распахнутому люку, а затем, напрягшись из последних сил, подтянулся и вылез на крышу. Оттуда он взглянул вниз: карнаген испарялся под льющимися с потолка потоками морской воды, а Хильдебранд лежал на полу, словно большая медуза, выброшенная штормом на берег.

Майкл вскочил и бросился бежать к лестнице. По ней на крышу уже забирались двое солдат.

– Утечка карнагена! – заорал Майкл, изображая неподдельный ужас. Такое представление, наверное, привело бы в восторг даже Чесну.

Солдаты мгновенно спрыгнули вниз на землю. Еще три немца пытались выломать дверь в лабораторию.

– Газ взорвался! – крикнул им один из обезумевших от страха солдат, и все тут же бросились врассыпную, вопя об этом во все горло. А сирена продолжала завывать.

Майкл взглянул на карту и побежал к оружейному складу. Едва завидев на пути очередного солдата, он принимался орать об утечке карнагена, Через несколько минут крики об этом доносились уже со всех сторон. О последствиях воздействия карнагена, как оказалось, были хорошо наслышаны все, даже рядовые солдаты. Начинали завывать все новые сирены. Добравшись до склада боеприпасов, он увидел, что с полдюжины солдат уже ворвались в здание и принялись разбирать противогазы и респираторы.

– Карнаген взорвался! – объявил Майклу перепуганный немец с выпученными от страха глазами. – В секторе С все уже погибли!

Он надел противогаз и, спотыкаясь, заковылял прочь.

Майкл, вошел в помещение оружейного склада, взломал крышку ящика с гранатами, а затем ящика, в котором находились патроны для пятидесятикалиберного пулемета.

– Эй, ты! – закричал на него вошедший офицер. – Что тебе там…

Майкл пристрелил его и продолжал заниматься своим делом. Он поставил ящик с гранатами на ящик с патронами, притащил еще один ящик гранат. Затем взял пару гранат, выдернул чеку, сунул их обратно в ящик и кинулся прочь.

Весь завод оглашал вой сирен; Лазарь и Чесна сидели, притаившись позади одного из бензозаправщиков. На земле в пяти метрах от них лежал часовой, убитый метким выстрелом из «люгера». Насос заправщика пыхтел, перекачивая топливо по брезентовому шлангу в правый бак ночного истребителя «дорнье». Еще раньше Лазарь обнаружил, что оба бака были заполнены почти на три четверти, но другой возможности заправиться у них больше не будет, а перелет предстоял долгий. Он держал наконечник шланга, топливо текло у него по рукам, а Чесна стояла рядом, держа наготове свой «люгер». В тридцати ярдах от них стояла небольшая хижина из металлических листов, в которой пилоты проходили инструктаж перед вылетом. Выломав дверь, Чесна обнаружила внутри награду за труды: карты Норвегии, Дании, Голландии и Германии, указывающие расположение аэродромов люфтваффе.

Яркое зарево осветило небо. Раздался оглушительный грохот, который Чесна поначалу приняла за гром. В воздух взлетело что-то очень большое. Она слышала грохот стрельбы, как будто разом начали стрелять сотни винтовок. Послышались новые взрывы, и она увидела пламя и оранжевые стрелы трассирующих пуль, пронзающих небо где-то по другую сторону от завода. Горячий ветер принес запах гари.

– Во дает! – сказал Лазарь. – Когда этот сукин сын собирается устроить диверсию, он знает, что делает!

Чесна взглянула на часы. Где же он?

– Ну давай, – шептала она. – Пожалуйста, быстрее.

Еще через четверть часа среди непрекращающегося грохота Чесна различила торопливые шаги: сюда кто-то бежал. Она залегла на бетоне взлетной полосы, держа наготове «люгер». И тут до нее донесся его голос:

– Не стреляй! Это я!

– Слава богу! – Она поднялась. – Что взорвалось?

– Склад боеприпасов. – Он был без фуражки, рубашка изорвана. – Лазарь! Долго еще?

– Три минуты! Я хочу залить их до краев!

Через три минуты все было готово. Майкл направил бензозаправщик на «Мессершмитт Бф-109», и машина врезалась в самолет, повредив ему крыло. Затем они вместе с Чесной влезли в кабину «дорнье»; Лазарь успел занять место пилота и пристегнуться.

– Ну ладно! – сказал он, разминая пальцы. – Сейчас мы посмотрим, что русский может сделать с немецким истребителем!

Взревели пропеллеры, и «дорнье», набрав скорость, оторвался от земли.

Лазарь сделал круг над пожаром, пылающим в самом сердце Скарпы.

– Держитесь! – крикнул он. – Мы доведем дело до конца! – Нажав переключатель подачи патронов, он вошел в пике, самолет угрожающе заревел, всех их вжало в кресла.

Лазарь направил самолет к огромным топливным бакам. С третьего захода на бреющем полете вспыхнули яркие искры, превратившись в ослепительный ярко-оранжевый огненный шар клубящегося пламени. Лазарь резко набирал высоту, «дорнье» затрясло.

– Вот так! – сказал он, широко улыбаясь. – Ну вот я и дома!

Лазарь сделал еще один круг над островом, словно ястреб над пепелищем, и взял курс на Голландию.