Текст книги "Весь Роберт Маккаммон в одном томе. Компиляция (СИ)"

Автор книги: Роберт Рик МакКаммон

– Ты не можешь мне приказывать, приятель! – парировал Тэбберс, нахмурившись. – Кем ты себя возомнил?

– Человеком, который этой ночью постарается сохранить жизнь вам и всем остальным. Когда зарядите свои винтовки, возвращайтесь в пассажирский вагон. Смотрите в оба и реагируйте быстро, – сочтя этот ответ достаточным, Лоусон повернулся к Гантту. – Идемте со мной, – скомандовал он, и проводник не стал противиться.

В пассажирском вагоне в приветственном свете масляных ламп первым голосом, нарушившим тишину, был голос Джонни Ребинокса.

– Так чего остановились, босс? Что там, бандиты или индейцы? – издевательски хмыкнул он.

– Лоусон, что происходит? – осмелился спросить Матиас. В голосе его звучала нешуточная тревога.

Преподобный Эстерли вернулся на свое место и молча наблюдал, как Лоусон перемещается по проходу, чтобы проверить, в каком состоянии находится раненая.

– Несколько минут назад она ненадолго приходила в себя и стонала от боли, – сообщила Энн. – Старалась дотянуться руками до раны, но я ее удержала. После этого она снова потеряла сознание.

Несколько секунд Энн проникновенно смотрела на Лоусона, и ее глаза задали вопрос раньше, чем голос:

– Они здесь?

– Да.

Снова это короткое слово, значащее так много…

Девушка постаралась не подать виду, однако ее волнение не укрылось от зоркого взгляда Лоусона.

– Тревор… как они нас нашли?

– У них свои способы слежки. Возможно, у них есть шпион среди людей, который сообщил им о нас. Возможно, у них есть своя система отправки сообщений с этим шпионом, которая мне недоступна… по крайней мере, пока недоступна.

– Что-то случилось с двигателем, мистер Лоусон? – спросил Эрик.

– Нет, с двигателем – ничего, – ответил Гантт, повесив свой фонарь на гвоздь. На лице его явно читался испуг, который дал Лоусону понять, что бравый проводник все еще не знал, что делать с испорченной фарой поезда. – Путь заблокирован. Случился обвал.

– Ха! – уродливая гримаса Ребинокса стала шире. – Дьюс, слушай сюда! Мы же можем выбраться отсюда хоть прямо сейчас! Кенни, ты в деле?

– В каком деле? – резко рявкнул Преско, прислонив лицо к оконному стеклу и постаравшись разглядеть что-либо через темноту, но в таком снегопаде это было просто невозможно. – Получить пулю или замерзнуть насмерть в такую погоду? У нас шансы, как у младенца в Аду!

– Младенцы не попадают в Ад, тупица! – прорычал Ребинокс. – С чего бы безгрешным деткам оказываться в Аду, а? М-да, я всегда подозревал, что у нас в команде трусы…

Похоже, этого было достаточно, чтобы заставить Преско распалиться. Он встал и грузно, как медведь, навис над проходом.

– А ты горазд болтать, да, Джонни? – заорал он голосом, звучащим резко, как скрежет сотен пил по стеклу. – Но на деле у тебя только одна рука! И ты ничего не сможешь!

– Я могу надрать тебе то место, где у тебя должны быть яйца! – огрызнулся Ребинокс, однако вперед не подался.

– Успокойтесь! – Лоусон сделал несколько шагов, чтобы стать между ними и, если понадобится, обезвредить агрессоров, однако он тут же заметил, что мужество Ребинокса пошло на убыль, потому что он понял: никто из его подельников не собирается рисковать своей шкурой ради него.

Тем временем Тревор внушительно посмотрел на второго взбушевавшегося разбойника.

– Не горячись, Преско. Сейчас никто никуда не пойдет.

– Младенец в Аду, – прищурился Ребинокс, явно не собираясь оставлять эту перебранку. – Вот, кто ты, кретин!

Он фыркнул, словно до его носа только что долетела какая-то отвратительная вонь.

– Лоусон, о чем вы говорили там, снаружи? – Гантт двинулся вперед по проходу. – По поводу того, что мы не вернемся обратно. Вы знаете что-то, чего не знаем мы?

Что им сказать? – спросил себя Тревор. Его мучила страшная жажда, нервы были на пределе, а ихор вяло тек по венам от голода. В его сумке было еще две бутылки с коровьей кровью, но разве можно было сравнить этот пресный заменитель с живительным эликсиром, что бежал по человеческим телам? В последний раз Тревор ощущал этот божественный вкус около двух месяцев назад, впившись в горло владельца отшельничьей лачуги на берегу Миссисипи. Тогда он оставил человека в живых, но это милосердие далось ему не без труда. Теперь же, так долго не вкушая человеческую кровь, он чувствовал, что превратился в бледную тень, застывшую между миром людей и вампиров. И монстр внутри него отчаянно пытался процарапать себе путь на свободу. Удерживало только одно: осознание, что с каждым глотком человеческой крови Тревор все ближе подходил к краю пропасти.

Люди ждали ответа.

Что им сказать?

Послышался звук шагов в передней части вагона. Дверь открылась, и, запустив внутрь вихри снега и холодный ветер, на пороге появился Рустер в сером шерстяном пальто, черной шапке и черных перчатках. Ему было около двадцати четырех лет. Рост – ближе к среднему, телосложение – худое, хотя спина и плечи от постоянной работы раздались вширь. Этот юноша обладал широким лицом с коротко стриженной бородой и глубоко посаженными настороженными глазами. В руках Рустер держал винтовку «Винчестер».

– Мистер Тэбберсон не вернулся… – сказал он, пока вихри снега окутывали его, проникая с улицы. Он осознал, что слишком долго позволяет зимнему ветру уносить тепло из вагона, и поспешил закрыть дверь. Несколько секунд юноша растерянно оглядывал пассажиров. – Мистер Тэбберсон… – повторил он, пока снег таял на его одежде. – Он пошел посмотреть, что можно сделать с теми камнями. Я звал его, но он не ответил…

– Почему ты не пошел и не помог ему? – требовательно воскликнул Гантт. – Тэбберс мог упасть и пораниться!

– Я собирался, но… этот человек ведь сказал явиться сюда, как только заряжу винтовки. Я решил так и сделать. Сказал: «Давайте, мистер Тэбберсон», но он сказал: «Никто не смеет мне указывать на моем поезде»! Поэтому он приказал мне оставаться в вагоне, а сам взял лампу и ушел. Я предупреждал его, что не стоит этого делать, потому что никто не понял, что случилось с фарой… но он сказал, что дело, должно быть, в разнице температур на улице и в фаре… Через некоторое время я его позвал – так громко, чтобы он точно услышал – но он не вернулся. Я надеялся… что кто-нибудь из вас пойдет со мной, и мы вместе… узнаем, в порядке ли он.

– Он не в порядке, – качнул головой Лоусон.

– Сэр?

– Он взял винтовку?

– Взял…

– Ты слышал выстрелы?

– Нет, сэр… я слышал только ветер, но… – Рустер нахмурился. – А в кого, по-вашему, он должен был там стрелять?

– Так, мне плевать, что вы скажете, Лоусон, – Гантт снова снял свой фонарь с гвоздя. – Я собираюсь выйти туда и помочь Тэбберсу, если это необходимо. А это, скорее всего, так, потому что такой тертый калач, как он, обязан был отозваться. Если не отозвался, стало быть, что-то случилось.

– А что с фарой? – встрепенулся Эрик. – Она сломалась?

– Такое иногда бывает. Не о чем беспокоиться.

– Вы знаете, что она не разбилась сама по себе, – предупреждающим тоном произнес Лоусон. – И это было сделано не просто для того, чтобы лишить нас света. Это было посланием.

– Не говорите ерунды!

– Они так сообщают нам, что взяли ситуацию под свой контроль.

– Они? Кто? Индейцы? Сиу[188]188
  Сиу – племя американских индейцев, проживавшее на севере США и юге Канады. Говорят на языке сиу (лакота).


[Закрыть] выгнали отсюда уже давно!

– Поверьте, уж лучше бы это были индейцы, вышедшие на тропу войны.

– Если не индейцы, то кто же тогда?

И снова… что им сказать? Как заставить их понять? Лоусон осознавал, что, что бы он им ни сказал, они попросту сочтут его сумасшедшим. Он посмотрел на Энн в поисках помощи, но она смогла лишь покачать головой, потому что прекрасно помнила, как реагировала на месте этих людей, там, на болоте между Ноктюрном и Сан-Бенедикта. Она знала, что никто не поверит.

– Я думаю, – внезапно заговорил Илай Эстерли. – Что мистер Лоусон со знанием дела говорит кое о чем… нечестивом. И это нечто вернулось сюда, чтобы укусить его.

– Что ты там бормочешь? – в голосе Ребинокса прозвучало заметное опасение, не очень успешно маскируемое небрежностью.

– Взгляните на него! Внимательно посмотрите! Разве не отличается он своей внешностью от обычных людей? Я заметил, что он не осмелился коснуться Распятия, – Эстерли поднялся и вышел в проход. – Я видел многое в этой жизни. Я познал много Тьмы на своем опыте. Именно поэтому научился распознавать ее, – его палец указал на Тревора. – Этот так называемый человек, скрывающийся среди нас, друзья, может называться только одним словом: чернокнижник.

– Чернокто? – переспросил Преско.

– Мужской аналог ведьмы или колдуньи, – пояснил Эстерли. – Путешествует со своей ведьмой-спутницей, но она еще не полностью продала свою душу Дьяволу, поэтому смогла коснуться Распятия. У меня было странное чувство относительно этого человека с того самого момента, как я увидел его в первый раз и посмотрел на него. Он прочитал мои мысли. Он источает зло. Неужели вы не чувствуете, как оно разливается по этому вагону?

– Да! – воскликнул Матиас, голос его сорвался на предательский писк. – Черт, да! Я чувствовал это!

– Ох, да ради Бога! – закатил глаза Гантт. – Никаких ведьм не существует!

– Говорю вам, это существо перед нами! Просто посмотрите на него! И раз он боится чего-то, что блокировало пути, тогда есть всего два варианта, что это может быть: либо его колдун-соперник, такой же темный, как он сам, либо… отмщение и нечто светлое и праведное, посланное с Небес!

Лоусон нервно хохотнул, и это лишь распалило проповедника.

– Мы заставляем его нервничать, видите? – громогласно возвестил Эстерли, его палец все еще указывал на Лоусона. – Он не может выносить свет. Я заметил это, когда жил с ним и этой женщиной в одном отеле! Он никогда не выходил на улицу днем, только ночью. Она – могла, но он – никогда. О, нет… это существо не может вынести света истины! – рука проповедника медленно опустилась. – Господа, пред нашим Небесным Отцом нам выпало испытание оказаться лицом к лицу с чудовищем!

– А я считаю, что он обыкновенный мудак, – фыркнул Ребинокс.

– Преподобный Эстерли, – спокойно обратился к проповеднику Тревор. – Вы… скажем так… немного запутались после всего того, что вам пришлось испытать в жизни. Могу я называть вас Илаем? – он сделал паузу, позволив вопросу несколько секунд повисеть в воздухе. – Я соболезную вашей утрате, Илай, вы потеряли единственного сына. Пуля в спину и неизвестная могила в поле. Это было сложно для вас, я знаю. Особенно после того, как вы сами стольких людей отправили в такие же безвестные могилы, выстрелив им в спины…

Лоусон смотрел, как кровь – то ничтожное количество, что бежало по венам этого человека – отлила от лица Эстерли, и его бледность теперь делала его похожим на вампира.

– Я уверен, – продолжил Лоусон все тем же тихим тоном. – Что доброта все еще живет в вас, но она слишком долго пряталась на дне бутылки и прижималась Библией. Иногда вы блокировали ее обоими способами сразу. Я не чернокнижник, сэр, равно как и Энн – не ведьма. Хотя в ваших словах есть доля истины: я прочел ваши мысли, потому что у меня есть способность проникать в разум людей, я могу сделать это с каждым на этом поезде. И в том положении, в котором мы оказались, вам лучше считать меня… – он сделал паузу, представляя, какое слово следует сказать следующим. А затем он вспомнил недавний разговор с Эриком. Нечто, от чего он отрекся тогда, но должен был вновь принять на себя эту роль сейчас.

– Считать меня своим ангелом-хранителем, – вздохнул он, обращаясь теперь ко всем присутствующим. – Я – ваш единственный шанс на то, чтобы – как сказал мне мистер Матиас несколько часов назад – увидеть следующий рассвет, – он посмотрел туда, где лежала раненая девушка, имени которой он до сих пор не знал, и внутренности его скрутило тугим узлом от жажды. Ее кровь манила постоянно, но сейчас с каждой секундой все яснее становилась мысль, что, если в ближайшее время ничего не предпринять, девушка скорее всего умрет…

Так, может…

В конце концов, кем она была для Тревора? Кем был для него хоть кто-то из этого вагона? Кроме, разве что, мешков с кровью. Они были едой, которая может сделать сильнее, деликатесом. Так, может, пора принять это в себе и перестать идти путем Господа, который не желает принимать его в свои объятья?

– Мое имя Тревор Лоусон, – чуть подрагивающим от жажды голосом, заговорил он, уставившись в пол. Мгновенно повисло молчание, нарушаемое лишь завываниями ветра снаружи. – Я родился в Алабаме. У меня есть… у меня были жена и дочь. Я сражался на войне… под Шайло. Я человек. Я человек. Я человек… – он зажмурился так сильно, как только мог, и на несколько секунд застыл, руки его сжались в кулаки. – Я клянусь… что им и останусь.

Когда он, наконец, поднял голову, взгляд его устремился прямо к проводнику.

– Я пойду с вами, помогу отыскать Тэбберса, но ради собственной безопасности… держитесь ближе ко мне.

– Я тоже пойду, – заявил Рустер. – Мистер Тэбберсон – очень хороший человек, и я многим ему обязан.

– И я пойду, – сказал Эрик, но Лоусон махнул ему рукой. Не для того они с Энн проделали такой путь, чтобы позволить этому юнцу сгинуть в пастях тварей, что притаились в темноте.

– Готовь серебро, – Лоусон повернулся к Энн. – Расходуй патроны с умом и следи за задней дверью.

– Поняла, – с готовностью кивнула девушка.

– Справишься?

Она очень слабо улыбнулась.

– Сделаю все, что смогу.

Тревор посмотрел на остальных.

– Я надеюсь, что никто из присутствующих не будет достаточно глуп и не попытается покинуть вагон в мое отсутствие, – он сверкнул глазами на преподобного. – К слову сказать, сейчас самый подходящий момент для молитвы за вашу собственную душу.

Эстерли в немом ошеломлении уставился на него.

– Ладно, пора идти, – заключил Лоусон и направился вперед вместе с Ганттом, держащим фонарь, и Рустером, сжимающим винтовку. Тревору невольно казалось, что винтовка большую часть пути смотрит ему в спину.

Как только они добрались до локомотива, Лоусон обернулся и обратился к Рустеру.

– Я собираюсь вытащить пистолет, – он внушительно посмотрел на юношу, надеясь, что он не спустит из нервозности или неловкости курок винчестера. Тревор осторожно извлек из кобуры кольт с рукоятью из слоновой кости. Шесть серебряных патронов могли положить конец шести вампирам Темного Общества, если повезет.

Если.

Итак, они направились дальше по рельсам, навстречу снегу и ледяному ветру. Впереди показалось несколько валунов, которых уже хорошенько припорошило снегом. Свет фонаря Гантта выхватил из темноты отпечатки ботинок Тэбберса двенадцатого размера с правой стороны от завала. Поведя фонарем вправо, он заметил участок, заросший корявыми соснами, можжевельником, осинами, полынью и кустарниками. Лоусон полагал, что это было идеальным местом для засады – как для бандитов, так и для индейцев… или для кое-кого похуже…

– Тэбберс! – позвал Гантт. – Тэбберс, отзовись!

– Мистер Тэбберсон! – вторил ему Рустер. – Где вы?

– Не ходите дальше, – посоветовал Лоусон, когда Гантт начал приближаться к завалу. Как ни странно, проводник повиновался.

– Тэбберс! – Гантт поднял фонарь и поводил им из стороны в сторону. – Мы здесь, Джек! Ответь нам!

Лоусон заметил движение с левой стороны, там, где скалистые утесы тянулись ввысь. Затем что-то шевельнулось справа, внизу, в зарослях. Больше никто не мог уловить эти вспышки активности, но он – прекрасно представляя, с какой скоростью могли двигаться твари из Темного Общества и перемещаться с одного места на другое – заметил. Сколько их собралось здесь? Инстинкты хищника подсказывали Тревору, что рядом находилось сорок… или пятьдесят… или даже больше, и далеко не каждый из них походил на человека.

Он услышал звук, перемежающийся с ветром.

– Помогите… помогите мне… помогите…

Звук шел снизу, из подлеска.

– Помогите… на помощь…

Жалобный крик, практически рыдание, пронизанное ужасом и агонией.

– Слышали? – похоже, Рустер обладал хорошим слухом и зорким глазом. – Это доносится оттуда! – он набрал в грудь морозного воздуха и закричал. – Мистер Тэбберсон! Где вы?

– Помогите… пожалуйста… помогите…

– Я его слышу! – воскликнул Гантт. Он тоже прокричал в темноту. – Джек, ты ранен?

Крик о помощи угас. Ветер унес его и растворил в себе.

– Может, он ногу сломал! Неудачно упал и сломал! – Рустер принялся спускаться вниз по каменистой насыпи, рискуя переломать и собственные кости. – Я до него доберусь!

– Послушай меня, – Лоусон положил руку на плечо юноши, пока тот не ушел достаточно далеко, и хватка его была железной. – Ты не знаешь, что там внизу. Я не хочу говорить этого, но… Тэбберсу конец. Поверь мне, я знаю, о чем говорю. Даже если ты подберешься к нему достаточно близко, ты его не найдешь, зато… они найдут тебя!

– Пустите меня! Слышите? Я сказал, я должен…

Рустер дернулся, чтобы освободиться. Он был силен, но тягаться по силе с вампиром не мог – это было все равно что младенцу тягаться с силачом.

– Ты не пойдешь. Никто не пойдет. Говорю вам… с ним покончено. Сожалею.

Крик раздался снова, но сейчас он звучал дольше и казался… ближе.

– Помогите мне… пожалуйста… на помощь…

– Они его перемещают. Вам нужно возвращаться.

– Ни за что! Ни… За… Что! – Рустер постарался сбросить с себя хватку Лоусона, но это было равносильно тому, чтобы сдвинуть с путей один из валунов. – Сэр, пустите! Мистер Тэбберсон ранен, ему нужна помощь!

– Ты не можешь ему помочь. И я не могу. Гантт, возвращайтесь. Вы, юноша, пойдете следом за Ганттом! – не страшась винтовки в руках Рустера, Тревор встряхнул юношу за плечи, словно это могло заставить его повиноваться. – Я тебя потащу, если не послушаешься! Или отправлю в нокаут и понесу. Но мне лучше остаться здесь и обеспечить вашу безопасность, так что шевелись!

– Помогите… Бога ради, помогите…

И снова – крик смолк.

Ствол винчестера направился Лоусону в горло.

Лицо Рустера горело гневом, глаза смотрели прямо в глаза вампира, и, если юноша и заметил в его взгляде нечто устрашающее, то предпочел списать это на игру света и тени.

– Я пошевелюсь, мистер Алабама, – заявил он, хищно оскалившись. Припорошенная снегом шапка чуть сползла на лоб. – Пока что я не стану жать на курок. Но как только мы туда доберемся… мне наплевать, откуда вы, с кем боретесь и что вы, черт вас побери, такое… вы все расскажете! Все, что вы знаете об этом дерьме. Вам понятно?

– Понятно. А сейчас – делай то, что я тебе говорю.

Рустер вновь посмотрел в заросли. Лоусон опасался, что молодой человек все же ринется на помощь Тэбберсу, но в следующее мгновение ствол винтовки опустился, и Рустер вслед за Ганттом, держащим фонарь, направился обратно к пассажирскому вагону, минуя локомотив.

Убийца вампиров остался один.

Но он не пробыл в одиночестве достаточно долго.

Тревор почувствовал движение за своей спиной, в мгновение ока развернулся, и кольт, заряженный серебряными пулями, был готов выстрелить.

– Ты не хочешь этого делать, – произнес маленький мальчик, сидящий на вершине самого большого валуна.

Мальчику на вид можно было дать лет двенадцать, не больше, но Лоусон знал, что у этих существ внешность обманчива. Его забрали и обратили совсем юным – только это можно было сказать наверняка. На мальчике болталась белая рубашка с растрепанным воротником и оборками спереди… точнее сказать, эта рубашка когда-то была белой, прежде чем на ней появились пятна запекшейся крови. На серых коротких брюках и кремовых рейтузах также виднелись кровавые отпечатки. На ногах сидели старомодные ботинки с пряжками. Над бледным ухмыляющимся лицом ветер трепал копну вьющихся спутанных волос соломенного оттенка, глаза мальчика смотрели легко, но в центре их горел хищный красный огонек, нацеленный на Тревора Лоусона. При том, во взгляде мальчика читалось не столько злое намерение, сколько забава и веселье. Этот ребенок казался худым и неуклюжим – ему не дали времени набрать вес и укрепить свои кости, его забрали слишком рано, и в своем нынешнем состоянии он застыл навечно…

– Привет, – обратился вампир пронзительным детским голосом, болтая ногами, сидя на валуне. – Я Генри.

Лоусон кивнул. Его пистолет все еще был наготове.

– Мое имя, я подозреваю, ты знаешь.

– Знаю. Мы все знаем. Позволь мне представиться тебе чуть более официально. Я когда-то звался Генри Стайлсом Младшим. Можешь называть меня Младшим, если хочешь.

– Мне никак не хочется тебя называть.

Мальчишка прыснул со смеху и хлопнул в ладоши. Ногти у него были длинными и грязными, и они запросто – Лоусон знал это не понаслышке – могли пропороть одежду вместе с кожей.

Отсмеявшись, Генри Стайлс Младший склонил голову набок и сказал:

– Ты знаешь, сколько нас здесь сегодня?

– Много, – качнул головой Лоусон.

– Мы… я, – тут же поправился мальчишка. – Привел сюда армию. После того, что ты сделал с Ла-Руж и остальными в Ноктюрне… я, скажем так, понял, что нам надо быть осторожнее, – ухмылка его расширилась, и клыки почти выскользнули из верхней челюсти. – Я всегда любил снег, – хмыкнул он. – Это наводит на мысли о Рождестве в Филадельфии.

– Вот как. Так ты оттуда?

– Родился в Филадельфии в… – Младший сделал паузу. – А какой сейчас год?

– 1886-й.

– Хм… родился в Филадельфии в 1781-м. Это делает меня…

– Старше, чем ты выглядишь.

– И умнее, чем я выгляжу, не согласен? – осклабился Младший. – В наших рядах говорят, что ты тоже умный, мистер Лоусон.

– Мило с вашей стороны.

– Они правы?

– Хотелось бы верить, – произнося это, Тревор изучал пространство вокруг себя. Он ожидал, что в любую секунду нечто чудовищное – учитывая то, как вампиры Темного Общества могут менять форму – выскочит из снежной пелены. Воспоминания возвращали его в Новый Орлеан, на крышу здания над Дюмейн-Стрит, где он повстречал ужасающего перевертыша.

– Успокойся, – небрежно бросил Младший. – Мы собираемся быть милостивыми.

– Милость? От вас? – усмехнулся Лоусон. – Я сомневаюсь, что хоть кому-то из вас знакомо это понятие.

Существо по-прежнему выглядело как смеющийся мальчик. Черный язык, который был раздвоен, как у змеи, иногда выскальзывал изо рта и ловил падающие снежинки.

– Твоя ситуация, – нежным детским голоском проворковало это создание. – Безнадежна. Ты ведь знаешь это?

Лоусон уже хотел отрицать услышанное, однако осознал, что не может… по крайней мере, пока не может.

– Посмотри на себя. Взгляни правде в глаза. Позволь мне рассказать тебе, чего мы хотим: мы хотим заполучить тебя и Энн Кингсли. Как только вы сдадитесь, мы расчистим пути. Остальные смогут двигаться своей дорогой, мы даже готовы оставить их в живых.

– Включая того мужчину, что лежит там, в зарослях? Или вы уже выпили его досуха и разорвали на части?

– Ох, ох! – театрально воскликнул Младший, и лицо его исказила застывшая ухмылка. – Без жертв не обходится. Необходимо пожертвовать меньшим, чтобы достичь большего. Кажется, еще президент Вашингтон говорил нечто подобное.

– Президент Вашингтон умер.

– К сожалению, – согласилось существо. – Жаль, что мы не добрались до него раньше. Каким замечательным лидером он мог стать для нас!

– Сомневаюсь, что Ла-Руж с кем-нибудь захотела бы разделить свой трон. Она здесь?

– Представляю, как бы тебе хотелось этого, но… нет. Она далеко, но… в каком-то смысле… можешь быть уверен, что она с нами.

Лоусон с трудом мог трезво оценивать эту ситуацию: его вводило в замешательство то, что это существо выглядело, как маленький мальчик, говорило, как старик, и думало, как монстр. Тревор, истощенный собственной жаждой, страстно хотел уйти, успокоиться… мечтал, чтобы у него было время все обдумать, но время предательски утекало сквозь пальцы.

– Наши условия, – сказал Младший. – Не изменятся. Ты и твоя подруга должны сдаться, иначе мы убьем всех. Тебя и мисс Энн мы заберем в любом случае, но я знаю, что ты можешь начать сопротивляться и даже в навредить моему племени, заставить нас понести некоторые потери. По правде говоря, меня удручает эта возможность, но если уж ты заупрямишься, что ж… – он махнул ногами вперед и назад, словно раздражительная дворняжка. – Так или иначе, мы не станем ждать слишком долго, Тревор. Так что ради своей новообретенной…

– Вам не придется ждать вовсе, – ответил Лоусон. Но даже при всей своей скорости, несмотря на то, что он уже держал палец на спусковом курке своего кольта, готовый отправить серебряную пулю в череп Младшего, это существо было неуловимым. Оно вихрем взмыло со своего места, и пуля угодила бы лишь в росчерк ветра в той самой точке, где секунду назад было тело. Лоусон никогда прежде не видел, чтобы кто-то из них двигался так быстро, и он был одновременно шокирован и восхищен скоростью Младшего – настолько, что не успел спустить курок…

Как не успел заметить и другое существо, специально притаившееся для атаки. Когда Лоусон повернулся, устрашающее создание спрыгнуло, будто подхваченное ветром, с вершины вагона-локомотива, лохмотья его рубашки взметнулись вверх, и из-под одежды прорезалось два эбеновых крыла, которые словно ждали своего часа до этой самой секунды. Они раскинулись вширь футов на десять.

Существо все еще отдаленно напоминало человека – у него было две руки и две ноги, а голова и торс сохранили черты обыкновенного мужчины средних лет – но в остальном… как бы сказал преподобный Эстерли, это было чудовище. В некоторых местах плоть потемнела и нарастила мускулы – корявые и отвратительные. Тварь метнулась, готовясь разорвать Тревора на куски, рот раскрылся, обнажая огромные клыки. Глаза, горящие адским красным пламенем, казались гипнотически жуткими. Тем временем пальцы рук удлинялись и начинали меняться, превращаясь в монструозные когтистые отростки. Мышцы ладоней дернулись, словно в ожидании окончательной трансформации.

Все это произошло за долю мгновения. Кольт Тревора выстрелил, однако пуля не нашла цели. Серебряный ангел просвистел мимо переродившегося чудовища, подобно подсвеченному синем пламенем метеору. Инстинкты подсказали Лоусону выпустить клыки, и на этот раз он не стал этому противиться. Он вскинул свою свободную руку, чтобы защитить горло и лицо от броска монстра. Когтистые лапы тянулись к нему и были уже в нескольких дюймах от цели, однако желание выжить ускорило реакцию Лоусона.

Мишень для него стала двигаться в несколько раз медленнее, хотя на деле обратившийся в мерзостную тварь мужчина был нечеловечески быстр.

Выстрел настиг голову вампира – прямо над левым глазом.

Монстр успел приземлиться на Лоусона за несколько мгновений до того, как начала действовать освященная пуля. Он опрокинул врага на землю, Тревор уперся ему в подбородок, стараясь держать клыки подальше от своей шеи. Лапы впились ему в плечи, когти проткнули плоть прямо через одежду, а черные крылья неистово замолотили по воздуху.

То, что казалось мучительной вечностью, на деле было лишь долями мгновения. Над правым глазом вампира от пулевого отверстия начали расходиться трещины, а из них, пульсируя красным жаром, потек ихор, пораженный освященным серебром. Изувеченное лицо растрескалось, как битое стекло или как кожа иссушенной мумии. Тварь попыталась отстраниться от Лоусона, словно это могло помочь ей сбежать от смерти, взмыв в воздух. Тревор сделал все возможное, чтобы удержать своего врага, однако тот рвался прочь со звериным криком. Глаза слились в один и оплыли, а крылья все продолжали тянуть деформировавшееся тело вверх с чудовищной силой. Лицо начало сжиматься, рот прогнулся, как страшный черный провал, руки и ноги стали походить на непослушные конечности марионетки, болтающиеся из стороны в сторону, словно их дергал за нити неумелый ребенок. На теле открывалось все больше трещин, пылающих огненным жаром плавящегося ихора.

Выстрелил еще один пистолет. Большая часть головы вампира с черными волосами вдруг вспыхнула, как факел, тут же взметнувшись в воздух пепельным дождем. Эта серебряная пуля ускорила процесс разложения тела и, когда Энн наклонилась к Лоусону, чтобы помочь ему подняться, почти все тело монстра уже осыпалось пеплом. Единственное, что осталось от этого вампира в следующий миг – это лохмотья рубашки, пара серых брюк и простые, присыпанные пеплом ботинки.

– Ты цел?! – на удивление звонким голосом воскликнула Энн.

– Кажется…

Лоусон с трудом поднялся. Шляпа все еще на месте? Похоже на то. Да, кожаный шнур хорошо ее удержал даже в этом адском холоде. Не хотелось бы лишиться еще одного стетсона. А кольт? Кольт на месте? Да, вот он, в руке. Итак, два патрона потрачено. Три, если считать тот, что секунду назад выпустила Энн. Проклятье, две ценных пули ушли впустую!

Поднявшись, Лоусон обессиленно пошатнулся. Голод истощил его. На миг потерявшись в пространстве, Тревор едва не упал в обморок, а воспоминания норовили утянуть его обратно, на поле боя при Шайло, где он кричал от отчаянного ужаса, просыпаясь от одного кошмара, чтобы угодить в новый… где армия этих тварей с ликованием гнала свою жертву по лесам. Вот, чего ему стоило это «вперед, Девятнадцатый Полк Алабамы»…

– Тревор! – Энн попыталась встряхнуть его и привести в чувства.

Он покачал головой, постаравшись сбросить с себя воспоминания, и положил руку на плечо девушке.

– Возвращайся внутрь, – строго проговорил он. – Скорее! Нельзя было выходить!

– Я слышала выстрелы. Я знала…

– Черт, идем! – выкрикнул он, потянув ее за собой. Времени не было. Они были повсюду. Темные очертания вампиров Темного Общества мелькали в сгустившейся ночной тьме. Тревор чувствовал их присутствие со всех сторон, даже где-то в двенадцати футах над своей головой. Монстры. Переродившиеся монстры…

Заросли справа оживали от движения, фигуры показывались оттуда, вылезая из своих укрытий за деревьями, кустами и камнями. Слева, где скалы уходили ввысь, пряталось больше вампиров, которые до этого словно сливались с валунами и успешно скрывали свое присутствие. Пока Лоусон тянул Энн за собой, его взгляд наткнулся на один из ботинок мертвого перевертыша, припорошенный снегом и пеплом.

На нем была шпора.

– Скорее! – вновь воскликнут Тревор, понимая, что с обеих сторон земля изрыгала из себя отвратительную орду тварей, алчущих до крови и ихора своих врагов. Они с Энн достигли двигателя, когда один голос прорвался через ветер.

– Энн! Энни! Подожди меня, Энни!

Девушке перехватило дыхание. Она ахнула и, наверняка, упала бы, если бы Лоусон ее не поймал.

– Тревор, стой! – отчаянно закричала она, и горячие слезы скатились по ее щекам. – Это мой отец!

– Нет, это не он.

– Они держат его в плену! Послушай же! Он еще жив!

– Энни! Прошу… не бросай меня!..

– Нужно уходить! – он был готов схватить ее на руки и потащить, невзирая на сопротивление, однако сопротивляться она не стала… потому что колени ее вдруг ослабли и подогнулись. Тревор успел помочь ей сохранить равновесие.