Текст книги "Весь Роберт Маккаммон в одном томе. Компиляция (СИ)"

Автор книги: Роберт Рик МакКаммон

Михаил, все еще оставаясь наполовину человеком, наполовину волком, бросился через пути перед паровозом, на другую сторону насыпи.

Луч яркого света выхватил его из темноты, и казалось, что на какой-то миг он словно застыл в воздухе. «Око Божье», – промелькнуло в голове у Михаила. Он чувствовал горячее дыхание паровоза, слышал оглушительный стук колес, и решетка-скотосбрасыватель едва не разорвала его тело в клочья.

Он втянул голову в плечи, перевернувшись в воздухе, перелетел через ослепительный луч перед носом паровоза и упал в высокую траву. Над ним пронеслась горячая волна паровозного дыма, жаркий вихрь трепал волосы, искры обжигали голую грудь. Он приподнялся с земли и увидел, как раскачивается из стороны в сторону красный фонарь исчезающего в туннеле последнего вагона.

Михаил чувствовал себя так, словно у него были переломаны все кости. Спина и ребра в синяках. Ноги болели, ступни изодраны в кровь. Но он был цел. Он успел перескочить через рельсы.

Тяжело дыша, он сел на землю; его тело блестело от пота. Михаил и сам не знал, сможет ли он подняться, он уже забыл, как ходят на двух ногах.

– Я жив, – произнес он вслух, и звук его огрубевшего голоса оказался для него настоящим потрясением.

Еще никогда Михаил не чувствовал себя таким голым и беззащитным. Не превратиться ли ему снова в волка? – первое, что пришло ему в голову. Но он тут же отказался от этой мысли. Может быть, позднее. Только не сейчас. Он лежал среди буйно разросшейся травы и думал. Интересно, что там, за лесом? Что ждет его в том мире, о котором Виктор говорил, что это его мир? Наверное, это какое-то страшное место, где опасность подстерегает на каждом шагу, дикая пустыня, где жестокости нет предела. Он боялся этого мира, боялся того, что ждет его там… так же как и того, что, оказавшись там, он вдруг откроет в себе.

«Твой мир, твоя жизнь там, она ждет тебя».

Михаил сел в траве и посмотрел на рельсы, уходившие на запад.

«Не подведи же меня».

В той стороне была Англия – страна Шекспира. Виктор говорил, что это цивилизованная страна.

Михаил встал с земли. Его колени подогнулись, и он снова упал.

Вторая попытка оказалась несколько удачнее. С третьей попытки он встал на ноги. Михаил успел забыть, что он так высок. Задрав голову, он посмотрел на полную луну в небе. Это была все та же луна, но теперь она уже не казалась ему такой завораживающе-прекрасной, какой была все то время, пока он оставался волком. Лунный свет серебрил рельсы, и если в этом лесу водились духи, то сейчас они наверняка пели.

Михаил сделал первый, пробный шаг. Нескладные ноги не желали слушаться его. И как он раньше вообще мог ходить на двух ногах?

Он научится этому заново. Виктор был прав: здесь ему не место. Но он любил этот лес, и расстаться с ним будет нелегко. Это был мир его юности, а теперь его ждал совсем другой, жестокий мир.

«Не подведи же меня», – снова вспомнилось Михаилу.

Он сделал еще один шаг. Потом третий. Хоть и с большим трудом, он все же шел.

Михаил Галатинов шел вперед; в серебристом свете луны его нагое тело казалось поразительно бледным, и он вошел в западный туннель, оставаясь человеком.

Майкл услышал гудок паровоза. Может быть, решил вернуться, чтобы вновь потягаться с ним силами? Если так, то на этот раз победителем окажется паровоз. Все тело, каждая косточка в нем нестерпимо болели, голова была готова расколоться на части. Гудок паровоза смолк. Майкл вглядывался в темноту, но так ничего и не увидел. И куда девалась луна? Она ведь только что была здесь, разве нет?

Послышался тихий стук. Потом снова.

– Барон! Вы уже проснулись?

Человеческий голос. Говорит по-немецки. Майкл открыл глаза. Над головой был потолок, обшитый темным полированным деревом.

– Барон! Вы позволите мне войти? – На этот раз стук был настойчивее. Повернулась ручка, и открылась узкая дверь. Майкл поднял голову, чувствуя сильную боль в висках. – А! Вы уже проснулись! – мило улыбаясь, сказал вошедший. Это был худой, совершенно лысый человек с аккуратно подстриженными светлыми усами. На нем был костюм в крапинку и красный бархатный жилет. Вокруг него все сияло красным светом, как будто он стоял на краю открытой топки. – Герр Сэндлер надеется, что вы составите ему компанию за завтраком.

Майкл медленно сел. Голова его гудела, словно чертова наковальня. И каким же это молотом ее так охаживали? Он вспомнил о черной резиновой дубинке; это, должно быть, ее удары так сильно повлияли на его способность держать равновесие и на слух, потому что шум в ушах не утихал и вся комната продолжала мерно покачиваться.

– Завтрак подадут через четверть часа, – любезно объявил человек в дверях. – Что вы предпочитаете: яблочный сок или сок грейпфрута?

– Что это за место?

Еще раньше он понял, что сидит на кровати. Воротничок рубашки был расстегнут, узел белой «бабочки» ослаблен, расшнурованные ботинки стояли на полу. Они выглядели так, как будто их только что начистили. Комната – крохотный, тесный закуток – вмещала в себя стул, обтянутый коричневой кожей, и стол, на котором стояла белая миска с водой. То место, где должно находиться окно, было закрыто железным щитом. Он снова услышал паровозный гудок: высокий, пронзительный звук доносился откуда-то спереди. Ну вот, теперь он знает, где он и почему комната качается, но вот только куда направляется этот поезд?

– Герр Сэндлер ждет вас, – сказал человек в дверях.

Майкл заметил легкое движение позади него. В коридоре, там, где из щелки между занавесками на окнах выбивался алый свет, стоял солдат с пистолетом.

«Черт возьми, что здесь происходит?» – недоумевал Майкл. Немного поразмыслив, он решил, что благоразумнее всего будет играть отведенную ему роль и дальше.

– Прикажите принести яблочный сок, – сказал он, опуская ноги на пол. Он медленно встал с кровати. Ноги слушались.

– Да, сэр. – Человек – скорее всего, это был дворецкий – двинулся к двери.

– И еще, – сказал Майкл, – кофе. Черный, без сахара. И три яйца.

– Да, господин.

– Хорошо. Три яйца в скорлупе.

По лицу человека в дверях было видно, что он не понял последней просьбы.

– Извините, что?

– Три яйца. Сырые. В скорлупе. Вам это понятно?

– Да, сэр. Вполне. – Он попятился к двери и плотно прикрыл ее за собой.

Майкл подошел к железному щиту на окне и попытался подсунуть под него пальцы. Бесполезно. Щит прочно держался на железных засовах. Он нашел свисавший со стены шнур и, дернув за него, включил лампу в круглом белом абажуре на потолке. В шкафу висел его темно-серый пиджак с лацканами из черного бархата, но никаких других вещей в нем не оказалось. Он снова окинул взглядом тесную комнату. Спартанская обстановка. Тюрьма на колесах. Разумеется, солдат в коридоре караулил его. И сколько солдат помимо него ехало в этом поезде, если они были здесь вообще? Как далеко они отъехали от Берлина? Где сейчас Чесна и Мышонок? Он не имел никакого представления, сколько времени прошло с момента нападения, но не сомневался, что всего несколько часов. Итак, если сейчас только встает солнце, значит, вечеринка в «Бримстоне» происходила вчера вечером. Интересно, знает ли уже Сэндлер, что осталось от его сокола? А с другой стороны, если он, как особо опасный шпион, едет сейчас на допрос в гестапо, то почему тогда дворецкий обращается к нему не иначе как «барон»?

Вопросы, вопросы. Пока что ни на один из них невозможно дать ответ. Подойдя к столу, Майкл зачерпнул пригоршню воды из миски и протер лицо. Рядом висело чистое белое полотенце, и он вытерся. Затем сделал несколько глотков. Рядом на стене висело зеркало. Майкл, посмотрел на свое отражение. Белки глаз слегка покраснели, но других заметных следов от удара дубинкой не осталось. Он нащупал у себя на голове две шишки: одну – немного повыше виска и вторую – на затылке. Каждый из этих ударов мог быть смертельным, но они, видимо, наносились расчетливо, вполсилы. А это значит, что Сэндлеру – или еще кому-то кроме него – он нужен был живым.

Глаза все еще застилал туман. Нужно поскорее прийти в себя, неизвестно, какие испытания ожидают его впереди. Прошлым вечером в саду «Рейхкронена» он совершил большую ошибку, не обратив внимания на то, что говорило ему природное чутье. Ему следовало сразу же насторожиться, когда стало ясно, что Сэндлер притворяется пьяным, и уж конечно, тогда он вовремя услышал бы шаги у себя за спиной. Что же, это будет хорошим уроком на будущее. В следующий раз он уже не станет столь недооценивать Гарри Сэндлера.

Он застегнул пуговицу на воротничке рубашки и завязал «бабочку». Не стоит выходить к завтраку в непрезентабельном виде. Он вспомнил о фотографиях в номере у полковника Джерека Блока, истерзанные лица жертв какой-то ужасной по своей жестокости программы испытаний на норвежском острове Скарпа. А что знает Сэндлер о новом проекте доктора Хильдебранда? Или о «Железном кулаке» и трудах Франкевитца, рисовавшего следы от пуль на зеленом металле? Самое время выяснить это.

Майкл достал из шкафа пиджак и надел его. Затем, глядя на себя в зеркало, поправил галстук и, глубоко и решительно вздохнув, открыл дверь.

Дожидавшийся в коридоре солдат немедленно выхватил «люгер» из кобуры и направил его в лицо Майклу.

Сдержанно улыбнувшись, Майкл поднял руки и пошевелил растопыренными пальцами.

– Я чист, – сказал он.

– Туда. – Солдат взмахнул пистолетом, указывая налево, и Майкл пошел вдоль покачивающегося коридора, а солдат шел в нескольких шагах позади.

В вагоне было еще несколько купе, каждое из которых было примерно такого же размера, как и то, что занимал Майкл. На вагон для перевозки заключенных не похоже, слишком уж чисто. Блестели полировкой деревянные панели стен, медные ручки ярко начищены. И все же здесь пахло плесенью: это был стойкий, невыветриваемый запах пота и страха. Что бы ни происходило в этом поезде, это было далеко не так безобидно.

Второй солдат с «люгером» дожидался у раскрытой двери в следующий вагон. Майклу дали жестом понять, чтобы он не останавливался. Переступив порог, Майкл остановился, не ожидая увидеть подобной роскоши.

Это был богато обставленный вагон-ресторан, потолок и стены которого были отделаны темным палисандровым деревом, а пол застелен золотисто-красным персидским ковром. С потолка спускалась люстра, а стены украшали светильники. Под люстрой стоял стол, накрытый белой скатертью, за которым сидел радушный хозяин, пригласивший Майкла на завтрак.

– А! Доброе утро, барон! – Широко улыбаясь, Гарри Сэндлер встал из-за стола. Он выглядел хорошо отдохнувшим; на нем был красный шелковый халат с его инициалами, вышитыми готическими буквами на груди. – Прошу вас, составьте мне компанию!

Майкл бросил быстрый взгляд через плечо. Один из солдат вошел вслед за ним и встал у двери, не выпуская из рук «люгер». Майкл подошел к столу и занял место напротив Сэндлера, там, где специально для него был поставлен еще один прибор – вся посуда была темно-голубого фарфора. Сэндлер вернулся за стол.

– Я надеюсь, вы хорошо спали. А то ведь некоторые испытывают трудности со сном в поездах.

– После первых двух затрещин я спал сном младенца, – ответил Майкл.

Услышав это, Сэндлер рассмеялся:

– Вот это да! Вам не изменило чувство юмора! Весьма впечатляет, барон.

Майкл развернул салфетку. Поставленный перед ним прибор был пластмассовым, у Сэндлера он был из серебра.

– Невозможно предугадать, каким будет ответ, – продолжал Сэндлер. – Бывает, что случаются… ну… очень некрасивые сцены.

– У меня нет слов! – проговорил Майкл, изображая деланый испуг. – Посреди ночи огрели по голове, засунули в багажник, отволокли куда-то, а потом разбудили уже в поезде. И что, находятся еще такие, кто заявляет, будто это некрасивый поступок?

– Сожалею, но это так. На всех не угодишь, не правда ли? – Он снова рассмеялся, но глаза оставались холодными. – А, вот и Хьюго с нашим кофе! – Дворецкий, приходивший в купе к Майклу, появился на пороге двери, которая, должно быть, вела в кухню. На подносе, который он держал в руках, стояли два небольших серебряных кофейника и две чашечки. – Это мой поезд, – говорил Сэндлер, пока Хьюго разливал кофе. – Подарок рейха. Очень мило, не так ли?

Майкл осмотрелся. Он заметил, что на окнах были опущены железные шторы.

– Да, конечно. Вы страдаете светобоязнью?

– Вовсе нет! И действительно, почему бы нам не впустить сюда немного утреннего солнца? Хьюго, открой эти два! – Он указал на окна по обеим сторонам от столика. Хьюго достал из жилетного кармана ключ, вставил его в замок под одним из окон и повернул. Послышался легкий щелчок. Он потянул за ручку, и железный занавес поднялся. Через оконное стекло внутрь вагона хлынули лучи солнца. Хьюго открыл второе окно, поднял железные шторы, после чего убрал ключ в карман жилета и удалился на кухню. Майкл попивал кофе – черный, без сахара, в точности как он заказал, – и глядел в окно. Поезд шел через лес, и яркий солнечный свет пробивался сквозь ветви деревьев.

– Вот так, – сказал Сэндлер. – Вот так гораздо лучше, не правда ли? Это весьма занимательный поезд, и я надеюсь, вам еще представится возможность самому убедиться в этом. Мой личный вагон находится в хвосте, как раз позади того вагона, в котором вы проснулись сегодня утром. Но вот этот вагон от локомотива отделяют еще три. Это просто чудо техники. Вы вообще разбираетесь в поездах?

– В свое время мне приходилось иметь с ними дело.

– Но чем меня больше всего привлекает поезд, так это тем, что в нем, оказывается, можно создать свой собственный, неповторимый мир. Если посмотреть со стороны, в нем, кажется, и нет ничего необычного. Поезд как поезд. И никто даже не обратит на него внимания. Но внутри… это мой мир, барон. Я люблю звук колес, стучащих по рельсам, мне нравится мощь локомотива. Это все равно что ехать, сидя в утробе огромного прекрасного зверя. Вы не согласны со мной?

– Почему же нет? – Майкл отпил еще один глоток кофе. – Мне поезд всегда представлялся похожим на… о да… на огромный железный кулак.

– Правда? Очень интересно. Да, действительно. – Сэндлер кивнул. С лица его не сходило беззаботно-довольное выражение. «Не сработало, – подумал Майкл. – Так все же, знает он что-нибудь о «Железном кулаке» или нет?» – Вы удивляете меня, барон, – сказал Сэндлер. – Раньше я думал, что вы… как бы это сказать… я считал вас нервным. Или, возможно, вы просто очень хороший актер. Да, скорее второе. Но теперь ваши сады с тюльпанами остались далеко. И знаете, барон, меня не покидает чувство, что вы не сойдете с этого поезда живым.

Майкл медленно опустил, чашечку с кофе на стол. Сэндлер пристально смотрел на него, ожидая в ответ жалобных криков, слез, мольбы. Майкл какое-то время тоже глядел на него, а затем взял со стола серебряный кофейник и налил себе еще кофе.

Сэндлер нахмурился.

– Вы, наверное, думаете, что я шучу, не так ли? Друг мой, уверяю вас, что это вовсе не розыгрыш. Я собираюсь вас убить, а будет ли ваша смерть быстрой или же медленной и мучительной, зависит только от вас.

Стук колес поезда внезапно изменился. Майкл взглянул в окно. Они проезжали по мосту над широкой рекой, вода в которой казалась темно-зеленой. Но внимание его было привлечено другим ошеломляющим зрелищем. В полумиле от железной дороги из-за деревьев виднелись башни и башенки огромной постройки. Вне всякого сомнения, это был «Рейхкронен».

– Да, это отель, – сказал Сэндлер, угадав ход мыслей барона. – Последние три часа мы кружили вокруг Берлина. Мы будем кататься здесь до окончания охоты.

– Охоты?

– Точно так. – Сэндлер снова улыбнулся; ему опять удалось перехватить инициативу. – Я буду охотиться на вас по всему поезду. Если вам удастся добраться до локомотива и трижды дать гудок, прежде чем я догоню вас, то ваша смерть будет быстрой – пуля в висок. Но если я изловлю вас раньше, чем вы сумеете добраться туда, то… – Он пожал плечами. – Приговор выносится по усмотрению охотника.

– Вы что, совсем рехнулись?

– Браво, какое самообладание! – Сэндлер лениво зааплодировал. – Ну добавьте же сюда немного эмоций! Неужели вам трудно выдавить из себя хотя бы несколько слезинок? Может быть, вы станете молить меня о пощаде? Или, может быть, для вас окажется полезным узнать, что с самого последнего человека из тех, на кого я охотился здесь, содрали шкуру? Он был недругом Гиммлера, и потому-то эту шкуру я подарил ему. Надеюсь, что он вывесил ее на видном месте.

Хьюго выкатил из кухни столик с завтраком. Он поставил тарелку с бифштексом перед Сэндлером и блюдо перед Майклом, на котором лежали три сырых яйца.

– Вы мне положительно нравитесь, барон! – усмехнулся любитель большой охоты. – Даже не знаю, что и подумать о вас!

Сердце Майкла забилось чаще, в горле появилась легкая сухость, но все же он был еще очень далек от того, чтобы запаниковать. Он снова посмотрел в окно, на быстро проплывающие дома и фабрики.

– Я сомневаюсь, что Чесна обрадуется, узнав, что меня похитили, – холодно сказал он. – Или, может быть, вы украли и ее тоже?

– Разумеется, нет. Она все еще в «Рейхкронене», и ваш камердинер там же. Чесна об этом ничего не знает и не узнает никогда. – Он взял острый нож и принялся разрезать бифштекс. Внутри мясо было почти сырое, и на тарелку стекала кровь. – Сейчас полиция ищет ваше тело в реке. Объявились двое, они будто бы видели вас на берегу реки, после того как вы ушли с представления в клубе «Бримстон». Наверное, вы слишком много выпили в тот вечер. Вы бродили по берегу и упорно отказывались возвратиться обратно в отель. – Сэндлер прожевал мясо и запил его кофе. – Тот берег оказался не самым удачным местом для прогулок, барон. Вам не следовало отправляться туда одному.

– Уверен, что кто-нибудь видел, как я уходил вместе с вами.

– В этой толпе? Вряд ли. В любом случае сейчас это не имеет значения. Относительно вас у меня есть разрешение полковника Блока; он точно так же, как и я, не хочет, чтобы вы с Чесной поженились.

Вот оно как! Майкл понял, что это никоим образом не связано ни с его миссией, ни с тем, что он является агентом британской разведки. Сэндлер и Блок хотят, чтобы барон фон Фанге исчез. Ясно также и то, что Сэндлер еще ничего не знает об участи, постигшей его сокола; скорее всего, вчера вечером ему больше так и не представился случай подняться к себе в номер, и теперь он не вернется в отель, пока не закончится его «охота». Разумеется, Чесна не поверит в то, что Майкл был пьян. Она поймет, что все это подстроено. Только что она сможет сделать? Но сейчас у него не было времени на раздумья. Сейчас его основной мишенью был улыбающийся человек, сидящий напротив него за столом и жующий бифштекс с кровью.

– Я люблю Чесну, – сказал Майкл. – Чесна любит меня. Разве этого не достаточно? – Он постарался сказать это так, чтобы придать своему голосу легкий оттенок малодушия; он был вовсе не заинтересован в том, чтобы Сэндлер вдруг что-то заподозрил.

– Забудьте об этом! Чесна не любит вас! – Сэндлер отправил в рот очередной кусок бифштекса. – Возможно, вам удалось вскружить ей голову. Я даже допускаю, что ей нравится ваше общество, хотя и не могу понять почему. Но Чесна нередко позволяет эмоциям одерживать верх над разумом. Она замечательная женщина, красивая, талантливая, с хорошими манерами. Но это не мешает ей бывать безрассудной. Вы знаете, что она сама управляет собственным самолетом? Воздушные трюки в фильмах, где ей приходится сниматься, она выполняет самостоятельно. Она замечательно плавает и стреляет лучше, чем очень многие из тех мужчин, с кем мне приходилось водить знакомство. Вот с этим, – он многозначительно дотронулся рукой до лба, – у нее тоже все в полном порядке, но все же у нее сердце женщины. У нее и до вас были разного рода ни к чему не ведущие, весьма опрометчивые любовные романы, но прежде она никогда не заговаривала о свадьбе. Я немного разочарован, так как всегда считал, что она неплохо разбирается в людях.

– Вы имеете в виду то, что Чесна предпочла меня, а не вас?

– Чесна не всегда поступает благоразумно, – сказал Сэндлер. – Иногда ее надо подвести к принятию правильного решения. Поэтому мы с полковником Блоком решили убрать вас из кадра. Навсегда.

– Откуда такая уверенность, что если вам удастся убить меня, то она обязательно выйдет замуж именно за вас?

– Я постараюсь. Неплохой повод для пропаганды. Двое американцев, выбравшие для себя жизнь под сенью нацистского знамени. Да и Чесна – звезда. Наши с ней фотографии обошли бы страницы газет и журналов всех стран. Теперь вы понимаете?

Майкл все понял. Сэндлер был не только предателем и убийцей, помимо всего прочего, он оказался еще и редкостным эгоистом. И если бы даже Майкл не собирался убить Сэндлера, то последнее его откровение сыграло решающую роль. Он разбил пластмассовой ложкой скорлупу яйца, поднес его ко рту и выпил.

Сэндлер рассмеялся, глядя на это.

– Сырое мясо и сырые яйца. Барон, ваше детство, должно быть, прошло в хлеву!

Майкл съел еще одно яйцо. Хьюго вернулся из кухни с двумя графинами яблочного сока – для Майкла и для Сэндлера. Поклонник большой охоты тут же опрокинул в себя целый бокал, но Майкл не спешил: он поднес свой бокал к губам и остановился, почувствовав едва ощутимый горьковатый запах. Какой-нибудь яд? Нет, запах яда был бы сильнее. Но в сок явно было подмешано какое-то лекарство. Транквилизатор, заключил Майкл. Нечто, что должно было замедлить его реакцию. Он отставил стакан с соком и снова налил себе кофе.

– Что-нибудь не так? – спросил Сэндлер. – Вам не нравятся яблоки?

– Нет, просто попахивает червоточиной.

Он надколол скорлупу третьего яйца и выпил желток, спеша пополнить запасы протеина в организме. Последнее яйцо он запил кофе. Рельсы повернули на северо-восток, и объезд вокруг Берлина был начат заново.

– Так, значит, вы не собираетесь падать передо мной на колени и молить о пощаде? – Сэндлер подался вперед.

– А это что, может помочь?

Сэндлер помедлил с ответом, а затем отрицательно покачал головой. Взгляд его темных глаз казался настороженным, и Майкл был уверен, что он почувствовал что-то, чего никак не ожидал. Он решил снова прозондировать почву.

– Никаких шансов у меня нет, верно? Как у таракана, попавшего под удар железного кулака?

– Ну конечно же, у вас есть шанс. Не бог весть какой, но все же есть. – И снова по лицу Сэндлера было видно, что он не обратил внимания на последнюю фразу. Что бы там ни скрывалось под названием «Железный кулак», Гарри Сэндлеру не было о нем ничего известно. – Умереть быстрой смертью. Для этого вам нужно добраться до локомотива прежде, чем я доберусь до вас. Само собой разумеется, я буду вооружен. Я захватил свое любимое ружье. У вас, на вашу беду, оружия не будет. Но зато вам положено десять минут форы на старте. После завтрака вы на некоторое время вернетесь в свое купе. Потом будет подан аварийный сигнал. Это и станет сигналом, что для вас охота уже началась. – Он отрезал новую порцию бифштекса, а затем воткнул нож в оставшийся на тарелке кусок мяса. – Только не пытайтесь спрятаться в своей комнате или держать дверь изнутри. Это лишь ускорит вашу поимку. И если вы еще смеете надеяться на то, что вам удастся спрыгнуть с поезда на ходу, вы очень ошибаетесь. В переходах между вагонами будут расставлены солдаты. Кстати, окна… о них тоже забудьте. – Он подал знак Хьюго, стоящему рядом в ожидании, когда можно будет убирать со стола. Хьюго опустил на окнах железные ставни, и солнечные лучи померкли. – Пусть это станет спортивным состязанием, хорошо? – настойчиво продолжал Сэндлер. – Каждый будет играть отведенную ему роль.

Когда Хьюго вытащил из кармана жилета ключ, чтобы запереть замки, Майкл заметил пистолет в кобуре под полой его пиджака.

– Даже не думайте о том, что вам удастся завладеть пистолетом Хьюго, – сказал Сэндлер, проследив направление взгляда Майкла. – Он провел восемь месяцев на русском фронте, и к тому же он отличный стрелок. У вас есть вопросы относительно основных правил игры?

– Нет.

– Вы и в самом деле удивляете меня, барон. Должен признаться, что я рассчитывал на то, что уже к этому времени вы встанете передо мной на колени. Это лишний раз доказывает, что невозможно предугадать, каким человек может оказаться на самом деле. Вы согласны со мной? – Он широко улыбнулся. – Хьюго, а теперь проводи барона в его покои.

– Слушаюсь, господин.

Когда дверь купе закрылась у него за спиной, Майкл обнаружил, что в его отсутствие в комнате произошла значительная перестановка. Зеркало, стол, белая миска и полотенце исчезли. Из шкафа была убрана единственная вешалка. А Майкл как раз рассчитывал на то, что ему удастся воспользоваться осколками зеркала, черепками от миски и вешалкой, для того чтобы попытаться выбраться отсюда. Круглый стеклянный плафон на потолке остался, и теперь Майкл глядел на него. Достать до плафона было невозможно, хотя Майкл чувствовал, что он наверняка смог бы придумать что-нибудь, что позволило бы ему разбить лампу. Он сел на кровать и погрузился в раздумья; поезд плавно покачивался, и колеса стучали на стыках рельсов. А понадобится ли вообще ему оружие, чтобы убить Гарри Сэндлера, если он сам сейчас устроит на него охоту? Едва ли. Он мог бы превратиться в волка и броситься бежать сразу же, как только будет дан аварийный сигнал.

Но Майкл, не стал превращаться. Его чутье было крайне обострено. Вместе с превращением ему пришлось бы лишиться одежды. Но, оставаясь человеком, он мог думать как волк и одержать верх над Сэндлером. Единственная проблема состояла в том, что Сэндлер знал этот поезд лучше его. Майклу нужно найти место для засады, и тогда…

Тогда графиня Маргритта будет отомщена, и душа его наконец избавится от этого тяжкого бремени. Он сможет поставить последнюю точку и написать «конец» под этим печальным эпизодом своей жизни.

Для себя Майкл решил во что бы то ни стало одержать верх над Гарри Сэндлером. И он сделает это человеческими руками, а не когтями волка. Он ждал.

Прошло около двух часов, и все это время Майкл пролежал на кровати. Он отдыхал. Он был совершенно спокоен и готов к предстоящему испытанию морально и физически.

Задребезжал аварийный сигнал. Этот звук раздавался на протяжении, наверное, десяти секунд, но к тому времени, как наступила тишина, Майкл успел выскочить за дверь и устремиться в сторону локомотива.