Текст книги "Весь Роберт Маккаммон в одном томе. Компиляция (СИ)"

Автор книги: Роберт Рик МакКаммон

– Скажите барону, – воодушевленно пробасил Лэш.

Джулиан чуть повернулся к Мэтью и почти без паузы сказал:

– Эиршиппен, эм бильден.

На что Мэтью воскликнул:

– Jaaaaa, – с такой интонацией, как будто это была самая интересная идея в мире.

Лэш еще раз изучил чертежи, явно очарованный этими пятью листами пергамента.

– Когда я был маленьким… мальчишкой – начал он, тут же исправившись, потому что, видимо, всегда обладал внушительными габаритами и использовать слово «маленький» по отношению к себе не мог даже сам, – я заболел лихорадкой и много дней находился на грани жизни и смерти. Но во время той лихорадки меня посещали видения – я видел удивительные вещи… гм… объекты, подобные тому, чертежи которого лежат передо мной сейчас. Огромные воздушные корабли, господствующие в небе! Я видел бессчетные флотилии, плывущие сквозь облака и низвергающие огненный дождь на суетящихся на земле беззащитных врагов. – Лэш перевел дух и вновь заговорил с мечтательным воодушевлением: – Стоило мне оправиться от той лихорадки, как меня поглотила другая: я хотел воплотить свои видения в реальность. Уже в детстве, играя со своими игрушечными корабликами, я понимал, какую власть могут принести воздушные корабли тому, кто ими владеет. Я рос, а вместе со мной росла уверенность, что именно за воздушными кораблями – военное будущее. И я буду тем, кто создаст их!

– Действительно, достойное дело, – сказал Джулиан, бросив быстрый взгляд на Кардинала Блэка, прежде чем снова сосредоточить все свое внимание на Лэше.

– Да, – согласился Лэш. – Достойное. Но крайне дорогостоящее, и с этим необходимо считаться. – Он вздохнул. Взгляд его говорил о том, что он погрузился в воспоминания. – Я происхожу из состоятельного рода. Видите ли, Ярроу Хаксли – тот самый, с верфи Хаксли – был моим дедушкой. Он посвятил свою жизнь кораблестроению, и под его контролем были построены величайшие корабли флота. – Он качнул головой. – Фактически мой путь к посту вице-адмирала был смазан маслом его труда. Но я не желаю греться в лучах чужой славы! Я жажду, чтобы мое имя осталось в веках! – Он вновь опустил взгляд на чертежи. – То, что сейчас лежит передо мной… это моя судьба.

– И я уверен, что судьба вам улыбнется, – кивнул Джулиан.

Лэш неожиданно уставился на него. Его рот скривился, а в глазах, казалось, вспыхнуло голубое пламя.

– Здесь нужно нечто большее, чем улыбка фортуны! – с жаром возразил он. – До тех пор, пока воздушный корабль не будет закончен и оснащен вооружением, мне придется работать втайне, и я не смогу продемонстрировать его… – Он замолчал, и пламя в его глазах сменилось льдом.

– Кому, сэр? – осторожно поинтересовался Джулиан.

Когда Лэш заговорил снова, его голос звучал приглушенно, как будто он разговаривал с легионом призраков, заполонивших комнату.

– Им, – сказал он, и в глазах его мелькнул какой-то странный болезненный блеск. – Высшим чинам флота. Они… – он поморщился, словно от боли, – просто не верят в мою идею. О, я презентовал ее им! Сказал, что однажды воздушные корабли затмят морские. Изложил им доводы, подробно описал видение, которые посещали меня, но они не желали слушать! – Лэш усмехнулся. – Они просто не способны заглянуть в будущее! Видели бы вы, как они смотрели на меня, Пеллегар! Так, будто я предал флот… или, в лучшем случае, просто обезумел. Они утверждают, что морской корабль не может быть превзойден даже через тысячу лет! – Лэш поднял толстый указательный палец и постучал им по своей лохматой голове. – Но что они понимают? Мне лучше знать, не просто же так у меня были эти видения. – Болезненный блеск его глаз стал заметно сильнее. – Я был избран построить этот корабль! Я, а не кто угодно другой из ныне живущих в этом мире! Вы хоть представляете себе, какая ответственность возложена на меня?

Джулиан молча кивнул. Мэтью подумал, что если на данный момент Самсон Лэш еще и не сошел с ума, то уж точно находится в нескольких шагах от Бедлама. Видения, о которых он говорил, явно развили его воображение, но в то же время с самого раннего возраста они постепенно сжигали его разум.

Мэтью недоумевал: с чего Лэш взял, что этот воздушный дракон вообще полетит? Даже если по этим чертежам и впрямь можно построить такую адскую машину, она ведь может не оттолкнуться от земли! Впрочем, похоже, Лэшу отчаянно хотелось верить в саму возможность создания действующего воздушного корабля – пусть даже и только для того, чтобы доказать флоту свою правоту и здравость своего рассудка. А после – выйти из тени Хаксли.

Мэтью перемялся с ноги на ногу.

Он с трудом мог совладать с собой, едва сосредотачиваясь на словах Лэша и лишь мельком задумываясь о его мотивации. В этой комнате было то, что заботило его гораздо сильнее.

Книга. Книга ядов в красном кожаном переплете все также лежала на столе всего в нескольких футах от Мэтью. Ни пистолетов, ни кинжалов поблизости не наблюдалось. Идея завладеть книгой прямо сейчас пьянила, но Мэтью заставлял себя слушаться гласа рассудка. В этой комнате и без оружия было, кого опасаться: Кардинал Блэк не сводил с него глаз, Самсон Лэш был достаточно велик, чтобы задушить лошадь голыми руками, и даже мисс Маллой теперь выглядела зловеще в этом тусклом рассеянном свете фонарей.

Выход был только один: доиграть эту игру до конца.

– Спасибо за ваше предложение, – сказала мисс Маллой, когда Лэш снова углубился в изучение чертежей. Золотые слитки так и остались лежать на столе, обделенные вниманием и нетронутые. – Я провожу вас в гостиную.

– Хорошо, – ответил Джулиан. – Но я…

– Пойдемте, пожалуйста. – Мисс Маллой уже стояла у двери. По коже Мэтью пробежали мурашки, когда он повернулся спиной к Черному Кардиналу, неподвижно сидевшему в углу.

Вернувшись в гостиную, они обнаружили, что Филин сидит среди собравшихся – видимо для того, чтобы предотвратить возникновение новых ссор.

Теперь в кабинет Лэша в сопровождении мисс Маллой отправился Мэрда. Остальным оставалось только ждать.

Пока Лэш рассматривал предложение последнего покупателя, Мэтью старался держаться как можно дальше от Филина.

Мэрда и мисс Маллой вернулись минут через десять. Когда они вошли в гостиную, Виктор, почти что вскочив с кресла, спросил:

– Ну и что дальше?

– А дальше, – сказала мисс Маллой, – вы будете ждать решения вице-адмирала. А мне меж тем нужно организовать кое-какое развлечение, так что прошу меня извинить. Сейчас вам подадут еще вина.

– Но осмелимся ли мы его выпить? – Монтегю тоже поднялся на ноги. – Думаю, не мне одному пришла в голову мысль, что Лэш мог просто прибрать наши деньги к рукам, а нас самих – отравить и покончить с этим. Тогда он сможет выставить эту проклятую книгу на торги снова.

– Хм, – протянул Джулиан, и далее озвучил слова, что крутились у Мэтью в голове: – Дельная мысль. Какие у нас гарантии, что мы покинем этот дом живыми? В конце концов, как сказал вице-адмирал… его дом – его правила.

Филин поднялся.

– Ваша осторожность оправдана, но в ней нет необходимости. Мисс Маллой может подтвердить мои слова: вице-адмирал Лэш – человек чести. Он организовал это мероприятие не для того, чтобы оскорбить или поссорить гильдии и организации, которые вы представляете. Осмелюсь предположить, что если никто из вас не вернется на свои базы для проведения новых операций, то ваши объединения и филиалы смогут связаться друг с другом и установить, что вице-адмирал сотворил с их лучшими представителями. Уверен, с их стороны последует весомый ответный удар, а такие последствия вице-адмиралу не нужны. Как видите, это событие – законный аукцион, а не прелюдия к убийству, и победитель действительно уйдет отсюда с книгой и парой телохранителей.

– Приятно это слышать, – тихо сказала Львица со своего места в дальнем углу. – Мне бы не очень хотелось сегодня вечером лишать вице-адмирала жизни.

После этого заявления никто не проронил ни слова. Мэтью подумал, что из всех убийц, собравшихся здесь в этот снежный вечер, Львица Соваж и Майлз Мэрда, вероятно, самые грозные, Виктор следующий по степени опасности, затем Монтегю и, наконец, Краковски – его смертоносность была сильно снижена действием зелья из книги.

Если б здесь присутствовали настоящие Пеллегар и Брюкс, это сборище можно было бы назвать зловещей семеркой. Впрочем… если считать Лэша и Кардинала Блэка, зловещая семерка и так была в полном составе. В любом случае, на вкус Мэтью, в этой комнате собралось слишком много убийц.

– Филин прав, – сказала мисс Маллой, обращаясь к Львице. – Вице-адмирал – человек чести. Простите, вынуждена покинуть вас. – На этом она повернулась и вышла из комнаты.

Мэтью, как и Джулиан, откинулся на спинку кресла. Филин подошел к камину, чтобы погреть бледные руки, и Мэтью вздрогнул, опасаясь, что Филин свяжет его с воспоминанием о камине в «Зеленом Пятне».

Но пока этого не произошло.

Нервы Мэтью были натянуты до предела, и, чтобы хоть как-то унять тревогу, он отвернулся от Филина и уставился в пол, постаравшись подумать о чем-то другом. Его искренне удивило, что о Лэше отзываются, как о «человеке чести». Что могло побудить истинного человека чести связаться с Кардиналом Блэком? Фанатичная идея… захват книги ядов… операция по получению планов воздушного корабля… налет на Прекрасный Бедд – все это попахивало отчаянием, безумием, но никак не честью.

Мэтью задался вопросом, уж не Филин ли был тем самым звеном, что связывало Лэша с Блэком? Он производил впечатление человека, которому могло прийти в голову направить ресурсы и идеи Лэша так, чтобы они обрели поддержку у Кардинала и его шайки головорезов – той самой шайки, что убила «Черноглазое Семейство» за распространение «Белого Бархата».

Оставались и другие вопросы. Мэтью понял, что захват книги и сам этот аукцион планировался почти год, однако то, как Лэш связался с первыми величинами международного преступного мира, оставалось загадкой. Возможно, это тоже было делом рук Филина? Мэтью вдруг понял, что, если б Лэшу не удалось заполучить книгу той ночью, властители преступного мира казнили бы его на месте за то, что зря потратили время и силы на отправку сюда своих представителей. Так что Лэш шел на огромный риск.

Нельзя было оставлять без внимания еще одну деталь: вторая книга. Та, за которой охотился Блэк – экземпляр «Малого Ключа Соломона», хранившийся в библиотеке Фэлла. Его должна была выкрасть Матушка Диар, но ей это не удалось. В башню близ Аддерлейна она не явилась, и Блэк, разумеется, понял, что она либо угодила в плен, либо погибла. Итак… хотя цель налета Лэша была достигнута, неудача с получением второй книги должна была стать источником раздражения – возможно, даже гнева – для Кардинала.

Вырвав Мэтью из раздумий, появился слуга с бокалами красного вина на одном из бесчисленных серебряных подносов и принялся обходить гостей, но вино взяли только Мэрда и Краковски, которые, очевидно, из всего увиденного и услышанного не сделали никаких выводов. Несколько секунд спустя пришел второй слуга и торжественно воскликнул:

– Дамы и господа! Следуйте за мной, пожалуйста.

– Будь готов ко всему, – шепнул Джулиан Мэтью, пока они шли, замыкая караван убийц. Слуга открыл дверь в другой коридор, и процессия начала спускаться по освещенным фонарями каменным ступеням. У самого подножья качество камня изменилось – он стал казаться по-настоящему древним, как будто лежал здесь с начала времен. Лестница оканчивалась арочным проходом, за которым Джулиан и Мэтью увидели ряды каменных скамеек, расположенных над и вокруг круглой ямы с земляным полом.

Мэтью заметил свисающие с потолка цепи, оканчивающиеся кандалами, и нечто похожее на ножные оковы, вбитые в землю прямо под раскаивающимися цепями. Что бы это ни было, оно не предвещало ничего хорошего.

На одной из скамеек верхнего ряда сидел Лэш, а в нескольких футах от него Кардинал Блэк. Лэш чуть подался вперед, наблюдая за процессией, Блэк же остался неподвижным. Его паучьи глаза буравили яму, не замечая никого и ничего вокруг.

– Располагайтесь, где пожелаете. Здесь всем места хватит, – возвестил Лэш.

Мэтью и Джулиан сели позади и чуть правее от Львицы. Слева от них на некотором расстоянии расположился Виктор. Остальные расселись по кругу.

– Это что, долбаная темница? – спросил Мэрда, и его детский голос эхом отразился от каменных стен.

– Мой дом построен над римской медвежьей ямой, – пояснил Лэш. – Я не знал об этом, пока строители на нее не наткнулись. На самом деле, все окрестности этого дома пронизаны римскими катакомбами, в том числе и парк.

Мэтью заметил дубовую дверь в стене ямы. Пока он смотрел на нее, послышался звук отодвигаемого засова, и двое охранников втащили внутрь обнаженного мужчину. За ними следовал третий охранник. Мужчины быстро заковали запястья несчастного в кандалы, а лодыжки – в ножные оковы. Жертва пыталась сопротивляться, но, очевидно, у нее не было сил вырваться – бледное и худое тело уже покрылось уродливым рисунком синяков от предыдущих побоев. Когда охранники закончили работу, обнаженный человек оказался поднят в полный рост туго натянутыми цепями, его руки были задраны над головой, а тело изогнуто в форме полумесяца так, что грудь выпячивалась вперед.

На взгляд Мэтью, что эта поза буквально кричала о полной беспомощности. Что бы ни последовало за этим, человек мог только метаться из стороны в сторону, но он не мог защитить ни одной части своего тела.

– Я ничего не сделал! – крикнул мужчина, его голос звучал искажено, должно быть, из-за распухших губ и сломанных зубов. – Слышите меня? – Он звякнул цепями, и тело его слегка покачнулось. Его руки выглядели такими напряженными, что вот-вот должны были выскочить из плеч. Он поднял голову и стал осматривать галерею испуганными глазами, вокруг которых чернели синяки. – Послушайте… пожалуйста… я ничего не сделал!

– Что это за развлечение? – спросил Монтегю, когда охранники отступили, чтобы занять позиции у круглых стен ямы. – Пока я уверен лишь в том, что оно агрессивное…

Мэтью полностью разделял это убеждение. Он постарался собраться с духом и приготовиться к тому, что должно было произойти, ведь все, что он мог сделать, это сидеть и смотреть.

– О, именно так! – ответил Лэш. – Я взял на себя смелость убрать с улиц двух констеблей. Двух незначительных людей, чье исчезновение вряд ли будет замечено. – Пока Лэш говорил, вошли Филин и двое слуг: один держал барабан, а другой свирель. Мэтью проследил, как Филин занимает место между Лэшем и Кардиналом Блэком, слуги же остались стоять почти бок о бок на самом верху галереи.

– Я давно стал презирать тупую власть, – продолжил Лэш. – В течение многих лет я наблюдал, как жалкие мелкие людишки разрушают большие – и даже великие – идеи. Будь моя воля, я бы всех их бросил в эту яму, и, уверен, тем самым сделал бы одолжение и Лондону, и всему миру. От препятствий на пути прогресса нужно нещадно избавляться! – Он сделал небольшую паузу, прежде чем заговорить вновь. – Как я понимаю, каждый из вас, дамы и господа, в какой-то момент сталкивался с представителями тупой власти. Это могли быть как порочные законники, так и порочная знать. Можете вложить свой гнев в предстоящее зрелище. Знайте, мы мстим за всех вас! К тому же… – он чуть помедлил, – у меня есть компаньон, которому нужно… скажем так… время от времени выражать себя, поэтому вот уже несколько лет эта яма пользуется спросом. Для моего компаньона это возможность выпустить пар, и я уверен, что все вы насладитесь этим зрелищем. – Он махнул рукой в сторону слуг. Тот, что с барабаном, начал отбивать ровный ритм ладонью, а другой заиграл на свирели странную мелодию.

– Я отдаю тебя животному, таящемуся внутри Элизабет Маллой, – церемониально произнес Лэш, – на этой арене известной как Дикарка Лиззи.

Один из охранников, как по команде, открыл дверь в яму.

Прошло несколько секунд под аккомпанемент барабанного боя и странной мелодии. Внезапно перед зрителями предстала совершенно обнаженная Элизабет Маллой. В свете фонарей ее гибкое пропитанное маслом тело блестело и переливалось, подчеркивая изгибы. Ее глаза утопали в лужицах темно-фиолетового грима, черные линии очерчивали контуры ее лица, создавая иллюзию раскрашенной куклы. Когда она оценивающе посмотрела на подвешенного пленника, ошеломленному Мэтью показалось, что в ее глазах вспыхнула красная искра, словно трутница, готовая вот-вот вспыхнуть.

Она сняла элегантные перчатки, которые, как она пояснила чуть ранее, были ее модным аксессуаром, но заменила их перчатками до локтей другого рода.

Они были сделаны из черной кожи и оканчивались длинными изогнутыми когтями из отливающей синим стали.

Дикарка Лиззи двинулась к беспомощному констеблю, и Мэтью понял, что сейчас станет свидетелем убийства в масштабах, превосходящих все мыслимые ужасы.

Существо, притворявшееся скромной хозяйкой вечера, исчезло. На ее месте появилась еще одна убийца, которую можно было добавить в тот зловещий список. Не теряя времени, Дикарка Лиззи приступила к демонстрации своих талантов.

Когда барабанная дробь и свист возобновились, проигрывая свою странную карнавальную песнь, Дикарка Лиззи начала скользящей походкой вышагивать вокруг закованного констебля, и каждое ее движение, казалось, попадало в ритм барабана. Затем, когда круг был завершен – словно дикое животное, выискавшее лучшее место для атаки, – она прыгнула на свою жертву и обвилась вокруг нее узлом. Ее маленькие груди прижались к мужской груди с поседевшими волосами, и она принялась лизать ему лицо, пока ее ноги, подобно смертельным тискам, сжимали его бедра. Смертельные когти на ее руках нашли свою цель и вцепились в его плечи, царапая их, но пока не очень глубоко. Цепи нещадно громыхали, пока жертва молила о пощаде. Кто-то на галерее рассмеялся. Мэтью решил не смотреть, кто это был, потому что чувствовал, что каждый из присутствующих едва сдерживает свое садистское ликование, рождающееся в черном сердце. Каждый из этих людей был не менее жестоким, чем Самсон Лэш или Кардинал Блэк.

Дикарка Лиззи взобралась на пленника, подтянувшись на цепях, и ее острые когти на перчатках ударом высекли искры из железа. Она стояла прямо на плечах констебля и раскачивала его тело из стороны в сторону в ритм барабана. Снова спустившись, она несколько секунд вглядывалась в лицо жертвы, что, как понял Мэтью, было демонстрацией мрачного триумфа демонов, которые сейчас руководили Элизабет Маллой.

Мужчина застонал:

– Нет… прошу… нет…

А затем с драматическим взмахом рук ее лезвия на всю длину впились в плечи жертвы.

Мэтью не имел права зажать уши, чтобы не слышать жуткого крика боли. Объятый ужасом он понимал, что Дикарка Лиззи пока только играет с мужчиной, поэтому порезы были не смертельными и почти не кровоточили. Клинки ласкали его лицо, бродили по его лбу и расчесывали поседевшие волосы. Мэтью бросил быстрый взгляд на Джулиана, но выражение его лица было непроницаемым. Мэтью невольно задумался, не был ли плохой человек хоть немного заинтригован этим жутким танцем смерти.

Дикарка продолжала извиваться на констебле в уродливой пародии на сексуальную близость. Когти касались его то тут, то там, не нанося смертельных ран, а лишь выбивая из жертвы беспомощные крики. Мэтью подумал, что, может, стоит попытаться спасти жизнь констебля… но как? Это было невозможно! Нет, у него не было иного выхода, кроме как просто смотреть на это зверство. Остальные зрители в свою очередь наклонялись вперед, поближе к яме, чтобы разглядеть все подробности.

Вдруг Дикарка Лиззи, оправдывая свое имя, подобно кровожадному зверю, вонзила когти в бока мужчины, а затем потянула свои смертоносные перчатки вверх, к его подмышкам. Ей оказалось этого мало, и она проделала это снова – медленно и методично. Наконец, когти оставили бока констебля в покое… и метнулись к его лицу. За две секунды они оторвали несколько кусков плоти, и алая кровь под аккомпанемент уже даже не криков, а беспомощного скулежа, начала ручьями змеиться по его коже. Лиззи прижалась к кровоточащему телу, снова обхватив ногами бедра констебля, и – в такт барабану и жуткой мелодии свирели – она начала сдирать кожу со спины несчастного длинными медленными движениями.

Сходя с ума от боли, скованный констебль попытался укусить ее за нос или щеку, но Дикарка была слишком быстра для него, ее голова легко уходила от его атак в сторону, и в какой-то момент Мэтью разглядел жуткую улыбку на ее искривленных губах.

Наигравшись, когти в полной мере принялись за работу. Дикарка Лиззи была настолько быстра, что движения ее казались размытыми. Теперь Мэтью понял, почему ее предплечья были такими мускулистыми: если вдуматься, подобное убийство было тяжким трудом, однако Лиззи умудрялась проделывать всё так, что оно выглядело легко.

Прямо на глазах Мэтью констебля разрывали на куски. И хотя тело его яростно сопротивлялось, гремя цепями, сбросить с себя Дикарку у него никак не получалось. Его рваные крики заполнили комнату, но пощады ждать было неоткуда. Он был обречен. Кровь смешивалась с землей под его ногами и превращалась в грязь, а сам констебль был всего в нескольких минутах от того, чтобы стать призраком.

Несколько минут? Нет, вряд ли так долго.

Когти пересекли грудь мужчины, проникая глубоко в плоть. В воздухе клубился кровавый туман. От запаха пота и разорванной плоти Мэтью ощутил пульсацию в висках, а живот его скрутили спазмы. Должно быть, он вздрогнул, борясь с дурнотой, потому что внезапно рука Джулиана сжала его предплечье железной хваткой, и пока он вглядывался в раскрашенное лицо плохого человека, Джулиан одними губами произнес:

– Нет.

Дикарка Лиззи оттолкнула умирающего. Она отступила от него на несколько шагов, чтобы полюбоваться своей работой. Голова ее склонилась набок в жутком созерцании.

А затем – как художник, стремящийся добавить завершающий штрих к своей работе, – она бросилась обратно. Удары обрушились на жертву дождем, куски мяса и струи крови взмывали в воздух, пока Дикарка не вскрыла своей жертве живот, обнажив все оттеки синего, красного и розового, которые скрывало тело. В процессе кто-то – Монтегю? – несдержанно вскрикнул от восторга, выражая благодарность и восхищение художнице. Выпотрошенное тело констебля продолжало биться и извиваться, рот его раскрылся, а глаза непонимающе уставились на полость, зиявшую в животе. На Мэтью обрушилось осознание, что сейчас сердце этого человека совершает последние удары. Он перевел взгляд на пол, сфокусировавшись на своих сапогах. Под прусскими белилами его лицо пылало от стыда.

– Браво! – воскликнул Мэрда, сопроводив свой выкрик аплодисментами. Затем он обратился к Лэшу: – Я восхищаюсь точностью описания, что вы дали мелким людишкам, сэр!

Это вызвало смех даже у Львицы.

Музыка смолкла.

Мэтью не хотел смотреть, но он слышал, как гремели цепи, пока трое мужчин, которые ранее приковали констебля, уносили его тело с этой страшной арены.

– Ваше Сиятельство! – обратился Лэш. – А разве барон не из тех, кто получает наслаждение от подобных зрелищ? Его это не развлекает?

Мэтью посмотрел на вице-адмирала и заметил, как к его уху наклонился Филин и что-то прошептал. Вероятно, он как раз сообщал, что наблюдал за «бароном» в течение всего действа, и тот отводил глаза, не желая видеть кровопролитие.

– Вовсе нет! – ответил Джулиан, толкнув локтем Мэтью под ребра. – Он, как и я, в изумлении от мастерства леди. Нам обоим кажется, что она – достойнейший представитель нашей профессии. За пределами Пруссии, разумеется.

Лэш рассмеялся над этим одиозным – по мнению Мэтью – остроумием, но ни Филин, ни Кардинал Блэк и не думали улыбаться. Они угрожающе смотрели на Мэтью, пока тот не кивнул и не заставил себя посмотреть на результат резни.

Мертвого констебля оттащили в сторону и оставили лежать. Охранники пропали из виду, а дверь, ведущая в яму, была все еще открыта. Дикарка Лиззи растянулась на спине, лежа прямо в грязи. Глаза ее были закрыты, будто она пребывала в состоянии покоя… но для Мэтью стало ясно, что ничего еще не кончилось.

Внезапно через дверь в яму втолкнули еще одного обнаженного мужчину. Он яростно пытался сопротивляться своим трем конвоирам, но, похоже, был ослаблен побоями – все его лицо было избито.

Мэтью потребовалось несколько секунд, чтобы понять, что он знает этого человека. Когда пришло осознание, он едва не ахнул, тело невольно содрогнулось, и его первым порывом было вскочить на ноги. Лишь железная хватка Джулиана удержала его от этого.

– Спокойно, – прошипел Джулиан, усилив хватку. – Ты, что, его знаешь?

– Ja, – ответил Мэтью, не веря своим глазам. Затем он перестал изображать пруссака и ответил: – Да.

Тем временем внизу, в окровавленной яме мужчины приковывали Диппена Нэка.

– Господи, помилуй меня, я никогда больше не осмелюсь сделать ничего плохого… – лепетал Нэк. Губы его распухли от ударов, явно нанесенных крепкими костяшками пальцев. Правый глаз полностью заплыл, а лоб «украшала» шишка размером с гусиное яйцо. – Ничего, клянусь Христом! – продолжал кричать он. Он разрыдался, а из носа у него текло так, что безволосая белая грудь успела порядком намокнуть.

– Заставь его умолять! – крикнул Виктор. – Первый слишком легко отделался!

С жалким вскриком Нэк все же вырвался из лап своих конвоиров, но ненадолго – одна нога его уже была скована, и все, чего он добился этим отчаянным поступком – рухнул прямо в кровь и потроха предыдущей жертвы. Его снова подняли на ноги, заставили вытянуться и надели на запястья кандалы, что свисали с цепей у него над головой. Затем обездвижили вторую ногу, и теперь Нэк оказался полностью во власти лезвий Лиззи. Конвоиры же поспешили снова занять свои посты в яме.

Мэтью прерывисто вздохнул. Он терпеть не мог Диппена Нэка. Да и кто мог? Разве что Гарднер Лиллехорн, связавшийся с ним по глупости. И все же… Боже, ни один человек не заслуживал того, чтобы умереть на подобной бойне, рыдая, пока его внутренности стекали по ногам, словно какой-то мокрый мусор!

Мэтью приложил руку ко лбу, чтобы собраться с мыслями и решить, что делать. Потому что ему казалось, что если он останется и будет молча наблюдать за этим зверством, то станет настолько плохим человеком, что уже не сможет жить на этой земле.

– Послушай меня, – шепнул Джулиан, наклонившись к уху Мэтью. – Я неплохо тебя изучил и знаю, о чем ты сейчас думаешь. Во-первых, опусти руку, пока не стер пудру со шрама. Во-вторых… ты ничего не можешь сделать. Слышишь? Ничего. Кивни, если понял.

Мэтью опустил руку, но не кивнул. Он вдруг осознал, что и сам получил глубокую душевную рану, пока наблюдал, как Дикарка Лиззи убивала первого невинного констебля. И теперь… неужели он снова будет просто сидеть здесь и ждать того, что должно произойти? Диппен Нэк это или нет – Мэтью не мог позволить Кардиналу Блэку оставить черную метку на его душе.

Барабанная дробь зазвучала снова – медленно и размеренно.

Свирель начала наигрывать новую мелодию, которая, как и предыдущая, навевала лишь жуть.

Мэтью заметил, как Дикарка Лиззи перевернулась на живот и начала ползти к Диппену Нэку. Тот, гремя цепями, завопил, как маленький ребенок, его пухлое тело словно манило убийцу атаковать.

– Пойми, – прошептал Джулиан, и голос его посуровел, – если ты хоть что-нибудь скажешь, мы покойники. Оба. Твоя подруга будет обречена. Поэтому, что бы ты там себе ни нафантазировал, вернись в реальность. Слышишь?

Дикарка Лиззи встала на одно колено. Она протянула свои смертоносные перчатки к Нэку и демонстративно постучала лезвиями. Клац… клац… клац… клац…

– Потанцуй на нем! – крикнул Мэрда. – Давай, дорогуша!

Она поднялась с окровавленной земли и принялась кружить вокруг него так же, как вокруг первой жертвы. Нэк истошно захныкал и тщетно попытался вырваться из цепей.

Затем она прыгнула на него.

Лиззи взобралась на свою жертву и извернулась так, чтобы заглянуть в его опухшие от слез и побоев глаза. Ноги ее сомкнулись вокруг его бедер, когти же лаской скользнули по его щекам. И на этот раз она решила поцеловать свою жертву в лоб в качестве прелюдии к убийству.

Мэтью понял, что вот-вот потеряет сознание. Комната сделала крутой оборот у него перед глазами. Мэрда хлопал в ладоши в такт барабанной дроби, и Краковски решил последовать его примеру. Мэтью посмотрел на Лэша, Кардинала Блэка и Филина – все они слегка подались вперед, обуреваемые предвкушением.

Нэк закричал, потому что один из когтей Лиззи заскользил вниз по его груди – медленно, очень медленно, – оставляя за собой кровавый след.

– Сиди смирно, – шикнул Джулиан.

Лицо Мэтью обливалось потом.

Плохой человек или хороший? Вмешаться? Но к чему это приведет? Ситуация безнадежна, совершенно безнадежна… Нэк обречен… Но, может, что-то сказать? Нет, это не выход. Тогда мы с Джулианом погибнем… и Берри навсегда останется в тисках безумия… безнадежно…

– Пожалуйста… пожалуйста… я ничего не сделал! – умолял Нэк. Его мольбы сорвались на крик, когда другая перчатка Лиззи прошлась по его груди.

Безнадежно.

Но разве безнадежность хоть когда-нибудь останавливала Мэтью от того, чтобы поступать правильно?

Когти вырисовали круги на животе Нэка. В считанные секунды Диппен Нэк – в противовес всем годам своего хулиганства и хвастовства – должен был обратиться в окровавленную кучу отбросов.

Нет, – подумал Мэтью.

Он встал. Джулиан попытался схватить его за руку, но Мэтью стряхнул его ладонь и оттолкнул ее прочь.

– Прекратите! – воскликнул Мэтью.

Барабан и свирель резко смолкли. Все – даже Дикарка Лиззи – уставились на него.

– О, боже… – пробормотал Джулиан, опуская голову и прикрывая глаза рукой.

– Мое имя Мэтью Корбетт. – Эти слова прозвучали необычайно громко в притихшем зале, эхом отразившись от стен. Мэтью на мгновение решил, что он попросту выжил из ума, но затем, встряхнувшись, взял себя в руки и продолжил: – Я сотрудник агентства «Герральд». Прямо сейчас этот дом окружен вооруженными людьми. Бесполезно продолжать все это…. Если мне и человеку перед вами не позволят уйти – вместе с книгой ядов – дом возьмут штурмом и…

Кардинал Блэк поднялся на ноги. Он двинулся к Мэтью с грозностью надвигающегося шторма.

Джулиан встал.

– Этот человек убил барона Брюкса и занял его место! Он заставил меня ввязаться в это! – Даже несмотря на то, каким он был хорошим актером, отчаяние в его голосе скрыть не удалось. – Но то, что он говорит, правда! Дом окружен!

Когда Черный Кардинал уже замер рядом с Мэтью, Лэш и Филин только поднялись на ноги. Лэш постучал Филина ладонью по плечу, и тот поспешно покинул зал через арочный проход – скорее всего, чтобы проверить, действительно ли снаружи засада.