Текст книги "Весь Роберт Маккаммон в одном томе. Компиляция (СИ)"

Автор книги: Роберт Рик МакКаммон

– Боже мой! – Хьюм-Тэлбот снял очки и протер стекла. – Да это же волки!

– Проклятье! Заприте двери! – заорал Шеклтон.

«Форд» замедлил движение. Тем временем звери почуяли запах разогретого металла и масла и скрылись в лесу слева от дороги. «Форд» набрал скорость. Морщинистые руки Мэллори твердо лежали на руле, и наконец они выехали на мощеную дорожку перед домом.

Это и был дом Майкла Галлатина.

Строение было похоже на церковь, сложенную из красных камней, скрепленных белым раствором. Шеклтон понял, что когда-то это и вправду была церковь; об этом говорила башня с белым шпилем и смотровой площадкой в передней части дома. Но удивительно – сюда было проведено электричество. Окна дома на первом этаже ярко светились, а в верхней части башни витражи горели темно-синим и красным огнем. Справа от дома стоял небольшой каменный сарай, в котором, видимо, находились мастерские или гараж. Подъездная дорожка делала круг перед фасадом.

Мэллори остановил машину. Он постучал по стеклу и, когда Хьюм-Тэлбот опустил его, спросил с заминкой:

– Мне подождать здесь, сэр?

– Да, недолго. – Хьюм-Тэлбот знал, что старый шофер был из группы водителей секретной службы. Но ему не следовало знать больше, чем нужно.

Мэллори кивнул, как послушный слуга, и, заглушив двигатель, выключил фары.

– Пойдемте, майор. – Хьюм-Тэлбот показал на дом.

Офицеры, сгорбившись, вышли из машины. Лицо сек мокрый снег. Три каменные ступени вели к исцарапанной дубовой двери. Рукоятка дверного молотка изображала морду какого-то зверя с костью в зубах. Хьюм-Тэлбот взялся за кость; клыкастая нижняя челюсть зверя поднялась вместе с ней. Он постучал в дверь и стал ждать, сдерживая дрожь.

Послышался звук отодвигаемой задвижки. Дверь бесшумно открылась, и они увидели высокого темноволосого человека.

– Войдите, – сказал Майкл Галлатин.

В доме было тепло. Дубовый пол натерт, в камине, сложенном из белого камня, плясал огонь. Капитан Хьюм-Тэлбот вручил Майклу рекомендательное письмо, подписанное полковником Вивьеном из Лондонской паспортной конторы, а Шеклтон подошел к камину и протянул к нему озябшие руки.

– Добраться к вам непросто, – проворчал он. – Что, более глухого места не нашлось?

– А я и не искал, – тихо ответил Майкл, читая письмо. – Если бы мне нравились незваные гости, я бы снял дом в Лондоне.

Руки Шеклтона ожили; он повернулся, чтобы лучше рассмотреть человека, до которого так долго добирался.

Черный свитер с засученными рукавами и выгоревшие на солнце брюки цвета хаки, на ногах коричневые шлепанцы. Густые черные волосы с проседью на висках подстрижены по-военному: коротко на затылке и по бокам. Темная щетина на щеках говорила о том, что два-три дня бритва не касалась его лица. На левой щеке был шрам, начинающийся под глазом и уходящий к кромке волос. «След ножа», – подумал Шеклтон. Опасный удар. Видно, Галлатину пришлось побывать в рукопашном бою. Ну и что? Рост Майкла около 187 сантиметров, вес – 90–92 килограмма. Он был в хорошей спортивной форме, с атлетически развернутыми широкими плечами, похожий на футболиста или игрока в регби. В этом человеке чувствовалась уверенная мощь, как в пружине, сжатой до предела. Однако это еще не делало его безусловно пригодным для той задачи, которую он должен выполнить в оккупированной нацистами Франции. Похоже, Галлатин давно не был на солнце. Его кожа бледная, как у отшельника. В этом проклятом климате зимой, наверное, не бывает ничего, кроме мокрой мглы. Но зима шла на убыль, до весеннего равноденствия – 21 марта – оставалось только два дня.

– Вы знаете, что вокруг вас бродят волки? – спросил Шеклтон.

– Да, – ответил Майкл. Он дочитал письмо. Давно уже полковник Вивьен не писал ему. Дело было важным.

– На вашем месте я бы здесь особенно не разгуливал, – продолжал Шеклтон. Он вытащил сигару из внутреннего кармана мундира и обрезал ее кончик перочинным ножом. Затем зажег спичку о кладку камина. – Эти твари любят мясо.

– Это волчицы. – Майкл сунул письмо в карман.

– Не важно. – Шеклтон зажег спичку, глубоко затянулся и выдохнул белый клуб дыма. – Если хотите размяться, добудьте ружье и займитесь охотой на волков. Вы знаете, конечно, как пользоваться ружьем…

Он вдруг поперхнулся, потому что Майкл внезапно оказался прямо перед ним: его пронизывающие зеленые глаза приковали майора к месту.

Майкл поднял руку и выхватил сигару изо рта Шеклтона, сломал ее пополам и швырнул в огонь.

– Майор Шеклтон, – сказал он, обнаружив явный русский акцент, несколько смягченный английским воспитанием, – это мой дом. Вам следовало спросить меня, можно ли здесь курить. И я вам ответил бы: нет. Я надеюсь, что мы поняли друг друга?

Лицо Шеклтона побагровело. Он сказал, запинаясь:

– Слушайте, эта сигара стоит пятьдесят центов.

– А воняет на полушку, – сказал Майкл, глядя прямо в глаза майора в течение нескольких секунд, как бы убеждаясь, что его правильно поняли. Затем он повернулся к капитану и сказал. – Я вышел в отставку. Вот мой ответ.

– Но, сэр… Вы еще не слышали того, что мы должны вам сказать.

– Я догадываюсь.

Майкл подошел к окну и посмотрел на темную линию леса. Он унюхал запах старого виски из своего запаса от Шеклтона и улыбнулся, представив, каково пришлось американцу, привыкшему к выдержанным сортам. Неплохо пошутила Морин из «Бараньей отбивной».

– Предполагается совместное наступление союзных войск. Если бы это дело не было важным для американцев, я не был бы здесь.

– Последнее время я слушаю всю коротковолновую разноголосицу над Ла-Маншем. Все эти коды с цветами для Рудольфа и требованиями настраивать скрипку. Я, конечно, не знаю содержания донесений, но звучание голосов мне понятно: в них слышится крайнее возбуждение и страх. Ясно, что все это означает близкое вторжение союзников через Ла-Манш, атаку «Атлантического вала». – Он посмотрел на Хьюм-Тэлбота, который так и не двинулся с места и не снял мокрого плаща. – Я полагаю, что высадка войск намечена через три или четыре месяца, когда лето утихомирит Ла-Манш. Я уверен, что ни Черчилль, ни Рузвельт не захотят направить через Ла-Манш, на гитлеровские берега, армию, страдающую морской болезнью. Так что это произойдет в июне или июле. В августе будет слишком поздно: американцам придется двигаться на восток в худшее время. Если они займут опорные зоны в июне, они смогут организовать снабжение и зарыться в окопы на границе Германии к первым снегопадам. – Он вопросительно выгнул брови. – Я близок к истине?

Шеклтон выдохнул со свистом сквозь зубы.

– Ты уверен, что этот парень на нашей стороне? – спросил он Хьюм-Тэлбота.

– Можно, я продолжу? – сказал Майкл, переводя взгляд с капитана на майора. – Для того чтобы обеспечить успех высадки союзников на континент, нужно перерезать коммуникации немцев, взорвать склады боеприпасов и топлива и вообще создать в их тылу адскую атмосферу. Но этот ад должен быть тихим, горящим холодным огнем. Мне думается, что партизанам придется хорошо поработать ночью перед началом операции, взрывая железнодорожные пути. Возможно, в этом примут участие и американцы. Парашютный десант в тылу внесет панику, которая заставит немцев разбежаться в разные стороны. – Майкл подошел к камину и встал рядом с майором. – Я думаю, то, чего вы хотите от меня, связано с этим вторжением. Конечно, я не знаю, где и когда оно будет, и мне не нужны эти сведения. Наверное, вы понимаете, что главари нацистов безусловно ожидают попытку высадки войск в течение ближайших пяти месяцев. Советы наступают на востоке, и немцы знают, что пришло время для удара с запада. Этого требует хотя бы долг союзников. – Он потер руки. – Я думаю, что мои заключения недалеки от истины?

– Да, сэр, – признался Хьюм-Тэлбот, – в самую точку.

Майкл кивнул. Шеклтон спросил его:

– У вас что, шпионы в Лондоне?

– У меня есть глаза, уши и ум. Это все, что мне нужно.

– Сэр! – Хьюм-Тэлбот стоял почти по стойке «смирно», теперь он слегка расслабился и шагнул в сторону Майкла. – Разрешите нам, по крайней мере, ознакомить вас с той задачей, которая может быть поставлена перед вами.

– Пустая трата времени. Я уже сказал, что вышел в отставку.

– В отставку? Это после одного вшивого дела в Северной Африке?

Шеклтон презрительно фыркнул.

– Вы отвоевались во время сражения за Эль-Аламейн? – Он изучил послужной список Галлатина во время полета из Вашингтона. – Вы проникли в штаб нацистов и похитили оперативные карты. Ну и что? Все это в прошлом. Майор, вы, кажется, забыли, что война еще идет. И если мы не зацепимся в Европе сейчас, летом сорок четвертого года, наши зады долго будут мокнуть в море до следующей попытки.

– Майор Шеклтон! – Майкл повернулся к офицеру; его взгляд сверкал зеленым огнем такой силы, что тому показалось, будто он смотрит в зеленый глазок доменной печи. – Вам не следует напоминать мне о Северной Африке, – сказал он тихо, со скрытой угрозой. – Я… не смог помочь другу. – Огонь в глазах погас на секунду, затем разгорелся с новой силой. – Северная Африка – запретная тема!

«Вот гад!» – подумал Шеклтон. Если бы мог, он бы втоптал Майкла в пол.

– Я только думал…

– Мне все равно, что вы думали. – Майкл посмотрел на Хьюм-Тэлбота, которому не терпелось продолжить разговор, вздохнул и сказал: – Хорошо. Я выслушаю вас.

– Да, сэр. Разрешите?

Хьюм-Телбот выдержал паузу, намереваясь снять плащ. Майкл кивнул.

Пока офицеры снимали плащи, Майкл подошел к креслу с высокой спинкой, стоящему перед камином, и сел, глядя на огонь.

– Фактически это проблема, относящаяся к безопасности, – сказал Хьюм-Тэлбот, подойдя к Майклу так, чтобы видеть выражение его лица. Пока что на нем читалось полное безразличие. – Конечно, вы правы. Эта проблема прямо связана с планами высадки союзников. Мы и американцы стремимся завершить все недоделанное до первого июня. Вытащить тех агентов в Голландии и Франции, чья безопасность под угрозой. Есть британский агент и в Париже.

– Его кодовое имя – Адам, – включился Шеклтон.

– Да Париж сегодня – логово нацистских змей, а не земной рай, – проговорил Майкл, растирая пальцы.

– Точно, – сказал майор, овладевая разговором. – Однако ваша секретная служба получила от Адама кодовое донесение две недели назад. Он сообщил, что назревает нечто значительное, пока не ясное ему в деталях. Но что бы это ни было, все проводится под покровом сверхсекретности. Он получил свои сведения от берлинского художника по имени Тео фон Франкевитц.

– Минуту! – Майкл наклонился вперед, и Хьюм-Тэлбот заметил, что в глазах его промелькнула какая-то мысль. – Но почему художник?

– Не знаю. Нам не удалось ничего узнать о фон Франкевитце. Адам направил еще одно донесение восемь дней назад. Оно было коротким. Он сообщил, что за ним следят и что у него есть информация, которую следует переправить из Франции с курьером. Ему пришлось прервать передачу на полуслове.

– Гестапо? – Майкл вопросительно посмотрел на Хьюм-Тэлбота.

– Наши информаторы не указали на то, что Адам попал в гестапо, – сказал младший офицер. – Мы думаем, гестаповцы знают, что он наш, и не сводят с него глаз. Они, наверное, рассчитывают, что он выведет их на других агентов.

– И никто больше не может получить эту информацию и вывезти ее сюда?

– Нет, сэр. Нужен кто-то от нас. И они, конечно, следят за его радиоточкой. А может быть, обнаружили ее и уничтожили.

Майкл нахмурился, глядя на горящие дубовые поленья.

– Но почему художник? – повторил он. – Что может знать художник о военных секретах?

– Это нам неизвестно, – сказал Хьюм-Тэлбот. – И в этом главная трудность.

– Мы должны узнать, что за дьявольщина там затевается, – заявил Шеклтон.

– Первая волна высадки союзников будет включать двести тысяч солдат. Через девяносто дней там окажется более миллиона, чтобы дать Гитлеру под зад. Мы ставим на карту все. И нам просто необходимо знать, что задумали нацисты.

– Смерть, – сказал Майкл. Оба офицера промолчали.

Дрова в камине трещали, выплевывая искры. Майкл Галлатин приготовился слушать, что еще ему скажут.

– Вас сбросят с парашютом во Франции у деревни Базанкур, в шести – десяти милях к северо-западу от Парижа, – сказал Хьюм-Тэлбот. – Один из наших людей будет ждать вас на земле. Оттуда вас доставят в Париж и окажут всю необходимую помощь, чтобы войти в контакт с Адамом. Майор Галлатин, это наиважнейшее задание, для успеха операции мы должны знать все, что может нас ожидать.

Майкл все смотрел на огонь в камине. Наконец сказал:

– Извините. Поищите кого-нибудь другого.

– Но, сэр… Не принимайте поспешных…

– Я сказал, что вышел в отставку. И это все.

– Ничего себе! – взорвался Шеклтон. – Мы отшибаем задницы по дороге сюда, потому что какой-то осел сказал, что для этой цели лучше вас нет, а вы, оказывается, ушли в отставку! – Он придал последнему слову саркастический оттенок. – В тех местах, откуда я родом, отставка означает, что у человека просто сдали нервы.

Майкл мрачно усмехнулся, но ничего не ответил, что еще более взбесило Шеклтона.

– Майор! – не оставлял своих попыток Хьюм-Тэлбот. – Пожалуйста, не решайте окончательно. Ну хотя бы подумайте об этом еще раз. Может быть, нам можно будет остаться на ночь, с тем чтобы утром продолжить наш разговор?

Майкл слушал шорох мокрого снега, летящего в окна. Шеклтон подумал о дальней дороге домой, и его копчик заныл.

– Оставайтесь, – согласился Майкл. – Но в Париж я не поеду.

Хьюм-Тэлбот хотел продолжать, но передумал. Шеклтон тихо чертыхался, но Майкл, глядя на огонь в камине, не обратил на это никакого внимания.

– С нами водитель, – сказал Хьюм-Тэлбот. – Найдется ли для него место?

– Я поставлю раскладушку у камина.

Майкл пошел за раскладушкой в кладовку, а Хьюм-Тэлбот отправился звать Мэллори.

В их отсутствие Шеклтон решил осмотреть жилище. Он нашел старую витролу[3]3
  Радиола 30-х гг.


[Закрыть] красного дерева с пластинкой на роторе. Пластинка называлась «Весна священная», а автором был какой-то Стравинский. Ну конечно, русский любит русскую музыку. Скорее всего, какая-то славянская белиберда. В такую ночь неплохо бы послушать Бинга Кросби. Судя по всему, Галлатин был библиофилом. Тома с заголовками «От зверя к человеку», «Хищники», «История григорианской музыки», «Мир Шекспира» и другие книги с названиями на русском, немецком и французском заполняли полки его библиотеки.

– Вам нравится мой дом? – Шеклтон подпрыгнул. Майкл подкрался к нему бесшумно, подобрался тише тумана. Он принес раскладушку и поставил ее перед камином. – Этот дом в тысяча восемьсот сороковых годах был лютеранской церковью. Его построили люди, спасшиеся от кораблекрушения – морские утесы всего в сотне ярдов отсюда. Они выстроили и деревню рядом с церковью, но через восемь лет пришла бубонная чума. Развалины оказались крепкими, и я решил их восстановить. На это ушло четыре года, но дел все еще невпроворот. Если вам это интересно, у меня мотор-генератор на бензине, отсюда электричество.

– Теперь понятно, почему мы не видели проводов, ведущих к дому.

– Спать вы будете в башенной комнате, где умер местный пастор. Комната невелика, но на кровати могут уместиться двое.

Дверь открылась и закрылась. Майкл, оглянулся на Хьюм-Тэлбота и шофера. Несколько секунд он смотрел на них не мигая, пока старик снимал шляпу и плащ.

– Укладывайтесь здесь, – указал Майкл на раскладушку. – Кухня за дверью, там кофе и еда. Мой распорядок может показаться вам странным. И если вы услышите меня среди ночи, не покидайте комнаты, – сказал он, скользя по приезжим взглядом, от которого у Шеклтона по коже поползли мурашки. – Я иду спать наверх. – Майкл пошел к лестнице. Он остановился и выбрал себе книгу. – Да, ванная и душ – позади дома. Надеюсь, вас не разочарует холодная вода. Спокойной ночи, джентльмены.

Он поднялся по ступенькам, и через секунду они услышали стук захлопнувшейся двери.

– Все это выглядит довольно странно, – пробурчал Шеклтон, отправляясь на кухню за едой.

Майкл сел на кровать и зажег керосиновую лампу. Он не спал, он ждал. Взглянул на часы, лежавшие рядом на тумбочке, хотя и так знал, что пошел уже четвертый час. Он принюхался, глаза его сузились. Табачный запах. Смесь берли с латакией. Этот запах был ему хорошо знаком и манил к себе.

Майкл был все еще в своих брюках хаки и черном свитере. Он влез в шлепанцы, взял лампу и направился по винтовой лестнице вниз. Гости подбросили пару поленьев в угасающий огонь. Над обитым кожей стулом с высокой спинкой у камина поднимались клубы табачного дыма. Раскладушка была пуста.

– Поговорим, Майкл, – сказал человек, который называл себя Мэллори.

– Да, сэр. – Майкл придвинул стул и сел, поставив лампу на стол между ними.

Мэллори – одно из многих имен этого человека – тихо рассмеялся, сжимая в зубах мундштук трубки. В его глазах светился отблеск огня, и теперь он уже не казался таким старым и слабым.

– Не покидайте своей комнаты! – Он снова рассмеялся. Теперь его голос звучал совсем иначе. – Это было неплохо сказано. У бедного янки со страху в штанах кое-что чуть не оторвалось, Майкл.

– А было у него чему отрываться?

– Он весьма способный офицер, Майкл. Да не обманут тебя его болтовня и бравада. Майор Шеклтон знает свое дело. – Проницательный взгляд Мэллори скользнул по собеседнику. – Ты тоже знаешь свое дело.

Майкл не отвечал. Мэллори раскурил свою трубку, затем сказал:

– То, что случилось с Маргриттой Филип в Египте, – не твоя вина, Майкл, она знала, на что идет. Ты ликвидировал ее убийцу и раскрыл Гарри Сэндлера – агента нацистов. И свою работу ты выполнил хорошо.

– Недостаточно хорошо. – Острая боль все еще давала себя знать. – Если бы я не расслабился в ту ночь, я мог бы спасти жизнь Маргритты.

– Значит, пришло ее время, – жестко сказал Мэллори. Это была обычная точка зрения профессионала на проблемы жизни и смерти. – И пришло время покончить с твоими переживаниями по этому поводу.

– Это время придет, когда я найду Сэндлера. – Лицо Майкла побагровело. – Я понял, что он немецкий агент, когда Маргритта показала мне шкуру волка, которую он будто бы прислал ей из Канады. Для меня сразу стало ясно, что этот волк с Балкан, а не из Канады. Сэндлер мог убить балканского волка только во время совместной с нацистами охотничьей экспедиции на Балканы. Гарри Сэндлер, охотник на крупного зверя из Америки, о котором писал журнал «Лайф», пропал бесследно сразу же после убийства Маргритты. Я должен был заставить Маргритту уехать в ту же ночь. Немедленно. А вместо этого я… – Он стиснул руками подлокотники кресла. – Она мне доверяла, – сказал он глухим голосом.

– Майкл, – сказал Мэллори, – я хочу, чтобы ты поехал в Париж.

– Это настолько важно, что и вы завязаны в этом деле?

– Да, это так важно. – Мэллори выдохнул дым и вынул трубку изо рта. – У нас есть шанс обеспечить успех высадки, и этот шанс единственный. Мы должны это сделать в начале июня. Конечно, могут быть сдвиги, в зависимости от погоды. Мы должны быть уверены, что все возможные погрешности, несчастья, беды учтены, приняты во внимание. Могу тебе сказать, что я имел опыт работы с нашим командованием и убедился, что здесь возможна прорва самых непростительных ошибок. – Он невесело усмехнулся. – Мы должны сделать нашу работу так, чтобы проложить прямую дорогу к успеху. Если гестапо так пристально следит за Адамом, можно не сомневаться, что у него есть информация, которую они не могут позволить ему передать. Мы должны ее знать. Ты единственный, кто сумеет добраться до нее и доставить ее нам.

Майкл смотрел на огонь. Человек, сидящий в кресле рядом с ним, был одним из тех немногих людей в этом мире, кто знал, что он оборотень.

– Есть еще одна сторона этого дела, о которой тебе следует подумать. Четыре дня тому назад мы получили кодированную радиограмму от нашего агента Эхо в Берлине. Она видела Гарри Сэндлера.

Майкл посмотрел в лицо собеседнику.

– Сэндлера видели в компании с нацистским полковником по имени Джерек Блок, офицером СС, который ранее был комендантом концлагеря Фалькенхаузен, возле Берлина. Так что Сэндлер вращается в верхах нацистов.

– Значит, Сэндлер еще в Берлине?

– Пока у нас нет других сведений от Эхо. Она следит за ним по нашему указанию.

Майкл проворчал что-то. Он не знал, кто такая Эхо, но хорошо запомнил загорелую физиономию Сэндлера на фотографии из «Лайф», где тот попирал ногой поверженного льва в саваннах Кении.

– Мы можем ознакомить тебя с досье на Сэндлера и Блока, – продолжал Мэллори. – Что их связывает, мы не знаем. Эхо найдет тебя в Берлине. Ты сам решишь, что тебе делать дальше.

«Вежливый намек, – подумал Майкл, – что, если я решу убить Сэндлера, это будет моим личным делом».

– Но твоя первая задача – получить информацию от Адама. – Мэллори выпустил цепочку дымовых колец изо рта. – Это самое главное. Ты можешь передать сведения с помощью французов, с которыми войдешь в контакт.

– Вы хотите, чтобы Адама вывезли из Парижа?

– Если это возможно.

Майкл задумался. Человек по имени Мэллори славился искусством говорить только то, что он хотел, и умалчивать там, где это было нужно.

– Все нити должны быть связаны воедино, – сказал Мэллори после паузы. – Меня интересует то же, что и тебя, Майкл. Какое отношение имеет к этому делу художник? Фон Франкевитц – бродяга, который рисует моментальные портреты на бульварах Берлина. Что связывает его с государственными секретами? – Глаза Мэллори твердо уставились на Майкла. – Ты возьмешься за эту работу?

«Нет», – подумал он по-русски. Но в жилах у него росло давление, как в трубопроводах теплоэлектростанции. За последние два года не было дня, чтобы он не вспомнил, как его подруга, графиня Маргритта, была убита, пока он дремал в чувственной усталости. «Если я найду Гарри Сэндлера, это облегчит бремя тяжелых воспоминаний». Может быть, и нет, но все равно охота за Сэндлером казалась ему желанной. Ну а положение с Адамом и предстоящая высадка союзников – само по себе представляло важную задачу. Как могут сведения, которыми располагает Адам, повлиять на успех операции и на жизни солдат, которые будут участвовать в высадке в начале июня?

– Я согласен, – сказал Майкл как бы против воли.

– Я знал, что в решающий час могу рассчитывать на тебя, – сказал Мэллори, скупо улыбнувшись. – Час волка, не так ли?

– У меня есть одна просьба. Я давно не прыгал с парашютом. Хорошо было бы переправиться на подводной лодке.

Мэллори немного подумал, потом покачал головой.

– К сожалению, это невозможно. Слишком много риска, учитывая интенсивность немецкой патрульной службы и минные поля в Ла-Манше. Лучший вариант – небольшой транспортный самолет. Мы доставим тебя к месту, где ты наберешься опыта в парашютных прыжках. Дорого яичко ко Христову дню.

Ладони Майкла взмокли, и он сжал кулаки. Замкнутое пространство и высота – это было единственное, чего он боялся. Но выбора не было. Придется это все перетерпеть, хотя парашютные тренировки будут для него сплошной пыткой.

– Ну хорошо.

– Вот и отлично.

По тону голоса Мэллори можно было понять: он не сомневался, что Майкл примет его условия.

– Как ты живешь, Майкл? Спишь, надеюсь, достаточно? Питаешься разумно? Надеюсь, не ешь слишком много мяса?

– Не слишком. Хотя в лесу полно оленей, кабанов и зайцев.

– Слушай, иногда я беспокоюсь за тебя. Тебе нужно жениться.

Майкл рассмеялся, несмотря на серьезность тона Мэллори.

– Ну что ж, – признал Мэллори, – тебе виднее.

Они поговорили еще немного, конечно о войне, поскольку это была сфера их общих интересов. Огонь доедал дубовые поленья, и ветер, почуяв рассвет, завывал все сильнее, когда оборотень на службе Его Величества короля леса поднялся и отправился по винтовой лестнице в спальню. Мэллори спал на своей раскладушке возле камина; его лицо снова стало лицом пожилого шофера.