Текст книги "Мир Дому. Трилогия (СИ)"

Автор книги: Денис Шабалов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 98 страниц)

– Петр Иваныч, зачем в экспедиции люди от коммунальной службы?.. – негодуя, шепотом вопросил он. – Я, может, чего не понимаю… Нахрена?!

Наставник ухмыльнулся.

– Незачем, Сергей. Но как бы тебе объяснить… Вот у нас в ПСО присутствует такая вещь, как конкуренция, верно?

– Ну… – кивнул Серега.

– Внутри Совета то же самое. Каждый пытается выказать свою службу очень важной. А экспедиция – хорошая возможность показать свою незаменимость. И потом, когда по результатам отчетного года подводятся итоги, есть возможность козырнуть и выбить дополнительные средства… А ведь многие еще и самомнение тешат. Человеческий фактор…

Важняк, между тем, снова поднялся со своего места, и вид у него был мрачнее некуда.

– Я бы не стал так шустро проталкивать своих людей в экспедицию. И коммунальщики точно без надобности, Юрий Андреевич. Как и остальная куча народа. Алексей Михайлович сказал верно – сначала необходимо определить цель. И под нее работать. Но цель в этот раз будет не та, что у Первой и Второй экспедиций.

– Что же предлагается в этот раз? – спросил насупившийся Слюсарев. Серега за спиной Наставника ухмыльнулся – не понравилось, видите ли, что его службу оттерли. Начальник коммунальщиков был довольно неприятным типом, вредным и склочным – но, будучи отличным специалистом, службу содержал в полной исправности и заседал в Совете уже почти двадцать лет. Только даже будь ты хоть гением говна и водопровода – в экспедицию тебе зачем?!

– Вспомните состав Второй. Тогда я так же сидел в этом зале, хоть и в должности зама Главы, и все прекрасно помню. Документы по ней, конечно, в полной сохранности, и я поднял архивы. Тогда действительно была необходимость запихнуть в экспедицию кучу народа, хотя среди участников попадались и откровенно бестолковые экземпляры. Но какая тогда стояла цель? Все верно: изучение окружающего мира. И под эту цель мы включили в состав и толпу из научного отдела, и транспортников, и медиков, и аграриев… Мне, честно сказать, и тогда это очень не нравилось, а теперь и подавно. И собралась огромная куча, больше сотни человек! Так не это ли причина провала экспедиции?

– Вы это… объяснитесь, товарищ генерал!.. – вскочил с места Ромашкин. Вид у него был совершенно возмущенный – может, потому и на «вы» перешел?.. – Как это понимать? Мы очень тщательно подбирали людей! Более того, именно я курировал кадры! А теперь вы говорите, что состав подобран неверно? Фактически вы обвиняете меня в провале Второй экспедиции?!

– Успокойся, Федор Сергеевич… Самое последнее, что я стал бы делать – обвинять кого-то в делах давно минувших дней, – поморщился Важняк. – Если это просчет – то наш, общий, всего тогдашнего Совета. И можно на «ты», кстати... Конечно, я объясню свои слова! Одно дело, когда в Джунглях работает небольшая группа, умеющая воевать и выживать в этой преисподней. Обойма подразделения специальных операций! И совсем другое – если в паутину выпустить кучу гражданских. Как считаешь, у кого больше шансов вылезти? Риторический вопрос, не так ли?..

Серега, не сумев сдержаться, ухмыльнулся. Да и остальные командиры одобрительно закивали, переглядываясь друг с другом и Наставниками – офицеры подразделения полностью поддерживали своего командующего. Все так, ни прибавить, ни убавить.

– На то и нужно ПСО – охрану обеспечивать! – выкрикнул Ромашкин.

– Э нет, не скажи, Федор Сергеевич, не скажи… Одно дело – если обойма без нагрузки, без лишних людей. Спаянный, сработавшийся организм! И совсем другое – если этот организм будет нагружен дополнительными, не совсем свойственными ему функциями. Сколь ни умелы бойцы, но если из пекла придется вытаскивать кого-то из ваших толстопузых яйцеголовых очкариков, то с большой вероятностью погибнут все.

– Одним словом, вы считаете, что в этот раз идти должны только обоймы ПСО? Я правильно понимаю?.. – сообразив, куда клонит генерал, удивился главный научник. – Но позвольте… в чем же тогда смысл экспедиции вообще? Разве смогут ваши люди собрать достаточно нужной информации? А проанализировать ее? А соотнести с известными данными?..

– Ладно тебе, Сергеич… – проворчал главный инженер. Он, кажется, уже сообразил, куда заворачивает Важняк, и сидел в задумчивости, покусывая правый ус. – В составе каждой обоймы есть свой научник…

– И здесь мы снова возвращаемся к цели экспедиции, – кивнул генерал. – Да, в этот раз я именно это и предлагаю: идти должны только бойцы подразделения специальных операций. Одна… может быть, две обоймы. И цель – добраться до пятидесятого горизонта и установить контакт.

– Что мешает сделать то же, но в составе большой экспедиции? – проворчал Ромашкин – сдаваться он не собирался и продолжал держаться за так понравившуюся ему идею.

– Вот что мешает, – генерал открыл папку и, вынув оттуда тощую пачку грязно-серой бумаги, продемонстрировал присутствующим. – Это тот самый путеводитель, о котором я сказал в самом начале, но который все члены Совета благополучно проигнорировали, бросившись делить места. К примеру… – он перелистнул пару листов: – «Горизонт сто четыре, северная транзитная галерея, сорок третий километр. Дыра в потолке – дохлая вентиляция, вертикальный лаз. Порядка ста пятидесяти метров вверх, выход на горизонт сто»… – Важняк оторвался от записей и с ухмылкой глянул на Ромашкина. – Скажи мне, любезный Федор Сергеевич, много ли найдется в Доме гражданских, кто сможет подняться по вертикальной трубе вентиляции на полторы сотни метров? Пусть даже и по веревке… Навьючив на себя снаряжение и оружие, эти ваши научные прибамбасы, провизию и воду… А ведь таких загогулин здесь не один десяток! Я уж не говорю про контрóллеров и прочие опасности. Адские нагрузки день за днем, неделя за неделей! Выдержите? Есть у кого-то в службе такие люди?..

Совет безмолвствовал. Вопрос риторический – к ежедневной напряженной работе в паутине были готовы лишь бойцы ПСО, и это знал каждый. А тем более когда это не просто работа, но и жизнь во мраке на протяжении многих дней, непрерывная война, борьба за выживание. И Серега, думая сейчас над словами генерала о неверном составе Первой и Второй экспедиций, не мог с ним не соглашаться. Пустить в Джунгли толпу гражданских, прикрыв их пусть даже и несколькими обоймами… проще сразу за Периметром пристрелить. Им же мучений меньше.

В дверь вдруг стукнуло. Члены Совета все как один обернулись – между створками, приоткрыв на две ладони, протискивался посыльный. Просеменил через зал к генералу, наклонился, сунувшись губами прямо в ухо, и начал что-то нашептывать. И по мере того, как он говорил, лицо Важняка принимало все более растерянное выражение. Отшептавшись, вестовой отбыл, повинуясь мановению руки – а генерал так и остался сидеть, упершись напряженным взглядом в пространство перед собой, словно пытался осмыслить небывалое. И лицо его при этом было тревожнее некуда.

– Владимир Иванович… Иваныч... Иваныч, очнись! – главный инженер осторожно тронул Главу за плечо. – У тебя такой вид, будто наш таинственный пришелец обратно из Отработки вылез. Что случилось-то?

– Пришел доклад с постов… – помолчав немного, ответил генерал. Потер лоб левой рукой, словно пытаясь собраться с мыслями, подстегнуть мозг к более плодотворной работе… – Что-то очень странное происходит… я такого за всю свою жизнь не припоминаю. Полчаса назад передовые посты один за другим начали докладывать об уменьшении количества регистрируемых механизмов. В течение короткого времени концентрация их неуклонно падала, и пятнадцать минут назад из поля зрения камер исчез последний. Они просто разошлись. Ушли, вернулись в паутину. Словно приказ получили. На данный момент вокруг Дома наблюдается полное отсутствие противника любого класса. Есть мысли по этому поводу?.. – спросил он и оглядел присутствующих.

Никто ему не ответил – члены Совета переглядывались друг с другом, и в глазах у каждого читалась растерянность и тревога.

Глава 7. ИГРА ЗАРНИЦ

– …Товарищ курсант! Что ты на меня свое лицо вытаращили?! Я вам самым русским языком повторяю – идите и сделайте свою личную гигиену! Поглядите на себя с моей стороны! Брюки не глажены! Обувь не чищена! Морда не брита!.. Как пятилетний! А если завтра война или другое мероприятие? А у вас ботинки!.. Немедленно устранить!

– Есть! – рявкнуло на всю казарму – и, ретиво топоча грязными ботинками, наказуемый бросился устранять.

Серега с места дежурного по казарме у входа не видел сейчас, в кого там вцепился товарищ подполковник – но, судя по голосу, в кого-то со старших курсов. Да его, надо сказать, это и не интересовало – за своим бы хозяйством поспеть… У дежурного масса обязанностей, и за всем нужно следить. Глаз не хватает, несмотря даже на то, что пара дневальных в подчинении. А Серафим Аристархович нагрянул, как всегда, внезапно, хоть и ожидался – по своему обыкновению он проверял казарму по понедельникам и четвергам. Как он сам сетовал, очень желал бы и чаще, но тогда могли пострадать и другие аспекты жизнедеятельности воинского коллектива – внимания коменданта ежедневно требовало огромное количество самых разнообразных нарушений. Потому как: «позиционный-то район ого-го, шире, чем хлебало у двухтонника! Пока в каждую щель заглянёшь – уже и день прошел. И порядка как не было, так и нет! А тут еще курсантов как собак!.. В таком вот разрезе…».

– Ну а вы?.. – загромыхало снова с середины казармы – товарищ подполковник, меж тем, продолжал свой обход. – Ты посмотрите, что у вас за вид! Это просто война и ужас! Ваша фамилия, курсант?!

– Курсант четвертого курса Савин!

– Знаю, что Савин!.. Что за вид, товарищ Савин?! Вы же целый сержант! Вы пример должны подавать! А вы?! Это что за постельное белье у вас торчит?! Это разве подворотничок? Он почему такой грязный, будто вы им автомат чистили?!.. Я вас сейчас проведу через полный разбор, сверху и по колен! Головной убор у него налево, нахрен, съехал… Верхняя пуговица расстегнута… Китель мятый, как из задницы… Ремень на яйцах висит, как у бабы беременной… Жопа отвисла, колени на пузырях… И ботинки тоже!.. Да у вас вообще всё в безобразии! Что вы как дикорастущий страус! Вы что, совсем наглость потерял, товарищ курсант?!..

– Я только из потерны вылез, кабеля меняли… – попробовала оправдаться жертва… – Грязно же там!..

– Вылез из потерны – сразу лезь в каптерку! – загремел комендант. – А вы тут шляете, непотребство разносите по казарме и грязь! Устранить немедля!

– Есть устранить…

– И постригитесь! – заорал вслед Серафим Аристархович. – Постригётесь – глядишь, и служба лучше пойдет!..

Готов. Еще один. Смертью храбрых… Серега сглотнул – комендант был явно не в духе. И если так – сейчас и дежурной смене достанется…

А подполковник Хуер меж тем не унимался. Расстреляв за внешний вид еще троих и отправив устранять, он решил пройтись по всем сразу, скопом, оружием массового поражения – чего уж там по одному-то отстреливать… Принялся за тумбочки в отсеках. Тумбочки комендант считал лицом курсанта. И за тумбочки могли получить не только сами курсанты, но и Наставники. Впрочем, Наставники получали только на словах, так как находились в прямом подчинении у генерала и комендант всей полноты власти над ними не имел. А значит, и подвергнуть взысканию или лишить довольствия не мог. И потому Наставники, в юности прошедшие всю эту кухню от и до, и справедливо полагая, что не тумбочки делают курсанта воином, на коменданта поглядывали довольно равнодушно. Признавая, впрочем, что по служебной иерархии он стоит должностью повыше и потому поругивать имеет право. Да и ладно. Поорет и успокоится. Собака лает – караван идет.

– Во-первых, товарищи курсанты. У вас недостаточно ведется борьба с внешним видом. Чтобы к следующему посещению все были острижены сверху донизу! Даю вам сроку один день, сегодня и завтра! – заложив руки за спину и прохаживаясь перед строем, начал товарищ подполковник. – Во-вторых. Я тут в понедельник, пока занятия шли, прошелся по вашим кроватям и тумбочкам… Мне непонятно, как вы там живете?! Там же сплошные нарушения и бардак! Мало у кого в тумбочке я нашел мыло. Я стесняюсь спросить, товарищи курсанты, как вы вообще зубы чистите?.. Вы мне грязь тут не отращивайте! Я сугубо об этом предупреждаю! Устранить! В таком вот разрезе. В-третьих! Учтите, я записал фамилии всех кителей! Проведу разбор в следующий понедельник – часть кителей стояла без подворотничков! Хотя должны висеть в полном, так сказать, составе! А тапки?! Почему они валяются нипопадя где? Прикроватные тапки выставляются у изголовья ног лицом к проходу! «Положение о внутреннем порядке в казарме» никто не отменял! Устранить! И самое главное! Я устал вам уже говорить и рассказывать внутренний порядок в тумбочках, между тумбочками и вокруг! А именно: не должно быть ничего, что мешает постигать курсанту военное дело! А между тем… – он сделал интригующую паузу и оглядел строй. – А между тем в тумбочке курсанта пятого курса Исаичкина я обнаружил бабу голую! – комендант значительно поднял палец вверх. – Разве вы не знаете, курсант Исаичкин, что бабы запрещены в тумбочках? Ну как это: «не моё»… Спите там, а говорите, не ваше… Я эту бабу там же отодрал и бросил! Будете знать, как баб голых разводить. Правда, спустя время она исчезла… надо понимать – подобрал кто-то… я еще выясню это опытным путем! А вам скажу так! Если я еще раз увижу бабу – я вам устрою любовь! Групповую, со мной во главе!

Серега, благо был не в общем строю, не удержался, ржанул. Но – осторожно, не дай бог Хуеру услыхать… Исаичкин на этот плакатик с голой женщиной пять человеко-часов потратил, купил у кого-то из бойцов ПБО. И приклеил на дверку тумбочки с обратной стороны. Пацаны рассказывали. А комендант безжалостной своей рукой…

– В общем так! – решительно рубанул ладонью Серафим Аристархович. – Подытоживая чертой итога! Я буду ходатайствовать перед товарищем генералом о том, чтоб в увольнение ходили только образцовые тумбочки! Я буду самым настоящим тормозом на вашему пути к отпуску! Это всем понятно?!..

Строй безмолвствовал. Угроза, честно сказать, была не очень действенная и никого особо не напрягла. Комендант время от времени делал попытки покушения на жалкие остатки курсантской свободы, но Важняк пока держался стойко и лихие кавалерийские наскоки отражал, направляя его энергию в другое русло. Авось и в этот раз сдюжит.

Серафим Аристархович, наконец, унялся. Походил еще немного по казарме, поглядывая то на потолок, то на стены, озабоченно поцокал языком на глубокую трещину в полу, пересекавшую казарму практически посредине, пощупал пальцем степень поливаемости цветов в горшках – Серега при этом мысленно поблагодарил себя за расторопность – и направился к выходу. Дежурная смена вытянулась в струнку…

Комендант, проходя мимо, бросил взгляд на бравых курсантов – но нарушений формы одежды не выявил. Взгляд его помягчел, суровые, словно из булыжника высеченные черты лица, приобрели самую малость сдобное выражение, и он снисходительно кивнул.

– Вольно…

Повернулся, собираясь выйти из казармы – и вдруг запнулся… Начальственный его взор уперся в стенд «Наши боевые будни», висящий на самом выходе. Серега обмер…

Комендант сделал поворот налево-кругом – и уставился на дежурную смену. Словно боевая платформа, зияя всеми своими калибрами. И взгляд его не предвещал ничего хорошего, доброго и светлого.

– Дежурный!!!

Серега, сорвавшись с места, подлетел к коменданту, за три шага переходя на строевой, лихо врезал каблуком о каблук, кинул руку к виску, чуть не попав при этом себе в глаз – и отрапортовал:

– Дежурный по казарме, курсант второго курса младший сержант Сотников!

– Товарищ дежурный… – Серафим Аристархович уже снял боевой листок и теперь держал его двумя пальцами за уголок, словно невыносимую мерзость. Да и физиономию при этом имел соответствующую. – Это что вы тут такое?.. Объясните немедленно! Что за порнографию я вижу на боевых буднях?!

Серега молчал. Боевой листок, сказать честно, сегодня и впрямь был так себе. Все потому, что рисовал не сам, а Григорию доверил. У Гришки же таланта в рисовании как у слона в балете. Вот и изобразил не поймешь чего: то ли боевую платформу, а то ли унитаз на четырех ногах. А ведь батька всегда говорил: хочешь сделать что-то правильно – сделай это сам. Разве уследишь за всем сразу?!..

– Я вам лично вопрос спрашиваю: что это такое, товарищ дежурный? – продолжал бушевать подполковник. – Ответите вы мне или кто?!..

– Боевой листок… – буркнул Серега.

– Товарищ дежурный! Вы тут где-то видите боевой листок?!.. – негодованию коменданта не было предела. – Боевой листок должен быть боевым листком! Ведь это же боевой листок, а не собака, понимаешь, вдоль и поперек насрáла! Боевой листок – это отражение внутренней жизнедеятельности армейского коллектива! А здесь у вас что, я вам кому спрашиваю?!.. Где у вас внутренняя жизнедеятельность? Нету! – комендант снова потряс несчастной бумажкой. – Боевой листок – это трибуна! Это… рупор! В нем нужно срывать покровы и обнажать, так сказать, наши недостатки! Воспитывать! Наставлять! При этом в боевом листке пишете не только о бардаке... – он обличающе ткнул пальцем за спину, в вылизанную до блеска казарму, – но и что-то хорошее: о нашем уважаемом руководстве… об успехах и достижениях… о культуре, я не знаю, наконец… В таком вот разрезе!

Напишите три-четыре маленьких заметки! Не хватает слов – рисуйте картинку! Здесь книгу!.. Здесь пулемет!.. Здесь курсанта Исаичкина можно изобразить с голой бабой! Ведь должно же быть у нас хоть что-то хорошее!.. Можно шутку юмора тиснуть! Если юмором обделены – просто подпишите: шутка! Вы курсант второго курса! Младший сержант! Что вы, в самом деле, как в первый раз родились!.. – он замолчал на мгновение, переваривая какую-то, вдруг возникшую у него мысль – и просветлел лицом. – Кстати! У нас же «Зарница» скоро! Это же какое мероприятие важное! Это же раз в год! Это же весь Дом задействован, не только войска! А вы?.. Осветили вы это в листке?.. Нет! А почему?.. Вот и напишите подробнее! В общем, эта… Незамедлительно устранить!!!

О том, что скоро будет проводиться «Зарница», курсанты, конечно, знали и ждали ее, как всегда, с нетерпением. «Зарница» проводилась каждый год двадцать седьмого февраля, в один из праздников общины – День Дома. К «Зарнице» относились предельно серьезно: игра позиционировалась как важный инструмент, с самого детства закладывающий стремление к коллективизму, взаимовыручке и товариществу, когда один за всех – и все за одного. Ведь только так и можно выжить в паутине. Территория игры – весь Дом; на время игры работы останавливалась почти полностью, производственные – да и вообще любые – помещения становились доступны по максимуму, за исключением наиболее важных или секретных, типа Лаборатории; за каждым таким помещением закреплялся наблюдатель из взрослых, который обязан был присутствовать там на всем протяжении игры – следить за порядком и соблюдением правил. Игра шла в течение суток, иногда даже двух, смотря на то, выполнены ли сторонами поставленные задачи, и участвовали в ней все дети Дома возрастом от восьми и до шестнадцати лет включительно. Вообще все: и курсанты Академии, и гражданские, и мальчики, и девочки. Потому как драться с врагом когда-нибудь придется всем без исключения. При этом дети старшего возраста, пятнадцати и шестнадцати лет, играли традиционно за одну сторону и противостояли всем остальным. В Академии этот возраст соответствовал четвертому-пятому курсу. Играли они за сторону контрóллеров.

Задач на каждую игру традиционно ставилось несколько. За выполнение в копилку сторон начислялось определенное количество очков – таким образом каждый ребенок понимал, что и от него тоже зависит общая победа. Правила были просты: любым способом выполнить поставленное задание. В рамках воспитания и морали, конечно же. И тут уж у кого на что хватит силенок, хитрости или ума.

Ведение боевых действий невозможно без противоборства, без уничтожения противника. Чтобы «убить» врага, нужно было сорвать матерчатые погоны с плеч. После этого игрок обязан покинуть игру. Если же сорван только один – игрок считался «раненым». Раненый противник первые три минуты не движется – контузия, – а потом передвигается только медленным шагом. Если раненый добирается до госпиталя – или до платформы обеспечения для стороны контрóллеров, – он получает второй погон назад. Рукоприкладство и драка строго запрещены, а вот борьба – сколько угодно. Нарушителя ждала дисквалификация с игры и презрение товарищей. И вторая возможность поразить противника – «граната», самопальная петарда с небольшим зарядом, которая вреда не приносит, а только громко хлопает. Петарда заключена внутри картонного корпуса и похожа на гранату MK^[86], для правдоподобности. Там же, внутри, разноцветный порошок для утяжеления – тальк, мука, кирпичная крошка... Взорвалось в трех шагах или прямым попаданием – убит. А чтоб не отвертелся, для доказательства попадания – порошок. Изгваздался в нем – сразу все понятно.

Командиром стороны людей стал Никита Силаев, за которым давненько закрепилось прозвище Фугас за взрывной, но отходчивый характер. Парень был лучшим на третьем курсе, сержантом, командиром группы, кандидатом в офицеры ПСО. Кого ж и ставить главным?.. Главкомами стороны контрóллеров – Координаторами – стали братья-близнецы Гвоздевы, Максим и Олег, курсантыпятого курса. Братаны предпочитали силовые методы, всегда ходили вместе, стояли друг за друга горой и потому получили прозвание Гвоздилычи.

Словом, противостояние намечалось нешуточное.

За два дня до игры главнокомандующие познакомились с наличными силами и средствами. За сторону людей играло чуть меньше ста восьмидесяти человек, за сторону машин – чуть больше шестидесяти. Однако тройное количественное превосходство дела вовсе не упрощало, и командование людей это понимало: разница между детьми даже в один год уже ощутима, дети растут быстро, и старший ребенок почти всегда сильнее и проворнее. А если учесть, что за сторону машин играли два старших курса Академии, у которых физподготовка делала серьезный качественный и количественный скачок… Шестьдесят здоровенных лбов против ста восьмидесяти не очень здоровенных лобиков, из которых примерно шестьдесят только-только подошли к юношескому рубежу. Сторона машин была явно сильнее. Точная копия реалий, в которых испокон веков существовал Дом.

Серега не знал, что и как там происходит на стороне «машин», но на стороне людей подготовка кипела вовсю. Шились погоны, крепились на форму, готовились радиостанции и противогазы, серебрянка и ленты для «охоты», опутывалась «колючей проволокой» территория Госпиталя и Штаб, у проходов громоздились игровые КПП… А в день перед игрой собрался совет, на котором командир стороны огласил задания на игру и обозначил каждому подразделению его роль.

Задания были такие.

Основная задача – обнаружить местонахождение ППКО и уничтожить. За выполнение давалось пятьдесят очков. Впрочем, у машин тоже стояла задача найти Штаб и Госпиталь людей и стереть в порошок. Точного местоположения платформы нет, лишь приблизительные координаты: третий уровень. Местоположение Штаба и Госпиталя машинам тоже неизвестно – первый уровень, а там ищите сами.

Провести по контрольным точкам группу научников, найти и расшифровать записки-послания. Очередное послание указывало на последующее, а последнее давало точное местоположение платформы. За расшифровку посланий давалось определенное количество очков.

Осуществить результативную «охоту» на механизмы. Чем больше – тем лучше. Результативная охота – это целенький контрóллер, доставленный в Штаб. Стоит лишь повязать на игрока красную ленту – и он обязан прекратить сопротивление и послушно проследовать для учета. То же правило действовало и в сторону людей.

За эти задания давалось самое большое количество баллов. Кроме того, подлежали поощрению и другие аспекты: слаженная работа гражданского персонала Госпиталя, быстрое выполнение дополнительных вводных, каждый принесенный в Штаб погон противника. А еще вроде бы существовали какие-то негласные баллы, которые давались, например, за сообразительность, за дисциплину и товарищество, гражданскую сознательность и инициативность, за стойкость в обороне или решительность в атаке – словом, за те положительные качества, что мог бы продемонстрировать ребенок.

Все это оценивали наблюдающие, передавая данные Наставникам, которые и принимали решение о начислении баллов.

Вторая группа, временно ставшая ударным подразделением 2К/42, получила, пожалуй, самую ответственную задачу: скрытно и максимально глубоко проникнуть на территорию противника, укрыться и ждать указаний. А уж дальше по ситуации. Выслушав главнокомандующего, Серега козырнул и отбыл думать.

Думать он решил всем составом. На должность командира группы его утвердили не так и давно, пару месяцев назад, и потому он все еще пребывал в неких, время от времени накатывающих на него сомнениях. Справится ли?.. Будут ли его слушаться, хватит ли авторитета?.. Верны ли его решения как командира?.. Не наработал он пока той железобетонной командирской уверенности, о которой не раз говаривал Наставник. С другой стороны, и лестно: значит, Петр Иванович уверен в нем, а раз уверен – нельзя подвести!

Петр Иванович Пашков – новый Наставник. Второй год группу ведет, начиная с первого курса. Удивительно совпало – но это именно он Серегу с матерью на Плантациях от смерти спас. Сам Петр Иванович, конечно, тот случай не запомнил – работа такая, будучи командиром обоймы, немало гражданских вытаскивал – но Серега ему про тот случай рассказал. Да и мама подтвердила. Уж она-то как рада была, когда Ящера наставником сына поставили. А Петр Иванович с тех пор начал Серегу отличать. Хотя это плюс-то сомнительный: у воспитателей, если они курсанта отличают, – наоборот за ним внимание пристальнее и строже. Но Серега не роптал, понимал где-то задним умом, что это лишь на пользу.

Собрались в отсеке, расселись по койкам. Наставник в стороне, чтоб не мешать. Его сейчас дело десятое, он даже советовать ничего не будет – ребята должны сами планировать и решать. И шишки, если что не вышло, – все полностью их, но и плюшки, если победа, тоже. И, дождавшись тишины, Серега изложил поставленную задачу.

– Как-то я не уверен, что получится на третий уровень скрытно пролезть, – первым подал голос Пашка Злодей. – В Доме четыре транспортных лифта, по два пандуса на каждом уровне и две запасных аварийных лестницы. И я думаю, что их все будут удерживать. У лифтов и пандусов побольше, у лестниц поменьше… но и там сядут. Туда много и не надо, только чтоб просигналить по рации. Стоит им заметить – и…

– Сразу куча народа набежит, – поддержал Гришка. – Там нас и уложат.

– Народ. Слушайте. Самый вариант – занять позиции как можно ближе к аварийным лестницам, на втором, – предложил Виталька Немой. – Не у лифтов, не у пандусов, а именно у лестниц. На второй мы сможем беспрепятственно пройти, это нейтральная территория на начало игры. И когда получим команду – сразу ударим! И не уложат нас, если разом пойдем! По три человека надо лезть. С гранатами. Да, кто-то погибнет, особенно первые. Но это помните, как мы тренировки ПСО смотрели, когда они комнаты чистили? Они сразу врываются, все вместе. И здесь так же. Большинство прорвется.

– Точняк! И сразу лестницу заблокировать, занять оборону и подмогу звать! – поддержал его Леха Маньяк. – И еще можно этот люк с нашей стороны обезопасить, чтоб к нам внезапно не сунулись! Растяжек наделать побольше.

Серега усмехнулся – пожалуй, прав Маньяк. За ним давненько уже закрепилась это прозвание из-за его всевозможных придумок с минно-взрывной частью, и Серега не сомневался, что и сейчас он что-нибудь выдаст. И точно.

– Займись тогда, – кивнул он. – Или вдвоем. Вон хоть с Ринатом.

– Сделаем.

– Главно, чтоб на своих же впопыхах не нарваться, – проворчал Гриша.

– Так что решаем? Где расположимся? – снова спросил Серега.

Ребята загомонили:

– Немой нормально предложил…

– Надо только лестницу выбрать…

– Да любая подойдет… Давайте у двадцать третьего блока…

– На втором уровне надо осторожнее, может, их разведка там…

– А уместимся? Нас двадцать пять человек!..

– А что, схемы Дома никто не удосужился полистать? – подал голос Знайка. Он сидел на Серегиной койке и молчал до поры – но, похоже, наслушался и решил, наконец, высказаться.

Пацаны разом умолкли и насторожились. И даже Наставник слегка навострился, поглядывая с улыбкой. Илья среди единообразно постриженных и одетых по форме курсантов смотрелся неуместно – с полгода назад он выбрил себе ирокез, а за год до того пришлось очки одеть, и теперь он и вовсе уж походил на любимого мультяшного героя Знайку – но все знали, что мелкий дружит с Серегой и Гришкой, и потому не удивились, когда командир вытребовал его в состав группы. К тому же известно, что мозги у него, как процессор. Может, и предложит чего. И, похоже, не ошиблись…

– Я вас слушаю и удивляюсь… – обернулся Знайка к командиру. – Задача какая стоит? Проникнуть на территорию противника! Я правильно понял?

– Ну…

– Потерны же есть, кабельные каналы! Проникайте! Взрослые по ним не пролезут, а нам – в самый раз. Можно протиснуться. Просочиться по одному – и занять позицию. И надо только решить – где.

Серега молчал, как громом пораженный. Эпическая сила, что значит мозг! Вот что значит нестандартное мышление! В который уже раз Знайка удивлял его до полного ступора...

– А ведь точно!.. – сделав страшенные глаза, прошептал Гришка – и даже на дверь оглянулся, будто боялся, что за ней сидит шпион и подслушивает. – Потерны же!..

– Игрой не запрещено? – сразу ухватил за суть Серега. Повернулся к Наставнику: – Петр Иваныч, что скажете? Можно?

– Не запрещено, – хитро ухмыльнулся тот. – Ай молодцы, ребята… Ай, Знаечка, умник… Время от времени до этого кто-то додумывается, но потом опять все утихает… До следующего раза. Да и скрывают пацаны свои хитрости, никому не говорят. Вроде все о потернах знают – но замылилось знание в голове. Не зря говорят: хочешь спрятать вещь – положи на видное место.

Значит – можно! Тогда нужно было торопиться. Серега озадаченно кинул взгляд на часы – библиотека еще открыта, там можно и схемы раздобыть! Не опоздать бы! Оглянулся на Илью – но тот с видом полного превосходства уже тянул из сумочки планшетник.

– Не надо никуда, – улыбнувшись, что угадал мысли товарища, сказал он. – Я скачал. Все тут. Давайте смотреть, братва.