Текст книги "Мир Дому. Трилогия (СИ)"

Автор книги: Денис Шабалов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 61 (всего у книги 98 страниц)

– Может, и кукла. А слюни подбери, – ухмыльнулся Илья. – Да и не кукла уже. Во‑первых – мозги есть. Конечно, не такие навороченные, как у Крысолова – но обычный разговор она наверняка может поддержать. Во‑вторых – материал. И кожа и мышцы настолько хорошо имитируются, что на ощупь хрен отличишь. Сетка под мышечным слоем подогревается термостатами – может быть теплой, а может и о‑о‑очень горячей… – он снова ухмыльнулся. – Ну и самое любопытное – и верхнее отверстие, и оба нижних снабжены термостатами и выделяют какой‑то гель. Внутренние стенки так же оплетаются псеводмышцами и могут слегка поджиматься. Соображаете? – и он уже совсем откровенно защерился. – Все по‑серьезному здесь.

– По‑взрослому, – ржанул Шпион.

– Еще как…

Серега кивнул.

– И здесь таких – штук двадцать. Значит так. Сейчас выходим, закрываем дверь – и забыли. Молчок. Иначе начнется… Пустое помещение, бывший склад. Все.

– А стрельба?

– Ящер в вентиляции.

– Сойдет, – кивнул Илья. – Да и не думаю, что особо интересоваться будут. Там в соседних ветвлениях наверняка не меньше интересного.

Знайка оказался прав – весь второй уровень оказался настоящим местом для удовольствий. Бойцы уже собрались в общей комнате и делились теперь впечатлениями. Злодей обнаружил целый развлекательный комплекс из нескольких помещений – кинотеатр с плазмой во всю стену и навороченной стереосистемой, комнату виртуальной реальности с набором игр. Точка и Одноглазый нашли спортивный комплекс – немалых размеров тренажерка, массажный кабинет, бассейн, сауна. Все в запустении – но, на удивление, водопровод еще работал. Желаете поплавать – устроим. И, наконец, Росич наткнулся на стрелковый тир – дорожки по двести метров, мишени в конце, арсенал, где в пирамидах стоял десяток стволов, а в шкафах лежал боезапас. Подлежит экспроприации, понятно – но это позже, к вечеру…

Оставались третий и четвертый уровни – и уже осмотренный второй неслабо подогревал интерес. На осмотр отправил пацанов – с первого уровня срочно вызывал Маньяк.

– Что наверху? – первым делом спросил он, едва Серега спустился вниз. – Нашли хозяина?

– Нет. На третий ушли, я к тебе.

– Любопытно на него глянуть. Если найдем, конечно, – усмехнулся Леха. – Пошли на кухню…

Кухня была обширная – квадратов сто площадью. Отдельную комнату занимал морозильник – термометр показывал дубак минус двадцать. Маньяк, приоткрыв дверь, светанул на ближайшую тушу, висящую на заиндивевшем крюке – и Серега только крякнул. Труп. Вскрытый, ошкуренный, с отрезанной головушкой. Все честь по чести. Туш было много, они рядами висели на крюках – но остальные завернуты в целлофан, подробностей не видать.

– И эти?..

Маньяк кивнул.

– Мы осматривать начали – внимания сначала не обратили. Висят туши на крюках и висят. Они в целлофане, толком не ясно… А после вскрыли одну – трупешник. Сунулись к остальным – то же. А в прачечной – форменная одежда горой валяется. В кровищи. Пятна черные уже, давно было – но все равно узнается. Охрана, горничные, повара… вся прислуга. Соображаешь?

Сотников кивнул. Не сообразить‑то трудно. Завалил прислужников – и на корм. Только почему не воспользовался?..

– Злодей – Карбофосу, – крякнул наушник. – Командир. Поднимись. Нашли хозяина…

Третий уровень оказался, может, чуть меньше второго – по крайней мере, из общего зала шло всего четыре ветвления. Встретил его Пашка – и пока шли через зал до дальней двери, тыкал пальцами в темные проемы, проводя короткую экскурсию.

– Личный кабинет с библиотекой. Диван, камин, кресла – нормально, в общем, устроился. Книги там, прикинь, – бумажные! Я мелкого за уши оттуда вытянул – но, чую, ненадолго… Серверная тоже там, он уже колупается, может, и найдет чего… Столовая. Стол‑аэродром – непонятно нахрена, если он здесь один проживал. Лифтом соединен с кухней, обед подавать… Гардеробная. Там одежды – до усрачки. Полный фарш, от пижам и до строгих костюмов. Прикинь – даже комбезы есть! Фирменные! С мембраной, с флисом… охренительные! Мы таких и не видали никогда. Еще обуви трекинговой полно – куда он тут ходить собирался, хер знает… Санузел. Громадный. Все белое, ослепительное. Ванна с пузырями… А вот это – спальня, – он ткнул пальцем прямо перед собой. – Там и висит…

Зрелище открылось мерзкое. Над широкой кроватью, простыни на которой когда‑то были белоснежными, висел труп. Он давно уже прошел все стадии, положенные по статусу – почернел, опух до состояния переваренной сардельки, лопнул, окатив обстановку гнилостными жидкостями... И теперь под потолком, на закостеневшей веревке, висел только скелет с обрывками мумифицировавшейся кожи и мяса. Рядом с кроватью на полу валялась стремянка. По стенам – пулевые отметины во множестве. А над изголовьем, во всю стену, по белой отделке засохшей кровью чернела надпись: «Они приходят ночью».

Серега, поморгав с полминуты на послание, повернулся к Злодею.

– Не могу знать, – пожал плечами Пашка. – Может, дрянь какая из вентиляции лезла. В серверной есть выход на четвертый уровень, это чисто технический этаж. Проверили. Вроде чисто. Но что примечательно: решетка вентиляции оторвана. Там уже пацаны дежурят.

– Оружие ведь было у него, – задумчиво сказал Серега. – Не смог отмахаться?

– Тут непонятно. Всего и следов – решетка… «Они приходят ночью»… а потом уходят назад?

– Утомился их сдерживать – и решил отдать концы.

Злодей развел руками.

– А на первом уровне в холодильнике – консервы из человечинки…

– Чего?!.. – вытаращился Пашка.

– Тела мороженные висят. Много. Вся прислуга.

– Ни хрена себе… Че тут вообще за херня творилась?..

– Знайка, говоришь, серверную вскрывает? – спросил Серега.

– Так точно.

– Тут камеры на каждом этаже. Информация должна туда стекаться. Пошли.

Как оказалось, Знайка серверную уже сломал. «Делов‑то – ноль да хрен повдоль». Пароль оказался на дурака, простенький «qwerty» – хозяин фазенды хакеров не опасался и поставил защиту чисто для порядка. И научник, перелопатив архивные видеозаписи пятидесятилетней давности, проматывая целые куски, отыскал‑таки место, где хозяин остался один. Отмотал на пару недель назад, когда на экранах все еще мелькали многочисленные обитатели поместья – и теперь сидел, время от времени пуская перемотку, приближая роковой день.

Ничего особенного на экране не происходило. Сам хозяин, мужик лет пятидесяти, жил здесь один. Ни жены, ни детей. Хотя Злодей и обратил внимание на стол‑аэродром в столовой. Может, гостей принимать собирался? Рублевка не маленькая… Но, похоже, этот стол предназначался для одного человека – мужик регулярно садился откушивать в гордом одиночестве. Никаких свидетельств того, что когда‑то он имел семью, не наблюдалось – даже на видеорамке в кабинете, где время от времени сменялись фотографии, он всегда позировал либо один, либо с друзьями, либо с разными женщинами. Подругами, надо полагать.

По демонстрируемым фотографиям становилось понятно, что в прошлой жизни он был каким‑то финансистом – частенько мелькали банковские учреждения, кабинеты с деловой обстановкой, длинные столы, люди в строгих костюмах, договора, частные самолеты. Казалось бы, фоторамка должна была демонстрировать и фотографии с посещений различных мероприятий – выставок, аукционов и прочих атрибутов жизни богатого коллекционера – однако специально выведя на экран ту камеру, что была развернута прямо на рамку и отсмотрев часа полтора записи, ничего подобного не нашли. И это было странно, учитывая забитое сокровищами хранилище. Зато уж машинами своими он пользовался постоянно – частенько выезжал за пределы фазенды, раскатывая то на спорткарах, а то на «Ролс‑Ройсе». Тяжелую технику не трогал, но частенько прохаживался вокруг, любуясь своими игрушками.

Вместе с хозяином обитал и штат прислуги. Десяток охраны, четыре горничные‑секретутки, прораб, совмещавший в себе электрика‑сантехника‑садовника, два водителя, повар и парочка кухонных работников‑посудомоек, тетка‑уборщица – штат не мал, но все находились при деле, размеры поместья не давали скучать. Большинство народу не поднималось выше первого уровня – впрочем, пространства хватало, уровень прислуги был довольно разветвленным, а уж за пределами поместья, в транзитной, места и того больше.

Изо всего штата на второй уровень доступ имели только избранные. Три человека из охраны – вероятно, начальник и двое старших смены – горничные, повар, уборщица. Наверняка финансист понимал, что именно от этих людей зависит его жизнь и здоровье, и потому предпочитал время от времени поддерживать контакт. Тот же повар – он ведь и травануть может… С ним, кстати, хозяин иногда даже и квасил – приглашал наверх и, покуривая сигары, они наливались в баре дорогими виноконьячными изделиями. Той же чести удостаивались и особо приближенные охранники.

– Странно живут… – прокомментировал в этом месте Илья. – Другой бы уже давно соседей в гости позвал.

– Нелюдимый человек, – пожал плечами Серега. – Бывают такие. Живет в своей берлоге и в ус не дует… Сибаритствует.

Но размеренная жизнь однажды закончилась. Очередной день оказался более оживленным, чем предыдущие – на экране было видно, что в многочисленных комнатах поместья царит нездоровая суета. Все что‑то бегали, хлопотали, собирались в кружки и эмоционально жестикулировали – звука камеры не писали, и узнать причину не удалось. Заступила усиленной сменой охрана – часть дежурила в гараже, расставив автомобили укрытиями. Опасались атаки. Одна из камер оказалась развернута в сторону ворот и в один из моментов, когда их ненадолго приподняли, удалось увидеть длинную вереницу машин и людей, проходящих мимо фазенды на запад. Массовый исход, да и только.

– Вот почему все двери закрыты… – озвучил догадку Злодей. – Люди ушли! Интересно, почему?

– Мне кажется, это случилось тогда, когда с востока упала переборка… – почесывая подбородок, сказал Знайка. – Эвакуация. Но эти почему‑то остались… Ладно, смотрим дальше.

Несколько дней после исхода обитатели поместья ходили пришибленные. Раньше по вечерам они частенько собирались в кружок в общей комнате первого уровня, словно одна большая дружная семья – вечера проходили в болтовне, дружеских попойках и прочих развлечениях... Смотрели фильмы на плазме, играли в видеоигры, пели под гитару – словом, развлекали себя как могли. Очень уж это напоминало Дом, Сереге даже взгрустнулось слегка. Теперь же ничего подобного не наблюдалось. На экране Серега видел задумчивые – а часто и просто испуганные, замершие в каком‑то тревожном ожидании – лица.

Потом снова что‑то поменялось. В ночь пред изменениями хозяин вызвал в бар старших охраны – и они, попыхивая толстыми сигарами, славно наклюкались. Параллельно разрабатывался какой‑то план – на столике, промеж разномастных бутылок, лежал список, в который время от времени дописывался очередной пункт. Что именно писалось – не разобрать, камеры не давали такой детализации. Впрочем, скоро всё стало ясно.

Новый день – и новые изменения. Хозяин поднялся рано утром – и немедленно разбудил весь дом. Зашустрила прислуга, приплелся на кухню и, душераздирающе зевая, начал готовить завтрак повар. Троим из охраны подъем дался тяжелее – вечер накануне особенно удался. Впрочем, спустя время очухались и они.

– Сегодня что‑то произойдет… – пробормотал Знайка, проматывая завтрак.

После завтрака хозяин, наведавшись в арсенал, основательно вооружился. Пара пистолетов, дробовик, боезапас. Поднялась наверх и одна из смен охраны, вооружили и их. Прихватив из мастерской на первом уровне шанцевый инструмент, группа вышла в гараж, завела черный квадратный внедорожник – и выкатила в транзитную.

– Понеслась… – сказал Серега. На дневной променад со стволами не выезжают – группа явно замыслила недоброе.

Вернулись они к середине дня. И уже не тем составом, что уходили – одного бойца вытащили из броневика вперед ногами. Огнестрел. Бронежилеты имелись – но гражданские модели скрытого ношения, классом наверняка не выше второго‑третьего. А следом за ним показалось четыре ящика, укрытых пупырчатой пленкой. Хабар.

Ящики подняли на второй уровень в сокровищницу. Здесь, удалив посторонних и оставив только начальника охраны, хозяин распаковал груз – и на свет появились яйца Фаберже.

– Ах ты ж твою мать… – растерянно пробормотал Илья. – Так вот они чего удумали… Соседей пограбить!

– Мародеры, – сплюнул Серега. – Может, потому и остались…

Следующие недели Знайка промотал. Банда мародеров занималась усердным трудом – собирала и аккумулировала сокровища. Дневное расписание устоялось: подъем, совместный завтрак, выход на дело, возвращение, сортировка, вечерняя попойка за успех предприятия. Росло количество экспроприированного – росла и груда разбитых ящиков в подсобке. Изначально в сейфе хранились только золотые слитки – но с каждой ходкой туда добавлялись все новые и новые запасы. Активы, как сказал Знайка, – хозяин поместья финансист и наверняка этот термин ему ближе. Зачастую обходилось без крови – за все время мародеры привезли покоцанными только двоих: в самом начале и ближе к середине эпопеи. Второй, впрочем, выжил и спустя неделю снова принимал участие в налетах.

Очередной акт действа настал спустя месяц от начала марлезонского балета. К этому времени мародеры натаскали достаточно, чтоб заполнить хранилище – и теперь хозяин занялся упорядочиванием содержимого. Прораб провел в хранилище видеонаблюдение, и новоявленный коллекционер коротал вечера, любуясь своими сокровищами. Впрочем, радости и покоя ему это не принесло.

Несколько вечеров мужик, пребывая в самом благодушном расположении духа, расслабляясь в обществе спиртного и своих новых игрушек, гонял по экрану экспонаты. Но к концу недели его поведение начало меняться – он уже не был так приветлив с подельниками и не приглашал на совместные пирушки. Стал резким и раздражительным – орал на гувернанток и одну даже поколотил слегка, непонятно за что устроил выволочку уборщице, вызверился на водителя… Почти каждую ночь он поднимался и, наведываясь в хранилище, проверял прочность сейфовой двери и шайбу замка: а не предпринимались ли попытки проникнуть в святая святых?.. Захаживал и в серверную – камера здесь торчала прямо позади стола, в затылок, и Серега видел, как сжигаемый золотом человек подолгу сидел за монитором, проматывая записи, изучая на предмет подозрительных телодвижений персонала. Недоверие росло – а вместе с ним росла агрессия и страх.

– По стандартному сценарию пошло… – глядя на экран, покивал Знайка. – Я так и знал… Дракон проснулся.

– Кто? – удивился Злодей.

– Дракон. Помните Смауга? Награбил у гномов – и спал под грудой. И что в итоге? На пользу пошло? Или это… «Там груды золота лежат и мне они принадлежат»… «Пиковая дама» в переложении Саввы Куролесова[88]. Вот и здесь. Золото – оно такое… Кого хочешь с ума сведет.

– Ну, наших‑то не сведет, – беззаботно отмахнулся Пашка.

– Еще не всё, – сказал Серега. – Смотрим. Может, не из‑за золота вовсе.

Знайка гукнул скептически и включил запись дальше.

В очередной вечер случилась ссора. Охранное начальство, заявившись без приглашения, нарвалось на гневный выпад. Фазендейро, вскочив с кресла, орал на мужиков, топал ногами и, судя по жестам, призвал их прогуляться вон. Долго они терпеть не стали – поваляли подельника по полу, попинали немного, потрясли стволами у носа. Оно и понятно – психология была уже такова, что отношение начальник‑подчиненный сместилось на подельник‑подельник. Вместе грабили – какой ты теперь хозяин? Теперь – кто сильнее, тот и прав. Впрочем, фазендейро показал, что его рановато списали со счетов…

Этим же вечером в бар был приглашен повар. Припили – причем припили изрядно, на столе стояло три коньячных бутылки и пара вина – и фазендейро, покраснев лицом, хватая себя за воротник и бия в грудь кулаком, долго жаловался на злых подельников, обидевших его словом и делом. Повар, гордый тем, что благосклонность хозяина вернулась обратно – это буквально читалось на его вальяжно‑довольной ряшке, – повел рукой – типа, спокуха, шеф, беру проблему на себя – и, наклонившись к хозяину, долго шептал ему на ухо. Хозяин кивал. Потом они добили четвертую бутыль, обнялись и, пребывая в соплях и слюнях, долго уверяли друг друга в вечной дружбе. Это опять же ясно читалось на экране – о чем еще могут разливаться два мужика, упершиеся лоб в лоб посреди бара и хлопывающие друг друга по затылкам?

– Всё. Убийца – повар, – мрачно хмыкнул Знайка. Будто концовку детектива открыл.

– Траванет, – кивнул Злодей.

И траванул.

Наутро все пошло своим чередом – подъем, хлопоты по хозяйству, уход за фазендой и хозяином. Охранное начальство пока молчало – вероятно, решило не давить и ждало, когда прессуемый разродится сам: код от хранилища наверняка знал только он и давить на него пока не хотели. Но последнее слово оставалось за поваром.

Повар сыпанул дряни почти незаметно. Кухонные работники внимания не обратили – они в это время занимались у второй плиты и гнусных пассов над общей кастрюлей не заметили. В силу того, что из общего котла питались все – за исключением хозяина, конечно – проделанное обрекало на смерть всех обитателей фазенды. Всех, кто не в курсе. Да и не мог повар выборочно подходить. Как? Сервировать, а после сыпать в каждую тарелку?.. Нет уж. Валить – так всех до кучи. Да и свидетелей не оставлять – мало ли, как оно там в будущем обернется…

Закончилось все быстро. Едва расселись и застучали ложками – отвалилась горничная, молодая девчонка. Сползла под стол, засучила ножками, запенилась ртом и отошла. Народ напрягся. Следом – вторая, чуть постарше. Эта отдала концы не столь драматично – завалилась на пол, неизящно стукнувшись лбом. Народ засуетился, забегал вокруг – но пока ничего не понимал. А когда сообразили – на полу лежало уже шестеро – было поздно. Отрава пошла в кровь и два пальца в рот уже не помогли. Минут через пятнадцать общая комната напоминала мертвецкую.

Повар, наверно, читал в жизни только книги по кулинарии, к художественной литературе не притрагивался. Ибо если б хоть изредка почитывал шпионские романы – знал, что от исполнителя закономерно избавляются. Хозяин, который все это время сидел в серверной и наблюдал, взял со стола загодя припасенный ствол, спустился на первый уровень и вышиб радостному повару мозги.

Полдня после этого он долго сидел на диванчике перед хранилищем и гонял по экрану сокровища. Теперь всё принадлежало ему. Безраздельно. Знайка, поиграв камерами, нашел хороший ракурс – лицо у человека было каменное, застывшая маска. Думал ли он о чем‑то или сидел бездумно –история умалчивает, но к середине дня мозг маньяка родил довольно практичную мысль. Когда‑то припасы закончатся… А на первом уровне – груда свежего мяса. Сколько там… тонны полторы как минимум.

Тела он освежевал. Кажется, в башке у него что‑то подвинулось, и подвинулось сильно – иначе его спокойствия во время процедуры Серега объяснить не мог. Заготовка прошла без сучка и задоринки – мужик, поснимав с тел одежду и расстелив на полу, разложил трупы – и понеслась. Резал и кроил только в путь. Закончив, завернул тушки в целлофан, перетаскал в холодильник, поднялся к себе и, спокойно приняв душ, завалился на кровать.

Этой же ночью к нему «пришли».

Лег он в полночь – но долго не проспал. Камера, работавшая в инфракрасном режиме, показала, как, встав с постели, он постоял какое‑то время прямо перед ней – явно не в себе, ибо движения его были медленные и какие‑то деревянные… и улегся обратно. А спустя минуту, внезапно вскочив, скатился на пол – и, забившись в угол, принялся отбиваться руками и ногами от невидимого противника. Получив особенно сильный удар – голова, мотнувшись, врезалась в стену – упал, его потащило в сторону… происходящее было настолько правдоподобным, что Серега на мгновение даже поверил, что человека избивают невидимки!.. И вдруг Знайка, тормознув запись, ткнул пальцем в правую ногу – человек сам же и отталкивался ей от пола.

– Что происходит? – вглядываясь в экран, спросил Злодей. – Ни хрена не понимаю…

– А это пришли к нему, – ответил Илья.

– Кто?!..

– А глюки. Головушкой подвинулся.

– Такое разве возможно? – усомнился Пашка. – Ты глянь, как полощет. Я только в фильмах ужасов видал…

– Психика, – пожал плечами Знайка. – В зависимости от степени внушаемости может и до такого дойти.

– Прислуга… – медленно сказал Серега. – Прислуга пришла?..

– Наверняка. И тут жути больше в том, в каком обличии она к нему заявилась…

Так оно и пошло. Днем человек жил – пытался жить – обычной жизнью – а ночью в него вселялся дьявол. Он метался по имению, орал, расстреливал стены и обстановку, он прятался, запирал двери и наваливал баррикады, пытаясь отгородиться – но призраки приходили снова и снова. Он похудел, осунулся, почернел лицом, за считаные дни седина, прежде едва пробивавшаяся в длинных волосах, покрыла голову полностью, походка сделалась осторожной и неуверенной, начали дрожать руки… Буквально на глазах человек из бодрого крепкого пятидесятилетнего мужика превращался в старую развалину. Он много раз поднимался в серверную и просматривал камеры – но, находясь в помутненном рассудке, вряд ли мог понять, что происходит. Картинка на экране лишь убеждала его в обратном – призраки невидимы для камер и являются только ему. И вряд ли можно даже вообразить весь переживаемый им ужас…

Сломался он на тринадцатый день. Символично. Проснувшись наутро после особенно жуткой ночи, когда его мотало по всему поместью, он долго сидел на краю кровати. Решался. Наконец поднявшись, шаркающей старческой походкой спустился в мастерскую и принес оттуда стремянку с мотком веревки. Поставив стремянку на кровать, осторожно взобрался на нее – и долго привязывал веревку к балке под потолком. Быстрее не мог – его колотило и руки ходили ходуном. Наконец справившись, он взял нож, порезал палец и, медленно выводя буквы, написал на стене послание. Взобрался под потолок, накинул на шею петлю, затянул – и шагнул со ступеньки вниз. Какое‑то время он еще дергался, извергая содержимое кишечника и мочевого пузыря, стекающее мерзкой жижей на белоснежные простыни… Потом – покачивался: синюшний, с вывалившимся языком... И последнее движение, которое зафиксировала камера спустя несколько недель – треснувшая от скопившихся газов жуткая дутая серая кукла и плеснувшая во все стороны черная мерзкая жидкость.

История дракона на этом закончилась.

– Мда… – промычал после некоторого молчания Знайка. Видео он поставил на паузу и на экране во всей красе обтекал пóганью труп. – Ну что… поделом.

– Пацанов снимать? – спросил Злодей. – На четвертом Росич с отделением. Теперь уж ясно, что не в вентиляции дело.

– Пусть пока, – чуть подумав, ответил Серега. – Решетка‑то отодрана.

– Камеры больше не включались, – сказал Знайка. – Я проверил. Значит с тех самых пор тут пусто. Даже из борделя никто не выходил… Есть ли смысл?

– Бреши в периметре надо держать в любом случае, – поморщился Серега. Ляпнул‑таки Илья, не удержался…

– Из какого борделя? – удивился Злодей. – Здесь и это есть?!..

– На втором уровне за беседкой – коридор. Ведет в бордель. Только женщины не настоящие, а наподобие Крысолова, – сказал Сотников. – Но дела особо не меняет. Там такие дамы, что любо‑дорого. Если б я одну не расстрелял – не сообразили бы.

Злодей присвистнул.

– Так вот откуда выстрел…

– Да. И я думаю, тебе особо растолковывать не надо, почему бойцы знать не должны.

Пашка загоготал.

– А то! За уши не оттащишь, на неделю тут поселимся.

– Ну и все, закрыли тему. Народ где?

– На первый уровень отправил. Лагерь готовят. У нас же без изменений? Здесь остаемся?

Серега кивнул.

– Закругляйтесь. А я спущусь, гляну, что да как.

Пока шел – размышлял. Вся эта картина производила довольно тягостное впечатление. Словно заглянул в окошко и увидел там кусок человеческой жизни – паршивый кусок, дурно пахнущий. Награбил – а толку? Зачем? Разве мог потратить? Куда собирал? Для чего? В гроб с собой? Или надеялся, что затворничество однажды закончится и сокровища помогут ему в будущем?.. И ведь наверняка немало народу в соседних узлах положили. Стоило оно того? И впрямь – издох, как дракон на куче сокровищ. Хотя какой там дракон!.. Дракон – это что‑то огромное, грозное. Легендарное. А в том, что происходило здесь, ничего возвышенного нет. Подлость одна. Как собака сдох. И снова пришла в голову эта мысль – какова же она, власть золота над человеком? Люди гибнут за металл…

Проходя мимо ветвления, ведущего в бар, он вдруг сообразил, что внутри кто‑то есть: горел свет, слышались стуки, стеклянное позвякивание… Слегка удивившись – команды на сбор трофеев вроде не давалось – Серега свернул и, миновав короткий коридор, оказался в баре.

Комната была сплошь в дереве. Полки, полки, полки… как ячейки в улье. Поверх каждой – стекло. За стеклом бутылки. Длинные, короткие, мелкие, большие, пузатые или наоборот вытянутые… Некоторые ячейки были открыты – и Серега решил сначала, что открыты еще с тех времен… но сделав еще шаг и войдя в комнату, понял, в чем дело.

Гришка стоял к нему спиной, слева от входа. Что‑то мурлыча себе под нос, он открывал очередную ячейку, доставал бутылку, встряхивал, глядя на свет – и в зависимости от результата ставил назад или на журнальный столик рядом. Там уже стоял десяток разнокалиберных бутылок – а три или четыре, с темной янтарной жидкостью, богатые даже на первый взгляд, торчали из его рюкзака на креслице.

Серега замер. В первый момент он даже растерялся – такого с ним еще не бывало и не сообразил сразу, как расценить и как реагировать. То, что он видел, было самым настоящим мародерством. Не сбором трофеев, как бы ни хотелось так подумать – а грабежом.

Обоймы всегда несли в Дом ценное – это был Закон охоты, жестко регламентированный документ. Да, он прямо приказывал заниматься сбором трофеев – но присутствовал один тонкий нюанс… Трофеи, во‑первых, собирались по приказу командира, и никогда помимо его воли; и, во‑вторых, – трофеи невоенной, гражданской принадлежности, всегда уносились в Дом и там сдавались в соответствии с регламентом. На месте разрешалось делить только боевую часть. Иное расценивалось как мародерство – а мародерство каралось беспощадно. Ибо стоило лишь обозначиться таковому – и подразделение стремительно деградировало. Подрывалась воинская дисциплина, снижалась мотивация и боеспособность – ведь мысли о боевой части начинали замещаться мыслями о поживе. Закон охоты балансировал на той тонкой грани, перед которой боец, исполнявший его, мог называть себя добытчиком – но за которой, вздумай переступить черту, он становился мародером.

Но… Гришка. Это же был Гришка. Друг. И снова в эти короткие мгновения, пока Букаш стоял спиной, Серега вспомнил слова Наставника о том, насколько тяжело совместить в себе командира и товарища. И здесь, несмотря на размолвку, несмотря на жестокие – впрочем и почти забывшиеся уже! – слова, сказанные тогда, остаться командиром он был не готов.

Нужно было прекращать. И мягко прекращать, показать, что понимает – но терпеть не намерен.

– Гриш. На место положи, – миролюбиво сказал Серега. – Не до спиртного сейчас…

Гришка вздрогнул. Резко обернулся – он не слышал осторожных шагов командира, и не ожидал. Взгляд его заметался: к бутылке в руке – на столик – снова к бутылке… он понял, что пойман – но по мягкому тону сообразил, что обострять Серега не намерен. Не обострять нужно было – тушить…

– Да это я так… – забормотал он, нащупывая левой рукой стеклянную дверцу и не отрывая взгляда от командира. – Решил вот парочку… до Дома… там ведь и не видали никогда. На обратном пути, может… Если мимо пойдем. Карман не тянет, место есть…

– Понимаю, – кивнул Серега. – Но все же положи на место. Да и пойдем. Там каша уже готова… И вставать завтра рано…

– Слышь, Бук!.. Я тут еще гаванских надыбал! – донеслось из соседней комнаты. – Много не берем, класть некуда – но пару коробок уместим!..

Это был Медоед.

«Слышь, Бук»?!.. Серега почувствовал, как брови, помимо воли, утаскивает на макушку. Это оказалось настолько же неожиданно, насколько и увидеть Гришу с бутылкой. Никогда, ни при каких условиях, сержантский состав не мог с такой фамильярностью обращаться к старшему по званию. И не просто к старшему – к капитану, который стоит многими ступенями выше! И даже не в званиях‑должностях дело – в авторитете и уважении! За все годы своего командирства Сотников не слыхивал, чтоб его ребята обращались к нему вот так запанибратски! Обойма – боевое товарищество, кто спорит; но командир – старший товарищ. Даже в личной беседе, даже в Доме за Периметрами – он всегда был «командир». Не «Серега», не «Серый», не «слышь, Карбофосыч» – а «командир»! О самом Гришке или Илье разговора не шло, это были закадычные дружбаны, а Илюха к тому же и гражданский – а из своих армейцев разве только Злодей иногда себе позволял, да и то в редких случаях. Но здесь… Это что, авторитет офицера в такой жопе?!

Мгновенно вспыхнув, Серега хотел рявкнуть, выдернуть бойца и, поставив по стойке смирно, разнести в клочья… и только усилием воли погасил это в себе. Снова мешала психология. Воспитывать, перешагивая через голову непосредственного командира… ну так себе занятие.

– «Слышь, Бук»?.. – вопросительно глянул он на Гришу. Говорил тихо, чтоб не услышал Медоед – хотя и рвалось наружу, еще как рвалось…

Гриша молчал. Он стоял, все еще держа в руках бутылку – но вид имел теперь не виноватый, а какой‑то упрямо‑независимый. Словно он решил что‑то для себя и готов был стоять на своем.

– И что?.. Саня – мой друг, – наконец буркнул он. – Че ты лезешь‑то…

– Друг? А я? Так, насрано?.. – против воли вырвалось у Сереги…

…и тут же пожалел. Как‑то беспомощно прозвучало. Словно копилось‑копилось – да и вывалилось.

Гриша молчал и продолжал упрямо смотреть в сторону.

– Друг. Понимаю, – не дождавшись ответа, снова сказал Серега. Тянуло ответить, сказать что‑то злое – и он опять не сдержался. – Наверно потому для тебя сигаретки тырит…

Гриша зыркнул исподлобья, заиграл желваками – но снова промолчал. Да что тут было и говорить?..

– Заканчивайте здесь, – поморщился Сотников. Он уже взял себя в руки и теперь перед Гришей стоял не товарищ, а старший офицер. – И вниз. И чтоб я больше не видел. Подраспустили вы личный состав, товарищ капитан. Подумайте над этим. Иначе мне подумать придется…

Развернулся налево кругом – и, всаживая каблуки в дорогую мраморную плитку, вышел в общую комнату.

«Саня – мой друг»… Эти слова ударили посильнее, чем прошлые. На одно короткое мгновение Серега почувствовал разом и горечь, и обиду, и даже ревность какую‑то – что вот он, Гришка, посмел назвать кого‑то товарищем помимо него, того, с кем дружил с самого детства! Это была какая‑то мальчишеская обида. Не взрослого, уверенного в себе мужика… Но ведь и кто они? Мальчишки и есть. Двадцать пять лет – голова подросла, ответственность понимаешь, тянешься… Только сердцем пацан совсем. Вот туда, в самое сердце, слова и попали. То что треснуло – не склеишь?..