Текст книги "Мир Дому. Трилогия (СИ)"

Автор книги: Денис Шабалов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 65 (всего у книги 98 страниц)

– Дежурный! Котелки забери, – окликнул Сотников. Сашка оглянулся и кивнул – дескать, сейчас, только чай разолью.

Вернувшись за стол к молчащим товарищам, Серега в который уже раз вытащил схему и блокнот. Сказать по правде, думая о том, что до нулевого рукой подать, он немного кривил душой. До поверхности оставалось еще тридцать горизонтов, да и там еще километров триста по прямой – но по сравнению с уже пройденным это казалось мелочью. К тому же и дорога шла хоть и медленно – но без контактов. С одной стороны это хорошо. Безопасно. Но обратная сторона безопасности – протухшая каша и гавёная вода. Охоту не устроишь. Вот и выбирай, что больше по душе.

Теперь они шли Джунглями. Фактически дорога пролегала все время внутри Кольца, и обойме только и оставалось что подниматься вверх. Путеводитель помочь уже не мог – Тайные Тропы закончились на минус пятидесятом. Конечно, сеть обслуживания наверняка существовала и здесь – но старик, видимо, не знал о точках входа и потому не смог дать информацию. Последняя запись в Путеводителе гласила: «Гор. ‑3. Кольцо, южная транзитная. Перрон. Выход – перегон 300 км на юг.»  Здесь сразу возникал вопрос, почему бойцы ССО, уходя от противника, не ушли за кольцо окружения перегоном – однако причины могли быть разные, вплоть до самой банальной: о «перроне» главному конструктору Смолякову было неизвестно.

Шли не всегда гладко, возникали и затруднения. Некоторые галереи оказались блокированы переборками и нередко приходилось разворачиваться и, возвращаясь уже пройденным путем, уходить по другой галерее в поисках проходного пандуса или лестницы. Благодаря продуманному устройству паутины – разветвлениям на восемь сторон света и многократно дублированным переходам – обходная дорога до сих пор находилась. Но чем ближе к поверхности – тем больше повреждена была шахта, и Серега в глубине души опасался, что в один прекрасный момент их везение закончится и альтернативного пути они не найдут. И еще больше опасался того, что перегон на минус третьем, единственная известная нитка на поверхность, окажется перерезанной.

– Может, послать за ним? – нарушил молчание Илья. – Пятнадцать минут сидим…

– Перетопчется, – отозвался Пашка. – И это… если он опять скулить о возвращении начнет – втащу. Ей‑богу… И без него тошно.

Серега, осторожно откинувшись на спинку ржавого железного стула, погасил планшетник и снова оглядел комнату, залитую бледным рассеянным светом фонаря. Очередной узел, попавшийся на пути, оказался жилым, и остановиться на ночь решили здесь. Когда‑то это был рабочий кабинет. Высокий потолок – метра четыре, если не больше – в незапамятные времена отделанный мягкой пенопластовой плиткой, которая, давно уже отвалившись, лежала теперь на полу; обои – впрочем, грязное серое нечто вряд ли можно было обозначить этим теплым домашним словом; железный стол в стиле делового минимализма и такие же диванчики с трухлявыми насквозь подушками; длинный журнальный столик со стеклянной столешницей – стекло помутнело, пожелтело и выглядело далеко не так презентабельно, как в самом начале своей карьеры; и вишенкой на торте – труп хозяина. Мумия в углу, похожая на отощавшее с голодухи чучело. Труп‑образец. Не буянил, не убивал ближнего своего, не грабил, не грызся за выживание... Тихо‑смирно отошел в мир иной. В отличие от рублевского упыря.

После Гексагона жилые узлы встречались им постоянно. В некоторых лежали трупы, бывало что и целыми семьями – но большинство стояли пусты. Не совсем понятно, как осуществлялся доступ – централизованно или по индивидуальным допускам – но получалось, что с началом войны в комплекс все же начали спускаться люди. Обстановка в узлах была самая разнообразная – но они давно уже перестали ее рассматривать. Приелось. Можно переночевать? И хорошо. Даже на прописные истины оборудования лагеря, которые раньше соблюдались неукоснительно, Серега, откровенно говоря, начал постепенно забивать. Устал. И не просто устал физически, хотя эта усталость присутствовала в полной мере – а морально. Осточертело до блевотины. Дорога была бесконечной – горизонт за горизонтом, километр за километром… Только серый бетон, черные коридоры, пандусы, узлы, галереи… Дом казался невероятно далеким, словно с другого края галактики. Да, собственно, так и было. Месяцы дороги. Три месяца и двадцать два дня. И даже некоторые воспоминания о нем уже начали блекнуть, подергиваясь тонким слоем серой пыли забвения…

В соседей комнате послышались шаги и в дверях обозначился Енот.

– Посуду забираю?

– Бери. Что там, поели все? Успешно?

Боец пожал плечами – дескать, черт его знает, успешно, или будут еще последствия.

– Как настроение, Сань?

Енот ухмыльнулся.

– Боевое. Брюхо ноет – но в целом нормально. Ты, командир, вчера точно время выбрал. И про ССО, и про морфов… Оно, конечно… Знать, что твой прадед когда‑то входил в воинскую элиту армии – дорого стоит.

– У тебя тоже династия? – усмехнулся Серега.

– Дед в ПБО состоял. И отец. Ну и я…

Серега кивнул. Вчера на вечернем привале он рассказал, наконец, новости из Гексагона. Для приподнятия. Не сказать, чтоб боевой дух упал вовсе уж сильно – но сомнение в глазах у пацанов все же появилось. Оно и понятно: продолжать идти вперед при том, что припаса практически нет – стремновато… Но и уверенность, что боец ПБО способен найти прокорм в Джунглях, была непоколебима. А тут еще такие известия…

Забрав котелки, Енот ушел. Серега, подтянув к себе миску с кружкой, придирчиво осмотрел внутреннюю поверхность на предмет остатков каши и нашел вполне удовлетворительными. Хошь не хошь, а вылизывать нужно основательно. Каждый – свою. Воды минимум, и тратить драгоценный глоток на то, чтобы помыть посуду – роскошь. Языком поработай. Ну или пальцем. До блеска.

Закинув в рюкзак, снова уселся на место. Злодей подремывал, развалившись на отрухлявившем диване в позе подзагулявшего казака, Знайка, сидя здесь же у стола, интенсивно тыкал пальцем в планшетник. Серега, пододвинувшись к нему, заглянул через руку – Илья забивал дневник. «Сегодня 9 августа 165 года. Пройдено столько‑то… Происшествия такие‑то…» Все это время он исправно занимался писаниной, и файл, подобравшийся вплотную к миллиону знаков объема, грозил стать бестселлером Дома.

– Знай. Закончишь – забирай мой планшетник, – сказал Серега. – Давно пора запаролить, да все забываем. Халатно относимся.

– Сделаем… – пробормотал Илья. – Сегодня же. Хотя еще до Комплекса надо было…

– Код доступа потом скинь.

Знайка кивнул.

– Я тебе бомбу поставлю. Попытаются взломать и раскодировать – все к чертовой матери сотрут. Иначе не получится, сильной машиной можно ломануть.

– Ага.

За последнее время Знайка здорово похудел. Комбез на нем висел, как на вешалке, был весь грязный и сальный. Кое‑где и в пятнах крови, заплата на заплате. И разило от него как от старого козлища. Впрочем, теперь ото всех разило. И истощали тоже поголовно. Тыкая пальцем одной руки, второй он с хрустом почесывал изрядно отросшую бороду и что‑то бормотал себе под нос. Глядя на него, зачесалось и у Сереги. Побриться бы, помыться… да как?

В соседней комнате снова раздался взрыв смеха и в дверях возник приплясывающий Хенкель. Левой рукой он держался за живот, правую тянул к Знайке и физиономию при этом имел жалобную:

– Наука!.. Слышь, это… Бумага есть? Архивы там какие… Чет прихватило…

Знайка шустренько сунул руку в рюкзак, вытянул лист, наскоро пробежал глазами – важное или нет? – и сунул в дрожащую от нетерпения руку. Леха, сорвавшись с места, канул во тьму.

– Подальше уноси! – заорал вслед Серега. – Задохнемся нахер!..

В соседней комнате опять заржали дружным гоготом. Вот люди, ничем не проймешь. Абсолютный пофигизм – он в таких обстоятельствах только в помощь…

– Может, отбой? – спросил Злодей. – Время к десяти.

Серега кивнул.

– Дежурный! – рявкнул Пашка. – Отбой!

В соседней комнате тут же зашушукались, завозились, зашелестели спальниками… Серега, представив, что скоро укладываться и ему – лезть в свой, грязный, засаленный и вонючий – поморщился. Хоть голышом на пенке спи… Но в паутине по‑прежнему стояло ближе к нулю и эксперименты хорошо не кончатся. Ладно, притерпелся уже… Заново. Хреново то, что уже не раз пропитавшийся спальник грел плохо и приходилось набрасывать поверх шинель. Что тоже, в общем, не добавляло стерильности. Серега вдруг ухмыльнулся – вспомнилось как тогда, давным‑давно, еще на Инициации, он лежал в коробе вентиляции, мерз и мечтал о шинельке. Сколько уже… семь лет прошло. И ведь тогда, во сне, именно Гришка шинель и принес. Надо помягче с ним сегодня, помягче…

– Да где же, мать его, Гриша?! – погасив планшет, снова заворчал Знайка. – Сколько ходить можно? Посты далеко?

– Сотня метров в одну сторону, сотня в другую, – ответил Серега. – С одной стороны Росич, с другой Медоед.

– Ему же и туда и сюда надо с проверкой, – добавил Злодей.

– Вы командиры, вам видней… – буркнул Илья. – Но я тоже не железный, отдыхать надо.

– Успеешь.

Поднявшись, Серега снова сунул ноги в ботинки и, протопав к двери, выглянул в соседнюю комнату. Бойцы уже легли, но еще не спали, ворочались. Плитка продолжала работать – слава богу хоть с топливниками нет проблем – освещая все вокруг тусклым красноватым светом. Рядом сидел Енот и шарился в продуктовом рюкзаке.

– Сань… – позвал Серега шепотом.

Боец обернулся.

– Посчитай припас. Все что есть. Через полчаса жду доклад.

Енот кивнул и снова занялся дежурными делами.

Вернувшись в комнату, Серега постоял немного, прикидывая – и шагнул к снаряге и рюкзаку, аккуратно уложенным в угол у стола. Поднял, разложил, начал дергать клапана подсумков, выкладывая боезапас.

– Считать? – лениво приоткрыв правый глаз, спросил Злодей.

Сотников кивнул.

– И вам тоже советую. Пацаны уже пересчитались наверняка, я перед ужином команду давал. Данные у комодов. А ваши я что‑то не видел.

– Я уже, – кивнул Пашка. – Мало. Полный бэ‑ка на мне, девять магазинов в подсумках – да еще столько же рассыпухой. Два дыма. Три эфки… Вроде все.

– Топливник?

– Половина. На месяц хватит.

– Вода?

Пашка пожал плечами.

– Гидратор полон и две полторахи в рюкзаке. Вонючая…

– Знай?

– Я считал, считал… – пробормотал Знайка. Снова включил планшетник, зашустрил по экрану пальцем… – У меня поменьше. Шесть магазинов и пара РГН. А, дым еще. По топливнику – тридцать процентов. По воде – гидратор и литр в запасе.

– По воде я вообще не волнуюсь, – сказал Злодей. – Найдем еще, хоть даже и вонючую. А вот жрачка… Охоту надо, командир.

Серега покивал. Охоту – да. Неплохо бы. Только пустыня вокруг. Мертвая бетонная пустыня, даже живности нет. Впрочем, ее давненько уже не видно, еще до Шлюза. Видимо, горизонт стойбища был средоточием жизни, та самая водяная пробка, о которой сказал в Пункте Управления Знайка. И там они и выныривали, разбегаясь по окрестностям. И он уже начинал жалеть, что обойма не сцепилась с машинами в Гексагоне – тогда точно добра прибавилось бы… Хотя, наверняка и трупов.

С пятидесятого уходили спешно. Даже не уходили – рвали со всех ног. Второй волной транспортные лифты снова спустили четырехсотых, третьей – пятисотых. К тому времени обойма уже прошла Южный Модуль, и Медоеду, оставшемуся наблюдающим, пришлось догонять. Четвертой волны комод не видел, но если проэкстраполировать – наверняка кентавры с пауками. А если так – могли и кадавры появиться. У них же понятно что – полный боекомплект жрачки. Впрочем, если уж прикинуть честно, без шапкозакидательства – хрена они с такой кодлой справились бы. Там уже не меньше пятидесяти единиц сидело, да еще спускалось сколько… Это не Цех, где бой строился фронтом. В Гексагоне запросто во фланг могли зайти. И раскатать обойму в тонкий блин.

Вытащив боезапас, принялся за подсчет. Яйца были полны, патрики торчали остроносыми пулями, игольник с бронебойным через один. Семь магазинов, включая и аварийный – тоже. Сунувшись в рюкзак, нашарил еще пару пачек по тридцать штук, тех и тех. Маловато… Быстрые гранаты: две РГН и одна эфка, еще пара в рюкзаке. Подствольные: М433, осколочная и безосколочная – две штуки, осколочно‑фугасная М406 – две штуки, картечные М576 – три штуки. И для пистолета пара магазинов и горсть патронов в рюкзаке. Не густо. Прямо скажем – вообще ни о чем. Минут на двадцать активного боя.

– Прежде чем в обратку тронемся – надо все же похулиганить в Восьмиугольнике, – наблюдая за ним сквозь прикрытые веки, сказал Злодей. – С такими запасами далеко не уйдем.

– Предлагаешь на себя выманить?

– Ну вроде того. Надо что‑то такое придумать, чтобы группу за группой отсекать и обрабатывать. Сняли матчасть, отошли, переждали. Пожрали, выспались, перезарядились. И заново…

– Волчьим кусом, – кивнул Серега. – Я разве против? Прикинем, подумаем… Вообще, перед тем как назад идти, недели на две в берлогу заляжем. А то и три. Отдых – это раз, – он принялся загибать пальцы. – Не знаю кто как – а я выдыхаюсь. Матчасть – два. Организуем оперативную базу – и броски во все стороны. Ударил, снял матчасть, ушел. За две‑три недели пополнимся. Вода – три. Воды много надо. И чтоб чисто. Без пыли‑грязи. Это четыре. Ну и место тихое, надежное. Тоже, кстати, поплутать придется, прежде чем найдем. Но найти надо. Отдых основательный потребуется – отоспаться, отожраться…

– Если уж ты выдыхаешься… – усмехнулся Злодей. – За себя скажу – на последнем держусь. Зубами. Еще помогает понимание, что совсем немного осталось.

Серега покивал.

– Отдых будет, Паш, даже не обсуждается.

– Тогда может это… на фазенде?.. – ухмыльнулся Злодей. – Эти‑то… ну, которые… они ж не сломаются к тому времени?

Знайка ржанул.

– Не ссы, товарищ капитан, целехоньки будут!..

Серега тоже усмехнулся. Направление мыслей зама он вполне уловил – и, честно признаться, эта мысль и его самого посещала. Выход заканчивается. Вторая часть задачи – вернуться и донести информацию. Но обратную дорогу без долгого отдыха не одолеешь. А какой полноценный отдых без сброса напряжения? Того и гляди собственный‑то тестостерон из ушей польется. Тем более, когда его больше нормы вырабатывается… На выходе, понятно, об этом не думаешь… но на третий день после возвращения выходишь из боевого – тут оно и подкрадывается… И ладно если неделю в Джунглях, не так еще тянет. Но четыре месяца?!..

В соседней комнате шумнуло – и мимо, в одних труселях и ботинках на босу ногу, держа в руке скомканный листок пипифакса, протопал Маньяк. Заспанный, всклокоченный, обородевший, как и все, совершенно раскисший со сна, с расплющенной рожей в грязных разводах… Но не спешил и уже по одному этому становилось ясно, что проблем с удержанием не испытывает. Ну и нашим легче.

А следом в дверях вырос Гришка.

– Наконец‑то! – ядовито пробормотал Илья. – Сколько ждать? Спать же охота!

Букаш молча развел руками.

– Что с постами? – спросил Серега.

– Нормально… – процедил Букаш. Прошел через комнату, грохнул пулеметом о стеклянную столешницу, уселся на диван, на противоположный от Злодея конец, стащил каску, положил на колени. И замер, вопросительно глядя на командира.

Серега пожал плечами. Ладно, начнем…

– Собственно, собрались мы по твоей, Гриша, инициативе. Какие‑то у тебя вопросы, наверно… – глядя на товарища, сказал он. Букаш из общей картины не выбивался – оброс, как ваххабит, хотя с бородой у него всегда жидковато обстояло, грязные лохмы сосульками, отощал, штопаный комбез как на вешалке висит… – Вот и излагай.

– У меня вопрос ребром, – кивнул Гриша. Сплюнул на сторону, оглядел поочередно всех троих. – Я в который уже раз говорю – надо поворачивать. Жратвы – нет. Воды – нет. И, заметьте – не предвидится! Надеялись охотой взять – но на горизонтах пусто. Пустыня! Сколько у нас осталось? Даже урезанного припаса – на пару недель. А потом? Пусть даже мы доплетемся на них до нулевого. Впереди еще тридцать горизонтов и длинный перегон. Потом что? На чем назад возвращаться?

Знайка квакнул что‑то возмущенное – но Гришка решительно рубанул рукой воздух.

– Я еще не закончил. Это – первое. Второе. Поверхность. Это вопрос отдельный. Теперь мы знаем, что случилось наверху – война. Да это и Программатор четко обозначил. Жизни – нет. Я это совершенно ясно понял. Морозы, ветра, кислотность какая‑то… Плюс к тому – наверняка радиация. Вы как в таких условиях собрались подниматься? Да уже на подходе может скрутить – не разогнемся! Это, я считаю, полная безответственность по отношению к Дому. Информация нужна прежде всего! А уж потом ваше, – он кивнул на Знайку и, чуть помедлив, на Серегу, – любопытство. Вы тащите обойму на смерть. На поверхности нам хана! Ведь и есть уже информация, Программатор четко обрисовал! Что еще надо?!

Знайка снова что‑то рыпнулся – но теперь уже его остановил Серега. Это был какой‑то новый Гриша. Твердый, решительный, напористый. Не стесняющийся в выражениях.

– Дальше. Третье. Люди устали. Да что там устали – вымотались. Мои – так просто за пределом. Плюс к тому понос и животы. Я второй день с горшка не слезаю, прихватывает на ходу. Воевать в обосранных штанах? Это извините… Жрем дрянь всякую, просрочку! Пьем… – он поморщился… – У Берёзы сыпь какая‑то по спине пошла… У меня самого почесуха! Шея зудит, сука, мочи никакой! – и он ожесточенно заскреб под подбородком.

– Все? – спокойно спросил Серега.

– Нет. Есть и четвертое. Боевой дух. Моральное состояние подразделения – ни к черту. Уже разговорчики нехорошие пошли… Уже шушукаются.

– На тему?..

– А все на ту же. На тему нулевого горизонта, – Гришка ткнул длинным пальцем в потолок. – Все то, что я уже сказал. Опасаются люди. И ладно бы контрóллеры, это враг привычный. Но именно неизвестность больше всего и пугает. Что там, как там… В Доме байки не просто так ходят! Опять же и Программатор подтверждал!.. Короче. Нужно поворачивать, выходить в обитаемые места и ложиться в лежку. Охота, отдых. Долгий отдых. И потом, снарядившись с охоты, начинать спуск. Времени это меньше займет. Я тут прикидывал… – он достал из кармана планшетник, включил, ткнул в экран пальцем, – меньше раза в два. Очень много времени у нас уходило на подъем воздуховодами. Спуск пойдет быстрее, тем более мы без ишаков. За пару месяцев обернемся.

Он замолчал.

– Все? – снова спросил Серега.

– Так точно.

– Дежурный! – крикнул Сотников. В дверях немедленно возник Енот. – Сань, сколько припасов у нас? Подсчитал?

– На пару недель, если так же, урезано, – немедленно ответил Сашка. – Можно, конечно, и совсем пайки сократить… тогда на три. Но это уже… – он развел руками… – еле ноги таскать.

– У меня в ремне место для дырок еще есть, – ухмыльнулся Злодей.

– Сань. Давай завтра с утра что‑нибудь нестандартное сооруди, – сказал Сотников. – Ну там, не знаю… Сгуха есть?

– Так точно.

– Вот. Сделай кашу со сгущенкой. И чай. По сухарю раздай. Подзарядимся углеводами перед дорогой – повеселее пойдет.

– Понял, – кивнул Сашка. – Сделаю, командир.

– Это что касается провианта, Гриш, – повернувшись к Букашу, сказал Серега. – Слышал? Три недели. Плюс к тому – я больше чем уверен! – на горизонтах у самой поверхности мы на контрóллеров еще наткнемся. Там – завод. И где завод, там и охрана. На промежуточных горизонтах им делать нечего, здесь даже и за паутиной особо не следят. Правильно говоришь – пустыня. Завод работает, лифты до Восьмиугольника – работают. Зачем им эта местность? Незачем. Тем более здесь черт ногу сломит, переборки попадали. Это тебе ответ на вопрос про охоту.

Букаш недовольно фыркнул.

– Теперь дальше, по порядку, – продолжал Серега. – Что там вторым номером шло?

– Программатор и поверхность, – глядя с прищуром на Гришку, подсказал Знайка. – Морозы там, говорит. И ветра, говорит. И, говорит, старому хрычу поверить надо…

– Ага, – Серега спокойно кивнул, хотя не меньше знайкиного хотелось устроить Грише разнос. – Я ведь не так давно проговаривал этот вопрос. Программатору предлагаешь поверить? Врагу – поверить? И Глава, и Совет ждут от нас предельно достоверной информации. Это что значит? Это значит своими глазами должны увидеть, на своей шкуре испытать. И Важняк перед уходом сказал – это, может, поважнее Гексагона. И вот мы возвращаемся – и я на Совете начинаю лепетать, что сам‑де не видал, но со слов предателя – который когда‑то свинтил из Дома и теперь служит машинам! – поверхность необитаема и ходить туда не надо. Вот мы и не пошли. Добрались до тридцатого – но обосрались и пятками назад. Гриша, скажи, – ты дурачок? Ты реально думаешь, что община примет такой ответ?.. – Сотников примолк на мгновение, ожидая хоть какой‑то реакции – но Букаш угрюмо молчал и смотрел в пол. – Дальше… Морозы, кислотность, радиация… Радиация – на то у тебя дозиметр есть. И у нас всех. Морозы – так в паутине и без того ноль, не больно жарко. Сильно похолодает – там подумаем, как проблему решать. Для привалов у нас плитка есть. Прогреем комнату. Не замерзнешь. Кислотность… черт его знает, что старикан имел в виду – но с этим тоже осторожнее будем. Ну а уж ветры… – Серега развел руками… – уж с ветром‑то справимся. Так что ли?.. Но до поверхности нужно дойти и посмотреть. Чтоб самим убедиться. Вот какая информация нужна прежде всего! Объективная! А ты уже который раз о возвращении заикаешься! И насчет любопытства нашего… – Сотников поморщился… – ты рот немного прикрой. Ты и впрямь считаешь, что мы ради любопытства готовы обойму загнать? Дурак ты. Самый настоящий.

– Люди устали… – зыркнув зло, буркнул Григорий.

– Ах да. Это третье у тебя, – кивнул Сотников. – Люди устали…

– А мы, твою мать, здесь в шезлонгах отдыхаем… – подал голос Злодей. Голос его был полон яда… – Видишь вот – каклетки из ящера… А вон там – кашка свежая, рассыпчатая… со смаслицем. Или вот еще – баба в соседней комнате дожидается. Вся такая из себя… – он дернул рукой, изобразив изгиб. – Не изволишь угоститься? Люди устали – но мы‑то, понимаешь, жируем!.. Жрем деликатесы в три горла! А на переходах нас пацаны на себе тащат!..

Так ему, подумал Серега. Давай, Пашка. Еще наддай! Мало приложился.

– Все устали, – примирительно сказал он. – И люди. И ты. И мы. Но я бы принял этот аргумент, если бы они пешком шли – а комсостав верхами ехал. Точно так же мы тащим на себе рюкзаки и снарягу! И ногами то же расстояние проходим. Все в одних условиях! Все из одного котла! Ты же знал, что будет трудно, Гриша? Знал. Знал, что не на прогулку идем? Знал. Знал, что с командой ты одно целое, куда она – туда и ты? Знал. Прекрасно все знал! Ты же сам пошел, добровольцем, сам попросился тебя второй обоймой взять! Помнишь, когда у меня собрались? Я же предупреждал – решайте заранее! Но если вы идете – я невыполнения приказа не допущу! Помнишь?! Так о чем теперь разговор?..

– Командир, может, еще больше тебя устал, – сказал Пашка. – Ты только жопой шевелишь и ногами. А он еще башкой работает. И ответственность на нем такая, что тебе в страшном сне не снилась!

– Сыпь, чёс – это мелочи, – уже мягче добавил Знайка. – Антисанитария же. Я сам четвертый день чешусь! – он поднял руку и засучил левый рукав, демонстрируя налитое краснотой пятно на предплечье. – До крови разодрал. Ничего критичного, заживет. Помыться только. Это я тебе как медицина говорю. То же и с животами. Это ж не лихорадка, не малярия какая, не инфекция. Жрачка поганая, да вода. Отдых нужен, сон, еда. И только.

– Ну и последний твой аргумент. Разговоры… – Серега покачал головой. – Кто там у тебя разговаривает? Кто? С Óдином я вот только на днях говорил. Нормально себя чувствуют пацаны, готовы дальше идти. Ну как нормально… удовлетворительно. Исходя из создавшихся условий. Или это тринадцатое воду мутит?

Букаш гукнул что‑то неясное.

– Ну, хорошо, – продолжал Серега. – Разговорчики пошли, опасаются твои люди… А ты что?

– А что – я? – неприязненно спросил Гриша.

– Ну они с тобой разговаривают, делятся… А ты что им отвечаешь?

Гришка неопределенно пожал плечами.

– А что я могу… Мы же идем? Идем. Вот я и говорю – да, пока идем. Не поворачиваем. Приходится идти…

– То есть ты ничего им не отвечаешь…

– Да что я могу ответить? – всплеснул длинными руками Букаш – Ну что?! Идем – и идем! Говорю, что командиру виднее!

Злодей выругался – да и Серега, признаться, оторопел. Вот это подача…

– Ответ, конечно… – он поморщился. – Прямо скажем – поганый ответ. Таким ответом не только мелкую группу – целое подразделение разложишь. До полной потери вожжей. Я мол, товарищи бойцы, хоть сейчас назад поверну – да вот командир, сука, не слушает. Понукает, вперед гонит… Зверствует, одним словом. А я‑то – у‑у‑у‑у… Будь моя воля: поворачиваем – и аглы. До дому с песнями.

– Это же твои люди… – вставил Злодей.

– Это же – твои люди! – повторил Сотников. Ответ Григория неприятно поразил его. Аж внутри зажглось. А ведь еще на фазенде видно было! И зря тогда жестко мозги не вправил! Вот и пожинай теперь… – Ты – командир! Ты должен свою волю показывать! Я сказал – и точка! Как я сказал – так и будет! Пока я командир – вертел я ваше мнение! И клал на него с прибором! Потому что это мое место и досталось мне по праву! Потому что я здесь власть и я это не единожды доказывал! Потому что каждого из вас, если на то пошло – и если понадобится! – я порву голыми руками! Потому что, в конце концов, есть приказ и от нас ждут выполнения! Умри, сука – но сделай! И как ты выстроишь отношения со своими людьми – мне лично похрену. Ты командир! Речь толкни! Мотивируй, твою мать! Вдохновляй! Не можешь вдохновлять – уговаривай! Не можешь уговаривать – стреляй! Вешай, сука, в конце концов! Но приказ мне будь добр исполнять!

– А я, может, сам не считаю целесообразным идти вперед! – зло глядя на Серегу, процедил Букаш. Последнее, кажется, задело его за живое, и он смотрел теперь волком. – Я командир, да. Но я не согласен! Я считаю, что мы получили всю информацию, какую можно! Сделали все что смогли! Дальнейшее продвижение рискованно и ставит под угрозу возвращение! И доставку хотя бы тех сведений, что уже есть! Важняк?.. Совет?.. Они где‑то там, внизу – и никто из них в нашей ситуации не был! И может, даже они сами согласились бы, что разворачивать нужно! Вы тут совсем крышей поехали! Сидят три идиота – и твердят как попки: приказ!.. приказ!.. приказ!.. – он ожесточенно харкнул в сторону. – А нет понимания, что к приказу тоже с умом надо!.. А не как дуболом, по пояс деревянный!

– А я, товарищ капитан, еще раз обращаю ваше внимание на мои слова, которые я сказал совсем только что, – сжав зубы до скрипа медленно – хотя внутри бешено полыхало напалмом – сказал Серега. – Я срать хотел на ваше мнение. Я сказал – идем дальше. Будьте добры выполнять. И с людьми своими разберитесь. Но если вы мне еще раз поднимете эту тему… – он помолчал немного, унимая бешенство, зверем ревущее в душе, – я вам обещаю суд офицерской чести. Я как командир обоймы, единицы, функционирующей отдаленно от основного подразделения в боевых условиях, имею право инициировать. Не отмоетесь, товарищ капитан. Будете до конца жизни на гражданке пухнуть и никто из армейского состава вам руки не подаст.

Букаш моргнул. Он собирался продолжать – но эта угроза, самая действенная из всех, что мог обозначить Серега, возымела свое. Гришка разом увял, оплыл, сгорбился, словно сдувшийся шарик. Аж жалко его стало…

– На этом все, – уже спокойнее продолжал Сотников. Выплеснув злость, он хотел как‑то обнадежить товарища, подать руку помощи. Уже совершенно понятно было, что Гришка просто заблудился. Забрел не туда. И его задача, как старшего по должности, званию, да и просто как друга – вернуть человека назад. – Гриш, ей‑богу, завязывай. Вливайся обратно. Немного осталось…

…и по изменившемуся Гришкиному лицу понял, что не угадал. Не нужны были товарищу его уговоры.

– То есть поворачивать не будем… – поднявшись, неприязненно констатировал Букаш.

– Нет, – покачал головой Серега.

– Ладно. Смотри сам. Не говори потом, что не предупреждал, – он нахлобучил шлем, подхватил со стола пулемет. – Я к своим. Связь как обычно. Утром во сколько подъем?

– В шесть, – неприязненно покосился Злодей.

– Принял. В шесть будем в лагере, – глухо сказал Гришка и вышел из комнаты.

С минуту все трое молчали. Потом Илья, пожав плечами, пробормотал:

– Вот вам и первые разногласия… Не все выдержат, это точно. Это мне еще шеф дома сказал. Самое страшное, говорит, – не внешний враг. Самое страшное – внутренний. Вот когда начнете друг с другом сраться – тогда и до конца недалеко.

– А кто тут срется? – с деланным удивлением вопросил Пашка. – Ну вправили мозги сомневающемуся. Не в первый раз…

– Ладно. Дал слабину, бывает. Со всяким может случиться. Закрыли тему, – сказал Серега. – На пару недель ему хватит. А там и до поверхности уже дойдем.

– Я на боковую, – поднялся Злодей. – Завтра длинный новый день. Сгуха, говоришь? Эт хорошо…

Уже и улеглись, уже и пацаны заснули – лежа в углу на своем матрасе, укрывшись липким спальным мешком, Серега слышал, как сопят они и ворочаются в нездоровом своем сне – а он все никак не мог заснуть. Мешали мысли. И… сомнения.

Может, и правда назад пора? Может, прав Гриша? Может, и впрямь зря он так, вожжами‑то?.. Взнуздал – и гонит вперед. Люди устали… сам устал… Четыре месяца в паутине! Напряглись – не надорваться бы. А меж тем – очень много уже сделано. Маршрут проложен – а в обратку и пробел между триста двадцатым и триста восьмым восполнят, где Штольнями плутали. Задача по Восьмиугольнику – выполнена. Больше того – куча дополнительной информации есть! Вторая экспедиция – раз. Конструктор – два. Крысолов этот поганый – три. Программатор – четыре. Понимание паутины – пять! Дом, провалившийся в тартарары, – шесть! Вот уже навскидку шесть пунктов! Прорва информации! Да хоть бы тот же Пункт Управления! Семь, кстати. Ведь над головой же висит! Подняться на два километра – возможно, слепой ствол наверняка чист! И объявиться перед старикашкой как черти из коробочки! Вздрючить его, занять плацдарм… А там попробуй сунься! И с этой площадки куда проще новую экспедицию соорудить, уже до самого Восьмиугольника. Ни Совет, ни Важняк после такого даже спрашивать не посмеют – что же ты, дорогой товарищ, совсем немного до поверхности не дошел. Уже это с лихвой перекрывает цели экспедиции!.. Пусть генерал дал понять, что поверхность куда важнее. Это так. Но не осудит он, если не дошли и повернули.

В комнате вдруг шумнуло. Серега приподнялся – в углу на своей постели с закрытыми глазами сидел Дед. Зевнул ожесточенно, поскреб в подмышке, забормотал: «Жрать пошли… котлеты там, мамка из ящера наварила… слышь, Дашка, есть пошли, говорю… И канпот…» Не договорив, обмяк, завалился на бок и, немного поворочавшись, затих.