Текст книги "Мир Дому. Трилогия (СИ)"

Автор книги: Денис Шабалов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 43 (всего у книги 98 страниц)

– Но и контро́ллера, который разваливает тюбинг кувалдой, мы тоже не видали, – фыркнул Илья. – И скажем прямо – мы вообще ни хрена о своем мире не знали. К тому же сам посуди… На наших горизонтах они ведут себя куда осторожнее, ведь любой контакт человек –машина начинается со стрельбы. Ты же вояка, знаешь правила. Прежде чем начинать какое‑то дело в данном конкретном отрезке Джунглей – необходимо обезопасить его. Выставить охранение со всех сторон, откуда людишки могут вылезти. И уж они‑то паутину лучше нашего знают, все ходы и закоулки. А значит и обезопаситься со всех сторон могут. Может, мы и раньше встречались с такими рабочими группами – и не раз! – но натыкались сперва на дозор. А там пошла мясорубка…

– Тогда какого хрена они лезут в Дом? – вопросил Дровосек. – Если они, скажем так, желают добра – почему убивают людей?!

– Тут ты, мой дорогой, немного запутался, – снисходительно усмехнулся Илья. – Ремонт Джунглей не отменяет вражды по отношению к нам, людям. А ведь все может быть гораздо глубже и в то же время проще, чем мы думали изначально! Что, если никакой глобальной вражды с машинами нет, а есть только локальная: контро́ллеров паутины и нас, пришлых людей. Ведь мы появились тут внезапно. Вдруг. И остались. А машины пришли уже потом. Что, если механизмы просто видят лишний элемент там, где его быть не должно, и стараются удалить?.. Мы чужие здесь. А машины – свои. Мы заняли их территорию, и они хотят вернуть ее себе. Впрочем, это только очередная теория…

– Получается, мы захватчики какие‑то?.. – проворчал недовольно Дед.

– Слишком поверхностный взгляд, Артем, – поморщился Знайка. – Здесь глубже надо смотреть, зреть в корень. Мы ведь не знаем первопричину войны. И, повторюсь – это лишь еще одна гипотеза, не отменяющая основной, а‑ля «Терминатор». Чтоб понять, нужно видеть общую картину. А ее‑то у нас и нет.

– Может, мы и захватчики – но за это время Дом стал нашим домом, – буркнул Дровосек. – И за свой дом мы порвем любого. Именно за это дело пацаны стояли. И погибли тоже… – он поморщился. – Так что не надо этих… измышлений.

– Мне вот интересно… а много ли вообще у тебя в башке хранится? А, наука? – ухмыльнулся Хенкель. – У тебя же по любому вопросу есть какие‑то ответы. И часто с таким подвыподвертом, что заранее не угадаешь, в какую сторону понесет…

Илюха ухмыльнулся и постучал себя пальцем по лбу.

– Здесь мно‑о‑ого хранится. Ты даже не подозреваешь, сколько…

Этот разговор немного отвлек ребят от унылых мыслей. Даже Гришка слегка подвоспрял духом – Серега, глядя на него, начал уже подумывать, не встряхнуть ли его снова за шиворот… Как бы цинично ни звучало – все эти смерти были не напрасны. Паутина брала свою плату – но и давала взамен. Пусть и трудно, со скрипом, но начинала раскрывать свои секреты. И триста пятнадцатый горизонт не стал исключением – выйдя на него, обойма наткнулась на остатки Второй экспедиции.

Вышли они на сто сорок третьем километре восточной транзитной. В такой запредельной дали, что уже даже страшно не было – расстояние превратилось в какую‑то эфемерную величину, которая не поддавалась осмыслению. Десять километров больше или меньше, горизонтом выше или ниже… подумаешь, делов‑то.

Зрелище, открывшееся обойме, сразу бросало в дрожь: десятое от выхода с Тайных Троп кольцо тюбинга было смято гигантским давлением, сплющено в горизонтальный овал, так что от потолка до пола осталось метра три – а дальше, запирая галерею, громоздился беспорядочный завал камней и выдавленная между кольцами порода. И, до половины корпуса ныряя в осыпь, посреди галереи торчал транспортный тягач. На корме у него, облупившейся, но еще видимой надписью значилось: «Борт‑15».

– Это Вторая экспедиция, – хриплым от волнения голосом, пробормотал Знайка, шаря лучом фонаря по замершей платформе, пока обойма стояла, не решаясь приблизиться. – Их нумерация. Я поднимал архивы.

– Засыпало?.. – в голосе Дровосека страх звучал пополам с недоверием. Сотников оглянулся – рядом с Железным из своего гнезда торчал Кирюха и с ужасом глядел на завал. Да и остальным было не по себе. – Не прошли они? Здесь все закончилось?

– Прошли – но не все, – пробормотал Серега, ощупывая фонарем завал. – Старик же вернулся. А он знал отца. Значит, какая‑то часть выжила и продолжила движение.

– И я бы предположил, что бóльшая часть, – добавил Знайка. – Думаю, они были настроены так же решительно, как и мы. Если бы выполнение задачи стало невозможным – повернули бы назад.

– А может, и повернули… – мрачно проворчал стоящий рядом Букаш. – Да не дошли.

Сотников сплюнул. Нет, с Гришкой решительно надо что‑то делать. Опять расклеился пацан.

Впервые за столько лет наконец приоткрылась страничка, связанная со Второй экспедицией – и просто невозможно было пройти мимо. Знайка, бешено вращая глазами, объявил о необходимости привала – но спорить с ними никто не собирался. Осмотреться необходимо. Эта галерея казалась очень старой, ржавчины в разы больше, чем в любой другой части Джунглей, где до сих пор проходила обойма. За исключением разве что поселка стариков. Впрочем, объяснение нашлось очень скоро – метрах в семидесяти от завала, на западе, дозор, попытавшись продвинуться чуть дальше, наткнулся на такой же тупик – но только иного качества. Галерея, изгибаясь, понижалась – и ныряла в черную стоячую воду. Обойма оказалась словно на острове – с одной стороны стена, с другой непреодолимая водная преграда. Кроме того, потеки на стенах тоже наводили на определенные размышления – вполне возможно, галерею уже затапливало, но потом вода схлынула и ушла в нижнюю точку.

Кабельного хозяйства здесь тоже почти не осталось – бетонные стены голяком и лишь в некоторых местах сиротливо висели обрывки. То же самое и с трубным хозяйством – цельной вентиляции нет и в помине, только куски жести под потолком. Да и сами кольца тюбинга оставляли желать лучшего – все какие‑то помятые, побитые, с вырванными и выщербленными кусками. Впрочем, эти отметины для опытного глаза были легко узнаваемы – когда‑то здесь шел бой. И торчащий из завала тягач наводил на вполне определенные догадки…

Догадки подтвердил и дальнейший осмотр. Больше всего оказалась повреждена территория, прилегающая непосредственно к завалу. На бетонном полу – выщерблины и веера расходящихся подрывов, следы от гранат, в ребрах – множественные попадания и рваные пробития крупного калибра. Здесь же, между ребрами, нашлось несколько ржавых калашей. Как ни странно, тут же нашли и снаряжение – словно люди зачем‑то сбрасывали броню и рюкзаки.

– Что скажешь, Тундер? – спросил Серега, едва лишь следопыт завершил осмотр. – Как оно происходило?

– Били оттуда, – Ринат кивнул на запад, в сторону воды. – Стреляли крупным, даже тридцаткой. Наши, конечно, отмахивались – но сам видишь… И я так полагаю, это заградотряд. Прикрывали отход, знали, на что идут. Потому что это, – он ткнул пальцем в завал, – явно намеренно сделано. Там четкий след от подрыва, копоть на стенах, металл аж посерел. Леха подтверждает, – и он кивнул на стоящего тут же Маньяка.

– Подрыв? – удивился Серега.

– Что‑то очень крупное за ними шло. Взорвать галерею… это еще додуматься нужно. Но у них, похоже, другого выхода не оставалось.

– Мань? – Сотников повернулся к подрывнику. – Что скажешь? Ты полукольцо тюбинга в Цеху видел. Много нужно, чтоб такое рвануть?

– Да уж немало… – Маньяк поскреб нижнюю челюсть. – Тут ВВ в десятках кило измеряется… а может, и в центнерах. И как следствие подрыва – не только завал здесь, но и провал галереи там, – он кивнул в западную сторону. – И вода тоже – кольца тюбинга разошлись, и хлынуло.

– Теперь дальше. Вот это, – Ринат ткнул пальцем в одну из кучек снаряги, – я вообще объяснить не могу. Зачем‑то им понадобилось раздеться. И это тоже, – он разжал кулак – и Серега, пусть и не сразу, но опознал то, что лежало у него на ладони.

– Зубы???

Ринат кивнул.

– Железные вставные зубы. Гриш, так, что ли?

– Я понимаю, конечно, что раз отец у меня зубник, то и я должен все нюансы знать… – с иронией проворчал Букаш, принимая находку в горсть. Выбрал один, поцелее, повертел, разглядывая – и удивленно хмыкнул. – И правда. Зубы и есть.

– Клещи поработали? – предположил Серега. – Или живность?

– Да не похоже, – Тундра в сомнениях покачал головой. – И те, и те кости оставили бы. Вспомните скелет на мертвом горизонте. А здесь сожрано все, подчистую. А металл – выплюнули. Привередливая, тварь.

– Правую руку готов отдать – Кощей… – пробормотал Знайка. Он принял кусочки металла от Тундры и теперь ворошил их пальцем на ладони. – На тех рисуночках он людишек за обе щеки жрал. Вполне возможно, что и здесь. Получается, что органику он переваривает – а с неорганикой не в ладах. Потому и снаряга с оружием в целости.

– А контро́ллеры? Железяк он за милую душу молотил. На тех же картинках… – глядя на зубы поверх его плеча, вопросил Дровосек.

– Топливники, – напомнил Знайка. – Топливники он жрал. И не жрал даже, а энергию забирал. Все остальное – на свалку. Я еще тогда сказал.

– Догнал спустя столько горизонтов?.. – усомнился Серега. – Джунгли – они же огромны! Как он их нашел?! Как угадал, в какой точке паутины идут? Старики – они вон где, аж на западном направлении, пятнадцатью горизонтами ниже! Сколько тут… десятки километров!

– А ему не надо угадывать, – ответил Илья. – Помнишь датчик слежения? Тот самодел. Я думаю, если пошарить – и здесь такие найдутся…

Секунду Серега, хлопая глазами, смотрел на Знайку – и вдруг сообразил. У него этот датчик из головы напрочь вылетел – подорвался тогда на Кирюхин вопль. Но если сопоставить – одно к одному и складывалось.

И одновременно с этим он почувствовал, как, нащупывая тропку в его мыслях, к нему подкрадывается страх. Кощей… это существо было слишком невероятным. Выжить после подрыва такой мощности – а ведь оно, судя по всему, выжило, останков нет – это нужно обладать фантастической живучестью. Кто это?.. Что за создание, которое с одинаковой легкостью косит армии механизмов, жрет органику, конструирует датчики и имеет собственное племя рабов? И самый главный вопрос – где оно и почему до сих пор не объявилось?..

– Слава богу эта хреновина больше здесь не живет, – вторя его мыслям, сказал Знайка. – В противном случае наша экспедиция кончилась бы так же, – он кивнул на торчащий из завала тягач. – Едва выйди мы на мертвые горизонты…

– Уверен?.. – понизив голос, спросил Букаш. Будто ждал, что Кощей вот прямо сейчас сидит где‑то неподалеку, подслушивает и мерзко ухмыляется, щелкая своими клешнями.

Знайка отмахнулся.

– Я ни в чем не уверен. Остается только надеяться…

Здесь Серега был согласен со своим научником. Остается только здоровый фатализм: чему быть, того не миновать. Уж раз Кощей не объявился до сих пор – может, и впрямь убрел куда‑то очень уж далеко. Или сдох, и опасности больше нет. Тем более наметилась и новая проблема – и проблема куда бóльшая, чем это таинственное создание. Сначала, находясь под впечатлением от открывшейся картины, Серега было забыл о ней – но стоило первым эмоциям схлынуть, как она снова встала в полный рост: вход на Тайные Тропы находился дальше по галерее, впереди, всего в трех километрах. Но обвал отсекал дорогу, словно нож гильотины. Близок локоток – но как укусить?..

Дед сумел здесь пройти. В Путеводителе значилось: «лаз насквозь у правой стены, под трубой, порядка 50 м ». Однако так было на момент его прохода. Теперь лаза не существовало – труба, крепившаяся ранее к стене на высоте около метра от пола и благодаря этому образовавшая козырек, под которым и сумел протиснуться старик, теперь лежала на полу. Возможно, дед, проходя здесь, как‑то потревожил завал – и порода, осыпавшись, надавила, срывая трубу и закупоривая проход. Старик не знал этого, он ушел дальше – но обойме уже хода не было.

Повертев так и сяк Путеводитель и карту, Серега смог найти только один вариант. Следующая точка выхода с Тайных Троп значилась на триста десятом. Вернуться тем же путем, что и пришли – и попробовать подняться Джунглями. Правда, подниматься пришлось бы с триста двадцатого, целых десять горизонтов, что сильно удлиняло дорогу – но, как считал Сотников, это наиболее безопасный путь. Опять же и инстинкт Навигатора не бунтовал – дорога уже знакомая, хоженая.

– Я против, – выслушав, покачал головой Злодей. – Категорически. Конечно, решать тебе… Но вернувшись, мы снова окажемся в районе Цеха. Где не так давно ушатали целую группу. Сейчас окрестности могут кишеть машинами – вряд ли они отказались от намерений восстановить галерею. Куда вероятнее – сил больше нагнали. Не справимся теперь. И более того – если увидят, то вцепятся как собаки в медведя. Задавят нас, командир.

Серега раздумчиво покивал – в словах зама был резон. Но что тогда делать?..

– На Тайных Тропах масса ветвлений… – осторожно сказал Знайка.

– Нет, – пресек поползновение Сотников. – Мы не полезем черт‑те куда. Я еще приму вариант, когда мы пойдем Джунглями – конфигурация галерей однотипна, и сориентироваться нетрудно. Но в тех кишках…

– Никогда не знаешь, куда выбросит, – поддержал Букаш. – Я бы предложил попробовать водой. Если затопленный отрезок тянется недалеко – думаю, сможем. У нас четыре баллона с воздухом и два гидрокостюма. Упаковать топливники, упаковать электронику, провесить дорогу… Вылезем на другой стороне – а там привычные Джунгли. По ним можно обойти.

– Водичка‑то – не парное молоко… – заметил Серега. – Градусов пять…

– Да подумаешь… – Гришка отмахнулся. – На Плантациях та же температура. Ничего, закаленные. Если провесить дорогу – ничего сложного, иди себе по веревке, руками перебирай…

– Вариант… – согласился Серега. – Еще?

– У самой воды коридор на юг. Если не получится галереей – можно попробовать там, – сказал Пашка. – Он не затоплен, вода по колено стоит. И электронику не замочим. Коридор, как оно часто бывает, может петлей пойти и вывести уже за завалом.

– Тоже вариант, – кивнул Сотников. – Причем наиболее вероятный. Еще?

– А нет мыслей через завал попробовать? – осторожно осведомился Знайка. – Старик написал, что завал тянется метров пятьдесят… Три километра, говоришь, до Тайных Троп? Ведь это может оказаться самой короткой дорогой.

Сотников молчал. Об этом варианте думал и он – но трогать завал… Неизвестно, в каком он состоянии. Одно дело если стабилен, слежалась уже порода, затвердела. Тогда можно попробовать как‑то пробиться, прокопать тоннель. И совсем другое – если нет. Шахтерское дело в Академии не преподавали, никто из бойцов не имел даже отдаленного представления. Разве что Знайка хоть как‑то знаком…

– Сразу скажу – я полный ноль, – покачал головой Илья. – Может, и опасно. А может, и самый безопасный вариант. Сами посудите… Возвращение к Цеху отпадает. Водой? Хорошо, попробовать можно. Но если затопленный участок тянется не одну сотню метров? Да и вообще – лезть туда… В этой темной водице может любая гадость водиться… – он поежился. – Мы ведь без оружия полезем! Не‑е‑е… Я б не рискнул. И остается коридор на юг. Но если и этот вариант не прокатит – тогда выбора нет.

– Пробуем и это, – решился Серега. – А там посмотрим по ходу…

Впрочем, соглашаясь на этот вариант, он догадывался, что Знайка хотел заняться завалом еще по одной причине – попробовать раскопать экспедицию, увидеть реальные потери, понять, смогла ли она пойти дальше или вынуждена была повернуть назад.

Лагерем встали посреди галереи, на одинаковом расстоянии от завала и затопленного участка – и тот и другой представлялись достаточно опасными, и от них хотелось держаться подальше. Риск повторного обвала вполне имел место – и точно так же мог существовать риск дальнейшего провала и затопления галереи. И случись то или другое – нужно иметь кратчайшее расстояние для эвакуации: назад на Тайные Тропы или в полузатопленный коридор на юг. Сотников отчетливо понимал, что обойма сейчас – словно человек, застрявший на кочке посреди бескрайних болот. Вокруг – топкая трясина и лишь две тонкие скользкие тропки, по которым можно убраться из гиблого места. И даже они, эти тропки, не гарантируют безопасность. Шаг влево, шаг вправо – смерть. Мучительная и страшная.

Как ни хотел этого Серега – пришлось выделить поисковый отряд на Тайные Тропы: искать крепь[43] для тоннеля. Впрочем, углубляться в лабиринт не пришлось – буквально в сотне метров, свернув с тропы на север, нашли целую вереницу комнат со стойками кросса. Параллелепипеды, собранные из стальных уголков, хоть и обладали конечным запасом прочности – все ж лучше, чем ничего. Тонны породы не удержат, подойдут только для локальных осыпей – но если завал нестабилен, туда с любой крепью соваться опасно. Задавит.

Пока часть бойцов вытаскивала стойки, ушли под воду Енот и Прапор. Баллон на спину, страховочный шнур к поясу – и вперед. У ребят было самое опасное задание – здесь вам и угроза утопления, и возможность нарваться на любую нечисть. Огнестрел под водой почти бесполезен – а специальных автоматов, типа АПС[44], обойма не имела. Из эффективного вооружения только нож. Но кто знает, что там под водой может обитать. Нарвешься на страхолюда типа клеща – и клей ласты. И еще одна опасность – переохлаждение. Холодная вода вытягивает энергию, много энергии – и рано или поздно наступает критический предел. Другое дело, что и ребята закаленные, да и гидрокостюмы должны помочь. И все же Серега обозначил отсечку по времени – полтора часа на погружение. Не уложились – значит не пройдем.

Еще одна группа, ушедшая в разведку – Злодей с Немым и Шпионом. Южный коридор казался наиболее верной дорогой; даже если и не уводит в обход завала – достаточно будет, если выведет из этой западни, выкинет в любой точке транзитной галереи. А там уж Джунглями можно до следующего входа подняться.

Пока часть бойцов таскала стойки кросса, остальные приступили к земляным работам. Полностью разобрать завал возможности не было – и силенок маловато, и времени много уйдет, да и банально матчасти нет, серьезной крепи, способной выдержать тонны породы. А вот прокопать узкий лаз чтоб и человеку протиснуться, и осла протолкнуть – вполне по силам задача.

Лаз пошел сначала под днищем тягача – клиренс[45] у него сантиметров шестьдесят, вполне просторная пещерка получалась. К тому же – семь метров внутрь кучи не копать. Но даже и здесь, под днищем, работать было уже опасно – протискиваясь к завалу, чтоб осмотреть породу, Серега сразу обратил внимание на торсионы[46]: тонны грунта, навалившись сверху, изогнули стержни дугой, продавив тушу тягача; казалось, еще совсем малое усилие – и они лопнут, притиснув днище машины к бетону и сплющив человечка. «Уголками… уголками надо подпереть, усилить…  – мелькнула мысль. – Не ровен час… »

Работать приходилось медленно и осторожно, чтоб не потревожить породу слишком активными действиями. Из шанцевого инструмента – в основном саперки, штатно у каждого бойца. Больших полноразмерных лопат всего три, да и те совковые. Серега, планируя выход, захватил их только по настоянию Важняка. Не думал, что пригодятся… Хотя вряд ли здесь применимы лопаты с длинными черенками – в ограниченном пространстве куда удобнее МПЛ[47], чем полноразмерный дрын.

Едва углубились на пару метров – стало понятно, что порода еще активна. Да, она легко поддавалась, оставалось только выгребать и вытаскивать из лаза… но это был плохой знак. Завал не слежался даже за долгие годы, и вероятность осыпей очень велика. Миллионы тонн давили сверху; и если сломать установившееся хрупкое равновесие – локальные осыпи могли спровоцировать более крупные подвижки грунта. Раздавит как букашку.

– Серег, я тебе честно признаюсь… – заглядывая в черный зев узкого штрека, поделился Знайка. – Я сейчас ссу, как самый последний… – он запнулся, не находя сравнения. – Страшно лезть. У меня знаешь, воображение хорошо работает. Так и вижу, как свод обрушивается…

– Нам не придется, – успокоил Серега. – Тебе, мне, Буку и Злодею. Это вот пацанам… И я как‑то не удивлюсь, если они взбунтуются. Они – солдаты, а не шахтеры. Бой – это их. А ползать в тесной кишке… – он развел руками. – К такому нас жизнь не готовила. И Академия тоже.

Тем не менее начало было положено. Работали посменно – один внутри, в штреке, дорогу пробивает, отгребает породу и грузит на брезентовый лоскут метр на метр; и еще трое снаружи – один лоскут вытягивает, и двое на страховке, готовые в любой момент дернуть шнур и вытащить шахтеров на свет. Работать приходилось неудобно, лежа то на одном, то на другом боку, что не давало возможности выгрести породы побольше. В штреке стояла духота – несмотря на холод паутины, воздух в узком лазе очень быстро нагревался от дыхания; к тому же и пылищи до черта, и куски ткани, через которые дышали шахтеры, очень быстро забивались пылью… Однако хоть и медленно, постепенно – дело двигалось. Через пару часов смогли установить, наконец, первую стойку. Параллелепипед, усиленный множеством привинченных враспор уголков, лег горизонтально, продолжив ход из‑под днища вглубь завала. Еще три метра плюсом. Высота хода осталась той же, сантиметров шестьдесят – и это давало определенную надежду. Человек – даже и Дровосек, хоть и без снаряги – пройдет. А ослов можно разобрать на составные части.

К этому времени вернулись Енот с Прапором и вести принесли неутешительные.

– Не пролезем, – сидя у кромки черного гладкого зеркала, помотал головой Сашка. Он уже вытер голову и грелся теперь, укутанный в серебрянку до самой шеи. – Там жопа, командир. Заилено местами очень сильно. Стыки тюбинга разошлись, из них жидкая каша выперла. Даже протискиваться местами пришлось. И расстояние. Так и не смогли до конца добраться, хотя прошли метров семьдесят… В двух местах есть пузыри воздуха под потолком – выбирались, передыхали. Дальше там фактически тупик. Галерея все время опускается и в конце уже не вода, а хер пойми. Ил что ли… Липкий, сука, затягивает, как трясина. Евгена чуть не потерял, он уже по пояс провалился и продолжал благополучно погружаться.

Прапор, подтверждая, кивнул и поежился.

– Опоры для рук нет. Выгребаешь – а толку?.. Я влип – и там как потянет вниз! Минута – и все, каюк. Но Саня успел за ребро закрепиться. Вытащил.

– Отдыхайте и присоединяйтесь, – Серега кивнул в сторону завала, откуда мелькал свет фонарей и доносился шум работ. – Десять метров прошли. Может, и впрямь получится…

Однако вскоре прохождение усложнилось. Начались осыпи. Первая осыпь – обвалился небольшой пласт, всего‑то полметра в поперечнике – лишь слегка присыпал работающего в штреке Хенкеля. Вреда не принес, только землицу за шиворот. Но это было предупреждение – продолжать работы становится все опасней. Выбравшись наружу, Леха лезть пока больше не решился. Посмеиваясь над своим бойцом, в штрек ушел Маньяк. Но и он недолго проработал, углубившись всего на полметра – вторая осыпь, куда большая, завалила его с головой, и стоящим на контроле спешно пришлось дергать страховку. Выволоченный наружу Маньяк очумело тряс головой, тер глаза и отплевывался. И под ехидным прищуром Хенкеля лезть в штрек повторно отказался и он.

И все же пока осыпи были локальные. С ними успешно боролись крепью – втаскивали охапку уголков и там, прямо на месте, собирали в жесткий прямоугольный каркас, подпирая потолок и усиливая дополнительными уголками по граням параллелепипеда. Куда хуже, что эти малые осыпи меняли внутренний баланс завала, что грозило более серьезными последствиями…

К вечеру, когда вернулась группа Злодея, прошли еще три метра. Итого – пятнадцать. И тогда же стало понятно, что иного пути, кроме как насквозь, у них нет.

– Не уверен, что пройдем. Уж лучше кишками Троп блудить, чем там, – стягивая мокрые штаны и вытряхивая из берцев воду, хмуро сказал Злодей. – Эта галерея, в которой мы сидим, наверняка ведет к каким‑то шахтам или выработкам. А коридор – что‑то вроде пробного штрека. Сначала четко на юг уходит, потом начинает восточнее забирать. Мы уже думали что сможем‑таки обойти… да хер там. Он в пещеры выводит. Точь‑в‑точь Штольни на наших горизонтах. Там развилок море – есть и горизонтальные, есть и выше‑ниже. Настоящий лабиринт. Пылища, грязища, колонны сталагнатовые[48]. Кое‑где и потрескивает, – он постучал пальцем по дозиметру. – Фон небольшой, но есть. Не пройдем.

– Выше или ниже уводят? – заинтересовался торчащий тут же, отдыхающий от погрузо‑разгрузочных работ, Дровосек. – А ведь мы сейчас выше наших Штолен находимся… Выше на полтора километра и дальше километров на шестьдесят. Тридцать пять горизонтов, сорок метров между ними… тысяча четыреста метров вниз – и дома.

– А дорогу ты знаешь? – покосился на него Злодей. – Да, это наверняка единая система пещер… Но там лабиринт, черт ногу сломит! После первой сотни шагов уже потерялся. Мы по веревке шли – да и то я стремался… Перетерлась о камень на любом повороте – и останешься навечно. Жить во тьме у корней гор… Горлум, бля.

С этим Серега тоже был согласен. Уж лучше плутать кишками Троп – куда‑нибудь, да выкинут со временем – чем лезть в дебри пещерного лабиринта.

На ночь работы прекратили – нужен был отдых. Ребята сидели за ужином напряженные, неразговорчивые. Серега все понимал. Бойцы‑то они бывалые – а вот шахтеры никакие. А с непривычки самые мрачные мысли в голову лезут. Каждый уже не по разу побывал в штреке и каждый испытал этот страх – когда над головой миллионы тонн породы, готовые в любое мгновение упасть вниз – и ты в каждый очередной удар лопаты о стенку штрека сжимаешься внутренне: сейчас обвалится?.. или погодит, и поживем еще?.. Да и тесно, как в гробу – не только с завалом, а еще и с клаустрофобией борешься. Первая часть пути, самая легкая, фактически пройдена, дальше только хуже пойдет. А осыпи уже начались. И кому выпадет жуткий жребий?..

Утром, едва лишь продолжили, наткнулись на страшную находку, которая еще больше усилила напряжение. Карабас, залезший в штрек, выбрался оттуда и десяти минут не прошло.

– Тело там. Уже сгнило все, истлело… Я лопатой ткнул – камень и вывалился. А за ним ботинок торчит. Копнул еще – кость. Ну как кость… не кость – остатки. Раздроблена на куски. Что делать‑то? Вытаскивать будем?

– Вытаскивать конечно! – заволновался Знайка. – Опознать попробуем! Вояка, научник или кто?..

– Может, не стоит?.. – вопросительно глядя на Серегу, спросил Букаш. – Это же могила теперь, ребят… Он пятнадцать лет там лежит, пусть и дальше остается.

– Я бы тоже не стал, – мрачно сказал Дровосек. – Не трогайте покойника…

– В обход копать? – язвительно усмехнулся Илюха.

– В обход нельзя, – согласился Сотников. – Каждый метр надо экономить, уголков мало. Вытаскиваем.

Очень скоро он пожалел о своем решении. Вынутое из завала тело, фактически, на человека уже не походило – настолько изломанным оно оказалось. Сплющенная грудная клетка, раздробленный череп, множественные переломы конечностей – человек словно попал в мясорубку. И это зрелище, конечно, смелости не прибавляло. Ребята, сгрудившись, стояли вокруг – и Серега голову мог дать на отсечение: каждый сейчас примерял незавидную участь этого человека на себя. Хорошо если сразу и намертво. А если жил еще какое‑то время? Лежал там, понимая, что выхода нет, и умирал – долго, страшно, мучительно…

Зато Знайка прилип к останкам намертво. И вчера, и сегодня с самого утра он неотлучно дежурил у штрека – Серега строго‑настрого запретил отлучаться, медик может понадобиться в любой момент – и весь извелся. Он все ждал, что из‑под завала начнут вытаскивать одно за другим тела – а может, чем черт не шутит, и останки таинственного Кощея! – но других находок не последовало.

Вынутый из‑под завала оказался армейцем – на это указывал и чип‑шунт, и нашивки бойца ПСО. Впрочем, оно понятно и так. Заградотряд, смертники, оставшиеся удерживать наступающую на пятки опасность, давая основной группе отодвинуться на безопасное расстояние и подорвать тоннель. И кому же еще оставаться в заградотряде, как не армейцам?..

Часть формы успела разложиться вместе с телом – но нашивка с позывным смутно угадывалась.

– «Ровер». Или «Роджер»… – отряхивая шеврон от земли, прочитал Илья. – Сгнило, буквы еле видно… – он вытащил нож, аккуратно спорол нашивку по шву. – Вернемся – обязательно на Доску повесим. Героическую смерть принял. Ну и в архивах найдем, кто это.

С этого момента прохождение сильно усложнилось – словно потревоженное тело, сроднившееся за столько лет с завалом, начало мстить своим обидчикам. Дальше пошел камень, булыжники размером с голову. Вынимать их по одному не представлялось возможным – один опирался на другой, тот на третий, четвертый… и, тревожа один, потревоженными оказывались еще с десяток. В глубине завала потрескивало, пересыпалось, перекатывалось с сухим стуком, отчего подрагивали своды штрека, осыпая копающего бойца землей и мелкими камешками. Каждый новый человек, уходя в штрек, долго сидел перед черной дырой, набираясь решительности. Серега знал, что никого из ребят нельзя упрекнуть в трусости – но быть заваленным, придавленным, затиснутым меж пластов… от этих мыслей внизу живота сам собой поднимался холодок. И ладно если сразу и намертво. А если порода, сдвинувшись, оставит тебя в мешке, отрежет от выхода?.. И ведь может случиться, что возможности откопать человека уже не будет. Тогда одно остается – ствол пистолета к виску. Если двинуться сможешь.

– Мы не пройдем здесь, – в который уже раз, отозвав его в сторону, сказал Гришка. – Надо возвращаться.

– До Цеха?.. – потирая подбородок, задумчиво спросил Сотников.

– Думаю, да. Там еще вопрос, пролезем или нет. Но тут… – он развел руками. – Останавливай, пока не поздно.

В середине дня, пока прервались на обед, Сотников полез в штрек сам – оценить степень опасности. Здесь было душно, пахло землей и где‑то на самой периферии обоняния – сладковатым запахом гниения. Может, это был остаточный аромат обнаруженных останков, а может, под завалом лежали еще тела – в отсутствие воздуха, когда порода суха, разложение идет порой очень долго. А штрек, пробитый вглубь завала – все равно что вентиляционный ход, обогативший воздухом ближайшие пласты. Появился кислород – и разложение пошло с большей скоростью… Об этом думать как‑то не хотелось – вдруг рядом, буквально в сантиметрах за стенкой, лежит еще один труп и скалится на ползающих мимо людишек, протягивая к ним свои раздробленные конечности…

Пройдя туда и обратно по откопанному и укрепленному участку, он понял, что с проходкой и впрямь пора заканчивать – в некоторых местах уголки, приняв на себя тонны породы, начали прогибаться. Пока еще не сильно, понемногу – но это был явный знак. Внутри завала даже сейчас, во время паузы, что‑то продолжало потрескивать и шуршать – словно миллиметр за миллиметром, грамм за граммом, накапливалось и накапливалось напряжение, готовое вскоре прорваться и завалить ход. Посылать людей уже было огромным риском. Удивительно, как ребята и сюда‑то дошли. Дисциплина – дисциплиной, но это уже фантастическое самообладание, какой‑то даже фатализм…