Текст книги "Мир Дому. Трилогия (СИ)"

Автор книги: Денис Шабалов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 33 (всего у книги 98 страниц)

– Башку! Башку бей!.. – заорал откуда‑то слева Один – но тяжи помнили об этом сами.

Трассы пулеметов сместились вверх. Одна, две коротких спаренных очереди; головная часть тряслась под мощными ударами болванок, во все стороны летели яркие брызги рикошетов, словно огромное тело фонтанировало огнем из перерубленной шеи… лобовая пластина, уступая, промялась, порвалась, открывая мозги – и следующая болванка снесла начинку, превращая смертельно опасный боевой механизм в неподвижную статую. Отработан.

В помещении разом повисла оглушительная тишина.

Серега поднялся. Банка ДТК все еще маячила перед глазами; руки подрагивали, потряхивало тело – организм усвоил брошенный в кровь адреналин, уже готов был бороться с порвавшим тело триста тридцать восьмым, хоть и безуспешно, но все же латать пробоины, снова и снова пытаться запустить сердце… Он уже попрощался с этим миром, и чтобы вернуться к жизни, требовались определенные усилия. Невозможно привыкнуть, хотя подобные эпизоды случались не раз и у каждого.

– Потери? – громко, на всю комнату, спросил он. Голос хрипел – горло пересохло...

– Цел… – из кабельного канала у стены донесся голос Одина.

– Цел, – рядом появилась еще одна голова, Карабас.

– Я цел… – послышалось из подсобки и в комнату, держась за правый бок, выбрался Дед. – Только рикошетом, сука, задело…

– Как он вас подловил?

– Да просто, – отдуваясь, ответил Стас. Присел на край потерны, осматривая себя в поисках пробоин. – Мы закрепились, сунулись дальше в коридор – а там он. Ну и понеслась.

– Букаш, работай, – зажав клавишу передачи, скомандовал Серега. – Дальше Медоеда пускай. Но осторожнее, тысячник оттуда притопал. Знай, Мудрый, сюда. Теплов ранен, – и, чувствуя, как подрагивают ноги, шагнул в сторону и сполз по стене. Организму после мощной встряски требовался отдых.

Рана Деда оказалась не опасной. Когда медики, уложив парня на пол, распотрошили броню и снарягу – выяснилось, что пуля прошла вскользь, вспоров кожу и лишь задев мяскó. Наложили повязку, и боец полностью боеготов.

Пока научники латали раненого, ребята занялись тысячником. КШР‑1000ММП – следующий этап развития пехотного варианта контро́ллера. Уже не пятисотый – но еще не двухтонник. Размерами хоть и меньше того же страуса, и тем более кентавра – однако бронированием и огневой мощью, пожалуй, к ним приближается. Триста тридцать восьмой калибр по энергетике – куда там семерке. Броня же… несмотря на то что толщина по фронту на корпусе и башне, пятнадцать миллиметров – да только броня титановая[14]. И стойкость к пробитию относительно более старых моделей – помножить примерно на два. То есть уже не пятнадцать, а все тридцать миллиметров. И КОРД в таком случае, можно сказать, почти не сыграл, вся заслуга Дровосека.

– Железный! – подозвав Пашку, Серега похлопал его по бронированному наплечнику. – Молодец, хорошо отработал. Все же правильно мы тебе КПВ навесили. Сейчас бы валялся я всмятку, да и пацанов покрошило бы.

– А там и всю обойму, – Дровосек под личиной явно улыбался, довольный похвалой. Не все ж звиздюлей вылавливать, нужно и отличиться иногда.

Снять с тысячника получилось не много. Броневая плита нагрудника испорчена – вся в пробоинах, посредине, куда свелись трассы, рваная дыра с два кулака. То же самое и с топливным элементом, и с мозгами – уничтожены. Боезапас хоть и цел почти – но .338NM в обойме не использовался. Поимели разве что милкор с боезапасом – впрочем, тоже не мало. М433[15] пятьдесят миллиметров брони жжет, а их таких здесь десять штук. И еще десять – осколочно‑фугасных. Итого двадцать выстрелов, которые Серега раздал по обойме. Кроме того, сняли и светотехнику, фонарь с прожектором, и медицину. Больше ничего полезного не обнаружилось. Тем временем первая группа, продолжая работать под чутким руководством Гришки, добралась до галереи и закрепилась. Третья, последняя комната, оказалась пуста. Теперь предстояло решить, двигаться дальше или переждать.

Соображения у Сереги были такие. С одной стороны – шум подняли серьезный, наверняка слышно километра за два в обе стороны. А еще, вполне возможно, контро́ллер успел сообщение пульнуть и в любой момент могут собратья заявиться с проверкой – чего это дружище не отвечает?.. А дружище с разбитой башкой лежит. И мерзкие людишки тут же крутятся, руки по локоть в машинном масле… С другой стороны – это триста сороковой. Если заявятся – могут всем скопом притопать: еще бы, бурдюки в самом логове объявились… Немедленно в расход! Припрутся всей кучей; если и не покрошат – запрут обойму как в бутылочном горлышке. И тогда точно задача провалена. Решение напрашивалось само собой – двигаться, иначе никак.

Транзитная галерея – самое опасное место в Джунглях. В этом широченном тоннеле можно встретить кого угодно, начиная от двухсотого и заканчивая любой из платформ ППК. Потому пять километров до нужного ветвления Серега поставил в передовой дозор отделение три‑один и Злодея. Опыта и осторожности Пашке не занимать, и частенько на самые опасные участки приходилось ставить именно его. Букаш встал замыкающим – первая группа поработала уже, целого тысячника задавили, надо отдых дать. Сам же, на время оставив ядро, принял непосредственное командование над двумя отделениями, три‑два и три‑три. Схема работы таким тандемом применялась регулярно – зам впереди, в разведке, командир следом, в ударной группе, готовый в любой момент прийти на помощь, прикрыть и проломить заслон. Или отойти, если слишком уж жарко.

Двинулись предельно аккуратно. Даже не в походном строю – в боевом. Разделившись надвое, обойма осторожно, шаг за шагом, ползла по обеим сторонам галереи, удерживая сектора крест‑накрест: левые смотрят правую стену, правые – левую. Темп движения минимальный: десять шагов вперед, присесть на колено, замереть, вслушиваясь в тишину галереи, пытаясь уловить инородные звуки – позвякивание металла, гудение сервопривода затаившегося механизма, лязг затвора… Чисто? Подъем и снова вперед, следующий десяток шагов, ступая максимально бесшумно, буквально паря над бетоном. Фонари погашены, УПЗО в различных режимах – у кого в ПНВ, у кого тепляком. Больше вероятность распознать опасность. По центру сочлененной гусеницей двигался караван – прикинув, Серега решил таким образом акцентировать внимание именно на ослах. Если контро́ллер засечет движение, то с большей вероятностью сначала по ним прилетит. А может, и не прилетит, если он прежде распознать попытается… В любом случае это наименьшее зло: ишака починить еще можно, а человека уже нет. Тем более что ослы увешаны баллистическими щитами, как борта драккаров древних викингов. Не враз и пробьешь.

И снова, стоило лишь погаснуть последнему фонарю, обойму окутал мрак. Однако тьма паутины воспринималась теперь совсем по‑другому, не так, как день‑два назад. Теперь она обрела иное качество…

Люди Дома – и гражданские, да и бойцы ПБО – всегда воспринимали тьму за Внешним Периметром как нечто враждебное. Злое. Во тьме паутины таился враг, во тьме жили существа из Стока, во тьме человека подстерегали иные опасности… Точно так же воспринимали ее и бойцы ПСО – но лишь находясь в Доме. Стоило прожить в паутине хотя бы сутки – и картинка в голове менялась на противоположную:тьма становилась верным помощником.Хищник не боится тьмы, он любит ее. Тьма дает убежище, она друг и союзник, она помогает таиться и подкрадываться к жертве, помогает охотиться и убивать врага. А кто такой боец ПСО, как не тот же хищник?.. Тьма для них – обычный рабочий инструмент. Любой боец подразделения благодаря психологической подготовке во тьме паутины как у себя дома. Это у гражданских паника, стоит лишь погаснуть фонарю – для бойца подразделения специальных операций, который полжизни проводит во тьме, она своя. Важно лишь уметь слушать…

Триста сороковой горизонт оправдывал свою дурную славу – движения здесь было в разы больше, чем на нижних. Не прошли и сотни шагов, как спереди поступил сигнал о контакте – отблески света прямо по галерее, четыреста метров. Обойма тут же укрылась за ребрами тюбинга, готовясь к бою, но дальше тревоги не пошло – свет исчез, противник, вероятно, нырнул в боковое ветвление. Просидев минут десять, тронулись снова – и опять контакт, уже с тыла, размеренный металлический топот по бетону. По счастью, рядом нашлось боковое ветвление, успели уйти втянувшись в коридор. С другого конца оказалось большое производственное помещение с застывшими навсегда станками и прессами – точь‑в‑точь как в Мастерских. Рассредоточившись за многотонными тушами, обойма приготовилась к встрече… но трехсотые, грохоча копытами, протопали мимо. Выждав еще минут двадцать – и пропустив мелькнувшего по потолку паука, который на боковой коридор внимания не обратил, – снова двинулись вперед. И опять контакт, не прошло и десяти минут. Да такой, что едва не вляпались: вынырнув из бокового ветвления, буквально в сотне шагов от передового дозора, пара кадавров повернула налево – и начала неспешно удаляться. А дозор, как шел по обеим сторонам галереи – так и замер. Повезло. Обычное банальное везение, удача, которая повернулась в этот раз лицом. А могла бы и задницей...

– Фортануло… – выслушав доклад Злодея, выдохнул рядом Знайка.

Серега кивнул. В этот раз да… Но он прекрасно понимал, что рано или поздно они попадут на огневой контакт. Целей здесь – запредельное количество. С такой плотностью на погонный километр зацепиться с врагом лишь вопрос времени. И все же лучше максимально оттянуть контакт. Одно дело, когда пробиваешься с боем с первой же минуты – и совсем другое, когда за спиной уже два, три, а может и все пять километров. Чем больше дороги позади – тем больше шанс продавить остаток в случае контакта.

– Идем дальше, – скомандовал он. – До ветвления четыре с небольшим. Там полегче должно быть…

Впрочем, в это он не верил и сам – и знал, что пацаны тоже. Джунгли непредсказуемы. Двигаясь в огневой, он время от времени смотрел на экран коммуникатора – циферки менялись медленно: «510», «550», «600», «640»… Гипнотизируя их взглядом, Серега будто пытался подтолкнуть счетчик – быстрее же, быстрее! – но тот был неумолим. Полз кое‑как, игнорируя нервяк хозяина. В очередной раз дернув клапан подсумка на предплечье, Серега вдруг обратил внимание на Хенкеля – Леха, покачивая головой, смотрел на него.

– Командир, ты дыру на экране просверлишь, – глухо донеслось из‑под личины. – Который уже раз? Я на тебя поглядываю, семь насчитал…

– Туда поглядывай, – Сотников ткнул пальцем вдоль галереи. – Пропустишь угрозу – башку сниму.

Хенкель немедленно умолк.

Когда счетчик дошел до тысячи, Серега понял, что еще совсем немного – и от напряжения он мозгами двинется. Нижние горизонты – они были свои . Домашние . Там редко такой напряг бывает. Все просто: большинство выходов обойма проводит в знакомых местах, в хоженых Джунглях, почти всегда на экране есть схема – и ты видишь, куда ведешь группу, видишь путь впереди и позади, видишь варианты отходов на случай заварухи. Просчитываешь дорогу, держишь  местность. Теперь же… Навигатор рисовал белую точку посреди черного экрана – и дорога за очередным поворотом была загадкой. И огромной тучей, камнем над головой, висела мысль: это ведь триста сороковой! Тот самый рубикон, где почти не ступала нога человека! Инстинкты Навигатора пытались бунтовать – но Серега каждый раз давил их, загоняя обратно. Да здесь, сука, даже пацанам легче, чем ему – они дорогой отвлечены, заняты наблюдением! Им в башку это не лезет – некогда! А он страдает тут за всех… скопом. И все же – вот уже и тысяча сто… и тысяча триста… и полторы маячит – а помех движению все нет. Это что ж – фартит так дьявольски?..

На тысяче пятьсот удача закончилась.

– Ставр на связи. Движение… – прошелестело в ухе. – Прямо, за изгибом…

– Уходим в пассивный! – мгновенно отреагировал Серега, ныряя влево за ближайшее ребро. Нашарил кнопку фонаря, отключая подсветку[16], осмотрелся, контролируя… Однако ребята и сами прекрасно знали свою работу. Если противник идет по ночнику – подсветку инфракрасным фонарем сразу засечет. А это только одно значит – люди навстречу. Переход в боевой режим – и пошла мясорубка…

Без подсветки УПЗО ослеп. Чернота вокруг, ни хрена не видно… Серега, осторожно выглядывая за ребро тюбинга, ждал. Деваться некуда, ветвлений поблизости нет, свернуть нельзя. Значит – бой. Кого там черт несет?.. Если по красному[17] идет – сам себя и подсветит, демаскирует… Так и вышло. Минута – и в глубине галереи, из‑за поворота, слегка забрезжило зеленью. Противник неспешно приближался…

– Злодей – Ставру. Кто?.. – еле слышным шепотом запросил Пашка.

– Не вижу пока. За поворотом…

– Сколько?

– Два‑три, – помедлив, ответил комод. – Вроде бы…

– Карбофос – Ставру. Попробуйте опознать, – выдал команду Серега. – Да не вскройся смотри!

– Понял, делаю…

Легко сказать – не вскройся… Опознать контро́ллера можно либо визуальным наблюдением – либо по косвенным признакам. Например, по характеру передвижения: чем массивнее механизм, тем тяжелее топот. А у паука с кентавром еще и шаг специфический, перестук шестилапый. Но по слуху точно не всегда определишь. Того же четырехсотого от пятисотого разве что вблизи, по звуку конечностей… Да и тысячника с ними легко спутать – тоже ведь двуногий и весом недалеко ушел. И вот здесь, в этой детали, и крылся дьявол: если спутаешь по слуху тысячника с низшими классами и вслепую начнешь работать по нему дальномером или ЛЦУ нащупывать – сразу засечет. У него СОЛО есть, система опознавания лазерного облучения. Как и у всех, кто тяжелее. И он по лучу местоположение просчитает и влупит. А спутать во тьме легко – ПНВ и тепляк тоже пределы видимости имеют. Да и уступает зачастую оптика людей сенсорам механизмов. Четырехсотого‑пятисотого еще обыгрывают, с тысячником на равных, а двухтонник уже большую фору даст… Здесь только и остается по совокупности признаков распознавать, на свой опыт опираясь. Опыт – он в любом деле большую роль играет…

Впрочем, у Ставра с опытом был порядок.

– Ставр – Карбофосу. По звуку четырехсотые или пятисотые. Двое или трое, пока не разберу – за поворотом идут. Пара минут и вылезут…

У Сереги сразу отлегло. Воевать так и так придется – а с этими проще всего справиться.

– Одноглазый, Точка. Занять позиции, – скомандовал он. – ВССК работать. Огонь по команде.

Сам же, махнув огневой группе двигать за ним, прижимаясь к стене и стараясь ступать как можно тише, добрался до передового дозора и уселся за ребро позади комода. Если трое – снайпера не справятся. ВССК не полуавтомат, перезарядка ручная. А это лишние две секунды, за которые механизмы успеют среагировать. В любом случае передних придется семеркой брать.

– Сколько до поворота?

– Метров триста, может чуть больше.

– Бинокль доставай и секи. Только лазерник не вздумай врубить! И подсветку…

– Сам знаю. Бить будем?

Серега на риторический вопрос не ответил – не до того. Голова уже работала, занимаясь математикой – за оставшиеся минуты нужно было спешно обсчитать, на каком расстоянии устроить встречу.

Во‑первых. Идут по красному, и стоит механизмам выбраться за поворот – сразу обозначатся. Но видеть – это одно, а четко идентифицировать – совсем другое. Чтоб распознать в подробностях, без которых точный выстрел невозможен, – желательно своим ИК‑фонарем подсветить, который на твой ПНВ настроен. Но тогда контро́ллеры мгновенно среагируют, и укокошить тихо не получится.

Во‑вторых. ИК‑фонари у бойцов бьют на двести пятьдесят. Плюс‑минус. В абсолютной темноте паутины дальность видимости ПНВ равна дальности подсветки. Но проблема в том, что тепляк контро́ллера видит еще дальше – до километра, пусть даже лишь тепловую сигнатуру[18]. А вот сам механизм в тепляк с такого расстояния не найти. Разве что на тепловой след вентиляции ориентироваться. Но промахнуться – как два пальца обоссать.

В‑третьих. Еще один фактор – патрон‑броня. На трех сотнях М993[19] бьет максимум тринадцать миллиметров. А броня даже у КШР‑400 – пятнадцать. Значит кровь из носу – подпустить ближе. Насколько ближе – это уже в зависимости от класса механизма. Но это опасно, буратина задолго до трехсот голову и плечо, торчащие из укрытия, тепляком распознает…

И вот теперь, сведя воедино данные, нужно сообразить, как их, тварей, уложить без лишнего риска. Воистину: война – это не кто кого перестреляет, а кто кого передумает…

Впрочем, решение нашлось быстро. Опыт.

– Третья группа, накрыться! – скомандовал Серега. И сам дернул воротник, укрывая шлем капюшоном. – Остальным – за ребра! Чтоб ни души в галерее!

Теперь можно и принимать. Бойцы под накидкой, и противник только тепловые пятнышки опознает – дыхание все же не спрячешь, да и сталь масок от лица нагревается… Где человек? Нет человека. За крыс – да, сойдут. Но никак не за людей в засаде…

– Вижу, – прошелестел Ставр. – Четырехсотые. Четверо.

– Одноглазый – Карбофосу. Наблюдаем противника, – одновременно с ним шепнуло в ухе. – Готовы стрелять.

– Ждите, – еле слышно отозвался Серега. – Огонь не открывать.

Четверо. Ошибся Ставр. Оно и понятно, по звуку не всегда определишь. Будь их двое – можно хоть сейчас валить: оба снайпера, благодаря мощной оптике, уже теперь видят в подробностях. Достаточно для успешного выстрела. Но их там даже не трое – четверо…

– Расстояние? – запросил он.

Ставр чуть помедлил – похоже, нащупывал кнопочку дальномера – и доложил:

– Триста.

Сталь подствольника легла в ладонь. Опершись на правое колено, Серега, чуть вывесившись за ребро тюбинга, переключил коллиматор в ночной режим и, переведя предохранитель на автомат, уставился стволом во тьму. Пока что видно было плохо, в глубине галереи различалось только смутное движение – расстояние великовато. Ничего, подождем немного, никуда не денутся…

– Двести семьдесят. Ускоряются.

Понятно, ускоряются. Тепловые пятна не опознаются, надо проверить, что за непонятки в галерее…

– Внимание, – чуть слышно прошипел Серега. – Бьем крест‑накрест[20]. Работаем по команде. Макс, Миха – берете задних.

Это не охота, мочить можно сразу и наглухо. Цель – середина грудины. Лучше чем голова, от которой можно получить рикошет. Патроны в яйцах – винегрет, М993 и М61 один через три. Для экономии. Игольник в бою незаменим – но слишком уж дефицитный. А на этой дальности именно он пробивает. Пробивает – а шестьдесят первый долбит следом, расширяя дыру, чтоб наверняка…

– Двести пятьдесят.

И тут он увидел. Тьма, словно поверхность воды, раздалась в стороны – и в глубине галереи проявились призрачные черно‑зеленые фигуры. Две пары, по обеим сторонам галереи. Неестественные механические движения, размеренный поворот голов, угловатые тела, обвешанные боезапасом. Они шли легкой рысью, неторопливо, тяжело печатая обрезиненными ступнями в бетон – однако он знал, какими быстрыми могут стать их движения…

– Двести… – еле слышно шепнул Ставр.

Достаточно для поражения. Пора.

– Огонь, – отдал команду Серега и выжал спуск.

Металлические шлепки ВССК утонули в грохоте слитных очередей. Его тройка, выпущенная на какую‑то долю секунду раньше, попала в самую середину грудины правого переднего. Сергей точно видел, как трассер, вспыхнув, исчез в броневой пластине, словно в воду канул. Пробитие. Спустя мгновение туда же прилетели второй и третий. Кто‑то залепил в головную часть, расчерчивая тьму искрами, бессильно брызнули рикошеты – но попадание уже прошло, и механизм уже был выведен. Короткое мгновение на реакцию топливного элемента – и дуболом рванул, брызжа осколками раскаленного металла. Задние уже лежали – бронебойный СЦ‑130[21] в глазницу шансов не оставляет. Левый передний, оставшись в одиночестве, дернулся в сторону, пытаясь уйти – две длинных очереди, сошедшись кинжалом, бросили его к стене, вбив между ребрами тюбинга.

– Достреливай! Достреливай! – перекрывая грохот, во все горло заорал Сотников – контрóллер дергаными движениями пытался навести ствол – и Маньяк сейчас же накрыл длинной очередью, кромсая металл и добираясь до важных узлов. Механизм замер.

– Злодей, бойцов на проверку, – скомандовал Серега, продолжая всматриваться в темные кучи машин. Движения нет – значит, дохлые. Эти до последнего пытаются встать, не то что киборги хитрожопые. – Матчасть снять. Знай, сходи глянь, может, там уцелело что… Пять минут и уходим.

– Чистая работа! – даже в гарнитуре чувствовалось, что Маньяк лыбится во все тридцать два.

– Утомили эти кожаные ублюдки… – плаксивым голосом вышел в канал Хенкель. – Идем с друганом… Гуляем себе спокойно, никого не трогаем… И тут как налетели со всех сторон!.. Шасси раскромсали, башку отстрелили… Отомстите за меня, стальные братья!

Бойцы заржали. Серега понимающе усмехнулся – нервы не железные, пусть пар выпустят. После каждой схватки как заново рождаешься.

Собрать с четырехсотых много не удалось. Калибр не тот, оружие – тоже. Разве что гранаты поснимали – на вооружении у этого класса стояли Ф‑1, М67 и дымы. Из уцелевшего – три фонаря да аптечки. Забрали и их. Пока обдирали, Сотников мучительно соображал, что делать дальше. На что решиться? Два контакта в одной и той же галерее – явный сигнал всему горизонту. Он буквально кишками чувствовал, как в коридорах и переходах, во всех близлежащих тоннелях и узлах поднимают головы и прислушиваются железяки. Шум на горизонте! Мясные бурдюки в гости пожаловали! Незамедлительно устранить! И повалила толпа… В свете размышлений перед ним снова вставал выбор – двигаться дальше или погодить? Укрыться в паутине, забравшись поглубже, затаиться, переждать… Подозвав замов, устроил совещание‑летучку – и ответ был однозначным: идти дальше.

– Нам всего три с половиной пройти, Серег, – выпятив нижнюю челюсть, уверенно обосновал Григорий. – До островка безопасности. Быстрее бы! У меня нервы уже ни к черту, все толпу жду… И знаешь… я там в замыкающем иду… прямо давит на затылок. Как будто следят за нами.

– Не только у тебя нервяк, – кивнул Серега. – А если эти успели пульнуть?

– Даже если так – мы их отработали и уже свое местоположение вскрыли. Поздно прятаться.

– Быстрее убраться с горизонта, – поддержал Злодей. – Это мы заныкаемся, сидеть будем, выжидать… Сколько? Сутки? Двое? А если запрут?

Серега кивнул – точь‑в‑точь его мысли.

Следующие два часа прошли спокойно. Четырежды с докладом о контакте выходил Злодей, пару раз напрягались замыкающие – однако дальше тревоги пока не шло. Тридцать человек и караван словно бесшумные тени скользили между очагами опасности, останавливаясь время от времени, чтоб переждать контакт впереди – либо ускоряясь, чтоб уйти от догоняющих и, нырнув в ближайший коридор, пропустить мимо. Наблюдая столь высокую активность на горизонте, Серега убедился лично – Вторая экспедиция, сумев продраться здесь, проделала нечто фантастическое. Судя по количеству контактов, триста сороковой кишел противником. И ладно, если только легкие механизмы да киборги… А вдруг ППК? У Второй было тяжелое вооружение. Но что делать Третьей?..

И как бы ни хотелось потешить самолюбие тем, что в искусстве бесшумного проникновения они достигли заоблачных вершин – с каждой минутой он понимал: что‑то не так. Обойма стала неким островком безопасности в галерее: спереди и сзади, а порой и в боковых ветвлениях наблюдались множественные контакты – однако они проходили мимо. Но такого не может быть! Сколько?.. С десяток контактов уже – и все рядом, все не коснувшись. Прошлый отработали – и как отрезало! Даже по теории вероятности, этому гнусному закону подлости, уже должен бы вынырнуть из бокового перехода очередной патруль. Однако – нет. Не странно ли?.. Подтвердил подозрения и Знайка. В какой‑то момент, присев рядом, он легонько тронул за плечо, и когда Сотников подал голову поближе, зашептал на ухо:

– Командир… Что‑то не так. Точно говорю. У меня полное ощущение, что нас ведут…

Сергей, не отрывая взгляда от темных глубин галереи впереди, кивнул. Вот и науке не по себе. Ведут... Но деваться некуда. Цель у них одна – боковой коридор на север. Значит – вперед. Просто потому, что иного пути может и не быть. Навигатор показывал обойму как точку на экране, за которой тянулась белая линия пройденного пути, а вокруг – лишь чернота. Данных о паутине никаких. Нет карты. Свернешь с курса – и кто знает, сможешь ли пройти параллельными коридорами? Не уведут ли они в сторону, на десятки километров увеличив дорогу? В какие дебри залезешь? Да и есть ли они вообще, эти коридоры?..

– Километр остался, Знай. Другой дороги нет, – ответил он, и мелкий, молча кивнув, поудобнее перехватил рукоять винтовки.

Когда циферка на экране показала четыре с половиной тысячи, Серега уже не просто подозревал, что дело нечисто – понимал это. В мозгу пылало огненно‑красными буквами: опасность! Во‑первых – вдруг появилось и начало постепенно догонять движение сзади. Неспешные, но тяжелые удары лап о бетон, что‑то очень серьезное. Судя по звуку – ППК, слишком уж звук характерный, очереди по четыре‑шесть шагов. К тяжелой поступи прибавилось и мельтешение подсветки – и уже даже по мощности ее становилось понятно –прожектор. Преследователь шел без особой спешки – но движение напрягало, давило на психику, подстегивало, не давая остановиться… Во‑вторых, одновременно с этим в каждом встречном ветвлении вдруг обнаружились контакты. Отсветы ли, грохот шагов – в каждом! Попробуй сверни, укройся от того, что топает сзади… сразу нарвешься на огневой контакт. И, наконец, с какого‑то момента исчезло движение впереди в галерее. Как отрезало. Теперь она словно приглашала – вперед, боец, быстрее вперед, оторвись от преследования, укройся в моих спасительных глубинах… Здесь спокойно, пусто, здесь тебе ничто не угрожает… Серега уже видел, что обойму ведут, выдавливают вперед, и вот‑вот ожидал взрыва перестрелки… но до заветного ветвления оставалось все меньше и меньше, вот уже четыреста… триста… двести метров… а контакта все не было. Так, может, и проскочат? Жалкие две сотни остались! Ну же!.. Ну!..

– Всем! Внимательнее смотрим! Головной дозор – особо! Возможна засада! – выдал он в эфир. Предупредить, хлестнуть обойму командирской волей, чтоб огонь по жилам зажурчал, чтоб в полной готовности к любому повороту были… Если командир сказал – уже не шутки, сразу внимание мобилизуется.

Теперь, двигаясь за широким корпусом Дровосека, он смотрел только на экран навигатора. Цифра расстояния росла медленно, но неуклонно – «4800», «4850», «4900», «4930» – и точно так же росло напряжение. Чего ждать? Засаду? Наверняка. Но здесь оставалось надеяться на Злодея – Пашка обладал не только отменным зрением, но и чутьем. В этом равных ему точно нет. Не подведи, Злодеюшка!.. А уж если начнется – и мы врубимся по полной. И напряг был теперь не только у Сереги – оглядевшись раз, он заметил, что бойцы тоже на взводе. Движения предельно сосредоточенные, четкие, плавные. Даже Знайка заметно нервничал, то и дело озираясь по сторонам. Глазницы личины закрывал УПЗО, но Серега и без того знал, чтó там – бешеные глаза в пол‑ладони каждый.

Пять километров. Ровно! Неужели добрались? Навигатор пискнул, оповещая об отсечке по расстоянию – и на канале немедленно возник Злодей.

– Вижу вход. Метров сто, правая стена. Он?

– Наверняка. Что галерея?

– В пределах видимости пусто.

– Продолжаем движение, – ответил Серега, одновременно прислушиваясь к поступи сзади. Участились шаги или только кажется?.. – Сразу входите и до первого узла. Мы за вами.

– Принял.

И…

– Конта‑а‑а‑акт!.. – взлетел к потолку долгий вопль Букаша – и замыкающая группа ударила длинными слитными очередями. Сергей крутнулся вокруг себя, падая на колено, бросил к плечу СКАР, нашаривая цель – и похолодел… в сотне метров из‑за изгиба галереи, отсвечивая зеленью, выдвигалась стальная громадина. Шесть лап несли плоскую прямоугольную платформу, на ней – цилиндр башни, топорщится во все стороны навесным оборудованием. И панель СВЧ‑излучателя на самой макушке. Платформа усиления! А рядом, укрываясь за стальными лапами и корпусом, мельтешила пехота сопровождения.

Это была смерть. Пятнадцать секунд на разворот излучателя в боевое, четыре‑пять на прогрев и пуск, и еще пять – чтоб прострелить галерею метров на триста, разогрев органику свыше сотни градусов. Жидкость в организме, реагируя на излучение, вскипает, словно тарелка супа на плитке! И укрыться некуда – они просто не успевали добежать до ветвления, а за ребрами тюбинга не спрячешься…

Может, и смерть. Но в ситуации, когда адреналин из ушей хлещет, об этом как‑то не задумываешься. Мгновение – и обойма уже работала по боевому расписанию. Грохот очередей в клочья разорвал тишину, пахнуло горячим металлом и пороховой гарью… Если не поступило приказа от командира, каждый боец действует самостоятельно – но и в составе группы при этом, чувствуя, зная, куда будет бить товарищ. Сотни свинцовых градин, повиснув в воздухе запредельной огневой плотностью, разом накрыли броню платформы. Брызгами полетели осколки навесного: прожектора и фары, связь, сенсоры систем активной защиты и радаров, пусковые трубы системы постановки завесы… Прошелся по раскрывшейся панели с блоками СВЧ двенадцатый калибр, скалывая целые куски пластин излучателя… Серега, укатившись за ребро тюбинга, мазнул взглядом по сторонам – бойцы, за исключением передового дозора, работали по своим целям, давая командиру время сориентироваться. Если платформа раньше не врежет, превращая ненавистные кожаные бурдюки в пар.

Впрочем, деваться им, прижатым посреди галереи, все равно некуда. Теперь все решала огневая.

…Когда сзади заорал Букаш, Шпион шел у самой стены. До тюбинга – шаг. Прыгнув в сторону, он упал за ребро, развернулся на месте, умащиваясь поудобнее на правом колене – и, вывесившись, бросил приклад к плечу, нащупывая оптикой противника. Четко, без лишней спешки и суеты – когда она, спешка, помогала?..

Сосед по огневой, отделение три‑один, уже колбасило вовсю – Маньяк работал по платформе, Хенкель с Тундрой по живой силе. Антоха четко видел весь массив таракана – сидел он у левой стены, платформа же шла справа, и каждый ее шаг открывал все большую и большую площадь корпуса. Но не ППК его цель. Что он сможет, калашом? Даже навесное вряд ли… Его – живая сила. Но ведь и это важно! Киборги не дают работать крупному калибру, укладывают бойцов носом в пол, удерживают за ребрами тюбинга, страхуя выходящую на позиции платформу. И если она выдвинется, развернется и отработает излучатель… Шпион, едва представив, аж пупырками покрылся.