Текст книги "Мир Дому. Трилогия (СИ)"

Автор книги: Денис Шабалов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 49 (всего у книги 98 страниц)

Вернувшийся Енот оказался не на шутку взбудоражен.

– Потерна стену насквозь проходит! – зашипел он торопливым шепотом. – Метров пятьдесят идет, выходит под потолком цеха. Цех – огромный. Кстати, есть проход в комнату с трансформатором. Я, кажись, разминулся с ними, как вылез – сразу почуял, прям живым говном потянуло… Отметились, пока я в потерне сидел.

– Что в цеху?

– До сих пор не могу понять, что видел… – тыча в командира своим планшетником, сказал диверсант. – Здесь всё, я на планшетник снял. Сам гляди. А у меня что‑то желания больше нет…

Упятившись за изгиб галереи, чтоб не засветиться, Серега включил коммуникатор бойца и вывел на экран последнее отснятое видео. И сразу забыл обо всем, что его окружало – зрелище и впрямь оказалось мерзкое…

По большому цеху в свете множества включенных тут и там фонарей – словно в свете костров, зажжённых пещерным племенем – лежало, сидело, ползало, бродило, корячилось невообразимыми способами множество самого разного вида созданий. Назвать их людьми Сотников вряд ли решился бы – это была самая настоящая кунсткамера, каталог взбесившегося, вышедшего из повиновения генома. Уродств было множество. Двухголовые – и немало; с общими ногами и сросшимися в районе таза туловищами; с четырьмя ногами – он сразу обратил внимание на тех, у кого между ног висела еще пара размерами поменьше; с атрофированными нижними конечностями – они перемещались, опираясь на длинные мощные руки, а недоразвитые ножки волочились по земле; с наростами различной величины – огромными жировиками, словно слизняки присосавшиеся к телам… Горбатые; однорукие; вообще не сразу сообразишь, какие‑то коленчато‑угловатые, двигающиеся боком, подобно крабам; были и лежачие – и с первого взгляда Серега понял, что они физически не могут двигаться, и общине приходится поддерживать жизнь в их вялых раздутых телах, кормить, ухаживать, как за младенцами… Такими же были и женщины, и детишки – их ползало вокруг немного, но никто из них не мог бы похвастаться наличием симметрии в организме. Страшные, изувеченные, изуродованные прорывами люди.

Однако среди этого ужаса еще оставались нормальные. Правильно сложенные, с пропорциональными руками и ногами – но, остановив картинку и укрупнив, Серега вдруг замер, сраженный внезапной мыслью: все те, кто имел симметричное тело, были стариками! Они сидели обособленно, в центре помещения – может, являясь старейшинами, а может, по другой причине – и он четко видел на экране их лица, изборожденные морщинами, их седые волосы и медленные стариковские движения. Приковывая внимание, среди них выделялся еще один – и Серега сразу понял, что уже видел похожего деда. Слишком уж хорошо помнил он наряд Хранителя Корней и Смыслов.

Сколько их было здесь? Он затруднился бы назвать цифру. Сотни четыре или чуть больше. Но – куда меньше, чем вмещало стойбище на тридцатом горизонте. Потеряв Кощея, племя снялось с насиженного места – но, столкнувшись с опасностями Джунглей, таяло, как лед. От тысяч – до сотен, всего за несколько лет.

Отмотав назад и пересматривая снова, он обратил внимание на странную кучу посреди цеха, которую, оглушенный уродствами этих людей, поначалу проглядел. Вновь тормознув, он приблизил картинку – и ахнул: в центре цеха, аккуратно сложенное на колесной платформе, лежало богатство! Он видел цинки с патронами, выставленные аккуратной горкой; видел упаковки с рационами и типовые пластиковые емкости, в которых КШР и ШМП переносили медицину; видел топливные элементы… Отдельной кучей громоздилось оружие и снаряга – и Серега сообразил, что несчастные уроды обдирали кадавров, но, не умея пользоваться спецсредствами, использовали только оружие и фонари! Это племя владело тем, что в данный момент было совершенно необходимо обойме. Это племя владело жизнью.

Остановив запись, Серега в полной темноте прислонился боком к стене. От увиденного бросило в жар, и бетон сквозь шинель приятно холодил сейчас его левую руку. Чувства… Здесь было и отвращение, здесь была и некая брезгливость… Но присутствовала и жалость. Пожалуй, больше всего – жалость полностью здорового человека, в совершенстве владеющего своим организмом, к этим убогим калекам, детям Джунглей, жертвам многочисленных прорывов, поколение за поколением калечащих племя. И в то же время он четко понимал, насколько непростой выбор ему предстоит. Это была та самая возможность – одним ударом решить проблемы обоймы и уйти дальше не тратя время и силы на охоту, каждый раз рискуя жизнями пацанов.

Но выкосить всех?..

Чем больше он думал над этим вариантом, тем больше понимал, как тяжело будет отдать такой приказ. ПСО всегда воевало только с машинами. Даже кадавры – люди, казалось бы – были тем же врагом, злом, которое подлежало уничтожению. Не готовили их к иному. Воин – не убийца, бой – не резня. Еще с полчаса назад, когда он видел перед собой только воинов – пусть и странных, уродливых – он не сомневался. Предстоял бой. Но целое племя… Женщины… Дети... Даже если ограничиться бойцами – уничтожение мужской половины уничтожит всю общину. Это Джунгли. Лишившись защитников, племя обречено.

И… новая мысль. В данном случае они, бойцы обоймы, по отношению к племени брали на себя роль контроллеров. Как механизмы, бездушно уничтожающие людей Дома – дети ли это, женщины или старики, – так сейчас и обойма должна уничтожить аборигенов. Он, человек Дома, тот, кто ненавидел механизмы с самого рождения, – сам оказался в их шкуре. И это сравнение обожгло огнем.

– Как там, говоришь?.. Предварительный приоритет?.. – хрипло пробормотал он, адресуясь к Знайке. – Ну давай, умник хренов, отдай приказ. Предварительный приоритет – дойти. И к дьяволу всех, кто стоит на дороге?..

Впрочем, Знайки рядом не было, и послание до него не дошло. Да и не научника это проблема. А целиком и полностью – командира обоймы. Только ему и принимать решение. И ответственность – тоже.

Так. Ладно. Серега, стянув шлем, подставил разгоряченное лицо сквозняку из глубины галереи. Ладно. Как можно избежать резни? Попробовать аккуратно выдавить их из цеха, продавить дальше… Ведь в отхожую комнату они другим коридором попадают – значит есть второй выход. Надавить, чуть подождать, пока сгребут в охапку детишек и инвалидов, уберутся – и после уже входить. Забрать сколько нужно – и дальше своей дорогой. Можно попытаться… Но еще неизвестно, пойдет ли по плану. А если они дуром на стволы рванут? А если защищать припас будут до последнего? А если?.. Да куча неучтенных факторов! И здесь Серега вдруг сообразил, что, выискивая варианты, он просто пытается найти компромисс со своей совестью.

Да только не было компромисса.

И – снова мысль. Не получится ли так, что пока большая часть племени будет держать позиции – меньшая, хоть те же бабы и детишки, эвакуируют матчасть? Куда ведут переходы из цеха? Как глубоко ныряют? Аборигены знают местность, могут укрыть так, что вовек не найдешь! И одно только это соображение перечеркивало все его намерения как‑то смягчить участь племени. Бить нужно сразу и с гарантией.

Он стоял в темноте, слушая своим мысли, снова проговаривая то, что уже решил ранее, выискивая иные варианты… и понимал, что их нет. Ресурсы, которых нет у обоймы, лежат в цеху. И эта ответственность – полностью его. Командира. Ребята всего лишь исполнители, рядовые бойцы. И даже совершив это деяние – отвратительное со всех сторон, с какой ни погляди – они всегда смогут успокоить себя. Выполнял приказ. А командир – отдает этот приказ. Берет ответственность и взваливает на свои плечи.

– Карбофос – Злодею… – нажав тангенту, медленно проговорил Серега. Прежде чем отдать приказ, нужно было объяснить ребятам ситуацию. Разговор предстоял нелегкий. И – где‑то в самой глубине души он отчаянно надеялся на это – может, разделить и ответственность… – Снимай людей. Отходим. Будет разговор…

Отошли к тому же узлу, где ночевали накануне – ближе ветвления отсутствовали. Пока пятились, бойцы недоумевающе переглядывались, а Знайка так и вовсе вцепился как клещ – но Серега молчал. Мыслей под черепушку набилось много, все сплошь тяжелые, и он пытался сейчас сформулировать в голове объяснение. Не хотелось вот так сразу рубить с плеча.

Пришлось. Раскидал видео на планшетники, дал каждому всмотреться. Растолковал и ситуацию, и перспективы, и решение… Молчание, встретившее его слова, было долгим. Расклады пакостнее некуда. И он, переводя взгляд с одного на другого, пытался понять сейчас их мысли.

– Я не пытаюсь разделить ответственность… – подытожил он. Врал отчаянно, голосок в самой глубине пронзительно вопил о другом и заткнуть его не получалось. – Я просто готовлю вас. Вариантов нет. Приказ будет однозначным. И я хочу услышать ответ каждого. Готовы ли? Сможете?..

– Самое поганое то, что там дети, – в тишине, тяжелым плотным киселем висящей в комнате, медленно проговорил Злодей. – Это же человеческое в себе придется задавить…

– Нелегко… – глядя в сторону, пробормотал Маньяк. – Но… раз надо…

– Выхода все равно нет… – вздохнул Шпион.

– Я понимаю, что сам себя потом сожру… но я готов, – твердо сказал Знайка. – Командир разъяснил четко: или – или. И главное это… жреца в живых оставьте! Для науки! Он много сможет рассказать…

– Наука требует жертв? – глядя на Илью, спросил Хенкель. Лицо у него кривилось, будто горькую таблетку проглотил. – Страшный вы народ, научники, – он вздохнул. – Братва… Командир… Я не знаю. Я понимаю необходимость… но не знаю, смогу ли. Мужики – ладно. Даже и бабы ихние… Но если ребенок под ствол вылезет…

– Я не смогу, – пробасил Дровосек. – Я как подумаю – у меня сразу Кирюха перед глазами. Такой же пацан. А те… они же еще мельче! Да, аборигены одичавшие, – но люди же! Дети… И просто так… под корень… всех… не смогу я, командир. Хоть режь.

– Никто не говорит, что детей тоже придется, – мрачно сказал Серега. Он избегал этого слова, но смысл понятен был и без того. – Ребенка никто не сможет. Вытянем на себя сначала взрослое население. И будем надеяться, что мелкие разбегутся. А скорее – их сразу дальше утащат. Не придется нам… Но уж со взрослым медлить нельзя. Кучу растащить могут. Бьем, сразу и обезопашиваем, занимаем позиции, чтоб никто не подошел.

– Я против, – подал голос Гришка. – Я еще вчера сказал и продолжаю настаивать – нужно сворачиваться. Все. Аут. Экспедиция окончена. Вот именно теперь – самое время. Мочить дозорного и ходу мимо цеха. Если так – сможем пройти, хоть и зацепим. На скорости. А там отстреляемся… Не нужна нам эта куча. Ну ей‑богу не нужна…

– Соглашусь с Букашем, – кивнул Медоед. – Теперь – соглашусь. Я тоже не смогу детей… Проскочим! Уйдем на нижние! Контроллеры тут шляются, нарвемся, отстреляем… Ведь чтоб спуститься – наших остатков достаточно! Протянем!

– Командир четко перспективы обозначил, – хмурясь, отрубил Один. – Боезапас еще есть, но остального минимум. Два‑три дня. Провиант под ноль, топливники пусты, электроника проживет недолго. Потом – тьма. И вы знаете, что это значит.

– Да что там говорить… – вздохнул Енот. – Матчасть жизненно необходима. Вряд ли кто из нас сможет выстрелить в ребенка – но я надеюсь, они сразу в дальних коридорах укроются. Я же видел цех. Пути отхода есть, мы не перекрываем. Инстинкт погонит, в конце концов…

– А то что, вырезав бойцов, мы общину на смерть обрекаем – это и хрен с ним. Так? – глядя исподлобья, спросил Гриша. – Мы же палачами станем! Точно как контроллеры! То есть как… мы‑то последствий не увидим – и ладно… Так, что ли? Не увидим, как они подыхать будут. Как‑нибудь договоримся потом с совестью…

– Ты на жалость не дави… – медленно проговорил Злодей. – И помни, что у нас за спиной свое племя…

– Букаш. Забудь, – качнул головой Серега. Теперь он ясно видел настрой, видел, что ребята хоть и осознают тяжесть предстоящего – но готовы, и эта готовность придала ему решительности. – Разговоры о возвращении запрещаю. Я сейчас пытаюсь понять, на кого можно рассчитывать, а на кого – нет. Подумайте еще раз. Каждый. Все подумайте. Случиться может что угодно. Может подвернуться под выстрел ребенок… Может и сам схватить оружие… Но вы должны четко понимать, что рядом – товарищ. И если не за себя – друг за друга стойте. Любой человек с оружием – потенциальный воин. Патрон в магазине – жизнь. Может, моя… может, Злодея или, вон, Маньяка… Ситуация не просто поганая – гнилая нáсковозь. Все это понимают. Это… это как вторая Инициация, мужики. Нам придется через нее пройти. Мерзко, пакостно, гнусно… но необходимо. Нет выхода. Нет его, хоть обосрись! Но я пойму и тех, кто не сможет. Кто не готов – лучше остаться в лагере. Ну?.. Кто остается?

Бойцы молчали. Молчал Дровосек, бросая взгляды на Кирюху, который сжавшись в комок в своем гнезде, внимательно слушал это страшное решение взрослых мужиков… Молчал Медоед, прикрыв глаза и откинувшись к стене… Молчал и Гришка, уставившись в одну точку. Время, капля за каплей, текло сквозь пальцы, и Серега ждал – и уже готов был! – что поднимется и Букаш, и Медоед с тройкой… но тишина в комнате стояла мертвая.

– Нет у нас таких… – тяжело вздохнув, сказал, наконец, Хенкель. – Мы обойма. Один за всех… ну и так далее. Если большинство решило – меньшинство подчинится. И каким бы поганым ни было решение – против своих никто не пойдет. Предательство это. Вот и весь сказ.

Серега кивнул.

– Тогда закончили. Обед. Сон. Дозарядка. Готовность к шести вечера. Доедаем остатки – нужны будут силы. Все ставки на этот бой. Не вытянем – так или иначе конец. Букаш, дозоры в галерею. Хватит одного. Остальным – отдых.

Поднялись в пять и к шести подготовку закончили. Пока пацаны занимались физическим трудом, Серега накидал на коммуникаторе схему цеха. Входить в логово придется так или иначе, а без схемы – ни ориентирования, ни управления обоймой. По четырем углам – ряды станков и агрегатов, самые настоящие лабиринты; центр пуст и прямо посредине – сокровище, телега с матчастью. Цех был уставлен и подпирающими своды колоннами – тоже на руку, укрытие при зачистке. Обозначил примерный масштаб, набросал условные обозначения, улитку – и разослал на планшеты бойцов. Оставшиеся полчаса прикидывал варианты работы – и, несмотря на то что внутренний голос шептал, что не стоят дикари таких усилий, постарался отнестись с максимальной серьезностью. Грамотное планирование – залог успеха.

План, родившийся еще до вылазки Енота, актуален был и теперь. Он позволял выманить аборигенов по частям – и Серега не без основания надеялся, что разбираться с проблемой придет только мужская часть. Он словно старался максимально отодвинуть тот момент, когда придется стрелять в женскую часть племени. А может и полностью избежать его.

План был прост. Ручей, возле истока которого еще вчера стояла лагерем обойма, бежал и мимо стойбища аборигенов. И воду они, скорее всего, брали оттуда. Мылись бойцы поздно вечером, почти ночью, и потому вся та порция грязи, что досталась ручью, осталась незамеченной – ушла со стоком и к утру вода опять была чиста. Иначе пришлось бы ночью гостей встречать… Но теперь, когда обойма подготовилась к приему, именно ручей и должен стать приманкой. Точнее, его отсутствие. Начерпав породы в том месте, где ее выдавило меж колец тюбинга, бойцы завалили русло, поменяв его направление. Вода, сбежав по ступеням на первый уровень узла, заворачивала теперь под лестницу и уходила в щель в стене. Для стойбища аборигенов источник иссяк.

– Всё. Скоро придут. По местам, – выдал приказ Серега.

Сколько их будет – прогнозам не поддавалось, но он надеялся на несколько групп. Там, где для запруды черпали породу, осталось множество следов, которые специально не стали маскировать. Аборигены, понятно, дикие – но у них наверняка сохранились остатки мышления, и сопоставить следы в породе с пересохшим ручьем они смогут. Сообразят.

Наблюдатели, Одноглазый с Точкой, и сопровождающая охрана, отделение Медоеда и Дровосек, сидели в транзитной, шагов за сто до коридора в узел. Аборигенам туда не нужно, свернут к источнику. А если кто вырвется из засады назад в транзитную – далеко не убежит. Остальные расположились в узле. Сам Сотников с научником и отделением три‑один – под лестницей, Маньяк с ребятами – в комнатушке на первом этаже, Гоблин с прикрытием из Немого и Шпиона – на площадке между пролетами. И на подстраховке, в комнате второго этажа – Букаш с тройкой Одина. Там же и Кирюха с ослами.

К этому времени пацаны уже как‑то примирились с мыслью, что племени придется умереть. Что именно обойме придется стать палачом. Казалось бы – подразделение специальных операций, люди войны, привычные, им ли морочиться… Но Гришка подметил правильно – ПСО никогда не воевало с людьми. Враг всегда либо машины – либо недалеко отстоящие от них кадавры. Биороботы. Именно поэтому мысль об убийстве человека – да не просто человека, а гражданского – так ломала бойцов. И особняком стояли дети. Пусть похожие на зверенышей – но все же дети.

Серега понимал, что это самое настоящее испытание. И для него, и для ребят. Внешне они, может, и примирились – но внутренне… Предстояла еще одна Инициация, иначе не скажешь. Даже сами психологи Дома говорили, что убийство себе подобного – пусть даже и в бою, на войне – меняет человека. Да и не все могут справиться. Для кого‑то проходит без последствий, кому‑то приходится переступать через себя – а кто‑то ломается раз и навсегда. Обойме же предстояла не просто война – резня, зачистка. Пройти по маковку в дерьме, хлебнуть полным ртом, чтобы выполнить приказ… Заклятому врагу не пожелаешь.

Первые гости пожаловали спустя час. Русло ручья к тому времени полностью обмелело, и бетон, обдуваемый сквознячком, начал даже подсыхать. Серега, сидя под лестницей, уже и подмерзнуть успел – у воды было прохладнее.

– Вижу движение, – треснул наушник шепотом Одноглазого. – Двое. Дети. Фонарик еле светит, себе под нос.

Серега смачно выматерился – план летел кувырком… Самый поганый расклад! Хоть и была такая мысль – все ж на другое надеялся. Сначала ждал разведку, группу взрослых персонажей, потом вдвое‑втрое больше... И никак не детишек! Но нравы в племени царили дикие, кто сильнее – тот и прав: пнули парочку мелких, рыкнули внушительно – и те поплелись выполнять.

– Каждый шаг транслируй! – отозвался он. И немедленно передал по обойме: – Оружие не применять, берем живыми!

– Идут, – немедленно принялся выполнять указание Макс. – Двести метров. Корявые, прости гос‑с‑спади… Прям как моя судьба. Один кривой на правый бок, ковыляет, рукой за ребра цепляется… Другой вообще… – Одноглазый вдруг замолк на секунду – и как‑то странно заперхал, будто подавился: – Командир!.. У него это… у него Воландеморт сверху торчит!

– Чего‑о‑о?!..

– Сверху, на макушке, еще одна голова растет! Только меньше! Я сначала подумал, это волосы копной. А потом разглядел…

– Паразитарные краниопаги[61]… – пробормотал рядом Илья. – Близнец‑паразит!

– Прорывы? – спросил Сотников.

Знайка кивнул.

– Скорее всего. Мы ведь тоже регулярно Отработку пополняем… А может, и радиация, малые дозы – радиочувствительность у плода высочайшая… Вот они, реальные плоды мутаций. А не всякие там клыки, когти и прочий лютый фантастический бред.

– Это даже благо – зачистить племя, – пробормотал Росич. – Живут – мучаются…

Серега промолчал – понимал, что комод ищет оправдание предстоящей зачистке. Но Знайка, балбес, частенько чуждый деликатности, ответил:

– Да они другой жизни и не знают. Это для тебя такое существование – кошмар. А они за свою жизнь драться будут так же, как и любой из нас.

– Илюха, заткнись, – коротко посоветовал Серега, и научник, сообразив, умолк.

– Сто метров до вас, – бухтел между тем наушник. – Пятьдесят… Тормознулись. Стоят, на месте. Шепчутся… Тронулись, подходят…

Поставив к стене СКАР, Серега пододвинулся, готовясь – завернув в узел, мелким придется миновать комнаты, в которых уже сидят бойцы, они‑то их и отсекут, останется только сцапать… и вдруг замер. В голове молнией мелькнула новая мысль.

– Отбой! Всем отбой, сидим не дергаемся! – зажав тангенту, зашипел он. – Ждем сигнала!

И, ухватив за шиворот Знайку и подхватив СКАР, вывалился из‑под лестницы.

Никаких логических выкладок у него не было – да и не появиться им за эти короткие мгновения. Все как‑то сплелось в единую мысль, она и выстрелила. Мелкие им не нужны, нужны взрослые и как можно больше! Ручей аборигенам жизненно важен, это раз; кадавров они убивать умеют, это два; прошлой добычи надолго не хватит – это три; и уж коль детишки принесут весть, что у истока обнаружена патрульная пара – не наладят ли сюда охотников?.. Наверняка придут мочить. Скопом, как и давешних. Добыча, считай, сама в загон попала, из узла не выберется…

– Ты чо, обалдел?.. – только и успел вымолвить Илюха – и одновременно с этим наушник голосом Одноглазого щелкнул: – Входят.

В коридоре посветлело, из‑за поворота выглянуло пятно фонаря. Побегало по стене, дернулось на потолок, осветив трубы вентиляции и пук кабелей – и уперлось в черные фигуры у лестницы. В снаряге, броне, с оружием наперевес… Кадавры кадаврами. Фонарь тут же потух, шарахнулись неуловимые тени, зашуршало – и коридор опустел.

– Упустили! – зашипело в наушнике. – Одноглазый – Карбофосу! Улепетывают – только пятки сверкают!

– Обойма, внимание! Готовность к бою, ждем наплыв! – встряхнул Серега бойцов. – Перегруппировка! Знай, остаешься в узле медиком, в бой не вступаешь! Злодей – старшим! Букаш, Один, Росич – снимайте людей и за мной! И пару щитов с осла захватите!

Времени на перегруппировку ушло всего ничего. Пара минут – и, скрежетнув подствольником по металлу, Серега уже сидел рядом с наблюдателями, торча стволом в темные глубины транзитной. Вкратце объяснил новый расклад, выслушал доклады о готовности – и обойма погрузилась в молчание.

Каков будет следующий шаг аборигенов, Серега не понимал и просчитать не мог. С той стороны находились явно не профи – сброд, начисто лишенный воинской дисциплины. В дозоре сидит – чешется… Спецсредства не используют… Детишек, опять же, вместо мужиков послали… Именно последнее и закрепило в нем уверенность. Нет там бойцов. Да и откуда? Будь племя диким изначально, ведущим свою родословную из глубин веков – дисциплина охотника и воина въелась бы в их плоть с молоком матери, с кровью воинов прежних поколений. Но эти… Судя по картинкам, что видели они в покинутом стойбище, Кощей оберегал свою кормовую базу лучше родной мамули. Непривычны они к войне, за них Кощей всю работу делал. С одной стороны это было хорошо, ибо позволяло надеяться на нужный исход боя. Но с другой… Дилетанта продумать трудновато, действует он пальцем в небо, как левая пятка в данный момент захочет, хаотично и бессистемно. Попробуй просчитай… И все же Серега отчаянно надеялся, что сумел влезть в шкуры аборигенов и среагировал правильно.

Сидеть пришлось недолго. Полчаса – и гости пожаловали. Оно и понятно, чего тянуть, когда зверь прямо на ловца бежит…

– Вижу свет, – пришло от Одноглазого. – Идут. Пока за изгибом.

– Принял, – шепнул Серега, поудобнее умащиваясь за ребром и включая ночник УПЗО. – Ждем.

Аборигены шли со светом, но использовали только один фонарь. И едва выбрались из‑за поворота – Серега понял, почему. Они тоже пытались учиться и приспосабливаться…

Человечек ковылял по центру, и Серега с первого взгляда понял, что именно про его следы и говорил Тундра. Короткий широкий обрубок туловища опирался на две мощных, оплетенных мускулами ручищи – схватит так схватит, кусок мышцы клещами вырвет – а недоразвитые ножки, едва касаясь кончиками носков, волочились по земле. На голове – тусклый фонарь. Абориген, покачиваясь, переваливаясь с руки на руку, шустро ковылял вперед – а сзади, короткими перебежками, ныряя за ребра, вдоль стен двигались черно‑зеленые изломанные тела. Этот человек был смертником, приманкой – первая пуля, по замыслам аборигенов, предназначалась именно ему. Сигнализатор, по которому остальные понимали, что вот именно теперь пора включать прожектора и обрушить на засевшего в галерее противника всю наличную стрелковку. Способ, неумный во всех отношениях – но, видимо, только его и смог родить военный гений племени.

Аборигенов было много. Десять… пятнадцать… двадцать… когда перевалило за тридцатку, Серега считать перестал – для первого наката достаточно. Каждый имел на голове фонарь; у каждого оружие – те что помельче, несли калаши или РПК, самые крепкие – ПКМ, а кое‑кто, например сиамские близнецы, разделенные где‑то в районе таза буквой «Y», удерживали пару милкоров. Орда. Дикая, ущербная и калечная.

– Карбофос – Злодею, – зажав тангенту, чуть слышно зашипел Сотников. – Свернут к вам – сразу работайте! Мы с фланга подключимся!

– Принял.

Какие‑то зачатки тактики у аборигенов и впрямь успели наработаться. Нахрапом в коридор никто не полез – дикари, несмотря на уродства, неплохо владели своими телами и действовали довольно слаженно. Сотников и опомниться не успел, как добрый десяток их оказался на трубах вентиляции – они просто хватались за ребра и, шустро перебирая руками, поднимались под потолок. И это был первый сюрприз. Второй последовал сразу же. Перебравшись по трубам через простреливаемый из узла сектор транзитной – и перебравшись тихо, не выдав себя ни единым шорохом – аборигены заняли позиции по обе стороны от входа. И… сиамские близнецы с милкором начали моститься поближе, собираясь заглянуть стволом в коридор.

К этому Серега готов не был. Еще когда дикари полезли на трубы, он понял, что недооценил противника. Жалость – а больше убогий вид – сыграли. Аборигены действовали хоть и не во всем грамотно – пожалуйста, упустили жопу и сейчас имели незащищенную спину – но далеко не глупо. И не будь засады в транзитной – имели бы все шансы упаковать группу в узле. Шесть выстрелов с подствольника, один за другим! А потом еще столько же, второй‑то милкор наготове… Осколочными покрошит всех, кто сидит на лестнице, а кому не хватит – фугасное положит. В замкнутом объеме и наушники не помогут, не спасут от перепадов давления.

Вложившись в прицел, Серега коснулся подушечкой указательного пальца спускового и одновременно с этим надавил кнопку ИК‑режима[62] ЛЦУ. На спине у правого близнеца, который тянулся с милкором, загорелась прицельная точка. Сто шагов, падение пули ноль, прямой выстрел.

– Огонь, – скомандовал он и выжал спуск.

Правый близнец умер сразу. Тело ударом пули бросило назад, гранатомет выпал, громыхнув по бетону. Левый близнец, ощерившись от боли и что‑то вопя – нервная система раздавала сигналы в оба тела разом – приподнявшись на локте, принялся тормошить брата, шаря по загривку – но, угодив пальцами в набухшее кровью тряпье, все понял. Пронзительно заверещав, он перехватил милкор – и Сотников, нащупав указателем грудину, вторым выстрелом уложил и его.

Сзади и справа, чуть слышные сквозь чашки наушников, уже гулко стучали одиночки – противник на ладони, полностью открыт, очереди без надобности. Всадив в близнецов еще по одной, теперь уже в голову – кто знает этих мутоидов, может, у них живучесть выше нормы, – Серега чуть довернул ствол, ставя прицельную точку на следующего, ползущего к левой стене, – тощего, с наростом на хребте – и двумя выстрелами отправил его на пол. Дернул ствол дальше – но горбыль вдруг перевалился на спину, судорожно дергая из‑под себя калаш, и пришлось потратить еще пулю, уже в голову. И впрямь живучие… а может, и болевой порог выше обычного.

– За ребрами! Остатки укрылись! – заорал сзади Дровосек. – Справа, угол ветвления!

– Дотягивайся! – рявкнул Серега. Он все еще контролил тощего и отвлечься не мог.

– Ствол над тобой! – обозначил Пашка…

…и КПВ врезал по мозгам кувалдой.

Дровосек бил короткими, чертя темноту толстыми следами трассеров – но укрывшихся не доставал. Мешали многочисленные ребра на пути – с такого ракурса они закрывали нужное, и он задевал лишь кромку; пули кромсали ее, взрываясь яркими пучками искр, и наверняка осыпали укрывшихся свинцовой окалиной, но ощутимого вреда не несли.

– Никак! Гранатой надо!

Абориген признаков жизни не выказывал, и Серега смог отвлечься. В стволе торчал осколочно‑фугасный – загодя зарядил вместо привычного кумулятива. Цели‑то живые… Дровосек отсек над головой очередную, пулемет смолк, Сотников обернулся – Пашка выглядывал из‑за щита, пытаясь понять, достал кого или не очень… Самое время. Подскочив с колена, он, прикидывая траекторию, чуть приспустил ствол – и отправил гранату по назначению. Попал не прям в яблочко, в стену чуть выше – но как раз в нужную секцию, и там хватило. Гулко хлопнуло, взвизгнули рикошеты по металлу тюбинга – и наступила тишина.

– Чистим, – скомандовал Серега. Дернул трубу подствольника, сбрасывая отстрелянную, пихнул новый осколочный. – И сразу дальше, бьем логово. Росич, Один – вперед, крест‑накрест[63]. Дровосек, Одноглазый, Точка – на прикрытии, подтягиваетесь. Злодей! Выводи людей из узла, замыкай. Вперед, инициативу не теряем!

Пропустив пацанов мимо, пристроился позади тридцать первого, вдоль левой стены. На контроле. Еще один пулемет не помешает. Впрочем, переступая через груду тел у ветвления, живых не углядел. Не осталось живых и среди тех, кого валил с подствола – за мощной пластиной ребра лежало вповалку четверо. И все же законтролить не помешает…

– Замыкающим! Осмотреть цели, дострелить. И за нами, кота за яйца не тянем…

– Принял, – отозвался Злодей.

Чуть поотстав от резво семенящих вдоль стены пацанов, Серега подхватил с пола сиротливо лежащий милкор – тот самый, что выронил один из близнецов. Плюс шесть гренок, пригодится. Разломил – осколочно‑фугасные. Вовремя скопытил… Оглянулся – из узла в транзитную уже выбиралась замыкающая группа. Да и прикрытие снялось. Нормально, темп держим…

Оба отделения шли четко, синхронно, вдоль стен друг против друга. Первые номера со щитами – прикрывая тройки по фронту, смотрят крест‑накрест, щупают стволами пистолетов пространство за ребрами; вторые – туда же, на подстраховке; комод с пулеметом – в глубину, держит фронтальный сектор. Туда же и заднее прикрытие – покрошат крупным любого, стоит из‑за поворота вылезти. Триста метров до изгиба прошли за пару минут. Здесь Серега тройки тормознул – за изгибом, судя по свету прожектора, торчал дозор. Переключив УПЗО в тепляк, улегся плашмя на границу света и тени, выглянул осторожно, сместившись буквально на сантиметры – так и есть. Вдали, на следующем изгибе, маячили серые пятна – два под потолком, побольше, одна из‑за ребра у левой стены, поменьше. Два тела и башка… Наверняка есть и справа – но чтоб удостовериться, придется на свет вылезти. Могут засечь. Да и смысл, если и диспозиция уже понятна?