Текст книги "Мир Дому. Трилогия (СИ)"

Автор книги: Денис Шабалов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 93 (всего у книги 98 страниц)

Желтый обернулся – за спиной стоял капо‑два и озабоченно щупал себя где‑то в районе брюха.

– Господин капо! Разрешите и мне? – послышалось сзади – и Желтый по голосу узнал крысюка Дышло. – У меня уже час как началось – и все сильнее крутит!

Капо‑два открыл было рот – но решил ли отказать или разрешить, так навсегда и осталось тайной: стоящий в десятке шагов черножопый, который уже минут десять с озабоченным видом наминал выпирающее над ремнем брюхо, вдруг всхрапнул, скрючился – и боком повалился на бетон.

Дальше началась суета. Пока хлопотали над первым капо, уже не подающим признаки жизни, – хлопнулся второй. Затем, почти без перерыва, третий. Сразу после этого на бетон сложились с пяток номеров – едва Желтый запросился в толчок, они усиленно начали изображать скорбных животиком и спустя энное количество времени решили, что пора уже прикорнуть. Потом снова капо. Снова пяток номеров. Смола и Пан. В Пане явно пропадал актер – перед тем как «подохнуть», он еще покатался по бетону, посучил ногами, повизжал, как зарезанная свинья, – и после, откинув голову набок, вывалил язык и подпустил малость пены. Как умудрился – поди знай – но пена вышла очень правдоподобно. Готовился, наверно. Не переборщил бы, дуралей… Четырехсотые изваяниями торчали за киперкой, что‑то там решая своими чугунными мозгами – и только после того, как капо‑два, сгибаясь от боли в брюхе, заполошно заорал, что вот прямо сейчас кончится, зашевелились. Да и Завод, надо полагать, уже команду отдал – камер в Радиале полно, и картинка с корчащимися на бетоне телами давно уже шла на сервер.

Минут через двадцать Желтый, погруженный в подкативший транспортник, в обществе двух десятков мнимых больных, десятка настоящих и пятерых капо – кажется, уже покойных – ехал в Медчасть.

Когда около десяти утра пошли первые ручейки – Док уже был готов. С виду спокоен, попыхивает своей неизменной трубочкой – но внутренне собран, звенит, как натянутая струна. Все действия уже просчитаны наперед, мандраж загнан куда‑то глубже – тем более и благодаря многолетнему опыту прекрасно знал: трухать и оценивать риски нужно заранее; а как началось – там уже только вперед.

В числе первых пришли пацаны Лиса. Этих сразу отправил в Смотровую к Комбригу – через час‑полтора они уже будут в НП, вооружаться и получать инструкции. Они – первая группа. А следом пойдут и остальные, кого Комбриг выбрал на роль боевиков‑ударников. Никто их тут не хватится – очень скоро в Медчасти будет завал, считать по головам станет некогда и некому.

Мертвых капо, наскоро осмотрев и диагностировав, спровадил в морг – чего им среди живых‑то лежать, мордами скалиться. Умерла, как говориться, так умерла. Остальных, кто продолжал поступать, дежурной смене велел забивать кубрики невзирая на количество мест. Свободных матрасов пока нет – так пусть хоть на бетоне валяются. Главное, чтоб бледную немочь демонстрировали и на месте неотлучно были – кто его там знает, Комбрига, сколько и кто ему еще понадобится. Ну и чтоб видно было – наплыв идет нешуточный.

Через час, к одиннадцати, Медчасть уже была забита до отказа – кубрики полны, в коридоре штабелями лежат. Персонал сбивался с ног – столпотворение адское, все чего‑то орут, стонут, немедленного участия в собственной судьбе требуют… Сцену острой эпидемической обстановки прекрасно дополняли капо, чей организм оказался чуть более крепче остальных и не желал пока подыхать: этих складировали прямо в коридоре Медчасти, прямо под камеры – и черножопые, матерясь почем свет, загибаясь буквой «зю» от острых режущих болей в брюхе, демонстрировали отменную картинку, внося еще больше колорита.

В половине двенадцатого, наконец, Док дождался вызова – заорал красный телефон в личных апартаментах. Смотрящий требовал отчета.

– Пока ничего не могу понять, господин генерал, – отрапортовал Док. – Завал у меня. Идут сплошным потоком! По приблизительным подсчетам – уже больше сотни! Да… И продолжают прибывать!.. Да… Помещения Медчасти забиты, прошу разрешения на расконсервацию соседних помещений – в противном случае начнем складировать уже в общих коридорах. Матрасы нужны! Как можно больше! И привлечение дополнительного персонала! Прошу разрешения рекрутировать здоровых!

Разрешение на все перечисленное было немедленно получено – и тем самым плотность людского потока резко увеличилась. Ритулёк и прочий персонал теперь занимались в основном руководящей работой – гоняли рекрутированных медбратьев от одного «больного» к другому: температурку смерить, пользительных витаминчиков дать, водичкой попотчевать. Сам Док, регулярно обходя владения, строго следил, чтоб актерская игра соответствовала. И когда видел недоигрывающего – немедленно вгонял пару кубов снотворного. Чтоб вырубило часиков на восемь‑девять. Иначе сорвет, тварь такая, всю операцию своим спокойным безмятежным видом.

К двум часам дня люди уже шли сплошным потоком. По приблизительным оценкам – перевалило за пятую сотню. Прибывали со всего Гексагона – и это были пока только доверенные номера. Самые безбашенные, те, кого бугры выбрали на роль поджигателей. Забит был и морг, и уже дополнительное помещение – количество дохлых капо дошло до сотни. В моргах сейчас орудовали шустрые ребятишки – снимали черную форму. Еще понадобится. Они же стаскивали с капо коммуникаторы и относили в Смотровую – Комбригу с помощью скафандра ничего не стоило перекодировать их на закрытые каналы. Вот уж они‑то точно понадобятся – связь между группами осуществлять.

Как Док и предполагал, машины вели себя довольно безучастно. По большому счету им все эти эпидемии похрен, им лишь бы работы выполнялись. Но и Завод вполне отдавал себе отчет, что эпидемия способна выкосить тысячи работников, от чего напрямую пострадает производительность труда. И потому – особо мешать и устраивать проверки в этом царстве смерти не стал. Да и смысл? Местные машины не могут диагностировать, болен ли человек или симулянт. Здесь Доку полный карт‑бланш. Единственное телодвижение с его стороны – подогнал десяток КШР. Но и то только в общий коридор, внутрь Медчасти машины не полезли, чтоб не создавать давку и не придавить ненароком лежащих на полу людей. Улучив момент, поставил в известность Комбрига – но тот отделался только короткой ответной надписью «принял». Ладно, ему лучше знать. А вот отсутствие кадавров, контингента Смотрящего, Дока все же напрягало. Непонятно было. Скопление такого количества крысюков в одном месте – прямое нарушение инструкций. И опасность. Тем более и слухи о бунте, который день курсирующие по Гексагону. Нагнать сюда модификантов – строго обязательно. А вот поди ж ты…

Когда в середине дня второй раз зазвонил красный телефон – Док, будто бы обеспокоенный отсутствием кадавров, попытался вызнать почему‑отчего. И прямым текстом был послан нахер. Не ваше дело, господин эскулап. Нет – и не предвидится. Машин более чем достаточно. Смотрящий, судя по голосу, тоже был напряжен – и Док счел за лучшее не лезть без мыла в жопу, не выспрашивать. Нам же и проще, в конце‑то концов, что этих зомбированных боевиков здесь не мелькает.

– Каковы прогнозы на ближайшие дни? Чего стоит ожидать? Как вообще быть с заключенными? Рабочий день скоро закончится – что посоветуете? По камерам? – запросил в конце Смотрящий.

Вот оно. Док ждал этого вопроса. Теперь необходимо, чтоб вся эта масса народа, которая находилась сейчас на работах, – там же и осталась. По своим цехам. Более того. Очень неплохо вывести из камер и часть тех, кто сейчас отдыхает после ночной смены и распределить по территории комплекса. Занять работой свободных капо. И потому, подпустив в голос как можно больше тревоги, Док сказал:

– Прогнозы неблагоприятные, господин генерал. Люди продолжают прибывать, погибших уже две сотни. Мы пытаемся установить причину – но это не быстро. Полноценной лаборатории нет, я стеснен в средствах. В создавшихся условиях считаю необходимым избегать скопления заключенных в одном месте. Инфекционный генез неясен, и вполне возможна передача как воздушно‑капельным путем – так и через прикосновения. Скучим людей в камерах – получим одну большую Морильню.

– На ночь оставить в цехах?

– Если это возможно – да. Желательно расселить и ночные смены.

– Понял, – после недолгой паузы, прозвучало с того конца. – Будем решать.

И Смотрящий повесил трубку.

Решай, голубчик. Решай. Док, аккуратно опустив трубку в гнездо зарядки, улыбнулся, затянулся от души и пыхнул в потолок душистым клубом дыма. Ситуация усугубляется и уже к вечеру станет неподконтрольной. Старшие повара, тем временем накормив ужином вечернюю смену капо, добавят вторую волну. К ночи трупами черножопых будут полны не только морги – их начнут складывать уже и в коридоре. Это даст новое подтверждение острой эпидемии. А там уж думай сам: либо вывести в коридоры Гексагона сотню тысяч народа разом, чем многократно возрастет опасность бунта – либо поиметь риск завалить объект мертвецами. Понятно, что эпидемия – фикция… Но ведь ты же этого не знаешь.

В принципе, Док не сомневался, какой из вариантов выберет Смотрящий. И в том и в другом случае вышестоящее начальство по головке не погладит – но он наверняка предпочтет заморить зэков в собственных камерах, чем допустить возможность бунта. Сотни тысяч взбесившихся, почуявших свободу крыс, способны смести кого угодно. Впрочем, для дела революции должно хватить тех, что уже будут находиться в Медчасти и цехах.

Как он и ожидал, к вечеру в окрестностях Медчасти скопилось уже тысяч пять народу. Благодаря тому, что еще с середины дня была организована доставка матрасов – их, диво‑дивное, таскали сами четырехсотые, и вид работающей машины вгонял крысюков в благоговейный ступор – вся эта орда более‑менее смогла прикинуться больной. Почти все они лежали по своим матрасам – а особо шустрых, уже почуявших запах свободы и потому малость распоясавшихся, усмиряли их собственные бугры. И Док в который раз подивился предусмотрительности Комбрига, с самого начала настаивавшего, чтоб каждая мелкая группа была под присмотром своего авторитета. Дисциплина, тем не менее, постепенно летела к черту, и уже следовало бы переходить к горячей фазе – о чем Док и отстучал Комбригу по закрытому каналу. В ответ пришло многообещающее «скоро», и эскулап малость приободрился. Напряжение сказывалось – и уже хотелось определенности. Которую и должна дать горячая фаза. С‑с‑сука, скорее бы уже все закончилось…

Весь день с самого утра Комбриг мотался по лабиринту Тайных Троп. Скапливать людей в Смотровой нельзя, в лазе вытяжного короба – тесно, в ближайшем коллекторе нет смысла – и потому с самого утра, когда люди начали поступать, он уводил будущих боевиков в НП‑2. По пять‑десять человек. Час туда, час обратно – так, в мотаниях по черным тоннелям, день и прошел.

Ближе к вечеру, когда боевой актив сконцентрировался в НП‑2, провел деление по группам. Небольшим, по пять‑семь человек. Большие не нужны – рулить такой группой под силу только опытному командиру. Да и бесполезны они – здесь рассчет больше на партизанские действия: куснул – убежал, куснул – убежал. И если во время покусывания эти душары[14] свалят хотя бы двух‑трех – уже результат. Даже если размен будет один к десяти. А нет – так суматохи наделают и мéхов немного отвлекут.

Когда группы были укомплектованы, люди уже напялили броньку и получили оружие – провел последний инструктаж. Особо упирал на то, что первые часы после начала горячей фазы для боевиков будут не так опасны – значит, именно в эти часы и должна вестись самая активная работа. Это потом уже машины сообразят сменить дробовики на автоматы – да еще сколько по времени займет? – по первости же, пока работают картечью и гладкой пулей, броня и шлема уберегут. Разве что конечности поцапать может.

– Напоминаю основные цели. Тем, кто держит в руках триста восьмые – лупите прямо в грудину. У вас бронебойные, прошьет за милу душу. Те, кто работают двенадцатыми – желательно бить в голову, по гляделкам. И шустрее, шустрее работаем! Вылез из‑за угла, саданул в башку – и бегом оттуда нахер! И думайте головой, мозгами шевелите. У нас пара часов до начала: пока сидите здесь и ждете – придумайте пару‑тройку финтов. Уловок. Порепетируйте на местности – вот прямо тут, в НП. Внизу уже не до того будет – на адреналине башка выключается, только рефлексы остаются. Или хотя бы заранее придуманное.

– А ты? Сам чем займешься? – спросил Лис. Пацан, было видно, настроен серьезно – хмурится, калаш свой триста восьмой обеими руками обнимает, боезапасом увешан как новогодняя елка. Ничего, вынесет. Тощий‑тощий – но жилистый…

– Не я – а мы, – улыбнулся Комбриг. – Вы пойдете со мной. И наше дело поважней, чем остальные все вместе взятые…

– Когда выходим? – лапая пулемет, спросил здоровяк Смола. – Два часа?

– По отбою, – кивнул Комбриг. И, наклонившись к Лису, тихо спросил: – О чем условились – помнишь? Как тебе действовать, если что пойдет не так…

Пацан, непроизвольно бросив взгляд на оружейку, кивнул. Ну вот и отлично.

Два часа пролетели одним мигом. Еще и потому, что народ и впрямь малость репетировал. Кто‑то предложил одну подлянку, кто‑то другую, немного подвигались, прогнав от начала и до конца. Подходяще. Понятно, что этому сброду до уровня даже простой пехотной группы – как облезлому петуху до павлина – но придется обходиться тем что есть. Эх, ему б сейчас хоть пару групп из «Белых Медведей» или «Слонов» – вот была бы потеха… И когда от Дока пришел вопрос – Комбриг, отстучав «скоро», скомандовал на выход.

Уже к середине дня у Технолога все было окончательно готово. Отобрано и подготовлено к транспортировке вооружение – мелкая стрелковка, тяжелые пулеметы и несколько автоматических пушек пятьдесят седьмого; упакован и уложен на транспортную платформу боезапас; загружено пару тонн броневых листов. Все это стояло на складе чуть в сторонке и вопросов у машин пока не вызывало – такой порядок, когда изделия заранее выгружались со стеллажей и готовились к следующему дню, у Технолога был заведен издавна. Да и роли уже давно распределены – кто что, кто куда, кто несет, кто тащит‑толкает, кто в боевом охранении со стволом… Однако он все равно мандражировал. Да и как не усыкаться – дело‑то стремное, опасное. Сообрази машины, что дело не чисто – так не сносить головы. Хотя, головы так и так полетят…

Арсенал – огромный склад самого разнообразного вооружения и боеприпаса – располагался не в Гексагоне, а на Заводе, и Технологу было очень интересно, как Комбриг сможет организовать вынос. Впрочем, шанс есть, и во многом благодаря тому, что Арсенал находился непосредственно у северной лифтовой шахты, нитки из Центрального модуля. Поднялся на лифте – и вот они, массивные красные ворота. Толстая сталь, «WEAPONS & AMMO». И первый вопрос – как пробить эту сталь…

Имелся и второй вопрос – контроллеры. Даже при запертых воротах надзор за персоналом оружейников продолжал осуществляться неукоснительно – и в цеху постоянно присутствовало два десятка четырехсотых. А по тревоге в считаные минуты могли поднять и пятисотых, и даже тяжелые механизмы, типа двухтонников. Как с ними будет разбираться Комбриг, Технолог не понимал – но очень надеялся на успешный исход. Этот человек уже продемонстрировал, что слов на ветер не бросает.

Весь день цех продолжал функционировать в обычном режиме. Комбриг особо отметил, что фиктивных больных у Технолога быть не должно – персонал Оружейного нужен весь, вся сотня человек. Отряд давно уже был посвящен в замыслы – Технолог не то чтобы держал людей в кулаке, но отношения внутри за столько лет уже сложились и коллектив был дружный – и ждал дня «Г» с нетерпением. И вечернее известие о том, что по камерам персонал разводиться не будет, люди встретили одобрительным ворчанием – день «Г» начался и час «Х» уже совсем скоро…

А ведь пригодились‑таки тренировки! Еще как! Это был самый страшный секрет оружейников – и хорошо еще, что этого механического хмыря, тушку которого Комбриг препарировал, не успел Технолог в дела посвятить! Оружейники – ребята специфические, больные своими стволами на всю голову; им все эти Норы и попойки со жраниной в хер не вперлись, им только пострелять подавай. И каждый десятый день, когда большая часть бугров Гексагона зависала в Норе – Технолог объявлял дополнительные работы на оружейных складах. И под это дело мутил тренировочку. Обставлена она была просто – и, как все простое, гениально: всю новую стрелковку, которая сходила с конвейера, необходимо было отстреливать на предмет соответствия заданным ТТХ – а кому отстреливать, как не им же, цеховому персоналу? Тир – тут же, пристрой рядом с цехом, длинный бетонный бункер. И пока отстреляешь партию стволов – вот уже и потренил, вот уже и собственную меткость приподнял. И если ты раз в десять дней лупишь целый день по цели – и так декада за декадой, месяц за месяцем, год за годом – наступает момент, когда ты уже почти что снайпер. Ну и матчасть, понятное дело, знаешь. И самое главное – кореш Ефим, который немало показал и рассказал Технологу. Из тактики, из хитростей владения оружием и уничтожения машинок… Жаль, вот только погиб по глупости. Но до того – успел малость опыта передать. Машины в тир почти не заходят, и камер там нет; а если и лезет какой залетный контроллер – так на то номер есть, который на стреме стоит. За все эти года, что тренили, – ни единого раза не было, чтоб поймали их с поличным. И ведь пригодились тренировочки!..

Ужин прошел хоть и беспокойно – но как всегда сытно. Оружейники – не какие‑то там крысюки с Общих работ, оружейники – это спецы. Можно сказать – элита. Если, конечно, это слово применительно к зэкам… Еще один из плюсов – кормежка; рабочие отряды, имеющие квалификацию, кормили неплохо, обычными рационами – и, вскрывая консерву, Технолог в который уже раз вспомнил Фабрику. Не блевали тогда человек пять‑шесть из всего сборища – и как раз потому, что говна с Химии в жизни в рот не брали.

– Че, Петрович, вывезет кривая‑то, а? – в который уже раз спросил Скипидар, зам по техпроцессам. Он сидел рядом, нехотя ковырялся в своем рационе – волновался, не иначе – и все время косил глазом на красные ворота.

– Уверен, – буркнул Технолог. Он и сам который уже час прислушивался к грохоту на Радиале, едва проникавшему за толстый металл. – Нам главное по времени ускрестись…

– Пять минут?

– Не больше. Как люди? Что говорят?

– Все готовы, – воровато оглядываясь на торчащих в полсотне шагов контроллеров, еле слышно просипел Скипидар. – Уже не терпится, ей‑богу…

Технолог молча кивнул. Уже скоро. Отбой стукнут – а там и понеслась душа в рай…

Работа энергетиков – не бей лежачего. Если с напругой все в порядке, если потребители запитаны, если шинки гудят и диоды на панелях зеленым горят – сиди себе и бамбук покуривай. Это значит, что подстанция в полной исправности, релейка[15] в норме, собственные нужды и оперативный ток наличествует – и значит, можно в картишки резануть или, там, в нарды. И это не только бугров касаемо, это всем номерам халява.

Вольтампер, пройдясь очередным обходом – каждые два часа осмотр подстанции, все согласно должностным обязанностям, – занырнул обратно на щит[16]. Кулебяка, дежурный электромонтер, и Отсечка, дежурный инженер‑релейщик, сидели на месте. Бдили. Ждали, напряженно глядя на мониторы. Здесь же, на краю диванчика, смайстряченного из швеллеров и старого полосатого матраса, торчал Пассатиж, бугор ремонтных бригад. Прямой, словно оглоблю проглотил. И напряжение в воздухе разлито, хоть ножом его режь.

– Ну что, шеф? Порядок? Все по плану? – едва завидев Ампера, в который уже раз за день вопросил Пассатиж. Был он пацаном беспокойным и частенько доводил начальство до бешенства – вот и теперь взялся. С самого утра одним и тем же вопросом доставал.

– Не бздой, Плоскозубец, – снова сдержавшись, проворчал Вольтампер. – Наше дело малое. Отсечка кнопочку жмакнет – и понеслась. Так что ли, релейка?

Отсечка кивнул и охрипшим голосом присовокупил:

– У меня готово давно. Тут главное чтоб поверили…

Поверят. Никуда не денутся. В этом Вольтампер был уверен. А не поверят – да и хрен с ними. Там уж не до поиска виноватых будет – закрутится‑завертится тока в путь. Похлеще чем вентиляторы охлаждения на трансе.

За эту часть плана отвечал именно Вольтампер. Он – и весь отряд энергетиков. Комбриг, когда распедаливал, был очень серьезен – и Вольтамперу, престарелому уже мужику, ближе к сорока, эта его серьезность в полной мере передалась. Не хотелось подводить. Совсем. Такой где угодно достанет – тем более и показал уже, что с переходами системы обслуживания отлично знаком. Вылезет ночью из воздуховода – и голыми руками придушит. Да даже и без рук обойдется, стоит только капо брякнуть про утыренный транс, заныченный в одном из тупиковых переходов. Ну его нахер с таким связываться…

Кто управляет аварийными переборками в коридорах и переходах модуля? Понятно кто – Завод. ИИ, искусственный интеллект. Именно он на своем уровне решает, когда подать сигнал на управляющие моторы, чтоб разрубить переборками Гексагон. Но и энергетики на своем уровне тоже кой чего могут. Что такое энергоцех? А это не только ремонтный цех и склады с оборудованием, но и электрическая подстанция, где сосредоточены и высоковольтная часть, и релейная защита, и аккумуляторная, и собственные нужды – все для питания модуля. Именно данного конкретного модуля, потому как в Центральном, на третьем уровне, прямо под боком у Смотрящего, стоит собственная головная подстанция, малообслуживаемая, которая питает и Центральный – и раздает на остальные восемь. В целях безопасности сделано, чтоб центральный узел электропитания был всегда под контролем администрации.

Далее. Все электрические цепи, все устройства, все трансы, от которых питаются моторы, защищены релейной защитой. Это, если пускаться в теорию, – комплекс устройств, предназначенных для быстрого выявления и отделения от электроэнергетической системы повреждённых элементов этой системы в аварийных ситуациях с целью обеспечения нормальной работы всей системы. Ну и прочее сопутствующее бла‑бла‑бла. А значит что? Значит, что вот эти самые ряды панелей, стоящие в релейном зале и подмигивающие зелеными огонечками, посредством органов управления могут подать команды на электродвигатели, которые переборочки‑то и опустят. А могут и не посредством – нужно просто знать, где и что закоротить, чтоб козу[17] имитировать. А дальше просто: аварийный сигнал пришел, релюха сработала, дала команду на двиган. Тот сдернул стопор – и стена ухнула вниз.

Тут важно еще что? Важно то, что поднять их потом все разом – невозможно. Подстанция не даст такой пиковой мощности, чтоб все движки одновременно на все сто процентов запитать. Это же тонны стали! Тут придется конфигурацию сети менять, подавать попеременно на разные сегменты, максимум – пять‑шесть за раз поднимать. А переборок в одном только С‑модуле – десятки.

А ведь можно и так сделать, что переборки без ремонтных работ вообще хрен поднимешь. Как? Да легко. Опусти их – а потом рубани силовые кабеля, которые от трансов подстанции на моторы идут. И управляющие цепи в релейном зале до кучи подергай. Вот тогда попляшут… А можно ещё дальше пойти! Рвануть, к примеру, силовой транс, на который с Центральной ПС[18] сто десять киловольт приходит. Тут всему Северному модулю каюк. Нет, конечно, по резервным цепям можно перезапитаться от соседних модулей – но это когда еще будет… Часа четыре точно пройдет. Да еще и пожар после подрыва…

Словом, эти дни фантазия у Вольтампера буйствовала только в путь. Да только понапрасну – Комбриг повреждать переборки строго‑настрого запретил. Завод их потом поднять должен, все, за исключением пары штук – тех, что коридоры в Центральный модуль отсекают. Эти желательно заблокировать намертво – и у Вольтампера к этому все было вполне готово. Вернее – у Пассатижа. Бригады с якобы осмотром уже посланы, только и ждут момента, когда стальная стена транспортную галерею рассечет. За каким хреном нужно такое телодвижение – Вольтампер не знал. И не спрашивал. Каждому – своя часть плана.

Ужин прошел, скоро отбой. Вольтампер, сидя в дежурке, уже и сам был как на иголках и уже в десятый раз доставал из кармана коммуникатор и заглядывал на экран – а не проспал ли сигнал? Коммуникатор от Комбрига получен с полдекады назад, и пронес его Вольтампер с ба‑а‑альшими приключениями. Пронес – и среди оборудования до времени сховал. Да и не заходят на подстанцию машины, только в цеху ошиваются, для наблюдения за подстанционным персоналом вполне камер хватает.

– Ну что там, шеф? Все по плану?!..

– Пассатиж, бля! – теряя, наконец, терпение, злобно прорычал Вольтампер. – Завали! Ты видишь, я то и дело эту машинку из кармана тягаю! Молчит он! Молчит, с‑с‑сука!

Пассатиж что‑то проворчал себе под нос и затих. Ненадолго, скорее всего.

С другой стороны, Вольтампер его прекрасно понимал. После получения сигнала сразу начнется жара – все уже обговорено и даже тренировочку прогнали разок, замаскировав ее плановой противоаварийной подстанционной, которая раз в декаду положена. Пассатиж вызывает из цеха бригады – они там сидят, яйца от безделья чешут – и все вместе, всей сменой, запираются внутри помещений подстанции, а двери заваливают и заваривают. Отсечка с релейщиками тем временем лезет в панели защит, закорачивает. Переборки падают, отрубают галереи. Сам же Вольтампер закладывает в комнату, где стоят выключатели, питающие электромагнитные замки всех камер модуля, бомбу. Бомба завязана на коммуникатор Комбрига, когда тот посчитает нужным – жмакнет. Все, на этом их часть плана выполнена. А потом, спустившись в маслоприемник силового транса – яму в бетоне, куда тонна масла из трансформаторного бака при аварии сливается – через горловину слива уходят в канализацию. Где‑то там должен ждать домовой, который и проводит их до места назначения – в Центральный модуль, к Медчасти. Пока машины будут двери ломать, пока переборки поднимать – уйма времени пройдет. А Комбриг сказал, что трех часов должно быть достаточно.

– Да где же сигнал?.. Пора уже…

– Может, случилось чего?.. – с тревогой в голосе вопросил Отсечка.

– Нам не доложат, – проворчал Вольтампер, продолжая вглядываться в экран. – Потом только узнаем, когда придут за нами…

– Тьфу на тебя, шеф… – тоскливо пробормотал Пассатиж. – Мы ж ни в чем таком не замечены, не замешаны…

– Кроме трансформатора, – злобно хмыкнул Кулебяка. – Которым он нас за жабры и взял.

– Может, еще и хорошо, что взял, – возразил Отсечка. – Гексагон поднялся – а мы тут, как чмошники последние, сидим…

Пассатиж отмахнулся.

– Та не. Я это к тому, что если сорвется – так, может, мимо нас пройдет? Мы ж на хорошем счету. А ведь похоже, что и правда сорвется…

– Пилик‑пилик, – ответил ему планшетник.

Вольтампер подскочил даже прежде, чем осознал. До этого самого момента, до самой последней секунды он не верил в происходящее, не верил, что сигнал будет. Знал, что будет! Должен быть!.. Но все еще не верил. Гексагон, эта глыба бетона в миллионы тонн, стоял десятилетие за десятилетием, поколение за поколением – и казалось невероятным, что найдется кто‑то, кто сможет его своротить. И вот теперь этот простенький и такой банальный «пилик» давал сигнал к началу конца.

Падение переборок они услышали даже из Смотровой. Да и как не услыхать, если ближайшая – вот она, в сотне метров, горизонтальная, делит второй уровень от третьего. Комбриг в последний раз оглядел народ – морды у всех злые, напряженные – подхватил щит, наскоро сваренный из листовой стали, закинул за спину рюкзак с начинкой, нахлобучил шлем и выдернул из кобуры на поясе слонобой.

– Пошли, ребята. С богом.

Из Медчасти он вышел первым – нужно было расчистить дорогу. Еще загодя, включив лазерник, получил от искина ДСЛ расположение: четыре меха слева, в глубине коридора, еще пятеро справа. Итого девять. Расстояние до самого дальнего не превышает двадцати метров – хорошо, можно точнехонько в голову бить, топливник не трогать. Вооружены дробовиками. Разобрать их – раз плюнуть; главное, чтоб вся эта толпа народа в коридоре на своих матрасах лежала. Хотя это обеспечить как раз нетрудно…

– Лежать всем! – вывалившись в коридор, заорал он. – Плашмя! Упали!!!

И, кинув приклад револьвера к плечу, тут же открыл огонь по мехам слева, целя в голову.

РШ‑12[19] – хреновина мощная. Тем более когда в каморах бронебойная ПС‑12Б. Первая же пуля буквально взорвала голову дальнего меха, проделав в лицевой пластине дыру размером с пятак. Он еще падал – а Комбриг, сдернув ствол левее, уперев точку ЛЦУ в маску второго, снова выжал спуск. Тот же результат – башка долой, полтонны стали валится на бетон. Дальше стало чуть сложнее – контроллеры уже реагировали, уже двигались, уже вскидывали стволы, выцеливая, – но он успел ухлопать и третьего, пробив грудную пластину и достав топливник. Номера пластом лежали у стен, вжимаясь в свои матрасы – и вспыхнувший фонтаном мех, рухнувший в центре коридора, вреда никому не принес.

Следующая секунда, когда его накрыло облако картечи, оказалась не очень приятной – но и только. Броня ДСЛ хоть и легкая, но ту же пятерку держит уверенно, даже без запреградки – и потому Комбриг почувствовал только мелкие уколы, переданные внутренним слоем скафандра. Да и то лишь по задней поверхности – от фронтального выстрела успел укрыться, вздернув щит. «Множественные попадания. Задняя сфера. Без повреждений », – нейтральным тоном откомментировал искин ДСЛ – и Комбриг, снова вынырнув из‑за верхней кромки щита, всадил пулю в четвертого.

Левый фланг чист. Разворот кругом, нырнуть за щит… Картечь плотным градом ударила в сталь, рванув плоскость из рук, – но квазимышцы уверенно справились с нагрузкой, и искин промолчал. Упав на колено, Комбриг, оставаясь за щитом, в секунду скинул барабан револьвера в сброс, воткнул следующий – и, вскочив, рванул через коридор наискось. Шаг – выстрел, шаг – выстрел, шаг – выстрел. Тело, натренированное годами – десятилетиями! – войн, несмотря на возраст, все еще было послушно и работало с хорошей отдачей – и уж во всяком случае он, ветеран ПСО, в скорости этих условно‑боевых буратин превосходил. Банг, банг, банг! Улетали они красиво, как банки в тире. Навстречу же пришло только два облака – скорострельность у дробовичков была так себе – и оба принял щит. Пару свинцовых градин в шлем можно и за попадания не считать.

На все про все ушло секунд пятнадцать – старость не радость… Комбриг, который последние пятнадцать лет работал против настоящих боевых механизмов, не считал этот результат выдающимся. У них и брони‑то нормальной нет. Тем более против его стрелковых агрегатов. Но на крысюков вокруг этот танец с саблями подействовал просто убийственно – в галерее сейчас стояла мертвая тишина, и люди, все как один, распялив варежки, переводили взгляд со здоровенной черной фигуры на груду мехов. И обратно. Оно и хорошо – для поднятия боевого духа очень способствует.