Текст книги "Мир Дому. Трилогия (СИ)"

Автор книги: Денис Шабалов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 26 (всего у книги 98 страниц)

В транзитной галерее продолжало лязгать – маялась без дела ППК. Там было совсем светло, платформа врубила все имеющиеся прожектора – и Серега в дверном проеме видел то гусеницы, почти до пола прикрытые навесной броней, то части корпуса, то стволы, торчащие по бокам. Сюда не пролезет, габаритами она куда больше – но и он выйти не мог. Заперт. А сидеть долго тут невозможно – платформа наверняка уже пытается связаться с подмогой. Вряд ли, конечно, вторая порция прибудет так же скоро – но кто их знает… Проверять не хотелось, еще одного шанса не дадут. Уходить нужно было немедленно.

Но сначала доказательства собрать! Дождавшись, пока платформа скроется из виду, он вынырнул из-за станка и по проходу между агрегатами рванул к громоздящимся телам. Подлетел, ухватил за ногу ближайшего, выдернул… оскальзываясь в луже, натекшей из коридора, втащил в помещение, оставляя на полу жирный желтый след. Присел рядом, скинул УПЗО, включил фонарь. По Закону охоты с каждого кадавра необходимо снимать отпечатки пальцев и сгружать потом в базу – но у него причина уважительная, времени впритык. Не до пальчиков, успеть бы снарягу в подробностях рассмотреть да трофеи подергать…

Снаряжка оказалась ничего себе. Серега одобрительно хмыкнул – экземпляр попался что надо. Броня БР6, не иначе; ствол – триста восьмой калаш, правда, разбит пулей, торчащей сейчас тупорылой жопкой из ствольной коробки; хороший фонарь, мощный УПЗО, гранаты-дымы-магазины, мелочь всякая… справа на поясе тесак в ножнах… Жаль, пистолета нет. А это… о-о-о-о… Серега от неожиданности даже сдержаться не смог, присвистнул: слева на бедре у киборга болтался M32. Серьезная штуковина! Сняв с перевязи, откинул барабан – полнехонек! Кумулятивные и осколочные через один! Хоть что-то интересное с выхода поиметь! Отложив в сторону гранатомет, он еще раз мазнул фонарем по лежащей навзничь фигуре, собираясь глянуть и тесак… ножны были пусты.

Мозг еще не уяснил, что же такое он видит – а тело уже работало. Уловив короткий взблеск стали прямо перед собой, Серега дернул головой – и успел в самый последний момент. Глаз остался цел, но висок дернуло вспышкой режущей боли. Кувыркнувшись назад через себя, он одновременно хватанул из кобуры на животе пистолет – и, находясь в движении, выстрелил по силуэту, рванувшемуся вслед за ним. Кадавр всплеснул руками и завалился назад. Вскочив на ноги, Серега зарядил туда еще несколько – только бил уже не куда попало, а в голову. Пули с влажными шлепками влетали в цель – а он все жал и жал на крючок, боясь остановиться.

Пистолет лязгнул металлом. Сбросив магазин, Серега мгновенно воткнул другой, дослал патрон затворной задержкой – и, удерживая нелюдя под прицелом, подобрался поближе. Кадавр был мертв теперь окончательно – разбитая вдребезги башка и морда всмятку жизни не способствует. Подобрав фонарь, он посветил в коридор, пытаясь разглядеть, нет ли еще желающих. А не кинуть ли третью гранатку?.. Вот ублюдки! Твари хитрожопые! Пока он копался, ослепленный фонарем, этот незаметно ножичек свой и вытащил. И лежал тихонечко, выжидая по назначению применить. И применил, с-сука!..

В коридоре по-прежнему было тихо. И мертво. За то время, пока он мародерил, ни одна тварь больше не пошевелилась. А могли бы, если б было кому. Товарищу помочь. А то ведь не справился в одиночку, бедолага… Ощупав висок, Серега понял, что отделался, хоть и глубокой, но царапиной. Не опасно. Только кровь текла, мешала. Добыв из рюкзака аптечку, наскоро сбрызнул спиртиком и залепил пластырем. Пока этим и ограничимся. С боевым крещеньицем вас… Третий косяк подряд, мудила! Видел же, что пуля в автомат попала, мог бы и сообразить, и пробоины на теле поискать, убедиться! Ой, дура-а-ак…

Подобрал калаш, навьючил рюкзак, перекинул через плечо ремень гранатомета… Доказательство есть, теперь и впрямь пора сваливать.

Только как?

Включив коммуникатор, Серега начал скрупулёзно исследовать карту. Отсюда было два выхода: один прямо перед ним, в лапы ППК – а второй в трехстах метрах южнее. Да, если уходить тем ходом, он окажется за изгибом галереи, не в прямой видимости, не под огнем. И если рвануть во все лопатки по транзитной – до следующего бокового коридора должен успеть. Прежде чем платформа, учуяв его – мгновенно учуяв, надо отметить! – догонит и обрушит все, что есть у нее на борту. Ладно, нырнуть в боковой он успеет. Но куда потом? Карта ответа не давала. Ветвление тонкой ниточкой уходило далеко в сторону, на запад, и там обрывалось во тьму. Либо тупик – либо не исследовано. Что в принципе одно и то же. Если тупик – он окажется в том же положении, что и сейчас. И даже хуже, ибо КОРДа с ПКТМ у него уже не будет. Если же не исследовано… об этом Серега даже думать не стал: заплутать в паутине куда страшнее, чем от пули погибнуть. Еще один вариант – снять пулеметы и подготовиться к встрече. И… пропасть без вести, ибо даже имея два серьезных ствола против целого отряда он не выстоит. Эти дуром поперли, наверняка живым хотели взять, не ожидали крупный навстречу. Со следующими так не пройдет. Но даже если и получится снова – что толку? Ждать третий? Ведь никуда отсюда не тронешься – цепной пес в галерее сторожит.

И чем больше он, глядя на карту, вертел в голове ситуацию – тем яснее понимал, что выход у него только один: уничтожить платформу.

Крякнув от досады, Серега яростно заскреб макушку. Если решаться – то сейчас, пока она одна шарахается. А решаться по-любому придется, деваться некуда. И даже есть мыслишка, как валить… Боевые платформы всегда работали с прикрытием пехоты. Это даже не какая-то высшая тактика-стратегия – это насущная необходимость. ППК, при всей своей запредельной огневой мощи, беззащитна перед человеком вплотную, накоротке. Оказавшись на спине у крупного зверя, ты практически вне зоны досягаемости его клыков и когтей. И сбить со спины тебя некому, ибо – вот они, сбивальщики, вповалку лежат.

Значит – валить. Не сказать, чтоб это решение далось Сереге просто – но и особых волнений он за собой тоже не заметил. Все было предельно ясно – возвращение домой возможно только через труп ППК. Вот и нужно этот труп соорудить. Либо, если кривая не вытащит и умения не хватит, – самому лечь. Обычное дело для бойца ПСО, каждодневная боевая работа. Но одновременно с этим присутствовала в нем и какая-то лихость, что ли… удаль, этакий боевой задор. Двухтонника завалил – это раз; кадавров в одиночку положил – всех! – два; и от ножа, который должен в глазнице у него торчать, тоже сумел уйти. Ай да Сотников, ай да сукин сын!.. Но все это – глубоко внутри, в самом дальнем уголке, накрытое плотным слоем спокойствия и уверенности в себе: организм жил в боевом режиме, задавив эмоции, отодвинув все остальное на задний план.

Работаем, братья.

Снова скинув рюкзак, оставил на себе только оружие. Жаль, броня умерла – но кто ж знал?.. В следующий раз умнее будет. Хотя броник сейчас без надобности, тридцатка десяток таких прошьет… Он прислушался – в галерее стояла тишина. Включив коммуникатор, вывел на экран картинку с камер и ухмыльнулся – ну да, как и предполагал. Сообразив, что пехота улеглась, платформа отползла подальше и торчала теперь на изгибе галереи. Стволы правого борта сюда нацелены, стволы левого развернуты на другой выход. Теперь он действительно надежно заперт, стоит только высунуться – и в решето.

Подманить ее нужно. Вплотную к коридору. Чтоб атака накоротке пошла, чтоб у нее и секунды времени не осталось стволы свои жуткие навести. Но подманить – нужна приманка… Серега оглянулся по сторонам, пытаясь сообразить, что могло бы послужить – и взгляд его упал на громоздящиеся в коридоре тела. Пожалуй… Во всяком случае попытка не пытка, нужно пробовать. Совершенно неясно было, купится эта хреновина или нет: механическая часть машины изучена досконально, а вот операционка… С этим проблемы, ибо не вскрыта до сих пор. И значит – непонятны ни логика, ни первоочередные цели, ни алгоритм действий и реакций на внешние раздражители.

Подхватив подмышки труп поцелее, он подтащил его к выходу в транзитную, прямо к углу. Чуть приподнял, ставя безвольно болтающийся мешок на колени – и, слегка подтолкнув, позволил завалиться вперед. Тело выпало из-за угла и замерло, неловко подвернув левую руку: полное впечатление, что уцелевший кадавр пытается выбраться, да незадача случилась – упал и сознание потерял. Сам же Серега немедленно укатился за ближайшего, в самую кучу, к стене. В кровище изгваздался по уши, штанины насквозь, в рукавах замокрело – но это все были мелочи: платформа, постояв несколько мгновений, дернулась и осторожно покатила вперед. Купилась!

Влипнув в левую стену, Серега размазался по ней тонким слоем, как масло по бутерброду. До самого последнего момента нельзя дать о себе знать! Она сейчас чувствует за углом кучу лежащих вповалку человеческих тел; видит, что выпавший из коридора сослуживец шевелился сам, что он еще теплый – а значит, скорее всего, живой; слышала и возню в галерее – и это тоже подтверждение. Но чтоб убедиться – нужно вплотную подойти. Вытащить тело, подключить медкомплекс – и лишь тогда определить наверняка. И у него будет целое мгновение на атаку…

Нащупав выемку в стене, он поерзал правой ногой, надежнее упираясь носком… старт должен быть мгновенным, чтоб за полсекунды мимо стволов проскочить, чтоб она даже сообразить нихрена не успела, не то чтобы отреагировать… Платформа была уже совсем близко – и он чувствовал, как с каждым ударом сердца по организму расходится, заряжая каждую мышцу жаждой движения, бурлящая адреналином кровь. Аж кончики пальцев от нетерпения покалывало! Двигатели выли, казалось, прямо над головой; оглушительно лязгало сталью; он слышал даже вентиляторы системы охлаждения, посвистывающие внутри этого стального монстра… Из-за угла вдруг показалась огромная гусеница… и тогда Серега рванул с низкого старта так, как не рвал еще ни разу в жизни!

Одним длинным прыжком вылетев в галерею, он на какое-то мгновение оказался прямо перед платформой. Стволы – прямо в лоб! Черно-серые, рябые от частого использования… Дернувшись влево, Серега нырнул под толстый набалдашник ДТК^[137] – и сзади, за спиной, запоздав лишь на мгновение, грохнуло короткой отрывистой очередью. Мимо! Уже – мимо! Толкнувшись, взлетел на броневой лист, прикрывающий правую гусеницу, вспрыгнул на балку-крепление щита, сейчас отсутствующего, ухватился за верхний гребень ребристого броневого листа, прикрывающего блок вооружения, – и, одним коротким мощным рывком подбросив себя вверх, приземлился на спину бронированного мастодонта.

Здесь, наверху, риска попасть под огонь уже не было – все вооружение у ППКБГ располагалось по бортам. Тридцатка, КОРД, тубы РПГ – все это там, и Серега находился теперь вне секторов стрельбы. Но платформа видела его, фактически он оказался у нее прямо перед носом: вращающаяся башенка основного блока камер, торчащая на носу, развернулась назад, и все ее объективы смотрели точнехонько на охамевшего в край человечишку. В приливе бешеной радости – ведь оседлал же хищника, смог и прямо сейчас завалит! – Серега оскалился и сделал ручкой, сдернул со спины калаш, намереваясь отстрелить одну за другой все камеры… и, нелепо взмахнув руками, полетел спиной вперед куда-то в район кормы: корпус ППК, выписав идеально ровную окружность, развернулся на сто восемьдесят – и платформа, стартовав и набирая скорость, резво пошла на юг.

Пятьдесят километров в час – скорость серьезная. Особенно если тебя мотает по всему корпусу, словно куклу тряпичную. Сумев все же уцепившись за толстые основания антенн и не слететь вниз, Серега, вжавшись в броню, выживал. Самое хреновое было то, что платформа контролировала абсолютно все его телодвижения – ППК пер по вспомогательным стрелковым камерам, торчащим возле каждого ствола, а основная башня продолжала пялиться на человека. Объектив ее, маячащий за триплексом, задорно подергивался, словно она дико хохотала внутри себя своими железными потрохами. И было от чего: стоило ему хотя бы на мгновение поймать равновесие, приноровившись к движению, оторвать руку и потянуться за пистолетом – немедленно же следовал рывок корпуса, грозящий сбросить седока на землю. А навернуться вниз на такой скорости – все ребра тюбинга башкой пересчитать.

Галерея летела мимо с умопомрачительной скоростью; выли, как бешеные, электромоторы; платформу встряхивало всей ее многотонной тушей на кочках и выбоинах, отчего Серегу подбрасывало вверх и со всего маху вплющивало обратно; уклоняясь вправо или влево, она то и дело с грохотом и визгом металла полосила бортами о ребра… словом – коварный механизм делал все, чтоб сбросить вниз непрошеного наездника! Но Серега, уцепившись изо всех сил, все же держался. Более того – он наконец нащупал опору и ногами! На корме торчали воздухозаборники охладителей, решетка их была достаточно редкой, прутья – плоскими, под углом – и он таки смог впихнуть туда носки ботинок! Болтанка сразу же стала не такой опасной; к тому же он сообразил и алгоритм действий платформы: она дергала корпусом ровно тогда, когда наездник отрывал руку! Молниеносности в просчете вариантов, что и говорить, у машин было не отнять…

Отцепив правую руку – отчего снова последовал рывок, который он перенес куда увереннее, спружинив ногами – Серега перехватил со спины гранатомет. Калаш он потерял еще в самом начале, и сейчас из оружия оставался лишь этот милкор, немилосердно колотящий по ребрам, лебедь, нож и две гранаты. Он четко помнил, что первым в каморе^[138] напротив ствола торчит именно кумулятивная, М433С! Вот именно она сейчас и была нужнее всего!

Рукоять легла в ладонь. Вскинув гранатомет над головой, Серега грохнул барабаном по броне, наводя ствол прямо на триплекс, за которым торчал глаз проклятого механизма – и, поймав мгновение паузы между бешеными рывками, всего лишь какую-то долю секунды, выжал спуск. Хлопнул выстрел – и башенка вспыхнула огненным бутоном разрыва. Взвизгнуло мимо головы шальным осколком, резануло правую ногу – но Серега, хоть и почувствовал боль, значения этому не придал. Не до того было – щурясь от жирного черного дыма, повалившего из башни, он все пытался разглядеть, что там с камерами. Перед триплексом у платформы забрало торчит; и если лепестки успели сойтись, то кумулятивная струя львиную долю работы потратила на прожигание стали. И тогда триплекс наверняка жив, а камеры – тем более!.. А второй по башне сажать опасно, ибо в стволе теперь осколочный. Броне-то ничего не будет, а его самого за милую душу порвет…

Платформа пошла тише. Оружейный блок левого борта начал разворачиваться – и Серега от восторга едва в голос не завопил: это значило, что триплекс он все же пробил и достал оптику! И основную камеру, и ПНВ, и тепляк! Потому платформа и поворачивала сейчас весь блок – чтоб стрелковыми камерами человека нащупать! Да только не получится нихрена – угол у них узкий, как у оптического прицела, для дальних дистанций предназначен, и то, что происходит на броне, они не видят! Теперь ППК его разве что лазерным радаром чует…

Нужно было заканчивать. Платформа сбросила скорость, шла теперь куда осторожнее и ровнее – похоже, камера правого блока не давала хорошего обзора. А Сереге только того и нужно! Получив возможность действовать, а не цепляться судорожно за броню, он немедленно зашустрил: сполз немного назад, чтоб оказаться у вентиляционных отверстий системы охлаждения, вытащил пистолет, просунул ствол между прутьями решетки, и пулю за пулей начал высаживать вглубь, в недра башни. Где-то там, в ложе из трубок, шлангов и радиаторов системы охлаждения, находилось сердце ППК – сверхъёмкий топливный элемент. Достать бы его хоть парой выстрелов!..

Не получилось. Опустошив магазин, Серега воткнул третий, потом четвертый, последний. Отстрелял и его. Но платформа по-прежнему шла вперед, игнорируя его брыкания – она словно понимала, что без серьезного вооружения человечишка не сможет причинить вреда. И Серега растерялся… ППК уносила его все дальше – а он торчал сверху и не понимал, что же делать. Гранату сквозь решетку не пропихнешь – узко. Гранатометом внутрь тоже не сработаешь. Будь у него автомат – через воздухозаборник четырьмя магазинами можно весь топливный элемент изрешетить! Ствол просунул через решетку и гашетку зажал! Там одни рикошеты внутри замкнутого пространства чего стоят! Но автомата не было. Оставалось плюнуть и сваливать… Но и тут вырисовывалась проблема! Спрыгнуть – как? Едва он окажется на земле, платформа тут же развернется и порвет его крупным калибром! Это что же – так и ехать дальше в гости?..

И вдруг его осенило! Рискнуть-то можно… Оставшиеся камеры погасить – и валить. Хотя драпать ей это не помешает, пойдет по лазерному радару – но точно навестись уже не сумеет, будет наугад лупить. А можно – решетку кумулятивными попробовать прожечь! Ведь они есть еще в барабане!

Плюнув в сердцах – ведь километров десять сидел тупил! – Серега пихнул пистолет в кобуру, подхватил гранатомет и, цепляясь за выступающие элементы корпуса, подобрался к дымящейся жидким дымком башенке. Откинув барабан, поменял местами гранаты, поставив три подряд кумулятивные. Развернулся в сторону кормы, взвел барабан, вскинул к плечу, прицелился… Платформу внезапно тряхнуло и первый выстрел ушел в пустоту. Серега выматерился – так никаких гранат не напасешься!.. Снова поставил ствол на цель – и, дождавшись мгновения, когда ход ППК выровнялся, выжал спуск.

Будь решетка из тонких прутьев – могло и не получиться, струя просто прошла бы между ними. Но решеточка была набрана из широких полос брони, поставленных под углом. Попав в одну из них, граната отдала все что имела, проделав серьезную дыру. Одну – но и того вполне достаточно! Серега перебросил гранатомет за спину, выхватил обе эфки, подскочил к воздухозаборнику, рванув кольца, отправил обе гранаты в нутро бронированного мастодонта – и, спасаясь от возможных осколков, шарахнулся назад, ближе к носу.

Подрыв осколочной Ф-1 в замкнутом объеме – дело жуткое. Броня врезала по ногам так, что пятки заныли. Из воздухозаборников шибануло факелом, словно фальшфейер сработал – вспыхнул топливный элемент, даже контур гашения не помог. Платформа умерла сразу же; вильнув в сторону, она с жутким грохотом протаранила ближайшее ребро тюбинга, воткнулась во второе и мгновенно встала. Но Серега ничего этого уже не видел – еще первый удар сорвал его с башни, и он, пролетев по воздуху метров двадцать, плашмя приземлился на бетон. В голове взорвалась граната… и мгновением позже наступила тьма.

Очнулся он, кажется, от холода. По крайней мере едва придя в себя, Серега сразу ощутил, как сильно он замерз. Вокруг царила кромешная тьма и где-то на периферии зрения в ней плавали разноцветные желто-сине-зеленые круги. Затылок ломило неимоверно. Подняв руку, Серега осторожно пощупал – череп вроде цел и крови нет… но звиздюлина нащупывалась знатная, с кулак размером. А мог бы и башку всмятку…

Закряхтев, он поднялся в сидячее положение. Сотрясение мозга, не иначе: слабость, тошнота, в голове хоровод... Поднял руку, УПЗО включить – пусто. Та-а-ак… Пощупал пояс – и с облегчением вздохнул: ну хоть фонарь цел.

Включив его, принялся осматриваться. Первым делом нашел глазами платформу – она стояла скособочившись, словно без сил привалившись к стене. Устала, родимая… С первого взгляда понятно – сдохла. Гора металла, склад боезапаса, который наверняка цел, орудийные стволы и системы, броня, бортовой медицинский комплекс… Вот добыл так добыл! Однако вид умершей громадины все же не доставил ему такого удовольствия, как можно было ожидать – гораздо сильнее его интересовало сейчас собственное положение.

Лебедь пуст, это он помнил отчетливо. Гранатомет… проверил – пара осколочных. Нож, дозиметр. УПЗО валяется у стены, трещина во весь внутренний экран. Одна эфка, сиротливо торчащая в подсумке, пять так и не истраченных ВОГов – да куда ж их, подствольник-то на калаше висит, а сам автомат у западни остался. Наверняка там же валяется и его рюкзак – но до них еще нужно добраться. Ибо платформа утащила его черт знает куда, и вернуться теперь к месту засады… Кстати, а на сколько утащила?

Включив коммуникатор – слава богу, цел, противоударный металлический корпус защищал начинку неплохо, – Серега, морщась от резанувшего по глазам экрана, вывел карту… и запулил в пространство трехэтажным. Правда, получилось сипло, и оттого жалко и неубедительно: неплохо прокатился, тридцать километров долой.

Подсвечивая фонарем, принялся за себя. Голова гудит, но цела… руки – целы… тело тоже без пробоин, хотя левая лопатка и копчик пекут адски – похоже, сначала приземлился именно на них и только потом затылком приложился… Дернулся подняться – и, охнув, повалился на землю: правая нога тут же отозвалась резкой болью, ударившей в голову. Начал ощупывать – и буквально сразу наткнулся на толстый штырь, торчащий из бедра. Штанина не просто в крови – набухла, впитав немалое количество. Ах ты ж едрить ту Люсю наперекосяк…

Ну хоть аптечка при себе. Достав все необходимое, Серега с помощью обезболивающего и ножа выдернул торчащую наружу хреновину. Рана была серьезная – штырь, словно арбалетная стрела пробив бедренную мышцу, влез сантиметров на пятнадцать. Когда вытаскивал – скрежетнул по кости так, что гул пошел по всему организму… Шипя от боли, исследовал рану – и облегченно вздохнул: кровь хоть и шла, но не пульсирующими толчками, а значит, крупные артерии не задеты. Уже гора с плеч… Остановил турникетом^[139], засыпал гемостатиком^[140], забинтовал. Всадил сюда же, рядом, шприц цефатоксима^[141] для профилактики. Отдуваясь и борясь с накатывающей дурнотой и слабостью, посидел минут пять, собираясь с силами и обтирая лоб от пота, льющегося ручьем… Бедро, несмотря на обезболивающее, пекло зверски, аж под горло подкатывало. Ладно. Пора. Попробовал подняться – куда там, стрельнуло до самой пятки…

Волоча ногу, задницей по бетону, опираясь лишь на левую руку, он подобрался к платформе. Минут десять полз, не меньше. О том, что будет, если его в таком виде застанет враг – думать не хотелось, и он гнал эти мысли прочь. К дьяволу. Куда важнее «здесь и сейчас». Делай что должен и будь что будет… Сидя у гусеницы, некоторое время прикидывал, что бы поиметь вместо костыля. В итоге, кое-как поднявшись на левую ногу и закорячившись на броню, нашел в коробе ЗИПа два сменных ствола от КОРДа. Еще минут десять прилаживал их друг к другу – но все же прикрутил проволокой, раздвинув на удобную длину. На ДТК, отодрав, навертел рукав от комбеза, подмышкой опираться.

Положение было – серьезней некуда. Ранен, от слабости и потери крови башка каруселью; оружия нет; защиты – нет; провианта и воды – нет; спальника, плитки, пенки – тоже нет; нихрена нет! И до дому столько, что даже будучи в полностью исправном и экипированном состоянии, добираться – неделю. Хоть прямо тут ложись и помирай.

И все же надо идти. А уж дойдет ли… Серега внутренне был готов ко всему. Тронемся, а там посмотрим. По крайней мере стыдиться ему нечего, первую часть экзамена он выдержал, и выдержал на пять баллов. С тремя огромными плюсами. Не посрамил, это точно. Предстояла вторая – вернуться домой. Если добраться до рюкзака и автомата – там уже легче пойдет. Там и передохнуть можно. Понятно, что идти ему сейчас – каждого шороха пугаться. Да и свезти должно дьявольски… Но кой-чего все ж есть врагу предъявить. А дорогу... дорогу осилит идущий.

Покачнувшись, вдохнув побольше воздуха, Серега перенес вес на левую ногу, вынес вперед костыль, осторожно оперся на него подмышкой – и, стараясь не касаться земли правой ногой, сделал первый шаг. Вышло совсем ничего, четверть от обычного. Ползти предстояло долго. Ничего, терпимо. Обезболивающее уже начинало действовать, а чуть погодя так и вовсе разойдется. А там и стимулятор вколем. Полегче пойдет, поширше зашагаем… Еще шаг, и еще… и, приноравливаясь и временами останавливаясь для отдыха и опираясь в такие моменты на ребра тюбинга, Серега заковылял вперед.

До дома было пятьдесят километров.

Глава 14. БОЕВОЕ БРАТСТВО

Потолок был белый. Такой же белый, как медицинские отсеки Госпиталя. Такой же, как и халаты его персонала. Такой же, как и маска, которую всегда надевала мама, осматривая больных. Медики всегда носят белое. На белом грязь видно сразу. Грязь и кровь. В древности по белизне халата хирурга – да и вообще врача – судили о его профессионализме. Если нет на халате крови и кишок – значит, хороший врач, не мясник. Это Сереге рассказал когда-то Илья, вычитав невесть где. А мать говорила, что белый – цвет спокойствия и доверия. Доктор должен одним своим видом успокаивать и доверие внушать…

И – свет. Тут был свет… Он настойчиво лез меж ресниц, протискивался в чуть приоткрытые веки, втыкался прямо в мозг и резал его на куски длинным острым скальпелем. Откуда в Джунглях свет?.. Да еще белый потолок?.. Мерещится, не иначе. Отвалите, дайте уже подохнуть спокойно…

Сознание включилось вдруг и сразу, будто из омута вынырнул. Осознав, что лежит он не на твердом бетоне, а на мягком, что холода больше нет, ему тепло и комфортно, что затылок не болит, а ногу не печет тупой горячечной болью, Серега вскинулся было – неужели добрался?! – но вслед за этим сразу же накатил страх. Он не помнил, как вышел к людям. В памяти зиял черный провал. А что если он не в Доме?.. Что если пришли контрóллеры – и утащили глубже в преисподнюю? И уже готовят его для своих нечеловеческих опытов?.. А он ведь даже пальцем пошевелить не может! Хотя б одного с собой забрать!..

Скрипнуло. Серега, продолжая лежать без движения, чуть приоткрыл левый глаз – сверху, нависая над ним, маячил розоватый овал, до середины укрытый белым. Контуры его задрожали, поплыли, обрели четкость – и он увидел тревожные глаза склонившейся над ним медсестрички.

Дома. Все-таки дома…

– Сергей Данилович… вы как себя чувствуете?.. – с каким-то восхищенным придыханием вопросила она. И даже на вы, хотя возрастом, кажись, постарше будет…

– Терпимо… – прохрипел Серега. Горло пересохло и драло напильником. – Дай… пить.

Медсестричка немедленно убежала и спустя минут пять вернулась с кружкой. А следом за ней с табуретками в руках в палату вошли посетители – Наставник и генерал.

Пока Серега жадно глотал – выпил бы, казалось, с десяток таких! – они, присев у изголовья, молча глядели на него. Петр Иванович – с отеческим теплом в глазах и радостью за своего воспитанника; Важняк – с любопытством и нетерпением. Добравшись до дна, отдал посудину, и медсестра тут же вышла, перед этим шепнув что-то на ухо Главе. Комната вдруг поплыла, плавно поворачиваясь вокруг своей оси, горло подперли тошнотные спазмы – и Серега, дабы не уронить собственного достоинства перед высоким начальством, сблевав выпитое им на ботинки, откинулся на подушку. Да и слабость опять накатила…

– Ну здорово, Сергей Данилыч, – сказал Важняк, с улыбкой разглядывая Серегу. – Как ты тут? Что-то бледноват…

– Хорошо, товарищ генерал, спасибо, – просипел Серега. – Готов в строй…

Важняк добродушно ухмыльнулся.

– Успеешь в строй. Отдохни недельку, силенок наберись – а там и включайся. У тебя теперь дел будет – по горло…

– Сдал я?.. – чуть приподнявшись, спросил Серега. Непонятно было, то ли в курсе уже командование про его подвиги, то ли нет еще…

– Сдал?.. – Важняк, откинувшись назад, заржал на всю палату. Серега в первый раз видел его так близко, буквально в метре от себя. Зубы у него были желтые – и крупные, крепкие. Словно у волка, оскалившегося с картинки. – Слыхал, Петр Иваныч? Он еще спрашивает… Конечно, сдал! Удивил ты нас, Сотников… ох, удивил…

– Главное – порадовал, – вставил Наставник.

– И это тоже, – кивнул Важняк. – Расскажи-ка лучше, как ты это месиво устроил? Коммуникатор твой сразу на отсмотр отдали. И по треку прошлись. Судя по следам, воевал серьезно. Трофеям твоим уже ноги приделали, а вот следов достаточно. Страус – раз; ППК гусеничный – два; и на десерт сколько-то киборгов в фарш… Я так полагаю – стандартный десяток сопровождения. Когда хронологию будешь писать – чтоб все до последнего изложил! Будем тебя в учебную программу включать. Как пример для молодых и подрастающих…

– Я столько не планировал… – откинувшись на подушку, пробормотал Серега. Говорить он в полный голос не мог – слабость накрыла такая, что кулак не сжать. К тому же и комната опять начала проворачиваться, словно на карусели… – Я с самого начал на страуса нацелился… А остальное… Завалил его – и там понеслось одно за другим… Экспромтом. Потом уж этих… а потом и платформу пришлось…

– Ты, конечно, дал, Сергей Данилыч… – Важняк недоверчиво ухмыльнулся. Теперь он смотрел на своего молодого офицера по-новому, будто увидел его с другого ракурса и хотел рассмотреть во всех подробностях… – Давай, Иваныч, готовь представление. Награждать будем. В одиночку столько ухлопать… Ты, товарищ Карбофос, маньяк-убийца какой-то…

– Кто-кто?.. – не сразу сообразил Серега. Удивился – аж силенки нашлись на подушке приподняться. – Карбофос?!..

Важняк, оскалившись, снова загоготал, утирая левой рукой глаза.

– Карбофос, Карбофос… – усмехнувшись, ответил вместо него Наставник. Похлопал воспитанника по плечу. – Тебя, Сергей, иначе уже не называют. Карбофос, убийца тараканов. Позывной, добытый с боем. На всю жизнь теперь твое.

– Теперь жди, в обойму к тебе очередь выстроится, – улыбнулся Важняк. – Такого еще не было у нас. И мало того, что настриг – так еще из Джунглей выполз! Две недели пропадал – и нате, заявляется…

– Я что же… сам? – снова удивился Серега. Последнее, что он помнил – лестницу на триста пятидесятый и тусклый диод фонаря на последнем издыхании. А потом – тьма. Как снаружи, так и внутри, под черепушкой.

– Ну не прям до КПП – но полз ты уверенно, как по азимуту. Небыстро, правда… Прямо скажем – вообще не быстро, – с улыбкой развел руками Важняк. – На нашем горизонте тебя подобрали, недалеко от лестницы ушел. Обойма вышла на охоту – и через час возвращаются, тебя тащат. Идем, говорят, – а тут он навстречу ползет. Ну как ползет… руками-ногами сучит, а сам на месте. Думали – не жилец. Крови ты много потерял. Общее истощение, обезвоживание… и как только добрался…

Серегу передернуло. Рюкзак он не нашел, автомат тоже – видать, кадавры оприходовали. А с ними и провиант, и самое главное – воду! Они хоть и нелюди, но жрать-пить и им тоже надо. Язык до сих пор хранил вкус холодного шершавого бетона – там, куда раз в полчаса падала капля воды из щели в секциях тюбинга, он вылизал все. А потом долго лежал на спине и ртом ловил эти драгоценные капли, считая секунды, каждая из которой казалась вечностью. И плевать было, тяжелая^[142] это вода или обычная – смерть от жажды в полный рост стояла… Радиацией не фонит – и то хорошо. И это тоже теперь на всю жизнь с ним. Навсегда запомнилось.