Текст книги "Мир Дому. Трилогия (СИ)"

Автор книги: Денис Шабалов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 44 (всего у книги 98 страниц)

Выбравшись наружу, он подозвал Злодея, Букаша и Знайку.

– Все, ребят. Заканчиваем здесь. Это уже не просто опасно – это авантюра. Мы фактически сами подтягиваем к себе момент обвала. На канате тащим. То, что он будет – даже не вопрос. Мы рассчитывали, что куча будет стабильна, только тогда и можно пройти. Но теперь… – он покачал головой. – Я второй раз туда ссу лезть. И пацанов не погоню.

– Что теперь? Цех? – спросил Злодей.

– Да. Поворачиваем оглобли.

Нечего и говорить, что бойцы восприняли приказ с огромным облегчением. Испытывать судьбу никому не хотелось. Куда лучше встретиться лицом к лицу с врагом, чем быть похороненным заживо. Пока сворачивали лагерь, поднимали и грузили ослов, Серега, раскрыв карту, задумчиво глядел в нее, просчитывая маршрут. Еще одну неделю назад, да и там, около Цеха, неизвестно сколько времени понадобится… А сколько уйдет, чтоб до триста десятого подняться? Месяц? Два? А старикан все же фантастически удачлив – пролезть под завалом, под трубой, которая на соплях держалась. Безбашенный дед…

– Дядь Карбофос… – он глянул вниз – рядом стоял Кирюшка и робко тянул его за противогазную сумку. Все это время – и вчера, и сегодня – пацан вертелся где‑то здесь, в галерее: подносил, что попросят, исполнял мелкие поручения – в общем, из кожи вон лез. У Сереги создавалось полное впечатление, что он чувствовал себя виноватым в смерти Страшилы – и словно старался хоть как‑то искупить, хоть чем‑то быть полезным… – Мы назад в Цех возвращаемся? Туда, где дядька Артем погиб?..

– Да, Кирюха, приходится, – кивнул Сотников, продолжая изучать карту. – Здесь пройти не сможем. Вернемся, разведаем обстановку, попробуем проскользнуть.

– Дядь Сереж… – Кирюшка нерешительно шмыгнул носом и покосился на трубу, уходящую в завал. – Я это… утром около трубы сидел… – он замялся, словно не зная, как сказать, – и тоже потом, перед обедом… Там стучит кто‑то. Когда в завале работать перестали – еще лучше слышно стало. А сейчас опять тишина.

Серега не сразу понял, что имеет в виду пацан. Что значит – стучит? Где?!.

– Где стучит?.. – нахмурился он.

– Так там! В трубе! – Кирюха махнул рукой. – Ухом приложишься и услышишь. Я задремал утром, прислонился – тогда только услыхал. То часто стучит, а то длинно… Это азбука Морзе называется, я знаю, нам воспитатель в садике уже рассказывал…

Серега, недоверчиво нахмурившись, медленно убрал Путеводитель в карман. То что говорил пацан казалось невероятным. Кто здесь может морзянкой выстукивать?!. Шагнув к трубе, он опустился на колени, и, нагнувшись, приложил ухо к ее ржавому боку. И сквозь шарканье ног по бетону, сквозь шутки и смех бойцов, сквозь шум собирающейся обоймы он услышал…

– Х‑о‑л‑о‑д‑н‑о… з‑д‑е‑с‑ь‑х‑о‑л‑о‑д‑н‑о…

Серега разом вспотел. Холодно?! Где холодно?.. Под завалом?! .

– Д‑о‑л‑г‑о‑т‑у‑т‑н‑е‑с‑м‑о‑ж‑е‑м, – ответила труба.

Звук был сильно приглушен, будто по металлу били либо очень далеко – либо через препятствие, прослойку, через слой земли – и он вдруг с мистическим каким‑то ужасом понял, что передача шла именно из‑под обвала…

– Хэнк, шустрее давай! Задолбал зубоскалить! – послышался от лагеря голос Маньяка. – Я те ночью грамм пять тротила под матрас положу! Чтоб шустрее булками двигал!

Народ дружно загоготал.

– А ну тихо там! Умерли все! – оторвавшись от трубы, бешено рявкнул Сотников. – Тишину поймали!.. – и снова приник ухом к металлу.

– Р‑о‑д‑ж‑е‑р‑о‑т‑з‑о‑в‑и‑с‑ь… Р‑о‑д‑ж‑е‑р… П‑р‑и‑е‑м…

– Р‑о‑д‑ж‑е‑р‑д‑а‑л‑ь‑ш‑е… Ш‑е‑л‑с‑з‑а‑д‑и… – на первый каскад звуков наложился другой, чуть более быстрый, словно теперь говорил другой человек. – Ш‑е‑л‑з‑а‑м‑н‑о‑й‑в‑ц‑е‑н‑т‑р‑е‑г‑а‑л‑е‑р‑е‑и… З‑а‑в‑а‑л‑и‑л‑о… П‑р‑и‑е‑м…

– В‑о‑з‑д‑у‑х… Е‑с‑т‑ь‑в‑о‑з‑д‑у‑х…

– М‑а‑л‑о… М‑а‑л‑о… Д‑ы‑ш‑у‑с‑т‑р‑у‑д‑о‑м…

– П‑о‑в‑р‑е‑ж‑д‑е‑н‑и‑я‑е‑с‑т‑ь…

– Д‑в‑и‑г‑а‑т‑ь‑с‑я‑н‑е‑м‑о‑г‑у… Т‑о‑л‑ь‑к‑о‑р‑у‑к‑а… С‑т‑у‑ч‑у… Д‑а‑в‑и‑т… С‑в‑е‑р‑х‑у‑д‑а‑в‑и‑т… К‑а‑ж‑е‑т‑с‑я‑с‑л‑о‑м‑а‑н‑а‑с‑п‑и‑н‑а…

– Д‑е‑р‑ж‑и‑с‑ь‑ю‑р‑а… Д‑е‑р‑ж‑и‑с‑ь…

Серега, продолжая удерживать ладонь на трубе – теперь, когда бойцы, все как один, замерли и смотрели на него, он уже слышал дробь морзянки не только ухом, но и воспринимал ее, казалось, поверхностью кожи – оторвал ухо от металла и вполоборота обернулся к завалу. Переговаривались двое – один спрашивал, другой отвечал. Как?!. Ледяная волна, родившись где‑то в районе живота, электрическим разрядом прошла по телу и растаяла в районе макушки. Он не понимал, как это возможно. Обвал похоронил бойцов пятнадцать лет назад. Кто передает?!.

– Командир… – в полной тишине, такой, что слышно было одинокую каплю с тюбинга на бетон, нерешительно произнес Дровосек.

– Тихо… – то ли просипел, то ли вытолкнул Серега. – Они… говорят.

Пашка выпучил глаза, судорожно вздохнул – но продолжить не решился. Впрочем, Сотников и не ждал. Он слушал.

– К‑о‑н‑с‑т‑р‑у‑к‑т‑о‑р… К‑а‑к‑к‑о‑н‑с‑т‑р‑у‑к‑т‑о‑р… Д‑о‑с‑т‑а‑л‑и‑е‑г‑о…

– Н‑е‑м‑о‑г‑у‑з‑н‑а‑т‑ь… О‑н‑б‑ы‑л‑д‑а‑л‑ь‑ш‑е…

– Н‑е‑п‑о‑п‑а‑л‑п‑о‑д‑у‑д‑а‑р…

– Н‑е‑у‑в‑е‑р‑е‑н… Н‑е‑т… Т‑о‑л‑ь‑к‑о‑г‑а‑л‑е‑р‑е‑ю…

Конструктор?! Серега невольно кинул взгляд на Знайку, торчащего в общей куче и буквально пожирающего товарища глазами – неужели научник ошибся? Не Кощей преследовал Вторую – а Конструктор? Или Кощей это и есть Конструктор?!. О таинственном Конструкторе в Доме тоже бродили слухи – но никто не знал, что оно и как выглядит. Еще одна загадка в руки дается?..

– К‑т‑о‑е‑щ‑е‑ж‑и‑в… О‑т‑з‑о‑в‑и‑с‑ь… П‑р‑и‑е‑м…

Пауза.

– Ж‑и‑в‑ы‑е‑е‑с‑т‑ь… П‑р‑и‑е‑м…

И снова пауза, еще более долгая. Человек пытался узнать, есть ли еще живые рядом с ним, под тоннами породы… Он мог дотянуться до трубы, лежал где‑то рядом, в непосредственной близости. Судя по всему, и второй тоже. Но вот Роджер – тот самый Роджер, которого откопал Карабас – ответить не мог, погребен был в середине галереи. И кто знает, скольких еще унес обвал...

И…

– Д‑о‑б‑р‑ы‑н‑я… Г‑д‑е‑д‑о‑б‑р‑ы‑н‑я…

У Сереги перехватило дыхание. Отец?! Неужели отец тоже здесь, под завалом?! Все это время, пока они работали, он гнал от себя эту мысль, надеялся, что он жив – но это имя, произнесенное… кем?!. он дорого дал бы, чтоб знать... поразило его в самое сердце. Неужели и батя?..

– Ш‑е‑л‑п‑е‑р‑в‑ы‑м… Ш‑е‑л‑п‑е‑р‑в‑ы‑м… П‑р‑и‑е‑м… М‑о‑г‑в‑ы‑ж‑и‑т‑ь…

– Е‑с‑л‑и‑ж‑и‑в‑в‑е‑р‑н‑е‑т‑с‑я…

– Д‑о‑с‑т‑а‑н‑у‑т… Д‑о‑с‑т‑а‑н‑у‑т… Ж‑д‑а‑т‑ь… Н‑а‑д‑о‑ж‑д‑а‑т‑ь…

– О‑б‑я‑з‑а‑т‑е‑л‑ь‑н‑о‑д‑о‑с‑т‑а‑н‑у‑т…

– О‑т‑б‑о‑й‑с‑в‑я‑з‑и… Э‑к‑о‑н‑о‑м‑ь‑в‑о‑з‑д‑у‑х… Д‑е‑р‑ж‑а‑т‑ь‑с‑я‑н‑а‑д‑о…

– П‑р‑и‑н‑я‑л…

Труба замолчала.

Сотников, чувствуя, как пересохло горло, сглотнул. Агония людей под завалом… не слышал он ничего более жуткого в своей жизни. Бойцы, переговариваясь так, словно убеждали друг друга – все будет хорошо. Уговаривали, черпая мужество друг в друге. Нет, не достанут. Даже сейчас завал активен, а уж тогда… Любой, даже совершенно несведущий в шахтерском деле, понимает опасность. Но в этих словах, выстукиваемых металлической безэмоциональной морзянкой, было столько надежды, что у Сереги на мгновение – вопреки здравому смыслу и логике – мелькнула безумная мысль: а вдруг все же вытащили? Но… черт возьми, кто же передает?! И где отец?!.

– С‑л‑ы‑ш‑у‑в‑а‑с… в‑а‑с‑с‑л‑ы‑ш‑у… Ю‑р‑а‑с‑а‑н‑я‑с‑л‑ы‑ш‑у‑в‑а‑с… Д‑о‑б‑р‑ы‑н‑я‑н‑а‑с‑в‑я‑з‑и‑п‑р‑и‑е‑м…

Отец! Вернулся! А что эти? Живы?! Труба ответила мгновенно – быстрой дробью, словно люди боялись, что отец не услышит и уйдет дальше. Ритм был сдвоен, отстукивали сразу оба, мешая друг другу – но все же Серега смог разобрать ответ.

– Д‑а‑н‑м‑ы‑з‑д‑е‑с‑ь…

– С‑л‑ы‑ш‑и‑м‑т‑е‑б‑я… М‑ы‑б‑л‑и‑ж‑е‑к‑с‑т‑е‑н‑е… П‑р‑и‑е‑м…

– В‑а‑с‑с‑л‑ы‑ш‑у‑р‑е‑б‑я‑т‑а… С‑л‑ы‑ш‑у‑в‑а‑с…

– В‑ы‑т‑а‑щ‑и‑т‑ь‑с‑м‑о‑ж‑е‑т‑е…

Серега – не было такой силы, что оторвала бы его сейчас – влип ухом в трубу, обхватив ее обеими руками, буквально впитывая любой звук, любое колебание! Вытащили?!.

– Ю‑р‑а‑с‑а‑н‑я… р‑е‑б‑я‑т‑а… м‑ы‑н‑е‑с‑м‑о‑ж‑е‑м… н‑е‑у‑с‑п‑е‑е‑м…

Отец отстукивал быстро – он торопился донести, торопился сказать, почему оставляет здесь бойцов – и Серега еле успевал улавливать. К тому же добавились к стукам и какие‑то скрежеты и шебуршания – и спустя секунду Серега понял: нечто под завалом имитировало шум воды…

– …К‑о‑л‑ь‑ц‑а‑р‑а‑з‑о‑ш‑л‑и‑с‑ь… г‑а‑л‑е‑р‑е‑ю‑т‑о‑п‑и‑т… я‑п‑о‑ш‑е‑ю‑в‑в‑о‑д‑е… б‑ы‑с‑т‑р‑о‑п‑о‑д‑н‑и‑м‑а‑е‑т‑с‑я… о‑ч‑е‑н‑ь‑б‑ы‑с‑т‑р‑о… с‑к‑о‑р‑о‑д‑о‑й‑д‑е‑т‑д‑о‑в‑а‑с… р‑е‑б‑я‑т‑а… м‑ы‑н‑е‑с‑м‑о‑ж‑е‑м… н‑е‑у‑с‑п‑е‑е‑м… п‑р‑о‑с‑т‑и‑т‑е… п‑р‑о‑щ‑а‑й‑т‑е…

И труба умолкла.

Это был приговор. Может, их и сумели бы вытащить – но галерею затапливало, и очень быстро. Вон они, потеки, следы давнего потопа, на стенах видны… И совсем немного времени нужно, чтоб вода пробралась под завал. Бойцы просто захлебнулись.

Оторвавшись от трубы, Серега поднялся. Пацаны все как один смотрели на него. Вымотан был так, будто выкопал штрек в одиночку. Не хотелось даже и думать о том, что в последние свои минуты испытали бойцы под завалом. Без движения, тонущие в жиже, лезущей в глотку… Ужас – и больше ничего.

– Не знаю… Не знаю, что это… – помолчав немного, подбирая слова, сказал он. – Морзянка… Переговоры людей, которые остались под завалом…

– Живых людей? Они все еще там?! – завопил Илюха. Кажется, он не понял, что имел в виду товарищ. – Так надо копать! – и, подхватив лопату, дернулся к штреку.

– Стой, дурак! – Серега цапнул резвого научника за воротник. – Какие тебе нахер живые! Сколько лет прошло?!

– Так кто ж тогда?! – заорал Знайка. – Кто?!

– Не знаю, – ответил Сотников. После знайкиного вопля он как‑то разом успокоился. Морок схлынул и с каждым мгновением он все яснее понимал, что к завалу теперь не подойдет ни на метр. И бойцов не пустит. Нет там людей. А вот что‑то иное – есть. – Какой‑то зов из прошлого… Переговоры людей, которые остались под завалом тогда, пятнадцать лет назад. Как будто призраков слушал…

– Кто же морзянкой стучал? – страшным голосом вопросил впечатлительный Дровосек. – Эти призраки?..

– Да не знаю я! – рявкнул Серега. – Собираемся, быстро! И чешем отсюда! Я не знаю, что там – но явно ничего хорошего…

Глухой удар со стороны завала оборвал его на полуслове. Серега обернулся – нагромождение породы пришло в движение. Она осыпалась пока еще медленно, отдельными мелкими струйками – но ручейки соединялись, образуя обширные потоки, захватывали все бóльшую и бóльшую площадь завала… спустя мгновение уже вся поверхность его плыла с сухим шорохом, засыпая и штрек, и торчащую корму тягача. С оглушительным, режущим ухо визгом подалось кольцо тюбинга – порода давила снаружи, окончательно прогибая его в дугу – и следом, страшно заревев сминаемым металлом, просело второе, третье и четвертое, подбираясь ко входу на Тайные Тропы...

Сломался и вход. В какое‑то мгновение боковой коридор с душераздирающим треском оторвался от основной галереи – Серега видел, как растет и ширится трещина в бетоне пола и стенах – и ухнул куда‑то влево и вниз. А из черного провала потекла‑повалила вязкая серо‑коричневая жижа.

– Бегом! – истошно, надрывая горло, взревел он. – К воде! В южный коридор! Ослов поднимайте! Быстрее! Быстрее!!!

Сзади треснуло каким‑то тектоническим вселенским треском – лопнуло пятое кольцо. Серега, подхватывая пулемет, снарягу с пассивником и рюкзаком, мельком оглянулся… кольца тюбинга расходились, стреляя рвущимися болванками болтов – а между ними в транзитную пастой вдавливало жидкую массу. Шла порода. И уже некогда было собирать лагерь – ближние кольца проседали, сгибаемые исполинской силой, и до схлопывания галереи оставались считаные мгновения.

– Бросайте все! Бегом! – заорал Сотников – и, подхватив поперек туловища остолбеневшего от ужаса Кирюху, рванул к воде.

Озеро бурлило – вода, вскипев десятками бурунов, лезла навстречу, выходя из берегов. И непонятно было, то ли это погружалась в бездну галерея, то ли, наоборот, поднималась вода… Проход в коридор еще был открыт – но здесь стояло уже до пояса, хотя еще вчера до колен не доходило!

У самого входа, справившись наконец с ужасом, который гнал вперед, Серега тормознул, пропуская вперед себя Злодея.

– Давай, Паша! Веди! – рявкнул он, пытаясь перекричать грохот обвала. Скинул ему на руки пацана. – К пещерам! Не останавливаться!

– Ты?!.

– Следом!..

Оглянулся – Дровосек и Гоблин, замыкая рвущих во все лопатки бойцов, тащили двух ослов. Механизмы спотыкались, сбиваясь и припадая к полу, бьющему крупными судорожными толчками – но все же бежали, часто переступая ходулями. Да и бойцы не сплоховали – вроде и снаряга с собой, и оружие, а кто‑то и мотки шнура прихватил! Молодцы!.. Пропустив тяжей мимо, Серега замкнул шеренгу – и один за другим, слитно, разом, словно десант из люка самолета, они влетели в коридор.

Воды уже было выше пояса и она, искрясь серебром в лучах фонарей и пенясь бурунами у стен, стремительно прибывала. Сзади грохотало, стонал металл и продолжали долбить очередями соединительные болты – но здесь, в коридоре, уже не бился под ногами пол и бежать стало чуть легче. Больше того – вода уходила в том же направлении и не препятствовала, а даже помогала, подталкивая под пятую точку. Сзади, закладывая уши давлением, ударило особенно сильно, за стеной коридора, разрывая мозг на части, взвизгнуло по стене, будто сорвался исполинский крюк, пол тряхнуло, окатив волной… и вдруг разом все закончилось. Еще дрожали стены, еще клокотало что‑то снаружи, в недрах, бурля и возмущаясь – но было ясно, что порода успокаивается.

Серега остановился. Пятна фонарей метались по стенам и потолку, и в этом призрачном свете он увидел, что коридор изогнут странной дугой, словно коромысло – последним рывком его перекосило в сторону входа, и вода теперь откатывалась назад. Лопнул бетон на стенах, потолок во все стороны бороздили длинные трещины, покосился вправо пол – он отчетливо ощущал это ступнями – но тоннель выдержал. Он повернулся, светя фонарем в сторону входа… там, где раньше чернело пятно выхода в транзитную, теперь беспорядочной грудой породы громоздился завал.

Глава 6. О СКИТАНИЯХ ВЕЧНЫХ, ЗЕМЛЕ, ТЕОРЕТИЧЕСКОЙ МАТЕМАТИКЕ И ПРАКТИЧЕСКОМ АЛЬПИНИЗМЕ

Привал сделали сразу, едва вышли к пещерам – подсчитать потери и определиться, что делать теперь. Штольни всегда внушали страх – неизведанный лабиринт, куда отваживались соваться лишь самые отчаянные. Да и то не дальше километра от входа, пока на камне стен есть пометки и указатели. Навигационная программа не ориентировалась тут, сигнал сети пропадал уже в сотне шагов от входа – какой нормальный Навигатор потащит обойму в чертовы дебри?..

Единственная светлая сторона – отсутствие потерь по людям. Обосрались, конечно, изрядно – но страх сработал в плюс: рванули, аж пятки засверкали. По припасам же и обеспечению оказалось печально – на выведенных из‑под обвала ослах оказался минимум.

– Что ж ты, Железный, не тех ишаков тащил… – сокрушался Хенкель, разбирая поклажу. – В любой опасной ситуации хватай всегда воду, патрон и жрачку! А ты?..

– Какие попались под руку – тех и ухватил… – буркнул обиженно Дровосек. – Ты сам‑то… булками мелькал так, что у меня в глазах рябило!

– Так командир же рявкнул! Я и дернул!

– Угу… самое время командирским приказом прикрыться… – промычал Железный.

И все же каждый понимал, что могло быть хуже. Тем более не так и плохо сработали тяжи – вытащили аварийного осла, на котором по минимуму загружено самое необходимое, и научного.

– Вот за моего ослика отдельное спасибо, Паша, – серьезно поблагодарил Знайка. – Какой смысл экспедиции, если все это добро пропадет?

– Он не потому научного ухватил, что там твое барахло – а потому что гнездо Кирюхино, – проворчал Хенкель. – Материнский инстинкт!

Дровосек набычился, собираясь с мыслями для достойного ответа – но Серега это прекратил.

– Уймитесь! Дровосек, вам с Гоблином благодарность. Аварийный осел – именно то самое, что и нужно. То что научного вытащили – так и подавно. А нам с тобой, Хенк, в этой ситуации похвастаться особо нечем. Разве только тем, что шкуры свои спасли.

– Да ладно, командир… я чего… так, шуткую, – сразу присмирел Леха. – Настроение пытаюсь поднять…

Настроение и в самом деле было поганее некуда. Да, спаслись. Но для чего? Для того лишь, чтоб сдохнуть? Только теперь уже не быстро, а медленно и мучительно. На аварийном осле – крохи, минимум, хватит ненадолго. А плутать в Штольнях можно и неделю, и месяц. И так и не выйти в Джунгли. Но если даже и выберешься – впереди снова пустые галереи и коридоры, без припаса долго не протянуть. Особенно если мертвые горизонты пойдут.

Хотя Серега примерно знал, сколько тащил аварийный осел – все же припас еще раз скрупулезно пересчитали. Сто литров воды. Пятьдесят рационов. Топливник от пятисотого. Цинк пятьдесят первой и пятьдесят четвертой семерки. Веревки пару бухт, скальное снаряжение, немного медицины. Это и все. Маловато для двадцати двух человек. И хорошо еще, что бойцы приучены иметь свои снарягу‑оружие всегда под рукой, потому и вынесли из‑под обвала. Но на себе тоже минимум: боезапаса для одной‑двух коротких боевок, провиант на пару суток, минимум лагерного. Больше на себе тащить нужды нет – мобильный склад в обозе плетется.

Нормы урезали сразу. При этом, конечно, все понимали, что тут важен баланс: урезать можно хоть до самого минимума – но боец, с которого от голодухи штаны спадают, много не навоюет. Тем более от жажды, когда в глазах двоится и тело ватное.

Да, самым ценным среди всего припаса была вода. Даже пропустив через фильтры ту, что плескалась в коридоре и залившись под горлышко, общий объем получили небольшой – сто восемьдесят литров. Заполнили и бочку на сто, и гидраторы бойцов, и даже емкости для научных проб. Хотя Знайка и заявил, сверкая глазами, что заливать воду в стерильные пробники кощунство, и он руки оторвет любому, кто посягнет – слушать Серега не стал. Каждый литр важен! Итого получалось восемь литров на человека. В условиях низких температур организм потребляет мало. Литр на день. Но даже если уполовинить норму – шестнадцать порций. Шестнадцать дней чтоб найти выход. Или воду.

Второй чрезвычайно важный ресурс – энергия. И максимально актуальный именно здесь, в пещерном лабиринте. Только пока есть свет, ты ориентируешься и можешь двигаться, искать выход. Если сдохнет топливник в Джунглях – это одно: там конфигурацию примерно знаешь, можно продолжать движение вслепую по стеночке; но в Штольнях ослепший человек абсолютно беспомощен. Любой, хоть гражданский, хоть боец ПСО. Остается только выть от безысходности.

Первый день прошел в движении. Теперь было не до боевого порядка и дозоров – шли цепочкой, обвязавшись одной длинной веревкой. Под ногами зияли провалы. Размер самый разный, начиная от узкой щели и заканчивая колодцами с отвесными стенками. Не будь сцепки – опасность улететь в бездну была бы вполне реальной. Давало знать о себе и минимальное количество света – единовременно работали только три фонаря – в начале, в конце и в середине цепи. Экономили топливник.

То и дело начинал пощелкивать дозиметр – но излучение редко поднималось выше одного‑двух рентген и его лишь фиксировали, не заостряя пока внимания. Такой фон бывал и в Джунглях. Привычно. Гораздо хуже – пыль. Она была здесь повсюду, и стоило только замедлить движение, потоптаться на месте – окутывала людей густым коконом. Реагируя на концентрацию, вопил ПКА, начинало скрипеть на зубах, снаряга и оружие покрывались тонким слоем пудры, а дальнобойность фонарей падала в разы – да и то попробуй продерись еще взглядом сквозь мириады микроскопических пылинок, висящих в воздухе. Дыханию она пока не вредила, противогазы у каждого – но фильтры не вечны, достаточно побродить тут неделю, и можно выкидывать. А без фильтра человек очень быстро становился жертвой силикоза. Зато вредила оружию – и Сотников велел упаковать стволы в чехлы, в полы шинелей, в любую ткань – и держать в боевом положении лишь передовым и замыкающим.

В первый день шли до полуночи. Серега старался вести обойму вверх, постоянно выбирая ветвления с уклоном. И в то же время – не уходить далеко по горизонтали, не удаляться от Джунглей. Он чувствовал, что они где‑то здесь, может в километре, а может всего в сотне метров за толщей породы – и чрезвычайно важно было держаться рядом, в пределах. Только так и можно вернуться назад. Шли змейкой. Пещеры ветвились словно корни дерева, коридоры пересекали один другой, вливались и раздваивались, перемежаясь расщелинами, колодцами с отвесными стенками и боковыми – и почти всегда находился коридор противоположного направления. Отмахали четыре сотни шагов в одну сторону – нашли другой, в противоположную. Отмахали еще столько же. И все время – с уклоном вверх.

– Мы как космонавты в фильме. Не помню, как уж назывался… – поделился с товарищем Гришка. – Там мужик из корабля вылез, у него трос оборвался, и он в космос улетел. Ведь это жопа какая… Затерялся – и все, никто тебя не найдет. Бесконечность и пустота. Вот так же и здесь…

Серега был полностью согласен. Оторвался от пуповины – только и видали. А здесь оторваться куда проще, чем космонавту от корабля.

В построении маршрута очень сильно помогал лазерный сканер. Фактически на данный момент – единственный прибор, позволяющий определять, запоминать и вносить в навигатор карту движения. Еще один – и гигантский! – плюс в карму Дровосека и Гоблина: он ехал на научном осле и в числе прочего был спасен героическими тяжами от утопления в бездне. Прибор кустарный, собран Знайкой из ЗИПа, надерганного с разных механизмов – но работал четко, исправно помогая обойме. Из минусов – прожорливость, громоздкость и малый радиус действия. И хотя Илья и озаботился привинтить к нему соответствующий аккумулятор – все же опасался, что емкости надолго не хватит, и потому сканер включали только чтоб пробить очередной тоннель и определить расстояние, направление и угол подъема, и сгрузить данные в навигатор.

Догадок о том, что же случилось в галерее, было немало, отметиться старался каждый. Но основную – и наиболее правдоподобную – высказал Маньяк.

– Вы как хотите, а только это самый настоящий подрыв, – авторитетно заявил он. – Уж я своему носу доверяю. Из штрека кислятиной шибануло, аж до лагеря дошло. Да и звук характерный…

– Мы потревожили завал, – кивнул Гришка. – Что‑то там сдвинулось и… Учитывая, что галерею уже взрывали – мог остаться неинициированный заряд. Так что ли, Мань?

– А вот здесь уже есть вопросы, – покачал головой Леха. – Подрыв – да. Но что рвануло? Не может быть, чтоб лежало‑лежало – и вдруг решило долбануть. Нужна инициация. А как? Откуда? Хрень какая‑то…

– А что непонятного? – ворчливо сказал Дед. – Букаш прав. Копали, стронули с места завал. Что‑то сместилось там, сдавило заряд. И готово дело.

– Если б все было так просто… – усмехнулся Маньяк. – Могу тебе точно сказать – я как взрывник не взял бы в дорогу ВВ, которое инициируется механически. От давления, падения, удара или попадания пули… Пентрит, гексоген, нитроглицерин – нахер‑нахер. Меня командир по стенке размажет, если я их потащу. И не думаю, что начальник Второй экспедиции был глупее. Не могло от давления. Только инициация.

– Что же… кто‑то караулил нас? – недоверчиво удивился Хенкель.

– Засада? – одновременно с ним предположил Злодей.

Маньяк только руками развел.

– Согласен, – подал голос Серега. Выслушав Маньяка, он все больше склонялся к этому мнению. К тому же и версия складывалась – хоть и куцая версия, без начала и конца. – Здесь до кучи еще и второй вопрос: кто там настукивал. Кирюха сказал, что стучит с самого утра. Пытались привлечь наше внимание. Что думаешь, Знай?

– Здесь не только это, – буркнул Илюха. Покушение на емкости привело его в самое отвратительное расположение духа и он все больше отмалчивался. – Есть и еще. Если кто‑то караулил – почему сразу не подорвал? Мы же под этим завалом часами ползали.

– У завала мы по очереди работали, – сказал Сотников. – И минимум народу. Остальные – кто уголки таскали, кто под водой, Паша с ребятами вообще к Штольням ушел. Может, хотели разом всех накрыть?.. Вот и попытались подманить таким способом.

Это была самая правдоподобная версия. Самая стройная. Единственно, чего в ней не хватало – фундамента, ответа на самый главный вопрос. Кто?..

Обсудили и сам обвал. Здесь высказался Знайка. Порода в этом месте оказалась жидкая – об этом говорило и озеро в галерее, и ил, который просачивался между колец. Участок транзитной, который шел через плывун[49]. А выше уровня галереи – твердый участок породы или даже каменюка, которая давит сверху. Пятнадцать лет все балансировало в шатком равновесии – и подрыва с избытком хватило, чтоб сложить галерею. Знайка тоже помнил этот жуткий визг по стене коридора – полное впечатление, что снаружи задело что‑то огромное. Задело, соскользнуло – и ушло ниже, в плывун. В бездну. Каменюка и есть. Тоже вполне здравое объяснение.

И еще одно, о чем время от времени, когда выдавался спокойный отрезок дороги, думал Серега – Вторая экспедиция. Это было удивительно – но он словно получил весточку из прошлого. Вторая экспедиция сумела пройти здесь, продралась с боем. И отец все еще был жив. Конечно, шансы найти его слишком малы – но эта весточка придала ему сил и мотивации. Пусть на данный момент положение обоймы не ахти – но, положа руку на сердце, бывал у него в жизни опыт и похуже…

На привал встали около полуночи, наткнулись на небольшую пещерку. Пыль была и здесь, но в меньших количествах – пещерка уступом поднималась над основным коридором, имела каменный пол и узкое бутылочное горлышко, только на четвереньках ползти. А значит из основного коридора пылищи почти не попадало. Единственный минус – размеры пещерки. Уместиться‑то обойма уместилась, получалось даже ходить в полный рост, и до каменных сводов оставалось еще с полметра – но это и все. Запасов воздуха на кучу матерых мужиков – минимум.

– К утру фан будет стоять – как в газовой камере, – скидывая берцы, поморщился Гришка. Стянул носки, осмотрел с сомнением, поворачивая то одним, то другим боком… ладно, еще денек походят. Расправил, положил на ботинки. – Да и вообще… Без воды одичаем, как свиньи в берлоге. Ни тебе постираться, ни жопу помыть… Обрастем. Скоро нас за километр можно будет учуять.

– Ничего, перетопчешься, – ухмыльнулся Злодей. – Не все ж с комфортом, как до сих пор, путешествовать.

Перед сном озадачилась небольшая проблемка – Енот и Прапор, спешно уходя из‑под обвала, не успели вытащить свое лагерное снаряжение. Ни самонадувайки[50], ни спальника, ни ложки‑кружки – ни хрена. Из положения вышли просто – застелили пенками большое пятно пола, стык в стык, и улеглись рядом, накрывшись сверху спальниками. Так оно даже и теплее получилось – плитки нет, теплу взяться неоткуда, греться только внутренними резервами. Но еще больше озадачил Серегу Гришка. Взял под локоток, увел из пещеры в коридор – и здесь, нависнув своими метрами, начал зудеть прямо в ухо, явно опасаясь быть услышанным.

– Я не знаю, в чем тут дело… Но ты пока трубу слушал – я за пацаном наблюдал. Все на тебя смотрели – а я на него. У него лицо было – маска! Каменное! Уставился в одну точку… Он же ждал подрыва! Понимаешь? Да и вообще…

– Вообще – что?.. – чуть отстранившись, насмешливо глянул на друга Серега. Физиономия растрепалась, глаза бегают, словно Гришка за мыслями у себя в голове не поспевает… Что ни говори, а опасные моменты, когда буквально по краю прошел, все же действуют на голову. – Пацану семь лет, Гриша, а ты его в долгосрочном планировании подозреваешь…

– Совпадений слишком много, – проворчал Букаш, отводя глаза. – Около Тринадцатого кто оказался, когда тот погиб? Пацан. Дед почему убить его хотел? Тоже вопрос. И трубу именно он тебя заставил слушать. Можно сказать – навел. Да и просто… Месяц в Джунглях выжить – как? Ведь нас, похоже, и впрямь ведут – и тогда, на триста сороковом, и теперь, у завала.

– На триста сороковом Кирилла с нами не было, – напомнил Серега. – У тебя паранойя, Гриш. По Тринадцатому Тундра распедалил. И даже следы нашел. Дедок… да хер его знает… Но дед был Хранителем, он жертву хотел. А с трубой это вообще бред. Сказал пацан послушать – я и слушал.

– А вдруг… – Гришка оглянулся через плечо, проверяя, не подслушивает ли кто, – а вдруг контро́ллеры украли его и что‑то с ним сделали? Ведь кадавры – откуда они? Человеческого в них мало…

– Ты за уши притягиваешь. Разве похож он на кадавра? Дровосек при нем неотлучно – неужели не распознал бы?

– Давай Знайку подтянем, – хватаясь за последнюю соломинку, предложил Букаш. – Что он скажет?

Подтянули научника. Илья, выслушав Гришу, пожал плечами.

– Пацан как пацан. Иногда рев и сопли пузырями, иногда понос. Поранился на днях – так кровь пошла. Шустрый, любознательный. Кадавры? Ты думаешь, мы маленького кадаврёнка с собой тащим? – он ухмыльнулся. – Кадаврам мозги основательно вычищают. И месяца тут вряд ли хватит…

– Ладно, – Гришка упрямо тряхнул головой. – Но разве не могли ему вшить маячок? Запросто. А то что он не помнит – так усыпили… Вшили и нам подкинули.

– Во тя прет… – покачал головой Сотников. – Сначала ты подозреваешь, что он сам кадавр. Совпадения даже нашел. Липовые. Теперь – маячок… Какой смысл хитровыдрюченных многоходовок с ребенком, когда можно напихать маячков куда попало! Хоть в тех же ослов! Там силовых цепей куча, там же и топливник, который беспрерывную работу маячка обеспечит. Это и проще, и надежнее.

– Пожалуй… Куда больше на правду похоже… – задумчиво пробормотал Букаш. – Ладно, отбой тревоги. Но знаете… меня вот что еще настораживает. Наплыв контро́ллеров начался тогда, когда мы мужика в Дом притащили. Но стоило ему ласты склеить – как отбрило. Ушли. Да, приходили они за ним… Но как узнали, что помер?

Серега задумчиво кивнул. Этот вопрос и ему в голову приходил – но забылся за хлопотами сборов. И вот – всплыл снова. Паранойя паранойей – но иногда и она к здравым мыслям подталкивает.

– Я думал об этом, – кивнул Знайка. – Как рабочая гипотеза – крот вполне имеет место быть. Но я думаю, здесь другое. Машины могут иметь контроль над Отработкой. Мы ведь не знаем, куда падают тела. И проверить возможности нет. Упало тело, опознали деда, отменили атаку. Чего проще…

– Как бы то ни было – наличие маячка это не отменяет, – упрямо гнул свою линию Гриша. – Надо проверить…

– Не так это просто… – задумчиво сказал Илья. – Снарягу и рюкзаки – ладно, пощупаем. А оружие? Экза? Ослы?

– Ну индикатор какой‑нибудь свинти…

– А у меня есть материалы под рукой? – с издевкой вопросил Знайка. – Я посмотрю, конечно… Верховым осмотром. Но ведь его куда угодно можно запихать, хоть даже и в раму ишака. Бестолку. Если все так, как ты говоришь – остается надеяться, что в этих пещерах нас просто потеряют.