Текст книги "Мир Дому. Трилогия (СИ)"

Автор книги: Денис Шабалов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 62 (всего у книги 98 страниц)

На первом уровне было пусто – и это снова неприятно удивило. Более того – не увидел даже и следа разбитого лагеря. Серега ожидал увидеть бойцов, занятых по обычному распорядку – но обнаружил только сваленные в кучу рюкзаки и оружие. Потянулся к тангенте, запросить – да передумал. Вдруг вспомнились растерянные глаза Гриши, бутылки в руках, сигары Медоеда… в душу вползало что‑то мерзкое, отголосок того, что видел в серверной. Да не может же быть…

В гараже все оказалось по‑прежнему спокойно. Óдин с бойцами расположился вразброс между машинами, Гоблин улегся за башню Арматы. Стас, завидев командира, дернулся – но Серега отмахнул рукой. Оставайся на месте. Все что надо уже рассмотрел.

Снова вернувшись в общую комнату, он постоял, прислушиваясь – и свернул в кухню. Шебуршало там, позвякивало… Вошел – и буквально нос к носу столкнулся с остатками тринадцатого отделения – Береза и Шепот шуровали в складской комнате: один тащил на стол коробки с ИРП, другой вскрывал, вынимал самое ценное – тушняк, кашу, повидло с галетами – и ссыпал в рюкзак.

Да вы че, поохреневали совсем?!

– Это что здесь происходит?! – гаркнул Сотников. – Мародерим, бля?!

Шепот, вздрогнув всем телом, уронил вскрытую коробку – грохнули консервы, с сухим шелестом посыпались бумажные палочки сахара, влажно ляпнул о пол пакет со сгущенкой… Разинув рот, он растерянно замычал – но его опередил Береза:

– Так вот, командир… продовольствие запасаем… в дорогу же завтра… – однако бегающие глазки выдали с головой. Врет, собака.

– К себе в рюкзак?! – снова рявкнул Серега. – А команда была?!..

– Никак нет…

– В общую комнату! Живо!

Снова вернувшись в общую – и отметив, что Букаш с Медоедом уже здесь – обошел остальные помещения первого уровня. Пусто. Ну так и ценного здесь больше ничего. То ли дело на втором…

Поднявшись, сразу свернул к хранилищу – не давали покоя мысли о злобной силе золота. Вошел – и выматерился от души: тридцать третье во главе с Маньяком мастырило на дверь хранилища ВВ. Они работали споро, согласованно – сокровища звали из‑за запертой двери и то, что драгоценное ВВ тратится не в бою, было несущественно.

Командирский мат застал врасплох. Обернулись – морды сосредоточенные, глаза горят… Плазма была включена, и на экране, чередуясь, мелькали сокровища, запертые в сейфе. Насмотрелись…

– Нахера вам это? – уже спокойнее осведомился Серега. Он искренне не понимал смысла золота. Съесть не съешь, от жажды не спасет, выстрелить тоже не сможешь… – Каково практическое применение?!

– Ну так… золото же… – помолчав, растерянно развел руками Хенкель. Кажется, он сам не понимал, почему так старательно помогает своему комоду.

– Да мы чо подумали‑то… Вскроем, возьмем немного. В Доме покажем… Подарить опять же кому… – почесал макушку Маньяк. – Девчонки – они золото любят…

– Вниз. В общую комнату. Сейчас же, – отчеканил Серега. – Я вас, мародеров сраных, по всей фазенде собираю. Ясно?

– Поняли, командир, – кивнул Леха. Он уже начал соображать, что упороли косяка и выглядел смущенно. – Бес попутал…

Серега, уже мягче, кивнул.

– Вниз.

Пожалуй, оставались только Одноглазый с Точкой. Прошерстив до конца второй уровень, Серега нашел их в арсенале – пацаны подбирали патрон. Ну хоть эти в адеквате… Тем не менее, дав бойцам пару минут собраться, сослал вниз: воспитательные мероприятия в обойме проводятся коллективно. А мандюля напрашивались знатные. Нужно Злодею недавние слова припомнить. «Наших‑то не сведет». Пусть воздействует на личный состав.

В серверной на третьем уровне было пусто – и он нашел Знайку в библиотеке. И тоже за мародерством. Впрочем, Серега ожидал этого и ничуть не расстроился – уж кому‑кому, а научнику простительно: Илья алкал не материальных благ, а духовных. Тырил информацию с жестких дисков. Оглянувшись на Серегу, восторженно замахал руками и взволнованно затараторил:

– Прикинь, Серег! Тут рядом с каждой книгой – носитель и цифровая копия! Красиво сделано! Хозяин, конечно, был мудак изрядный – но здесь не подкачал! Я их все собрал! – он нырнул в рюкзак и вытащил оттуда кулек с однотипными флешками. – А еще – «Наука и жизнь»! Семнадцать выпусков! В Доме таких нет! Вот находка!

– Давай сворачивайся и вниз, – кивнул Серега. – Тут, оказывается, полна обойма мудаков собралась… Щас по находкам будет особый разговор.

– А что случилось?

– Там увидишь… Злодей где?

Знайка пожал плечами.

– Ладно, собираюсь. Да в гардеробную вроде пошел…

Серега сплюнул. Твою ж мать. Неужели и этот?..

Паша действительно торчал в гардеробной. Он, охапками снимая с вешалок те самые комбезы – «фирменные, с мембраной, с флисом… охренительные!» – и раскладывал на большом столе. Здесь же стояли и ботинки. Он вертел комбезы так и эдак, что‑то бормотал удовлетворенно, щупал ткань, мял, тянул, пробуя на разрыв, хмыкал – в общем, был полностью увлечен процессом. Серега набрал воздуху в грудь – не знал еще, рявкнуть или пристыдить – и Пашка, заслышав сопение за спиной, обернулся.

– Прикинь, Серег! Тут же раздолье! Не бывало у нас еще таких в Доме! Я ща пацанам отобрал по размерам штук двадцать – возьмем подменкой. А старый выкинуть… Здесь и подштанники с флисом, и жилетки такие же! Поддеть для тепла – самое оно. И обувь обязательно! Но это уж сами должны мерить, чтоб по ноге! Че молчишь‑то? Давай загоним бойцов, пусть прибарахлятся.

И Серега облегчённо выдохнул – зам по‑прежнему был морально тверд и на провокации не поддавался.

Пока спускались вниз, вкратце рассказал о последних событиях. Пашка с каждым словом становился все мрачнее – и к концу рассказа выражением физиономии мог бы напугать даже матерого кадавра. Работаешь с людьми, работаешь, воспитываешь – а они тебе свинью выкатывают…

– Ща разберемся… – злобно пробормотал он.

Сам Серега, откровенно говоря, чувствовал себя как‑то даже растерянно. Самую малость. Дисциплина в обойме поддерживалась не только командирским авторитетом – может даже больше она поддерживалась влиянием Дома, самой общины, одобрением или осуждением людей. И еще – спаянностью, товариществом. Вот они, три столпа. Но здесь, за многие километры от Дома, незримое его влияние, такое мощное в непосредственной близости, падало до нуля – и оставался только командирский авторитет и товарищество. Один из столпов рухнул. Джунгли, испытывая обойму раз за разом, словно нашли уязвимое место – и теперь подпускали яду. И ведь пошли первые метастазы, пошли!

Что делать, если потеряна одна опора? Усилить остальные. Но и в столпе под названием «товарищество» тоже обнаружилась трещина. Гриша. И это тоже беспокоило Серегу. Почему‑то он чувствовал, что тринадцатое отделение прошло по пути разложения дальше, чем то же тридцать третье. Маньяк что… Стоило указать на ошибку – тут же понял. Смутился. Признал. Но Григорий… У Сереги перед глазами стояло упрямое выражение на его физиономии: Гриша не хотел признать свой косяк. Мародерство… «слышь, Бук»… командирская чуйка нашептывала – первый шаг к разложению дисциплины пройден. Когда боец на пару с командиром тырит – при том, что потеряна часть командирского авторитета – все, спелись. Отныне, если не принять меры, армейское подразделение медленно, но верно сползает в пропасть. От субординации и единоначалия – к полууголовным понятиям. Но, опять же – кто виноват? Командир обоймы. Не уследил. Как не единожды говорил Наставник: нет плохого бойца, есть хреновые командиры. Вот он, майор Сотников, и есть такой хреновый командир.

Выход был только один – держать руку на пульсе. И может, даже расформировать отделение, раскидав бойцов по соседним. Впрочем, толку не будет – такие меры имеют смысл если с разделением теряется и контакт меж людьми. Обойма же все время вместе и контактов не избежать. А инфицированные бойцы, разойдясь по смежным отделениям, могут и дальше заразу раскидать. Так что не стоит. Держать под присмотром, и этого достаточно.

Спустились вниз. Собрались все, за исключением Одноглазого. На вопрос куда делся, Точка пожал плечами:

– Не знаю, командир. Мы с арсенала вышли – сказал, чтоб я спускался, а он скоро подойдет. Вернулся вроде. Забыл чего‑то.

– Эти тоже? – спросил Злодей, поигрывая желваками.

– Нет. Они в арсенале патрон подбирали, – покачал головой Серега. – Наши герои – вот. Тринадцатое и тридцать третье.

– Становись, – хмуро скомандовал Злодей. – Щас каждому по трехлитровой клизьме в заднепроходное…

Сначала он орал. Минут десять. Серега, сидя на диване, делал вид, что изучает отобранные замом образцы ботинок – и наслаждался. Прозвучали гиббоны. Прозвучал «слоновий менталитет». Прозвучали «по пояс деревянные». Прозвучало – «че, понятия нет совсем, мародерство в боевых условиях?!!»… Затем была некоторая пауза, во время которой Злодей взглядом просверлил насквозь каждую физиономию – пытался понять, дошло или нет. Судя по ухмылкам некоторых товарищей – не совсем. Особенно заметно это было за отделением Медоеда – все трое кривили рты и явно требовали продолжения. Здесь подключился Серега – Злодей де‑юро не имел власти над первой группой и пришлось обратиться к Букашу. Впрочем, без особого смысла – командир группы тырил вместе с бойцами, и Сотников лишь сделал еще одно внушение, пообещав расформировать отделение. Это было куда серьезнее гиббонов, и ухмылки погасли. Ну и славно: Серега предчувствовал, что инструмент давления все же придется искать – а здесь вроде как уже нащупан. Было еще одно средство воздействия – уже на офицерский состав – но он не хотел пока к нему прибегать. Если уж что‑то совсем серьезное…

Потом снова подключился Злодей. Уже без воплей – но с полной строгостью. Разбор с разъяснениями. Снова прозвучало «мародерство». Еще раз напомнил опасность падения дисциплины. И уже совсем под конец, для закрепления, применил «крысу». Это было уже оскорбление и кто‑то даже заворчал из строя – дескать, ладно, чего там, поняли уже. Чего нагружать‑то? Пашка оглянулся – и Серега чуть заметно кивнул. Достаточно. Зам, фактически, подошел под самый предел – но все же не переступил его, тонко чувствуя грань. Всё ж свои пацаны, не кто‑то, воспитывать с пониманием нужно. Впрочем, правила игры понимали все. Если зам орет – значит косяк имеет место. И слава богу, что он, а не сам командир...

– Закончили на этом, – поднимаясь, сказал Серега. – Все правильно Злодей разложил. По полочкам.

– Ага, обосновал… – проворчал Хенкель, потирая багровый загривок. – От рева ухо болит…

– Готовимся к завтрашнему дню. Разойдись.

Сзади по ступеням винтовой лестницы вдруг забухало – и в комнату влетел Одноглазый. Вид у него был совершенно обалдевший: пасть раззявлена от уха до уха, глаза – растерянные, радостно‑бешенные, будто чудо узрел. Выскочив в комнату, он, увидев шеренгу, на мгновение замер, сообразив, что пропустил что‑то важное – но справиться с рвущимся наружу восторгом не мог. Ржанув как жеребец, он раскрыл варежку – и на всю комнату заорал:

– Мужики!.. Командир!.. Я там!.. Я там такое!.. Ща охренеете!.. Там на втором уровне – бабы голые! В каблуках! С чулками! Человек двадцать!

Строй, готовый уже распасться, замер. Все как один, рванув головы влево, смотрели на Одноглазого – и рожи вдруг поплыли, замаслившись в радостно‑недоверчивом удивлении. Целый табун женщин?..

– Где?!!..

– Да на втором! За беседкой!...

Команда «разойдись» уже прозвучала и ничто не держало людей в строю. И все сказанное вылетело из голов. Медоед, недоверчиво глядя на Одноглазого, нерешительно шагнул из строя – и тогда Серега, понимая, что ничего другого не остается, размахнулся и что было сил саданул кулачищем по журнальному столику.

– На месте!!! – крышка, лопнув со смачным треском, привела людей в чувство. Но еще больше – злющий, с перекошенной рожей командир, готовый драть напополам. – А‑а‑атставить! Ночной выход! Десять минут на сборы! Время пошло! Р‑р‑разойдись!!!

Через час обойма выбралась в транзитную. Десяти минут не хватило – несмотря на спешный выход, требовалось время на подготовку. Бойцы, работая, угрюмо молчали и бросали на провинившихся красноречивые взгляды – отдых обламывался, впереди светил ночной марш. Да только сами виноваты. Превратились из бойцов ПСО в черт знает что… Не всех, конечно, касается, только тринадцатой и тридцать третьей – но остальные были заняты, потому и прошло мимо них. И кто знает, как повели бы себя, коснись…

Впрочем, Серега не намеревался издеваться над личным составом. Уйти на Тропы – и где‑нибудь там подобрать место для лагеря. Поместье было настоящей шкатулкой соблазнов, рай для путников, третий месяц бредущих по Джунглям. Как устоять?.. И дело даже не в доступных женщинах. Не только. Девчонки могли стать стартовой кнопкой – а дальше, утолив этот голод, мысли снова вернутся к мародерству. Человек не всегда сразу на дно падает, зачастую по наклонной скатывается. Серега был уверен в бойцах – но лучше перебздеть. Уйдут в паутину – там окончательно в разум войдут. Соблазны дело такое… Чем дальше от них – тем лучше.

– Ладно, – озвучил общее настроение Хенкель. Обойма выстроилась в транзитной перед воротами и каждый осматривал себя на предмет готовности. – Обосрались. Понимаем. Обтекем, искупим. Не в первый раз. Так что ли, товарищи бойцы?

Пацаны негромко зашумели – дескать, так точно, сомнений никаких. Бес попутал, иначе не скажешь. В следующий раз – ни‑ни. На ошибках учатся.

– Убить дракона, который сторожит сокровища, нетрудно, – усмехнувшись, сказал Знайка. – Куда сложнее убить дракона, который спит в тебе самом. И проснется, увидев груду золота. Вот это – настоящее испытание.

Букаш долгим печальным взглядом посмотрел на ворота, ведущие во дворец наслаждений – и, протяжно вздохнув, поправил ремень пулемета на плече.

Глава 13. ГЕКСАГОН

После сто пятидесятого горизонта обойма на двадцать дней ушла на Тайные Тропы. Три недели – и сто горизонтов долой. Такую скорость удалось развить благодаря отсутствию обоза – но обратной стороной стала строжайшая экономия. Когда в рюкзаке за спиной два десятка банок провианта, чуть галет, сахара да повидла в ванночках – шиковать не приходится. Хотя и добрали припаса на Рублевке – много на себе не утащишь, на месяц перехода, да и то впроголодь. И охотой не компенсируешь – пусто на Тайных Тропах, кадавров не водится. Как хочешь – так и распределяй.

То же было и с водой – на верхних горизонтах ее, почему‑то, становилось всё меньше, и на источник удалось напасть всего пару раз. Да и те, мягко говоря, не ахти. В первый раз источником послужила тонкая струйка, сбегавшая по стене, во второй – капающие с потолка капли. И оба раза чтобы наполнить емкости, пришлось делать суточный привал.

Отсутствие воды снова становилось проблемой. И снова все по той же причине – грязь. Правда, на привалах все же удавалось убирать с кожи эту мерзкую липкость – но комбезы и обувь оставались нестиранными и уже на вторые сутки кожа снова чесалась. Сменку же пока берегли, откладывая до последнего.

Владелец фазенды был мужиком крупным, и комбезы достались всем. Хотя тому же Точке – и тем более Знайке – пришлось заняться кройкой и шитьем: камуфляж сидел на них как мешок на огородном пугале, надуваясь пузырями. Впрочем, за пару вечеров удалось привести их в божеский вид. Больше – не меньше, можно ушить. Опять же и дареному коню в зубы не заглядывают.

Единственный, кого совершенно не беспокоили эти неудобства, был Знайка. Семнадцать выпусков «Науки» надолго вышибли его из реальности – на привалах и вечерами в лагере он, едва сбросив рюкзак, сразу утыкался в планшет, а на марше двигался с таким отсутствующим видом, что Серега даже приставил к нему Шпиона: не дай бог свернет не туда, ищи потом. Время от времени Илья пробуждался – и наружу, как из рога изобилия, начинали сыпаться цифры и факты. Его слушали – Знайка говорил действительно интересные вещи.

– …А вы знаете, что к две тысячи пятьдесят первому году на орбиту вывели спутник размером с три футбольных поля? Это была первая часть программы по выходу в ближний космос, изучение Солнечной системы, совместный российско‑китайско‑бразильский проект. Там разместилась и грузовая база, и тренировочный центр, там же и телескоп мощнейший поставили... И даже туристов начали возить, гостиницу орбитальную организовали! В шестидесятому году планировался запуск первой экспедиции на Марс – и спутник имел очень важное значение в программе! Вот время было!..

– …А вы знаете, что на возведении АКМИ трудилось полмиллиона человек? Тысячи единиц техники! И тут одна только Военно‑Строительная Компания – это структура, созданная в девятнадцатом году для строительства специальных и стратегических объектов, – не справилась бы! Сюда и гражданские компании загоняли – и метрострой, и горняков‑шахтеров, и НИИ… Представляете масштабы? Куда там сталинским стройкам!..

– …А вы знаете, что первый более‑менее полноценный псевдоИИ, отвечающий большинству требований, был получен к сороковому году? В журнале по этому поводу огромная восторженная статья на десять листов! После этого разработку забрали вояки – и параллельно с гражданским применением начали работы по своему профилю. Конечно, и денег вливали… Именно это позволило начать строительство боевых механизмов. Уже тогда ориентация сразу пошла на человекоподобного двуногого – современные войны зачастую шли в городской застройке, а таковое строение наиболее удобно для эксплуатации. Для полевых же условий, для наибольшей проходимости, строили гусеничных или на лапах. Или воздушные беспилотники… А вообще – боевых дронов и за долго до того уже начали использовать. Например роботов‑саперов. Или в Сирии, в военных операциях, наши вояки применяли…

– …А вы знаете, что сверхъемкие аккумуляторы‑топливники контроллеров изобрели в России? Технологии на графеновых трубках. Именно у нас, в России, находилось крупнейшее в мире производство графена – Graphetron‑50, установка по синтезу графеновых нанотрубок в Новосибирске. Пятьдесят тонн в год с перспективой увеличения производства до сотни! В то время как ни одна страна не могла произвести даже одной тонны! И потом построили совместно российско‑китайское производство топливных элементов. Хе‑хе… Русский с китайцем – братья навек.

– Что это еще за хрень такая? – ворчал Дед. – Графены еще какие‑то…

– Темнота… Одностенные углеродные нанотрубки являются универсальным наномодификатором, улучшающим механические свойства, электропроводность и теплопроводность различных материалов. Например, добавка одной десятой процента нанотрубок к алюминию увеличивает его прочность в два раза; добавка одной сотой процента к некоторым пластикам делает их электропроводящими; а добавка одной тысячной процента в бетон делает его прочнее на пятьдесят процентов!

– То‑то я и смотрю у нас бетон хрен пробьешь… – ухмыльнулся Хенкель. – И таблицы боеприпаса не всегда соответствуют: по пробитиям написано одно – а на практике часто другое.

– …А вы знаете, что…

– Лучше б рассказал почему мы на самом дне преисподней очутились… – бурчал Дед. – Вот это, лично мне, куда интереснее знать…

– Ты не путай. Это ж «Наука и жизнь», – обиделся Знайка. – Я же не рассказываю, к примеру, про капитализацию Гугла и слияние с Яндексом. Я выборочно, то что вам интересно. Доберемся до Гексагона – глядишь, найдется и эта информация…

В общем, несмотря на все затруднения, переход получился удачным. Путь лежал не только вверх – немало времени шли и к западу, тем самым приближаясь к Восьмиугольнику. На пятьдесят первом снова прошли шлюзы – в этот раз удалось проскочить раздел не выходя с Тайных Троп. И это тоже прибавило настроения – как‑то все складывалось, плюсовалось одно к одному, полное впечатление, что выбрались с черной полосы и теперь впереди только белая. Первая цель маячила совсем близко, и настроение по обойме царило приподнятое – вряд ли кто с самого начала был твердокаменно уверен, что доберутся. Каждый выход – лотерея. И лишь подойдя вплотную, начинаешь понимать: вот оно, уже совсем скоро. Серега строго придерживался секретности, сведения о возможной вражде с общиной пятидесятого не вскрыл – и потому каждый надеялся, что ожидания оправдаются и община пятидесятого горизонта станет союзником Дома. Программатор говорил о ста тысячах народу, которые мог принять АКМИ. И если там даже втрое меньше… Это же прорва! В составе такой общины бороться с машинами куда сподручнее.

Именно с таким настроением обойма вышла в Джунгли.

Тайные Тропы выплюнули их на двенадцатом километре. И два оставшихся, что шли до Кольца, показали, что надеждам вряд ли суждено сбыться – пятидесятый горизонт оказался царством мертвых. Узковатой белая полосочка оказалась.

Едва выбравшись, они сразу наткнулись на три бездыханных тела. Трупы лежали прямо посреди галереи – и уже достаточно высохли, чтоб смрад сменился чуть слышным запашком. Людей убили в спину, на бегу, одним калибром – это вердикт вынес Тундра.

– По срокам – от полугода до года, – сказал следопыт, ковыряясь в сохлых останках ножом. – Плюс‑минус. Здесь прохладно, насекомых нет, разложение только бактериальное. Опять же и жидкости никуда не уходят – бетон. А значит и разложение интенсивнее, – он поднялся с колен, обтер клинок о штанину и сунул его в ножны. – Но если нет насекомых – оно же и длительнее. Точнее не скажу – но в этих сроках уверен.

Трупы встречались с завидной регулярностью, и чем ближе к Комплексу – тем все больше. То посреди галереи, то меж ребер тюбинга, то в отходящих ветвлениях целыми расстрельными стенками… У большинства ранения приходились в спину – люди бежали из дома, а машины настигали их. Трупов оказалось не просто много – очень много, и после четвертой сотни Серега считать перестал. А навстречу из тьмы выплывали все новые и новые... Общины пятидесятого горизонта больше не существовало.

– Что‑то подозрительно совпадает с дедом… – сказал Злодей, стоя над очередным телом.

Серега кивнул. Если считать от прихода старика – пятый месяц пошел. Да еще сколько он сам спускался… Плюсом и слова Программатора о чем‑то, что случилось в Гексагоне и в чем повинен Комбриг… Получалось, что он имеет отношение именно к побоищу.

– Опоздали мы, – глядя на это месиво, вздохнул Дед. – И сильно опоздали.

– Мы и не могли успеть, – ответил Серега. – Если старик уходил вместе с началом атаки – значит надеялся, что Гексагон выстоит. А там, может, и мы подойдем. Да вот ошибся…

Говорил – а думал совсем о другом. Опасения Важняка оказались напрасны – эти люди не собирались воевать с Домом. Они сами противостояли машинам, и Комбриг действительно пытался позвать на помощь. Но если уж начинать вдумываться и анализировать – ситуация более чем странная. Если здесь обитало столько народа – зачем им Дом, в котором куда меньше бойцов? Какую помощь нижняя община может оказать? При таком‑то перевесе… Или они не знали о численности? А если знали о существовании нижних – почему не пытались установить контакт раньше? Не хотели?.. До поры до времени не нуждались, а как приперло – решили помощи просить? Вопросы, которые необходимо было обязательно прояснить.

– А где стволы? – снова пробормотал Злодей, шаря пятном света по телам. – Ты погляди… Женщин минимум, в основном взрослые мужики. И без оружия?..

– Контрóллеры собрали? – предположил Маньяк.

– В этой общине могло быть другое социальное устройство. Судить по себе – ошибка, – сказал Илья. – Это у нас каждый человек – потенциальный солдат. А здесь – особенно если народу много – мог быть совсем другой подход. Может, это гражданские всё. Разбираться надо.

– Наверняка Восьмиугольник так же зачищен. Пошарим там, – кивнул Серега. – Заодно и провиант поищем. И воду. Если и найдем объяснение – только в Гексагоне.

Так и оказалось. Транзитная на всем своем протяжении оставалась безжизненна – в прямом смысле этого слова. Тела, тела, тела… везде лежали тела. И всё – гражданские, оружия обойма так и не нашла. Впрочем, это легко объяснялось: армейский состав лег полностью, и машины, прорвавшись, занялись гражданским населением. Тем, понятно, пришлось бежать в Джунгли – а здесь они находились в полной власти механизмов. Дерьмово им пришлось, иначе не скажешь.

Еще из странного – одежда. Она тоже подверглась гниению, на телах остались одни лохмотья – но даже если судить по рванине, одевалось население странновато. Если в Доме в ходу были черные комбезы кадавров или рабочие робы – то граждане этой общины ходили сплошь в одном наряде: серая роба, такие же штаны и тяжелые неудобные ботинки. При том, что кадавров вокруг наверняка пруд пруди и снять с убиенного ублюдка черный наряд труда не составит. Снова неясности. Хотя Знайка верно подметил – подходить со своей меркой глупо. То, что в Доме норма – здесь могло оказаться запретом.

Чтоб добраться до нулевого километра, обойме понадобилось часов семь – двигались в боевом, медленно. Сделали передых, потом второй – и только когда впереди уже маячил третий, от головного дозора пришел сигнал: КПП. Да и пора бы уже, третий километр транзитной.

Еще какое‑то время, рассредоточившись на подходе, занимались наблюдением. Трупы трупами – но поглядеть со стороны строго обязательно. Не шумнет ли где, не светанет ли фонарь или инфракрасник, выдавая засаду… Гексагон слишком ответственная цель, чтоб подходить так просто, спустя рукава. Но в галерее по‑прежнему стояла мертвая тишина, и Серега, наконец, решился.

– Не шумим. Контроль секторов. Не разбегаемся, держимся вместе. И не трогать ничего! – предупредил он. – Сорвем тревогу – вот тогда попляшем… У нас завод над головой! Не забываем. Злодей передовым, Букаш замыкающим. Пошли.

КПП здесь был внушительным. Куда там Дому. Сделали остановку, осмотрели – и бойцы пришли в полный восторг. Разгрызть этот орешек казалось непростой задачей. Фактически, в галерею врезали целый укрепрайон – бетонные ДОТы по обеим сторонам, потерны окопами, целая сеть ветвлений, оплетающая транзитную и позволяющая защитникам скрываться, обходить и выныривать в самых неожиданным местах. ДОТы висели и под потолком – серыми наростами, словно осиные гнезда.

От КПП до входа в Гексагон было недалеко, и вскоре, миновав внешние ворота, над которыми огромными буквами по бетону значилось «АКМИ. Восточный Модуль», обойма медленно и осторожно вползла внутрь. Здесь царила та же тишина, все так же навстречу выплывали тела – только было их еще больше. Несмотря на изрядной ширины ворота, в тот роковой день здесь случился затор, и контрóллеры резали толпу косой. Тела лежали часто, вповалку, одно на другом, закрывая бетон сплошным сохлым ковром без просветов. Они неприятно хрустели под ногами подгнившими истончавшими косточками – и если поднять фонарь вверх, казалось, что обойма идет по лесу и под ногами трещат опавшие ветки. Хотя вентиляция работала, здесь уже изрядно воняло мертвечиной, и бойцы, один за другим, снимали шлема и надевали противогазы. Серега не запрещал – объект наверняка пуст, а хрюшка все же облегчит дыхание.

Он ожидал за воротами Галерею – но ошибся. Ворота открывались сразу в транспортный коридор, такой же, какие опоясывали Дом за Внутренним Периметром. Налево и направо во тьму уходили трехуровневые жилые блоки, виднелись металлические лестницы, площадки с перилами, – все, вроде бы, точь‑в‑точь как в Доме. Типовая конструкция. Но, как оказалось, – не совсем.

Прямо напротив ворот, на стене, над двустворчатыми дверьми транспортного лифта, фонарь высветил схему. Серега крутанул рефлектор, максимально расширяя световое пятно, – и, впечатленный открывшейся картиной, присвистнул. Схемы, которые Знайка так удачно слямзил у Программатора, давали только самое поверхностное представление о строении Восьмиугольника; изучая их в последние вечера, он был готов к чему‑то огромному – но реальность оказалась куда грандиознее. Если Дом всегда казался ему крепостью – Гексагон оказался настоящей цитаделью.

МЖЦ‑100 состоял из девяти модулей каждый размером с типовой Дом. Центральный модуль, как и положено, располагался в центре, периферийные разнесены на восемь сторон света и именовались соответствующе. Между собой они объединялись транзитными галереями. Северный, южный, восточный и западный модули имели выход в Джунгли, остальные – нет, фактически будучи тупиковыми. Планировка периферийных была один в один с Домом – а вот центральный отличался. Блоки с жилыми комнатами там отсутствовали, а мелькали все больше служебные помещения. Первый уровень и вообще обозначался как «Парк», сплошное открытое пространство, уставленное ровными рядами мощных опорных колонн. В принципе, логично – Галереи как таковой здесь нет и место для прогулок и променада проектировщики перенесли внутрь. Человеку нужно хоть немного свободного пространства и тем более здесь, в комплексе максимальной изоляции и долговременного проживания. В противном случае и оскотиниться недолго…

Эта схема показывала только первый уровень, но рядом с каждым модулем значился список служб, находящихся на втором и третьем. И среди множества обозначений Серега сразу заприметил ту самую, которая и была нужна – Администрацию.

– Нам туда, – толкнул товарища и Знайка. – Центральный модуль, второй уровень.

Пожалуй. Именно в административный отдел стягиваются все ниточки управления. Там информацию и искать.

Однако открытия начались задолго до Администрации. Еще на входе озадачило то, что двери в комнаты жилых блоков закрывались не типовыми гермами, а решетками. Будто это не жилые комнаты, а камеры криминального элемента. В Доме с преступниками не церемонились – за Периметр и всего делов. Чтоб ресурсы на никчемное существо не переводить. Но здесь… Обойма двигалась по центральному коридору – а решетки по обеим сторонам всё не кончались.

Осмотр подтвердил догадку – это и впрямь оказались камеры. Трёхъярусные железные нары на пятнадцать койко‑мест, длинный общий стол со скамьями по обе стороны, унитаз, раковина. Вот и вся обстановка. Некоторые камеры были пусты – но куда больше таких, где лежали тела. Попадались и вовсе запертые – и, посветив сквозь решетку, Серега увидел громоздящиеся у противоположной стены трупы: людей расстреляли прямо так, не выводя наружу. В пустых обстановка тоже не обнадеживала – везде царил страшный бардак. Какое‑то тряпье на нарах, рабочие робы, висящие на протянутых под потолком веревках, железные кружки и плошки с закаменевшими остатками еды, такое же мыло, осколки стекла, обрывки бумаги и целлофановых пакетов, пустые коробки из‑под рационов… Словом – останки незамысловатого быта уголовников. Всё серо, мрачно, убого. Буквально вопит о безнадёжности и беспросветности существования.