Текст книги "Мир Дому. Трилогия (СИ)"

Автор книги: Денис Шабалов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 32 (всего у книги 98 страниц)

– Но ведь там, получается, пятьдесят первый горизонт должен быть?

– Должен? Да, – невесело ухмыльнулся научник. – А как узнать? По Джунглям не пройдешь – в транзитной на подходе переборка опущена. А через Отработку – сам видишь…

Дровосек печально вздохнул.

– А вообще… Люк вниз – даже если он и существует – меня не так интересует, как верхний, – подытожил Знайка. – Ну куда нижний может вести?.. Все туда же, на пятьдесят первый горизонт. Потому и забетонировали его, чтоб газ не проникал. А вот верхний…

– Знай. Завязывай, – покачал головой Сотников. – Опять грузить начнешь…

Илья печально вздохнул и умолк.

Еще полчаса – и обойма подошла к повороту в коридор. Отсюда до входа оставалось совсем немного.

– На месте, – просигналил по связи Букаш. – Южное ветвление.

– Бери под контроль, – тут же отозвался Сотников. – И дальше, до первого узла.

– Делаю. Росич пойдет.

– Принял. Злодей, обеспечивай галерею.

– Принял, занимаюсь.

Болтовня закончилась. Снова началась работа.

Алгоритм каждого элемента – проход коридора, контроль галереи, подъем или спуск по лестнице, обеспечение в узле – имел огромное количество составных частей, которые необходимо не просто знать, но и выполнять без единой ошибки. Как работать с углом; как входить в комнату – в одиночку, вдвоем, втроем, когда есть и когда нет под рукой гранаты; как быстро и максимально безопасно пройти коридор со множеством дверей; как перехватить инициативу в дуэли; как двигаться и работать со щитом; как работать в паре, тройке, в группе… И мало знать – еще и уметь импровизировать, перестраиваться, мгновенно находить верные решения. Эти азы были отработаны тысячами повторений и вбиты в подкорку до автоматизма, обойма жила как единый организм, у которого все органы безошибочно взаимодействуют друг с другом. Поэтому поставив задачу, командир мог на время о ней забыть и держать в голове лишь «в фоне», занимаясь другими делами – нижестоящий офицер с поставленной задачей справится. И вмешаться лишь тогда, когда необходимо. Но уж если вмешался – значит ситуация действительно критическая. Бой или какие другие затруднения… Тогда обойма мгновенно замыкалась на командира – при входе в канал с радиостанции №1 остальные тут же переставали работать на передачу, оставляя лишь прием.

Пока Серега вслушивался в переговоры отделения один‑три, идущего к узлу, Злодей законтролил галерею. Впрочем, у Паши здесь трудностей не возникло – дорога пройденная, чистая, выставить в тылу заслон да галерею впереди обезопасить. Росичу с пацанами сейчас сложнее. Казалось бы, чего проще – пройти сотню шагов, выйти в узел, зачистить, доложить и ждать обойму. Но сколько же нервов и сил уходит, сколько адреналина, пока этот проклятый коридор пройдешь! Шаг за шагом, приклад у плеча, жало ствола во тьму смотрит, палец на спуске от напряжения подрагивает… Так и ждешь из‑за угла рыло пулемета. Весь обратившись в слух, готов в мгновение ока отреагировать.

Обошлось. Еще только сорок восьмой горизонт, еще не так много противника шастает. Узел небольшой, сквозной – один уровень, несколько комнат, коридор дальше на юг – и обоймы ходили тут не раз… однако кто мог подумать, что из этого мелкого и неприметного узла есть ход на Тайные Тропы?.. Хотя, как и узнать, если дверь за кучей хлама упрятана.

Куча была внушительная. Будто кто‑то давным‑давно собрал весь мусор узла в одной комнате – и свалил в угол, скрывая дверь. Навалено почти до потолка – тут и столы трухлявые, и стулья, и обрезки труб, и тряпье, и помельче мусор, вроде пластиковых бутылок или клочков бумаги… А может, так оно и было – тот же Севрюгов разве не мог? Запросто.

Обшарив узел и зачистив комнаты, бойцы заняли ключевые точки, обезопашивая периметр – вход из транзитной и дальний коридор, на юг. Пока раскидывали кучу – осторожно, пустив вперед Маньяка, который скрупулезно осматривал каждый очередной элемент на предмет сюрпризов – Серега все поглядывал на Знайку. Научник явно волновался: то руки потрет, то лоб почешет…

– Сейчас заходим, Знай.

Илья только кивнул. Серега его отлично понимал – сам что‑то подобное чувствовал. Десятки лет дверь стояла запечатанной – и теперь людям предстояло нарушить покой Тайных Троп. Он даже поежился в предвкушении – наконец‑то! Вот оно, то самое познание непознанного, о котором мечталось…

Спустя час проход был расчищен. Дверь – узкая, невысокая, обитая жестью, один в один типовая дверь в подсобку. Если и заметишь – значения не придашь: таких сотни по всей паутине и за каждой тесная каморка с гнильем и трухой. Привязав к ручке шнур – борьба с растяжками и прочей подобной гадостью – Маньяк махнул рукой на бойцов – укройтесь! – отошел за угол и осторожно потянул на себя. Скрипнуло. Серега, стоя у него за спиной, ждал подрыва – но вскрытие прошло тихо.

Внутри обнаружилась небольшая комнатушка, заваленная хламом – пластиковые швабры, ржавые ведра, сгнившие в труху халаты на вешалке, закаменевший до абсолютной твердости башмак... А дальше – темное пятно дверного проема с косо висящей на верхней петле дверью. Посветив внутрь, Серега увидел длинный узкий коридор, круто поднимающийся вверх. Фонарь не добивал, и дальний его конец тонул во мраке.

Он обернулся – бойцы, толпясь у входа в комнатушку, смотрели на него.

– Кишка, – вымолвил, наконец, Хенкель. – Прямая. – И тут же срифмовал:

– Я, конечно, не против прямого пути –

Но известно давно, что в итоге

Единственный выход из этой кишки

Обычно находится в жопе…

– Маньяк, берешь свое отделение и остроумца, – Серега ткнул в Хенкеля, – и в разведку. Продвиньтесь, поглядите. Если далеко уходит – доклад, и мы за вами. Если нет… короче, по ситуации там.

Леха кивнул. Перехватил поудобнее пулемет, толкнул в плечо Хенкеля и кивнул на вход.

– Вперед, юморист.

Минуть двадцать, пока отделение три‑три смотрело коридор, Серега провел как на иголках. Не терпелось. Потом по связи пришел вызов от Маньяка. Коридор под немалым углом вел вверх и через пятьсот шагов оканчивался просторным техническим помещением. Из помещения выход только один – дыра в потолке. Внутри, насколько бил луч фонаря, железные скобы ступеней. И неизвестность.

– Входим, – скомандовал Серега.

Опасался за тяжей – но те все же сумели протиснуться. Гоблин хоть и впритирку плечами – но пролез. Дровосеку же пришлось разворачиваться боком и так, приставными шагами, и пробираться. И это могло стать нешуточной проблемой в дальнейшем, буде обнаружатся коридоры еще более тесные.

Еще одной проблемой стала навигация. Лишь только нырнули в коридор и отодвинулись шагов на пятьдесят от входа, коммуникатор на левой руке вдруг пиликнул коротким незнакомым сигналом. Серега дернул клапан подсумка, глянул на экран – и оторопел. Справа вверху мигал значок навигационной системы – сбой сети, потеря позиционирования. Он и не помнил, когда вообще такое бывало… Пока двигались по коридору, несколько раз перезагрузил устройство, однако положительного результата не получил – точка местоположения на карте так и висела в неопределенности, чуть в стороне от квадратика комнатки‑подсобки. И его как Навигатора это всерьез напрягало – коммуникатор всегда воспринимался как путеводная нить, способная вытащить из любой задницы. Бывало, что обойма уходила очень далеко, в сторону от галерей, в самую глубину по трое суток отмахивала. Но даже и там сигнал не пропадал.

– Про это я и говорил, – сказал Знайка, когда Серега обозначил проблему. – Техобеспечение ни при чем – карты работают только в Джунглях. Датчики только там стоят. Может, именно поэтому механизмы и не лезут сюда – теряют связь с сетью. Или просто программой не предусмотрено…

– Сюрприз… – пробормотал Серега.

– Я думаю, мы еще со многими сюрпризами столкнемся… – с кривой усмешкой отозвался Илья.

Помещение, где ждал Маньяк, оказалось не просто техническим – это было помещение связи. Одну из стен полностью занимали стойки с заведенными на них кабелями – они толстыми змеями выныривали из потерн[8], оплетали железные конструкции, разветвляясь на несколько рукавов, из которых выглядывали тонкие медные жилки.

– Кроссовый[9] узел, – осмотревшись, сказал Знайка. – Так вот оно где… Ты прикинь, Мудрыч – а мы‑то думали, где же все технические комнаты – связь, вентиляция, канализация, электрощитовые… Всё в Джунглях искали… А оно тут, на Тропах! Соображаешь?..

Страшила кивнул – вид у него был задумчивый, под стать Знайкиному.

– Я, конечно, не загадываю… но вполне возможно, мы поймем, наконец, что же такое паутина. Достаточно найти техническую документацию… Причем не частную – лаборатории, там, цеха или комнаты отдыха персонала – а общую! Где‑то же должна она быть!

– Погоди… кроссовый узел? Можем связаться с Домом? – сообразил Серега. Загадки – загадками, но весточку подать не мешает. Да и по Кирюхе сказать!

Мудрый пожал плечами.

– Попробуем…

– Так давай!

– Предлагаю привал и ночлег, – подал голос Злодей. – Время – шесть. Пока то да се – уже девять. А место удобное. Безопасное. Наука как раз и со связью разберется.

– Проверь по пыли, – кивнул Серега. – Если подходяще – остаемся.

ПДК оказалась в пределах нормы. Комната, едва в ней расположилось тридцать человек и караван, разом из просторной сделалась тесной. Но хотя бы душно не было – из лаза сверху ощутимо поддувало. Иначе от ароматов снаряги, принявшей в себя изрядное количество пота, можно и мультики галлюциногенные словить…

Вечерняя стоянка – время особое. Боец обоймы больше половины своей жизни проводит на выходах, в Джунглях; и почти треть этого времени – стоя лагерем. Бывали, конечно, и форс‑мажоры, когда работали сутки напролет – но в основном старались подчиняться суточным ритмам Дома. Весь день обойма на острие, весь день пашет в поту, грязи, иногда и в кровище – и вечером обязательно нужно время на отдых. Расслабиться, сбросить дневное напряжение, отдохнуть, поесть и отоспаться, подлечиться… И в лагере боец должен чувствовать себя в полной безопасности, как дома, за двумя Периметрами и толстой дверью отсека. Невозможно день за днем, сутки напролет, быть настороже, в напряжении, постоянно ждать атаки, быть готовым к ней. Так недолго и с катушек съехать.

Связаться с Домом, слава богу, удалось. Канал оказался не то чтоб идеален – треск, помехи – но вполне работоспособен. У Сереги камень с души упал – информация прошла и оперативный дежурный заверил, что максимум через час две‑три обоймы уйдут в паутину.

– Вы там учтите – пацан напуган до полусмерти! – акцентировал он. – Мы попытались – так он дернул от нас, сразу потеряли. Отсекайте по Кольцу, чтоб глубже не ушел.

– Понимаем, не дураки, – протрещала в ответ трубка. – Можешь быть спокоен, товарищ майор, выловим пацана. А вам – удачи! Конец связи.

Обозначив охранение, распределив дежурства по лагерю, Серега подхватил Маньяка – и полчаса они затратили на постановку минных заграждений. Первый рубеж – на входе из узла ММ‑10 и пару растяжек для киборгов. Второй рубеж, сто метров глубже, – еще одну ММ‑10 и МОН‑50 с пуском от фотоэлемента. Стоит зафиксировать любое движение на заданной дистанции и направлении – и подрыв. И третьим эшелоном встала еще одна МОН, уже непосредственно на входе в лагерь. Эта – строго с ручного пуска, если первый и второй рубеж отработали не так успешно, как хотелось бы. То же самое и с другого конца – здесь пришлось подниматься в колодец метров на пятьдесят. Помогая Маньяку, Серега несколько раз светанул фонарем вверх, пытаясь разобрать – но конца трубы так и не увидел. Ох и высоко завтра карабкаться придется…

Пока возились с минами, в лагере началась вечерняя помывка. Ну как, помывка… скорее, это можно было назвать «протиркой»: воды лимит, жесткая экономия, поэтому извольте смоченной тряпочкой телеса обтереть и на этом все. Что‑то более приближенное к помывке и постирке будет на большой стоянке, суточной, когда удастся источник найти. До тех пор – таким вот способом. Впрочем, даже такой способ избавлял от грязи и освежал, хотя особо чистоплотные все же употребляли спирт из собственных запасов. Не внутрь. Такова она, жизнь бойца вне боя. От бани до бани.

Вторая забота в лагере – туалет. Гадить у себя под носом жесточайший моветон. Гадильня должна быть на отшибе, через одну‑две комнаты, чтоб ароматы лагеря не достигали. Но отрываться от обоймы – опасно. Потому либо по двое‑трое – либо отдельную комнату искать, тупиковую. Впрочем, таковые были нередки и устроить санузел зачастую удавалось с комфортом. В этот раз тоже получилось неплохо: уж коль имеется коридор длиной в полкилометра – так отойди себе шагов на двести и гадь. При этом, конечно, автомат с собой в обязательном порядке.

Перед ужином, усевшись рядом со Знайкой, поболтали немного. Илья сначала коротал время за рисунком – перед выходом он сделал общую фотографию обоймы и теперь перерисовывал на бумагу – а потом занялся путевым журналом.

– Каждый день планируешь описывать? – кивнул Серега на экран планшетника, где под заголовком «20 апреля 165 года» с фантастической скоростью один за другим начали появляться абзацы.

– Каждый. И тебе советую. Очень может помочь в определенный момент…

– Нет уж, товарищ научник… – ядовито пробормотал Серега. – Писанина – это ваше. Мое – составление карты. Этим и буду заниматься. Да и то попозже…

Ужин, приготовленный на плитке, проверка снаряжения и дозарядка, подготовка к завтрашнему дню – и личное время. К личному времени в подразделении всегда подходили с особой меркой – и тем более, если выход предстоял долгий. После тяжелого дня человеку обязательно нужно расслабиться, распутать ком, в который срослись нервы. Как говорил Важняк: лучший отдых – смена обстановки… Но в Джунглях с этим, понятно, есть определенные проблемы, и поэтому методические указания на командирских курсах рекомендовали занимать бойцов культмассовыми мероприятиями.

– Массовик‑затейник, заводи шарманку, – переглянувшись с командиром, восседая на своем спальнике, сказал Злодей. – Дернем че‑нить…

Хенкель с готовностью нырнул в баул.

– Давай «Перевал», – предложил Знайка.

– «Перевал» подходит, – подал голос со своего матраса Маньяк. – Сороковой впереди…

– Давай «Перевал»…

– В тему…

– Самое оно… – разноголосо поддержали пацаны.

Серега кивнул.

Леха, вытащив наружу планшетник и небольшие аудиоколонки, подсоединил разъем, поставил их рядом со своим матрасом.

– Песня… – проникновенно объявил он – и тапнул пальцем по экрану.

Гитар в Доме не водилось отродясь и выходить из положения приходилось таким способом. Но ничего, очень даже достойно выходило… Колонки заиграли одинокой гитарой, в тишине зазвучал голос молодой девушки – и пацаны тут же подхватили. Тихо, осторожно, стараясь не нарушить красоту песни, не забить голос своими грубыми басами…

Просто нечего нам больше терять – [10]

Всё нам вспомнится на страшном суде.

Эта ночь легла как тот перевал,

За которым исполненье надежд.

Просто прожитое – прожито зря‑не зря,

Но не в этом, понимаешь ли, соль.

Слышишь – падают дожди октября,

Видишь – старый дом стоит средь лесов.

Эту песню полагалось петь спокойно и задумчиво. Это была не боевая песня – но боевого сейчас не хотелось. Проникновенного хотелось и даже немного романтичного… Триста сороковой горизонт был для них тем самым перевалом – и понимание этого влияло на настрой больше прочего. Как пройдут? Смогут ли? И самое главное – с какими потерями, кого не досчитаются?..

Мы затопим в доме печь, в доме печь.

Мы гитару позовём со стены.

Просто нечего нам больше беречь –

Ведь за нами все мосты сожжены.

Все мосты, все перекрёстки дорог,

Все прошёптанные тайны ночи.

Каждый сделал всё, что смог, всё, что смог,

Но об этом помолчим, помолчим.

И этот куплет тоже подкупал своим смыслом. После перевала все мосты будут сожжены, назад не повернуть – рубикон отсекал дорогу домой надежно. Разворошив гнездо, путь останется только один – вперед. И каждый – Серега знал это, уверен был в пацанах – сделает все, что сможет, все, что в его силах.

И луна взойдёт оплывшей свечой,

Ставни скрипнут на ветру, на ветру.

Ах, как я тебя люблю горячо –

Годы это не сотрут, не сотрут.

Мы оставшихся друзей соберём,

Мы набьём картошкой старый рюкзак.

Люди спросят, что за шум, что за гам –

Мы ответим просто так, просто так.

Пододвинувшись к Ставру, который расстелился рядом, Сотников тронул его за плечо.

– Серег. Ты как? С Катериной решил?

Ставр кивнул. И, помедлив чуть, нехотя добавил:

– Я, наверно, в ПБО перевожусь, командир. Как вернемся. Катюха… Потом уж хотел сказать, как момент подвернется – да ты вот сам спросил…

– Пилит? – усмехнулся Сотников. Терять опытного и матерого бойца не хотелось – но и удерживать товарища невозможно.

– Не пилит. Ждет, терпит. Но это еще хуже… Отпустишь?

– Что ж делать… – вздохнул Серега. – Конечно. Как смену найдем…

– Спасибо, брат, – Ставр, легонько сжал его плечо. – Но до того я с вами. Душой и телом.

Просто так идут дожди по земле,

Просто так срывает с веток листву,

Просто так в ночной таинственной мгле

Ты не раз увидишь в небе звезду.

Просто небо ведь оно не для нас,

Просто счастье ведь оно впереди,

Просто маятник пробил в этот час,

И мы все сегодня здесь собрались.

Просто нечего нам больше терять –

Все нам вспомнится на страшном суде.

Эта ночь легла как тот перевал,

За которым исполненье надежд.

Просто прожитое – прожито зря‑не зря,

Но не в этом, понимаешь ли, соль.

Слышишь – падают дожди октября,

Видишь – старый дом стоит средь лесов.

Слышишь – падают дожди октября,

Видишь – старый дом стоит средь лесов…

После этой песни были другие, но Серега не слушал – провалился куда‑то в себя. «Перевал» всегда задевал в душе какие‑то особые струнки. Он чувствовал, как даль зовет его, неодолимо тянет к себе. Это была самая настоящая песня дальних странствий – именно так наедине с собой называл он подобные песни. Романтика дороги в чистом виде, романтика странствий и дальних горизонтов, романтика приключений… Мальчишеская романтика. Но, в сущности, кем они и были?.. Мальчишками. Пусть воинами – и на счету у каждого числился уже не один поверженный враг – но все же мальчишками.

В десять часов – отбой.Забравшись в спальник, пахнущий пока еще свежестью и чистотой, и умостившись на самонадувающемся коврике, Серега наблюдал, как готовится ко сну лагерь. Ребята, перекидываясь шуточками, переодевались в термобелье, укладывались, заворачиваясь в спальники… Конечно, не обходилось и без ежевечерних приколов. Хенкель поставил под нос Маньяку ботинки, вызвав возмущенный вопль. Мань вскочил, один ботинок пнул налево, другой направо… Ржут. Прапор, пока лез на свое место, наступил пару раз на Енота – опять гогот… Шпион, уже в дремотном состоянии, раскинулся попросторнее, положил невзначай ногу на Тринадцатого – и снова волна сальных шуточек… Ставр и Тундра помогали Дровосеку стаскивать экзу – Пашке, без левой руки и ноги, да с поврежденным позвоночником, двигаться без своего стального корсета тяжко. Помочь надо обязательно. Словом, обычная возня воинского подразделения перед отбоем, такая привычная, где все свои и горой за каждого. Одно большое дружное семейство. Боевое братство. Серега, оглядев в последний раз лагерь, откинувшись на спину, закрыл глаза и понемногу начал погружаться в сон. Первый день путешествия закончился. Без потерь – считай, хорошо.

Весь следующий день они шли вверх. Шахта, поднимаясь строго вертикально, через каждые восемьдесят метров выныривала в промежуточное помещение, этакий карман, где можно было сделать паузу и подготовиться к следующему отрезку. Не будь их, подъем усложнился бы в разы – тут ведь не только самому подниматься, еще и груз тащить, и ослов. С карманами же было проще: достигнув каждого очередного, сбрасывали вниз веревки, и Дровосек с Гоблином на время превращались в подъемные механизмы. Вытаскивали одного за другим ишаков, сложивших конечности в транспортном положении, вытаскивали грузы, страховали поднимающихся бойцов… На каждый этап уходило несколько часов – тридцать человек бойцов, ишаки, груза уйма… Затем небольшая передышка – и снова вверх, к триста сороковому горизонту.

Просчитав примерное расстояние от кармана до кармана, Знайка предположил, что они находятся на одном уровне с горизонтами, правда, почему‑то чередуются, пропуская четный. И вскоре получили подтверждение: в середине дня, поднявшись до триста сорок пятого, сквозь толщу бетона они услышали шум боя. Смутно и почти на пределе – но это точно был бой. К гадалке не ходи – свои, какая‑то из обойм ПСО, схлестнулась с врагом. Стоя в кромешной тишине, бойцы слушали и гадали: кто кого?.. чья возьмет?.. Вернутся ли ребята в полном составе или оставят кого‑то в Джунглях? Страшно хотелось помочь: вынырнуть с бокового перехода и всадить очередью крупнокалиберного, так чтоб мозги в щепки наружу крошевом брызнули... Но здесь, за толщей бетона, они были словно в ином измерении. Вроде рядом – но бесконечно далеко. Не дотянешься и не поможешь.

В последнем кармане заночевали. Между сорок третьим и сороковым площадки отсутствовали и пришлось подниматься сразу на сто двадцать метров. Это хоть и не критично, но усложнило восхождение, и Серега по совокупности обстоятельств все же не решился в этот день на штурм горизонта. Вечер… усталость… и дурная слава триста сорокового. К тому же и помещение подходило – такое же просторное, как и то, откуда начался подъем. Утро вечера мудренее.

Утром перед выходом с Тайных Троп он еще раз просмотрел Путеводитель. Описание гласило: «Выход ТТ: триста сороковой горизонт, тупик.пом. Тропу запирать!!! 100 м до транзитной на север через цепочку пом., 3 шт. Транзитная – 4‑й км». И местоположение следующей точки входа: «Вход ТТ: 9‑й км транзит., ветвление на север ,первый узел, тех. этаж, короб вентиляции. Выход: 335 гор ». Предстояло пройти пять километров рубикона.

Из помещения, где стояла лагерем группа, наружу вел короткий коридор. Уже на самом выходе с Тайных Троп коммуникатор на руке тихо пискнул и Серега, даже не глядя на экран, сообразил – сеть. Открыл подсумок, удостовериться: на черноте экрана далеко в стороне от хоженых путей, каковых на этом горизонте и было кот наплакал, зависнув на черном экране, мигала одинокая белая точка. И лишь в шести километрах западнее, у самого Кольца, начиналась тонкая неуверенная паутинка линии, ведущая к лестнице на сорок первый. В этой части Джунглей люди Дома доселе никогда не бывали.

– Сеть появилась? – спросил Знайка.

Серега кивнул.

– Да. Только не видно ни хрена, экран пустой. Слепые, как щенки…

– Привыкай, – коротко хмыкнул шагающий сзади Гришка. – Теперь так всегда будет.

– Если машины опираются на позиционирование… Если к системе датчиков обращаются и они, и наши навигаторы… не могут ли контро́ллеры вычислить наше местоположение по этим сигналам?.. – с тревогой спросил вдруг Бурый. Он шел впереди и, видимо, прислушивался к разговору. Казармы Олег не прошел, знаний углубленных не получил – потому и вопрос возник.

– Наши коммуникаторы не выдают в сеть, – ответил Сотников. – Так‑то, конечно, мы и шагу не могли бы ступить… Планшет только принимает сигнал, в котором зашифрована информация о местоположении данного конкретного маяка. Мы невидимы для машин. Впрочем, они для нас тоже.

Спереди послышался облегченный вздох. И Серега отлично его понимал: появись у механизмов возможность отслеживать местоположение обойм в Джунглях – и дни людей сочтены. Любая группа может быть вычислена, загнана в западню и уничтожена.

Путеводитель не соврал, дверь и впрямь запиралась и снаружи, и изнутри. Выбравшись в галерею, Серега тут же закрыл ее и запер на засов, утопленный в корпус. Если написано, что запирать обязательно – лучше следовать инструкциям.

Комната, куда они вышли, оказалась небольшой и тупиковой. Собственно, как и говорилось в Путеводителе. Бойцы тут же принялись шустрить, занимая позиции и обезопашивая вход. Серега включил фонарь, мазнул по серым бетонным стенам, полу – пусто. Куб из бетона, даже вездесущего мусора нет. Теперь коридор на север через цепь комнат, сто метров до транзитной – и там до девятого километра на запад.

– Пять километров по сороковому, м‑м‑мать… – хрипло выругался Хенкель, едва Серега озвучил дальнейшие планы. – Всегда, сука, об этом мечтал… Ей‑богу – зацепим кого только можно!..

– Триста сороковой – хотя бы знаем, чего ожидать. Много‑много врага, – тут же возразил Букаш. – А вот дальше… Так что это еще цветочки.

– Завязывай с пророчествами. И без тебя тошно. Разведку засылай, – оборвал Сотников. В предчувствиях этих километров он и без того уже изрядно нервничал. Это ж триста сороковой, мать его, не хрен собачий. А тут еще Гришка нагнетает… – Три комнаты впереди. Одну за другой. У выхода в галерею занимают позиции и ждут.

– Понял. Работаю, – буркнул Григорий и тут же принялся раздавать команды. – Отделение один‑два, входите. Левая стена. Один‑один – страхуете по правой, торчите за косяком. Фонари долой, работаем УПЗО. Один‑три – ждете сигнала. Медоед! Как только Стас закрепился в комнате – следующий коридор ваш. Толян – на прикрытии все время. Всем ясно? Вперед.

Серега одобрительно кивнул. Подходяще. Коридор короткий, метров двадцать всего. Но и такой коридор опасен. Люди втягиваются внутрь – и вот здесь они в самом уязвимом положении. Стоит с другой стороны садануть крупнокалиберным – подметет разом. А может, и гранатой. Или шрапнельным выстрелом. Масса вариантов. Именно на этот случай Росич с отделением и нужен: пока ребята идут – он на страховке сидит, держит дальний угол наискось. Стоит только показаться цели в проеме – разом в три ствола отработают. И – шахматный порядок: Стас входит, закрепляется, мимо него дальше по коридору уходит Медоед, отделение один‑три. Анатолий поджимает, снова садится за спинами, Стас готовится. Так, ступень за ступенью, и идут. Но это еще не все. Дополнительно можно и Железного запрячь…

– Дровосек. На страховку, – едва подумав, тут же отдал команду Сотников.

Пашка кивнул, пододвинулся к входу, встал за страхующей группой, загородившись щитом и уперев длиннющий ствол КПВТ в коридор. Вот теперь точно порядок.

– Ствол над вами, – тихонько пнув Анатолия, прогудел он.

Росич, не отрывая взгляда от темного провала, угукнул.

Группа пошла. Серега, выглядывая из‑за спины Дровосека, видел, как тройка Одина осторожно двигалась по левой стене коридора. Карабас первым, удерживает щит, стараясь чуть довернуть его углом, для увеличения шанса рикошета. Следом – Дед, ствол автомата над плечом щитовика. Командир отделения замыкающим, пулемет наготове. Итого – шесть стволов в коридор смотрят, вместе с крупняком. Огневая плотность достаточная, чтоб до двухтонника включительно упокоить. Да еще и Серега тут же, седьмым, сталь подствольника рукой поглаживает…

– Треть прошли… половину… – слышал он прерывистое дыхание комода. – Входим… Осмотр… Чисто… Помещение десять на двадцать, один выход, кабельные каналы в полу… Есть дверь, подсобка. Пусто внутри. Позиции заняли, ждем.

– Медоед, можно двигать, – тут же просигналил Букаш. – Пошли.

Бойцы подтянулись к горловине, собираясь нырнуть в коридор… Дальнейшее заняло буквально секунды. Разом ударило в три ствола – очереди шли длинные, и потому сразу было ясно: пацанов застали врасплох. Три длинных, сразу на полмагазина, потом беспорядочные, внахлест одна на другую, на два‑три патрона. И снова длинные... Тяжелыми короткими очередями вдруг полетела ответка – и у Сереги от поганого предчувствия волоски на затылке зашевелились: бил крупнокалиберный.

– Один – Букашу! Один – Букашу!.. – начал было Гриша... куда там! Бойцам сейчас не до того, жизнь свою спасают! Если выбор стоит между кнопкой гарнитуры и спуском – понятно, чтó сначала дернешь…

– Дровосек! Гоблин! Щиты! – заорал Серега. Реагировать нужно было немедленно, вытаскивать ребят. – Быстро! Клином! Вперед!!! Отделение три‑один – следом!

Тяжеловесы ждали этого – когда лезть в пекло, именно им и делать, тут преимущество у бронирования. Громыхнули металлом зацепы, соединяя щиты в одну конструкцию – и тяжи поперли вперед. Следом, скинув рюкзак и сбросив на глаза УПЗО, в коридор нырнул и Серега.

Ширина стандартного ветвления позволяла разместить в ряд четыре‑пять человек. Либо двоих в активной экзе. Дровосек и Гоблин плечом к плечу, громыхая броней, высекая сталью щитов снопы искр по стенам, летели вперед. Плоскости под углом, клином – больше вероятность рикошета – стволы пулеметов в прорезях по краям… Живой танк, да и только. Серега со СКАРом наперевес – за ними. Оглянулся раз – следом маячили три черно‑зеленые фигуры, Ставр с пацанами.

– …Тысячник!.. – ворвался на канал Один. Успел‑таки передать! Молодец! А еще мелькнула мысль – живы! Но долго ли продержатся против .338NM?.. Тысячник – серьезная зверюга!

– Идем! Укройтесь!.. – выжимая тангенту, заорал Серега…

…и плотной группой они влетели в помещение.

Здесь был ад. LWMMG[11] продолжал долбить, отрабатывая четкими отрывистыми очередями. В замкнутом объеме комнаты, даже и сквозь работающие активные наушники, его грохот ощущался буквально внутренностями, кишками. Пороховая гарь, пыль, выбитое крупным калибром крошево бетона, секущие пространство трассера, визжащие рикошеты – все это разом обрушилось на них. Жалких тридцать метров для крупнокалиберного – даже не «близко», это «в упор», энергия пули огромна, деваться ей некуда, начинает гулять, отражаясь от любой встречной плоскости. Взвизгнуло вторичным рикошетом[12] по наплечнику, басовито прогудело над ухом, осыпали личину шлема брызги бетона, барабаня по стальной щеке… Серега дернул головой, мельком пытаясь ухватить картину – и в дальней части комнаты, в проеме выхода, увидел смутно маячащую в черно‑зеленом дыму демоническую фигуру тысячника.

На возникшие цели механизм отреагировал мгновенно. Выверенным четким движением он довернул корпус – столько, сколько нужно, ни больше, ни меньше – и длинной очередью отработал по новой угрозе. Группа была укрыта щитами, и пули, страшно громыхнув по металлу, ушли в сторону, в стену, оставляя на бетоне кратеры выбоин. Коротко рыкнул Дровосек, удержав‑таки рванувшийся из рук щит, вклеил матюга Гоблин… Короткая пауза – мозги машины, обработав результат, искали новые пути уничтожения людишек… и нашли. Левая лапа с М32[13] пошла вверх – и Серега мгновенно сообразил, что осколочными накроет разом всех. Искать другое решение было некогда; качнувшись в сторону, он выпал из‑за щитов слева и длиннющей очередью всадил тысячнику в башню, нащупывая объективы камер, укрытые за бронестеклом. Лобовая пластина вспыхнула искрами попаданий, частично пришлось и на триплекс – и вроде бы даже пробил, успел ухватить глазом сеть побежавших трещин! – но головные камеры оставались целы, не говоря уж об оружейных! Механизм, получив новую цель, дернул стволом, повел влево и вниз, нащупывая… и был момент, буквально мгновение, когда Серега видел, что массивный ДТК успевает опуститься… Но долей секунды позже в работу включились оба тяжеловеса, КОРД и КПВ, застучав в унисон, сошлись на грудине, с грохотом дырявя броню, добираясь до топливного элемента – и контро́ллер, дернувшись всем своим огромным корпусом, встал. Сквозь дыру в грудине, наливаясь ядреной зеленью, повалил дым.