Текст книги "Мир Дому. Трилогия (СИ)"

Автор книги: Денис Шабалов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 51 (всего у книги 98 страниц)

– Люди машин не говорят, – грубым хриплым голосом произнес наконец старик. – Вы не люди машин. Я – понять… Вы – люди огня.

Старик говорил разборчиво – но слова давались ему с трудом. Словно вспоминал и подбирал каждое. И со спряжением глаголов беда. Вот и волосатый орал что‑то с трудом узнаваемое… Племя либо забыло язык – либо, что вероятнее, разговаривало как‑то упрощенно.

– Люди машин – кто это? – тут же ответил Знайка, явно подстраиваясь под его манеру речи. – Не понимаю.

– Как люди. Но не люди. Молчать. Убивать. Они – нас, мы – их. Есть, – и дед ткнул пальцем в темную впадину рта, проглянувшую сквозь густые заросли бороды.

– Мы зовем их кадавры, – ответил Илья. Сообразил о чем речь и Серега. Хранитель услышал, как переговариваются чужаки, и понял, что они – не кадавры. И набрался смелости, чтобы прийти.

Старик кивнул.

– Вы – люди огня. Я понял?

Знайка, помедлив, осторожно кивнул. Да и Серега, слушая диалог, догадался. Люди огня… уж не о Второй ли экспедиции речь?..

– Ты понял это и пришел? – спросил Илья.

– Да. Очень раньше мы жил ниже. Люди огня пришел с миром. Они хотел разговор. Но Кощей запретил разговор. Он стрелял. Они стрелял. И он гнался за ними. Потом не пришел. Мы ждал. Одни говорил, что виноваты люди огня. Другие говорил – Кощей. Я говорил так же. Кощей взять людей огня в племя. Против воли. Люди огня не хотел.

Знайка коротко оглянулся на товарища, и Серега кивнул. Тарабарщина – старикан путал времена и падежи – но тарабарщина понятная… Прямо сейчас им приоткрывалась еще одна тайна. Дед оказался невероятно ценен – и нужно было тянуть из него до конца. Но Хранитель чего‑то хотел – в противном случае не стоял бы здесь.

– Зачем ты пришел? – спросил Знайка, вновь поворачиваясь к старику. – Мы не хотели убивать. Но… – он замолчал, явно затрудняясь продолжить.

Молчал и старик. Молчал – и смотрел. Но не на Илью – на Серегу. Кажется, он понял, умудренный опытом, кто здесь вождь – и теперь обращался напрямую.

– Просить, – сказал он. – Я просить. Кощей мог догнал людей огня. Убил. И если люди огня пришел мстить… – он ткнул пальцем за спину на мертвое поле, – там месть. Теперь я просить.

– Чего ты пришел просить? – спросил Сотников.

– Мир. Я увел дети. Глубже. И старики. Не найти. Но надо еда. И вода. И оружие, – он указал на кучу. – Часть. Половина.

И Серега почувствовал, как от той глыбины, что невыносимым грузом висела у него на душе, разом, облегчая ношу, откололся огромный ком.

– Конечно, – торопливо кивнул он. – Мы возьмем меньше половины. Остальное ваше.

Старик заморгал… и благодарно склонил голову. Не ожидал такой щедрости.

– Но взамен ты ответишь на вопросы! – немедленно влез Знайка.

Старик снова посмотрел на Сотникова, и Серега кивнул. Для старика это выгодный обмен.

– Спрашивай.

Илья сглотнул. В наступившей тишине Серега отчетливо это услышал.

Спрашивать про паутину было явной глупостью – вряд ли племя аборигенов что‑то знало. А вот само племя… и Кощей… Они интересовали Серегу не меньше. Впрочем, как и Знайку.

– Кто такой Кощей? Расскажи.

– Кощей… везде, – медленно, взвешивая каждое слово, ответил старик. – Он везде. Не убежать. Не спрятать. Глаза – везде. Уши – везде. Много детей. Он пришел. Он сказал, что хочет от нас. Мы не слушал. Мы бежал…

– Он сказал? – удивился Знайка. – Как?! Он… говорит?!

– Картинки.

– Он показывал картинки? Видеофайл?

Старик нахмурился – этого слова он не знал…

– Как он показывал? – снова спросил Знайка. – Где?

– Свет. Свет на стену. Точки, черточки, кружочки… Рисунки двигался, мы понимал.

– Схемы! – воскликнул Илья и в его голосе слышалось явное восхищение. – Простейший метод коммуникации… Самый элементарный! Он транслировал им схематичные мультики! Простым проектором! Так вот откуда эти пещерные рисунки! Визуальный ряд они взяли от него!

– Давай дальше, – тормознул его Сотников. – Разматывай, восхищаться потом будешь…

– Мы бежал… – продолжил старик. – Много раз. Вместе. Раздельно. Но он находил. Всегда. Ловил. Возвращал. Всех. И мы смирился. Стал его. А потом пришел люди машин и железные. И мы поняли – Кощей отец. Он убил люди машин. Убил железных. Много раз. Берег нас.

– Но ведь и жрал? – уточнил Илья. – Ел? – он ткнул себе пальцем в рот.

– Мало, – кивнул старик. – Меньше – лучше больше. Люди машин и железные мог больше. Всех. Кощей не дал.

Серега с сомнением покачал головой. Ничего нового старик не сказал, лишь напустил туману. Они и раньше догадывались, что Кощей вездесущ. Датчики. Они и раньше знали, что он оберегал племя. А вот «много детей» – это что‑то новенькое.

– Что значит много детей? – спросил он. – Чьих?

– Его. Всегда с ним. Всегда рядом. Лезут в любую щель. Он приказал – они выполнял.

И снова ясности не наступило…

– Да что такое этот ваш Кощей? – снова попытался Сотников. – Откуда он взялся?

Старик покачал головой.

– Он просто пришел.

Похоже, на этом направлении тупик. Старик либо не знал – либо не мог объяснить. Он замирал, пытаясь подобрать слово, морщился, поднимал глаза к потолку, запинался – в общем, получалось плохо. Хранитель Корней и Смыслов, который должен был хранить язык племени, речь, смыслы  – постепенно забывал…

– Он не может объяснить, – обернувшись, сказал Знайка. – Попробуем другое?

– Давай про племя, – кивнул Серега. – Кто, что, откуда… Все что сможешь.

– Много – нет. Память ушел, – выслушав вопрос, сказал Хранитель. – Что знаю, скажу. Мы пришел сверху. Отец‑Хранитель рассказал мне. Ему – его отец. Раньше мы жил в хорошем месте. Много вода. Много еда. Много свет. Не крыс. Не змей. Не люди машин. Другая еда. Хорошее место. Но железные прогнал нас. Мы бежал. Не все. Кто‑то остался. Кто‑то ушел. Мы – кто ушел. И Отец‑Хранитель говорил – люди огня был тогда среди нас.

Сначала нас много. Вниз. Тяжело. Тьма. Вода – нет. Еда – нет. Но вдруг – место, где хранится много всего. Рисунок стена. Палка, кружок и кружок. И часть нас сказал – останемся. Есть еда. Есть вода. Что еще нужно? Но люди огня сказал – нет. Дальше. Железные догонят, нам не спастись. Ниже есть логово, и мы укрылся. И они пошел дальше. И часть нас пошел с ними. И часть – остался. Племя – те, кто остался. Больше мы их не видел. Но люди огня не ошибся. Спустя время пришел железные. И убивал. И мы снова бежал. Вниз. Хотел догнать люди огня, просить взять нас. Обратно. Но мы опоздал. Время прошло, и мы потерял след. И снова нет еда, хотя мы взять ее много. Голод. Но опять вниз. И в один из дней нашел много вода. И крысы. И змей. И мы понял, что не найдем людей огня. И остался у воды. А дальше Дрожь. Дрожь Земли. Мы понял – это конец Мира. Ошибка. Дрожь прошел – но Мир жил. Но пришел дым, который дал нам старейшин. Но много племя и умер. Много царапал лица – они стал без головы, больные. Из них ушел смысл. А потом пришел Кощей. Дальше я сказал и вы слышал.

И старик умолк.

По мере того, как он рассказывал, все больше и больше становилось очевидно, что это племя и люди Дома раньше были одним целым. Это племя откололось когда‑то от тех, кто бежал от контроллеров. Все точно так, как и сказал на последнем инструктаже Важняк. «Именно оттуда почти сто лет назад пришли и мы» – эти его слова Серега, казалось, запомнил навечно. Оттуда, с пятидесятого горизонта, ушло очень много людей. Где‑то ниже – что такое рисунок палки и двух кружков?.. не обозначение ли сотового горизонта? – часть откололась и решила остаться. «Место, где хранится много всего…» Склады? Вероятно. Но контроллеры продолжали преследовать людей и спустя какое‑то время вышли на сотый. И снова людям пришлось бежать. Дальше были месяцы – а может, и годы, кто знает – скитаний. И однажды они добрались до триста тридцатого. Не дотянув до Дома каких‑то двадцать горизонтов. И решили осесть на берегу ручья. Не имея возможности укрыться от выбросов, не имея оружия для защиты от Кощея, они очень скоро стали его стадом. Он берег их – и жрал. А они, регулярно попадая под прорывы, мутировали и дичали. А что еще им оставалось?..

– Я ничего не понял, – сказал Илья. Тряхнув головой, он огляделся по сторонам… – Это что же получается?.. Мы… Они… И тогда же… – он беспомощно умолк, хлопая глазами. – Это что же… наши предки?!!

– Да. После все скажу, – ответил Серега. Знайка аж в лице изменился. – Дальше. Что случилось, когда ушел Кощей?

– Мы долго ждал… – продолжал Хранитель. – Надеялись, он вернется. Он уходил раньше – за железными или людьми машин. Он уходил за детьми, пополнял племя. Но долго – никогда. А теперь – дни, годы. И мы поняли, что он ушел навсегда.

Он был нужен нам. За много лет железные знать – логово Кощея опасно. Но они могли знать, что Кощей ушел. И прийти убивать. Мы понимал – надо искать. Мы собрал запас. Мы подготовил жертва. Вот жертва, – старик ткнул пальцем в кучу. – Мы пошел. И снова железные. И люди машин. И мы пытались драться. Но плохо. Они всегда сильнее. И нас почти не стал. И опять пришел люди огня… – и старик, ткнув пальцев в грудь Сереге, снова замолчал.

Вот теперь стало понятно исступление, с которым дикари бросилось на чужаков! Обойма посягнула на то, что предназначалось Кощею! То, что племя несло в надежде, что божество увидит подношения, вернется – и все будет по‑прежнему! Возвращение Кощея означало возрождение племени. Обойма забирала не материальные блага – надежду.

Эта история… Он вряд ли сумел бы подобрать определение. Очень уж двойственно получалось. Люди, которые сдались, кому не хватило сил идти дальше вместе с «людьми огня», кто пожелал остаться у кормушки, несмотря на предупреждение – и тем самым обрек себя на деградацию. Да, их было жаль. Но не сами ли они выбрали судьбу?..

Но Хранителю было еще что сказать.

– Подожди, подожди… – хрипло пробормотал вдруг Знайка, вцепившись в свой ирокез. – У меня щас башка треснет… Я не понял… Ты сказал – пополнить племя детьми… Тебя хрен разберешь, дед, у тебя всё в одно сливается… Какими детьми? Откуда в этой преисподней дети? Есть еще племена? Общины? Откуда он их таскал?!

– Кощей показал, – медленно подбирая слова, кивнул старик. – Внизу, ниже нас, есть место. И на восток. Дыра. Дети падал сверху. Совсем мелкие. День… два… неделя родом. Такие же как дети племени. Неправильные. Мертвые. И важно оживил сразу. Кощей умел. Тогда хорошо. Тогда жить. Иногда он ловить их. Иногда нет. Иногда – живут. Иногда – нет. Уже много‑много лет дети только оттуда. Неправильные люди племени – это те, кого принес Кощей.

Серега не сразу сообразил, что к чему. Не сразу сопоставил. Но по тому, как охнул Илья – понял, что упустил что‑то важное… Ниже и восточнее стойбища. Дыра, откуда падают младенцы… Безобразные. Мертвые. Младенцы, которых нужно оживить – и чем скорее, тем больше шансов на успех… И вдруг он понял.

Это были дети Дома.

Судорожно вздохнув – полные легкие, до отказа – он замер, пытаясь осмыслить новую оплеуху паутины. Джунгли снова ударили своим коварством, изменчивостью, непредсказуемостью. Да и не оплеуха это, а самый настоящий апперкот. Удар под дых, так что с ног вон.

На какое‑то время его выбило из реальности. В башке только фоновый шум, в котором, набирая постепенно силу, вибрировала пронзительная нота. Не дикари это – свои, люди Дома, пусть и одичавшие. И сделанного не воротишь. Не отмыться теперь. И назад не отмотать. Это за гранью добра и зла – не имел он шкалы, по которой можно измерить содеянное.

Но… так ли это?

И снова на помощь пришла злость. Злость – и какое‑то упругое упрямство, из ямы, полной растерянности, потянувшее наверх. Да, отдавая приказ, он не знал. Но если б знал?.. Изменилось бы что‑то?.. Больше сомнений, больше мучений – и только. В конце концов, он все равно пришел бы к этому решению. Случившееся было неизбежно, и они просто оказались заложниками обстоятельств, когда любое решение является злом и выбирать приходится между большим и меньшим. Тот самый принцип, о котором говорил Знайка. Но было во всей этой истории и другое зло. Куда большее. Дом словно греческая Спарта избавлялся от увечных – в их положении община не могла позволить себе кормить бесполезных членов общества. Это куда милосерднее, чем оставлять в живых. Один короткий укол – и человечек засыпал. И бездыханное тельце провожали в Отработку. Но Кощей… Эта тварь, ползая по нижним горизонтам, собирала тела и снова вдыхала в них жизнь. Реанимировала – и пополняла поголовье стада. Именно Кощей и был самым настоящим злом.

Минуты через полторы, когда чуть стихло в голове, колоколом гудящей от мыслей, Серега наконец смог вернуться в реальность. Старик уходил, его мелкая фигурка маячила вдали, и он не стал его останавливать. Хранитель сказал все. Да и не до расспросов уже. Нужно было продолжать погрузку. Несмотря ни на что. Жутко хотелось убраться из этого проклятого места и попытаться забыть, как кошмарный сон… Сотников повернулся, собираясь отдать приказ… сзади стоял Гришка. Стоял и молча смотрел на товарища.

– Гриш, давай по местам. Сейчас догружаемся и… – устало вздохнув, начал Серега… и осекся. Что‑то не то было во взгляде товарища. Неправильное что‑то…

– Не послушал меня?.. – угрюмо спросил Гришка. – Ведь я же предупреждал… Ведь я говорил – поворачивать надо! А ты?.. Эх ты. Вот и живи теперь с этим.

Это были злые слова, и Серега не сразу нашелся, что ответить. Сейчас как никогда он ждал поддержки – и услышать такое… Не ожидал от друга. Никак не ожидал.

– Будь спокоен, – после паузы ответил он, чувствуя, как холод паутины забирает все больше и больше места в груди. – Уж ты‑то не замарался. Чистеньким вышел. Специально тебя в транзитной оставил, чтоб не коснулось. Так что расслабь булки. Это нас душить будет. Не тебя.

Гришка, уже набравший было воздуха – ответить едким, колким и злым – моргнул… и выдохнул. Словно вышел запал. Плечи его опустились – и, сгорбившись и развернувшись налево кругом, он медленно побрел прочь. А Серега с отвратительной беспомощностью смотрел ему вслед и чувствовал, как между ним и товарищем, осыпаясь камнем в бездонную пропасть, пролегла большая извилистая трещина.

Глава 8. ЛЕГЕНДА

Две недели ушло, чтобы подняться на очередную ступень – до трехсотого горизонта. Переход оказался разделен на три каскада: триста десятый – триста шестой, шестой – третий, третий – нулевой – и шел все теми же воздухопроводами и вспомогательными системами. И не поимей обойма скального снаряжения – подняться было бы просто невозможно.

За четырнадцать дней они всего два раза выходили в Джунгли – на шестом и третьем, когда пришлось делать короткие переходы до следующей дыры на Тропы. За короткие вылазки невозможно оценить плотность движения контроллеров – но здесь она, кажется, была невысока. Всего и контактов: наткнулись на группу из четырехсотых и паука, сверкающих сваркой вдали на изгибе галереи. Да и то без боя обошлось – опознали издали, свернули, переждали в боковом тоннеле. Можно и валить – но обойма теперь не чувствовала нужды, и Серега предпочел затаиться.

Взяли и впрямь немало. Фактически вернуть удалось все, что потеряли во время обвала, а какие‑то позиции даже и с прибытком: все без исключения щеголяли новыми комбезами и обувью, Точка и Одноглазый со счастливыми мордами лапали ТСВЛ‑23П – снайперские полуавтоматы[71]! – а в боезапасе как‑то резко увеличилась доля игольников, М433 и РПГ. Дровосек снова тащил на себе шесть тубусов; патрона оказалось столько, что Серега даже позволил себе снарядить магазины не один через три‑четыре, а один через один; а реквизированный у дикаря милкор тяжело покачивался у правого бедра, забитый кумулятивами – чего экономить, вон они, три укупорки по двадцать гранат, в обозе едут. Словом, обойма снова шла во всеоружии.

Да, с матчастью теперь был полный порядок. Но вот с настроем… Настрой по обойме царил мрачный. Если б сразу после триста восьмого их кинуло в новый бой, хлестнуло плетью опасности, заставило сжать зубы и рвать жилы, тянуть любой ценой – оно бы и легче… Мозг выживанием занят, куда там рефлексировать. Но получилось совсем наоборот – опасностей никаких, только размеренная и нудная работа по подъему себя и груза на очередной горизонт. Руки заняты делом, а голова… мозг грызет сам себя, толчет в ступе давно уже перемолотое. И ведь казалось бы – все понятно, решение верное… А поди ж ты. Тут разом сплюсовалось все – и массовая резня, и то что резать пришлось в том числе и женское население, и то что это не полноценные люди, а исковерканные Джунглями инвалиды… И уж тем более – то что это оказались люди Дома. Все вместе. Сплюсовалось – и навалилось неподъемным грузом, норовя притиснуть к земле.

Рефлексировал и Серега. Содеянное жгло напалмом, хоть мозг и пытался задвинуть в самый дальний угол, городя на пути стены отрешенности. И все же он понимал, что так лучше. Лучше сразу переболеть, чем запрятанное в дальний чулан, оно будет вонять и гнить, разлагая душу, сочась едким жгучим гноем. Глядишь, и очерствеет сердцем, покроется изнутри грубой шершавой коркой. Время нужно. Время, говорят, лечит. А до того – хлебай полной ложечкой.

Немного выручали разговоры о Кощее. А было их немало… Триста восьмой дал новую информацию, приоткрыв целый ряд тайн – причем таких, о которых в Доме даже и не подозревали. Во‑первых, обухом по голове било то, что Кощей ошивался на нижних горизонтах. Здесь непонятно было многое. Как он обходил триста сороковой, какими путями‑дорогами? Как выходил на нижние и почему за все годы так и не проявил себя? Как, в конце концов, он проникал под  Дом – ведь переборки опущены?! Да и само понимание, что долгие‑долгие годы под убежищем общины орудовало чудовище, тоже заставляли ежиться от бегущих по спине мурашек. И эта информация не давала ответ, почему продолжали пропадать дроны научников. И самый главный вопрос, который висел в воздухе – куда же делась эта тварь. Потревожен Второй экспедицией; преследовал ее сколько‑то горизонтов, пока на пятнадцатом не попал на мощнейший подрыв; и… всё. Как сквозь землю провалился. Впрочем, Серега и не горел желанием встретиться – не их вооружением с ним тягаться.

Пришлось, конечно, рассказать и о последнем инструктаже Важняка. Хоть и не все, малую часть, о переселении людей в Дом. Знайка пришел в совершенное бешенство: это он‑то, научник, обличенный доверием, допущенный к допускам – и не знает?!.. И потом – договорились же не скрывать!.. Серега здесь только руками развел – договоренность в данном случае работала только в одну сторону. Это командир должен знать всё. Обладать всеми данными. А не наоборот. И Знайка, побурчав пару дней, в конце концов успокоился и согласился. Характер…

Касательно же племени… Серега дорого бы дал, чтоб узнать, каким маршрутом они спускались – и особенно за информацию о месте с «рисунком палки и двух кружков». Сотый горизонт, не иначе. И где‑то там, похоже, скрывались огромные склады. Все это вязалось и со словами пришлого старика о «сотом» и «тридцатом». Сотый – горизонт со складами, который наверняка охраняла теперь прорва контроллеров. Потому и опасен. Сотый прояснился. Но что на тридцатом?..

Известие о том, что обойма идет до нулевого, бойцы встретили довольно положительно. Тут и личное любопытство каждого играло, и, опять же, поставленная задача… Приказ есть приказ. Да и некритично, пятьдесят горизонтов всего… Дойдут до пятидесятого – а там и до нулевого рукой подать. И только Гришка не давал Сереге покоя. Изменился Григорий – и изменился до неузнаваемости. Словно что‑то надломилось в нем.

Если раньше Серега был уверен, что Букаш всегда за спиной, стоит обернуться – вот он, словно каланча возвышается за плечом… теперь на этом месте образовалась пустота. Касательно служебных отношений все оставалось по‑прежнему – но вот личное, дружеское… Трещина легла прочно. Теперь Гришка все больше молчал, и обращался только по рабочим моментам. Да и держался все время среди бойцов своей группы. Так было днем. Вечерами же, на привалах, он сидел на спальнике поодаль и о чем‑то сосредоточенно думал, время от времени оглядывая лагерь пустым взглядом. Он словно обдумывал что‑то, поворачивая внутри себя под разными углами, примеряясь, оценивая… Серега не трогал его – лезть к человеку в душу, если он сам того не желает, последнее дело. Только хуже сделаешь. Будет готов – сам подойдет. Он верил, что Гриша выкарабкается и все будет по‑прежнему.

Вышли они внутри Кольца, на седьмом километре восточной транзитной. Ход вывел на технический этаж большого трехуровнего узла – стандартную общежитие‑казарму. Правда, имелось и отличие, которое сразу бросилось в глаза – в этом узле кто‑то когда‑то побывал.

Это точно были не контроллеры. За всю свою практику Серега не видел, чтобы механизмов – да и кадавров – интересовало барахло. Каждый новый найденный узел обычно бывал не тронут. Находили в таких и одежду, и книги, и различные бытовые принадлежности… Этот же оказался разграблен основательно.

Второе отличие обнаружилось стоило выйти в транзитную. Словно в другой мир попали. Фонари через каждые пятьдесят‑сто метров, ни единого следа потеков на стенах, рельсы – блестящие, накатанные, и даже кабельное хозяйство с трубопроводами в целости. С первого взгляда становилось понятно, что трехсотый горизонт обитаем.

Посадив бойцов в боковом коридоре – чтоб не светить в открытой галерее как одинокий прыщ на голой жопе – Серега раскрыл файл с Путеводителем. Старик ничего не говорил про особенности горизонта и потому обойма была слепа. Согласно записям, нужно идти назад до Кольца, и там искать узел, уводящий на двести девяносто седьмой, который в Путеводителе обозначался как «гор.тех.обеспеч.». Горизонт технического обеспечения, не иначе. А вот дальше… дальше было что‑то непонятное и несуразное. Серега еще дома обратил внимание – но значения не придал, решив разбираться по месту. Не осмотревшись на месте – разве поймешь эти каракули? В Путеводителе значилось: «Вход ТТ: гор.297, 0 км. Цех 1В.К., комп.агр. 5, возд. 3, дыр. с заглуш. Выход ТТ: гор.200. ШГ ».

– Вертикаль в девяносто семь горизонтов?.. – поскреб ирокез Знайка. – Это же четыре километра… Сможем?

– Должны, – кивнул Серега. – Если есть уступы, узловые коллектора – ничего сложного. Но меня больше эти сокращения волнуют. «Компагр» и «ШГ». Не мог он, что ли, разборчивее писать…

– Не в том состоянии, – покачал головой Злодей. – Сам помнишь, каким его вытащили…

– Ладно. Как бы то ни было – маршрут есть, – сказал Сотников. – Тропами на три горизонта вверх и там искать этот компагр. Номер пять. Хоть цеха пронумеровал, и на том спасибо…

– Нет, – сказал Илья.

Серега моргнул. Это как понимать?

– Командир… Серег… Паш… слушайте… тут какое дело… – горячо зашептал Знайка, тыча пальцем в экран планшетника. – Маршрут есть, это да. Но… давайте чуть повременим. Дойдем до нулевого километра. Рукой подать! У меня прямо чешется в предчувствии… Что‑то там есть. Должно быть!

– Если чешется – лечиться надо… – посоветовал Злодей.

– Вот прям жопой чуешь, да? – усмехнулся Серега. – Вот прямо нутро зудит?.. Все самые интересные приключения начинаются со слов: ребята, я знаю короткую дорогу!..

Знайка помотал головой.

– Нет. Не только! Сам подумай!.. Сопоставь! Неужели не просится?..

Серега озадаченно поглядел на него. Ничего такого он сейчас не чувствовал. И не просилось ничего. Трехсотый – лишь один из горизонтов на пути к пятидесятому и нулевому. И почему вдруг Илюха так возбудился – он не понимал.

– Никогда не возникало у вас вопроса, почему над воротами Дома написана цифра «300»?

Серега снова моргнул… и почувствовал вдруг, как помимо его воли нижняя челюсть уходит куда‑то вниз и рот принимает форму буквы «О». Вот это ни хрена себе подача… Такой же вид был и у Злодея.

– Хочешь что‑то спрятать – положи на видное место, – ухмыльнулся Илья. – Я это не к тому, что кто‑то что‑то скрывает от нас… Просто зачастую мы сами не видим очевидного. Сталкиваемся каждодневно – и не видим. Глаза зашорены.

– Ты что же, думаешь… – начал было Серега.

– Лучше молчи… – Знайка рубанул рукой воздух. – Я в такие моменты суеверен до ужаса. Заговорил – спугнул. Ну что? Дойдем?

Сотников задумался. Не в километрах‑то дело. Семь километров – не много. Даже если плюсовать еще десятку обратной дороги – итого семнадцать, два дня пути. Останавливало другое – что там, на нулевом? Не влипнут ли в очередную передрягу? В то время как цель совсем не трехсотый, а много выше… Но и отказывать после сказанного Знайкой не хотелось. Если цифры над воротами обозначают именно номер горизонта… черт возьми, как Дом мог оказаться на триста пятидесятом?!..

Он открыл рот, чтоб дать добро… и замер. С запада, постепенно нарастая, послышался звук, который ни с чем не спутаешь – стук колесных пар по стыкам рельсов.

Шустренько отодвинувшись глубже, обойма изготовилась – но драки не получилось. Мелькнул мимо одинокий тягач – и перестук стал удаляться. Серега переглянулся с Пашкой, и тот пожал плечами. Один мотовоз. Без сопровождения, без охраны, без нихера… С ума сойти.

Теперь вопрос о нулевом километре даже не стоял. Получалось несусветное – на пятьдесят горизонтов выше, тютелька в тютельку над Домом, что‑то происходит. И выяснить – прямая обязанность обоймы.

На переход потребовалось часов шесть. Шли медленно, буквально ползли, ощупывая каждый метр транзитной и ныряя в боковые коридоры. Серега перестраховывался – уж коль здесь мотовозы одинокие гоняют, значит наверняка обитатели уверены в безопасности горизонта; а безопасность только наличием кучи вооруженного народу достигается. Но чем дальше двигались – тем все яснее становилось, что горизонт пуст. Чист, исправен, вылизан, освещен… и пуст. Ни патруля, ни единого механизма…Пусты оказались и узлы – хотя многие из них подверглись такому же разорению, как и первый. Знайка выдвинул было предположение, что здесь прибарахлялось шлявшееся туда‑сюда племя дикарей – спускались вниз, могли и по трехсотому пройтись – но потом отбросил эту версию. Племя не нуждалось в телевизионных панелях, электроплитках и прочей бытовухе. Мясо они в сыром виде предпочитали…

Еще одна странность – гермоворота. Серега ожидал их на третьем километре, стандартно – но здесь переборка резала галерею на четвертом. Знайка, завидев издали, разразился было шипящими проклятиями… но тут же и смолк – в левой стене транзитной неподалеку от гермоворот виднелась дверь.

– Нам, кажись, туда… – нерешительно пробормотал он, ткнув пальцем в освещенный прямоугольник.

Дверь вела на лестницу. С виду – типовая лестница… если б не одно но. Над дверным проемом входа висела табличка, на которой в три строки знакомым трафаретом значилось: «ПУ ДОМ. ВШ/300. Восточная галерея». И второй строкой, ниже: «Эвакуационный выход. Только для персонала ПУ». И Серега почувствовал, как по спине, от самых пяток до макушки, поднимается волна мурашек. Это было предвкушение…

– Я чет ссу, мужики… – пробормотал Знайка, нерешительно перетаптываясь перед дверью. – Столько лет ждали… Столько мозга сломано… Кажется, сегодня мы узнаем всё.

– Пэ‑У… Пункт управления? – полувопросительно сказал Серега.

Научник кивнул.

– Скорее всего. Ну что… идем?

Лестница оказалась вдвое короче типовой. Наверху площадка и мощная стальная дверь. Серега, который шел с разведкой – ситуация нестандартная и первым должен работать именно командир, – решил, что придется рвать… Но нет. Дверь была не заперта и даже не заминирована, зря только веревкой дергали.

Стоило открыть дверь – включился свет. Автоматика. Внутри обнаружился коридор на запад. И тоже нестандартный, метров шесть в ширину. Световые панели на потолке, две красные полосы на стенах с надписью «Эвакуационный выход. Только для персонала ПУ», рельсы, утопленные в пол. На рельсах стояла небольшая дрезина и вереница пассажирских вагонеток с мягкими сидушками. Коридор прям как стрела, но дальняя часть не просматривалась – и Серега, даже вытащив бинокль, не смог четко опознать, где он заканчивается. Напрашивалась единственная догадка – коридор, так же как и транзитная, вел к нулевому. А значит – четыре километра.

Дрезину трогать не стали. Видно было, что ей пользуются – протертое кресло и рукояти управления, свежий запах масла… Тронешь – наверняка демаскируешься. А вот с вагончиками наоборот – пыль внутри, рельсы под колесами тусклые, не отполированные постоянным использованием.

– Дрезину гоняют, – осмотрев состав, сказал Тундра. – А вагонетки стоят. И давно. Очень давно. Внутри даже слой пыли нарос, хотя ее здесь почти и нет… И от дрезины отцеплены.

Пока шли по коридору, Серега все никак не мог привести к повиновению мечущиеся в башке мысли. Он уже догадывался что к чему – и о Люке, и о Грохоте, и о переборках на каждом горизонте… Вспомнился и шарик, который катал Знайка… Все как‑то склеивалось, вставало на свои места, встраивалось в единую картину. Пункт Управления торчал ровно над тем местом, где пятьюдесятью горизонтами ниже находился Дом. И если Дом теперь внизу, а его ПУ здесь… Да соотнести с цифрой «300»… Интересно, что там Илюха соображает?

– Знай… Ты понимаешь? – запросил он по связи.

– Да, – буркнуло на другом конце. Знайка хоть и выпрыгивал из штанов пойти вместе с разведкой, все же был оставлен в ядре. – Встает на места. У меня щас башка лопнет…

– Тут трудно не сообразить… – донеслось от Злодея. – Это жопа, товарищи…

– Чё у вас там встает? – бухнул Дровосек. – Выкладывайте.

– Как только – так сразу, – ответил Сотников. – Дай осмотреться…

Длина коридора и впрямь оказалась равна длине отрубленного переборкой отрезка транзитной. Через пару километров Серега смог, наконец, высмотреть дверь впереди. Уже стало понятно, что здесь, в коридоре, опасностей не предвидится – ни тебе пулеметов за фальшстенами, ни ловушек в полу, ни даже примитивного минирования… Судя по дрезине, тут обитала небольшая группа. А то и вовсе один человек. Дрезина одноместная… И он, этот человек, никак не ожидал гостей. Учесал куда‑то на мотовозе…

Вторая дверь тоже оказалась не заперта. Серега и ее вскрывал веревкой – и снова, подтверждая ожидания, чисто. Беззаботное создание здесь обитает, совершенно беззаботное…

Вошли. Сразу за дверью обнаружилось что‑то вроде тамбура – пустое квадратное помещение метров тридцать в поперечнике. Далее – КПП. После КПП обойма попала в широкий коридор с севера на юг – и здесь сразу же стала понятна конфигурация ПУ: на стене у самого выхода висела схема объекта. Фактически, он один в один копировал любой из уровней Дома – тот же транспортный коридор по периметру, те же коридоры‑улицы, делящие внутреннее пространство на блоки, та же площадь в центре… разве что потолок здесь висел гораздо ниже, всего и было до него метра четыре.